Истребитель зверья

Глава пятая

Феликс смотрел вниз на приближающуюся орду Хаоса. Её увеличение за несколько последних дней было ужасающим. Похоже, в каждом направлении она протянулась до горизонта, а отдалённые клубы пыли указывали на то, что ежедневно прибывает всё больше и больше отрядов.

Он поднёс к глазу подзорную трубу и изучал расположение армии Хаоса. У неё была хорошо защищённая позиция. Большая часть лагеря была прикрыта от нападения излучиной реки. Полчища облачённых в кожи варваров лихорадочно трудились, возводя земляные укрепления и выкапывая траншеи, обращённые в сторону города. Феликс смог заметить ряды заострённых кольев, выступающие из основания земляных стен. Хаосопоклонники не оставляли никакой возможности для нападения всадникам Кислева, совершающим вылазки из Праага.

За последние несколько дней стремительные наскоки конных кислевитов нанесли порядочный урон нападающим. Для их численности ущерб был всего лишь каплей в океане, но это хорошо сказывалось на боевом духе осаждённых. Понимая, что многие в городе разделяют отчаяние, которое он испытывал при виде этого громадного войска, Феликс считал, что подобные небольшие победы для защитников столь же важны, как продовольствие.

Плохо было то, что с увеличением числа осаждающих, знамения и знаки становились все хуже. По ночам на улицах города замечали бродячих призраков. Прошлой ночью в „Белом кабане“ Феликс слышал, как два поддатых наёмника–тилейца описывали своё столкновение с призраком женщины без головы на той улице, где они снимали жильё. Большинство тех, кто прибыл издалека, отмахивались, полагая сие выдумкой, вызванной дрянным дешёвым бренди, которым накачивались тилейцы, однако местные лишь печально и глубокомысленно кивали, прикладываясь к своей выпивке. Феликс предполагал, что близко сталкиваясь с похожими призраками на протяжении жизни, местное население привыкло к подобным ужасам, но понимал, что сам никогда не сможет спокойно расслабиться в городе, где такие вещи являются довольно обыденными.

Он гадал, связано ли увеличение числа призраков с армией, находящейся за городскими стенами.

— Это возможно, — послышался знакомый голос Макса Шрейбера.

Феликс удивился, обнаружив, что говорил вслух. И был столь же удивлён, увидев тут Макса.

— Макс! Что ты делаешь на стенах?

— То же, что и ты, Феликс. Разглядываю вон ту армию и гадаю, каким образом мы сможем пережить осаду.

Феликс поглядел по сторонам и порадовался тому, что ближайшие солдаты находятся более чем в пяти шагах. Должно быть, они этого не слышали. В эти дни в Прааге не приветствовалось выражение подобных пораженческих чувств. Феликс пожал плечами. Это Макс завёл разговор, не он.

— Ты полагаешь, что те донесения о призраках на улицах связаны с осаждающей армией?

— Я в этом уверен.

Теперь на них уставились солдаты. Беседа привлекла их внимание.

— Как? Полагаю, от тебя я слышал, что магические стены вокруг города мощны, и силам Хаоса их не пробить.

Макс поплотнее запахнул своё коричневое с золотым одеяние. Сегодня на нём была необычная остроконечная шляпа, смахивающая на шлем, которая возвышалась над головой, делая его выше ростом. Щетина на лице Макса стала подозрительно напоминать бороду. Оперевшись всем телом на свой посох, он некоторое время задумчиво рассматривал орду, а затем произнёс:

— Я говорил, что связь есть. И не утверждал, что к этому причастны вон те последователи Тьмы.

Феликс уставился на волшебника. По своему, Макс ему друг, однако он ещё и волшебник, а их временами не понять простому смертному, вроде Феликса.

— Что ты имеешь в виду?

— Я предполагаю, что всё это имеет связь. Массированное нападение скавенов на Нульн. Увеличение Моррслиба в размере за последние годы. Перемещение войск Хаоса. Умножившееся количество звездопадов, мутаций и несчастных случаев магической природы. Привидения, расшевелившиеся в этом городе. Всё это части одного целого.

— И ты говоришь, что за всеми этими событиями стоят Повелители Хаоса? Ты не настолько могущественный волшебник, чтобы просчитать подобное.

— Нет, Феликс. Я полагаю, что тут имеет место грандиозный план. Возможно, результат деятельности некоего чудовищного интеллекта, может, нечто иное, более похожее на природный феномен.

— Не уверен, что „природный“ удачное обозначение, учитывая обстоятельства.

— Я имел в виду нечто сродни морским приливам или смене времён года.

— Я тебя не понимаю.

— Подумай об этом так, Феликс. Магия — это сила природы, вроде ветра, дождя или морских волн. Временами она сильна. Временами ослабевает, но она присутствует всегда, подобно воздуху, которым мы дышим. Она пронизывает мир, в котором мы живём. Потоки этой энергии волшебники называют ветрами магии.

— Так. И что?

— Возможно, существует смена периодов магии, подобно смене времён года. Возможно, мы вступили в период, когда ветры магии дуют сильнее, и сила магии увеличивается. Вот что, по всей вероятности, произошло двумя столетиями ранее.

— Довольно долгий период.

— Не прикидывайся недоумком, Феликс. Ты смышлёный человек. Я уверен, ты распознаёшь аналогию, когда слышишь её.

От тона Макса Феликса передёрнуло. Он понимал, что волшебник прав. Возможно, ревность к Ульрике заставляла его выставлять аргументы против мага.

— Ладно. Продолжай, — несколько обиженно произнёс Феликс.

— Силы Хаоса тесно связаны с магией, вероятно, их мощь возрастает и убывает в зависимости от этих периодов. Возможно, сейчас началось время, когда они в самой силе. Также вероятно, что это же самое увеличение энергии регулирует численность призраков в Прааге и вызывает повышенную активность скавенов.

Феликс обдумывал доводы волшебника. Они были логичны и осмысленны, с какой стороны ни посмотри, однако сие ничего не значило. В стенах университета Альтдорфа Феликсу доводилось слушать образованных грамотеев, доказывающих откровенно нелепые теории с помощью строгих логических построений.

— Это интересная теория, Макс, но я слышал и другие. Этим утром человек перед „Белым кабаном“ кричал, что это божья кара за наши грехи, и приближается конец света.

Макс ответил брезгливой улыбкой.

— Обе эти теории совсем необязательно взаимоисключающи, — произнёс он. — И что случилось с этим пророком?

— Городские стражники отлупили его дубинками по голове и куда–то уволокли.

— В такие времена моя теория не столь опасна для твоего здоровья.

— Это её несомненное достоинство, — заметил Феликс, снова переводя внимание на армию Хаоса.

Похоже, возле огромного чёрного шатра, возвышающегося в центре войска, происходило какое–то движение.

Иван Петрович Страгов с вершины холма наблюдал за перемещением по равнине орды кочевников Хаоса. „Перемещение“ тут не совсем верное определение. Оно подразумевает дисциплину, которой отродясь не владели эти дикие кочевники. Неважно. Их много и они обладают непоколебимой верой в своих тёмных богов. Будучи долгие годы боярином пограничья, Иван на сей счёт имел достаточный опыт. Эти идут под флагом „Освежёванного человека“.

— Господин Иван, тут их, по меньшей мере, тысяча, — прошептал Петров.

Иван обернулся и взглянул на самого молодого из своих гусар. Парню едва ли исполнилось пятнадцать, но у него уже взгляд не по годам зрелого мужчины. Чёрные тени под глазами, и лицо перекошено от усталости — слишком много скакал и слишком мало ел.

— Осторожнее, парень. Помни, что отступающий каждого врага считает дважды. Давай не будем представлять вещи хуже, чем они есть.

Голос Ивана звучал весело и уверенно, но сам он таковым себя не ощущал. Возможно, прикидки мальчишки правильны. Похоже, Пустоши исторгли всё своё паршивое население. Уже два дня, как Иван и его люди натолкнулись на их разведчиков, здоровенных, одетых в шкуры, говорящих на грубом языке мужчин, с необычными татуировками рун Хаоса или отметинами ранних стадий мутации на коже. Не к добру обнаружить столь многих из них так далеко к югу. Как предполагал Иван, это даже не часть великой армии Хаоса, а простые кочевники, движимые некой тёмной потребностью отправиться в набег на южные земли. Неважно. Многое говорило Ивану о том, что происходит нечто грандиозное. За последние несколько дней им встретились воины с татуировками „Всадников со шрамами“, „Ледяных мародёров“ и „Кровавых крикунов“. Похоже, что на юг отправились все племена Пустошей.

Его всадники заняли позицию на гребне холма. Они не скрывались, рассчитывая спровоцировать нападение кочевников. В центре группы варваров седовласый старик — шаман, судя по посоху с навершием из черепа, — призывал кочевников к атаке. Иван терпеливо ждал. Пока хаосопоклонники будут тратить время на подъём по склону, на них обрушится дождь стрел и фланговые атаки отрядов, которые Иван скрыл от взгляда за холмом. Скорее всего, кочевники клюнут на удочку. Многие из них погибнут. Слабое утешение, но это покажет, что за каждый шаг по земле Кислева он заставит их платить кровью.

В этот момент внимание Ивана отвлёк стук копыт за спиной. Повернувшись, он увидел поднимающегося на холм всадника в синем плаще, сопровождаемого парой его людей. Сразу же узнав высокого седовласого мужчину, Иван улыбнулся. То был Радек Лазло, один из гонцов Ледяной Королевы.

— Добро пожаловать, Радек! — проревел Иван. — Ты поспел вовремя, чтобы поглядеть, как мы с парням прикончим кое–кого из отребья Хаоса.

— Хотел бы я получить такое удовольствие, — заметил Радек с холодной улыбкой на тонких губах, — но у меня нет на это времени. Как и у тебя. Ледяная Королева приказывает тебе прибыть к броду Микала. Там место сбора Войска Господарского.

Иван задумался над словами гонца. До брода Микала неделя напряжённой скачки, но это гораздо ближе, чем оказалось бы Войско, не получив предупреждения о надвигающемся вторжении. Это должно означать, что Ульрике удалось прорваться!

— Мы отправляемся. А ты? Составишь нам компанию?

— Нет. Я должен продолжать путь по этим землям, передавая приказ каждому из пограничных воевод, которые мне повстречаются.

Иван удивлённо покачал головой. Радеку поручена почти самоубийственная задача — в одиночку проскакать по этим наводнённым врагами землям.

— Я могу выделить тебе своих парней для сопровождения, — предложил Иван.

— Нет. У брода царице потребуется каждое копьё. Послушай меня, Иван, ничего подобного этому я не видел за всю свою жизнь.

— Всё куда хуже, — произнёс Иван. — Мы идём с севера. Клянусь тебе, это похоже на то, что открылись врата самого ада. Попомни мои слова, нам предстоит ещё одна полномасштабная Великая война.

— Твои слова не обнадёживают меня, старый друг, — ответил Радек, устремив взгляд на приближающихся к холму кочевников.

Столь же точно оценивая расстояние, как и любой из бойцов Ивана, Радек понимал, что у них ещё осталось время поговорить.

— Есть что–нибудь о моей дочери?

— Я мельком видел её при дворе. Это она доставила Ледяной Королеве весть о вторжении. Она прибыла на том огромном летающем корабле гномов.

Сердце Ивана наполнила родительская гордость.

— Значит, она отправилась вместе с Войcком?

Радек покачал головой.

— Нет, господин. Она сопровождает гномов в Прааг.

— Это же прямо на пути захватчиков. Хаосопоклонники всегда сперва нападают на великую крепость.

— Так и есть, старый друг. Но теперь твой путь лежит на юг — к броду Микала и на войну. Не беспокойся. Несомненно, Ледяная Королева первым делом окажет помощь городу.

Пока на короткий миг в Иване боролись любовь и долг, он решил скакать прямо в Прааг. Его единственное дитя находится там в опасности. Однако он понимал, что мало чем может помочь Ульрике, а его небольшому отряду гусар никак не избежать гибели, если они натолкнутся на основные силы Хаоса возле города. Больше смысла было в том, чтобы присоединиться к Войску и затем отправиться снимать осаду со всеми вооружёнными силами Кислева. Но, несмотря на это, Иван опасался, что даже столь мощной армии окажется недостаточно, чтобы нанести поражение тем, кто им ныне противостоит.

Тихо вздохнув про себя, он отдал приказ бойцам:

— К броду Микала. Мы выступаем!

Как один, с отлаженной точностью гусары и конные лучники развернулись и рысью поскакали вниз по склону. Позади, подобно вою голодных волков, раздавались разочарованные вопли диких кочевников.

Снаружи опустилась ночь, принеся с собой холод. Улицы были заполнены марширующими людьми, занятыми строевой подготовкой. Здесь, в погребе, было темно, тепло и тихо. Одинокий фонарь освещал тайное собрание фигур в плащах с надвинутыми капюшонами, обсуждающих участь города. Мужчина, известный своим собратьям–заговорщикам под именем Халек, глядел по сторонам, понимая, что если будет обнаружен здесь охотниками на ведьм, его не спасёт даже высокопоставленное положение. И предполагал, что самым снисходительным наказанием будет смерть на костре.

Он успокаивал себя, что подобное просто не может произойти. Ведь он находится в доме одного из богатейших купцов Праага, который, несомненно, находится среди прочих скрывающих внешность людей, сидящих вокруг стола. Возможно и нет, тут может находиться всего лишь кто–то из слуг купца. Точно знает лишь собравший их всех человек — верховный жрец Великого Преобразователя, сидящий во главе стола.

«Зачем я здесь? — спрашивал себя Халек. — Как такое произошло? То, что начиналось с поиска знаний, окончилось тем, что он сидит среди врагов рода человеческого». Халек сделал глубокий вдох и напомнил себе, что теперь он тоже один из этих врагов. Тому, кем он стал, нет прощения ни здесь, в Прааге, ни, по всей вероятности, где–либо ещё. Он постарался приободриться. По крайней мере, он выбрал сторону победителей.

Любому, обладающему зрением, ясно, что в предстоящем сражении может быть лишь один победитель. Прааг удостоверится в невероятной мощи Сил Хаоса, равно как и весь мир. Им предназначено унаследовать землю. Хаос подобен смерти или времени — в итоге он наверняка восторжествует, ослабляя своих противников на протяжении долгих лет.

Пока верховный жрец монотонно произносил заклинания, Халек усилием воли привёл мысли в порядок. Подобные размышления опасны, граничат с безумием. Он был достаточно образован и понимал, что иногда по пятам за великими победами следуют неудачи. Четырём Великим Силам без разницы, свершится победа сейчас или несколькими столетиями позже, но для него сие имеет значение. Ценой нынешнего провала будет смерть или даже что похуже, потому что его хозяева не церемонятся с душами тех, кто подвёл их. Замечательно убеждать себя в неизбежной победе Хаоса, однако всё это бессмысленно, если тебя не окажется поблизости, чтобы насладиться плодами этой победы. Халек улыбнулся за своей маской из обычной ткани. Это помогло сохранить верный взгляд на вещи.

Лишь два столетия назад здесь, в Прааге, войска так называемых Сил Разрушения были отброшены обратно в Пустоши армией Магнуса Благочестивого через каких–то несколько недель после падения города. Как же этим любят похвастать его сородичи–кислевиты. Как это по–настоящему характерно для них, и столь же глупо. Совершенно не смотрят в будущее, в отличие от него. Не могут осознать, что не важно, отброшен Хаос один раз или сотню. Он возвращается всегда, и возвращается более сильным. Халек понимал, что в итоге на его решение связать свою судьбу с Хаосом частично оказало влияние и отчаяние, вызванное этим знанием. Это и тот факт, что он уже слишком глубоко увяз, чтобы без последствий дать задний ход. На тот момент, когда Халек обнаружил, что сообщество, к которому он присоединился, является не только лишь очередным тайным братством, ставящим целью получение алхимических и мистических познаний, стало уже слишком поздно. Он понимал, что его приятели–сектанты скорее убьют его, чем отпустят. А с ними он ничего не мог поделать, не разоблачив своё теперешнее положение перед всем светом. Поэтому результат один, что бы Халек не предпринял. Теперь они слишком сильны, чтобы потерпеть поражение. Нет уж, самое лучшее, что он может сделать — это держаться культа Меняющего Пути и приложить все усилия, чтобы пробиться наверх.

Какое сердце не заколотится от перспективы разделить плоды победы? Всю жизнь, находясь у средоточия власти, но не будучи властителем сам, Халек страстно сего желал. А светская власть — меньшее из того, что предлагает повелитель Тзинч. Обещания гораздо существеннее: вечная жизнь, и не в каком–то там дурацком сказочном загробном мире, а здесь и сейчас, в привычном мире смертных; власть над силами магии; способность удовлетворить любое из своих желаний, неважно, каким гнусным и извращённым считается оно в обществе.

Но Халек не один из тех слабаков, которых привлекают подобные обещания. Он пожелал служить повелителю Тзинчу по той простой причине, что божество наградит его знанием и удовлетворит его любознательность к природе всего сущего. И, кисло добавил Халек, позволит пережить приближающийся конец света. Следует лишь предать тех, кто любит его и доверяет ему. Халек постарался унять раздражение. Те люди ни на мгновение не доверились бы ему, знай они, что он присутствовал здесь, или то, что на его теле начали проявляться внешние признаки мутаций. Скрывать их и дальше у него уже нет возможности. Это вторжение подоспело как раз кстати. Через несколько месяцев ему всё равно пришлось бы покинуть город.

Стихли молитвы и заклинания, что должны были оградить помещение от прослушивающей магии, настало время перейти к подлинной цели собрания. Халек бросил взгляд на четвёрку людей за столом, закутанных в свои объёмистые одеяния, и прислушался к их разговору.

— Время Перемен приближается, братья, — произнёс их предводитель, известный под именем Альрик.

У него было грубое произношение, как у обычного купчишки, но Халек понимал, что тот может являться кем угодно, но не глуповатым простолюдином. Он обладает острым умом и сообразительностью. Сделав предположение, Халек мог бы сказать, что Альрик — непризнанный миром человек, который в лице повелителя Тзинча нашёл способ возвыситься, несмотря на своё, так сказать, неблагородное происхождение.

— Всё ли подготовлено? — спросил мужчина, именуемый Карлом.

По произношению Халек распознал дворянина. Они относятся к одному сословию. Остальные слышали, как Карл частенько жаловался на несправедливость, проявленную в его отношении проклятым князем, которого он заставит заплатить. Карл здесь из–за мести. Простой и понятный мотив. Халек полагал, что князь убьёт Карла, если тот когда–либо выступит против него открыто. Полагал ли потому, что желал спасения князю, или хотел его прикончить сам — Халек и сам не был уверен в истинной причине. Его взаимоотношения с правителем всегда были сложными.

— Вы должны знать это не хуже меня, братья, — заметил Альрик. — Если все ваши ячейки выполнили свою работу, то мы готовы.

Каждый из присутствующих здесь был главой собственной ячейки сектантов, члены которой были известны лишь ему. Это означало, что в том маловероятном случае, если кто–то из них попадёт в лапы охотников на ведьм, он сможет сдать лишь тех людей, которые ему известны по своей ячейке. Изобретательно, но именно таковы методы повелителя Тзинча. Кровавый бог Кхорн может рассчитывать на грубую силу, но последователи Изменяющего Пути предпочитают пользоваться интеллектом. Каждый из них понимает, что один заговорщик в нужном месте может быть более опасен, чем сотня мечников.

— Моя, несомненно, выполнила, — прошепелявил мужчина, называемый Виктором.

У него был иностранный акцент, вероятно, бретонский. Хотя это мог быть всего лишь хитрый приём, предназначенный для сокрытия от окружающих своей подлинной личности. Достаточно давно зная Виктора, Халек понимал, что тот мыслит нелинейно. Виктор был одним из тех людей, которые обожают замысловатые построения самой замысловатости ради. Козни и заговоры ему нравились сами по себе. Виктор был прирождённым последователем Повелителя Заговорщиков.

— Халек? — поинтересовался верховный жрец.

— Яд приготовлен. Его можно подбросить в любую из ночей.

— Вы уверены, что нам необходимо это повторять? — с недоверием спросил Дэмиен. — Несомненно, нам всем лучше знать лишь то, что следует.

— Великий день приближается, — произнёс Альрик. — Мы не можем позволить, чтобы наши люди говорили на разных языках.

Халек усмехнулся под маской. Он понял, на что намекает Альрик. Для их групп не столь уж необычным было вмешательство в планы друг друга. Иногда по случайности. А иногда нет. Он знал, что каждый из присутствующих немало времени тратил на слежку за остальными исполнителями воли повелителя Тзинча. В этом заключался один из рисков их деятельности. Являясь врагами общества в широком смысле, все они ещё и соперники в получении благосклонности своего повелителя.

— Надо ли нам постоянно из–за этого ссориться? — заметил Халек. — Все мы служим повелителю Тзинчу. Все заслуживаем доверия.

Он был уверен, что Альрик уловил иронию в его голосе. Насчёт остальных уверенности не было.

— Некоторые из нас более старательны на службе нашему повелителю, чем прочие, и более осторожны, — с раздражением произнёс Дэмиен.

— Такое может произойти с каждым, — оправдываясь, заметил Карл, приняв замечание Дэмиена на свой счёт.

Глупец, ему следовало всего лишь проигнорировать выпад. Людей, подобных Дэмиену, лишь подогревает любое проявление слабости.

— Иногда удача улыбается даже самым неуклюжим охотникам на ведьм.

— Забавно, что им всегда везёт на членов твоей ячейки, — заявил Дэмиен. — Нам повезло, что удалось устранить нашу сестру, прежде чем она начала говорить. Возможно, в следующий раз наш повелитель не будет столь благосклонен.

Халек позаботился убрать Катрину. Он не знал, что она входила в ячейку Карла, простая предосторожность заставила его озаботиться устранением брошенной в княжескую тюрьму узницы, которая вполне могла оказаться „сестрой“. В помещении на мгновение повисла тишина.

— Я получил снаружи сообщение о задании, которое нужно выполнить, — сказал Альрик.

Все уставились на него с явным интересом. Они понимали, что означает „снаружи“. Верховный жрец был на связи с предводителем осаждающей армии. Халек многое бы отдал за то, чтобы узнать, как организована такая связь. Он был уверен, что не с помощью магии. Халек довольно часто слышал, что магические стены Праага непробиваемы, и верил этому. Возможно, курьеры приходят и уходят тайными проходами, либо используются голубь или летучая мышь, либо, возможно, связь происходит посредством сновидений. Халек отбросил эти пустые домыслы и прислушался к словам Альрика.

— Сейчас в городе находятся два воина, прежде вмешивавшиеся в планы нашего повелителя, хоть сами того не знали. Нужно позаботиться, чтобы подобное не произошло снова, а за своё прошлое вмешательство они заплатили жизнью.

У Халека возникло ощущение, что он знает, о ком идёт речь, и не был разочарован.

— Эта пара, гном и человек, смертоносные противники, владеющие оружием внушительной мощи. Более того, похоже, они несут благословение других Сил, выступающих против нашего хозяина. Он вознаградит любого, кто их уничтожит, и вдвойне вознаградит того, кто доставит ему их оружие. Их имена — Готрек Гурниссон и Феликс Ягер. Вам поставлена задача проследить, чтобы они не пережили эту неделю. Халек, я хотел бы, чтобы этим занялся лично ты, но если возникнет возможность, это должен сделать каждый из вас.

Халек отбросил свои сомнения. Он никогда особо не занимался убийствами, но нужда заставит, и не то сделаешь. Даже жаль, с одной стороны. При встрече молодой Ягер ему понравился, но он не позволит, чтобы сей факт встал на пути к его персональному бессмертию. «Что же такое совершила эта пара, чтобы вызвать неприязнь повелителя?» — гадал Халек.

Собрание выродилось в мелкие политические дрязги и обсуждение вопросов материально–технического обеспечения. Халек еле дождался его окончания.

На своём огромном троне Арек сидел, склонившись вперёд, его рука покоилась на подлокотнике трона, а голова в массивном шлеме опиралась на кулак в металлической перчатке. Настроение у него было неважное. Видение, вызванное колдунами, в сочетании с его нетерпением начинать осаду, не способствовало доброму расположению духа. Злобным взглядом он уставился на стоящего внизу чемпиона Нургла, ненавидя мужчину лютой ненавистью. Ему никогда не нравились гнойные последователи Повелителя Чумы.

— Послушай, великий полководец, это сработает, или я не Бубар Вонючий Выдох. Волшебство великого Нургла принесёт тебе бесспорную победу.

В голосе мужчины, если такое слово по–прежнему подходило для ходячей, покрытой нарывами заразы, прозвучало чрезмерное, на взгляд Арека, самодовольство.

— Наша победа и так бесспорна, — заметил Арек. — Сей жалкий город не сможет противостоять мощи моей орды!

— Со всем уважением, великий полководец, но зачем бросать на штурм этих высоченных стен войска, когда способ Нургла гораздо проще и быстрее. Почему бы не позволить чуме уничтожить твоих врагов и свести на нет их оборону?

В воздухе разнеслось возмущённое бормотание. Слова Бубара пришлись не по вкусу остальным командирам. Все горели желанием получить свою долю славы за ослабление города Праага, давно вызывавшего особую ненависть в сердце каждого хаосопоклонника. Если Бубару действительно удастся то, о чём он заявляет, победа окажется для них пустым звуком, а обретённая слава — фальшивой. Тем не менее, вынужден был признать Арек, в словах этого дурно пахнущего жиробаса есть смысл. За пределами сего места лежит целый мир, ожидающий завоевания. Так зачем ему ждать больше необходимого, имея цель покорить его?

Издалека до Арека доносился звук пил и молотков — то кочевники севера начали сооружать свои громоздкие боевые тараны, которые могут оказаться ненужными, если сбудутся обещания Бубара. Арек прихлопнул одну из мух, что кружились вокруг почитателя чумы и на некоторое время задумался. Келмайн Чёрный Посох зашептал ему в ухо: «Позволь ему попытаться, великий полководец. Что тебе терять?»

«Действительно, что?» — подумал Арек. Пока Бубар проводит свои ритуалы, все работы будут продолжены. Если нурглит потерпит неудачу, время не будет упущено. А если ему будет способствовать успех, то могут быть выиграны недели. Учитывая быстрое наступление зимы, эти недели могут оказаться важными.

— Хорошо, Бубар Вонючий Выдох. Проводи свои ритуалы. Насылай чуму.

Бубар поклонился. Жужжание облака окружающих его мух многократно усилилось.

— Благодарю тебя, великий полководец. Тебе не придётся жалеть об этом.

— Позаботься, чтобы не пришлось, — отрезал Арек, поднимаясь с трона и удаляясь в свой шатёр.

— Ты тут весь день ошиваешься, человечий отпрыск, — заявил Готрек Гурниссон.

Он склонился над стеной и поглядел на лагерь хаосопоклонников. Феликс оторвался от вида собирающейся орды и посмотрел на Истребителя.

— Да. Это Макс сказал тебе, где меня искать?

— Ага.

— И что привело тебя сюда?

— Хотелось поглядеть на наших врагов и оценить их.

Готрек угрюмо замолчал. Феликс снова уставился на орду сквозь туман. Один лишь её вид вызывал у него множество вопросов.

Откуда пришли все эти воины? Он всегда знал, что Пустоши Хаоса кишат врагами, но никогда даже не предполагал, что они способны содержать такой величины армию кого бы там ни было. Наряду с ужасом армия вызывала нечто сродни удивлению. На этом расстоянии гул орды походил на шум океанских волн. Изредка за рёвом зверолюдов и злобными мужскими криками слышался монотонный речитатив или вопли истязаемых жертв.

Феликсу были заметны массивные осадные башни, которые начали возводить на вражеской стороне. Сотни одетых в шкуры варваров столпились у огромных боевых механизмов из чёрного металла, собирая их из частей, доставленных в повозках, запряжённых чудовищами. Вокруг них вырастали огромные строительные леса. Эти механизмы были больше похожи на статуи великих демонов, чем на осадные машины. Их покрывало омерзительное фигурное литьё — скалящиеся морды демонов. Из их чрева торчали тараны, похожие на кулаки злобных богов. На вид эти мощные башни могли бы сокрушить городские стены. Не очень–то обнадёживающее зрелище.

Над многочисленным войском начали подниматься массивные катапульты — требушеты с длинными рычагами, еще более высокие, чем осадные башни. Позади них на невысоких колёсах лежали длинные тараны.

— Кто его знает, чем они там занимаются, — произнёс Феликс.

— Точно подмечено, человечий отпрыск, — подтвердил Готрек. — Нападение долго подготавливалось. Это не результат прихоти какого–то воителя, которому попросту взбрело в голову отправиться на юг вместе со своими последователями.

— Даже войско, противостоявшее Магнусу Благочестивому, не было столь хорошо организовано.

— Да. Однако оно было куда многочисленнее, да и мощь Хаоса сама по себе в те времена была значительнее. До Праага долетала искривляющая пыль Пустошей и изменяла сами строения и людей.

Феликс на какое–то время призадумался, а затем поднял взгляд к лунам. Луна Хаоса Моррслиб была крупнее обычного. Она отсвечивала зловещим зеленоватым светом. Кто знает, что случится? Возможно, Хаос ещё не проявил себя в полной силе.

Возможно, эта армия со всеми своими адскими механизмами и злобными воинами является всего лишь прелюдией к тому, что последует. Разглядывая то громадное войско при зловещем свете луны, Феликсу находил более чем возможным, что приближается конец света.

Люди уже перешептывались на улицах, что ужасные Повелители Хаоса вскоре проявят себя. Даже неутомимая деятельность охотников на ведьм была неспособна подавить эти слухи. И это было не единственным проявлением религиозного мракобесия. На улицах стали появляться фанатики, в кровь исхлёстывавшие себя бичами в искупление своих грехов и грехов рода человеческого. Некогда Феликс считал подобное поведение неким видом помешательства, однако теперь гадал, а не является оно разумной реакцией на присутствие огромной армии и олицетворяемого ей зла?

— Что это? — внезапно спросил Готрек.

Феликс посмотрел в указанном ему направлении. Толпа измождённых оборванцев появилась из рядов армии противника. Её подгоняла вперёд группа тучных мужчин в грязных одеяниях с капюшонами. Эти погонщики опирались на здоровенные посохи с навершием из черепов, глазницы которых во мраке сияли зелёным светом. Даже на этом расстоянии Феликс почуял в дуновении ветра их отвратительную вонь, и его едва не вырвало. То был наимерзейший дух гниения и разложения, который ему довелось обонять с тех пор, как он сражался с чумными монахами Клана Чумы в нульнских Садах Морра.

— Понятия не имею, — ответил Феликс, — но готов поспорить, что ничего хорошего.

Когда толпа оборванцев приблизилась, Феликс смог расслышать их жалостливые причитания: «Спасите. Помогите. Пощадите нас». Эти вопли разрывали сердце, и Феликс ни на миг не усомнился в их искренности. На его глазах закутанные погонщики начали отходить назад, а оборванцы бегом устремились к стенам Праага.

— Откройте ворота! Впустите нас! Не оставляйте нас этим демонопоклонникам!

Как только толпа устремилась вперёд, на мольбы отреагировали, однако не так, как ожидал Феликс. Лучники на стенах открыли огонь. В воздухе просвистели стрелы, вонзаясь в тела передовых беглецов. Некоторые остановились и завопили, прочие же продолжили движение навстречу неминуемой смерти под градом стрел.

— Что они делают? — спросил потрясённый Феликс.

— Это дьявольски изворотливая уловка, человечий отпрыск, — отвечал Готрек. — А кислевиты отвечают на неё единственно возможным способом.

По его голосу было похоже, что он одобряет эту бойню. На глазах у Феликса пал последний из беглецов. Единственной реакцией со стороны войска хаоситов был бессердечный хохот.

— Да что же это такое? — произнёс Феликс.

— Не сомневайся, завтрашний день покажет, — заметил Готрек. — Пошли, пора бы нам выпить — если конечно в этом городе найдётся приличный эль.

Следующий день действительно всё объяснил. Трупы беглецов за ночь распухли и почернели. Через подзорную трубу Феликс с ужасом увидел, что на телах оборванцев проявились признаки заражения. На коже трупов вздулись объёмные гнойники. Вонь была ужасающей. Феликс прикрыл нос. Он понятия не имел, верны ли слухи, что чумой можно заразиться посредством этой вони, но решил не испытывать судьбу.

— Стража поступила правильно, — заявил Готрек. — Если бы этих беженцев впустили, они бы разнесли чуму по городу. Нурглова работа. Дело рук последователей Повелителя Чумы.

— Однако это, вероятнее всего, означает, что они были лишь невинными крестьянами, захваченными в плен при наступлении войска хаоситов, — заметил Феликс и вздрогнул.

— Да, — мрачно подтвердил Готрек. — Скорее всего, так оно и есть.

— Это самый недостойный способ ведения войны, — произнёс Феликс.

— Ты это им скажи, человечий отпрыск, — посоветовал Готрек, указывая на море хаоситского отребья. — Они это сделали, не я.

Феликс расслышал нотки гнева в голосе гнома. Готреку случившееся нравилось не более, чем ему самому. У Феликса возникла другая мысль. Стража тоже должна была понимать, что стреляет по своим невинным собратьям. Всё это часть несложного замысла, цель которого — подрыв боевого духа защитников. И Феликс понимал, что, по всей вероятности, это сработает. Против чумы нет защиты.

— Что мы можем сделать? — спросил Феликс.

— Я приведу Снорри с несколькими парнями, мы оттащим тела подальше и сожжём.

— Ты тоже можешь подхватить чуму, — предостерёг Феликс.

— Гномам не страшны болезни людей, человечий отпрыск. Для этого мы слишком выносливы.

Феликс искренне надеялся, что гном прав.

„Белый кабан“ был заполнен. Гномы держались особняком в одном из углов. С момента, как они возвратились после сжигания тел у ворот, с ними никто не заговаривал. Не было желающих случайно подхватить чуму. Единственными людьми, занявшими ближайшие к гномам столики, были Феликс, Макс и Ульрика. Если гномы и обижались, то вида не подавали. «Хотя, они же истребители, — пришло в голову Феликсу, — и, по всей видимости, не видят ничего необычного в том, что люди их избегают».

— Жду не дождусь, когда нападут воины Хаоса, — пробасил Улли. — Собираюсь прикончить сотню, не меньше.

Прочие истребители глядели на него со снисходительным недоверием. Тот, похоже, не заметил и продолжал хвастаться.

— Я их на куски порублю! А потом ещё и попрыгаю на этих кусках.

— Снорри не видит в этом особого смысла, — раздался пропитой голос Снорри. — Они и так будут мертвы.

— С хаосопоклонниками никогда нет полной уверенности, — завопил Улли. — Они владеют магией и всё такое.

— Да ты никак эксперт в этом вопросе, — с явной издёвкой заметил Готрек.

— Нет! Я знаю лишь то, что рассказывал о хаосопоклонниках мой старик–прадед. Он был в Прааге. В момент их последнего нападения.

Со стороны остальных столиков донёсся шепоток недоверия. Вопли Улли оказались слишком громкими, чтобы в баре на них не обратили внимания. Народу было недостаточно, чтобы общий гул заглушил слова гнома.

— Это возможно? — спросила Ульрика, понизив голос.

Феликс ответил утвердительным кивком:

— Несомненно, так и есть.

Прежде чем он смог что–либо прибавить, Макс охотно подхватил разговор:

— Да. Гномы живут гораздо дольше большинства людей. Они отличаются от нас. В среднем, гном легко достигает возраста в 250 лет. Имеются записи о некоторых гномах, доживших до 400 лет, и легенды о тех из них, кто прожил более тысячелетия.

— Сомнительно, чтобы кто–либо из этих гномов дотянул до двух сотен, — кисло заметил Феликс. — Они же все истребители.

Макс одарил Феликса такой покровительственной улыбкой, что тот почувствовал раздражение.

— В данном случае, Феликс, — педантично заметил Макс, — они скорее исключение из общего правила. Я уверен, что гномы куда менее нас подвержены заболеваниям, а эффект старения проявляется в том, что с течением времени они лишь становятся крепче и сильнее. И только лишь на самой последней стадии жизненного пути у них начинают проявляться признаки немощности.

— Восхитительно, — заявил Феликс, дотянувшись и сжав руку Ульрики, только чтобы позлить Макса.

Макс нахмурился. Ульрика убрала свою руку. Злиться теперь настал черёд Феликса. Он гадал, понимает ли она то, что происходит, или даже, некоторым образом, специально это провоцирует. Нахмуренный лоб Макса разгладился.

— Ты слышал про длиннобородых. Они самые сильные воины гномов, — произнёс Макс.

Возможно, в том было повинно пиво, но Феликса начал беспричинно раздражать голос Макса.

— Веришь ли, я достаточно настранствовался с Готреком, чтобы разбираться в сущности длиннобородых поболе большинства людей.

Макс кивнул, похоже, в знак согласия. Феликс отметил, что тот не пьёт. По правде говоря, Феликс не видел его подвыпившим с момента отбытия из Карак Кадрина.

— Не желаешь ли вина, Макс? — спросил он. — Я бы заказал. За свой счёт.

— Нет, благодарю, — ответил волшебник. — Я больше не пью.

— Почему же?

— Это вредно для моих магических способностей.

— Жаль. Хотя эти способности нам вскоре потребуются.

— Нам вскоре также потребуется и каждый мужчина, способный владеть оружием. Та армия не будет вечно стоять в сторонке.

Внезапно двери „Белого кабана“ с треском распахнулись. Вошла компания весьма примечательных мужчин, выглядящих довольно угрожающе. Все они носили забрызганные белые плащи с эмблемой глаза. Белые капюшоны были откинуты на спину, открывая их лица. Предводителем был высокий и сухопарый мужчина, смахивающий на фанатика.

— Почему продолжается это непотребство? — прокричал он.

На краткий миг воцарилась тишина, а затем кое–кто из наёмников начал интересоваться у приятелей, что означает слово „непотребство“. Похоже, это лишь ещё больше распалило фанатика.

— У наших ворот расположилась армия Хаоса. Она готова огнём и мечом прокатиться по землям человечества, однако же тут мы находим мужчин, которые пьянствуют, распутничают, играют в азартные игры и предаются всем прочим порокам.

Произнося эту речь, он остановил свой горящий взор на Ульрике. Та покраснела. И положила руку на рукоять меча. Феликс её понимал. Ульрике не понравилось, что её приняли за кабацкую шлюху.

— Проваливай! — завопил Улли.

— Не видишь, Снорри намерен как следует выпить? — прокричал Снорри.

— А я — позабавиться с парой этих девок, — прибавил Бьорни, омерзительно уродливое лицо которого искривила мерзкая ухмылка.

— Молчать, подонки–нелюди! — заорал охотник на ведьм. — Вы союзники тех мерзких демонов.

Феликс покачал головой, слишком хорошо понимая, что сейчас произойдёт. За столиком истребителей на краткий миг от удивления замолчали. Гномы переглядывались, словно не могли поверить, что нашёлся какой–то круглый идиот, осмелившийся нанести им подобное оскорбление. Феликс и сам не мог поверить, что некто оказался настолько глуп. Ладно же, этот фанатик с лужёной глоткой и его амбалы получат серьёзный урок.

— Я советую вам удалиться, — произнёс Макс, встав из–за стола и сжав посох.

Каждому было понятно, что он волшебник. Феликс прикинул, что приказ уходить, отданный магом, это не та вещь, что способна утихомирить кислевитского фанатика. Совсем наоборот, попытка Макса смягчить ситуацию лишь подлила масла в огонь.

— Тащите–ка этого негодяя–демонолюба наружу и поучите уму–разуму, — прокричал охотник на ведьм.

В настоящий момент Феликс не испытывал к Максу особо нежных чувств, однако не собирался позволить этому случиться. Макс был товарищем по многим опасным приключениям. Феликс поднялся и тоже опустил руку на рукоять меча.

— Почему бы тебе не отправиться к главным воротам? — вкрадчиво предложил он. — Там полным полно хаосопоклонников. По мне, так ты чересчур уж скор на обвинения.

— А кто ты такой, столь осведомлённо говорящий о Тьме? — спросил предводитель охотников на ведьм.

Он пристально посмотрел на Феликса, а затем на Готрека. Похоже, он узнал их. Что было неудивительно. После боя у ворот они обрели большую известность. Тем не менее, что–то в этом узнавании Феликсу не понравилось.

— Кто ты такой, чтобы спрашивать моё имя? — парировал Феликс.

— Его зовут Улго, — тихо сообщила Ульрика. — Я видела его прежде.

— И зачем ты шпионишь за мной, шлюха? — брезгливо поинтересовался Улго.

Мужчина словно обрёл уверенность в своём положении. Похоже, он собирался спровоцировать потасовку.

Феликсу это надоело. Он устал от этих людей, которым явно было недостаточно тех врагов, что стояли у города.

— Пошли прочь! — произнёс он. — Начав драку здесь, этим вы лишь порадуете Тёмные Силы. Все присутствующие здесь — враги Хаоса.

— Это ещё следует доказать, — заявил Улго с яростной убеждённостью фанатика, обнажая меч. — Вывести их наружу и сжечь, — скомандовал он своим людям.

Амбалы были только рады такому приказу. Они тоже обнажили оружие.

— Если не окажетесь снаружи к тому моменту, как я сосчитаю до трёх, вы все покойники, — произнёс Готрек.

Его угрожающий голос потряс даже Феликса. Истребитель был зол, как никогда, и был явно не в настроении терпеть этих фанатиков.

— Один.

— Не указывай мне, что делать, хаосолюб, — огрызнулся Улго, угрожающе потрясая оружием.

— Два, — продолжал Готрек.

Он провёл большим пальцем по лезвию своего топора. Появились ярко красные капельки крови. Глядя на его приземистую мускулистую фигуру, охотники на ведьм позади Улго занервничали. Улго же явно не замечал опасности. Пройдя вперёд, он угрожающе возвышался над Готреком. Меч был отведён назад для удара. «Вот слишком глупый человек, чтобы продолжать жить, — подумал Феликс. — Тот, кто чаще запугивает людей, чем пугается сам».

— Не думай, что взял меня на испуг, я вот… — и Улго начал перемещаться вперёд в выпаде.

— Три.

Сверкнул топор. Голова Улго покатилась по полу. Во все стороны брызнула кровь. Несколько капель попало Феликсу в пиво.

Лёгким движением Готрек перепрыгнул через тело и направился к дверям. Остальные охотники на ведьм развернулись и сбежали. Могильная тишина воцарилась в таверне.

— Возможно, не следовало тебе этого делать, — произнёс Феликс.

— Он прервал мою попойку, человечий отпрыск. И я честным образом его предупредил.

— Надеюсь, что городская стража будет того же мнения.

— У городской стражи найдутся дела и поважнее. Истребитель наклонился и поднял тело мёртвого охотника на ведьм. Без видимых усилий Готрек перебросил его через плечо и направился к выходу, пиная перед собой голову. Когда гном вышел в темноту, Феликс поймал себя на мысли, что есть ещё кое–кто, кого не заботит, сколько врагов он наживёт. Феликс не сомневался, что после этой ночи у них самих появится немало врагов в городе. Охотники на ведьм обычно не испытывают расположения к тем, кто убивает их предводителей. Готрек вернулся.

— Твоя очередь, Снорри, — заявил он. — И поторопись. Убийство горлопанов вызывает жажду.

Официантка уже засыпала кровь опилками. Половина посетителей разошлась, несомненно, чтобы сообщить о происшествии тем, кто, по их мнению, подороже заплатит за информацию. А Феликс снова поймал себя на мысли, что удивлён, почему он вообще оказался в этом месте.

Готрек плюхнулся за его стол.

— Занятно, — произнёс он.

— Занятно что? — спросил Феликс.

— Голова горлопана — не единственная на улице.

— Что?

— Похоже, наши приятели–демонопоклонники обстреливают город отрубленными головами своих пленников, перебрасывая их через стены. И тела тоже.

— Зачем они это делают?

— Завтра, несомненно, будет виднее, человечий отпрыск. А прямо сейчас я хочу пива.

Феликса уже начало несколько раздражать выражение, что завтра будет виднее, однако вряд ли с этим можно что–то сделать. Он покачал головой. И заметил, что Макс бросил на него тревожный взгляд.

– Что такое? — спросил Феликс.

— Кажется, тот охотник на ведьм ужасно торопился затеять драку.

— Так всегда поступают ему подобные.

— Да, но почему с Готреком?

На этот вопрос у Феликса не было ответа.