Истребитель зверья

Глава третья

Феликс забрался на вершину сторожевой башни у Гаргульих врат. И был удивлён, что никто не попытался его остановить. Стража признала в нём участника сражения у ворот и компаньона Готрека и не возражала против его присутствия. Дополнительной гарантией послужила золотая монета, неприметно переданная их командиру.

Позади Феликса находились Готрек и Ульрика. Как и его самого, их интересовало приближение орды Хаоса. Оглядевшись, Феликс заметил, что не одни они такие. Плоская площадка на вершине башни была заполнена людьми, и при всём богатстве воображения не всех из них можно было счесть солдатами. Феликс заметил мужчин в толстых собольих шубах, столь обожаемых купцами, и женщин в тяжёловесных вельветовых платьях, которые нынче были в моде при дворе князя. Феликс не ощущал себя чужим в таком окружении. Среди подобных людей он вырос. Его отец был одним из богатейших купцов Альдорфа. Феликс мог бы утверждать, что и Ульрика чувствует себя похожим образом. Ведь она дочь аристократа. А Готреку было глубоко плевать на чьё бы то ни было мнение. Все трое вели себя так, словно имели полное право здесь находиться, а потому никто на них не обращал внимания.

Осмотревшись, Феликс заметил корзину для пикников и вино. Пухлый купец держал в руке серебряный бокал. Феликс неодобрительно покачал головой. Похоже, эти люди воспринимают прибытие врагов, как некое увеселительное представление. Феликс не был уверен, напускная храбрость тому причиной или же простая ослиная глупость.

— О Ульрик! Вы только взгляните туда, — донеслось до Феликса бормотание одного толстяка.

Мужчина прижимал к глазу подзорную трубу. По голосу нельзя было сказать, что мужчина заметил нечто забавное. Подняв взгляд выше, Феликс заметил причину обеспокоенности толстяка.

Насколько мог видеть глаз, орда Хаоса занимала все равнины за Праагом. Этот неумолимый чёрный прилив из стали и плоти надвигался, чтобы затопить весь мир. Впереди находились всадники, могучие мужчины на чудовищных чёрных и красных скакунах. Эти всадники — обитатели населённых призраками земель в Пустошах Хаоса, видеть их здесь, на травяных равнинах Кислева, было подобно ночному кошмару. Над морем облачённых в доспехи тел вздымались сотни покрытых рунами знамён, чьи матерчатые полотнища трепетали на ветру. Позади всадников располагались пехотинцы, защищённые более крепкими доспехами. А позади тех бесчисленные зверолюды с признаками ужасных мутаций — отвратительные существа, что передвигались подобно человеку, но имели звериные морды и рогатые головы. Рассредоченные среди обширного войска, тут находились десятки тысяч одетых, как дикари, людей — наводящие страх кочевники северных пустошей. Феликс сомневался, что даже соберись вся армия Империи до последнего солдата, численностью ей не сравниться с находящимися там зверолюдами. Войско на марше поднимало огромные облака пыли, скрывающие из вида более отдалённые отряды. Но почему–то Феликс был уверен, что будь обзор ясным, он увидел бы, как чудовищная армия растянулась до горизонта.

— Могло быть и хуже, — произнесла Ульрика.

Все богатеи, находящиеся на вершине башни, обернулись в её сторону. Кое–кто покачал головой, выражая несогласие.

— И что ты можешь знать об этом, дорогуша? — снисходительно заметил толстый купец.

Это прозвучало так, словно по его предположению ей следовало бы отправиться домой, играть со своими куклами. Готрек угрожающе хмыкнул. Стражники переключили своё внимание на него, на их лицах проявилось беспокойство.

— Да гораздо больше тебя, сударь, — не особо любезно ответила Ульрика.

Здоровяки–телохранители купца бросили на неё предупреждающий взгляд. Ульрика же просто ответила им ледяной улыбкой, поглаживая рукой навершие эфеса меча. Ни один из пары здоровяков не выглядел обеспокоенным, что было не очень–то умно. Феликсу доводилось наблюдать, как Ульрика обращается со своим мечом, она была способна дать отпор большинству мужчин.

— Я дочь Ивана Петровича Страгова.

— Боярин Пограничья, — с куда большим уважением произнёс толстяк, и его телохранители немного расслабились, словно боевые псы, хозяин которых подал знак, что прямо сейчас нападать не следует. — Не будешь ли ты столь добра, чтобы пояснить свои слова? Я уверен, что всем собравшимся будет интересно мнение дочери человека, который последние два десятка лет защищает нашу границу с Пустошами Хаоса.

— Среди них нет демонов, — произнесла Ульрика. — Нет огневиков. Никого из более причудливых чудовищ, что иногда забредают из Пустошей, чтобы жечь и разрушать.

— Почему так? — спросил купец.

— Я не знаю, — ответила Ульрика.

— Возможно, у меня имеется объяснение, — прозвучал знакомый голос.

Феликс обернулся и увидел, что на крышу поднялся и Макс Шрейбер. «Не за нами ли он следовал?» — подумалось Феликсу. Совершенно очевидно, что Макс очарован Ульрикой, что не есть хорошо. Феликсу вполне нравился Макс, но его немного раздражала настойчивость волшебника, искавшего расположения Ульрики. Феликс чувствовал, что вскоре им придётся объясниться. И сия перспектива его не радовала. Иметь врагом чародея крайне редко оказывается хорошим делом, в чём Феликс на личном опыте убедился в прошлом.

— А кто вы такой, сударь?

— Макс Шрейбер, имперский маг, некогда состоявший на службе курфюрста Мидденхейма.

Вряд ли бы Макса удостоили более холодным приёмом, объяви он, что был главным поедателем младенцев при дворе владык Хаоса. Все с подозрением уставились на него, словно чародей имел какое–то отношение к огромной армии захватчиков, простиравшейся за стенами. В душе Феликса боролись противоречивые чувства: удовлетворение замешательством своего соперника и сочувствие к человеку, который был его товарищем в опасных приключениях. Макс явно позабыл, что сейчас не в Империи находится. Даже там чародеи не пользовались популярностью, их только лишь терпели. В более уединённых же областях Кислева магов по–прежнему сжигают на кострах. Если Макс и был сбит с толку, то вида не подавал. Феликс предположил, что тот повернёт себе на пользу оказанный ему ледяной приём. Волшебник продолжал говорить, словно аудитория внимала каждому его слову, и по предположению Феликса, так в некотором смысле и было.

— В Пустошах Хаоса потоки ветров магии гораздо сильнее. Многим сверхъестественным существам вроде тех, о которых говорила Ульрика, требуется присутствие мощной магии, чтобы на какое–то время обрести материальную форму. Но так далеко к югу ветры магии куда менее сильны, особенно те, что связаны с Хаосом.

— Исходя из сказанного тобой, от демонов мы, по крайней мере, в безопасности, — заметил толстый купец.

В его голосе проскальзывало раздражение.

— Нет.

— Тогда как тебя понимать?

— Я говорю, что вы не можете наблюдать демонов по той причине, что их ещё не призвали. В этой местности силы ветров магии хватит лишь на то, чтобы подобные существа материализовались на короткое время, например, на время сражения. Я не сомневаюсь, что внизу находятся чародеи Хаоса, которым вполне по силам призывать демонов.

— Похоже, ты чересчур много знаешь о подобных вещах, молодой человек, — сказала одна из аристократок, насколько можно отстраняясь от Макса.

— Подозрительно много, — заметил толстый купец.

Феликсу не понравились взгляды, которыми уставились на Макса люди купца. Он осознал, что потребуется совсем немного, чтобы подтолкнуть этих людей к насилию. И ничего хорошего для них из этого не выйдет. Если уж на то пошло, Макс гораздо опаснее Ульрики.

— Я обучался в имперском колледже магов в Альдорфе, — произнёс Макс. — И я всего лишь сообщил вам то, что знает об этом любой сведущий маг. И вы глупцы, если настолько подозрительно относитесь к нашему ремеслу, чтобы верить в то, что я могу быть последователем Хаоса.

«Отлично, Макс, — подумал Феликс. — Ты прирождённый дипломат. Это поможет решить все проблемы, не так ли?» Феликс недоумевал, что нашло на чародея. Неужели в самом деле на него столь скверно влияет присутствие Ульрики? Действительно ли он поступает столь неосмотрительно, дабы произвести на неё впечатление? Похоже, когда Ульрика рядом, маг не в состоянии мыслить здраво. Обычно это тактичный мужчина с обходительными манерами. Среди толпы на сторожевой башне послышался ропот. Феликс гадал, а имеет ли Макс хоть какое–то понятие, насколько близко он подошёл к тому, чтобы спровоцировать насильственные действия. Эти люди напуганы и боятся, только и ждут того, чтобы обратить против кого–нибудь свой страх.

И, насколько заметил Феликс, у них есть все причины бояться. Та армия способна до ужаса напугать любого вменяемого человека. Ранее, когда они пролетали над Пустошами Хаоса, Феликс уже видел подобную армию, однако теперь имелась огромная разница — он знал, что находится на её пути, и сбежать отсюда некуда. Стоя тут, он ощущал, как растёт в нём чувство клаустрофобии. До этого самого момента ситуация в целом казалась немного нереальной. Разумом он понимал, с чем они столкнулись, но едва испытывал какие–то эмоции. Теперь же у него возникло ощущение, что он оказался внутри захлопнувшихся челюстей какого–то гигантского капкана. На его глазах всё больше и больше воинов Хаоса занимало позиции, окружая город. За ними шли бесконечные ряды зверолюдов.

Феликс понимал, что теперь он в ловушке. Из Праага не выбраться до возвращения „Духа Грунгни“, но даже тогда это может оказаться невозможным. Из Праага не выйти, пока та могучая армия не будет разбита, и это, вероятнее всего, означает, что живым из Праага не выбраться. Судя по воцарившейся вокруг тишине, Феликс оказался не единственным, кто пришёл к подобному умозаключению.

Жирный купец и его телохранители уставились на Макса, словно раздумывая, что бы предпринять. Должно быть, им хотелось сжечь его на костре, но Макс был чародеем, и никто из них понятия не имел, на что тот способен. По своей прихоти маг мог бы мановением руки испепелить их волной пламени или превратить в каких–нибудь омерзительных животных. Феликс знал, что на первое Макс способен.

— Я полагаю, что тебя следует высечь кнутом, — заявил жирный купец.

— А как ты это сделаешь, если снять твою голову с плеч? — поинтересовался Готрек.

Он всего лишь вступил в дискуссию, но выражение его лица было серьёзным. Очевидно, как и Феликсу, гному не доставляло удовольствия наблюдать за тем, как угрожают его товарищу. Охранникам купца явно стало не по себе.

— Почему ты защищаешь этого приверженца Хаоса? — заикаясь, промолвил толстяк.

— Так ты полагаешь, что я способен выступить в защиту какого–то последователя Тёмных Сил? — спросил Готрек.

Теперь в его голосе слышалась угроза. По выражению лица гнома купец понял, что находится на волосок от смерти. Феликс положил руку на рукоять меча. Он не сомневался, что реши Готрек прикончить купца, он так и сделает, и телохранители его не остановят. А затем на вершине башне произойдёт побоище. Несомненно, телохранители это тоже понимали. Они начали сдавать назад. Купец одарил их взглядом, в котором читалось, что их контракт только что аннулирован. Громкий возглас Готрека привлёк внимание купца.

— Нет, разумеется. На такое не способен ни один представитель Старшей расы.

Готрек ответил купцу ледяной улыбкой, обнажившей почерневшие пеньки зубов.

Казалось, купец был бы рад проскочить мимо Истребителя и сбежать вниз по лестнице, но духа ему не хватало.

В этот момент внимание всех привлёк вой труб и оглушительный барабанный бой. От массы воинов Хаоса отделился всадник. Это был здоровенный мужчина на самом крупном коне из когда–либо виденных Феликсом. Магические руны на крайне замысловато украшенных доспехах всадника сияли столь ярко, что было больно глазам. Было похоже, что всадник мерцает, подобно миражу, который можно наблюдать в пустыне, но внешность, явно говорившая о смертельной опасности, заставляла воспринимать его крайне серьёзно. В одной руке он держал массивную пику, на конце которой был стяг с изображением чудовищного когтя, сжимающего сияющий шар. Другой рукой всадник размахивал в воздухе огромным руническим мечом. На луке седла висел большой боевой топор. Управление злобным и агрессивно выглядящим скакуном не составляло всаднику особого труда. Он остановился вне досягаемости выстрела из лука, широко развёл руки, и огромная орда за его спиной погрузилась в молчание.

— Он собирается нам заявить, что пощадит наши жизни, если мы сдадимся, — произнёс толстяк.

Своим словам он постарался придать вид насмешки, однако прозвучало это так, словно он принял бы подобное предложение с благодарностью. Феликс чувствовал нечто похожее.

Огромный воин Хаоса обратил своё внимание на людей, столпившихся на башнях и укреплённых стенах Праага. Феликс вздрогнул, когда по нему скользнул горящий взгляд всадника. На секунду Феликсу показалось, что человек, если это, конечно, человек, смотрит точно на него, проникая взглядом прямо в душу. Феликс старался убедить себя, что подобное невозможно, однако без особой на то уверенности. Кто знает, на что в действительности способны те создания?

— Я Арек Коготь Демона, — произнёс воин Хаоса.

Несмотря на расстояние, его голос с помощью какой–то магической уловки чётко и ясно доносился до стен. То был могучий голос, предполагавший моментальное исполнение любого приказа, и нечто внушало доверие к сказанному. Не прямота, но предопределённость в чистом виде.

— Я пришёл убить всех вас.

Такова была сила этого голоса, что женщина рядом с Феликсом вскрикнула и упала в обморок. Толстый купец застонал. Феликс почувствовал, как напряглась его рука, сжимавшая эфес меча.

— Я воздвигну гору черепов выше тех стен, за которыми вы укрываетесь, и ваши души станут моим подношением богам Хаоса. Настало Время Перемен. Ложному владычеству ваших жалких королей пришёл конец. Теперь покажут себя истинные властители мира. Думайте об этом и трепещите.

Воин напоследок обвёл взглядом стены.

— А теперь готовьтесь к смерти!

Взмахом меча Арек Коготь Демона указал вперёд. Как один, вся орда Хаоса пришла в движение. Тысячи зверолюдов ринулись вперёд. Некоторые несли лестницы. Как парализованные, за этим наблюдали защитники стен. Феликс гадал, не применил ли хаосопоклонник какого–нибудь заклинания.

Неудержимо, как морской прилив, зверолюды наступали. Феликс отказался от попытки определить их численность. До сего момента он никогда не видел так много чудищ, собранных в одном месте. Там были существа с головами козлов и баранов на мощных и мускулистых человеческих телах. Там были высоченные чудовища с бычьими головами, вооружённые топорами, в сравнении с которыми топор Готрека выглядел маленьким. Там были мерзкие отродья из самых дальних закоулков преисподней. Приближаясь, они выли, ругались и монотонно напевали на своём отвратительном языке. В красных глазах сверкала неугасимая злоба. Зверолюдов было столь много, и наступали они с такой безрассудной яростью, что Феликс сомневался, может ли их вообще что–то остановить. Даже мощные стены Праага казались ненадёжной преградой против подобной концентрации силы и ненависти. Страх овладел Феликсом. Он видел страх на каждом лице вокруг себя.

Атакующие не прошли и половины расстояния до стен, как защитники города ответили. Катапульты выпустили в ряды наступающих огромные валуны, которые сминали отродий Хаоса в кровавое месиво. Запускаемые магами огненные шары взрывались среди плотно скученных тел. Тысячи стрел затмили небо. Зверолюды ревели и копытами затаптывали павших товарищей, стремясь добраться до стен Праага. Даже умирая, они воплями возносили непристойные молитвы своим тёмным богам. Феликс был уверен, что они взывают к отмщению.

Воздух наполнился характерным звуком спуска рычагов катапульт. Погибло ещё больше зверолюдов. Это заметили их предводители. Армия Хаоса ответила огненными шарами и мощными сверкающими разрядами необычной энергии. Заметив это, Феликс вздрогнул, понимая, что в ход пошла чёрная магия. Среди находящихся на сторожевой башне послышались стенания: они ожидали, что в любой момент их может настигнуть смерть.

Шары огня рассыпались фонтаном искр в каких–то дюймах от стен. Потоки энергии ослабели. Разряды молний ударили в каменную кладку, не причинив повреждений. Воздух наполнился запахами серы и озона.

— Что случилось? — спросил Феликс. — Почему не сработала их магия?

— Заслуга крепкой магической защиты стен, — ответил Макс. — Подобными заклинаниями её не пробить.

— Значит, по меньшей мере, магия нам не угрожает, — произнёс Феликс.

Макс медленно кивнул.

— Возможно. До тех пор пока мы находимся за стенами, внутри нет никого из чародеев Хаоса, и пока не будут задействованы действительно огромные магические силы. Защитный магический барьер Праага очень крепок, но непробиваемым не является. Я сомневаюсь, что те заклинания дело рук опытных волшебников. Те бы поняли, что зря тратят свои силы. Вероятнее всего, то выпендривались подмастерья.

— Твои слова меня не успокаивают, Макс.

— Мне жаль, но в этой ситуации вряд ли есть что–то успокаивающее.

Напирая вперёд, орда приближалась, потрясая оружием. Воины Хаоса молча наблюдали. По всей видимости, участия в нападении они не принимали. Макс разглядывал воинов.

— Почему их предводители участвуют в атаке? Почему никто не поддерживает этих зверолюдов? Их бездействие меня тревожит.

— Они не атакуют по той причине, что не ожидают успеха этого штурма, — заметил Готрек. — Это не атака, а всего лишь проверка.

— Незначительная проверка, — пробурчал Феликс, глядя на тысячи наступающих чудищ.

— Посмотрим, — сказал Готрек. — Мне ничего не известно о магическом барьере, но каменные стены тоже прочны.

— Для дела рук человеческих, — несколько запоздало добавил гном.

Достигнув огромного рва у подножия стен, зверолюды на мгновение остановились. Но сзади напирала масса их соплеменников, которые столкнули впереди стоящих вниз, в утыканный кольями ров. Раздались крики и рёв умирающих, но толпа продолжала напирать, пока ров не заполнился корчащимися телами, по которым остальное войско смогло перейти ров и достичь подножия стен.

«Что за безумцы могли пожертвовать столь многими жизнями лишь для того, чтобы получить доступ к стенам? — недоумевал Феликс. — И это только лишь проверка». Очередной взгляд на ряды воинов Хаоса, невозмутимо восседающих на своих скакунах, приблизил его к ответу. Им противостоят безумцы. Теперь беспокойство Феликса значительно возросло. Охваченный внезапной потребностью взглянуть на врага поближе, он выхватил из рук купца подзорную трубу и навёл её на Арека Коготь Демона. Если у купца и были какие–то возражения, то взгляда Готрека оказалось достаточно, чтобы те устранились.

Когда в поле зрения попал полководец Хаоса, Феликс вздрогнул. Тот был здоровенным, в замысловато украшенных доспехах. Зловещим блеском сияли глаза из под шлема, полностью закрывающего лицо. В нижней части шлема изгибались два массивных рога, словно жвала какого–то гигантского насекомого. На нагруднике полководца ярко сияли руны Великого Преобразователя Тзинча, Владыки Перемен. Стяг колыхался на ветру. По обе стороны воина стояли две фигуры, привлекшие внимание Феликса.

Смахивающие на стервятников тощие мужчины без доспехов, закутанные в огромные плащи, складки которых придавали им вид крыльев. С бледной, как у трупов, кожей. На лбу и щёках выведены странные руны, напоминающие руны на доспехах воинов Хаоса. В глазах сияет недобрый красный огонёк. Это были близнецы, идентичные во всех отношениях, за исключением одного. Стоящий справа от полководца в правой руке держал золотой посох. Второй близнец держал посох из чёрного дерева и серебра левой рукой. На руке, державшей отделанный золотом посох были длинные когтеподобные ногти с позолотой. Серебром были покрыты ногти того, что стоял слева.

Феликсу хватило одного взгляда, чтобы понять, что это колдуны. Они, бесспорно, были окружены аурой мощи. На глазах Феликса один из волшебников склонился и что–то прошептал в ухо полководца. Зловещая ухмылка второго обнажила два выступающих вперёд клыка, напоминающих собачьи.

Феликс гадал, о чём те могут разговаривать.

— Дела плохи, — заявил Келмайн Чёрный Посох. — Как мы тебе и говорили.

Арек Коготь Демона бросил взгляд на войска, атакующие Прааг, затем на колдуна. Его начинали несколько утомлять указания волшебников. Разве они не предостерегали его, что не стоит отправляться на юг поздним летом? Разве не предупреждали не нападать на Прааг? Разве не советовали объединить силы с другими великими полководцами вместо того, чтобы нападать в одиночку?

Раньше они постоянно строили из себя носителей недосягаемой мудрости, чем сильно раздражали Арека. Неужели они не замечают, что прочие полководцы — вероломные глупцы? Что взятие Праага до наступления зимы обеспечит его армии безопасный опорный пункт для боевых действий в южных землях? Конец лета — идеальное время для внезапного нападения, ибо никто не ожидает, что армия выступит. Они почти упустили из вида то обстоятельство, что удержаться от выступления в этом направлении было невозможно. Проявился некий инстинкт, гнавший на юг каждого последователя Великих Сил. Каждый из шаманов племён и провидцев Пустошей возвещал о приходе Времени Перемен. Каждый прорицатель заявлял, что на сей раз все четыре Великих Силы объединились, намереваясь очистить земли человечества. Неужели его волшебники не видели, что не пойди Арек на юг, последователи бросили бы его и собрались под знамёнами более отважных вождей. Направившись сюда, его армия пополнилась десятками тысяч представителей племён и зверолюдов, ответивших на призыв, глубоко звучавший в их душах.

Арек всмотрелся в мага. Он заметил ауру мощи, переливающуюся вокруг альбиноса. То был один из множества даров, пожалованных ему Тзинчем. Чёрный Посох был могущественным чародеем. Тзинч одарил Келмайна мощью, превосходящей силы любого мага, за исключением его близнеца, однако совершенно очевидно, что он не боец.

— Всё только начинается.

— Да, так и есть, — согласился Лойгор Золотой Жезл, согнув жёлтые когти. — Всем началам начало!

Его пронзительное хихиканье было раздражающим. Арек дождаться не мог дня, когда потребность в услугах магов отпадёт, и он сможет предложить их души своему покровителю.

Подобно своему брату, Лойгор не смог удержаться от проявления доли иронии в своём голосе. Арек посмотрел, не обратил ли кто внимание на сию реплику. За ними наблюдал Бубар Вонючий Выдох, обрюзгший последователь Нургла. На его покрытом гнойниками лице не было ни намёка на то, что он подслушивал, но сие ничего не означало. Верно, что Бубар столь же коварен, как и поражён болезнями. Лотар Огненный Кулак, предводитель последователей Бога Крови в армии Арека, был слишком занят воодушевлением поклонников Кхорна, чтобы обращать внимание на разговор Арека с волшебниками. Большую часть времени тот едва сдерживался от демонстрации своего презрения ко всему. Сирена Янтарноволосая, полководец–гермафродит Слаанеша, облизывала свои губы, наблюдая за сражением. Сложно сказать, заметила ли она что–нибудь. Сирена столь же коварна, как Бубар, когда не находится во власти наркотических видений, навеянных чёрным лотосом.

Наблюдая, как зверолюды бросаются навстречу верной смерти, Арек не чувствовал ничего, кроме презрения. «Мерзкие, тупые, слабые существа, — думал он. — Грубые и глупые. Годящиеся лишь на то, чтобы подохнуть, служа своим повелителям и хозяевам. Их полно там, откуда они появились. Десятки тысяч стекались со всех Пустошей под знамёна Арека, привлечённые возможностью грабежа и убийства. Однако и столь незначительные создания могут оказаться судьбоносным фактором, даже если не подозревают об этом.

Одно из множества отличий Арека от этих зверей была в том, что он понимал, кто он есть. Это он знал всегда, даже столетия назад, отзываясь на другое имя и живя иной жизнью, жизнью молодого аристократа Империи. Он знал, что ему предназначены более великие деяния, чем прочим людям. И не мог допустить, чтобы ему воспрепятствовало то обстоятельство, что в роду он не старший. Арек сделал всё, чтобы получить власть, которой заслуживал. Яд, подстроенные несчастные случаи и колдовство обеспечили ему унаследование всего имущества покойного отца, по которому он не горевал. На какое–то время цель была достигнута. У него было богатство, власть и женщины. Но этого было недостаточно. И вот тогда он бессознательно расслышал зов великого нечто. Судьба не позволила ему жить, как прочие люди, или умереть, как суждено обычным смертным.

Чародей, поначалу находившийся в распоряжении ревнивого брата, оказался богатым источником иных знаний, иных выгод. То был слабый человек, считавший поклонение Хаосу более лёгким путём к страстно желаемому богатству и уважению, чем труды и лишения. Тем не менее, он сыграл свою роль. В его колдовских книгах Ареку открылись проверенные древние истины. Они научили его, что для достойных людей существует способ преодолеть смерть, обрести почти неограниченную власть, если только они согласятся служить скрытым Силам Хаоса, которые, как теперь стало известно Ареку, тайно правят вселенной. Волшебник был глупцом, но Арек испытывал к нему определённую благодарность.

У Арека годы ушли на то, чтобы узнать больше. Он примкнул к кое–каким тайным культам, недалёкие члены которых верили, что знают правду о Силах Хаоса, и пытались использовать влияние Арека в своих интересах. Годы спустя, несмотря на преследования охотников на ведьм и тайные войны между соперничающими культами, Арек постепенно отыскал то, что ему требовалось. Он выяснил, что в целях обретения власти и долголетия, необходимых для выполнения своего предназначения, он должен отправиться в Пустоши Хаоса и на расположенном там алтаре посвятить себя Изменяющему Пути.

То было долгое и трудное путешествие, но Арек теперь понимал, что оно и должно быть таковым — это испытание, предназначенное для отсеивания тех, кто недостаточно силён, умён и целеустремлён, чтобы воспользоваться благословениями верховных повелителей Хаоса. Также как и принадлежность к культам являлась тренировочной площадкой, где истина открывалась лишь тем, кто действительно искал необходимых знаний. Разумеется, вряд ли этот путь для него, но с годами Арек и сам обрёл истину. Слабый человек не пережил бы испытаний, выпавших на долю Арека, но это справедливо. Слабые не заслуживают тех наград, что он получил.

Сперва ему не хватало мудрости расценивать их, как награды. Тогда он был в ужасе, узрев появившиеся на своём теле знаки Хаоса. Теперь Ареку понятно, что знаками его наградили не без причины. Он всегда был высокого мнения о собственной наружности, всегда гордился миловидной внешностью, привлекавшей к нему женщин. После первой искривляющей бури, перенесённой в Пустошах, когда черты его лица начали оплывать и изменяться, Арек думал, что сойдёт с ума. Он не мог без отвращения смотреть на своё отражение. Разумеется, то была слабость, которую Арек вскоре преодолел.

И был вознаграждён. Великий Преобразователь даровал ему увеличение проницательности и мудрости. Перед ним раскрылись многие тайные секреты мироздания.

Когда Арек отыскал алтарь Тзинча, спрятанный в кристаллической пещере глубоко в горах Безумия, то был признан достойным стать воином Хаоса. На его тело были приживлены чёрные доспехи. С ними Арек обрёл повышенную силу и устойчивость и отправился нести в мир ужас и изменения во имя своего господина. Он присоединился к вооружённому отряду и силой добился предводительства, ибо Тзинчу, как всем Великим Силам, нравилось стравливать своих последователей друг с другом, дабы те доказали, что достойны его милости.

Арек действительно оказался достойным. Он вёл своих последователей от победы к победе, демонстрируя глубокое и чёткое понимание тактики, необходимой для победы, и политического чутья, требующегося для возвышения среди прочих избранных. Арек быстро одержал верх над громогласным Белалом — бойцом Кхорна; носителем отвратительных болезней Клублубом — чемпионом Нургла; надушенной и извращённой, но смертоносной леди Сайленфлёр — рыцарем Слаанеша. Он совершил паломничество ко всем священным для поклонников Тзинча местам в Пустошах, получив, наряду с величайшими знаниями и магической силой, множество рунических усовершенствований на доспехи и оружие.

И в это время Арек впервые повстречал волшебников–близнецов Келмайна Чёрный Посох и Лойгора Золотой Жезл, которые оказались весьма полезны в его восхождении к власти. В первый раз они встретились в пещерах Нула глубоко под горами Безумия, когда Арек совершал приношение повелителю Тзинчу в виде тринадцати пленённых душ чемпионов Сил–соперников. Во время бдения демоны нашептали ему множество тайн, а близнецы помогли ему разобраться в их непонятных предостережениях. Сегодня все они оказались здесь благодаря одной из тех тайн. Ибо Арек знал причину, по которой Скафлок приложил столько усилий для овладения цитаделью Праага, причину, которая всё ещё спрятана там.

Близнецы распознали великое предназначение Арека и присоединились к нему, позволяя пользоваться своими магическими силами, подавая ему советы по магическим, а иногда и прочим вопросам. Обычно Арек следовал их советам и был рад присутствию близнецов в своей армии, так как они никогда не оспаривали его решений и не проявляли неповиновения его приказам. Более того, способности колдунов к точным предсказаниям и пророчествам оказались таковы, что Арек считал их своими наиболее полезными слугами.

Близнецы стали своеобразным талисманом удачи, потому как с момента их присоединения Ареку начал сопутствовать гораздо больший успех, чем прежде. Стекавшиеся под его знамя зверолюды и более слабые чемпионы увеличивали войско Арека. Благодаря их магии он овладел первой из своих крепостей в Пустошах Хаоса, когда заклинаниями были открыты ворота цитадели Ардуна в скалистых утёсах над Долиной Скорби. Разумеется, воинов внутрь повёл Арек, собственноручно сразивший Старца из Ардуна, но колдуны, несомненно, оказались полезны.

И более чем полезны они оказались, когда Арек добывал свои непробиваемые доспехи из подземелий Ардуна. Каким–то образом близнецам были известны заклинания, которые разомкнули доспехи, а затем связали их с телом Арека. Как они и предсказывали, с того дня он стал неуязвим для любого оружия, изготовленного смертным или демоном.

Советы близнецов помогли Ареку создать великий союз последователей Тзинча. Они сообщали Ареку, кто заслуживает доверия, а кто ненадёжен, и, казалось бы, обладали безошибочным чутьём выявлять тех, кто злоумышлял против него. Это они предостерегли Арека о том, что доверенный заместитель Микал Львиноголовый замышляет свергнуть его и подослать убийц. Арек без промедления поменялся с предателем ролями, когда они остались в тронном зале наедине и Микал попытался застать его врасплох.

Колдуны предупредили Арека о большой западне, приготовленной для его войск в ущелье Кхайна, и, в свою очередь, предоставили возможность захватить врасплох незадачливых организаторов засады. Заклинания близнецов сделали небеса красными от магической энергии и помогли Ареку одержать победу над десятикратно превосходящими силами противника.

Они опутали Арека заклинаниями, сделавшими его неуязвимым к магическим атакам, что позволило ему победить даже демонов. Столетиями близнецы помогали Ареку в достижении власти и престижа, что, в конечном итоге, позволило ему создать величайший союз, куда входили даже последователи трёх остальных Великих Сил. Арек понимал, что это завершающий кульминационный момент в его предназначении.

На протяжении тысячелетий очень немногие полководцы обладали харизмой, военным талантом, настойчивостью и самой возможностью создать подобный союз. Последний из таких был создан две сотни лет назад Скафлоком Железный коготь, и Арек знал, что с тех пор он стал первым человеком, собравшим воедино подобную силищу. По правде говоря, войска сопоставимой численности, в настоящий момент выдвигающиеся из Пустошей, собрали, по меньшей мере, и трое других полководцев. Однако, в конечном итоге, торжествующим победителем станет Арек. Победа, одержанная здесь, в Прааге, придаст ему авторитет для объединения под своим командованием всех хаосопоклонников.

Если всё произойдёт согласно замыслам Арека, он также станет последним. Он намерен склонить под свою власть весь мир и распространить Пустоши Хаоса от полюса до полюса. Арек сознавал, что в настоящее время на это способен.

Польза от близнецов была несомненна, но теперь Ареку казалось, что они исчерпали свою полезность. Они сопротивлялись его плану отправиться на юг столь поспешно. Они хотели, чтобы Арек подождал, собрал побольше войска. Бормотали свои обычные неясные предупреждения о недобрых знамениях. Заявляли, что вскоре откроются пути Древних, и не будет необходимости в этих великих военных походах. Близнецы не замечали, что войсковым командирам уже не терпится что–нибудь предпринять, и требуется завоевательный поход, чтобы сохранить единство в армии. Впервые с момента, как близнецы признали, что ему предназначено властвовать, Арек оказался не в ладах со своими подручными чародеями.

Эту ситуацию следует быстро исправить. Нет слов, близнецы могущественны, однако полно других колдунов, желающих последовать за излюбленным чемпионом Тзинча. Арек пообещал себе, что как только этот город будет взят, и сия знаменательная победа положит начало великому нашествию, которое сплотит воедино его орду, он подыщет замену причиняющим беспокойство волшебникам.

Однако сейчас он снова обратил внимание на разворачивающееся сражение. Зверолюды тысячами погибали от боевых машин людей. Не имеет значения. Арек по–настоящему не верил, что у тех были какие–либо шансы взять город. Ему лишь хотелось, чтобы защитники увидели силу противника, с которым им довелось столкнуться, что при желании он в состоянии пожертвовать десятью тысячами подобных слуг, а орда от этого практически не уменьшится. Когда защитники осознают реальные масштабы того, с чем они столкнулись, их боевой дух упадёт. Что может иметь существенное значение в ходе продолжительной осады.

Кроме того, все участвующие в атаке зверолюды являются последователями Кхорна. Те на всё готовы ради сражения, и Арек сомневался, что ему или предводителю кхорнитов Лотару Огненный Кулак удалось бы сдерживать их и дальше без того, чтобы они не обратились против остального войска. В этом главная сложность управления сообществом вроде этого. Иногда более важным является предоставление им общего врага, чем получение выгодного военного преимущества.

На глазах Арека осаждающие достигли стены. Кипящее масло забрызгало шкуры зверолюдов, когда защитники опрокинули на них содержимое котлов. Неугасимый алхимический огонь превратил атакующих в горящие человекообразные факелы. Несмотря на это, к стене всё же прислонили несколько лестниц, по которым начали взбираться зверолюды. На мгновение показалось, что некоторым из них удастся расчистить место на укреплениях и дать возможность забраться своим собратьям. Казалось, что неистовая ярость берсерков может даровать им победу. По мнению Арека, это было бы славно.

Затем он увидел нескольких человек и гнома, появившихся у подножия одной из башен. Убивая зверолюдов, вдоль стен пронёсся разряд молнии. Что–то особенное было в том гноме — аура силы, предназначение, которое не могло укрыться от усовершенствованного зрения Арека. Один из следовавших за гномом мужчин обладал такой же аурой, хоть и в меньшей степени. Арек был поражён, обнаружив, что узнаёт топор, который нёс гном. Однажды, во время нападения на крепость Караг–Дум, он уже видел этот топор. Покрытое губительными рунами, это было могучее оружие, возможно достаточно действенное, чтобы пробить даже доспехи Арека. Вид топора вызвал у Арека дурное предчувствие.

Арек решил, что стоит посоветоваться об этом со своими подручными волшебниками. У него появилась причина сохранить им жизнь ещё на некоторое время.

Разрубив мечом череп зверолюда, Феликс огляделся. Стены были очищены. Все зверолюды либо были мертвы, либо сброшены вниз. Феликс бросил взгляд на Готрека. Покрытый грязью и запекшейся кровью Истребитель стоял неподалёку, выражение его лица было мрачным. Казалось, он поражён и разочарован тем фактом, что всё ещё жив, что вряд ли было удивительно, учитывая клятвенно принятую цель его жизни – искать героической смерти в бою. Рядом, вглядываясь в сумрак, стояли Ульрика и Макс Шрейбер. Пот струился по их лицам. Ульрика выглядела так, словно поработала в лавке мясника. От рук Макса поднимались небольшие клубы дыма. Феликс был рад, что все они остались в живых.

Ситуация какое–то время была критической. Видя огромные потери, которые нанесли зверолюдам лучники и защитные боевые машины, и даже принимая во внимание значительную численность нападавших, Феликс был удивлён, что хоть кому–то удалось добраться до стен. То, что нападающие умудрились это сделать, было явным свидетельством грубой силы и ярости хаосопоклонников. Мысль о том, что в первый же день враги оказались столь близки к тому, чтобы прорваться за внешние стены, была пугающей. Ещё более ужасали воспоминания, как они с дикой яростью бросались вперёд, совершенно не заботясь о собственной безопасности.

По лицам осаждённых, находящихся рядом с ним, Феликс мог заметить, что они обеспокоены тем же. Такого они не ожидали. Они считали стены своего города неприступными, и не без оснований. Из каждого проёма в зубчатых стенах выглядывали лучники. Подле них хорошо вооружённые воины. Подогреваемые котлы с кипящим маслом готовы опрокинуться на нападающих. На вершине каждой башни установлены машины для обстрела врага сосудами с алхимическим огнём. Но всех этих приготовлений едва не оказалось недостаточно. Яростный натиск атакующих едва не увенчался успехом. Феликс содрогнулся. Если такое произошло в первый же день, что же будет, когда начнётся полномасштабная осада, а у нападающих будет время развернуть осадные орудия и подкрепить их вредоносным колдовством?

И по–прежнему нельзя сбрасывать со счетов возможность предательства. Глядя со стен на колышущуюся массу хаосопоклонников, Феликсу даже думать об этом не хотелось. Достаточно ужасает и само их присутствие за стенами города. Не говоря уже о перспективе, что кое–кто из них уже находится внутри.

Уверенной поступью Арек вошёл в шатёр магов. Внутри было тихо. Каким–то образом рёв, вопли и крики орды смолкли, стоило ему вступить внутрь. В воздухе пахло галлюциногенным фимиамом, курившимся из стоящих при входе жаровен. Оглядевшись, Арек заметил массивные сундуки и замысловатые колдовские принадлежности. Он увидел шкатулки сандалового дерева из далёкого Катая и необычные, расписанные драконами светильники из легендарного Ниппона. В темноте возвышался скелет мастодонта. Что–то колыхалось в тенях за свисающими с потолка занавесями. И уже не в первый раз Арек удивился, как Келмайну и Лойгору удаётся запихнуть всё это барахло в свой шатёр. Временами ему казалось, что внутри шатёр больше, чем видится снаружи. Арек предполагал и такую возможность. В конце концов, они же могущественные чародеи.

Сидящие со скрещенными ногами колдуны–близнецы парили над арабским ковром на высоте ладони. Их глаза были закрыты. Перед ними без помощи рук на шахматной доске перемещались фигуры. Арек бросил взгляд на расстановку сил. С его места было заметно, что по игре явно выигрывают белые. Так было всегда, когда играли близнецы. Настолько равным было их мастерство, что неизбежно выигрывал тот, кто имел преимущество первого хода. Арек наклонился и сделал фигурой ход, ведущий к неотвратимой победе.

— Почему ты всегда так делаешь? — язвительно улыбаясь, спросил Келмайн.

— Я не могу понять, зачем вы вообще играете между собой, — произнёс Арек.

Он всегда считал несколько раздражающим чувство юмора, проявляемое близнецами. Казалось, они находят большое развлечение в обсуждении каких–то секретов, которые не желают поведать остальному миру. Тот факт, что колдуны всё ещё живы, служит доказательством их великой силы. В Пустошах Хаоса люди расстаются с жизнью и по менее существенным поводам.

— Мы надеемся когда–нибудь установить, кто из нас лучший игрок.

— И сколько игр вы уже сыграли на сей момент?

— Около десяти тысяч.

— Каков счёт?

— Как ты и предугадал, победа Келмайна выводит его на очко вперёд.

Арек покачал головой и внимательно присмотрелся к сияющим аурам своих подручных волшебников. Проглядывалось что–то похожее на насмешку.

— Ты ведь не нашу игру в шахматы пришёл сюда обсуждать, хоть она, несомненно, впечатляюща, — произнёс Лойгор.

— Что тебе нужно от нас?

— То же, что обычно — информация, пророчество, знание.

— Последним из перечисленного Тзинч наградил нас в достаточной степени.

— Как иногда думаю, даже чересчур, — заметил Келмайн.

Арек был не в настроении выслушивать подшучивания чародеев. Он быстро сообщил о том, что сегодня видел на стенах. Поведал о своём предчувствии опасности. Попросил колдунов даровать ему видение будущего.

— Несомненно, твои предчувствия оправданны, — произнёс Келмайн.

— Иногда Владыка Тзинч выбирает именно такой способ предупреждения, — прибавил Лойгор.

— Мне нужна более конкретная информация, — заметил Арек.

— Разумеется, — ответил Келмайн.

— Ты желаешь узнать больше об этом топоре и его обладателе, — произнёс Лойгор.

— Вот именно.

— Ты желаешь, чтобы мы воззвали к Владыке Тзинчу и просили его даровать тебе дар предвидения, — сказал Лойгор, голос которого приобрёл звучание и ритм, характерные для проводящего обряд священнослужителя.

Арек кивнул.

Келмайн взмахнул рукой, и в центр шатра выплыла большая металлическая сфера, неподвижно зависшая над столом. Лойгор провёл над ней рукой, и сфера распалась на две половины. Эти половины разошлись в стороны, открывая гигантский хрустальный шар, находящийся внутри.

— Смотри в Око Владыки и обрети в нём мудрость.

Арек смотрел.

В глубинах шара он видел мерцающий свет не больше булавочной головки — отдалённое пламя, разгорающееся по мере наблюдения. Ареку показалось, что он уловил вид вращающегося отдалённого мира, который узнал по большинству своих беспокойных снов, мира, что ранее являлся ему в видениях на святых местах Владыки Тзинча. В том мире небеса постоянно меняют цвет, когда по безоблачному небосводу проходит красно–зелёная рябь, и огромные крылатые фигуры с телами людей и головами хищных птиц преследуют души своих жертв на безбрежной земной поверхности, а в центре всего на троне восседает его бог.

Арек ощутил рядом ещё чьё–то присутствие, в котором распознал души своих чародеев. На пределе слышимости он различал их голоса, напевающие слова жутких заклинаний. Словно издали он наблюдал за эпизодом от сотворения мира. Здоровенный гном, каким–то образом казавшийся крупнее обычного, ковал топор, опознанный Ареком. Древний гном обрабатывал лезвие на наковальне, сквозь которую протекали мощные потоки магии, терпеливо нанося руны невероятной мощи на погибель демонам. На последнем этапе ритуала гном применил защитные чары, после чего картинка задрожала и пропала.

— Он нас чувствует, — услышал Арек мысленный голос Келмайна.

— Ерунда, брат, заклинание защищает его от любой внешней магии, включая нашу.

— Надеюсь, что ты прав.

Арек недоумевал, за кем они наблюдают и о чём они говорят колдуны. Обзор задрожал и сместился, а он увидел огромного гнома, похожего на первого, который держал два топора, за изготовлением одного из которых наблюдал Арек, а второй был таким же. Голова гнома была обрита, его кожу покрывали татуировки. Он неустанно сражался с ордами Хаоса в мире, где небеса были цвета крови, и в них сияла огромная и зловещая колдовская луна Моррслиб.

— Первое великое вторжение, — прошептал голос Келмайна.

— Когда Владыки Хаоса впервые получили доступ в этот мир, — прибавил Лойгор.

Арек видел армии гномов из гномьих городов–крепостей. Он видел непрерывную обречённую борьбу с армиями Тьмы. Видел, как обладатель топора в итоге отправился в Пустоши с целью закрыть Владыкам Хаоса доступ в свой мир. Видел, как гном отбросил топор перед своим последним, обречённым на неудачу сражением с ордами демонов.

Картинка снова сместилась. Молодой гном отыскал топор и принёс его в великую крепость Караг–Дум, расположенную далеко на севере. Защитные чары стен огромного города на тысячелетие скрыли дальнейшее наблюдение. Затем Хаос снова продвинулся, уже в известные Ареку времена. Он увидел Караг–Дум в окружении Пустошей, осаждённый многочисленным войском зверолюдов и демонов. Видел, как защитный магический барьер был пробит Кровожадным Кхорна, и смог увидеть внутреннюю часть города. Арек видел, как Кровожадный был побеждён дальним потомком первоначального обладателя топора, который скончался после победы над могучим крылатым демоном. Видел, как топор забрал сын короля, отправившийся в Пустоши Хаоса, чтобы привести подмогу своему народу. Арек был свидетелем того, как молодой гном потерпел неудачу и, приняв свой последний бой против армии зверолюдов, умер в одиночестве вдали от дома, найдя убежище в пещере.

Картинка замерцала. Через Пустоши двигался конвой странных бронированных передвижных машин — обитых сталью повозок, приводимых в движение мускульной силой находившихся внутри гномов.

— Какая–то экспедиция, брат, на поиски города Караг–Дум.

— Разумеется, обречённая на провал, — последовал ответ.

Арек видел, как повозки уничтожались одна за другой, и их экипаж поворачивал обратно, пока не осталась лишь одна. В итоге даже эта стальная повозка была атакована и приведена в негодность зверолюдами, и из неё вышли трое гномов: глубокий старик с длинной, разветвляющейся на две пряди бородой; здоровенный, грубый, выглядящий туповатым воин, третьим был гном сурового вида.

— Готрек Гурниссон, — донёсся до Арека шёпот Келмайна.

— Да, брат, — послышался ответ.

Все трое были вооружены мощным оружием, защищены бронёй и руническими талисманами. Они пробили себе путь от своей повреждённой повозки и предприняли долгий и трудный путь назад, к так называемой цивилизации.

Внезапно налетела буря, подняв тучи пыли. Трое разделились. Один из них, по имени Готрек, нашёл убежище в пещере, где его обнаружил огромный зверолюд–мутант. Загнанный глубоко в пещеры, гном нашёл останки молодого принца и топор. Когда гном поднял топор, между ним и оружием установилась связь. Вооружённый его древней силой, гном сразил зверолюда и присоединился к двум своим товарищам.

Ещё один переход. Горы. Голубое небо. Протяжённая долина. Гном, известный как Готрек. Он стал крупнее, мускулистее и ещё угрюмее.

— Топор изменяет своего обладателя, брат. Смотри, как он вырос.

Истребитель входит в долину, по виду заметно, что он счастлив оказаться здесь. В долине сожжённая деревня и множество мёртвых гномов. Гном входит в один из каменных домов. Внутри лежат в неуклюжих позах тела несчастной гномьей женщины и её маленького ребёнка. Гном склоняет голову. Вполне возможно, что он плачет.

Очередное изменение. Тронный зал правителя гномов. Здесь снова Готрек Гурнисон, яростно спорящий с длиннобородым аристократом на троне. Губы аристократа сжаты в презрительной усмешке. Похоже, что говорит он с издёвкой, а затем делает рубящий жест рукой, то ли запрещая Готреку заниматься тем, чем тот желает, то ли отдавая приказ его убить.

Готрек качает головой и мрачно усмехается. Правитель отдаёт охране приказ взять обладателя топора под стражу. Это было ошибкой. Начинается всеобщая потасовка. Вскоре все в зале, кроме Готрека и сбежавших, мертвы. Повсюду лежат тела гномов.

Гном поднимает нож и срезает свои волосы. Вскоре его голова, за исключением небольшой грубой полосы, становится обритой. Он уходит в мир, дабы выполнить то, что собирался.

Крупный город людей. Возможно, Альдорф, столица Империи.

Таверна. Высокий светловолосый, в стельку пьяный мужчина сидит за столом с гномом, который тоже явно под хмельком. Гном теперь стал старше. На его голове огромный хохол выкрашенных в оранжевый цвет волос. Бритую голову покрывают татуировки. Он покрыт шрамами, а рот искажён в циничной усмешке. Высокий мужчина явно чем–то расстроен. Они беседуют. По ходу беседы волнение мужчины усиливается. Они продолжают выпивать. Гном достаёт нож, и необычная двоица даёт что–то вроде клятвы на крови.

Теперь картины следуют с сократившимся временным разрывом. Склепы под имперским городом. Маг проводит зловещий ритуал, который прерывается двоицей. Небольшую деревню в глуши держит в страхе крылатый демон, пока двое товарищей не прекращают это. Ночной лес, озарённый светом Моррслиба. Двое сражаются с мутантами и сектантами, в итоге спасая похищенного маленького ребёнка. Караван повозок следует на юг, по ходу сражаясь с гоблинами и мертвецами. Оба тут как тут, сражаются, словно дьяволы. У ворот горящего форта истребитель побеждает целое племя волчьих всадников, теряя при этом глаз. Арек видит разрушенный город гномов, сражения с чудовищами, встречи с призраками.

Размытые сцены, ускоряясь, следуют одна за другой. Столкновения с чародеями, оборотнями и злобными людьми. Горят здания другого имперского города, по улицам которого шествует армия крысолюдей. Огромный воздушный корабль пересекает Пустоши Хаоса и прибывает в Караг–Дум. Кровожадный возвращается, но вновь терпит поражение, теперь от пары искателей приключений. Они сталкиваются с могучим драконом и убивают его. Они сражаются с целой армией орков, и каким–то образом остаются в живых.

По ходу наблюдения Ареку становится ясно, что кем бы ни были эти двое — они герои, а их предназначение — каким угодно образом противостоять Хаосу. Хотя возможно, что это не их судьба, но влияние топора. Арек не мог утверждать. Это следовало обсудить с подручными колдунами.

Внезапно последовательность видений прекратилась. Затем в воздухе что–то изменилось. Ареком овладело глубокое ощущение предчувствия. Картина почернела, и на короткие мгновения перед ним возникло гигантское лицо с мерцающими и меняющимися чертами, напоминающее то птицеголового демона, то невероятно красивого мужчину с глазами пылающего света. Арек сразу понял, что глядит на Владыку Тзинча. Существо презрительно ему усмехнулось, и перед глазами появилась последняя сцена.

Горели здания. На улицах рогатые воины сошлись с людьми в рукопашной. Арек видел себя лежащим на земле, в пробитых и искорёженных доспехах, и его обезглавленный труп покрывался снегом. Вокруг были искалеченные тела зверолюдов и воинов Хаоса. Арек видел себя сражающимся с гномом. Он был охвачен предвкушением момента своей неминуемой победы.

Картина побледнела и сменилась другой. Арек увидел, как промелькнул топор, срубая ему голову.

Третье видение ужаснуло его: Готрек Гурниссон и его товарищ–человек, израненные, но торжествующие, стоят возле трупа Арека, отрубленную голову которого человек держит в руке. Потрясённый, Арек уставился на эту картину, которая начала меркнуть. Ошарашенный, он стоял посреди шатра колдунов.

— Ваши видения никоим образом меня не успокоили, — наконец вымолвил Арек.

Келмайн посмотрел на Лойгора. И снова Арек почувствовал неловкость от понимания того, что между ними происходит бессловесное общение.

— Подобные видения не всегда точны, — в конце концов произнёс Келмайн, поглаживая висок своими золотыми ногтями.

— Иногда, своего интереса ради, вмешиваются злокозненные демоны. У наших старших братьев довольно странное чувство юмора, — добавил Лойгор.

— Видели ли вы то самое, что и я? — спросил Арек.

— Мы видели, как один из гномьих Богов–Предков создавал топор. Мы видели много событий из его истории. Мы видели осаду Караг–Дума. Видели, как Готрек получил топор. Мы видели… твою смерть.

— Как такое возможно? Я думал, Око лишь прошлое способно показывать.

— Око необычный артефакт. Оно способно открывать лишь определённые вещи…, — начал Лойгор.

— Обычно показывает лишь прошлое, — прервал его Келмайн. — Или то, что люди считают прошлым.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Арек.

Келмайн посмотрел на Лойгора. Арек понял, что они пытаются решить, кто же будет давать ему объяснения.

— Царство Хаоса, являющееся источником всей магии — это другой мир, не имеющий чёткой границы с этим миром… — начал Лойгор.

— Он полностью состоит из энергии… — снова перебил Келмайн.

— …которой может воспользоваться тот, кто благословлён даром, — закончил Лойгор.

— И? — спросил Арек.

— Между двумя мирами существуют связи. Сильные эмоции, желания, мечты, страхи — всё это приводит в движение колышущееся море энергии, которое и представляет собой подлинное царство Хаоса, — заявил Келмайн. — События, что вызывают такие сильные эмоции, могут оставить отпечаток в мире Хаоса. Сражения, убийства и тому подобные. Равно как мечты и страхи. Эти отпечатки подобны…

— Подобны пузырям, — подхватил Лойгор. — При правильном применении, Око способно показывать нам эти отпечатки. При этом артефакт подобной мощи проникает сквозь вращающиеся вихри энергии и выбирает те отпечатки, которые желает владелец.

— Стало быть, ты говоришь о том, что наши видения не обязательно бывают истинны.

— Я верю, что большинство из них в основном правдивы. Они могут быть не совсем точны, однако во многом вполне достоверны.

— Как насчёт последнего видения?

— Должно быть, это нечто, привнесённое в ритуал тобой самим, — предположил Келмайн.

— Отражение твоих собственных скрытых страхов, — насмешливо прибавил Лойгор.

— А возможно, это посланное Владыкой Тзинчем предупреждение, показывающее, что может произойти, если ты будешь продолжать следовать этому пути.

— Сложно узнать наверняка. Подобные видения всегда загадочны.

— Как, похоже, и ваши объяснения.

— Мы всего лишь скромные служители нашего почитаемого господина, — произнёс Лойгор.

Арек никогда не был уверен, Тзинча или его самого подразумевает колдун, произнося подобные слова. И подозревал, что эта двусмысленность не случайна.

— Ты знаешь этого гнома, — заметил Арек.

— Мы его знаем, — поправил Келмайн. — В прошлом он случайно расстроил некоторые из наших планов.

— Мы подозреваем, что он, вольно или невольно, является избранным чемпионом врагов нашего дела.

— Сомнений нет, обладание тем могучим топором изменило его.

— Если гном умрёт, будущее то не наступит никогда, — заявил Арек. — Без него топор не сможет меня убить.

— Возможно. А возможно, топор найдёт нового носителя.

Арек некоторое время обдумывал этот вариант, затем пришёл к решению. Гнома следует уничтожить, топор же должен исчезнуть.

— У вас имеются агенты в городе?

— Множество.

— Пусть позаботятся, чтобы гном и его оруженосец–человек умерли. Пусть позаботятся, чтобы топор потерялся и не скоро мог найтись.

— Мы приложим все силы, — уверил Келмайн, расплываясь в издевательской улыбке.

— Если видение действительно ниспослано Владыкой Тзинчем, будет богохульством пытаться помешать предназначению, которое он для тебя приготовил.

— Тем не менее, сделайте это.

— Как пожелаешь.