История рыцарского вооружения

Мы уже говорили о том, что рыцари, вернувшиеся в Европу после своего изгнания из Сирии и Палестины, принесли с собой моду на чисто восточное богатство одежды и вооружения. Уже в начале XIII века дорогая отделка рыцарского снаряжения стала восприниматься европейцами как собственная традиция. И в этом, и во многом другом, касавшемся вооружения, Европа следовала за Востоком, где защитные доспехи «рыцарского типа» начали применять намного раньше, чем на Западе, — уже в 620 году тяжеловооруженные восточные всадники с головы до ног были покрыты кольчужными доспехами^{143}.

Из этого, однако, не следует делать заключение, что развитие воинского снаряжения в Европе шло по тому же пути, что на Востоке. Конечно, было много общего, но в то же время восточный вариант «эпохи кольчуги», равно как и период распространения кольчужно-пластинчатой брони, имел свои существенные отличия от западного.

О рыцарях из Пенджикента и Тебриза

В среднеазиатском Пенджикенте можно видеть фрески, на которых доспехи воинов ничем не отличаются от кольчуг, что появились в Западной Европе четыре века спустя! В то же время Д. Николь считает, что согдийцам, жителям междуречья Амударьи и Сырдарьи, в X веке было известно несколько видов пластинчатых панцирей, один из которых, по-видимому, из-за ширины составляющих его пластин назывался «В ладонь шириной»^{144}.

Тяжеловооруженные всадники в доспехах из металлических пластин отмечаются в IX—XI веках и в государствах Арабского халифата. Поэты описывали это войско как «состоявшее из множества зеркал», а арабские историки добавляли, что оно смотрелось «подобно византийскому». То есть и сами всадники, и их кони были облачены в доспехи из хорошо отполированных металлических пластин, которые ярко сверкали в солнечных лучах^{145}.

Таким образом, Ближний и Средний Восток в период с VII по XI век могли похвастаться наличием сразу двух комплектов защитного вооружения — кольчужного и пластинчатого, использовавшихся одновременно, что, к сожалению, плохо подтверждается иллюстративным материалом. В том, что сохранилось его так мало, виноваты вторжения сначала турецких, а затем и монгольских завоевателей^{146}.

Известно изображение всадника в чешуйчатых доспехах, сохранившееся на фрагменте деревянного щита из крепости Муг вблизи Самарканда, но оно относится к XIII веку. На всаднике доспехи в виде длиннополого кафтана с плотно прилегающими наплечниками и заключенными в наручи предплечьями, оставляющими открытыми обе кисти^{147}. К другим источникам из числа заслуживающих внимания историк Р.Робинсон относит «Историю мира» Рашида ад-Дина, написанную и проиллюстрированную в Тебризе в 1306—1312 годах.

На воинах, изображенных на ее миниатюрах, надеты длинные чешуйчатые доспехи с разноцветным узором, который образован чередованием орнаментированных пластин и лакированных кожаных чешуек. Шлемы у них круглой формы с выступающим центральным декоративным острием, причем надбровная их часть нередко дополнительно усилена металлической пластиной. Кожаный, кольчужный или стеганый назатыльник ниспадает на кольчужную рубаху, причем в Центральной и Южной Персии, по мнению Робинсона, чисто кольчужные доспехи преобладали.

Персидские воины носили даже кольчужные плащи зарих-бекташ и одновременно с ними надевали еще и панцири из покрытых бархатом железных пластинок — по сути дела, аналогичные европейской бригандине^{148}. Лошадей они защищали попонами из простеганного хлопка^{149}.

На миниатюрах XIV века обычно изображены воины, одетые в чешуйчатые доспехи, а к их простейшим по форме шлемам прикреплены кольчужные бармицы. Сами шлемы невысоки, закругленной и конической формы. Иногда изображаются науши. У большинства шлемов в выступающей части имеются шипы или трубки, хотя плюмажи еще отсутствуют.

В конце XIV — начале XV века защитные приспособления для рук на Востоке приобретают вид трубчатых наручей, состоящих из двух соединяющихся пластин, в виде конуса сходящихся к кисти. Ноги — самую уязвимую часть тела всадника — защищали отдельными щитками и наколенниками, которые приплетались к кольчуге или же вделывались в саму тканую основу, закрывавшую бедро. Обували ноги в сапоги, при этом голень и икры закрывали трубчатой формы поножами из двух пластин, соединенных при помощи петель, что можно увидеть на целом ряде миниатюр первой трети XV века^{150}.

Рустам — иранский рыцарь

Английские историки Р.Робинсон, Й.Хит и Д. Николь часто обращаются к эпической поэме Фирдоуси «Шах-наме», которая написана в конце X — начале XI века[5]. Последуем за ними и мы.

Очевидно, что кольчуга использовалась и самим Рустамом, и точно так же она служила броней для его коня. В поэме об этом сказано так:

В «Шахнаме» неоднократно подчеркивается (что лишний раз говорит о том, что писал ее человек, хорошо знакомый с военным делом): шлем на голову воины надевают перед тем, как облачиться в кольчугу. Это значит, что шлемы иранских воинов имели коническую форму. Именно шлемы такой формы надевали прежде кольчуг, поскольку, имея на голове конический шлем, надевать кольчугу легче — она скользит по гладкой поверхности.

Один из главных героев поэмы, богатырь Рустам, носит поверх кольчуги шкуру тигра; это хотя и странно, но все-таки вполне возможно для легендарного богатыря. Как бы то ни было, этот штрих подтверждает, что на Востоке было в обычае носить поверх доспехов богатые одеяния.

Р. Робинсон ссылается и на рукопись 1340 года, разъятую на части и разбросанную по многим европейским и американским коллекциям, на миниатюрах из которой хорошо видны шлемы с бармицами, полностью закрывающими лица воинов; остаются лишь маленькие отверстия для глаз. Подобные шлемы можно обнаружить и среди множества образцов, характерных для Восточной Европы, и среди шлемов из погребений VII века в Швеции, относящихся к вендельскому периоду, который знаменует собой окончание железного века у германских народов.

В Гулистане (Узбекситан) хранится рукопись «Шахнаме», миниатюры в которой выполнены неизвестным художником гератской школы в 1429 году. На одной из них с передачей мельчайших деталей изображены воины, носящие поверх кольчуг чешуйчатые оплечья, а некоторые — еще и набедренники с наколенниками.

На миниатюрах из относящейся примерно к 1440 году рукописи «Шахнаме», которая хранится в британском Королевском Азиатском обществе, видны бармицы, закрывающие нижнюю половину лица. Часть воинов защищена чешуйчатыми бармицами с кольчужной пелериной, прикрывающей плечи. Одни воины облачены в чешуйчатые доспехи — похожие, замечает Р. Робинсон, встречались еще у римлян и парфян^{151}, — другие поверх пластинок одеты в длинную одежду из ткани.

Восточные воины в XIV-XV веках

Иен Хит, рассматривая вооружение восточных воинов с 1300 по 1500 год, отмечает большую роль в развитии оружейного дела в Персии Газан-хана (правил в 1295—1304 годах), который сумел повсеместно организовать производство доспехов и оружия. Проживавшие в городах оружейники получали государственное жалованье и должны были ежегодно поставлять в шахскую казну свои изделия, что давало от 2000 до 10000 комплектов вооружения в год.

Доминирующим типом доспехов всадника в это время был хуяг — ламеллярный или ламинарный «корсет» с длиннополым кафтаном. Пластинки хуяга могли быть из железа или бронзы, их нередко раскрашивали или покрывали эмалью. Одинаково широко использовались как доспехи монгольского типа, так и доспехи местных, иранских форм; щиты были небольшие, покрытые кожей (позднее их стали делать из металла) с четырьмя умбонами на лицевой поверхности; такие щиты появились в Персии в конце XIII века и сохранялись вплоть до конца XIX.^{152}

На миниатюрах начала XV века примерно половина персидских всадников изображена на лошадях, которые защищены доспехами^{153}.

Что касается пластинчатых панцирей, то древнейшей формой нагрудных и наспинных доспехов, Р. Робинсон называет зерцало — простой металлический диск, закрепленный с помощью перекрещивающихся кожаных ремней. На Востоке, в частности в Индии, такие диски носили поверх стеганых доспехов, подбитых металлическими пластинками^{154}. На миниатюрах из уже упоминавшейся гулистанской рукописи «Шахнаме» воины носят такие диски только на груди.

Другие доспехи из пластин, но уже не дисковой, а прямоугольной формы, носимые спереди и сзади, — это чарайна («четыре зеркала»), представлявшая собой, в сущности, кирасу из четырех скрепленных между собой пластин; чарайна была весьма популярна на Востоке в течение всего XVI века и даже в более позднее время. Чаще всего ремешки чарайны завязывались на спине или по бокам, но иногда нагрудная пластина делилась посередине надвое и скреплялась при помощи особой петли, что позволяло надевать ее подобно куртке или жакету.

В качестве защиты для ног нередко использовались кольчужные штаны, в которых кольчуга была нашита на ткань и усиливалась стальными пластинками, вставленными между рядами колец. Колени на них прикрывались чашеообразными щитками и шипами, украшенными гравировкой, — то есть здесь налицо комбинированная, а не чисто кольчужная броня, изготовленная по индийским образцам^{155}.

До нас дошли изображения сарацинских воинов XII века, которые, сражаясь с крестоносцами, были облачены в пластинчатые рубахи с длинными рукавами, что лишний раз подтверждает: традиция использования восточными народами как кольчужных, так и пластинчатых доспехов началась достаточно давно и не прерывалась в течение многих столетий.

Сходство и различия

В одной из своих работ Д. Николь приводит интереснейший факт: на керамическом блюде конца XII — начала XIII века из Рагги (Сирия) изображен восточный всадник с европейским рыцарским щитом в форме «утюга», украшенным зубчатым орнаментом^{156}. Возможно, щит — это трофей или покупка, однако и то, и другое предположение позволяют сделать вывод, что мусульманские воины, случалось, использовали вооружение европейского типа.

Определенное сходство вооружения рыцарей Запада и Ближнего Востока порождало схожий боевой опыт, близость военной тактики, одинаковые приемы обучения молодых воинов. Арабы, в частности кавалерия Фатимидов, так же, как и рыцари-европейцы, предпочитали сражаться копьем и мечом.

Между тем турки-сельджуки, пришельцы из глубин Азии, предпочитали всем видам оружия лук и стрелы, причем стреляли с коня^{157}. Этот способ ведения войны вошел в практику рыцарей-мусульман; с течением времени его довели до совершенства и даже описали в различных трактатах и наставлениях, изучение которых входило в обязанность воинов.

Д. Николь пишет, что в соответствии с требованиями воинской тактики опытный стрелок-мусульманин должен был попадать с расстояния 75 метров в мишень диаметром 1 метр. При этом первые пять стрел следовало держать в левой руке вместе с луком и успеть выпустить их за две с половиной секунды и тут же выхватить из колчана следующие пять стрел. Поводья во время стрельбы отпускались, и, чтобы не потерять их, к ним привязывался ремешок, петля на другом конце которого надевалась воином на большой палец правой руки. Таким образом, он мог свободно стрелять и при необходимости моментально взять в руки поводья!

В традиции Ближнего Востока была стрельба залпами из положения, при котором лошади стрелков стояли неподвижно. То есть конные лучники сначала обстреливали неприятеля и только затем его атаковали. При организованном отступлении они время от времени останавливались и стреляли по преследователям. В трудах аль-Тарсуси, известного автора XII века, писавшего свои трактаты для самого Саладина, даются в отношении действий против крестоносцев следующие рекомендации конным лучникам: «Когда ты стреляешь в вооруженного всадника, который имеет доспех или же находится слишком далеко от тебя, стреляй в коня, чтобы его спешить. Когда ты стреляешь по всаднику, который стоит неподвижно, то целься на уровень седельной луки. Если твоя стрела полетит вверх, то ты ранишь всадника, а если вниз — коня! Если всадник стоит к тебе спиной, то целься ему между лопаток. Если он приближается к тебе с мечом, то и тогда стреляй, но будь внимателен, чтобы он не успел поразить тебя, если ты промахнешься. Никогда не стреляй безрассудно!»^{158}

Далее в наставлении указывалось, что «в момент стрельбы по противнику меч стрелка должен быть обнажен и висеть у него на запястье правой руки, а копье быть под левым бедром и направлено вперед». При отсутствии меча копье должно было находиться у него справа, чтобы он мог сразу же его схватить и ударить приближающегося врага^{159}.

У каждого приема стрельбы и даже у отдельных их элементов имелись собственные названия, им соответствовали определенные команды. Последнее было очень важно и для самих лучников и для их командиров, которые могли быть уверены, что в бою воины будут действовать слаженно, как одно целое! Обычно стрельба велась тремя способами. При первом натяжение тетивы и прицеливание происходили одновременно; при втором — натяжение производилось медленно, потом следовала пауза и выстрел. Третий способ состоял в частичном натяжении лука, прицеливании, после чего лук «дотягивался» и пускалась стрела. При «мягком» средиземноморском (или, как его еще называли, «франкском») способе стрельбы тетиву натягивали тремя пальцами: указательным, средним и безымянным, причем древко стрелы зажималось между указательным и средним пальцами. При персидском способе пальцы использовались в других комбинациях, а при турецком (или монгольском) способе тетива натягивалась одним большим пальцем, на который было надето особое кольцо.

Сила натяжения восточных луков составляла от 60 до 75 килограммов. Поражающие возможности стрелы зависели от формы ее наконечника, которых существовало несколько видов. Так, для стрельбы по воинам, одетым в доспехи, рекомендовались стрелы с закаленными наконечниками в виде «рыбьего хвоста». Наконечники типа «лопатка», «шпинат», «ивовый лист» или «гусиная лапа» применялись против стеганой мягкой брони, а широколезвийные (или же в виде полумесяца) — против незащищенного противника и не прикрытых доспехами неприятельских коней.

Дальность полета стрелы зависела от вида наконечника и типа тетивы. Каждому воину полагалось иметь две тетивы: для стрельбы на разные расстояния. Кольца для каждой тетивы были свои.

Надо упомянуть и об арбалетах. Сила натяжения арбалета при наличии у всадника стремени в период Третьего крестового похода достигала 150 и более килограммов^{160}, то есть была вдвое больше, чем у самых сильных восточных луков. Исламский вариант арбалета — маджра, известный на Востоке уже с IX века^{161} (о нем упоминается и в «Шахнаме»), применялся и на войне, и на охоте. Позже западные мастера превзошли восточных, убойная сила европейских арбалетов оказалась значительно выше, и это во многом предопределило победу христиан в битве при Арсуфе в 1191 году. Впрочем, что именно применять в сражении — луки или арбалеты, — в значительной степени зависело от тактики ведения боя.

Помимо стрельбы из лука и арбалета, восточные всадники весьма разнообразно использовали копье: атаковали с копьем наперевес (прием, характерный и для европейской конницы), наносили удары копьем двумя руками. Такой удар разрывал даже двухслойный кольчужный панцирь, да так, что наконечник копья выходил из спины противника^{162}. Иногда специальный дротик — хазбан — носили в налучье, специальном чехле для лука. При необходимости его можно было быстро извлечь и метнуть во врага.

Атакуя врага, восточные всадники сначала стреляли из лука, затем действовали копьем и только после этого пускали в ход орудие самого ближнего боя — меч, булаву и топор; примерно тот же арсенал был у всадников на Западе^{163}, исключая, пожалуй, лук, который европейцы применяли нечасто.

В восточных наставлениях по технике ведения боя мечом были свои особенности. Так, например, арабским всадникам рекомендовалось в первую очередь ударить мечом по мечу противника так, чтобы отрубить ему указательный палец, который находился на перекрестии. А затем уж, когда враг ронял меч, нужно было одним ударом лишить его головы.

Среди приемов владения мечом у арабов на первом месте была именно рубка, а не укол! Арабский писатель и полководец XII века, участник сражений с крестоносцами Усама ибн Мункыз, пишет в автобиографической хронике «Книга назиданий»: «Я схватился с ассасином… Он держал кинжал у предплечья, и я ударил его так, что перерубил ему и клинок и предплечье, отчего на лезвии моего меча оказалась небольшая зарубка. Кузнец в моем городе сказал, что он может ее удалить, но я сказал, чтобы он оставил все как есть, так как это самое наилучшее клеймо для моего меча. И отметка эта сохранилась по сей день»^{164}.

Д. Николь отмечает, что арабские, персидские, турецкие и индийские кузнецы производили высококачественные мечи, причем более легкие, нежели европейские. Так, например, тонкий клинок меча галайя имел около 5 сантиметров в ширину и от 90 до 115 сантиметров в длину, а более широкий салмани — соответственно 7—8 и 90 сантиметров[6]. Дошедшая до нас сабля IX — XI веков из Нишапура имеет ширину 3,5 сантиметра и длину клинка — 71,5 сантиметра. По мнению Д. Николя, более поздние восточные клинки имели похожие параметры, — правда, кривизна их со временем стала увеличиваться^{165}.

Весьма популярны были на Востоке топоры и булавы. Длина рукояти топора (для боя в пеших порядках) иной раз могла достигать 150 сантиметров. Длина булавы обычно не превышала 100 сантиметров, но встречались, если верить источникам, и «двуручные» образцы значительно больших размеров. Впрочем, в отношении величины этого страшного оружия могли быть и чисто поэтические преувеличения — вот какое описание мусульманского рыцаря середины XIII века из турецкой эпической поэмы приводит Д. Николь:

Р. Робинсон, опираясь на «Книгу назиданий» Усамы ибн Мункыза, дает описание знатного воина-египтянина эпохи правления Саладина. Обмундирование его включало в себя шлем, пластинчатую рубаху, гамаши, сапоги и шпоры. Вооружен он был саблей, копьем, кинжалом, дротиком и щитом. Р. Робинсон указывает, что кольчуга или пластины могли вставляться между двумя слоями ткани, причем снаружи была, естественно, более богатая ткань.

Кольчужно-пластинчатые доспехи египетских мамлюков легко отличить от других восточных аналогов по плоским кольцам, которые украшались узором из концентрических окружностей или надписями^{167}.

В начале XV века мамлюки использовали бригандины, аналогичные западноевропейским. Если судить по описаниям того времени, это вполне могли быть чешуйчатые доспехи, покрытые сверху разноцветной парчой^{168}.

В течение XV века на Ближнем Востоке начинают доминировать высокие шлемы со шпилем, подвижным наносником, нащечниками и пластинчатым прикрытием шеи. Подобная конструкция была характерной и для турецких «тюрбанных» шлемов, в которых лицо часто прикрывалось кольчужной сеткой, в том числе и с отверстиями для глаз. Цельнометаллические забрала, аналогичные европейским, на Востоке почти не применялись.

Р. Робинсон пишет, что, хотя турки попеременно состояли то в индийской, то в персидской, то в египетской армии и их вооружение обычно соответствовало особенностям той страны, которой они служили, в целом в нем прослеживается персидская традиция^{169}. В то же время очевидно, что Восток был достаточно восприимчив к влияниям. Если судить по «Шахнаме», уже вооружение воинов-пехлеванов — богатырей домусульманской эпохи — имело самое различное происхождение. Там встречаются «шлем румийский», то есть «из Рума» — Рима, индийские и арабские мечи. Между странами Востока шла интенсивная торговля оружием, что приводило к сходству вооружения и доспехов воинов различных восточных государств^{170}.

Многие виды доспехов, по мнению Р. Робинсона, имели здесь очень древние корни. В частности, доспехи из ткани и кожи, покрытые роговыми или металлическим чешуйками, применялись в Индии еще до вторжения на ее территорию тюрков, монголов и арабов, а пластинчатые доспехи использовались в северо-западных ее областях еще до того, как они появились в армиях Древней Греции и Рима^{171}. Конские доспехи появились в Китае, Иране, арабских странах и Византии в эпоху, когда европейцы о них еще даже не помышляли.

Оформление института рыцарства в Азии находило свое отражение в геральдике. В Сасанидской державе с получением наследственного лена феодалы обретали право на ношение герба. Часто на гербе изображалось какое-нибудь животное, с которым его носитель ассоциировался. Некоторые даже получали соответствующие имена: Вахраншах (князь-вепрь), Ширваншах (князь-лев), Риланшах (князь-слон), Аланшах (князь-ворон)^{172}.

Арабский историк Кебех Фаррух в этой связи отмечает, что гербы персидской знати существовали задолго до гербов европейских. Среди перечисленных им геральдических изображений — животные (олень, лев, кабан, конь, слон, птица семург), предметы (трезубец) и даже люди. Как и многие другие исследователи, Фаррух ссылается на «Шахнаме», где описания знамен иранской конницы мало чем не отличаются от знамен рыцарей Западной Европы! Здесь каждый знатный воин имеет собственное знамя, украшенное символическим изображением:

Практически аналогичное описание встречается и в сочинении французского поэта Бенуа де Сент-Мора «Роман о Трое» (между 1155 и 1160 годом):

Тождество многих элементов рыцарского снаряжения на Востоке и Западе очевидно.

Однако нужно подчеркнуть, что, согласно западным представлениям, рыцарь — это человек, который сходится с противником лицом к лицу и, следовательно, воюет только тем оружием, которое способно поразить вблизи, — копьем, мечом, топором или булавой; все прочее оружие используется в исключительных случаях. На Востоке «воины элиты» не видели ничего зазорного в том, чтобы иметь в своем арсенале лук и стрелы и пользоваться ими в ущерб неприятелю на расстоянии, что для европейца было несовместимо с понятием рыцарской чести! Европейский рыцарь стрелял из лука и тем более из арбалета только на охоте; использовать стрелковое оружие в бою с равным по положению противником значило для него навсегда покрыть себя позором в глазах окружающих.

При сходстве в оружии седла, в которых сидели рыцари Запада и Востока, различались очень сильно. В Европе распространилось и постоянно совершенствовалось высокое «кресельное» седло, защищавшее пах и ягодицы всадника; сидевший в нем наездник практически стоял в стременах^{174}. На Востоке же даже седла тяжеловооруженных воинов изготавливались таким образом, чтобы обеспечить им возможность свободно поворачиваться во все стороны и без помех стрелять из лука. Поэтому задняя лука восточного седла обычно всегда была пологой^{175}.

Прослеживается и еще одно интересное обстоятельство. Там, где для «рыцарства» было характерно использование только копья и меча, наиболее широкое распространение получила кольчуга. А вот в тех регионах, где широко применялись лук и арбалет, в частности в Китае, кольчуга почти не использовалась, а все доспехи выделывались только из пластин.

Доспехи для боевых слонов

Доспехи для слонов известны еще со времен Античности, но искусство их выделки достигло наибольшей высоты в средневековой Индии. Например, в знаменитой битве при Панипате в 1526 году, в которой Бабур, будущий основатель государства Великих Моголов, разбил войска Делийского султаната, слоны были в кольчужных доспехах, именовавшихся «каджим». Средневековый писатель, визирь Великого Могола Акбара — Абул Фазл в своей хронике «Завоевание Акбара» приводит список составных частей слоновьих доспехов. Защита головы называется у него словом «пакхар»; защита ушей — «гаджагаха». Полный доспех носит название «хат джхул». Стоил такой доспех от 50 до 500 рупий, а подкладка под него — от 4 до 7 рупий.

В отдельных музеях мира, в частности в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, имеются отдельные детали слоновьих доспехов, но только один доспех, изготовленный в конце XVI — начале XVIII века, дошел до нас почти целиком — не хватает лишь части пластин на правой стороне; но и без них в нем сейчас 5840 пластин. Доспех был вывезен в Англию в 1801 году женой сэра Роберта Клайва, бывшего в то время губернатором Мадраса, и ныне хранится в Королевском арсенале в Лидсе, надетый на изготовленную в натуральную величину фигуру слона из стеклопластика.

Благодаря этому доспеху мы знаем, как выглядела уникальная защита боевых слонов, ставшая, по сути дела, итогом развития конской брони. Доспех представляет собой набор из малых и больших стальных пластин, соединенных при помощи кольчужного плетения. Без отсутствующих пластин доспех, хранящийся в Лидсе, весит 118 килограммов. Полный комплект должен был бы состоять из 8349 пластин общим весом 159 килограммов! Крупные квадратные позолоченные пластины доспеха покрыты чеканными изображениями идущих слонов, цветов лотоса, птиц и рыб.

Возможно, со стороны были видны только эти пластины, а остальные части доспеха закрывались матерчатой попоной с квадратными вырезами. Все квадратные пластины были подбиты подушечками из хлопка. Детали панциря, состоявшего из нескольких частей, надевали на слона поверх льняной подкладки. Боковые части имели кожаные ремешки, которые связывались у слона по бокам и на спине. На фигуре слона, воссозданной в Лидсе, спина поверх панциря покрыта обычным ковром — именно там, позади погонщика, располагался воин-копейщик.

Защита головы состоит из 2195 пластин размером 25 на 20 сантиметров, соединенных вертикально; вокруг глаз пластины располагаются по кругу. Ее вес — 27 килограммов, крепится она за ушами слона. В доспехах имеется два отверстия для бивней. Хобот на две трети не защищен. Защита горла и груди весом двенадцать килограммов имеет в середине вырез для нижней челюсти и состоит из 1046 пластин размером 25 на 7,5 сантиметра. Крепление этих пластин таково, что они заходят одна на другую подобно черепице.

Боковые детали доспеха состоят из трех вертикальных панелей каждая. В них вставлены чеканные стальные пластины с рисунками; в передней части их одиннадцать, в средней — двенадцать, в задней — десять. Кроме крупных пластин, каждая панель содержит соединенные кольчужным плетением более мелкие: передняя — 948 пластин общим весом восемнадцать килограммов; средняя — 780 пластин общим весом двадцать три килограмма; задняя — 871 пластину общим весом двадцать три килограмма.

Передняя панель украшена чеканными пластинами; на пяти пластинах изображены боевые слоны, на одной — лотос, на одной — павлин и на четырех нижних — рыбы.

На пластинах центральной панели — семь слонов, лотос, павлин и три пары рыб. На задней — семь слонов и четыре пары рыб. Все слоны на пластинках ориентированы по ходу движения головой вперед.

Кроме защитного доспеха, на слона надевалось и «вооружение» — специальные металлические наконечники на бивни; это было поистине страшное оружие. Сохранилась всего лишь одна пара таких наконечников, вывезенная в Англию из Мусора, где она находилась в арсенале магараджи Кришнараджи Вадияра III (1794—1868). В 1991 году один наконечник из этой пары предлагался на аукционе Сотбис^{176}.