История Рима: Республика

Глава 46

Sic Semper Tyrannis

46 – 44 гг. до н.э.

В 46 году до н. э. Юлий Цезарь впервые после поездки в Галлию, которая состоялась около 12 лет назад, надолго остановился в Риме. Летом к нему присоединилась царица Клеопатра, посетившая город в качестве почётного гостя.

К некоторому неловкому для Цезаря, она привезла с собой плод их романа – маленького мальчика по прозвищу Цезарион, или Маленький Цезарь, который оказался единственным сыном великого полководца. Хотя Цицерон находил её раздражительной, а Кальпурния вряд ли была рада видеть любовника мужа, разгуливающего вокруг их незаконнорожденного ребёнка, Клеопатра очаровала город и была официально объявлена сенатом другом Рима. Римское завоевание Египта, долгожданное и долго откладываемое подкупом, теперь стало официальным.

Весной и летом Цезарь яростно трудился над своими реформаторскими проектами, пытаясь спасти римскую экономику и восстановить стабильность империи. В тот момент Цезарь официально всё ещё был соконсулом, а Лепид был его коллегой, и ещё не принял на себя роль постоянного диктатора, по которой его будут помнить. Однако, хотя формально он был всего лишь одним из республиканских руководителей, на самом деле слово простого консула Юлия Цезаря было непререкаемым законом страны. Должно быть, было приятно наконец-то обрести власть, к которой он так долго стремился, и вдвойне приятно было то, что впервые за много лет на горизонте не было врагов, грозящих отнять всё это.

Восстание в Испании — 46-45 гг. до н. э.

Однако, восстанавливая город, он получил новые сообщения о беспорядках в Испании. Поначалу он надеялся просто проигнорировать их — он выиграл войну, был у власти и не хотел слышать о том, что сыновья Помпея собирают новые легионы в Испании, чтобы бросить вызов его правлению. Однако в конце концов ему пришлось признать наличие проблемы, когда пришло известие, что разношёрстные остатки североафриканской армии сената теперь насчитывают 13 легионов.

Осенью 46 года до н. э. Цезарь выступил из города с двумя своими опытными легионами и менее чем за месяц дошёл до Испании, собирая по пути рекрутов и присоединяясь к отряду, сформированному специально для его прибытия. В конце концов, он собрал около 40 000 воинов, чтобы противостоять 70 000.

поднятый Помпеем. Скорость его продвижения застала врагов врасплох, и Цезарь смог вернуть большую часть территории, захваченной братьями Помпеями. Когда Цезарь вернулся в страну и, несомненно, сохранил свой прежний полководческий дар, солдаты противника начали нервничать и массово дезертировать. Помпеи оказались вынуждены немедленно вызвать Цезаря на бой, понимая, что если они промедлят ещё немного, то рискуют потерять всю свою армию из-за дезертирства. Итак, в марте 45 года до н. э. на склоне холма за пределами укреплённого города Мунда стороны встретились.

Цезарь находился в более слабой позиции у подножия холма, но, как всегда, действовал смело и приказал своим легионам атаковать вверх по склону. Битва была упорной и кровопролитной. Сам Цезарь, как известно, впоследствии говорил, что, хотя обычно он сражался ради победы, при Мунде он сражался не на жизнь, а на смерть. Действительно, ход сражения складывался не в его пользу, пока он лично не принял командование правым флангом и не собрал свои осажденные войска. Помпеянцы укрепили линию фронта перед лицом контратаки Цезаря, но в результате потеряли левый фланг, позволив кавалерии Цезаря прорваться и окружить их.

Охваченная армией Помпея, армия Помпея дрогнула. Окончательные цифры – 30 000 погибших помпеянцев против всего лишь тысячи у Цезаря – скрывали, насколько близко Цезарь был к тому, чтобы потерять всё. Однако 13 легионных штандартов, захваченных Цезарем, не скрывали ничего. Военное сопротивление в Испании было сломлено, и сыновья Помпея бежали. Один из них был схвачен несколько месяцев спустя и казнён, а другой скрывался десять лет, прежде чем его поймал и казнил Октавиан.

Цезарь оставался в Испании несколько месяцев, укрепляя свою власть и исправляя ущерб, нанесенный коррумпированным и безжалостным наместником, которого он оставил управлять после завоевания провинции в 49 г. до н. э. Затем, с приближением осени и урегулированием ситуации в Испании, Цезарь и его свита вернулись в Рим. В отличие от его возвращения в город после Александрийской кампании или после победы при Тапсе, на этот раз, когда он вернулся, во всей империи не осталось ни одного врага, который мог бы бросить ему вызов. На этот раз он действительно был бесспорным хозяином Рима. Однако не нужна армия, чтобы победить одного человека. После того, как каждая армия противника была уничтожена, враги Цезаря обратились к заговору. Теперь целью было не победить Цезаря, а убить его.

Сначала это был лишь фанатичный контингент врагов, жаждавших крови Цезаря, но его отношение после того, как он стал единоличным властителем империи, оттолкнуло многих, кто относился к его правлению неоднозначно, и озлобило многих, кто был его лучшими друзьями. Марк Антоний, однако, несмотря на недавнюю ссору со своим старым другом и многочисленные предложения от заговорщиков, отказался присоединиться к рядам недовольных заговорщиков. Его неизменная лояльность была хорошо принята, и по пути обратно в Рим из Испании, со своим молодым внучатым племянником Октавианом рядом, Цезарь забрал Антония, которого он сослал в Галлию, и два старых друга помирили его. Однако, в то время как поддержка Антония никогда не колебалась, человек, которого Цезарь никогда не поддерживал, Марк Брут, вскоре оказался в первых рядах заговора с целью убийства его потенциального отца.

OceanofPDF.com

Царь Цезарь?

Главным спором вокруг Цезаря после его возвращения в Рим в сентябре 45 г. до н. э., ставшим главным катализатором его убийства, был вопрос о том, планировал ли он короновать себя. Цезарь всегда изо всех сил старался доказать, что не желает устанавливать монархию, но слухи упорствовали, и открытые попытки короновать его возникали «спонтанно». В течение 45 г. до н. э., продолжая официально исполнять обязанности консула, на этот раз он не удосужился соблюсти формальность назначения соратника и, казалось, всё больше склонялся к неприкрытой автократии. По мере того, как его поведение становилось всё более высокомерным, его умение работать с общественностью, некогда его главное преимущество, начало ослабевать.

Во-первых, Цезарь доказал, что ничему не научился после позора, вызванного его последним триумфом, и устроил официальное мероприятие в честь своей победы в Испании. Римляне снова были встревожены парадом, прославляющим поражение своих соотечественников. Сыновья Помпея, возможно, и были личными врагами Цезаря, но были ли они на самом деле публичными врагами Рима? Во-вторых, Цезарь умудрился втянуть себя в бессмысленную публичную ссору с Цицероном из-за наследия Катона. Великий оратор опубликовал панегирик своему погибшему коллеге, щедро восхваляя старого защитника республиканской веры. Цезарь пришел в ярость и, вопреки здравому смыслу, написал уничтожающий ответ под названием « Анти-Катон» , в котором обрушил на своего давнего соперника все мыслимые поношения. Цицерон был ошеломлен яростью реакции Цезаря, но восхищён тем, насколько неуместным выглядел этот выпад. Катон мог быть кем угодно, но пьяницей и скрягой, сводником своей жены, среди них не было (хотя последнее обвинение, благодаря какой-то вымученной логике, имело под собой некоторую основу. Катон развелся с женой, чтобы она могла выйти замуж за другого, более богатого мужчину, а затем, когда новый муж умер, снова женился на ней и пожинал плоды ее наследства).

Однако римляне не увидели в Катоне того, что Цезарь хотел им показать, а сосредоточились на его капризных истериках – той стороне личности Цезаря, которую они никогда раньше не видели и которая им не нравилась. Его враги не успевали печатать копии « Анти-Катона» .

Среди этих публичных оскорблений постоянно всплывали мелочи, которые вновь усиливали опасения по поводу монархических амбиций Цезаря, и, несмотря на его протесты,

Он, конечно, начал играть свою роль. Он добился права носить свои триумфальные регалии на публичных играх, что могло показаться не таким уж важным, но триумфальные мантии были пурпурными, как и царские мантии в древности. К этому добавился золотой трон, который он установил в здании Сената, чтобы сидеть на нём, и начала вырисовываться определённая закономерность. В довершение всего, он приказал нести свою статую вместе с процессией богов, которая проходила по городу в святые дни. Он, вероятно, не только планировал провозгласить себя царём, но и уже провозглашал себя богом.

Однажды утром граждане Рима проснулись и обнаружили, что кто-то ночью возложил корону на публичную статую Цезаря. Двое трибунов, ярых противников Цезаря, приказали снять корону и подняли большой шум по этому поводу. Вскоре после инцидента, когда он проходил по городу, Цезарь был провозглашен царем одним из людей в толпе. Те же два трибуна отвели человека на суд, но Цезарь приказал освободить его и вместо этого обратил свой гнев против двух трибунов-бунтарей, лишив их имущества и вынудив их уйти в отставку. Остаётся загадкой, сам ли Цезарь сначала подложил корону, а затем и человека в толпу в качестве пробных шаров, или же два трибуна, надеясь набрать политические очки, спровоцировали эти события. Возможно, один был спровоцирован одной стороной, а другой другой, или, может быть, оба были просто проявлениями органичной общественной поддержки царя Цезаря.

Однако для многих, кто участвовал в заговоре с целью убийства, последней каплей стало то, что группа сенаторов пришла воздать Цезарю длинный список новых почестей: «Отец Отечества», «Император» и тому подобное, а Цезарь не встал, чтобы их поприветствовать. Существуют противоречивые сведения о том, был ли Цезарь в тот момент болен и весь инцидент был раздут его врагами, или же он недооценил всю глубину нового раболепия сената, но, как бы то ни было, история разошлась и породила множество слухов.

Цезарь преуменьшил значение царских речей, но продолжил консолидировать власть. В октябре он оставил консульство и назначил на эту должность двух лояльных ему политиков, минуя как сенат, так и всенародные выборы. Его преемники были лишь временными. Затем он добился того, чтобы сенат официально назначил его диктатором, но, в отличие от его предыдущих попыток заигрывания с…

В этот раз он не собирался отступать в ближайшее время. Ему было предоставлено десять последовательных однолетних сроков диктатуры. Однако даже этого оказалось недостаточно, и в начале 44 г. до н. э. он отменил срок полномочий и провозгласил себя диктатором in perpetuity, то есть пожизненным диктатором. Возможно, формально он и не был царём, но разница между царским титулом и положением Цезаря была лишь номинальной. И даже это различие, казалось, было суждено было быть отброшенным, поскольку Цезарь приказал жрецу произнести вымышленное пророчество о том, что только царь может завоевать Парфянскую империю. Все знали, что Цезарь планирует, при полной поддержке римского народа, начать войну с Парфией, чтобы отомстить за потери Красса. Если они хотели, чтобы миссия увенчалась успехом, ну, вы слышали пророчество…

Однако движение за коронацию Цезаря, по всей видимости, угасло в феврале 44 г. до н. э. Во время довольно странного (по римским меркам это считалось странным) религиозного праздника, когда мужчины голышом бегали по улицам, Марк Антоний показал лавровый венок, объявив, что народ просил его преподнести его Цезарю. Однако реакция тех же людей, похоже, свидетельствовала об обратном. Римская толпа ликовала, когда одобряла что-то, и молчала, когда не одобряла. Когда Антоний предложил корону, можно было услышать, как упала булавка. Цезарь тут же оценил настроение толпы и воспользовался случаем, чтобы не короновать себя монархом, как он, возможно, планировал, а властно объявить, что только Юпитер является царём Рима. Толпа взорвалась ликованием. Они могли принять самодержавие, но никогда не примут монархию. Независимо от того, планировал ли Цезарь с самого начала завоевать поддержку масс, организовав публичное осуждение монархии, было ясно, что царь вряд ли в ближайшее время покорит Парфию.

Парфянская экспедиция

Последние месяцы жизни Цезаря были поглощены этим запланированным вторжением в Парфию. Он уже переправил 16 легионов и 10 000 всадников через Адриатику и готовился начать кампанию в апреле 44 г. до н. э. Замысел Цезаря казался безумным для человека, приближающегося к пенсионному возрасту, но его уверенность в себе была непоколебима, и он представлял себе ни много ни мало величайшую серию завоеваний в римской истории, завоеваний, способных соперничать с завоеваниями самого Александра. Цезарь планировал вторгнуться в Парфию через Армению и, разгромив парфян (что он считал предрешенным, основываясь на том, что видел их армии, проходя через восток), двинуться на север через Кавказ, усмиряя свирепые кочевые племена степей, а затем, следуя по Дунаю, вернуться в Европу, завершив свой поход завоеванием Германии. Короче говоря, его план состоял в том, чтобы вернуться в Италию величайшим римлянином из всех, кто когда-либо жил. Если бы только он жил.

Заговор

Враги Цезаря понимали, что времени на действия у них остаётся всё меньше. Пройдут годы, прежде чем он вернётся в Рим, и если ему удастся осуществить хотя бы половину задуманного, по возвращении его ничто не остановит. Народ будет умолять Цезаря стать его царём.

Республика будет уничтожена навсегда. Пришло время действовать.

За месяцы, прошедшие после победы Цезаря в Испании, список заговорщиков вырос примерно до 60 имён. Некоторые, как Кассий, были на стороне Цезаря, потому что были его врагами с самого начала. Другие, как Гай Требоний, были с Цезарем со времён Галльских войн, но чувствовали себя отстранёнными при его новом режиме. В своём рвении примириться с врагами Цезарь оттолкнул друзей, которые привели его туда, где он оказался. Для таких людей, как Требоний, Цезарь был уже не средством для удовлетворения личных амбиций, а препятствием на их пути. Наконец, были такие люди, как Марк Брут, измученный Иуда мартовских ид, который, похоже, был просто республиканским идеалистом, втянутым в заговор властными друзьями. Они постоянно напоминали ему о его предке Марке Юнии Бруте, который возглавил восстание против Тарквиниев и заставил римлян дать священную клятву в вечном противостоянии монархии. Каждую ночь на статуе этого Брута появлялась надпись с вопросом, умерло ли имя Брута. Хотя он любил Цезаря лично, в конце концов он поддался давлению и согласился присоединиться к заговору, воспользовавшись тем, что Цезарь был последним, кого он мог заподозрить в предательстве. Однако по большей части заговорщики были личными соперниками, которые в обычный день не стали бы иметь ничего общего друг с другом. Однако этот день был не совсем обычным.

Сегодня все согласились, что Цезаря необходимо убить.

Было предложено множество вариантов убийства, но заговорщики в конечном итоге остановились на заседании сената как на подходящем месте и времени. В театр Помпея, куда временно переместили тело, допускались только сенаторы, оставляя Цезаря без защиты телохранителей. Формальная сенаторская тога также позволяла убийцам легко спрятать кинжалы – условленное орудие убийства. План был прост: заманить Цезаря в сенат, окружить его и заколоть. Поскольку Цезарь планировал покинуть Рим всего через несколько дней, заговорщики также назначили дату: 15 марта – мартовские иды.

Мартовские иды

Цезарь проснулся утром пятнадцатого числа и попытался заняться своими обычными делами. Перед отъездом на Восток нужно было завершить последние приготовления, и сенат назначил заседание на этот день, чтобы он мог рассмотреть новую петицию. Предсказательница предупреждала Цезаря быть начеку в мартовские иды, и его беспокоили мучительные кошмары жены Кальпурнии, которой как раз в ту ночь приснилась его смерть. Жена и друзья умоляли его прислушаться к дурным предзнаменованиям, окружавшим этот день, и остаться дома. Пока Цезарь раздумывал над этим вариантом, его старый сын, Брут, убедил его, что проигнорировать просьбу сената о его присутствии будет воспринято как оскорбление. Сенаты уже собрались и ожидали его появления, и просто проигнорировать их было бы верхом дурного тона и породило бы царские слухи. Цезарь был убеждён. Он пойдёт и в последний раз порадует стариков, прежде чем отправиться в скромный и уютный военный шатер. Худшее, что он мог испытать, слушая любую перегруженную петицию, которую сенат счел достойной его внимания, — это острая скука.

Петиция, конечно же, была подделкой, вынесенной на публичное рассмотрение заговорщиками-сенаторами, чтобы заманить свою жертву в ловушку. Цезарь пробирался по улицам под чутким руководством Брута. Марк Антоний узнал накануне вечером, что готовится какой-то заговор, хотя и не знал подробностей плана, и поспешил предупредить Цезаря, но Брут осторожно провел диктатора через заднюю дверь. Антоний не смог добраться до него сквозь толпу. Цезарь занял свое место в передней части зала и потребовал петицию. Сенатор, который принес свиток вперед, передал его, но когда он это сделал, он схватил Цезаря за тогу. Цезарь был шокирован этим движением и воскликнул: «Да это же насилие!» Пока Цезарь оставался на месте, другой сенатор по имени Сервилий Каска подошел сзади и, вытащив кинжал из складок его одежды, нанес удар Цезарю в горло. Военный инстинкт взял верх, Цезарь уклонился от атаки и схватил Каску за руку с криком: «Каска, негодяй, что ты творишь?» Каска, потеряв элемент неожиданности, позвал братьев на помощь. При этом слове 60 участников заговора бросились к Цезарю, окружив его и безрассудно нанося удары ножами.

Цезарь попытался бежать, но, ослепленный кровью и смятением, споткнулся и упал.

Он лежал на земле, а резня продолжалась. В конце концов, Цезарь смог лишь закрыть лицо тогой и умереть в луже собственной крови.

Легенда об убийстве гласит, что Цезарь в отчаянии видит Брута среди нападавших и кричит либо «И ты, дитя?», либо, как выразился Шекспир: «И ты, Брут?». Однако эти последние слова начали появляться в исторических записях гораздо позже, и даже тогда, как и у Светония, цитаты отмечаются, но отвергаются как неточные. В похожем приукрашивании Брут кричит «Sic semper tyranis», то есть всегда тиранам. Да, драматично и запоминающе, но это полный вымысел. Вместо этого убийцы, как сообщается, просто вышли из комнаты, оставив тело Цезаря. Говорят, что затем они прошли по улицам, объявляя, что убили Цезаря и освободили Рим. Однако, к их удивлению, их встретили не как освободителей, которыми они себя воображали. Вместо этого жители Рима встретили их ошеломленным молчанием. Затем они разошлись по домам. Затем они заперли свои двери. Они знали, что любая стабильность, которую принес Цезарь, вот-вот будет разрушена.

Юлий Цезарь умер 15 марта 44 года до н. э. Он получил 23 ножевых ранения, хотя врачи установили, что смертельным оказался лишь один удар в сердце. Он был последним и величайшим из старых триумвиров, но в конце концов, как и Красс и Помпей до него, погиб позорной, насильственной смертью — жертвой собственного непомерного честолюбия.

На какое-то мгновение судьба Рима повисла на волоске. Увидят ли освободители, как они теперь себя называли, свою мечту о восстановлении республики? Или Юлий Цезарь окажется лишь симптомом, а не причиной болезни, поразившей Рим? В следующей главе откроется вся глубина гниения в самом ядре республиканской системы. Марк Антоний настроит народ против мнимых освободителей, напомнив массам, что Цезарь всего лишь снял несправедливые оковы, наложенные на них жадными олигархами. Брут и Кассий, возомнившие себя героями, будут изгнаны из города, который, как они думали, спасли, а явный наследник Цезаря, Гай Октавий, блестящий, молодой внучатый племянник покойного диктатора, впервые появится на публичной сцене. Римлянам придется пережить еще тринадцать лет хаоса и гражданской войны, прежде чем они снова…

даровал мир. После всего пережитого насилия никого не волновало, что мир будет гарантирован правлением одного человека, Гая Октавия, Цезаря Августа — первого императора Рима.

Структура документа

Оглавление