Истребитель зверья

Глава восьмая

Человек, именуемый Халеком, стоял на самой высокой башне цитадели и вглядывался в ночь. Его взгляду открывались покрытые снегом крыши внутреннего города, выступающие шпили храмов, лабиринтоподобная мозаика улиц и мощные внутренние стены. Дома и многоэтажные здания с такого расстояния выглядели крошечными. По сути, реальной выглядела лишь внешняя стена. Вдали виднелось раскинувшееся море огней костров, окружающее город, очертания чудовищных демонических осадных механизмов, покрытых снегом, под которым поблескивал чёрный металл. Теперь он мог видеть и другие вещи.

На днях повелитель благословил его даром. Халек изменился. Теперь его глазам было доступно больше, чем взгляду простого смертного, он мог видеть, как вокруг струятся и меняются энергетические потоки его хозяина Тзинча, Повелителя Магии. Халек знал, что вскоре глаза начнут меняться и станут явными признаки мутации, но сейчас это не имело значения. К тому времени, как кто–либо из его окружения заметит, что Халек один из Одарённых, будет уже слишком поздно что–либо с этим делать. И они, и их город будут раздавлены железной пятой Хаоса.

Халек понимал, что ему не следует так думать. Он понимал, что изменения сделали его слишком чувствительным к потокам магии, которые призывались лучшими колдунами орды Хаоса. Он понимал, что это начинает воздействовать на его разум. Вскоре сие не будет иметь значения. Скоро он сможет свободно наслаждаться ничем не ограничиваемым поклонением своему хозяину, Меняющему Пути, но сейчас дела ещё не приняли окончательный оборот, и всё ещё может сорваться. Халек частенько напоминал себе, что нет смысла в победе Хаоса, если он не увидит её собственными глазами. И не хотел рисковать разоблачением незадолго до наступления того славного дня, когда наступит Время Перемен.

С одной стороны, Халек испытывал некоторую неуверенность, а желает ли он вообще увидеть победу Хаоса? C другой–то стороны, он всё ещё предан городу, людям и князю. И этой части его рассудка хотелось, чтобы он никогда не посещал ту первую встречу, никогда не позволял себе соблазниться идеей обретения запретных знаний. «Теперь уж поздно», — твердил он себе, стараясь подавить ту часть своей личности, что чувствовала вину, усталость и боль. Осталось лишь сыграть отведённую ему роль.

Халек старался убедить себя, что изменения происходят к лучшему. Он чувствовал дары хозяина, пробуждающиеся в нём, и то, что скоро они проявятся, как у всех избранных Старого Света. Вместе с новообретённой чувствительностью к ветрам магии пришли и первые намёки на способность к их использованию. Теперь усилием воли Халек мог преобразовывать саму сущность магии. Желая доказать себе, он сосредоточился на том, чтобы вызвать свечение вокруг руки. Огромными усилиями он вызвал слабое призрачное свечение вокруг себя. Изумительно, большинству чародеев подобное даётся годами учений и напряжённых тренировок, а Халеку не потребовалось ничего, кроме усилия воли. Если он сейчас, по прошествии нескольких дней, может проделывать такое, то на что будет способен через несколько лет?

Халек уставился вдаль, и внезапно его внимание было привлечено протяжённым магическим переплетением, разворачивающимся вокруг города. Сегодня яркость его блеска была изумляющей. Сегодня, когда Моррслиб сияет во всей своей красе, завершающие обряды запечатают кольцо вокруг города, способствуя реализации Великого Плана. Халек мог наблюдать паутину силовых линий, мерцающих среди рядов армии Хаоса, пробегая между священными обелисками, пока колдуны на службе Тзинча призывали ветры магии, направляя их на свои нужды. Каждый из тех огромных, покрытых резьбой камней, был перенесён из Пустошей Хаоса сотнями освящённых рабов. Халек пока не мог предположить, каково их предназначение, но понимал, что оно должно быть грандиозным. Придёт время, и он узнает.

Халек заставил свой разум отвлечься от созерцания бесконечного очарования магического плетения, и возвратиться к насущным проблемам. Жаль, что Олаф и Сергей провалили порученную им задачу. По своему они были хорошими служителями, и Халек сожалел, что их не окажется рядом, чтобы получить награду, когда наступит великий день. Должно быть, Феликс Ягер поразительно везуч или очень крут, раз уж пережил столкновение с этой парой грозных убийц. Не слишком утешительная мысль, а ведь он считал Ягера менее опасным, чем те, которым он поручил позаботиться о его устранении.

Если уж столько усилий нужно для убийства человека, то насколько больше потребуется, чтобы разобраться с Истребителем. «Однако, — смиренно решил Халек, — все неудачи можно преодолеть настойчивостью и усердным стремлением учиться на чужих ошибках. Нужно лишь найти иной способ, вот и всё». Он ощутил уверенность, что ещё не поздно выполнить свою часть Великого Плана. Как всегда случалось и прежде.

Прямо сейчас нужно беспокоиться о других вещах. На данный момент его агенты уже должны были подбросить отраву в зернохранилище у Водяных врат. Оно станет первым из многих, если всё пойдёт путём. Он вздрогнул. Ему не нравилось заниматься такими делами. Это шло вразрез со всем, во что его воспитывали верить. Ему не нравилось думать о себе, как о предателе. В тот миг, когда сия мысль посетила его, Халека озарил проблеск понимания. С одной стороны, он испытывал вину, это верно, с другой, наслаждался безнравственностью своих поступков. Это его месть за то, что всю жизнь он был на вторых ролях, за всё то презрение, что копилось внутри. Халек освободился от смирительной рубахи чести и ответственности. Что по–своему неплохо. «Тогда почему у меня такое ощущение, словно я стою на краю бездны?» — подумал Халек.

Наблюдая, он ощутил, что в ответ на струящуюся вдали энергию, над городом начали происходить изменения. Словно прозвучал пронзительно резкий вой. Такой звук могла бы издать терзаемая душа, увлекаемая в глубочайшую преисподнюю Тзинча. «Что происходит? — недоумевал Халек. — Какая–то часть Великого Плана, о которой его не предупредили?»

Пока они неслись сквозь снегопад, из тумана начали появляться призраки. Сперва Феликс не верил своим глазам. Он решил, что видит только лишь завихрения снега, принявшие необычную форму, однако при более пристальном взгляде стало ясно, что это не так.

Очертания обрели вид туманных и расплывчатых человекоподобных существ с искажёнными мукой лицами. Они вопили и подвывали тонкими призрачными голосами, которые разносились по ветру наводящими ужас криками. Безумно бормоча, одно из созданий, за которым в воздухе закручивались длинные хвосты слабо светящейся субстанции, выплыло прямо на Готрека. Истребитель взмахнул топором, и тот прошёл сквозь жуткое существо, состоящее словно бы из тумана. Как только это произошло, существо потеряло целостность и растворилось. Вопли вокруг путников усилились, и жуткое ощущение инородного присутствия усугубилось.

Посмотрев вокруг, Феликс заметил тысячи существ, плывущих по воздуху с криками, воплями и бормотанием. Одно из них неслось прямо на него. Феликс поднял меч, чтобы защитить себя, как ранее поступил Готрек. Когда существо оказалось ближе, он заметил, что оно почти прозрачно. В свете Моррслиба существо отсвечивало зеленоватым сиянием. Снежинки падали сквозь него, словно того и было. Создание вообще не выглядело материальным. На глазах у Феликса, всё больше и больше существ появлялось прямо из камней города. «Что за новая напасть, порождённая Хаосом? — недоумевал Феликс. — Что этой ночью высвободили силы Тьмы?»

C впечатляющей скоростью существо уклонилось от его меча. Дотянувшись, коснулось лица Феликса своими неестественными светящимися пальцами. Моментально от контакта по телу Феликса пробежал разряд, столь же мощный, как если бы его поразило молнией. Однако разряд не физической, а эмоциональной природы — приступ ужаса в чистом виде. Когда страх проник в разум, угрожая снести мысли лавиной неподдельного ужаса, Феликс почувствовал, как леденеет его кровь.

Перед мысленным взором пронеслась цепочка образов, угрожая захлестнуть мозг. Он видел странно изменившийся город Прааг. Он видел огромную орду Хаоса за воротами и скалящиеся голодные лица, святящиеся под луной. Видел жалкую армию людей–защитников, разбитую воинами злых сил. Видел разрушенный город и уходящую армию Тьмы, оставившую за собой лишь призраки неупокоенных мертвецов. Затем он увидел восстановленный город и зловещие души павших, впитавшиеся в сами камни его основы, отравленные и запятнанные искажающей силой, находящейся вокруг.

Феликс сразу же осознал, чем являлось существо. Это был дух одного из тех воинов, что пали два столетия назад в Великой войне с Хаосом. Когда–то он был человеком, как и Феликс, а теперь стал почти безмозглой голодной тень того, кем был раньше. Излучаемый существом ужас был его собственным, поглотившим его рассудок за долгие годы заключения в камне. И исключительная мощь этого всепожирающего ужаса угрожала жизни Феликса. Сердце яростно забилось, пока не возникло ощущение, что оно взорвётся. Нервные окончания взбесились. Глубинная часть мозга вопила и металась в первобытном ужасе. Феликс чувствовал, что его рассудок может разрушиться от интенсивности чувств, и, понемногу теряя здравый смысл, он ощутил, как в сознание начали проникать щупальца чуждого разума. Это было чувство ненасытного голода, бессознательное стремление вновь обрести плоть и утолить столетиями подавляемые желания.

Феликс понял, что нечто пытается вытеснить его из собственного тела, изгнать душу прочь, чтобы завладеть телесной оболочкой и творить зло. Феликс осознал, что если существо преуспеет, он сам станет таким же — бестелесным духом, медленно деградирующим в пропащее безмозглое нечто. Не вполне сознавая, что нужно делать, он оказывал отчаянное сопротивление, ища способ вытеснить нечто из своего разума.

И почувствовал, как страх начинает отступать. Сердцебиение снова замедлилось. Взгляд прояснился. Он увидел перед собой призрачное, ужасно искажённое лицо. То была грубая пародия на человека, охваченная яростью и болезненным стремлением обрести телесную оболочку. Рот распахнут гораздо шире человеческого, создавая впечатление, что существо способно разом заглотить голову Феликса. Зарычав на существо, Феликс рубанул мечом. Тот прошёл насквозь. Руны на лезвии засветились, и жуткая тварь распалась на множество мелких, медленно исчезающих сгустков тумана. И сразу же чувство всепоглощающего ужаса пропало, словно его никогда и не было.

Оглядевшись, Феликс увидел Готрека, окружённого облаком вопящих призраков, которых топор уничтожал прежде, чем они могли приблизиться к гному. Неподалёку находился Макс, окружённый сферой золотого света, препятствующей существам подобраться ближе. Феликс наблюдал, как Макс сделал движение и что–то произнёс, и окружающая его сфера расширилась, убегая границами в темноту ночи. Задеваемые ей призраки уничтожались, не в силах противиться магии, высвобожденной волшебником. Феликс позавидовал силам мага. Улица вокруг них моментально очистилась от чудовищ, как и небо над головой. Из окружающих домов до Феликса доносились вопли и бессвязное бормотание. Он предположил, что не всем обитателям домов удалось успешно, подобно ему, воспротивиться одержимости духами. И тут же его охватил страх, столь же всепоглощающий, как наведённый призраком. Он бросил взгляд на Макса:

— Ульрика, она в безопасности?

Лицо мага побледнело, он закрыл глаза и выполнил серию сложных движений руками. Феликс увидел, как за закрытыми веками мага возникло яркое золотое свечение. Не слишком обнадёживающее зрелище. Этот внутренний огонь только начал угасать, как Макс снова открыл глаза.

— Не беспокойся. Она в безопасности. Охранных заклинаний, которые я там активировал, более чем достаточно, чтобы не подпускать эти существа.

— Что это за чёртовы твари? — спросил Феликс, хотя ответ был ему уже известен.

Чтобы убедиться в том, что он по–прежнему человек, ему потребовалось услышать звук собственного голоса.

— Эктоплазменные существа, нематериальные останки зла, некогда заполонившего этот город.

— Ещё раз Макс, но на понятном мне языке.

— Привидения, Феликс. Духи умерших, привязанные к месту смерти силой чёрной магии, и их личные страхи и злоба. Прааг — город призраков.

— Каким образом их освободили воины Хаоса? Мне казалось, ты говорил, что их магия не может проникнуть через защитный барьер в городских стенах.

Макс покачал головой, и свет погас в его глазах. Он пристально посмотрел на Готрека и Феликса. В ночи послышались приближающиеся тяжёлые шаги. Феликс взял меч наизготовку. Готрек покачал головой, давая понять, что оружие не потребуется. Казалось, Макс не обратил внимания на потенциальную опасность. Он продолжал говорить громким, немного показным голосом, почти напоминая Феликсу его бывших профессоров из университета Альтдорфа.

— Возможно, их магия стала достаточно сильной, чтобы пробиться через барьер. Подобное допустимо, но маловероятно. Я не думаю, что они достаточно сильны для того, чтобы проделать это.

— Тогда почему так получилось?

Феликс заметил, как над остальными частями города начали возникать расширяющиеся светящиеся сферы. Феликс и без помощи Макса понял, что сие дело рук других волшебников, повторяющих действия Макса.

— Если быть точным, я не думаю, что этих существ освободила орда Хаоса, — заявил Макс. — Я полагаю, они всегда были здесь, внутри стен. Я думаю, что нечто, сделанное чародеями Хаоса, пробудило их.

— И что это могло быть?

— Не знаю, но менее часа назад я ощутил мощные изменения в ветрах магии. Луна Хаоса в перигее. Сила чёрной магии увеличивается. Давай–ка отправимся на стены и поглядим своими глазами.

Как только Макс закончил фразу, из тумана и снегопада появился Снорри Носокус.

— Забавные призрачные штуки напали на Снорри. Глупые твари старались его стукнуть. Но ничего не случилось.

— Ты ничего не почувствовал: страх, ужас, боль? — спросил Феликс.

— Нет. Снорри такого не чувствует, — в голосе Снорри выказалась обида на само подобное предположение.

— Чтобы испытывать страх, человечий отпрыск, надобны мозги, — сказал Готрек. — А у Снорри их нет.

Снорри гордо улыбнулся в ответ на слова Готрека. Он выглядел крайне довольным, когда они побежали в сторону городских стен.

Из снежной пелены появился человек. Мертвенно бледное лицо. В глазах такое же призрачное свечение, как то, что окружало призраков. Макс сразу же понял, что это одно из тех омерзительных созданий, но обретшее плоть. Теперь скрытая плотью и мышцами тварь не могла быть уничтожена магической энергией, использованной Максом для развеивания её собратьев. Маг попытался собраться с силами, но это стало гораздо труднее. Ранее применённая магия истощила его, и он окоченел от холода. Тварь злобно рассмеялась и потянулась к Максу длинными холодными пальцами.

Но прежде, чем она дотянулась до мага, подоспел Феликс и пронзил мечом тело существа. Медленно потекла кровь, окрашивая снег. Это было неестественно для столь глубокой раны, но злобная тварь, овладевшая человеческим телом, не собиралась легко расставаться с жизнью. Руны на лезвии меча Феликса потускнели. Макс не ощущал никакой древней силы, которая проявилась, когда они сражались с драконом Скьяландиром. Если та и была по–прежнему скрыта в клинке, то бездействовала.

Когда существо повалилось, из его рта исторгся долгий вопль и белый туман. Сперва Макс испугался, что призрак попытается вселиться в Феликса или в него самого, но нет. Вместо того, тот начал распадаться, и был развеян ветром.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Макс.

Он неожиданно обрадовался, что здесь оказались Феликс, Готрек и Снорри. Это не те люди, в обществе которых он желал бы провести время в нормальных обстоятельствах, но они как раз из таких парней, рядом с которыми хотелось бы очутиться, будучи запертым в занесённом снегом городе призраков, осаждаемом силами Хаоса.

Они продолжили свой путь к стенам. Макс опасался того, что они могли там обнаружить. Сияние Моррслиб над головой внушало страх. Её свет даже превосходил яркостью более крупную луну, Маннслиб. Макс не был уверен в причинах происходящего, однако из прочитанных материалов по истории знал, что такое всегда предвещает ужасные события. По правде говоря, это ему было понятно и без изменений, произошедших с луной. О том же говорили ему его магические органы чувств. Потоки чёрной магии, закручивающиеся за городскими стенами, были визуально заметны, и мощный приток энергии зла стягивался туда не без причины. И маг был уверен, что в этом нет ничего хорошего.

Повсюду вокруг Макс ощущал пульсацию магии. Другие чародеи, как и, по всей вероятности, кое–кто из священнослужителей, делали всё возможное, чтобы сдержать натиск злых духов. Пока Макс раздумывал над этим, почувствовалось что–то ещё, ручеёк тёмной магической энергии, уходящий в ночь. Он был мощным и злокозненным, и исходил откуда–то неподалёку.

— Готрек! Феликс! Поворачивай направо! Немедленно! Берегись! Там злые чары!

К чести искателей приключений, те не колебались и даже не задали вопросов по поводу его распоряжений. Со Снорри во главе, они помчались по переулку в направлении, указанном магом. И сразу же магически усовершенствованный глаз Макса заметил впереди странное многоцветное свечение. От струй чёрной магии его волосы встали дыбом. Макс пробормотал заклинание, усиливающее его защитные чары, и приготовился к битве.

«Что ещё за новая напасть?» — гадал Феликс, пока они подбегали к массивному сооружению. В этом здании он распознал одно из укреплённых зернохранилищ, в которых держали городские запасы продовольствия. Обычно здесь находилась сильная вооружённая стража, но сейчас вход был открыт и не охранялся. Где же солдаты?

Приблизившись к сводчатому дверному проёму, он узнал ответ. Они лежали на снегу с перерезанными глотками, в лужах загустевшей крови. У Феликса помутилось в голове. Это невозможно. Вооружённые солдаты не станут стоять и ждать, пока им перережут горло, если у них есть воля и средства к сопротивлению. Тут возможен лишь один вариант. Вредоносная магия. Гаргульи над входом, казалось, приготовились спикировать на Феликса, когда тот прошёл под ними. У Феликса вырвался вздох облегчения, когда он вступил внутрь и ничего не произошло. Уйдя с мороза, он было обрадовался, но заметив, что ожидает внутри, внезапно почувствовал себя неважно.

Зверски убитых охранников тут было ещё больше. Горла перерезаны, глаза выпучились и остекленели. Рядом лежало оружие, не обагрённое вражеской кровью — им явно не воспользовались. И Феликс вновь ощутил болезненную уверенность, что здесь применили вредоносную магию. Эти люди не оказали сопротивления, а беспечными их никак нельзя было назвать. Принимая во внимание тех вопящих призраков, чей вой ранее разносился по ветру. Множество солдат погибло здесь, а их враги, кем бы они ни были, потерь не понесли.

Через мгновение к Феликсу подошли Готрек и остальные.

— Они явились сюда, чтобы уничтожить запасы продовольствия, — заметил Макс.

— Или отравить, — произнёс Готрек.

Феликс кивнул, вспомнив Сергея с Олафом и их отравленные клинки. Их работодатель явно обладал знаниями по части вредоносной алхимии.

— Снорри думает, что лучше бы нам их остановить, — заявил Снорри.

— Как? — поинтересовался Феликс, стараясь не выдать свой страх в голосе. — Шестьдесят городских стражей не сумели это сделать.

— Я уверен, мы что–нибудь придумаем, человечий отпрыск, — ответил Готрек, проведя большим пальцем по лезвию топора, на котором осталась яркая вереница капелек крови. — Они внизу, в бункере. Я их слышу.

— Осторожно, — предупредил Макс. — Они используют мощную магию. Я её ощущаю.

Готрек бросил взгляд на трупы и фыркнул:

— Это мне и без волшебника понятно.

Крадучись, они двинулись в сумрак. Феликс почуял в воздухе странный запах заплесневелого зерна. От пыли щекотало в горле и пересохло во рту. Они прошли мимо здоровенных желобов, предназначенных для заполнения зерном огромных бункеров хранилища. Здесь царил сумрак. Единственным источником света было слабое сияние, окружавшее Макса. Он приглушил его, насколько было возможно, чтобы не выдать их приближение каким бы то ни было врагам, и оставшегося света едва хватало Феликсу, чтобы видеть. Феликс подозревал, что волшебнику освещение требуется не более чем гномам, и был благодарен Максу, что тот побеспокоился о нём.

— Как думаешь, тут есть связь? — спросил Феликс.

— Связь между чем? — задал вопрос маг.

— Высвобождением призраков и этим нападением на зернохранилище?

— Не знаю. Больше похоже на совпадение, нападение и нашествие призраков произошли одновременно. Я думаю, что нападение было назначено на ту же ночь, что и нечто, происходящее за стенами, но сие совершенно не означает, что эти события связаны.

— Что ты имеешь в виду?

— Луна Хаоса в перигее. В такую ночь, как эта, чёрная магия наиболее сильна. Это священная ночь для последователей Сил Разрушения. И поэтому множество событий происходит одновременно.

— Но мы не можем быть уверены?

— Нет. Возможно, я лишь надеюсь, что причина в этом.

— Почему?

— Потому что, если это не так, сие означает, что у осаждающих есть какой–то способ связи с хаосопоклонниками в городе. И если такой способ существует, возможно, они способны обмениваться не только сообщениями.

— Не очень–то успокаивающая мысль.

— Феликс, это вторжение, несомненно, долго подготавливалось кем–то одним или группой лиц с дьявольским интеллектом. Кто знает, какие ещё мерзкие сюрпризы они для нас припасли?

Феликс забрался на край погрузочного пандуса и посмотрел вниз, в бункер. Примерно пятнадцатью футами ниже он заметил фигуры, по колено стоящие в зерне. Там было множество людей в робах и масках. Некоторые держали светильники, пока остальные перемещались по бункеру, поливая зерно жидкостью из больших бутылей и перемешивая. Феликс понял, что Готрек оказался прав. То был яд. «Да что же это за люди–то такие, — недоумевал он, — которые способны замыслить убийство своих сограждан в то время, как снаружи поджидает армия чудовищ?» И он уже располагал ответом на сей вопрос. Это последователи тёмных сил Хаоса. Наверняка они даже не считают свои действия предательством. Но, к несчастью для них, Феликс считал иначе.

Его немного обнадёжил тот факт, что их численность невелика. Чтобы взять верх над охраной, они воспользовались колдовством и чёрной магией, однако, следует надеяться, что Макс сможет тому воспрепятствовать. И если только они не весьма выдающиеся бойцы, то Готрек и Снорри будут им не по зубам. А Феликс охотно подсобит в этой бойне. Враги явно весьма самонадеянны, и застать врасплох их будет просто. Они даже часовых не выставили.

— Нам говорили не убивать охранников, — проворчал один из находящихся внизу людей. — Нас предупреждали, но разве ты слушал? Нет! Когда об этом прознают главари, возникнут проблемы.

— Бережёного бог бережёт, вот что я тебе скажу, — извиняющимся тоном произнёс другой.

То был мерзкий голос, с вкрадчивыми, исподволь убеждающими нотками, но Феликс ни мгновения не сомневался, что обладатель этого голоса был первым, кто начал резать стражников, испытывая при этом удовольствие.

— В конце концов, чуть меньше клинков, о которых придётся беспокоиться нашим братьям за стенами.

— Да, но теперь все узнают, что тут что–то произошло. А это должно было оказаться неожиданностью.

— Поторопитесь, — услышал Феликс третий голос, голос предводителя. — Метель не будет продолжаться вечно, а стража сменится через несколько часов. Мы не можем целую ночь тут провести.

После тех призрачных тварей, с которыми они столкнулись на улице, слышать человеческие голоса было едва ли не обнадёживающим фактом. Их противник — живые и дышащие люди; нанеси им рану и потечёт кровь. Феликса это внезапно обрадовало.

Как часто с ним случалось, прежний страх ушёл и сменился медленно разгорающейся яростью. Он был зол на тех людей за их деяния. Плохо уже то, что они скрытно перерезали охрану, но они собирались убить ещё сотни и даже тысячи людей. Феликс понимал, что если бы их замысел удался, и он, и Ульрика, и многие другие легко могли оказаться среди жертв. То, чем они занимаются — поступок подлеца и труса, не говоря уже про измену, и этому следует положить конец.

— Похоже, им пока удалось отравить лишь один бункер, — прошептал Макс.

— Тогда давай–ка прекратим это, пока они не сделали чего ещё, — произнёс Готрек и заорал, — Эй! Чем это вы там занимаетесь?

Сектанты в масках подняли головы вверх. Феликс заметил лихорадочно блестящие глаза. Некоторые держали ножи или мечи. Один из них поднял вверх руки и начал напевать. Не давая себе времени на раздумья, Феликс спрыгнул вниз, размахивая мечом. Он приземлился рядом с колдуном Хаоса, одним ударом разрубив тому череп. Сыпучее зерно смягчило удар от столкновения, и Феликс погрузился в него почти по щиколотку.

Сектанты завопили от ужаса, когда к Феликсу присоединились спрыгнувшие сверху Готрек и Снорри. Взмахом топора Готрек рассёк ближайшего сектанта пополам. Возвратным движением снёс верхушку черепа второму, забрызгав зерно его мозгами. Снорри весело завыл, размахивая своим топором и молотом.

Прогноз Феликса в отношении сектантов оказался верным. Им потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, а Феликс метнулся вперёд и проткнул брюхо второму противнику. И сразу же обнаружил неудобства в их положении. Ноги скользили по зерну. Это напоминало переход через предательские зыбучие пески. Тебя сразу же затягивало вниз, и сохранять равновесие при перемещении было крайне сложно.

— Вали их! — прокричал один из сектантов. — Их тут всего трое.

Хаосопоклонники бросились в атаку, тоже оскальзываясь на ходу. Лишь гномы никак не выказывали признаков потери равновесия. «Разумеется, для них это несложно, — подумал Феликс, — с их–то короткими ногами и широкими ступнями». Гномы шли на врага, и едва ли что–то мешало их движению.

Феликс оказался перед здоровяком, вооружённым тяжёлым палашом, и обменялся с ним ударами. Мужчина был далеко не столь искусен, да к тому же уступал в скорости, и в нормальных обстоятельствах Феликс уложил бы его моментально. Однако зерно, выскальзывающее из под ног и замедляющее движения, наряду с трудностью удерживаться на ногах при перемещении, несколько усложнили ему задачу. И сложность возросла, когда к мужчине подоспела пара его приятелей. «Замечательно, — подумал Феликс. — Вот чего бы им не пойти и не подраться с Готреком вместо того, чтобы нападать на меня?»

Он парировал один удар, едва увернулся от второго и почувствовал, как кончик меча оцарапал ему руку. Взмолившись, чтобы лезвие не было отравленным, Феликс старался, чтобы мысли не ввели его в ступор, пока он отбивал очередной удар. От сильного удара меч едва не вылетел из его онемевших пальцев. Феликс чуть не растянулся на скользком зерне.

Сверху прилетел обжигающий луч золотого света. Капюшон одного из противников охватило огнём, а луч прошёл дальше, заставив волосы вспыхнуть, а плоть на черепе оплавиться и потечь. На глазах у Феликса череп врага словно провалился внутрь, и голова откинулась назад, словно была сделана из сырой глины. Мужчина издал ужасный булькающий стон и рухнул. Один из противников посмотрел вверх, пытаясь установить источник новой угрозы. Феликс воспользовался возможностью и нанёс мечом режущий удар под рёбра, отправив своего противника прямиком в царство Морра.

Последний мужчина заорал и прыгнул на Феликса, но тут топор Готрека обрушился ему на затылок, прошёл через туловище и рассёк надвое. Поглядев вверх, Феликс увидел стоящего там Макса Шрейбера, правую руку которого окутывала золотая дымка. Феликс кивком поблагодарил его и оглядел бункер. Здесь словно разыгралась сцена из какой–то преисподней Бога Крови. Повсюду валялись части разрубленных тел. Кровь просачивалась в зерно. Сосуды с ядом опрокинулись, и их содержимое вытекало наружу.

— Снорри не хотелось бы отведать хлеба, сделанного из этого зерна, — заметил Снорри.

«Снорри, хоть раз в своей жизни ты сказал нечто осмысленное», — подумал Феликс.

— Что будем делать? — обеспокоенно спросил Феликс. — Ждать прихода стражи?

У него было достаточно опыта в подобных делах, чтобы понимать, что стражникам может хватить лишь одного взгляда на учинённую здесь резню, чтобы бросить их в княжескую темницу. Это если явится какая–нибудь стража. А может и не явиться, учитывая последствия высвобождения призраков Праага.

— Является ли это зернохранилище единственным, на которое совершено нападение, вот в чём вопрос, — высказался Макс. — Единственная причина, по которой этим сволочам не удалось задуманное — это наше вмешательство. Если нечто подобное происходит в каждом зернохранилище города…

— Нам следует кого–нибудь предупредить, — сказал Феликс.

— Кого? Раз уж во дворце предатель…

— Мы должны доложить лично князю. Сомневаюсь я, что он предатель, но, если это так, то наша проблема куда значительнее.

— Я полагаю, князь меня примет, — произнёс Макс. — Он просил меня завтра поутру прибыть ко двору. Он, вероятно, выслушал бы и Ульрику, но она пока не поправилась.

— Он выслушает любого, кто прибыл сюда на „Духе Грунгни“, — быстро обдумав, заявил Феликс.

— Тогда давайте не будем терять время на обсуждение, — решил Готрек. — Пошли!

Снегопад временно прекратился. На укрытых белым одеялом улицах было неестественно тихо. Ночной воздух холоден и неподвижен. Откуда–то издалека доносились пронзительные вопли и звуки, похожие на причитание. «Похоже, ужасы ночи нескончаемы», — подумал Феликс. Макс застыл неподвижно, с видом человека, прислушивающегося к едва различимому шуму. Через некоторое время он произнёс:

— Сила чёрной магии велика сегодня ночью.

— Сразу видно, кто тут у нас волшебник, — саркастически заметил Готрек. — Думаю, нам это и без тебя понятно.

— Я не это имел в виду, — раздражённо произнёс Макс. — Почему бы нам не заниматься каждому своим делом: ты — не лезешь в ворожбу, я — не размахиваю топором.

— Звучит справедливо, — заметил Снорри.

— А что конкретно ты имел в виду? — спросил Готрек.

— Там происходит что–то значительное, — сказал Макс.

Никто не задал вопроса „где это, там?“. Всем было понятно, что имеется в виду лагерь за стенами.

— Какой–то древний и весьма действенный обряд. Они притягивают все ветры магии с севера, направляя их в мощную магическую бурю.

— С какой целью? — спросил Феликс. — Чтобы преодолеть магический барьер города?

— Возможно, — произнёс Макс. — А, возможно, и с иной целью.

— И что это может быть за цель?

— Дай мне подумать.

— Тогда думай на ходу, — заявил Готрек. — Двинули!

Пока они проносились по улицам, продуваемым ледяным ветром, Макс в очередной раз изумился, насколько хитроумно был восстановлен Прааг. Город был лабиринтом, назначением которого было привести в замешательство любого, кто не знаком с его планировкой. Помощи от этого чуть, раз уж у осаждающих имеются проводники из сектантов внутри городских стен. Стража у ворот внутренней стены довольно легко пропустила их внутрь, и отряд бегом направился к массивному скальному выступу, на вершине которого расположилась цитадель.

Макс был сильно обеспокоен, как никогда ранее в своей жизни. Абсолютная чудовищность ситуации, в которой они оказались, словно свинцовым грузом давила на его плечи. Он, Ульрика и остальные заперты здесь. А кроме почти подавляющего численного превосходства неприятеля за стенами, есть ещё и предатели внутри города. Хуже того, во вражеской армии имеются колдуны, более могущественные, чем кто–либо из ранее встреченных Максом, и прямо сейчас они проводят некий зловещий магический ритуал, назначение которого ему до сих пор неясно.

«Думай, — твердил он себе. — Чем они, в действительности, заняты? Стягивают к себе тёмную магическую энергию со всего континента. Зачем? Какую цель преследуют? Они могут сотворить заклинания невероятной силы. Или что? Или на короткое время могут увеличить концентрацию тёмной магической энергии в этой местности до уровня Пустошей Хаоса, а возможно и выше. Внезапно у Макса засосало под ложечкой. Все имеющиеся у него сведения сошлись на одном действии, которое могло быть совершено при помощи всей этой энергии.

— Я полагаю, они собираются призвать полчища демонов, — произнёс Макс.

У Феликса вырвался слабый стон. Снорри выдал нечто похожее на радостный возглас. Готрек мрачно усмехнулся.

— Что навело тебя на эту мысль? — спросил Феликс.

«Как им это объяснить, — недоумевал Макс. — Они же не чародеи. Не обладают ни знаниями, ни навыками, позволяющими оценить всю чудовищность ситуации». В отличие от него. Он специализировался в этой области. В мире смертных демонам требуется огромное количество магической энергии для поддержания материальной формы на любой временной интервал. Для демонов магия, что воздух для людей или вода для рыб. Это среда, необходимая для их существования. К счастью для человечества, большая часть мира относительно бедна магией, и демонов удаётся призвать лишь на очень короткий отрезок времени. Обычно на минуты, в лучшем случае, на часы. И лишь на территориях вроде Пустошей Хаоса встречается достаточно магического вещества, чтобы демоны могли постоянно сохранять свою форму. Если колдуны в осаждающей армии смогут стянуть к Праагу достаточное количество энергии, то у них получится воссоздать такие условия. И как только сие будет достигнуто, кто знает, на что будут способны демоны со всей той высвобожденной энергией? Вряд ли над этим задумывались даже наиболее могущественные волшебники древности.

Макс почувствовал, как его до костей проняло холодом, куда худшим, чем от морозного ночного воздуха.

Перед ними высилась заснеженная цитадель. Она была огромной, крупнее любого из дворцов правителей Империи, однако, по мнению Феликса, было в ней нечто странное. Она выглядела как–то неправильно. Слишком массивные двери, непропорциональные флигеля, словно в процессе их проектирования архитектор жевал гнилокорень, а работники затем просто взяли и построили то, что он понапридумывал.

Всё это обладало волнующей красотой. Чудовищные гаргульи цеплялись когтями за свесы крыш. Огромные каменные балконы с замысловатой резьбой выступали под оконными проёмами. Здоровенных чудовищ вырезали в позах, намекающих, что те появились из живого камня, дабы сразиться с изваяниями противостоящих им героев. Подле главного входа возвышалась огромная статуя Магнуса Благочестивого с поднятым молотом, который касался клинка царя Александра, стоящего по другую сторону. Эти два героя Великой войны с Хаосом стояли у входа на вечном посту. Феликс задумался, есть ли доля истины в легенде, которая гласит, что если возникнет необходимость, они снова оживут и будут защищать город. Почему–то ему не верилось. Если и говорить о крайней необходимости, то сейчас она возникла, а оба каменных воина не выказывали ни малейшей склонности ожить и присоединиться к сражению с ордами Тьмы. Феликс их не винил. Вероятно, им и так досталось на своём веку.

Являясь напоминанием о том, что прежде люди уже одерживали победу над Хаосом, статуи должны были поднимать боевой дух, но подобного не происходило. Внезапно Феликс осознал, почему архитектура этого места казалась такой безумной, а украшения столь тревожащими. Дворец был возведён теми, кто видел подобных чудовищ и сражался с ними. Это такой же памятник той борьбе, как и величественные статуи безымянных воинов, которые стояли напротив, по другую сторону дворцовой площади. Возможно, опасения Феликса по поводу вменяемости строителей необоснованны. Восхищения достоин каждый, кто сумел сохранить достаточную связь с реальностью, чтобы заниматься строительством после Великой войны с Хаосом. Феликсу страстно хотелось, чтобы кто–нибудь из людей Праага сумел бы создать нечто, способное удивлять потомков пару столетий спустя. Он страстно надеялся, что будут существовать и потомки, и мир, в котором им предстоит жить.

Часовые у ворот скрестили алебарды, не позволяя искателям приключений войти. Феликс заметил, что и позади них стражей хватает. Недоверчивых мужчин с жёстким взглядом и обеспокоенным выражением глаз. Что в подобных обстоятельствах было неудивительно. Событий сегодняшней ночи хватило бы и самому доверчивому, чтобы стать подозрительным, а гвардия Праага никогда не славилась своей терпимостью.

— Доложите о своём деле! — произнёс браво выглядящий сержант. — И побыстрее!

— Мне не нравится твой тон, — противным голосом ответил Готрек, поднимая свой топор.

«Не сейчас, — подумал Феликс. — У нас хватает врагов и без того, чтобы затевать потасовку с личной охраной князя».

— У нас информация для князя. В городе находятся предатели. Они пытались отравить зернохранилище у Водяных врат.

— Зернохранилище охраняют несколько десятков солдат, — заявил сержант. — Они никогда не смогут прорваться…

— Там было несколько десятков человек, — фыркнул Готрек. — И теперь их на несколько десятков меньше.

— Для их устранения использовали чёрную магию, — произнёс Макс.

Сержант поглядел на волшебника и, похоже, узнал его.

— Ты маг из „Белого кабана“. Слишком занятой, чтобы явиться к его светлости. Передумал?

Теперь вспылить пришёл черёд Макса.

— Радуйся, что так вышло, — заявил он, — и возблагодари этих смелых воинов, иначе в какой–нибудь из последующих дней все вы отведали бы отравленного хлеба.

Интонация Макса, и, несомненно, его репутация волшебника, похоже, произвели впечатление на сержанта.

— Ступай к капитану, — произнёс он. — Ему всё это и объяснишь. Проходи. Помилуй Ульрик, в такую ночь, как эта, нам пригодятся все имеющиеся волшебники.

Феликс впервые заметил явный страх в голосе солдата. Он, как и прочие гвардейцы, был напряжён до предела. Феликса посетила мысль, что если колдуны Хаоса высвободили призраков преднамеренно, чтобы подорвать моральный дух горожан, то превосходно справились с задачей.

«Князь выглядит усталым, — подумал Макс, — и вряд ли усталость смягчит его крутой нрав. К тому же, нам всем пришлось несладко. Эта ночь вымотала все нервы». В душе Макс благодарил сержанта. Капитан оказался разумным и деятельным человеком: выслушав всё, что они ему рассказали, он отправил их в покои князя, где правитель и его совет проводили чрезвычайное совещание.

— Я так рад, что вы решили присоединиться к нам, господин Шрейбер, — начал князь.

В его голосе слышался неприкрытый сарказм.

«Князь Энрик не из тех, кто внушает симпатию», — подумал Макс. Было в его резкой манере общения нечто такое, что производило на людей худшее впечатление. Макс помолился Верене, чтобы Готрек унял свой характер и держал язык за зубами. Он понимал, что шансов маловато, но если он сможет опередить…

— И как любезно с вашей стороны явиться со свитой вооружённых телохранителей, — внезапно князь впервые улыбнулся, и его лицо сделалось почти приятным. — Насколько я наслышан, вряд ли на этом континенте можно найти лучших.

Он мгновенно перевёл взгляд на истребителей и произнёс на гномьем:

— Вы пришли сдержать древние союзные клятвы?

Макс был поражён. Он сомневался, что в городе есть кто–то ещё, способный понимать древний язык старшей расы, за исключением самого Макса, нескольких учёных, священнослужителей Сигмара и, собственно, гномов.

Энрик не только понимал. Он, определённо, мог свободно изъясняться. Впечатляющее достижение для кислевитского правителя. Возможно, не все они такие варвары, как думал о них Макс.

— Да, — ответил Готрек на языке Империи. — Мы это сделаем.

— Тогда добро пожаловать. Что привело вас сюда посреди ночи?

Макс быстро обрисовал вечерние происшествия. По ходу его рассказа лицо князя становилось всё мрачнее. Когда Макс закончил, правитель резко отдал приказ, чтобы к каждому зернохранилищу и ко всем колодцам отправили стражу. Затем повернулся к искателям приключений и произнёс:

— Мерзкие деяния свершились этим вечером. Наш долг отблагодарить вас за искоренение изменников. Я подумаю, как вас вознаградить.

— Единственно нужная мне награда — толпа хаосопоклонников впереди и топор в руке.

Энрик выдал одну из редких улыбок.

— Принимая во внимание наше теперешнее положение, это довольно легко устроить. А вы, господин Шрейбер, похоже, более осведомлены в подобных вопросах, чем все маги и священники в моём совете. Я желаю, чтобы вы поскорее проявили свои таланты, и предлагаю вам место в моём совете.

— Это честь для меня, — ответил в свою очередь Макс.

— Тогда и поглядим, каков вы есть. А теперь ступайте и поспите. Я поговорю с вами завтра.