Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

В истории средневековой Европы XIII–XV столетия были временем значительного хозяйственного прогресса. Опираясь на достижения товарного производства, рост городов, углубление процесса разделения труда, товарно-денежные отношения выходят на авансцену экономической жизни, оказывают глубокое и неоднозначное воздействие на социальные структуры феодальной формации. Торговля втягивает в свою орбиту все новые территории и социальные слои общества, расширяет горизонты привычного orbis terrarum, сферы обмена. Она становится неотъемлемым фактором не только социально-экономического, но и политического развития многих государств, в немалой степени определяет характер международных связей.

В XIII–XV вв. центрами международной торговли стали Генуя и Венеция. Эти две морские республики создали наиболее зрелые для своего времени формы коммерческой деятельности[1], изучение которых позволяет глубже понять специфику торговли в эпоху развитого феодализма. После IV Крестового похода Венеция обладала многочисленными владениями в Адриатике, Эгейском море, ее корабли бороздили воды всего Средиземноморья, Атлантики, проникали в Черное и Азовское моря. Патрициат республики отчетливо осознавал значение венецианской торговли. В одном из решений Сената Венеции читаем: «Так как наше государство Божьей милостью росло и умножалось трудом купцов, ибо наши (граждане) пребывали в различных частях света и посещали разные моря и земли, и в том и состоит наша жизнь и жизнь сыновей наших, что от иного, кроме как от торговли, мы не можем и не умеем жить, следует нам всяческим разумением и знанием, как это делали наши предки, и всеми способами заботиться и предусматривать, чтобы мы не лишились такого нашего блага и сокровища, но сохранили его и преумножили…»[2]

Генуя в своей коммерции опиралась не столько на обширный колониальный домен, сколько на сеть разбросанных по всему миру факторий. Генуэзцы так были известны на рынках Европы и Ближнего Востока, что средневековая пословица гласила: «Генуэзец, следовательно — купец».

О торговле Генуи и Венеции вообще и о разных ее. аспектах написано немало работ, и мы не раз будем к ним обращаться. Однако одно из важнейших направлений коммерции двух соперничавших морских республик — южночерноморское — не было объектом специального исследования. В XIII–XV вв. Южное Причерноморье было тем регионом, где скрещивались пути торговли Запада и Востока, где осуществлялся интенсивный товарообмен как дорогими и экзотическими товарами, шедшими транзитом по караванным путям из: Индии, Персии, Средней Азии, с Кавказа, так и товарами широкого потребления, сырьем, имевшим жизненно. важное значение для европейской промышленности (квасцы, медь и др.). Сам этот изучаемый регион (см.: гл. I наст, изд.) отличался своеобразием социально-экономического развития даже по сравнению с соседними областями, унаследовал многие традиции Византии, в состав которой он ранее входил, и вместе с тем наиболее ярко воплотил сепаратистские тенденции, приведшие к его обособлению в 1204 г.

Итак, книга посвящена международной торговле Генуи и Венеции в Южном Причерноморье. Характеризуя эту торговлю, мы избегаем определять ее терминами «внешняя» и «внутренняя» в качестве антитез, ибо условно само разграничение внутреннего и внешнего рынка[3]. Международная торговля имела как внешний аспект (товарообмен между городами и государствами), так и внутренний (иностранная торговля на рынках той или иной страны). Международная торговля зарождается и в крупном масштабе развивается как торговля посредническая[4], но она не осталась таковой, приобретя новые функции, в частности, во внутрирегиональном товарообмене[5]. В XIII–XV вв. такая торговля все в большей мере основывалась не столько на природно-географическом различии отдельных регионов, сколько на их территориально-хозяйственной дифференциации. С расширением сферы обмена складывалась относительно унифицированная коммерческая система в масштабах Средиземноморья, все в большей мере обнаруживалась взаимосвязь разных торговых центров Южной торговой зоны, а также последней — с Северной (Балтийско-Североморской) зоной[6]. Общие рыночные механизмы функционировали на пространствах от Италии до Константинополя, Крыма, Сирии, Северной Африки, Испании. Южное Причерноморье также включалось в эту систему. Поэтому одной из задач исследования является анализ характера воздействия торгово-предпринимательской активности итальянских морских республик на экономическое развитие Южного Причерноморья.

Другой важной проблемой является изучение связи торговли и итальянской колонизации, ибо именно потребности торговли вызвали к жизни определенный тип факторий, фондако и колоний Генуи и Венеции в Романии и на Леванте. Осознавая всю сложность и многогранность темы колонизации в средние века (в ее экономическом, административно-юридическом, социальном и культурном аспектах), в данной работе мы попытаемся, с одной стороны, показать ее взаимосвязь с потребностями торговли, а с другой стороны, с особенностями политических, экономических и социальных структур государств Южного Причерноморья.

Наконец, третьим и важнейшим аспектом темы является исследование торговли как таковой, динамики ее развития, изменений ее характера в годы подъема и в периоды кризиса и качественной перестройки середины XIV — начала XV в. Весьма существенным в этой связи будет качественный и количественный анализ номенклатуры товаров. Ведь от роли товаров, выступающих объектами обмена, зависит степень социально-экономического влияния того или иного типа торговли[7]. Не менее важен вопрос о том, кто выступает в роли торговца и кто является его контрагентом, каков экономический и социальный облик, профессиональный уровень купечества.

Большое значение мы придаем изучению «технической» стороны торговли: ее организационным формам, видам кредита, механизму формирования прибыли, налогообложению коммерции, ее феодальной регламентации. Такое исследование позволяет понять природу торговли, закономерности развития рынка как категории феодального хозяйства.

Источники

Работа написана на основе изучения документов государственных архивов Венеции и Генуи, рукописей итальянских и советских собраний, а также большого числа опубликованных источников на латинском, греческом, итальянском, французском, немецком, испанском, славянских и восточных языках. Часть турецких, арабских, персидских, грузинских и армянских источников представлена в оригиналах, другая — там где имелись критические издания и авторитетные переводы — по переводам.

Источники могут быть классифицированы следующим образом.

А. Фонды правительственных ассамблей Венецианской республики. В их ряду записи постановлений высшего представительного органа Венеции — Большого Совета за 1282–1454 гг.[8], Совета призванных (Сената), осуществлявшего с XIV в. руководство всей внешней и внутренней политикой Республики[9], Коллегии, комиссии, возглавлявшейся дожем, которая готовила решения для обсуждения Сенатом и Большим Советом, а также избрание высших магистратов Республики, производившееся в Большом Совете или Сенате[10]. Наибольшее значение для исследования экономических связей Венеции с Причерноморьем имеют все материалы Сената, а также постановления Большого Совета конца XIII — начала XIV в., когда этот орган осуществлял оперативное руководство внешней политикой, переданное затем Сенату.

К этой же группе источников примыкают отдельные собрания государственных договоров и международных соглашений Венецианской республики — Pacta[11] и Commemoriali[12].

Б. Материалы так называемого «Секретного архива» Генуи. К числу важнейших относятся записи постановлений генуэзского правительства (дожей, Совета старейшин, французского губернатора Генуи и др.), регистрируемых в хронологическом порядке, без классификации по предметам или объектам[13], дипломатическая переписка (в которую нередко включали и частные письма дожей)[14], договоры с иностранными государствами[15], а также подготовительные материалы, экстракты постановлений, сделанные для нужд оффициалов и т. д.[16] Большое значение имеют Регистры Оффиции Попечения Романии, осуществлявшей в конце XIV — первой половине XV в. общее руководство генуэзскими факториями на Леванте[17]. Сохранились два регистра, где записывались инструкции генуэзским магистратам в Романии и ответы последних за 1424–1428 и 1447–1448 гг.[18]. Отдельные постановления Оффиции Попечения Романии обнаружены среди документов нотариального архива Генуи[19].

В. Документы финансовой отчетности. Важнейшими среди них являются приходо-расходные книги (массарии) генуэзских колоний Перы и Каффы. Эти книги велись специальными чиновниками, кассирами (массариями), которые избирались в Генуе сроком на один год. Вступление их в должность не совпадало с началом календарного года, иногда имели место задержки прибытия очередных массариев. Поэтому счета массарий, обозначенных определенным годом, на практике могут относиться к середине этого года — лету-осени последующего. В состав некоторых массарий попадали счета предыдущих и последующих лет. Для ревизии массарии сдавались по истечении срока полномочий массариев специальным комиссиям в Генуе. Эти копии и сохранились в Генуэзском государственном архиве. Нами использованы все сохранившиеся массарии Каффы и Перы за 1374–1461 гг.[20] Они содержат ценнейший (материал, охватывающий все стороны жизни этих городов. В массариях Каффы и Перы имеются также серии счетов подчиненных им факторий Южного Причерноморья (Самастро и Симиссо, частично — Синопа). Группировка счетов, система регистрации варьировались у разных массариев. Нередко это препятствует выявлению и анализу стабильных количественных показателей по группе массарий. Кроме того, записи о видах расходов отличаются, как правило, предельной краткостью.

К этой же группе относятся счета английского посольства ко двору ильханов (1292 г.), содержащие важную информацию о внутренней торговле в Трапезунде[21]. В отличие от массарий, где применялась система двойной бухгалтерии, в счетах посольства все расходы регистрируются подряд, по датам. Часть записей утрачена.

Г. Документы налогообложения генуэзской торговли, опубликованы Д. Джоффрэ[22]. Материалы, относящиеся к налогообложению товаров в Венеции регистрировались в постановлениях Сената. Различные финансовые венецианские источники публиковались Ф. Беста, Р. Чесси и др.[23]

Д. Протоколы судебных разбирательств. Особое место среди них занимают материалы Венецианского Суда по петициям, рассматривавшего коммерческие иски на суммы свыше 50 лир гроссов[24]. В составе фонда, хранящегося в Венецианском архиве и сравнительно мало изученного, много документов о торгово-предпринимательской деятельности венецианцев в Трапезунде и Тане[25].

Синдикаменты Перы содержат протоколы следствий по делу высших магистратов этого города, а также и черноморских факторий Генуи, в частности, консула Синопа, обвиненного в служебных злоупотреблениях. В Синдикаментах 1401–1403 гг. имеются сведения о торговле и состояниях купечества Лигурийской республики[26].

Е. Акты нотариев являются одним из самых важных источников для изучаемой проблемы. Использовались как неизданные нотариальные акты (картулярии и минуты) XIV–XV вв.[27], так и публикации генуэзских и венецианских актов XIII–XV столетий[28].

Ж. Документы Архива генуэзского Банка Сан Джорджо — богатейшее собрание финансовых и административных документов начиная с конца XIV — начала XV вв. В настоящее время проводится большая работа по систематизации и реорганизации фондов Архива[29]. Для нас особый интерес представляли документы 1453–1475 гг., когда Банк управлял всеми черноморскими факториями Генуи[30].

З. Греческие документальные источники. Для изучения условий пребывания итальянцев на Понте особенно важны хрисовулы (жалованные грамоты а: золотой печатью), данные трапезундскими императорами венецианцам (1319–1396). Большинство из них дошло в латинских или итальянских переводах и лишь хрисовул 1364 г. в греческом оригинале[31]. Некоторое представление о состоянии агрикультуры и внутрирегиональной торговле дают акты Вазелонского монастыря близ Трапезунда[32]. Отдельные сведения о городах Южного Причерноморья и торговле в них содержатся в актах Константинопольского патриархата[33].

К этой категории относятся прежде всего Статуты Генуи и генуэзских факторий[34], Статуты Оффиции Газарии, которая в XIV в. ведала делами факторий и морской торговлей, а в XV в. — навигацией[35]. Статуты содержат информацию об организации и регламентировании торговли в Причерноморье, об управлении факториями в Трапезунде, Симиссо, Синопе, Тавризе, о навигации и т. д.

Среди венецианских законодательных источников отметим капитулярии Оффиции экстраординариев, ведавшей делами торговли и навигации. В капитулярии включались постановления венецианских высших ассамблей, регламентировавших деятельность Оффиции, предписания по вопросам налогообложения товаров, норм взимания фрахта, порядка ведения торговли на заморских территориях и т. п.[36]

К ним относятся прежде всего торговые книги купцов и купеческих компаний. Важнейшие сведения о торговле в городах Южного Причерноморья содержит книга счетов венецианского купца Джакомо Бадоэра, торговавшего в Константинополе в 1436–1439 гг.[38] Интересные данные о черноморской торговле можно почерпнуть также из торговой книги венецианской компании Соранцо (начало XV в.), которая издана лишь частично, что препятствует исследованию характера коммерческой деятельности компании[39]. Уникальная конторская книга на греческом языке, составленная в одном из городов Пафлагонии в середине XIV в., была недавно найдена в Ватиканском архиве западногерманским исследователем П. Шрайнером. Она еще не издана и мы используем материалы ее предварительного анализа, сделанные Шрайнером[40].

Информацию о торговых связях в Причерноморье содержат также торговые письма, но применительно к изучаемому региону их совсем немного[41].

Важнейшим источником такого рода является «Практика торговли» флорентийца Франческо Балдуччи Пеголотти (между 1310 и 1340 гг.)[43]. Были учтены и обработаны и все другие аналогичные источники, содержащие материал, относящийся к предмету исследования[44].

А. Трапезундского происхождения: Хроника Великих Комнинов (так называемая Трапезундская хроника) Михаила Панарета, охватывающая период 1204 — начало XV в., написанная в Трапезунде протонотарием и севастом трапезундских императоров в конце XIV в. и дополненная анонимом в первой половине XV в.[45]; цикл агиографических произведений — Житий св. Евгения, патрона Трапезунда, — созданный митрополитом Иоанном (Иосифом) Лазаропулом в XIV в. и содержащий важную информацию о Трапезундской империи XIII–XIV вв.[46]; энкомии (похвальные слова) Виссариона Никейского городу Трапезунду с подробным и весьма достоверным описанием ею[47] и энкомии в стихах протонотария Стефана Сгуропула — императору Алексею II[48]; описание бедствий, скитаний и путешествий тавулярия и хартофилака, ритора Андрея Ливадина (середина XIV в.)[49]; экфраса (описание) Трапезунда византийского ритора XV в. Иоанна Евгеника[50] и, наконец, Гороскоп 1336 г., составленный в Трапезунде и содержащий интересную информацию о трапезундском обществе того, времени[51].

Б. Византийского происхождения. Прежде всего это произведения крупнейших. византийских хронистов и историков XIII–XV вв.: Никиты Хониата, Георгия Пахимера, Никифора Григоры, Иоанна VI Кантакузина, Халкокондила, Дуки, Критовула, Сфрандзи[52], краткие и анонимные греческие хроники XIII–XVI вв.[53]. маргиналии рукописей исторического содержания[54].

В. Западноевропейские. Венецианские[55], генуэзские[56], флорентийские[57], французские[58] хроники и истории, книги путешествий и путеводители по странам[59], в которых приведены действительные, или (иногда, как в отдельных пассажах у Мандевиля) вымышленные, или преувеличенные факты из жизни и истории причерноморских областей.

А. Османские кадастры Южного Черноморья конца XV–XVI в. дают материалы для реконструкции имущественных и социальных отношений на Понте при Великих Комнинах. Это ценнейшие и пока еще недостаточно использованные и в массе своей неопубликованные источники. Мы опирались на частичные издания и результаты их исследования османистами. Эволюцию и преемственность экономических процессов можно проследить по османскому законодательству конца XV–XVI в.[60]. Была изучена также большая группа исторических произведений и трудов географов: арабских[61], персидских[62], турецких[63]. В них содержится важный материал о состоянии торговых связей, развитии городов, по истории мусульманских владений в Южном Причерноморье и прилегающих к нему районах.

Привлечены в основном некоторые хроники, памятные записи и агиографические произведения, дающие информацию о Южном Причерноморье в XIII–XV вв.[64]

Дают дополнительный материал о торговых и политических связях в регионе[65].

Завершая обзор источников, укажем, что используемые материалы весьма неравномерно освещают разные аспекты поставленных выше проблем. Приходится обращаться к большим комплексам разнородных материалов. Неблагоприятным обстоятельством является малочисленность экономических источников южночерноморского происхождения: архивы городов региона погибли еще во времена средневековья. Мы располагаем лишь парой десятков нотариальных актов, составленных в Трапезунде и других городах, часть которых была найдена нами в Венецианском архиве. Правда, отчасти эти недостатки восполняются хорошо сохранившимися материалами каффинского происхождения (массариями и др.). Фрагментарность сведений о ремесле и почти полное отсутствие данных о его организации в городах Южного Причерноморья, а также о внутреннем рынке создают, пожалуй, наиболее ощутимую и пока не восполнимую лакуну в наших знаниях о товарном производстве в регионе. Несмотря на эти сложности комплексное использование разнородных источников позволяет осветить проблемы развития итальянской и местной торговли в Южном Причерноморье.

Историографический обзор

Изучение истории итальянской торговли на Леванте в средние века имеет богатые историографические традиции[66]. В XVIII — начале XX в. трудами отечественных (Г. 3. Байер, Η. М. Карамзин, Ф. К. Брун, А. Л. Бертье-Делагард, Μ. М. Ковалевский, П. И. Кеппен, Л. П. Колли, М. Волков, Η. Н. Мурзакевич, Е. Д. Фелиции, В. Н. Юргевич, Н. Л. Эрнст и др.) и иностранных (Дж. Одорико, П. Семино, Г. Деппан, Дж. Ceppa, М. да Канале, Э. де ля Примодэ, Э. Муральт, Ш. М. де Сент-Мари, Г. Беркет, Л. Серристори, Дж. Б. Даль Лаго, К. Хопф, Л. Саули, А. Шаубе, В. Гейд, Г. Тафель, Г. Томас, Л. Бельграно, К. Дезимони, Ч. Империале и др.) ученых была заложена прочная основа изучения итальянской (в первую очередь генуэзской) торговли и колонизации Причерноморья. Был выявлен большой комплекс источников, началось их издание, а также исследование археологических памятников. Основное внимание в исследованиях уделялось Северному Причерноморью и крупнейшим генуэзским колониям — Каффе и Пере. С присоединением Крыма к России в 1783 г. интерес к истории генуэзских поселений в Крыму возрос в отечественной историографии. А для французских, и особенно итальянских, историков в эпоху формирования колониальной системы этих государств поиски корней и истоков этой системы приводили наряду с выявлением нового фактического материала и к апологетическим оценкам «цивилизаторской миссии» итальянских купцов и мореплавателей в Причерноморских областях. Такая тенденция усилилась в годы Крымской войны и сразу после нее и нашла отражение, в частности, в работе М. да Канале об истории Крыма[67].

Историки конца XVIII — первой половины XIX в. сумели должным образом оценить значение Южного Черноморья в системе торговли итальянских морских республик. Дж. Фильязи, например, обратил внимание на активную венецианскую торговлю в Трапезунде и один из первых указал на ее регулярность и выгодность для местных жителей[68]. Г. Деппан развил эту мысль, продемонстрировав, что генуэзцы, владея Каффой, вполне осознавали торговое значение Трапезундской империи и вели там оживленную коммерцию[69]. Л. Саули называл Трапезунд и Синоп богатыми эмпориями, откуда открывался доступ во внутренние провинции Азии[70]. Историк Лигурии Дж. Ceppa был одним из первых, кто знакомил западноевропейского читателя с достижениями русской историографии в изучении Причерноморья, остановившись, в частности, на работах Η. М. Карамзина, С. Сестренцевича-Богуша и др.[71] Э. де ля Примодэ сделал попытку сравнительной оценки венецианской и генуэзской торговли в Причерноморье[72]. Однако эти и другие наблюдения, касающиеся Южного Черноморья, оставались отдельными и достаточно случайными суждениями, которые не основывались на специальном изучении факторий Понта и Пафлагонии.

Распространение позитивистских воззрений привело к более основательному анализу материала источников, к более дифференцированным оценкам итальянского присутствия на черноморских берегах. Наиболее крупным достижением в изучении средиземноморской торговли в целом явилось двухтомное сочинение немецкого ученого В. Гейда[73]. Оно не утратило значения и в наши дни. Использовав большое число открытых и опубликованных к тому времени источников, Гейд впервые дал краткую характеристику итальянских факторий Южного Причерноморья и состояния торговли в них. Труд Гейда был продолжен А. Шаубе, написавшим историю средиземноморской торговли до середины XIII в.[74] После Гейда и Шаубе изучение темы пошло по двум направлениям: 1) исследование средневековой торговли как таковой, ее институтов прежде всего с историко-юридической и финансово-технической точек зрения[75] и 2) историко-политические штудии, главным образом многовековой борьбы Венеции и Генуи на Леванте, а также османской проблемы для итальянских республик[76]. И то, и другое направление лишь косвенно затрагивали Южное Причерноморье как объект исследования.

Вторая половина XIX — начало XX в. были отмечены интенсивной работой по выявлению и публикации новых источников, чему способствовала деятельность созданных в это время в Италии и России обществ по изучению истории, особенно Одесского общества истории и древностей (основано в 1839 г.) и Лигурийского общества отечественной истории (создано в 1858 г.). Интерес к теме стимулировали выставки документов и памятников, как например экспозиции «Итальянцы за границей», организованная в Милане в 1906 г., и «Генуэзские колонии на Востоке» (Генуя, 1914)[77]. Укреплялось и международное научное сотрудничество. В 1913 г. президент Лигурийского общества Ч. Империале предпринял поездку на специальной яхте из Генуи в Константинополь и Крым для осмотра генуэзских памятников и контакта с русскими учеными[78]. К тому времени русская наука накопила значительные достижения в изучении прошлого Северного Причерноморья. Были написаны и крупные труды по истории итальянской политики и колонизации в Черном море Ф. К. Бруна[79], М. Волкова[80], Η. Н. Муракевича[81], Μ. М. Ковалевского[82], В. Н. Юргевича[83], Л. П. Колли[84]. Но к истории Южного Черноморья упомянутые исследователи не обращались.

Первые шаги в изучении черноморской торговли делала в те годы греческая историография[85]. Новые материалы из Генуэзского и Венецианского архивов были введены в научный оборот выдающимся румынским историком Н. Йоргой[86]. Его ученик и продолжатель Г. Брэтиану был одним из первых издателей нотариальных актов, относящихся к Причерноморью. Однако в теоретическом отношении Брэтиану следовал за Р. Хайненом[87] и А. Пиренном и рассматривал итальянскую торговлю как капиталистическую по природе, применяя такие термины к ней, как меркантилизм, протекционизм и т. п.[88] Брэтиану преувеличивал также положительное значение «монгольского мира» для развития торговли в конце XIII — первой половине XIV в.[89] Труды Брэтиану внесли, однако, много нового в изучение политической и экономической истории всех причерноморских областей[90].

В межвоенный период наблюдается определенное снижение интереса к Причерноморью. В итальянской историографии в период фашизма исследования были сосредоточены вновь на проблеме колониализма, который всячески апологетизировался; итальянская экспансия в Причерноморье рассматривалась с шовинистических позиций Б. Дуданом, К. Манфрони, М. Нани Мочениго, Н. Нальдони и др.[91] В их трудах было мало новых идей и даже новых фактов.

В послевоенной итальянской историографии произошло заметное оживление интереса к изучению экономической истории морских республик. Крупными достижениями были труды Дж. Луццатто и Р. Чесси по истории Венеции[92], Г. Астути, П. Сарачено и М. Буонджорна о юридическом статусе и административном управлении генуэзских факторий в Причерноморье[93], В. Витале и Дж. Костаманьи по истории Генуи «генуэзского нотариата[94], А. Сапори и Ф. Мелиса[95] по источниковедению истории итальянской торговли на основе преимущественно богатых и малоисследованных тогда фондов Архива Датини в г. Прато. Интенсивные архивные разыскания привели генуэзского архивиста Дж. Муссо к открытию многих новых источников по истории Причерноморья XIV–XV вв., в том числе массарий Каффы 1386 и 1424–1426 гг.[96] Систематизация архивных фондов и выявление материалов, относящихся к Леванту, проводятся также А. Агосто и Дж. Феллони[97].

Значительное оживление исследовательской работы: в Генуе связано с деятельностью Института медиевистики Генуэзского университета, созданного в 1963 г. и возглавляемого крупным итальянским ученым Дж. Пистарино (до 1982 г. институт назывался Институтом палеографии и средневековых исследований). Институт ежегодно издает несколько томов публикаций архивных источников и исследований по истории Генуи и Генуэзской Романии[98]. Перу Дж. Пистарино, его учеников и коллег Г. Айральди, Л. Баллетто, С. Оригоне, Р. Павони, В. Полонио и других принадлежит ряд ценных трудов, в которых сделаны важные заключения о природе генуэзской торгово-предпринимательской деятельности, рассматриваемой в тесной связи с историей и социальной структурой Генуи и Лигурии, о характере отношений генуэзских колонистов с местным населением факторий, о формах делопроизводства и торговли и т. д.[99] Для школы Пистарино характерно отрицательное отношение к историческим модернизациям. Сознавая важность изучения в комплексе проблемы «Генуэзцы на — Леванте», Дж. Пистарино является инициатором совместной разработки ее с советскими, болгарскими, румынскими коллегами, учеными многих других стран[100].

Рассматривая генуэзское присутствие в Черном море, Пистарино поставил вопрос об удельном весе его на анатолийском берегу и отметил неясность и неизученность проблемы. По его мнению, на это есть три причины: 1) невнимание к изучению соответствующих памятников в Турции; 2) малочисленность источников в генуэзских архивах, прямо относящихся к анатолийскому берегу Черного моря; 3) сложность политической судьбы городов Южного Причерноморья, пестрота картины государственных образований в XIII–XV вв.[101] Со всеми этими выводами можно в полной мере согласиться.

Научные институты Фондационе Дж. Чини в Венеции, один из которых ориентирован на изучение связей Венеции и Востока, являются координационными центрами международного масштаба и местом занятий приезжающих в Венецию специалистов. Они не располагают значительным собственным научным штатом[102]. Венецианский государственный архив, возглавляемый Μ. Ф. Тьеполо, проводит большую исследовательскую работу по выявлению новых источников, в том числе и по истории Причерноморья, и систематизации фондов[103].

Если итальянские ученые внесли большой вклад прежде всего в изучение и публикацию источников, то наиболее крупные проблемные исследования в современной зарубежной историографии по проблеме итальянской колонизации осуществлены учеными Франции Ф. Тирье, М. Баларом, Ж. Эрсом. Французская историография плодотворно развивает традиции изучения Средиземноморья, заложенные еще в фундаментальных трудах Ф. Броделя[104]. Труд Эрса посвящен социально-экономическому развитию Генуи в XV в. и «содержит большой раздел по истории финансов и торговли[105], в котором, однако, черноморское направление этой торговли: отражено фрагментарно. Изучая же саму экономику Генуи, Эре видит в ней структуру, свойственную зрелому капитализму[106], с чем трудно согласиться.

Ф. Тирье посвятил свою основную монографию Венецианской Романии, где акцент сделал на рассмотрении средиземноморских владений Венеции[107]. Тирье отметил также и отдельные стороны венецианской торговли в Причерноморье, к которой он возвращался в своих, последующих публикациях[108], используя материалы Венецианских ассамблей, регесты которых он ранее составил.

Наибольший вклад в изучение Генуэзской Романии и генуэзской торговли на Леванте, после В. Гейда, внес М. Балар. В его двухтомной монографии, основанной на продолжительном изучении архивных материалов, прежде всего нотариальных актов, содержится и небольшой раздел о генуэзцах в Южном Причерноморье. Основное внимание уделено времени зарождения генуэзских факторий, их административному устройству. В обширном и превосходно документированном разделе об экономической эксплуатации Генуэзской Романии наш регион специально не выделен и рассмотрен в общем контексте[109]. Труд Балара ценен прежде всего комплексным анализом всей системы генуэзского предпринимательства от Хиоса и Перы до Каффы. Он не охватывает, однако, последний период генуэзского присутствия на Леванте, обрываясь на первом десятилетии XV в.

Экономика и торговля Венеции в средние века, навигация, денежное обращение, состояние рынка в последние годы интенсивно разрабатывались американскими учеными Ф. Лэйном[110] и его учеником Р. Мюллером[111]. Целую панораму трудов по истории Средиземноморья и места в ней Генуи и генуэзского предпринимательства создал видный американский ученый итальянского происхождения Р. Лопец[112]. Одним из первых Лопец показал упадок генуэзской торговли в Причерноморье во второй половине XIV в. и объяснил его причины (в дальнейшем эта тема была развита Б. Кедаром[113]) и глубину социально-экономических последствий для Генуи османских завоеваний. Лопец не разделяет точки зрения тех ученых, которые отстаивают положение об относительности «закрытия» османами Черного моря для иностранных купцов, и подчеркивает не политическую, а экономическую сторону произошедших перемен и невозможность для генуэзцев по-прежнему развивать торговлю на Леванте[114]. Вступив в полемику с Ж. Эрсом, Р. Лопец убедительно доказал, что основной размах генуэзской торговли приходится не на XV в., как утверждал французский ученый, а на вторую половину XIII в. и что, несмотря на нововведения в коммерческой технике, в XV в. экономическая активность генуэзцев в целом слабеет[115].

Греческая исследовательница М. Нистазопулу-Пеликидис написала краткую обобщающую работу о венецианцах на Черном море, где в основном остановилась на проблеме устройства венецианских факторий и навигации[116]. Краткие и популярные очерки о торговом значении Трапезунда с упоминанием итальянской торговли в нем принадлежат О. Лампсидису и Л. Хуманидису[117]. Исследование о константинопольском баюлате Венеции и о венецианской административной системе с публикацией новых источников было осуществлено X. Мальтезу[118].

Проблеме «Латиняне на Эвксинском Понте» был посвящен доклад английского византиниста Э. Брайера на XV Международном конгрессе византийских исследований в Афинах[119]. Брайеру, директору Центра византийских исследований Бирмингемского университета, принадлежат многие ценные исследования по истории Понта, в том числе по исторической географии его (в соавторстве с Д. Уинфильдом)[120]. О проникновении венецианцев в Черное море писал М. Мартин, сторонник теории появления купцов Республики св. Марка в Причерноморье еще до XIII в.[121]

Проблемы итальянской торговли в Византии до XIII в. были в комплексе представлены в монографии ученого ФРГ Р. Лили[122]. Торговлю итальянцев в византийских городах как до, так и после XIII в. изучал также и западногерманский ученый П. Шрайнер[123]. Й.-Ф. Леонхард впервые собрал данные о политике и торговле Анконы в средние века. В ней, однако, почти нет материалов по Южному Черноморью[124].

В турецкой историографии есть работы о генуэзских памятниках и надписях. Краткие сведения о генуэзской колонизации включены и в некоторые обобщающие труды[125].

Исследование торговли как таковой имеет богатые традиции в отечественной науке. Еще в 1904 г. появилась первая обобщающая работа на эту тему А. К. Дживелегова[126]. Наиболее крупные и оригинальные исследования были предприняты в советской историографии в послевоенный период В. И. Рутенбургом[127], А. А. Сванидзе[128], М. Л. Абрамсон[129], Я. А. Левицким[130], Μ. Π. Лесниковым[131], С. Л. Плешковой[132], А. Д. Родовой[133], Н. В. Савиной[134], И. С. Шарковой[135], Μ. М. Ябровой[136], Г. И. Цыпуриной[137]. В этих, а также во многих других работах[138] сделаны важные выводы о самой природе торговли в средние века, показаны ее различные направления.

Много было сделано советскими учеными и по исследованию генуэзской колонизации Северного Причерноморья. Труды И. А. Гольдшмидт, Э. В. Даниловой, Е. А. Айбабиной, И. А. Баранова, В. В. Бадяна, E. С. Зевакина, Н. А. Пенчко, А. М. Чипериса, С. А. Секиринского, М. К. Старокадомской, М. Г. Крамаровского, Р. Д. Бондарь, А. Г. Еманова и других[139] затрагивали разные аспекты истории генуэзских факторий Крыма, прежде всего Каффы и Судака. А. М. Чиперис и А. Г. Еманов изучали начало генуэзской колонизация Крыма[140]. E. С. Зевакин и Н. А. Пенчко впервые обратились к истории генуэзских колоний На Западном Кавказе. Эта работа была продолжена Р. Н. Кация главным образом в аспекте рассмотрения взаимоотношений итальянских факторий с местным населением — абхазами и мегрелами[141]. Т. Н. Берадзе посвятил свою книгу морской торговле Грузии, в том числе и итальянскому предпринимательству[142]. И. Г. Коновалова, рассматривая проблемы развития Карпато-Днестровских земель, также анализировала материалы, относящиеся к итальянской торговле[143]. Эти и другие работы выявляли общие закономерности торгово-предпринимательской деятельности итальянских купцов в Причерноморье, хотя некоторые из них (статьи Э. В. Даниловой, отчасти А. М. Чипериса) не базировались на достаточной источниковой основе и содержали фактические ошибки.

Важнейшее значение имеют труды Е. Ч. Скржинекой, в течение многих лет исследовавшей итало-византийскую проблематику и опубликовавшей свод генуэзских надписей Крыма[144], автора ценных исследований по истории генуэзской политики на Леванте, Северного Черноморья, венецианской фактории в устье Дона — Таны[145].

Венецианской политикой по отношению к Византии и историей Венецианской колониальной империи занимался профессор Горьковского университета Η. П. Соколов[146]. Связи Херсона с итальянскими морскими республиками, роль итальянской торговли в этом крупнейшем крымском городе были показаны в исследованиях Η. М. Богдановой и А. И. Романчук[147]. Международные связи Крыма, история его городов изучались А. Л. Якобсоном[148]. Важные выводы об особенностях денежного обращения в Причерноморье принадлежат А. Л. Пономареву[149]. Μ. М. Шитиков, детально проанализировав книгу счетов Дж. Бадоэра, показал специфику венецианской торговли на византийской территории[150]. Его исследования относятся к числу наиболее значительных достижений советской медиевистики в разработке темы итальянской торговли на Востоке. Эта же проблема, применительно к Кипру, изучается С. В. Близнюк[151]. Различные ее аспекты интересуют и историков социалистических стран. Назовем в первую очередь Д. Ангелова[152], В. Гюзелева[153], Е. Тодорову[154] (НРБ), В. Эшкенази, Ш. Папакостя, К. Джуреску, О. Илиеску, Ш. Паску, Ш. Андрееску (Румыния)[155], В. Грохову, О. Туму (ЧССР)[156], К.-П. Мачке, Г. Диттена (ГДР)[157], Л. Максимовича (СФРЮ)[158].

Одна теоретически важная историографическая проблема требует специального краткого рассмотрения. Речь идет о дискуссии по поводу оценки влияния итальянской торговли на экономику Византии и сопредельных с ней областей. Чаще всего суждения по этому вопросу высказывались византинистами в различных публикациях, хотя специальных трудов на эту тему (за исключением одной нашей статьи, где мы пытались дать некоторые предварительные оценки воздействия итальянской коммерции в Трапезунде на экономику поздневизантийского города[159]) нет. До недавнего времени господствующей как в советской, так и в зарубежной историографии была точка зрения, что торгово-предпринимательская деятельность венецианского и генуэзского купечества оказывала неблагоприятное воздействие на экономику византийских городов, подрывала позиции местного купечества, ослабляла государство, а налоговая экзимированность итальянцев наносила большой ущерб византийскому фиску, что само пребывание итальянцев на территории Византии приводило к столкновениям и военным конфликтам, в которых участвовали как власти империи, так и местное население[160]. Делался даже вывод, что Венеция вместе с Турцией определяла политическую жизнь Византии[161].

С другой стороны, выдвигались предположения, что венецианская торговля способствовала экономическому развитию региона, в частности Трапезундской империи. Д. Закитинос, высказавший этот тезис, правда, не подкрепил его доказательствами[162]. Английский историк-экономист и нумизмат М. Хэнди одним из первых счел неправомерным связывать упадок Византии в XII в. с влиянием итальянской торговли. По его мнению, такое предположение основывается, с одной стороны, на переоценке уровня развития Византии IX–XI вв. и, с другой стороны, на перенесении экономических отношений XIII–XIV вв. на комниновскую эпоху. Хэнди, однако, не затронул в своей работе изучаемый нами период[163]. Концепция Хэнди была в полной мере принята и развита в монографии Р. Лили[164]. А. Гадолин, О. Тума, А. Ла Бар Старенсье, Дж. Дэй акцентировали положительное значение и экономическую необходимость пожалования привилегий итальянцам в эпоху Комнинов, имевшего целью удержать ускользающий поток товаров в Константинополе, сохранить его значение как мирового центра посреднической торговли, а также обеспечить задачи обороны государства.

К.-П. Мачке показал, что византийская торговля продолжала развиваться в эпоху Палеологов и в условиях доминирования итальянского купечества в Восточном Средиземноморье[165]. По мнению историка ГДР, итальянское купечество, выполняя посредническую функцию, значительно усиливало торговлю византийских феодалов, власть крупного землевладения[166]. Д. Якоби указал на случаи, когда венецианская торговля поощряла работу местных ремесленников на вывоз[167]. Н. Икономидис наглядно продемонстрировал, как между черноморскими греками и латинянами устанавливалось экономическое сотрудничество несмотря на политическую и конфессиональную враждебность. Вытесненные из дальней международной торговли, греки сумели сохранить позиции в местной торговле и в торговле на средние расстояния, но эта коммерция играла подчиненную роль по отношению к итальянской, охватывая отдельные сферы[168].

В. Гюзелев положительно оценивает итальянскую торговую экспансию на Балканах и в Черноморье, считая, что эта торговля подкрепляла и стимулировала позитивные тенденции в развитии городов региона[169].

Следуя за Н. Икономидисом, американская исследовательница А. Лайу-Томадакис подчеркивает, что представление о том, что итальянская предпринимательская деятельность разрушала византийскую экономику, основано отчасти на латинофобских суждениях византийских историков, писавших в обстановке острого военно-политического кризиса[170]. Лайу прослеживает возрастание активности византийского купечества с конца XIII до середины XIV в., однако и она полагает, что византийские купцы не смогли овладеть ключевыми пунктами торговли, не пробились на итальянские рынки и не располагали достаточными капиталами[171]. Кооперирование греческого и итальянского купечества происходило в тех областях, где преобладали итальянцы, сама кооперация развивалась медленно и перемежалась с эпизодами конфликтов[172]. Итальянская экспансия в Восточном Средиземноморье, по утверждению Лайу, не разрушила византийской торговли, но привела к ее радикальной переориентации в рамках созданной итальянцами ситуации, отличавшейся большей сложностью, чем существовавшая ранее[173]. Суть торговых влияний итальянского предпринимательства Лайу сводит к следующим положениям: 1) воздействие итальянского торгового капитала на региональную структуру; 2) замена одних рынков другими (Пера вместо Константинополя, Килия вместо Вичины) или создание новых рынков (Кандия); 3) ежедневный контакт греков и итальянцев на рынке и в порту и отчасти выработка общего торгового языка и общей практики ведения дел[174].

М. Балар в монографии о Генуэзской Романии склонен делать акцент на негативной стороне итальянского предпринимательства. Он пишет об экономической эксплуатации Романии (прежде всего тех районов, которые были подвластны генуэзцам), а также о подчинении византийской экономики, которая приобрела пассивный характер, западному купечеству[175]. Близкую точку зрения отстаивает и западногерманский ученый Ф. Тиннефельд: именно удар 1204 г., создание Венецианской торговой империи, последующая борьба Венеции и Генуи за преобладание экономически разрушили Византию, подчинили ее торговлю итальянским купцам[176]. Дж. Пистарино подходит к проблеме иначе. С одной стороны, генуэзцы создали густую сеть экономических связей между разными берегами Черного моря, между Причерноморьем и Средиземноморьем, с другой — они способствовали усилению политических трений и конфликтов между причерноморскими государствами и боролись за создание собственных сфер влияния[177]. Пистарино признает, что генуэзцы глубоко внедрились во внутренние структуры византийского общества и эксплуатировали его[178]. Несмотря на значительные взаимные влияния, греческий мир и западный мир оставались различными. Однако генуэзцы создали своего рода общий рынок на обширных пространствах Евразии[179].

Нельзя не отметить, что обсуждение проблемы только начинается. Необходимо ее конкретное рассмотрение во всех аспектах и в разных регионах Византии и Латинской Романии, привлекая как можно более широкую базу источников. Необходимо учитывать также в теоретическом плане избирательный характер влияний международной торговли на отдельные секторы экономики, ее неспособность в рамках средневековья овладеть всеми сферами обмена, особенно внутреннего, разный характер ее взаимодействий с разными группами и социальными слоями общества.

Итак, при относительно хорошей изученности итальянской торговли на Леванте, Южночерноморский регион оставался пока вне специального рассмотрения. Не ясны структура итальянской торговли в нем, специфика товарообмена, организация торговли, масштабы и степень кооперации местного и итальянского купечества, величина товарооборотов и механизм формирования прибыли, конкретные экономические результаты, динамика торговли, статус венецианских и генуэзских купцов в разных городах и государствах Понта и Пафлагонии. Далеко не в полной мере ясна политика Венеции и Генуи по отношению к этим государствам, система охраны и поддержания торговых прав и преимуществ.

Между тем торгово-предпринимательская деятельность итальянцев в Южном Причерноморье сильно отличалась от торговли как на территории Византии и Латинской Романии, так и в Северном Причерноморье. В Северном Причерноморье и на Босфоре генуэзцы опирались на крупные города-фактории, обладали политической и административной властью, которой не имели в Южном Причерноморье. В Византии итальянцы располагали широкими торговыми привилегиями вплоть до полной экзимированности их торговли, чего опять-таки не было в городах Южного Причерноморья. Податные льготы не могли здесь использоваться, как в Византии, для внедрения в инфраструктуру внутренних рыночных связей региона. Города Южного Черноморья переживают определенный подъем в XIII–XV вв., именно в период расцвета итальянской торговли. Этот факт также требует объяснения. Не дана пока еще серьезная, обоснованная периодизация развития торговых связей итальянских морских республик с Трапезундской империей, Государством Джандаров (как, впрочем, и с Византией). Наконец, как уже отмечалось, далека от своего решения проблема воздействия итальянской торговли на региональную экономику. Не определены возможные пути и рычаги этого воздействия в разных районах: 1) там, где итальянцы осуществляли прямую политическую власть над греческими землями (этот вариант наиболее изучен); 2) там, где они пользовались неограниченными фискальными и иными привилегиями (Византия); 3) там, где они находились под политическим и налоговым контролем местных властей, но имели иммунитеты и привилегии и 4) там, где они не обладали никакими политическими преимуществами и экономическими льготами.

Современная историография накапливает значительный сравнительный материал по истории итальянской торговли, материал подчас противоречивый и нуждающийся в дифференцированном рассмотрении. Поэтому оправданно и в историографическом плане изучение того типа торговых отношений, который сложился в Южном Причерноморье, ключевом районе торговли Запада к Востока.

Автор считает своим приятным долгом поблагодарить, коллег, всех сотрудников кафедры истории средних веков МГУ и сектора византиноведения Института всеобщей истории АН СССР за помощь и поддержку в работе. Мы признательны за критические замечания и советы 3. В. Удальцовой, А. А. Сванидзе, Г. Л. Курбатову, И. П. Медведеву, Л. М. Брагиной, Л. А. Котельниковой, В. И. Кузищину, М. Л. Абрамсон, О. Р. Бородину, П. И. Жаворонкову, Μ. М. Фрейденбергу. Выражаем благодарность Р. М. Шукурову за предоставленную возможность использовать его переводы персидских источников. Неоценимую помощь в работе в итальянских архивах и библиотеках нам оказывали ученые и архивисты Венеции и Генуи, в первую очередь профессора и доктора Дж. Пистарино, Дж. Муссо, Μ. Ф. Тьеполо, A. Агосто, Л. Баллетто, Г. Айральди. Слова благодарности обращаем и к работникам библиотек Москвы и Ленинграда: Государственной библиотеки СССР им. B. И. Ленина, Института научной информации по общественным наукам АН СССР, Государственной публичной библиотеки им. Μ. Е. Салтыкова-Щедрина, Библиотеки АН СССР, Государственной публичной исторической библиотеки РСФСР, Научных библиотек МГУ и ЛГУ, архива Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.