История рыцарского вооружения

Знакомясь с рыцарским вооружением «эпохи кольчуги», мы дошли до середины XIII века. Прежде чем двигаться дальше, стоит сказать о том, что именно современные ученые изучают, чтобы добыть интересующие их сведения.

Казалось бы, изучать Средневековье значительно проще, чем незапамятные времена Древнего мира. Однако это утверждение далеко не так справедливо. Дело в том, что в древних погребениях, как правило, находится много предметов, сопровождавших усопшего на «тот свет», а христианский обряд погребения таких «наборов» не предусматривает. В результате до нас дошло очень мало подлинных образцов — они просто не сохранились. И вот тут нам на помощь приходят эффигии…

Эффигии как исторический источник

Эффигия (от лат. effigies) — это скульптурное надгробие, изображающее представителя знати лежащим, коленопреклоненным или стоящим и выполненное из камня, дерева или металла. Нередки парные эффигий — фигуры мужа и жены и даже одной жены сразу с двумя мужьями и наоборот! Ту же роль, что и эффигий, выполняли брэссы — плоские гравированные изображения, сделанные на медных либо бронзовых листах и наложенные на каменную надгробную плиту. Очень часто фигуры изображались со скрещенными руками или соединенными в молитве ладонями и с ногами, покоящимися на фигуре льва или собаки; одни фигуры лежат горизонтально, другие находятся в вертикальном положении.

Ценность эффигий как исторического источника исключительно велика, так как это едва ли не единственные памятники средневековой рыцарской культуры, дошедшие до наших дней в хорошей сохранности. Эффигий и брэссы, наряду с изображениями на печатях и другими немногочисленными подлинными предметами рыцарского быта, помогают нам понять, как выглядели доспехи и оружие[4]. Ведь подлинники оружия и особенно доспехов XII—XIV веков сейчас можно пересчитать по пальцам. Сохранилось несколько «больших шлемов», одна-единственная кольчуга целиком, три меча типа фальшион (или фальчион) и так далее. Цельнокованых «белых доспехов», о которых мы подробно поговорим далее, сохранилось значительно больше, однако многие из них представляют собой новоделы, относящиеся к более позднему времени. Так что, если бы не существовало эффигий, о раннем рыцарском снаряжении мы знали бы главным образом по дошедшим до наших дней миниатюрам из рукописных манускриптов.

Эффигий, однако, выгодно отличаются от рисованных изображений тем, что выполнены в полный рост и на них самым тщательным образом переданы все детали костюма и воинского снаряжения усопшего. Хотя многие из эффигий были повреждены, все же они сохранились лучше, чем украшающие городские площади статуи, поскольку находятся в помещениях; святость места охраняла их от людей, а кровля — от капризов погоды. И сегодня едва ли не в каждой английской и во многих западноевропейских церквях мы можем увидеть хотя бы одну-две эффигий; самые ценные из них огорожены, так как признаны памятниками национальной культуры.

Общепринято, что наиболее раннее изображение такого рода хранится в Музее де Тесс французского города Леман. Это плита с могилы Жоффруа Плантагенета, которого мы видим в доспехах и со щитом в руках. Щит украшен золотыми львами — древнейшим из известных нам гербов. А в кафедральном соборе в Солсбери находится датируемая приблизительно 1230—1240 годами эффигия его внука Уильяма Лонгспи, умершего в 1226 году^{116}. Изображения щитов этих двух рыцарей обычно приводят как пример первого реального подтверждения передачи в наследство гербового щита от одного владельца другому.

Правда, по мнению английских историков, существуют и более ранние эффигии. К ним относятся изображение Роберта Беркли из собора в Бристоле, созданное в 1170 году; находящиеся в храмовой церкви в Лондоне изображения Жоффрея де Мандевиля, первого графа Эссекса (1185 год), и Уильяма Маршала, второго графа Пемброка (1231 год)^{117}, а также некоторые другие эффигии, в том числе и безымянные.

Особенно много эффигии появилось в XIII—XIV веках, хотя создавались они и позднее. Все эти изображения представляют нам рыцарей в полном снаряжении, с мечами, кинжалами и щитами, причем у одних фигур, лежащих горизонтально, голова покоится на специальной подушке, а у других под головой или рядом с ней лежит боевой шлем.

Сначала эффигии были распространены только в Англии, но очень скоро они появились во Франции, Германии и Испании, а затем в Швейцарии, Италии и Дании.

Средневековые скульпторы скрупулезно передавали мельчайшие детали вооружения, включая пряжки на ремнях и кольца на кольчугах. Поэтому благодаря эффигиям мы можем точно определить, когда возникли и как долго существовали те или иные перекрестия и навершия у рукояток мечей, какие у рыцарей были шлемы и нашлемные украшения, какие щиты, латы и налатные одеяния они носили.

Фигура уже упоминавшегося Жоффрея де Мандевиля имеет на голове типичный «шлем-кастрюлю» и странный «подбородник», похожий то ли на металлическую пластину, то ли на толстый кожаный ремень. Подобный шлем мы видим и на миниатюре конца XII или начала XIII века, изображающей убийство Томаса Беккета. Любопытны две фигуры с западного фронтона кафедрального собора в Уэльсе, датируемые 1230 годом^{118}. Шлем левой фигуры снабжен единой для обоих глаз смотровой щелью и вертикальными прорезями для дыхания, по двенадцать с каждой стороны. Щит у нее практически треугольный, с умбоном; следовательно, умбоны на щитах в это время рыцарями использовались.

И на эффигиях, и на брэссах обычно очень хорошо воспроизводится фактура кольчужного полотна, что в свое время способствовало рождению целого ряда остроумных гипотез относительно изготовления кольчуг. Однако сегодня считается, что реально существовал один вид плетеной кольчуги, а изображенные на скульптурах «полосы» демонстрируют варианты плетения — например, не стандартный вариант 1 к 4, а более плотный, 1 к 8. В отдельных случаях в кольчугу мог вплетаться кожаный ремень, который пропускали через ряды колец для большей жесткости и прочности кольчужного полотна. Во всяком случае, именно так считают английские историки, и, в частности, К. Блэр^{119}.

Изучая эффигии, можно заметить, что все они представляют образцы вооружения, выполненные в единичном экземпляре, то есть «поточного производства» доспехов не существовало, хотя, разумеется, кольчуги с капюшонами были очень похожи одна на другую. Однако различия имелись даже среди них. Например, на изображении конца XIII века из аббатства Доре в Герефордшире кольчужный капюшон явно надет поверх тарелкообразной шапки-мисюрки, предшественницы подшлемника-цервельера; видимо, так было задумано специально, чтобы вдобавок ко всему еще и надежнее зафиксировать на голове «большой шлем»^{120}.

Однако даже и среди непохожих друг на друга доспехов встречаются поистине оригинальные, такие, которые особенно резко выделяются из общего ряда, — свидетельства того, что человеческая фантазия и в прошлом не знала пределов. Так, на надгробной плите ломбардского рыцаря Бернардино Баранзони (ок. 1345—1350 годы), хранящейся в музее Лапидарио Экстенза в итальянской Модене^{121}, бацинет, надетый поверх кольчужного капюшона с оплечьем, зачем-то снабжен еще и дополнительной короткой кольчужной бармицей. Кольчуга рыцаря имеет широкие рукава до локтей, однако из-под них видны другие рукава, уже узкие, снабженные выпуклыми налокотниками!

Интересно, что широкие рукава кольчуг характерны в основном для Италии, тогда как в Англии они обычно узкие. А вот во Франции, где после Великой французской революции вообще-то уцелело очень мало таких изображений, есть эффигия Ульриха де Хусса (ок. 1345—1350 годы, музей Антерлинден, Колмар)^{122}, у которой рукава кольчуги очень широки; из-под них видны защитные пластины, состоящие из двух деталей, соединенных между собой ремнями с пряжками.

Следует отметить, что итальянские эффигии от английских отличает и наличие у многих из них наплечников и наголенников изготовленных из тисненой кожи и закрепленных поверх кольчужной брони^{123}. Видимо, это связано с какими-то особыми эстетическими предпочтениями итальянского нобилитета.

Начало «переходного периода»

По мнению К. Блэра, самое раннее указание на применение пластинчатой брони находится в отчете Гиральдуса Камбрензиса о набеге датчан на Дублин 16 мая 1171 года. Согласно этому описанию датчане были одеты либо в длинные кольчуги, либо в одежду из металлических пластин. Другое упоминание содержится в сообщении Гийома ле Брето-на о поединке между Ричардом, графом Пуату, и Уильямом де Барром, которые имели под кольчугой и акетоном доспехи из металлических пластин. Бретон умер около 1225 года; следовательно, такая броня в первой четверти XIII века уже существовала. Правда, не известно, насколько часто ее применяли. Отсутствие иных упоминаний о ней свидетельствует о том, что такая защита была редкостью и широкого распространения еще не имела.

Тем не менее сомнению не подлежит, что доспехи из цельнокованых металлических пластин уже начинают распространяться. В первую очередь оружейники постарались защитить рыцарю колени, которые в дополнение к шоссам из кольчуги сначала стали прикрываться стегаными наколенниками, а затем добавились еще выпуклые металлические пластины в форме коленной чашечки.

Клод Блэр пишет, что ему не удалось найти упоминаний об использовании пластинчатых наколенников и набедренников в документах раньше конца XIII века, то есть применять их начали приблизительно с 1300 года. Позже эти элементы защитного вооружения упоминаются все чаще. Что же касается доспехов типа кирасы, то тут нам на помощь приходит безымянная эффигия из Пешеворского аббатства в Вустершире (1270-1280 годы)^{124}; на ней в боковой прорези сюрко отчетливо просматривается скрепленная ремешками кираса. Значит, в это время такие кирасы уже носили; непонятно лишь, из какого материала их делали, — в равной степени это могли быть и кожа и металл.

В кирасе изображен и Гилберт Маршал, четвертый граф Пемброк, умерший в 1241 году, то есть очевидно, что в Англии кирасы у рыцарей появились уже в середине XIII века. А надевали их поверх кольчуги, но под сюрко, поэтому на миниатюрах их обычно не видно! Кстати, на коленях у четвертого графа Пемброка отчетливо видны наколенники. Они есть и у нескольких других скульптур, относящихся к этому времени.

О мастерстве оружейников свидетельствует эффигия дона Бернальдо Гулля де Экстенза (умер в 1237 году)^{125}, рыцаря испанского короля Жуана I Арагонского; кольчужные рукава на этой эффигии переходят в кольчужные перчатки, а на ногах надеты латные пластины с наколенниками. Так что можно говорить о том, что между цельноковаными доспехами и «эпохой кольчуги» был «переходный период», когда металлические пластины носили вместе с кольчужными доспехами. Причем где-то процесс замены старых доспехов новыми шел быстрее, а где-то медленнее, и эффигии это наглядно подтверждают. Например, датские рыцари, судя по эффигии в соборе города Упсала умершего в 1327 году Биргера Персона^{126}, даже спустя сто лет после появления на доспехах металлических пластин все еще довольствовались старомодной кольчугой и простыми шоссами без каких-либо пластинчатых дополнений.

Доспехи и цепи

В конце XIII века у рыцарей вошли в моду цепи, прикреплявшиеся к рукояткам мечей и кинжалов. Другой конец цепи крепился у рыцаря на груди, но как именно это делалось, из рисунков в манускриптах не ясно. Зато на брэссе сэра Рожера де Трампингтона из Трампингтонской церкви в Кембриджшире (ок. 1326 года)^{127} хорошо видно, что цепь от шлема прикреплена к веревочному поясу.

На скульптуре с надгробия Джона де Нортвуда (ок. 1330 года) из Минстерского аббатства на острове Шеппи (графство Кент) цепочка от шлема идет к выступающему из розетки крючку на груди. На других, более поздних, эффигиях эти розетки парные, а цепочки пропущены через прорези на сюрко и уже под ним каким-то образом закреплены либо на кольчуге, либо на кирасе.

В XIII—XIV веках цепи можно увидеть едва ли не на каждой статуе, особенно в Германии, где они обрели особенную популярность. Зачастую их целых четыре, хотя зачем нужно было столько, не совсем ясно^{128}. Трудно представить, как человек сражался, держа в руке меч с четырехфутовой цепью (причем нередко золотой!), прикрепленной к рукояти; она наверняка мешала, поскольку могла обмотаться вокруг руки, в которой рыцарь держал оружие, зацепиться за голову лошади или за оружие противника. Если же рыцарь выпускал во время схватки меч из рук, цепь непременно должна была запутаться в стременах и подтянуть меч к руке было проблематично… Тем не менее рыцари игнорировали это неудобство. Возможно, замечает Э. Окшотт, они, в отличие от нас, знали, как нужно действовать, чтобы цепи им не мешали^{129}.

А вот на мемориальной пластине рыцаря Уильяма Фицральфа, умершего в 1323 году^{130}, цепи отсутствуют; зато поверх кольчуги на руках и ногах в его доспехах есть металлические щитки, от которых недалеко и до полного латного облачения!

Эффигии подтверждают то, что одежда рыцарей имела геральдический характер; на многих из них мы видим изображения гербов и на щитах, и на шлемах, и на сюрко. Например, в геральдическом жупоне (так именовался укороченный сюрко) изображен рыцарь Питер де Грандиссон (умер в 1358 году)^{131}, раскрашенная эффигия которого с так называемым «почечным» кинжалом на поясе находится в Герефордском соборе. А раскрашенная эффигия сэра Роберта дю Бойса (умер в 1340 году, похоронен в городской церкви в Ферсфильде, Норфолк) отличается от других тем, что и шлем, и сюрко с красным крестом на груди, и даже перчатки белого цвета у нее покрывает геральдический горностаевый мех^{132}. Сразу же возникает вопрос, как это выглядело в реальности?

Демонстрируют эффигии и такой элемент рыцарского вооружения, как эспаулеры. Чаще всего в качестве иллюстрации их применения приводится фигура Вильяма де Сетванса (Чатем, Кент, ок. 1322 года)^{133}. Однако на ней не видно, что же все-таки изображено на эспаулерах. В этом плане куда интереснее эффигия Ламберта де Эби (ок. 1312 года); здесь на эспаулерах хорошо заметен герб рыцаря, повторенный также и на щите.

Ходить в доспехах долгое время считалось неприличным, и это тоже нашло отражение во многих эффигиях; причем очень часто на доспехи не накинута котта-безрукавка, а надета самая настоящая одежда, из-под которой самих доспехов практически не видно. Пример — эффигия Йоханна Каммерера, умершего в 1415 году.

Именно эффигии позволяют нам понять, что рыцари имели в обычае носить на голове не один шлем, а сразу два, которые надевались один на другой. Бацинет имел соответствующий вырез для лица, а надевавшийся на него «большой шлем» с прорезями для глаз и вентиляционными отверстиями закрывал лицо целиком; поразить защищенного таким образом рыцаря ударом в голову было совсем нелегко! Впрочем, бывало и так, что рыцари носили бацинет постоянно, а перед схваткой снимали и водружали на голову «большой шлем» с гербовой фигурой самого диковинного вида, поскольку нашлемные фигуры отвечали самым невероятным причудам и вкусам.

На иных шлемах, как, например, на шлеме немецкого герцога Альбрехта II (умер в 1350 году), красовались разноцветные рога впечатляющих размеров, дополнявшиеся короной! Крепились они не к самому шлему, а на что-то вроде покрышки, надевавшейся на него сверху. При этом они были сделаны из чего-то совсем легкого, вроде папье-маше или тонкой выделанной кожи, но имели прочный каркас и при скачке не отваливались.

Кстати, короны вошли в моду с распространением после 1300 года бацинетов особой формы — с заостренной верхушкой. Короны указывали на ранг рыцаря, дополняя геральдические изображения на сюрко, щите и конской попоне. До нашего времени таких корон дошло немного; одна из них, случайно найденная в польском Сандомире, ныне хранится в соборе Св. Станислава в Кракове. Каждый из четырех зубцов этой короны декорирован 65 полудрагоценными камнями. Впрочем, сандомирская корона не идет ни в какое сравнение в этом смысле с бацинетной короной короля Кастилии, сделанной из золота и украшенной драгоценными камнями. По сообщению хроники 1385 года, она имела стоимость, равную 20000 франков^{134}, а это по тем временам невероятно большие деньги.

Конец «переходного периода»

Эффигии свидетельствуют, что «переходный период» от кольчуги к броне завершился к 1400 году; именно в это время появились первые цельнокованые доспехи с кирасой из двух половинок и «юбкой-колоколом» из металлических полос. Правда, от более поздних классических «белых доспехов» эти латы отличались наличием устаревшего кольчужного капюшона с оплечьем, закрывающим рыцарю плечи, немного грудь и часть спины. Что находилось под оплечьем, не известно, однако причины, по которым от него впоследствии отказались, понятны. Кольчужные кольца представляли настоящую «ловушку» для наконечника копья, а нужно было сделать так, чтобы он проскальзывал по доспехам.

Интересно, что забрала на бацинетах появились даже раньше, чем сами цельнокованые доспехи, а стоячие металлические воротники-подбородники, защищавшие шею от удара копья, рыцари стали носить в середине XIV века. По мемориальной доске, посвященной сэру Хью Гастингсу, в церкви Св. Марии в Элсинге (Норфолк)^{135}, мы можем судить, что такой подбородник-бувигер и бацинет с забралом на двух боковых петлях, откидывающимся вверх, этот рыцарь носил в 1367 году. При этом бувигер закреплялся у него поверх оплечья из кольчуги!

Д.Эдж и Д. Паддок сообщают, что дон Альваро де Кабрера-младший, похороненный в каталонской церкви Сайта-Мария де Беллпуиг де Лас Авелланас в Лериде, умер в 1299 году. Следовательно, этим годом (или близким к нему) датируются его эффигия с поножами из металла, доходящими до самых лодыжек, цельнокованым воротником, латными перчатками с раструбами до локтей и местным вариантом сюрко с подбоем из пластин, выдающих себя фигурными головками в виде небольших розеток^{136}. Похожий воротник имеет и более поздняя фигура Бернардо де Майнориса (ок. 1330 года) из другой каталонской церкви, Санта Мария де ла Сео^{137}. Это вполне может свидетельствовать о достаточно широком распространении таких доспехов — именно в Испании и именно в это время. Другим значительным нововведением «переходного периода» стал выступающий вперед конус на забрале бацинета, с проделанными на нем отверстиями для притока воздуха. Дышать в таком шлеме стало значительно легче, вот только из-за своего вида этот тип шлема получил характерное прозвище «бундхугель» — «собачий шлем».

Одна из наиболее необычных эффигий находится опять-таки в Англии — в церкви в Кенгсингтоне. Скульптор запечатлел неизвестного рыцаря, чьи кольчужные доспехи покрыты монашеским одеянием^{138}. Ответа на вопрос, ходил он в таком виде постоянно или стал монахом незадолго до смерти, мы, вероятно, не получим уже никогда.

Прогресс в области совершенствования вооружений двигался настолько быстро, что уже в первой четверти XV века на групповой эффигии леди Маргариты Голландской и ее двух мужей — Томаса, герцога Кларенса (умер в 1421 году), и сэра Джона Бофора, эрла Сомерсета (умер в 1410 году)^{139}, из кафедрального собора в Кентербери на бацинетах рыцарей мы видим уже не кольчужное, а латное «ожерелье». Стальной «воротник» закрывает всю шею и имеет характерное V-образное ребро жесткости посередине. Поверх своих уже явно «белых доспехов» обе фигуры одеты в плащ-табар, открывающий руки, но по-прежнему закрывающий доспехи до самых бедер. Отношение к «голым доспехам» уже начало меняться, о чем свидетельствуют эффигии, где поверх рыцарских доспехов нет и клочка ткани. Впрочем, тот же самый табар с геральдическими изображениями, надетый поверх лат, мы видим на брэссе Ральфа Верни, умершего в 1547 году, то есть через сто с лишним лет.

Новшества в элементах доспехов очень часто соседствовали с откровенно устаревшими деталями. Например, эффигия сэра Томаса де Фревиля (ок. 1400 года, Литл-Шелфорд) имеет уже практически полные «белые доспехи», с глубокой «юбкой» и овальными бесагю — щитками для защиты подмышек от колющих ударов копьем и мечом, но все это сочетается с устаревшим кольчужным оплечьем. Несомненным новшеством в этом снаряжении были бесагю. Кстати, известны бесагю оригинальнейшей формы в виде двух соединенных между собой прямоугольных пластин, с ребром жесткости посредине и с закругленными вверху краями. Их мы можем наблюдать на эффигии сэра Реджинальда Кобхэма, эрла Варвика (умер в 1446 году), в Лингфильдской церкви в графстве Варвик^{140}.

Латунное скульптурное изображение Ричарда Бошана, еще одного эрла Варвика, выполненное около 1450 года, показывает его уже в полных «белых доспехах», причем миланского образца. Интересно, что подголовником эрлу служит турнирный шлем типа «жабья голова», который украшают корона и голова лебедя^{141}. Эффигия же сэра Уильяма Уодгэма (умер в 1451 году) демонстрирует нам доспехи фламандской работы. Левый наплечник значительно больше правого и заходит на кирасу, и это говорит о том, что от щитов к этому времени рыцари уже отказались.

Любопытно, что если мечи у рыцарей на эффигиях и брэссе, обычно висят на портупее, лежащей на латной «юбке» наискось, то кинжал изображен на них так, как если бы ножны были к ней просто приклепаны, чтобы не потерять его ни при каких обстоятельствах. Вначале, когда пояс, к которому крепились ножны меча, носили на бедрах, на нем находилось место и для кинжала. Во всяком случае, у эффигии Джона де Лайонса, датируемой 1350 годом, шнурок, на котором кинжал подвешен к поясу, спущенному на самые бедра, просматривается очень хорошо. Но потом от пояса отказались в пользу портупеи, а кинжал остался на старом месте, вот только прикреплять его стали иначе — и, по-видимому, прямо к латной «юбке». Никаких иных возможностей не просматривается ни на одной из фигур!

Рассказ об эффигиях будет неполным, если не сказать о самой известной эффигии Англии, ничего особенного британским историкам не открывшей, но зато идеально сохранившейся. Речь идет о скульптуре старшего сына короля Эдуарда III — принца Уэльского Эдуарда, по прозвищу Черный Принц, умершего в 1376 году и погребенного в Кентерберийском кафедральном соборе^{142}. На его саркофаге изображен черный щит с тремя белыми страусовыми перьями. Это так называемый «щит мира», предназначенный для турниров, и именно ему, а не черному цвету доспехов, скорее всего, принц, носивший геральдический жупон, украшенный леопардами Британии и лилиями Франции, был обязан возникновению своего прозвища.

Представить рыцарское вооружение Западной Европы эпохи перехода от кольчужных доспехов к цельнометаллическим без обращения к столь важному историческому источнику, как эффигии, невозможно. Хронология эффигии — это, в сущности, наиболее полная хронология рыцарского вооружения, начавшаяся в «эпоху кольчуги» и закончившаяся полным доминированием «белых доспехов»!