Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

Обособление процесса обращения, монополизация купечеством посреднической торговли, достигшей широких масштабов[998], требовали создания надежных организационных форм коммерческой деятельности. Эти формы были многообразны, легко модифицировались, приспосабливались к меняющимся условиям рынка. Наиболее общей из них, порожденной самой практикой итальянской колонизации, стремлением к установлению торговых монополий, была организация самих факторий. Ф. Энгельс не случайно относил итальянские фондако к «законченным торговым обществам» в широком смысле слова, ибо они были «ограждены от конкурентов и посторонних клиентов, продавали по ценам, установленным взаимными соглашениями»[999]. Помимо них существовали и «более тесные товарищества с определенными целями, вроде генуэзского общества Маона, владевшего в течение многих лет квасцовыми залежами Фокеи в Малой Азии и на острове Хиос в XIV и XV столетиях…»[1000]. В целом тип устойчивых купеческих компаний и гильдий североевропейского образца не был характерен ни для венецианской, ни для генуэзской торговли на Леванте в XIII–XV вв.[1001]. Торговые общества имели здесь более краткосрочный и не постоянный характер, а формы ведения дел отличались большим разнообразием. Это обусловливалось широкой вовлеченностью в торгово-предпринимательскую деятельность на Леванте разных групп населения Венеции и Генуи, от патрициата до ремесленников и матросов, инвестировавших скромные капиталы; иными типами ассоциированности купеческой олигархии (например, в форме семейных кланов в Генуе); значительной ролью государства (Венеции) или кредитно-финансовых институтов (в Генуе) в организации торговли; возраставшим сотрудничеством итальянцев с местным купечеством в ведении дел; быстро меняющейся рыночной конъюнктурой и нестабильностью политической ситуации, необходимостью в короткий срок мобилизовывать и перебрасывать силы и средства; ритмом обращения капиталов, синхронизацией торговли на Западе и Востоке, а также другими обстоятельствами, которые будут рассмотрены ниже.

§ 1. Формы профессиональной организации торговли

Торговые объединения по юридическому статусу и экономической сущности могут быть условно разделены на: 1) общества (societates) или товарищества и 2) договорные поручения[1002]. К первому типу мы относим семейные торговые общества-фратерны, в основном изжившие себя еще в XII в., заменившие их societates с участием более широкого круга партнеров, объединявшихся для ведения дел на фиксированный срок; комменду (коллеганцу), societas maris, ассоциации патронов судов и судовладельцев. Ко второму типу относят наем комиссионных агентов, предоставление поручительств и прав, страхование, договоры о фрахте, предоставление кредита в разных формах[1003]. К своеобразным видам организации и обеспечения торговли можно причислить также конвои торговых судов и купеческие караваны. В их отправке большую роль играли государство или администрация факторий.

Несмотря на дробность форм и методов ведения торговли, в целом она основывалась на общей для всего Средиземноморья практике, тесно связанной с условиями рынка и восходящей в своей правовой основе к нормам римского права[1004].

В Венеции отсутствие стабильных купеческих компаний компенсировалось поддержкой купечества государством[1005]. Последнее издавна заботилось об обеспечении сохранности имущества купцов в дальних странах, еще в конце XII в. разработав правила передачи и возвращения собственности умерших за границей без завещания сограждан, обязывая своих оффициалов и вообще всех венецианцев принимать все необходимые для этого меры[1006]. Венеция создавала ассоциации для централизованной закупки товаров на левантийских рынках, чтобы предотвратить конкуренцию и ослабить возможные потери купцов[1007]. В 1339 г., например, весь груз специй, привезенный караваном с Востока, был закуплен в Трапезунде одним венецианским купцом, которого Дж. Луццатто справедливо счел представителем подобной ассоциации[1008]. И хотя такая политика Венеции не была постоянной, стремление обеспечить там, где было возможно, монополии для своего купечества было свойственно стоявшему у власти венецианскому патрициату[1009].

В Генуе ту же роль отчасти играли альберги нобилей и пополанов[1010], маоны и компере (общества кредиторов государства, получавшие в откуп налоги и активно участвовавшие в заморской торговле), а с XV в. — и знаменитый Банк Сан Джорджо.

Ниже мы рассматриваем лишь те формы торговых объединений и те формы кредита, которые были распространены в итальянской торговле в Южном Причерноморье. Среди них по своему значению выделяется комменда[1011].

Комменда — двусторонний торговый контракт, при котором один из партнеров (коммендатор, socius stans авансировал средства либо наличными, либо в виде товаров, а другой (трактатор, socius tractans, ассоmеndаtarius) получал эти средства и должен был вести на них торговлю в условленном месте. Собственность принадлежала коммендатору, который вместе с тем брал на себя ответственность за риск. Прибыль делилась между сторонами, причем коммендатор получал ее большую часть, чаще всего ⅔, а трактатор — меньшую, обычно ⅓. Комменда, зародившаяся еще в X в., соединяла преимущества партнерства и морского займа. Она заключалась в основном на одно плавание, способствовала укрупнению капитала и разделению риска, не подпадала под санкции против ростовщичества. Деньги в комменду вкладывали не только крупные предприниматели, но и небогатые ремесленники и горожане. С другой стороны, трактатор далеко не всегда был исполнителем воли старшего партнера. Им мог быть купец любого типа, в том числе и весьма богатый, который, отправляясь на Левант, стремился для мобилизации средств брать комменды от многих лиц, включая даже собственных слуг. Комменда, с другой стороны, могла даваться и группой собственников, отправлявших трактатора с целевым назначением в какую-либо заморскую область. Комменду порождала как острая необходимость концентрации капиталов, так и более благоприятная, чем при простом займе, возможность получения прибылей и заморских товаров. Комменда легко приспосабливалась к меняющейся рыночной конъюнктуре, была орудием и крупной, и мелкой коммерции. Один из типов комменды предусматривал авансирование капитала не только коммендатором, но и трактатором (разумеется, в меньшем размере). Тогда прибыль делилась сторонами пополам, а сама комменда именовалась двусторонней или societas.

В практике средиземноморской торговли комменда достигла наивысшего развития в начале XIII в., а с середины XIII в. до середины XIV в. начала уже клониться к упадку[1012]. К моменту внедрения итальянцев в систему черноморских торговых связей она прошла длительную эволюцию. Однако, пока существовал сам тип купца-путешественника, пока существовал значительный коммерческий риск и затраты с лихвой окупались прибылью, комменда не могла полностью исчезнуть. Лишь создание более устойчивых торговых ассоциаций, вовлечение банков в кредитование морской торговли, распространение векселя и института комиссионных агентов вытеснили этот институт. Большое значение комменды в генуэзской торговле на Востоке вплоть до начала XV в. показано М. Баларом[1013]. Это же подтверждается и материалами, относящимися к Южному Черноморью.

С самого начала она приобрела там большой размах. В 1281 г. генуэзец М. Гримальди предоставил в Пере для торговли с Сивасом огромную комменду — 2614 лир серебром. Условия ее необычны: трактатор получал целиком всю прибыль со 150 лир, а прибыль с 2464 лир возвращал коммендатору. Трактатор, видимо, постоянно торговал в этих областях Малой Азии: в том же нотариальном акте произведен расчет по его предыдущим обязательствам перед Гримальди на сумму 4627 аспров, инвестированных в покупку шелка[1014]. Этот случай не единичен. В том же году в Пере нотарий Оттавиано ди Сестри предоставил в комменду для торговли в Черном море часть принадлежащей ему в совладении лигнин стоимостью 430 перперов[1015]. Комменда распространялась таким образом не только на деньги и товары, но и на средства доставки, приносившие доходы владельцу. И такой случай отнюдь не исключение[1016].

Наиболее полную информацию для анализа черноморской комменды конца XIII в. дают акты Ламберто ди Самбучето, составленные в 1289–1290 гг. в Каффе. В картулярии Самбучето 187 актов, фиксирующих комменду. 36 из них (19,3%) относятся к Южному Причерноморью[1017]. Главнейшим пунктом, куда вкладывались инвестиции, был Трапезунд (17 актов плюс 3 акта, где упомянуты Тана и Трапезунд вместе). Среди прочих городов — Симиссо (3 акта), Синоп, Сивас, районы Анатолии и Фассо (по 2), Севастополь (1).

В 15 актах комменда предоставлена деньгами (аспрами Каффы или Трапезунда) и серебром. Трактатор — сам приобретал на них товары, которые реализовывал в Южном Причерноморье или же вез туда наличность. В 10 актах комменда заключалась в товарах, в четырех — в товарах и деньгах, в одном — в доле судна, в шести — нет указаний. Формы инвестиций отличались разнообразием, без явного преобладания одной из них, что показывает высокую степень адаптированности комменды к любым местным условиям. Среди товаров в коммендах фигурируют плащи и ткани, главным образом сукна, сыр, соль, зерно, медные бруски или подносы. Как получатели комменд, так и аккомендаторы почти исключительно лигурийцы. Лишь в одном случае трактатором был житель Симиссо Роланд, западноевропеец, судя по имени. Как среди коммендаторов, так и среди трактаторов есть представители семейств генуэзского патрициата — Дориа, Спинола, Гримальди, ди Негро, Леркари, де'Мари, Кальви. Вместе с ними упомянуты и скромные жители Лигурийской Ривьеры. Комменда не стала институтом замкнутого слоя купеческой верхушки; в ней участвуют кожевник Н. ди Кварто (аккомендатор), нотарии О. ди Бартоломео (трактатор), Б. ди Порта (аккомендатор) и А. ди Бартоломео (аккомендатор), писец Джоакино, клирик Опидзо, врач Гульельмо, чесальщик шерсти Роланд (трактаторы). Подчас трактаторы одних комменд в других выступают как инвеститоры. Комменда оформляла и равноправное, постоянное партнерство и эксплуатацию труда одной: стороны другой.

Размеры комменд колебались от 147 до 19 670 каффинских аспров. Их средняя величина — 213,4 ген. лир на 1 акт, что значительно выше средней величины генуэзской комменды в Романии в целом (140 лир на акт)[1018]. Количественно преобладают безвозмездные комменды (где трактатор мог вознаграждаться иным способом) и комменды с большим, чем ¼ прибыли, вознаграждением: третью или половиной дивидендов. В целом преобладали средние и крупные инвестиции, очень мелких сумм мы не обнаруживаем. Крупные комменды давались сукном и деньгами, а также зерном, более мелкие (ниже 1000 каф. аспров) — сыром, дешевыми тканями, медными изделиями, деньгами. Расчеты по коммендам производились в Каффе, месте ее предоставления, а также там, где было удобно коммендатору: в Генуе и Трапезунде например. Часто коммендатор выражает интересы компаньонов, оговаривая это в акте[1019]. В таких случаях речь, как правило, идет о значительных инвестициях. Свидетельства о расчетах по комменде показывают, что в 1289 г. в торговле Каффы с Трапезундом комменда реализовывалась за 3–4 месяца независимо от категории товара. Такие цифры говорят о скорости оборота капитала.

Свидетельств о комменде в XIV в. меньше и они более разрозненные. Венеция временами ограничивала комменду размерами обязательных займов купца государству или запрещала комменды на определенное время, в том числе и в случае эксцессов в торговле, и в случае нарушения баланса в торговле с Западом и Востоком[1020].

Генуэзцы продолжали использовать комменду для дальней торговли, например, по маршруту: Генуя— Тавриз или Мессина — Тавриз[1021]. Эти комменды предоставлялись дорогими сукнами и наличными деньгами. Иногда делались специальные предписания, чтобы расчет производился определенным видом товаров (например, тавризским янтарем) или только деньгами. Как и в XIII в., иногда место торговли точно не оговаривалось, и трактатор имел право вести товар из Генуи в Романию, Южное или Северное Причерноморье по своему усмотрению[1022]. В южночерноморской торговле, используя комменду, вместе с генуэзцами или самостоятельно участвуют и пьячентинцы, посещавшие Трапезунд и Тавриз. Они предоставляли в комменду золото, серебро и жемчуг: это уже итог их торговых операций в понтийских областях и Персии. Комменда служит для перевода ценностей на Запад[1023].

Вероятно, прибыль трактатора в эти годы несколько снижается. В трех актах она составляет ¼, в одном — ⅕, в одном — ¼ с части комменды и ноль — с оставшейся части. И лишь в одном акте, касающемся торговли пьячентинцев на более короткое расстояние — Трапезунд — Тавриз, — упоминается более высокая доля трактатора — ⅓ прибыли. Комменда, видимо, все более укрупняется. Об этом свидетельствуют и ее суммы: долг от одной из комменд, предоставленных в Синопе ранее 1344 г., составил 3500 синопских аспров[1024], комменда в Трапезунде 15 апреля 1340 г., данная жемчугом и серебром, составила 30 соммов[1025]. Комменды в Генуе и Ниме исчислялись во французских золотых монетах (аньелах или мутонах) весом около 4,2 г и составляли 2269 аньелов 16 су и 466 аньела 15 су 1 денье[1026], т. е. соответственно более 9,5 и около 2 кг золота. 3 комменды, предоставленные в Генуе для торговли тканями в Южном Причерноморье, в 1313–1343 гг. в сумме составили 4355 лир 12 сольди 9 денариев[1027]. (1451,9 лир на 1 акт). Комменда из Трапезунда в Таврив также весьма значительна: 212 золотых тавризских безанта 4 аспра. В то время на всем Леванте уровень генуэзских инвестиций в комменду возрос, достигнув 400–432 лир на 1 акт[1028]. В наших примерах он еще выше.

Высокий уровень концентрации капитала в комменде прослеживается и по венецианским источникам. Житель Таны венецианец Дзонбола из Анконы получал в 20–40-е годы XIV в. от своего контрагента из Венеции комменды для торговли в Черноморье на суммы от 150 до 300 лир гроссов каждая и вел дела из ¼ прибыли[1029].

В XV в. комменда встречается в источниках еще реже. В 1402 г. генуэзец А. Малочелло получает от Н. Фьески графа Лаванья в Каффе 84 сомма серебра для торговли в Симиссо из ⅓ прибыли[1030]. Дж. Бадоэр в 1436–1437 гг. применяет комменду в своих отношениях с жившим в Трапезунде контрагентом Антонио ди Негропонте. Комменда предоставлялась также из расчета ⅓ прибыли трактатору и заключалась в различных товарах: изюме, мыле, соленой рыбе, сукнах, бумазее, сахаре. Она давалась преимущественно тогда, когда исход операции не был ясен, и не случайно нередко стороны несли потери. Иногда комменда становилась двусторонней (Антонио инвестировал и свой капитал). Вся торговля велась между Константинополем и Симиссо и Трапезундом[1031]. Суммы комменд средние: 677 перперов и 62 перпера 14 каратов. В большинстве же случаев Бадоэр использовал не трактаторов, а комиссионных агентов, и сам он являлся таковым для партнеров.

Причины перехода от комменды к институту комиссионных агентов могут быть поняты из самой Книги счетов того же Бадоэра. «Провизьон» — процент, получаемый агентом, составлял 2% от стоимости товара при продаже и 1% при покупке. При сложной или особо доходной операции он мог увеличиться до 3%[1032]. Комиссионный процент давал агенту гарантированную прибыль, даже если сделка приносила убытки. Попробуем сравнить реальный доход комиссионного агента по Бадоэру с тем доходом, который получил бы в аналогичном случае трактатор из ¼ прибыли.

Из таблицы видно, что в двух случаях из шести трактатор не имел бы никакой выгоды, еще в одном случае его прибыль была бы ниже, чем у комиссионного агента, в одном — примерно равна, и лишь в двух случаях (причем в одном — через длительный срок, что фактически снижало норму прибыли) была бы выше. Таким образом, экономически комиссионный процент становился выгоднее сторонам, так как страховал агента от возможных потерь, не лишая его заинтересованности в исходе операции и вырученных суммах. Купец же, дававший поручение, мог оперативнее производить расчеты, терял меньший процент при прибыльной операции, жестче контролировал агента, легче находил партнеров для таких сделок. Но такой тип операций мог распространяться при изученности местных рынков, большей прогнозируемости нормы прибыли, наличии представителей купца в нужных пунктах торговли.

На долю двусторонних комменд в Романии после 1261 г. приходился лишь 1% контрактов[1033]. В картулярии Л. ди Самбучето их лишь 8 против 112 контрактов обычной, односторонней комменды[1034]. К Южному Черноморью относится лишь один акт двусторонней комменды или societas maris от 16 августа 1289 г. Первый из партнеров внес 800, второй — 1200 аспров Каффы для торговли в Трапезунде. Прибыль делилась поровну, а срок расчета устанавливался до 1 мая 1290 г.[1035] Трактатор здесь инвестировал не обычную треть, а 40% капитала. О столь же единичном примере двусторонней комменды у Бадоэра мы уже писали.

Итак, в Южном Причерноморье комменда сохранялась гораздо дольше, чем в Западной Европе. Размеры комменд там выше, чем в среднем по Романии. Эволюция комменды шла в сторону превращения ее в орудие среднего и крупного предпринимательства. Эта тенденция облегчала переход от комменды к институту комиссионных агентов. Комменда оставалась в основном инструментом итальянского купечества: местное население ее не использовало. Двусторонняя комменда не получила распространения в операциях в городах Южного. Причерноморья.

На примере комменды видно постоянное совершенствование торговой техники, адаптировапность ее к конкретным условиям. Комменда была распространена как в международной, так и во внутрирегиональной торговле. Ее упадок связан с освоением местных рынков, монополизацией крупной торговли купеческим патрициатом, вытеснявшим из нее непрофессиональных торговцев и не нуждавшимся отныне в мелких инвестициях. С появлением комиссионного агента рождался иной тип предпринимателя, купца-резидента, а система экономических связей обретала более прочную и постоянную организационную основу.

Торговые общества с многосторонним партнерством также создавались для ведения коммерции в городах Южного Причерноморья. Еще в 70-е годы XIII в. венецианские купцы, возможно вместе с греками, заключали соглашения о совместной торговле в Константинополе на острове Мелос и в Понтираклии[1036]. Некоторые из их сделок были велики, так как ущерб от незаконного взимания коммеркиев в одном лишь случае для двух партнеров в Пигах и Понтираклии составил 100 перперов[1037]. Контракты, оформлявшие создание краткосрочных торговых обществ, заключали в тот период и генуэзцы, но преимущественно лишь в среде соотечественников. Возможно, что подчас в действительности речь шла о комменде, оформленной в соглашении как партнерство. В — акте, составленном в Сивасе 19/VII 1274 г., была указана совместная собственность общества — 10670 аспров, — в которое входили родственники Лукето и Рубео Пиньоло. Деньги были переданы М. Гварко для закупки товаров и доставки их в Константинополь или Геную[1038]. Общества производили операции на общий счет[1039], заключали соглашения от имени отсутствующих в данном месте партнеров[1040]. В конце XIII в. известны не только двусторонние, но и многосторонние генуэзские торговые общества, занимавшиеся коммерцией в Южном Причерноморье. Одно из них, созданное 3/IV 1289 г., состояло из 5 человек. Расчет по операциям с одним из его членов составил 15 тыс. аспров комнинатов, а 15 тыс. каффинских аспров были записаны на его счет как долг. Общество вело крупномасштабные операции между Каффой и Трапезундом. Но контракт, видимо, был недолговременным: расчет производился уже 9/VI 1289 г.[1041] Другое общество состояло из 10 партнеров, в числе которых был и армянин Симон. Оно фрахтовало тариду для перевозки товаров и самих партнеров из Каффы в Трапезунд[1042]. Торговое общество из трех генуэзцев вело операции в Сивасе и произвело взаимные расчеты по совместному капиталу 51 тыс. каф. аспров. Все его члены инвестировали равный капитал — 17 тыс. аспров, а один из них для внесения своей доли получил ссуду 6 тыс. аспров от другого партнера. Общество обозначало себя «accomendatio sive societas» и, быть может, инвестировавший меньшую сумму был трактатором двух остальных партнеров[1043]. Можно предполагать, что между партнерством и коммендой тогда в принципе не было четких разграничений и что создаваемые в конце XIII в. торговые ассоциации были, как и комменды, краткосрочными конъюнктурными объединениями.

Сведений об итальянских торговых обществах в XIV–XV вв. применительно к Южному Черноморью немного. В 1337 г. генуэзское торговое общество в Каффе во главе с банкиром Н. ди Коллонацио, в которое входили также три члена семейства Кравацана, взяло большой заем у торговавшего в Трапезунде Г. ди Виолла — 6 тыс. коми, аспров. Прокураторы умершего в 1342 г. ди Виолла получили в мае 1344 г. остаток этого долга — 2882 аспра[1044]. Как видим, это общество существовало более долгое время, чем общества XIII в. Таким же было и общество, созданное для торговли в Неаполе, Сирии, на Кипре, в Тавризе, Пере и Китае, созданное в 1330/31 г. Дж. Оливерио, двумя его братьями и сыном. Общество располагало солидным начальным капиталом — 4313 ген. лир, инвестированным во французское сукно и другие товары. Через несколько лет, когда двух участников уже не было в живых, капитал составил 22 тыс. лир[1045]. Члены этого общества, Алессандро и Якопо лично вели операции на общий счет в Тавризе и Китае с высокими прибылями. Труд их оплачивался отдельно, помимо принадлежавшей им дол» прибыли[1046]. Эту семейную компанию характеризуют широкий географический размах и доходность при высокой степени личного участия компаньонов в ведении дел. В конце XIV в. масштабные операции в Кастамонском эмирате вело общество, составленное двумя горожанами Перы. Оно закупило 190 т меди на сумму 476 тыс. кастам, акче. Отказ одного из партнеров уплатить эту огромную сумму вызвал иск против его поручителей, предоставивших залог, в 1390 г.[1047]

Сведения о венецианских торговых обществах содержатся в материалах судебных разбирательств. Иски: возбуждались по поводу распределения закупленных членами обществ товаров и средств. В одном случае речь шла о сравнительно небольшом количестве шелка (39 либр), приобретенного в Трапезунде совместно двумя членами общества. Членами другого общества были П. Брагадин, М. Контарини, А. Унгарино, Д. Контарини. Иск возник из-за взаимных расчетов между первым и вторым. Общество торговало в Трапезунде, Симиссо, Тане, при этом Брагадин был, видимо, резидентом в Венеции, М. Контарини осуществлял транспортировку и плавал с товарами, А. Унгарино находился в Трапезунде, а Д. Контарини — в Симиссо. Общество вело собственное делопроизводство[1048] и было долговременным: в составленном в 1408 г. протоколе следствия упомянуты события 1404 г. (плавание галеи А. Соранцо тогда в Тану, а также галеи Д. Капелло — в Трапезунд). Взаимные расчеты общество производило через сальдирование счетов и через банк, используя взаимный кредит. В основном оно занималось закупкой в черноморских портах шелка и специй, используя для этого рейсы галей «линии» и постоянных контрагентов. Дела, осуществляемые в сообществе и на счет отдельных членов, строго разграничивались. Но это разграничение могло оспариваться партнерами, что и привело к иску на сотни дукатов в 1408 г.

В XV в. торговые общества образовывались также генуэзцами, жившими в разных черноморских факториях. Партнеры взаимно представляли интересы друг друга, а прибыль делилась пополам[1049]. На таких условиях два генуэзца. Н. ди Toppe и Б. ди Торрилья, образовали в Пере в 1450 г. общество. Партнеры внесли равный капитал — по 350 перперов — и вели торговлю в Симиссо. Контракт не был ограничен каким-либо сроком, и даже в 1479 г. один из партнеров просил составить копию договора 1450 г.[1050] Взаимные расчеты членов общества могли осуществляться через камбий (перевод средств) в определенный город, например Самастро, или на Хиос[1051]. По-прежнему небольшие торговые общества могли вырастать из комменды, когда один из партнеров обязывался, получив средства, отправляться в путь для ведения торговли, а если не делал этого, то терпел урон. Так, например, когда в 1401 г. консул Синопа задержал на 7 дней, посадив в тюрьму, Н. ди Сан Франческо, последний не смог выполнить условий только что заключенного с Р. ди Альбаро договора и отправиться из Синопа в Трапезунд и другие порты для закупки вина. Его ущерб составил 800 аспров[1052].

Особым типом торговых обществ были небольшие компании, создаваемые для закупки зерна по договору с оффициями Каффы. Купцы брали на себя подряд по закупке и доставке в определенный срок (2–2,5 месяца) продовольствия[1053]. Зерно доставляли не только в Каффу, но и в генуэзские фактории Южного Причерноморья, например в Самастро. В таких поставках участвовали не только генуэзские, но и греческие торговые общества[1054].

Общества XIV–XV вв. весьма разнились по форме, количеству членов, величине инвестиций. Но в целом их капитал был, как правило, значительным. Создание обществ оформлялось нотариальным контрактом, но внутренние расчеты могли производиться как на основании нотариальных актов, так и частных записей. Новым явлением было удлинение сроков соглашений и дальнейшая стабилизация обществ, особенно если они закрепляли постоянные торговые связи партнеров в разных городах Черноморья и за его пределами. Иногда такие общества создавались для специализированной торговли определенным товаром, вином или хлебом[1055]. Но генуэзские торговые общества XV в. в отличие от флорентийских компаний не были замкнутыми, они не запрещали своим членам использовать собственные капиталы и вне общества[1056]. Единственной новой формой торгового общества XV в. было общество «a carati»[1057], особенно распространенное в судовладении. В такой организации прибыль делилась по долям (каратам) капитала, вложенного в дело, а ущерб также равномерно распределялся между членами.

В некоторых случаях общества все чаще стали прибегать не к услугам собственных членов, а к более широкой сети комиссионных агентов, получавших процент с оборота, о чем писалось выше. Широкое использование торговых посредников обеспечивало стабильность и широту диапазона коммерции, порождало распространение разного рода поручительств, мандатов и доверенностей на ведение дел. Поручительства были также одним из способов для местного населения преодолеть ограничения и трудности, создаваемые венецианскими и генуэзскими властями для иностранцев и; использовать косвенным образом торговые привилегии итальянского купечества[1058].

Применительно к Южному Причерноморью можно выделить пять типов поручительств (procura): 1) на ведение всего комплекса дел определенного купца в определенном месте; 2) на получение средств, взыскание долгов и компенсаций за ущерб и проведение расчетов по кредитам; 3) на реализацию и приобретение товаров; 4) на доставку товаров и средств; 5) на ведение дел по завещанию в качестве душеприказчиков.

Наиболее распространенными были поручительства во внутричерноморской торговле, что отражает основное направление итальянской торговли в регионе. Очевидно преобладание доверенностей первых двух типов.

Получателями общей доверенности были как купцы-резиденты в данном пункте (например, Трапезунде[1059]), так и отправлявшиеся туда или, наоборот, оставшиеся там при отъезде поручителя предприниматели. По нашим источникам, такие доверенности предоставлялись из Каффы и Перы в Трапезунд[1060] и Симиссо[1061], из Трапезунда — в Каффу[1062], Венецию[1063], Тану[1064]. Нередко пункт, где должно было действовать доверенное лицо, не указывался вовсе (такое поручение было рассчитано на комплекс дел в одной области)[1065]. Поручительство давалось и на операции в одном и том же пункте, если лицо, дававшее его, по каким-либо причинам (отъезд, болезнь и т. д.) не могло вести дела[1066]. Чаще всего общая доверенность использовалась в ведении дел внутри черноморского региона, но иногда ее давали и на большое расстояние: из Пьяченцы в Каффу (по урегулированию дел в Трапезунде)[1067], из Кандии — в Тану, Трапезунд и Венецию[1068].

Сроки действия общей доверенности, как правило, в актах не оговорены. В некоторых случаях указывается, что она — бессрочная[1069]. Нигде в актах этого типа нет упоминаний о том, как вознаграждается доверенное лицо. Можно предполагать, что в отдельных случаях мы имеем дело с фактической продажей имущества получателю прокуры по льготной цене. Такое предположение можно сделать применительно к тем актам, где мандатор в принципе лишается права когда бы то ни было вмешиваться в дела получателя прокуры и штрафуется при нарушении полномочий доверенного лица[1070]. Прокура могла передаваться ее получателем другому лицу или лицам[1071]. Например, Дж. Дольфин, получивший прокуру в Кандии для ведения дел в Тане и ее округе 7/IX 1403 г., будучи в Трапезунде, передал ее 18/Х 1404 г. Б. Дзиера[1072]. Доверенность предоставлялась не только соотечественникам купца, но и гражданам другой морской республики[1073], грекам из Трапезунда[1074]. Сами греки также использовали ее в отношениях друг с другом[1075]. В некоторых общих доверенностях обозначались особые условия, например по взиманию долга[1076] или по получению сумм комменды умершего партнера[1077]. Вероятно, для выполнения специального поручения в этих случаях требовались более широкие полномочия по отношению к третьим лицам.

Доверенности на взыскание долгов касались разных сумм и пунктов. Например, грек из Понтираклии Мануил получил от генуэзца в Каффе поручительство взыскать долг 280 аспров комнинатов[1078]. Дж. Гизольфи должен был получить в Трапезунде по долговому обязательству 16 соммов[1079]. В 1289 г. в Каффе были даны прокуры на взыскание долгов, по-видимому в Трапезунде, в 150 и 276 аспров комнинатов[1080]. 2882 аспра комнината, т. е. остаток долга в б тыс. аспров, сделанного[1081] Трапезунде еще в 1337 г., был взыскан в Каффе в мае? 1344 г. по прокуре от 1 апреля 1344 г.[1082] Нунциев и прокураторов для получения всех долгов в Симиссо назначает в Килие житель Перы нотарий А. ди Сан Маттео Генуэзский купец Дж. Леркари был назначен своими компаньонами прокуратором для расчетов с венецианцами[1083], но 17/Х 1341 г. передал свою прокуру в Пере пьячентинцу Н. Вигомарино, а тот в свою очередь — венецианцу М. Микьелю 19/XII 1341 г. Наконец, Микьель. и получил в Венеции деньги 15/I 1343 г.[1084] Р. Морозини в Венеции получает прокуру на взыскание долгов в Каффе и Трапезунде у разных лиц, особенно же у некоего Донато[1085]. Доверенности были инструментом получения средств у дебиторов самого разного социального статуса — от императора до скромного переводчика консула Синопа[1086]. К ним прибегали и сами генуэзские консулы Синопа, не получившие причитавшихся им окладов[1087]. Их использовали и для взимания компенсаций за ущерб, нанесенный властями Трапезундской империи[1088] или субаши Синопа[1089]. Прокуры на получение долга в Каффе давали и трапезундские греки[1090]. Этот тип доверенности показывает, с одной стороны, развитость кредитных отношений, с другой — величину коммерческого риска, значительность потерь, компенсировавшихся с трудом и лишь частично.

Поручительства по реализации товаров предоставлялись в счет погашения долга одной из сторон[1091] и за вознаграждение, далеко не всегда указывавшееся в акте. Чаще всего они давались на фиксированный срок: год по операциям между Трапезундом и Каффой с расчетом в Трапезунде или Генуе[1092] или даже на три месяца, когда генуэзец Н. Дориа разрешил двум получателям прокуры принимать от любых лиц и распоряжаться по своему усмотрению квасцами, направленными на имя Дориа из Трапезунда в Каффу в период с 28 мая по 1 сентября 1290 г.[1093] В этом случае, вероятно, была осуществлена продажа товара получателю прокуры. С утверждением в XV в. института комиссионных агентов именно он стал выполнять функции реализации товара по поручению.

Доверенности давались на реализацию самых разных категорий товаров. Иногда встречается обобщенная формула типа «все имущество и товары» — omnes res et merces[1094], чаще конкретно указаны соль, фландрские сукна, зерно, квасцы. По поручению на аукционе могли приобретаться рабы[1095]. Среди городов, куда даются поручения этого типа, преобладают Трапезунд и Симиссо.

По доверенностям товары доставлялись из Симиссо[1096], Ло Вати, а также в Тавриз из Генуи[1097] и в Трапезунд— из Венеции[1098]. Поручения этого типа также нередко передоверяются другим лицам. Так, например, Дж. Тайяпетро поручил в Венеции Н. Соранцо доставить ткани в Трапезунд. Последний передал в Константинополе это поручение писцу галеи Романии, шедшей в Трапезунд. Писец не смог выполнить поручение и возвратил сукно в Константинополь, а затем, не застав там Соранцо, в Венецию, ибо не имел других распоряжений[1099]. Прокуры этого типа предоставлялись не только купцам и оффициалам галей, но и воинам-баллистариям. В 1292 г., например, поручение доставить сукно стоимостью 40 ген. лир и серебро стоимостью 7 лир для передачи партнерам поручителя в Тавризе было дано в Генуе баллистарию Г. Лонго. При неисполнении поручения Лонго должен был выплатить большой штраф — цену товара. Его гонорар в акте не указан[1100]. Единственный случай, когда такое указание имеется, — завещание венецианца П. Виони в Тавризе. Душеприказчик обязывался передать имущество Виони венецианскому байло в Акре, имея право инвестировать деньги и реализовать товар с прибылью. В случае такой инвестиции он получал ¼ прибыли, а при простой доставке — 3% от стоимости товаров[1101]. В других случаях доход душеприказчиков при передаче имущества наследникам не указывался[1102].

Прокура могла быть и двусторонней, когда купцы поручали друг другу ведение своих дел. Так поступили два пьячентинца в Трапезунде в 1332 г.[1103]

Итак, прокура широко применялась в практике как итальянских, так и греческих купцов в Южном Причерноморье. В форме прокуры для скрытия прибыли, рассматривавшейся как ростовщичество, могла оформляться продажа товара, особенно в кредит. Изучение торговых поручительств подтверждает выявленные нами ранее. направления ведения торговли в Южном Причерноморье. и номенклатуру товаров.

Кроме предоставления поручительств, купцы прибегали и к уступке прав на имущество (цессии). Дж. Робелла, отчаявшийся кредитор Я. ди Сириа, уступил свои права на долг в 8100 коми, аспров за 12 соммов (1614 аспров по курсу тех лет), потерпев значительный убыток[1104]. Цессия была также формой передачи имущества в залог[1105].

В позднесредневековой торговле, как известно, немалая роль принадлежала страхованию товаров. Институт страхования прошел длительный путь становления с XII по XIV в. Еще в XII в генуэзцы практиковали передачу риска по навигации третьему лицу, оформляя ее как контракт морского обмена с залогом[1106]. Постепенно вместо перекладывания риска с одной стороны, заключавшей сделку, на другую укоренился принцип вводить в качестве страхователей третьих лиц, обязующихся за определенное вознаграждение компенсировать возможный ущерб[1107]. В XII–XIII вв. чистых контрактов страхования не было, и страхование могло быть аксессуаром контракта иного типа — комменды, займа, камбия[1108]. В конце XIII в. в Генуе внедряется иная процедура страхования: продажа товара страхователю с правом перекупки этого же товара продавцом в порту назначения по заранее обусловленной цене. Прибыль страхующего вместе с разницей курсов монет достигала 26% (на маршруте Брюгге — Генуя)[1109]. К 40-м годам XIV в. в Генуе появляется следующий тип страхования — фиктивный заем. Страхователь получал от страхуемого беспроцентный заем суммы, которую он должен был вернуть через определенный срок, за исключением того случая, когда корабль или товар благополучно достигал порта назначения. На самом деле страхователь получал лишь страховую премию, не обозначенную в контракте, а в случае бедствия уплачивал страхуемому сумму ущерба[1110]. С конца XIV в. во флорентийской практике, а с XV в. — ив генуэзской появляется новый элемент: посредничество специального страхового агента (в генуэзской коммерции он, впрочем, не стал распространенной фигурой в изучаемый период)[1111]. Страховая сумма тогда нередко делилась на квоты, и на каждую из них подписывался один страхователь, что снижало долю риска[1112]. И в Генуе, и в Венеции страхованием занимались представители богатейшего патрициата[1113]. Среди страхуемых также преобладало зажиточное, хотя и не всегда патрицианского происхождения, купечество. Страхование не было обязательным и распространялось в первую очередь на крупные суда[1114].

И венецианское, и генуэзское страхование охватывало также Романию, изредка включая и Причерноморье[1115]. Страховая премия на маршруте Генуя — Каффа в конце XIV в. составляла 5–6,8%, а в 1456 г. доходила и до 10%. А в целом в торговой практике обеих морских республик она колебалась в зависимости от степени риска и протяженности маршрута, от 1,5 до 10% в XIV–XV вв.[1116]

X. Гронэуэр, изучившая 1234 нотариальных акта А. Каито (1393 и 1396 гг.), из которых почти 16% — акты страхования, отметила, что среди них нет ни одного документа страхования судов или товаров во внутри черноморской навигации. Контракты страхования простирались только до Перы, хотя в ряде случаев встречается морской заем на Каффу или Тану. Исследовательница убедительно объясняет это относительной безопасностью черноморской навигации в это время[1117]. Нет сведений и о страховании прямых перевозок из Генуи и Венеции в порты Южного Причерноморья. Единственное свидетельство мы обнаружили в массарии Каффы за 1423 г. Речь шла о государственном страховании товаров и оснащения для генуэзской крепости в Симиссо, отправленных из Каффы в 1424 г. Суммы страховой премии составляли 150 и 1200 аспров[1118]. Так как стоимость имущества во втором случае равнялась 38 681 аспру[1119], страховая премия была 3,1%, т. е. в рамках общепринятого интервала.

На венецианских галеях «линии» товары не страховались, так как сама эта навигация, организуемая и тщательно охраняемая государством, в силу своей надежности уже была определенным страхованием и за перевозки на галеях взимали повышенный фрахт. Кроме того, ставки страхования галей были более высокими, что также делало это страхование невыгодным для купца, рассматривавшего такое вложение средств как излишнее[1120]. Страхование генуэзских частных судов и их грузов в Черном море нам неизвестно.

§ 2. Кредит в итальянской торговле южного Южного Причерноморья

Хотя в торговых операциях наряду с непосредственной куплей-продажей применялись и прямой товарообмен[1121], и раздел по жребию доставленных оптом товаров для последующей индивидуальной торговли[1122], наиболее распространенной формой ведения дел было широкое использование разных типов кредита. Даже в рамках средневековья крупная международная торговля не могла развиваться без кредита, формы обращения, «которая, — как писал К. Маркс, — непосредственно устанавливается капиталом… специфически вытекает из природы капитала»[1123]. Совершенствование кредитной системы, истоки которой Маркс усматривал именно в заморской торговле Венеции и Генуи[1124], было реальным выражением прогресса производственных отношений в сфере обмена. Разумеется, речь идет лишь о коммерческом кредите, который, в отличие от ростовщического, поглощал лишь часть прибавочной стоимости, оставляя широкие возможности для расширенного воспроизводства и торговли[1125].

В городах Южного Причерноморья, как и в Средиземноморье в целом, мы встречаемся с разнообразием форм кредита.

Заем под проценты (mutuum) осуждался католической церковью как usura (ростовщичество), что заставляло купцов маскировать его либо под безвозмездную ссуду, либо под партнерство, либо под морской заем с платой за риск. В начале XIII в. в итальянской торговле заем предоставлялся в среднем под 20% годовых, а при морском займе, включавшем элемент страхования, был даже выше. С середины XIII в., с притоком капиталов в левантийскую торговлю, он снижается до 5–8% годовых. В середине XIV в. в Венеции коммерческий кредит в среднем составлял 8%, по обязательным займам государство выплачивало 5% прибыли, а ростовщический кредит был на уровне 24%[1126]. В причерноморской же торговле при краткосрочных займах на значительную сумму процент доходил до 3% в месяц, а ростовщический кредит представлялся даже из 8% в месяц[1127], т. е. процент был выше, чем общепринятый в итальянской коммерции.

В конце XIII в. крупные суммы кредита встречаются в основном в двух случаях: когда заем дается на относительно длительный срок со специальными торговыми целями и должен возмещаться в другом пункте, т. е. смыкается с. морским займом, и когда деньги даются на сохранение (nomine custodie) с правом их инвестиции получателем[1128]. Мелкие займы встречаются довольно часто и не обусловлены дополнительными обязательствами. Крупные же давались чаще всего под залог или при поручительстве доверенного лица своим имуществом. Заимодавцами выступали венецианцы у генуэзца в Трапезунде, татары — у генуэзцев в Тавризе, генуэзский консул — у еврея из Севастополя, венецианцы — у трапезундцев[1129]. В случае необходимости венецианские послы и консулы, находясь в черноморских факториях, также получали деньги через mutuum.

Нередко займы имели целевое назначение: для закупки зерна в Тане с доставкой в Трапезунд (1408), специй — в Трапезунде, для доставки в Перу (1341) и т. д. Ссудный процент, как правило, камуфлировался. Лишь однажды, когда в Трапезунде был сделан в 1340 г. заем на сумму 602 либры 2 унции и 1,5 саджо серебра, дебитор, обязавшись вернуть деньги в Пере за день до отплытия из Константинополя венецианских галей, объявил об уплате процента — 10 каратов за либру, или 3%. Заем этот был сделан на короткий срок плавания галей из Трапезунда в Константинополь и стоянки их в византийской столице, т. е. не более чем на один-два месяца. Поэтому мы расцениваем этот процент по займу как весьма значительный.

Развитость кредитных отношений обнаруживается в многочисленных источниках в связи с возмещением долгов, исками по их уплате, признанием задолженности. Местный кредит преобладал над дальним. Наибольшее число сделок происходит между Каффой и Трапезундом. Реже упомянуты операции между Южным Черноморьем и Тавризом, с одной стороны, и Перой (Константинополем) — с другой, а также Южным Причерноморьем и Генуей или Венецией. В последнем случае кредит чаще используется для перевода средств.

16 актов Ламберто ди Самбучето, в которых отражены займы в торговле между Каффой и Трапезундом, дают общую сумму займов 28 454 аспра комнината или 1778,4 аспра на 1 акт (88,9 ген. лир), что значительно выше средних показателей по генуэзской коммерции (27 ген. лир на 1 акт). Однако сама специфика нотариальных источников, отражавших значительные операции, возможно, маскирует мелкий кредит, широко использовавшийся в повседневной жизни населения причерноморских городов. Один частный греческий акт XIV в., записанный на странице 1 об. Евангелия XIII в. из Ивирского монастыря на Афоне, позволяет составить некоторое представление об этом мелком кредите. Из текста следует, что некий Лев Клид взял у Никифора Манулопула заем из прибыли ('από του βλησιδιου), полученной последним от торговой операции с дорогими шелковыми тканями. Сумма займа составила 3 «новых» перпера. Клид был должен вернуть заимодавцу 3 «старых» (более полновесных или высокопробных) перпера, но не смог это сделать в срок и тогда в результате вторичного договора обязался уплатить уже 4 «старых» перпера. На втором этапе займа процент составил ⅓ суммы, а на первом он неизвестен, хотя, очевидно, был ниже этой трети. Заем был сделан в Трапезунде у купца, торговавшего с Газарией (Крымом), и должен был возвращен по прибытии оттуда Манулопула. Не исключено, что Клид был торговым партнером Манулопула[1130]. Займы незначительных размеров (например, 50 каф. аспров), делаемые греками, изредка упоминаются и в генуэзских нотариальных актах[1131]. Займы итальянцев были в целом на большие суммы.

Покупка в кредит может быть рассмотрена так же как тип займа. Различие лишь в том, что при займе авансировался наличный капитал, а при покупке в кредит — капитал в виде товара. В кредит продавались зерно для доставки из Каффы в Трапезунд, шелк, хлопок, шелковые ткани, вывозимые из Трапезунда. Доля прибыли не оговаривается в источниках; сроки предоставления кредита сильно разнятся, но связаны с ритмом, и скоростью товарооборота. При дальней торговле с Западом суммы кредита на покупку товаров весьма значительны: десятки тысяч аспров комнинатов и сотни перперов, а сроки — 4–5 месяцев[1132]. Выплата долга связана с временем прибытия товара по назначению (в пределах от 1 до 15 дней после доставки его в порт). При этом один-два дня — фактически немедленное погашение долга из наличности дебитора в порту, а 8–15 дней — необходимый для реализации товара срок. Средняя величина кредита на покупку товаров по актам 1274–1290 гг. в торговле между Северным и Южным Причерноморьем составляла около 60 ген. лир и была близка к средней величине простого займа[1133].

При неуплате долга в срок предусматривались санкции: штраф от 50% до двойной суммы долга, повышение обменного курса денег при выплате просроченного платежа[1134]. Генуэзские статуты того времени предусматривали при удержании дебиторами денег сверх срока, если это не наносило прямого ущерба кредиторам, уплату ⅙ суммы займа в виде штрафа, не считая обычного процента[1135]. Как видим, торговая практика в Причерноморье знала более высокие штрафы. И повышенный процент, и значительность санкций при отсрочке уплаты долга свидетельствуют косвенным образом о нехватке наличности, о стремлении итальянцев всячески стимулировать инвестиции и скорость товарооборота.

Кредитные сделки могли также оформляться как продажа по пониженной цене какого-либо имущества с правом его выкупа, но уже по иной установленной цене с уплатой транспортных расходов в ином порту. Формой кредита было также предоставление залога в денежной форме третьими лицами за купцов или патронов галей, плававших из Венеции в Трапезунд или иные порты[1136].

В суровые годы османской экспансии кредит мог быть и вынужденным. Так, например, в 1475 г., при падении Каффы, нотарий Н. ди Торрилья передал Дж. ди Унчо, своему племяннику, отправлявшемуся в Коппу, «ради спасения» 14 тыс. каф. аспров, чтобы он вложил их в торговлю Коппа-Трабзон и в течение года передал Торрилье в Пере или Константинополе. Возвращение этого займа потребовало целого судебного процесса в 1478–1479 гг.[1137]

Наиболее распространенным типом взаимных расчетов купцов и перевода средств был камбий. Он использовался и для выплаты жалованья оффициалам факторий Южного Причерноморья, и для передачи наследникам имущества умерших купцов[1138]. Камбий позволял переводить средства без транспортировки, производить безналичные расчеты, а иногда был и скрытой формой займа — «сухого» камбия (cambio secco). Канонисты не считали запретным камбий как разменную операцию по курсу данного рынка. Ими осуждался лишь «сухой» камбий, с ростовщическим процентом. Но выявить в самом контракте эту запретную сущность было весьма сложно.

Исследования последних лет показали тесную связь камбия с колебаниями спроса на драгоценные металлы, взаимодополняемость, а не взаимозаменяемость расчетов в драгоценных металлах и в форме камбия[1139]. Сделка камбия предусматривала помимо непосредственных участников третье лицо, которое выплачивало сумму, и четвертое — в чью пользу она выплачивалась[1140]. Но во внутричерноморских операциях камбий был проще, в другом месте его оплачивали либо сам получатель суммы, либо его доверенное лицо (банкир, меняла, партнер). Редко камбий платился сразу, при предъявлении обменного письма. Чаще принятой формой была уплата all'usanza, т. е. через определенный обычаями местного рынка срок. Обмен денег производился в двух вариантах. В первом — камбий исчислялся в местной мокнете по существующему в пункте заключения сделки курсу иноземной монеты (certo); во втором — фиксированная сумма иностранной монеты без указания соответствующего ей количества местной монеты подлежала выплате по курсу того рынка, куда давался камбий (incerto). При обмене certo между Каффой и Трапезундом, например, курс трапезундского аспра по отношению к каффинскому был несколько выше в Трапезунде, чем в Каффе. Эта разница и составляла прибыль при обмене. В 1437 г. в Трапезунде курс перпера составлял 36 аспров, а в Константинополе — 40[1141]. Разница достигала 11,1%. В иных случаях уловить эту разницу бывает весьма «сложно, так как принятый официальный или рыночный курс монет в Трапезунде нам неизвестен.

Камбий на Леванте использовался: для перевода средств и кредитования (торговый камбий); при официальных расчетах по принятому в Венеции или Генуе курсу; при уплате фрахта по установленному оффициями морских республик принудительному курсу. Первый тип регулировался условиями рынка и связан был с колебаниями стоимости драгоценных металлов, количеством средств обращения, количеством товаров на рынке, второй — условиями рынка, а также государственной регламентацией с некоторым «спрямлением» курса и — снижением процента при обмене, третий — с условиями — рынка и в большей степени практикой государственного стимулирования торговли и перевозок.

В торговых камбиях Черноморья преобладают расчеты, которые производились спустя короткий срок после прибытия или предъявления письма: от 2 до 10 дней. Иногда он давался на фиксированный срок с момента предоставления. При камбии, совершаемом в дальнем порту, сроки оплаты удлинялись, например, до 2–3 месяцев после отплытия из Генуи в Черное море и до месяца после затребования суммы в Генуе при переводе средств из Сиваса[1142]. Камбий, данный в Генуе 1/VII 1292 г. на Тавриз и Трапезунд, был еще более сложным: его надо было произвести до 8/IX, а если купцы прибывали в Тавриз после этого срока, то через 8 дней по прибытии. Если оплата в Тавризе не производилась, то деньги должны были быть возвращены в Геную через рекамбий, но уже по повышенному курсу — не по 10 сольди за золотой денарий, как в Тавризе„а по 11 или даже 12 сольди[1143]. На рекамбий отводилось, соответственно 7 и 8 месяцев. С разницей срока связана и разница рекамбия.

Камбии давались из Крыма и Генуи в разные пункты Южного Черноморья: Трапезунд, Ватицу, Симиссо, Севастополь[1144]. В конце XIII в. их размеры очень разнились, а их средняя величина — 126,8 ген. лир на акт — значительно ниже средней величины по генуэзской Романии в 1281–1290 гг. (530 ген. лир на акт)[1145] и примерно соответствует средней величине в 1291–1300 гг. (154 лиры на акт)[1146]. В середине XIV в. их средняя величина составляет 109,25 лир на акт в Южном Причерноморье при 293–344 лирах по Романии в целом. Греческие купцы Трапезундской империи использовали камбий в Килие и Пере. Его механизмы и масштабы были примерно теми же, что у итальянских купцов.

В XV в. упоминания камбия единичны. В 1454 г., например, Дж. Джудиче поручается, что его брат уплатит долг 123,5 перпера через камбий. Камбий должен был быть переведен с острова Хиос в Самастро, а если бы оплата его не была произведена, то поручитель обязывался уплатить повышенный рекамбий на Хиосе[1147].

Далеко не всегда имелась возможность осуществлять прямой камбий между дальними пунктами торговли, например из Трапезунда в Венецию. В таком случае Г. Квирини рекомендовал партнеру дать камбий на Константинополь, откуда его всегда можно было перевести в Венецию[1148].

Сравнительно небольшие размеры камбиев на Южное Черноморье и из его портов, возможно, свидетельствуют о более активном инвестировании средств в толары, но при статистической недостаточности данных это лишь предположение.

Камбий использовался не только для торговых операций, но и для перевода денег венецианскими властями. В 20-е годы XIV в. при отправке денег из Трапезунда в Венецию венецианскими байло процент по нему колебался — от 8,4 до 10,25. Процент возрастал при удлинении срока расчета[1149]. Укажем для сравнения, что обычным коммерческим процентом камбия между Генуей и Перой в конце XIII в. были 10%[1150], т. е. примерно столько же. Власти Каффы также использовали камбий, когда нужно было послать средства (40 соммов) в факторию Симиссо[1151]. В 1386 г. камбий между Каффой и Симиссо давал 5% прибыли[1152]. Через камбий деньги шли и в обратном направлении — из Симиссо массариям Каффы[1153]. Весьма значительный камбий — на 18 тыс. каф. аспров — зафиксирован в 1441 г. между Каффой и Трапезундом[1154].

Если в официальных обменах камбий приносил 5–10% прибыли, то рекамбий значительно увеличивал ее (до 10–20%) при обмене между Генуей и Тавризом[1155], а при неуплате кредита в Тавризе достигал и 50%[1156]. По типу рекамбия могли переводиться не только наличные деньги, но и неоплаченные (неучтенные, опротестованные) счета, что нередко производилось через банк. Так, например, представленный к оплате в Трапезунде счет (в 1404 или 1407 г.) из-за слишком короткого срока выплаты не был оплачен и был переведен назад в Венецию через камбий. Сумма составляла 30 лир 3 сольди 9 денариев гроссов[1157].

При уплате фрахта на венецианских галеях «линии» камбий устанавливался не в строгом соответствии с рыночным курсом, а по завышенному в пользу венецианского дуката курсу, что приносило определенные выгоды патронам судов и государству[1158].

Общей тенденцией было постепенное сужение сферы применения камбия. Развитие камбия, как доказано исследователями, приводило постепенно к организации местных банков, порождало банковскую систему с безналичными расчетами[1159]. Нам известны греческие и итальянские банки в Константинополе, Каффе и других городах, которые вели операции в Южном Черноморье[1160]. Однако у нас пока нет достоверных сведений о существовании таковых в городах последнего, хотя в Трапезунде, например, были торговые агенты банков, осуществлявшие перевод денег оттуда через банк в Венецию[1161].

Помимо камбия на рынке практиковалась и прямая продажа денег по стоимости металла, не имевшая ничего общего с обменом монет. К примеру, Бадоэр поручал Г. Контарини реализовать 200 турецких дукатов в Трапезунде, оценив их в 414 перперов. Сделка, за вычетом расходов, принесла купцу 433 перпера 20 каратов (4,8% прибыли)[1162]. Аспры, так же как серебро продавались, на вес, когда это были старые более полновесные монеты, чем находившиеся в обращении[1163]. Эта глубокая взаимосвязь в докапиталистический период, когда господствовал купеческий капитал, торговли деньгами и торговли товарами, была показана еще К. Марксом[1164] и в полной мере проявилась в черноморской коммерции.

Разнообразные формы коммерческого кредита свидетельствуют о высокой степени развитости товарообмена в городах Южного Причерноморья, использовании в коммерции передовой по тому времени торговой техники. Тенденция развития кредита заключалась в его концентрации в руках купеческих компаний и ассоциаций, в укрупнении его сумм и разложении (сужении сферы) более консервативных форм. В большинстве случаев местное купечество успешно овладевало теми же техническими приемами и формами ведения дел, что и итальянские купцы, внедрившие их в практику черноморской торговли. Развитие взаимного кредита углубляло их кооперацию и вместе с тем специализацию торговли. Вытеснение одних форм кредита другими связано также с переориентацией купечества на торговлю местными товарами широкого потребления, с общим процессом профессионализации торговли, изменениями ее структуры, особенно с середины XIV в. Экономические трудности этого периода существенно модифицировали характер инвестиций, а на первых порах и существенно их лимитировали. Политический и экономический кризис середины XIV в. привел, например, к ограничению роли комменды, усилил перевод средств из Константинополя и Причерноморья в Италию, а также интенсифицировал помещение капиталов в работорговлю[1165]. Середина XIV в. знаменовала начало глубоких перемен в инвестиционной политике итальянских морских республик, в направленности деловой активности.

§ 3. Механизм образования прибыли и торговые расходы итальянского купечества

Механизм регулирования прибыли вырабатывался в ходе длительной исторической практики и опирался на стандартизацию сбываемых купечеством данной страны товаров, на монопольные привилегии каждой итальянской республики. «Венецианцы, генуэзцы, ганзейцы, голландцы — каждая нация для себя и, вероятно, вначале также для каждого отдельного рынка сбыта — имели особые нормы прибыли. Выравнивание этих различных норм прибыли отдельных товариществ осуществлялось… при помощи конкуренции. Прежде всего выравнивались нормы прибыли на различных рынках одной и той же нации. Если Александрия давала большую прибыль, чем Кипр, Константинополь или Трапезунд, то венецианцы направляли больше капиталов в Александрию, изъяв часть их из обращения на других рынках… Далее должно было последовать постепенное выравнивание норм прибыли между отдельными нациями, вывозящими на одни и те же рынки одинаковые или сходные товары… Процесс этот, однако, постоянно прерывался политическими событиями». В качестве примера Ф. Энгельс приводит монголо-татарские и османские завоевания[1166]. Средняя норма прибыли при этом была высокой, так как базировалась она на монопольной торговле, фактически включая высокую страховую премию в условиях повышенного торгового риска[1167].

Формирование прибыли происходило как за счет «разницы между ценами производства различных стран», так и — в случае неэквивалентного обмена «продуктов неразвитых стран» — за счет обсчета в условиях, когда торговля повсеместно господствовала над производством[1168].

Итальянское купечество, с одной стороны, заботилось о поддержании на определенном уровне благоприятной для него разницы цен, с другой — стремилось к снижению торговых и транспортных издержек, ускорению оборота товаров, совершенствовало технику торговли. Поэтому, исследуя прибыль, логично сначала обратиться к разнице цен на западных и восточных рынках и между самими черноморскими рынками, затем — к анализу расходов и, наконец, непосредственно к результатам коммерческой деятельности, к чистой прибыли, образующейся из разницы цен за вычетом всех типов расходов. Характер расходов, а также норма прибыли — важнейшие экономические показатели состояния торговли.

Прямая проверка разницы цен очень затруднена[1169]. Во-первых, сложно соотнести упоминаемые в источниках товары, так как их характеристики (сорт, размеры, качество, вес, происхождение, окраска и пр.) отражены в источниках неполно. Во-вторых, трудно, а часто и невозможно установить точные метрологические эквиваленты, учесть частые колебания курсов валют, сезонные изменения цен. В-третьих, в имеющихся в нашем распоряжении источниках есть значительные лакуны данных о ценах за определенные периоды. Везде, где было возможно, мы старались сравнивать максимально близкие по всем параметрам данные, но такие возможности ограничены. Даваемые оценки сугубо ориентировочны. Их значение не в установлении реально существующих разрывов цен, а в ориентировочном определении их интервалов. Соотношения цен приведены в табл. IX.

Значительным был разрыв цен на шелк-сырец. В 60–70-е годы XIV в. он достигал 4,2 раза. Возможно, это было следствием некоторого общего повышения цен на шелк после кризиса середины века. Перепад цен на шелк возникал уже внутри самого Причерноморья. Так, между Трапезундом и Каффой в 1367–1381 гг. разница могла достигать 300%. Мы не склонны, однако, абсолютизировать трапезундский показатель 1367 г., так как дешевая цена шелка в тот момент могла быть вызвана конъюнктурным обстоятельством: прибытием торгового каравана из Персии, тогда как средний уровень цен на шелк в Трапезунде, очевидно, был более высоким, поскольку в те годы торговля с Персией не носила стабильного характера. Между Каффой и Генуей разница цен не была столь значительной. В XV в. разница цен на шелк между Южным Причерноморьем и Италией еще более сглаживается на фоне их общего дальнейшего повышения. Между Трапезундом и Венецией в 1436/37 г. она не превышала 37,7%[1170]. Объясняется это, видимо, тем, что если до середины XIV в. Трапезунд, куда приходили многочисленные восточные караваны, был главным поставщиком шелка на Запад, то позднее он стал лишь одним из них, средним по уровню.

Значительна разница цен на квасцы. Она формировалась в основном не внутри Черноморского региона, а между его городами (Трапезунд — Константинополь) и Италией, достигая в конце XIII в. 3,4 раза.

Существенный разрыв в ценах на пшеницу (в среднем в 2,5 раза) существовал в конце XIII в. между Каффой и Трапезундом. Но уровень цен на зерно в Причерноморье был ниже, чем на генуэзском рынке: между Каффой и Генуей в 1286–1290 гг. разрыв цен на зерно достигал 3,4 раза, между Трапезундом и Генуей — 1,4 раза. В конце XIV в. разница цен на зерно между Генуей и Каффой колеблется от 1,1 до 3,8 раза, в зависимости от урожая и сезона. Для сравнения укажем, что разница в ценах в районах производства зерна (Килия) и в Генуе в 1361 г. была пятикратной[1171]. В XV в. в 30-е годы разница цен между Трапезундом и Константинополем составляла 59%, а между двумя потребляющими зерно центрами — Симиссо и Трапезундом — около 10%. К этому времени цены на зерно быстро повышались. На фоне этого повышения в 1454 г. цена на пшеницу в Трапезунде была в 1,5 раза выше, чем в Каффе. Но неурожай 1454/55 г. и политический кризис в регионе привели затем к новому витку цен, с нивелированием их между Югом и Севером Причерноморья. Впервые цены на зерно в Причерноморье стали выше, чем даже в самой Генуе.

Источники к таблице: 1) шелк-сырец: Balard М. La Romanie… Т. 2. Р. 731, 733; ASV, GP, Sentenze a Giustizia, 2, f. 72v–73v; ASG, SG, PS 1402, f. 108v; Rossi E., Arcari P.-Μ. I prezzi a Genova dal XII al XV secolo//La Vita economica Italiana. 1933. Anno VIlI. Fase. 2. P. 79; Вadoer. P. 15, 42, 166, 308; Heers J. Genes… P. 238. 2) квасцы: ANG. P. 88; Balard M. La Romanie… T. 2. P. 788; Pegolotti. P. 43. 3) пшеница: Balard M. La Romanie… T. 2. P. 755, 766, 768; Balletto L. Commercio di grano dal Mar Nero all'Occidente (1290–1291)//Critica Storica. 1977. Anno XIV. N 1. P. 63: Rossi E., Arcari P. Μ. I prezzi… P. 67, 62; 61; LS. — N 184, 417, 419, 424,430; Heers J. Genes… P. 621; Origone S. L'amministrazione…; Вadoer. P. 102–103, 143, 306–307, 334; Карпов С. П. Торговля зерном… Табл. I–II. 4) сукно: Brаtianu G. Recherches… P. 321; Balard М. La Romanie… T. 2. P. 838; LS.N 237, 543, 614; Rossi E., Arcari P.-M. I prezzi… P. 181; см. также выше: Табл. VI.

Попробуем сопоставить известные нам (см. гл. II) цены на мех. В 1420 г. 100 соболей стоили в Каффе, при отправке в Симиссо, 6 тыс. аспров (120 дукатов), в 1423 — 15 тыс. аспров (263,2 дуката), в 1458 г. — 11 тыс. аспров (141 дукат)[1172]. В то же время в Венеции в 1418/19 г. средние цены были 80–100 дукатов за 100 соболей[1173], т. е. ниже тех, что зафиксированы в наших случаях. Мы полагаем, что столь высокая цена соболей, отправляемых в Симиссо и Синоп в качестве дара местным правителям, объясняется лучшим качеством меха. Но и в этом случае очевиден высокий уровень цен на этот товар в Причерноморье. Зато стоимость самого распространенного меха — беличьего — была намного ниже, чем в Венеции. В 1423 г. 1000 шкурок, — отправленных из Каффы в Симиссо, стоили 2600 аспров (45,6 дуката). В Венеции же их цена в 1418/19 гг. была 80–83 дуката, а в 1387–1393 гг. шкурки белок, привезенных из Таны, продавались там за 90–110 дукатов[1174].

Сравнивать цены на ткани особенно сложно из-за большого разнообразия их сортов, окраски, происхождения, длины кусков. В 1289 г. голубые шалонские сукна стоили в Генуе 289,5 сольди за штуку. В Каффе этот же тип тканей, предназначенных для отправки в Трапезунд, был оценен в 363 сольди за штуку (разница: цен — 25,4%) или в 341 сольди за штуку (разница цен — 17,8%). В 1292 г. реймское сукно стоило в Генуе 160 сольди за штуку. В Трапезунде это сукно, окрашенное в алый цвет, что увеличивало цену, стоило 260 сольди за штуку (разница — 62,5%). Разрыв цен на сукно между Константинополем и Южным Черноморьем в 30-е годы XV в., судя по Книге счетов Бадоэра, был минимальным. В 1449 г. он составлял 14,5%. В 1458 г. между Генуей и Каффой он равнялся 81%, между Генуей и Самастро на тонкие волосяные сукна в 1458–1459 г. — 129–150%. Приведенные данные свидетельствуют только о том, что значительной была разница цен на ткани между портами всего Черноморья и Италией (в середине XV в. — от 83 до 150%, что значительна выше, чем в конце XIII в.), a между черноморскими портами она была невелика, не превышала, по нашим данным, 15%.

Весьма значительна была разница цен на рабов в Причерноморье и в Италии[1175].

Общей тенденцией ценообразования в регионе, было некоторое смягчение «крайних» показателей, сокращение разрыва цен между портами Черноморья и в определенной степени Средиземноморья в целом. Существовавшая разница цен тем не менее делала доходной как транзитную международную, так и внутрирегиональную торговлю. Для определения норм прибыли необходима обратиться теперь к рассмотрению основных «минусовых» показателей — торговых расходов.

Торговые расходы можно классифицировать следующим образом: 1) торговые налоги и пошлины (коммерции); 2) плата за посредничество (куртаж, сансерия), а также за измерение и взвешивание товаров; 3) плата комиссионным агентам, партнерам, доверенным лицам, отчисление доли прибыли по коммендам или иным соглашениям; 4) плата наемным работникам (грузчикам, слугам, сторожам и пр.); 5) плата за аренду помещений, тары, тягловых животных; 6) различные «чаевые»; 7) непредвиденные расходы (кражи, поборы со стороны чиновников, обман и др.); 8) транспортные расходы.

Менее значащими для формирования прибыли были 4–6-я категории расходов. Многочисленные свидетельства о найме работников встречаются в счетах английского посольства 1292 г. За перенос товаров и имущества платили лишь несколько аспров, а иногда и доли аспра[1176]. Лишь при выгрузке большого количества товаров, например зерна, с корабля при помощи лодок эти суммы могли стать значительнее: плата Бадоэра грузчикам за их труд по перевозке с корабля на берег 140 модиев (33,6 т) зерна составила 719 аспров комнинатов, а за 26 модиев (6,2 т) пшена — 113 аспров[1177], т. е. по 4,3–5,1 аспра за константинопольский модий (18,2–21,4 аспра за тонну). Это составляло 1,5% от стоимости товара. Разгрузка и перенос более легких грузов требовали меньших расходов. За сукно Бадоэр заплатил 0,7% от стоимости, за шерсть — 0,8, за шелк-сырец (вместе с тарой, с уплатой чаевых и наймом лодки для доставки на корабль)—0,6% (см. табл. X). Плата за перенос различных товаров, привезенных из Константинополя в Симиссо, составила 35 аспров Симиссо, или 0,36% их стоимости. В состав этих расходов входили и чаевые (regalie) носильщикам[1178] и «винные» (beverazo) — матросам[1179] и грузчикам в караван-сарае[1180] и «cortexia ai compagni»[1181]. К расходам этого типа можно отнести и умеренные суммы за стирку тканей, которые, однако, были выше, чем плата грузчикам[1182], за уборку конюшен и охрану лошадей[1183], плату водоносам[1184].

Вместе с использованием разового труда работников купцы прибегали и к найму их на более длительный срок, особенно когда им были нужны проводники или знающие какое-либо ремесло люди. Так, например, П. Бранно нашел в Каффе сокольничего, чтобы в его сопровождении отправиться в Орду и в Тавриз к хану Аргуну. Оклад проводника составил 800 каф. аспров за 2,5 месяца плюс содержание слуги сокольничего. Оклад мог быть понижен до 600 аспров при отказе от поездки в Орду[1185]. Английское посольство уплатило «сарацинам» (татарам), которые везли его багаж от Тавриза до Трапезунда, 510 коми, аспров[1186]. Проводники, переводчики, охрана были необходимы для караванной торговли. Расходы на них несли все купцы фактории (или каравана), иногда прибегая даже к специальному налогу[1187].

Аренда домов обходилась дороже. За аренду дома в Трапезунде на 2 месяца посольство в 1292 г. уплатило 205 аспров, а аренда двух домов на неделю обошлась ему в 165 аспров плюс 12 аспров за конюшню. Арендовались также подсобные помещения — сараи — для хранения имущества и курятники[1188]. Но в XIV–XV вв. итальянские купцы чаще не арендовали дома в городе, а жили в своей фактории, караван-сарае или домах венецианского и генуэзского кварталов, предоставленных им по соглашению с императором.

Наем складов обходился дешевле аренды домов: Бадоэр за хранение 200 модиев зерна на складе в Трапезунде уплатил 30 аспров[1189], за наем склада и аренду мешков — 35 аспров[1190], за наем склада для хранения: шерсти — 90 аспров[1191]. Траты Бадоэра на наем помещений составляли 0,07–1,5% от стоимости товаров, причем наиболее высокий процент связан с тем, что бралась дополнительная плата за сохранность дорогостоящего товара и более продолжительный срок хранения. Арендоваться могли не только помещения, но и тара — мешки, веревки[1192], посуда[1193]. Намного дороже обходился наем тягловых животных для караванной торговли. Желая снизить эти расходы, генуэзцы создали специальную комиссию, производившую централизованно наем животных, в основном верблюдов, для торговли между Трапезундом и Персией. Оффиция Газарии запрещала генуэзцам грузить их товары на каких-либо животных, кроме тех, которые были наняты комиссией[1194]. Наем лошадей стоил недешево: английское посольство уплатило за аренду 30 лошадей от Трапезунда до Пайперта 133 аспр, по 44,4 аспра за лошадь[1195]. Между тем во второй половине XIII в. лошадь стоила в Трапезунде 150–180 аспров[1196]. О высоких расходах на сухопутную караванную торговлю Тавриз — Трапезунд писал и Пеголотти: перевоз специй обходился купцу в 27 тавризских безантов за 100 мин, шелка — 0,75 безанта за мину, полотна длиной 2 тыс. локтей (1229–1366 м) — 40 безантов. Другие дополнительные расходы составляли еще 4–5% от стоимости[1197]. Если принять стоимость шелка па генуэзском рынке в 28–33 ген. сольди за ген. либру (берем среднее значение — 30,5 сольди), то 0,75 безанта за тавризскую мину (1,4 сольди за либру) составит 4,6% цены шелка в Генуе, а все расходы на караванную доставку не будут превышать 10% конечной цены товара.

Таким образом, можно сделать предварительный вывод, что расходы на сухопутную торговлю между Трапезундом и Тавризом составляли около 10% цены товара. Накладные расходы в Трапезунде или Симиссо, как правило, не превышали 3% от стоимости (1,5% за перенос товаров и 1,5% —за хранение и другие расходы).

Важнейшей статьей расходов была уплата разнообразных торговых налогов (коммеркиев)[1198]. Он». взимались как в пользу местных властей, так и в пользу итальянских факторий. К торговым налогам относится и плата за обязательный куртаж, взвешивание и оценку товаров.

В Византии и Трапезундской империи коммеркий объединял древнюю рыночную пошлину (форос), таможенный сбор и налог с продажи товаров, который традиционно платился в равных размерах продавцом и покупателем[1199]. В Византии обычный размер коммеркия для купцов, не имевших специальных привилегий, составлял 10% от стоимости товара. Такой же налог до середины XIV в. платили и греческие подданные. В 1082 г, право на беспошлинную торговлю было предоставлено. венецианцам[1200]. Генуэзцы с 1155 г. должны были платить 4% коммеркия (но лишь в Константинополе, а в других городах они платили, как прочие «латиняне»). В 1192 г. они добились установления для них 4% коммеркия на всей территории Византии, а по Нимфейскому договору 1261 г., как и венецианцы, стали пользоваться правом беспошлинной торговли. Льготные коммеркии имели также купцы Арагона и Каталонии (3% с 1290 г., 2% с 1320 г.), пизанцы (4% при ввозе и 10% при вывозе товаров с 1111 г., 4% с 1192 г.). К середине XIV в. в Византии устанавливаются 4 уровня коммеркиев: нулевой (для генуэзцев и венецианцев), привилегированный 2% при ввозе и вывозе товаров (для пизанцев, флорентийцев, провансальцев, анконцев, сицилийцев), привилегированный 4% (для купцов Нарбонны) и непривилегированный — 10%[1201]. С 1349 г. 2% платили и греческие подданные императора[1202], а с 1451 г. — и купцы-дубровчане[1203]. Помимо этого, взимались различные небольшие налоги: scalaticum — за право пристани и использования складов, telenium — за право пользования местом на рынке и др., от которых венецианцы и генуэзцы, кроме тех, кто вел розничную торговлю, были освобождены[1204].

В Кларенце (Морейское княжество) в первой половине XIV в. налог на ввоз товаров составлял 3% дли иностранцев и 2% для жителей города. Вывозные пошлины были соответственно 1,25 и 1% плюс 1% баналитет за взвешивание товаров[1205]. Сельджуки в 1220 г. предоставляли венецианцам привилегированный коммерций 2% ad valorem (ранее — 10–20%). При этом венецианцы могли беспошлинно вывозить из их владений зерно, драгоценные металлы и камни[1206]. На Кипре в начале XIV в. генуэзцы, венецианцы и жители Фамагусты были свободны от коммерция. Пизанцы, анконцы, провансальцы, нарбонцы, каталанцы платили 2%, флорентийцы— сначала 4, затем — 2%. Кроме того, товары, переносимые с одного судна на другое в порту Фамагусты для импорта облагались 1%-м налогом. Небольшая дополнительная сумма уплачивалась также за охрану навигации[1207]. В Киликийской Армении венецианцы и генуэзцы были также свободны от налогов[1208]. В Эгейском эмирате Ментеше коммеркии держались на уровне 2% при ввозе и вывозе товаров, но иногда эта сумма немного увеличивалась за счет экстраординарных налогов[1209]. В эмирате Айдын до 1337 г. взимался 4%-й коммеркий на экспортируемые товары, кроме воска, за который платили 2%. Импорт налогом не облагался. Но в 1337 г. экспортные налоги были повышены до 4–6%, а в 1353 г. стали взимать единый 2%-й коммеркий на ввоз и вывоз всех товаров, кроме зерна, бобовых, скота и рабов, за которые надо было платить 4%[1210]. В болгарских землях по грамоте царя Ивана Александра венецианцы платили 3%-й коммеркий плюс портовый налог — 2 перпера за большой и 1 — за малый корабль[1211]. По договору добруджанского деспота Иванко с генуэзцами (1387) генуэзцы платили 1% при ввозе и вывозе всех товаров, кроме драгоценных камней и металлов, а также судов[1212]. Во владениях Золотой Орды с товаров, импортируемых венецианцами, взимался налог 3%. После кризиса 1343 г. он был повышен до 5%[1213]. В Османской империи привилегией считался 2%-й коммеркий, который в 1442 г. был дан, например, купцам Дубровника[1214], а в 1454 г. — венецианцам при условии уплаты и в том, и в другом случае ежегодной дани в казну султана[1215]. Такой же налог платили после 1461 г. немусульманские подданные султана на Понте, тогда как мусульмане облагались 1%-м коммеркием, а иностранцы — 4%-м. Транзит в османских землях пошлиной не облагался[1216].

Приведенные данные показывают, что в практике торговли Восточного Средиземноморья существовало значительное разнообразие форм и масштабов обложения товаров пошлинами. Нельзя вместе с тем не отметить, что эволюция налогообложения развивалась в направлении нивелирования коммеркиев на уровне, близком к 2–4%, что, по нашему мнению, отражает процесс усиления экономической интегрированности региона в рамках общей системы товарообмена, в немалой степени обеспечивавшейся торгово-предпринимательской деятельностью итальянских морских республик.

В Трапезундской империи коммеркии, взимаемые с венецианского и генуэзского купечества, уравнивались. Генуэзцы и венецианцы имели максимальные налоговые льготы, но тем не менее им не была предоставлена фискальная свобода, как в Византии. По основному типу обложения коммеркии изменялись в сторону снижения: на ввозимые с моря товары с 3 (конец XIII в. — 1367 г.) до 1,25% (с 1376 г.), на ввозимые с суши — с 1 (1319–1376 гг.) до 0,5% (с 1376 г.)[1217]. В XV в. коммеркии уже не менялись, и действовала система, сложившаяся в результате договоров Великих Комнинов с Венецией и Генуей в предшествующее столетие. Это подтверждается данными Книги счетов Дж. Бадоэра (см. табл. X–XI). За ввоз драгоценных металлов, как и предусматривалось хрисовулами, коммеркии не взимались. При ввозе всех других товаров компаньоны Бадоэра в Трапезунде платили 1,25% от стоимости товара. Такой налог предусматривался, когда товары продавались венецианцами невенецианцам (если сделка совершалась внутри фактории, она не облагалась налогом). Следовательно, можно предполагать, что основными контрагентами доверенных лиц Бадоэра в Трапезунде были местные греческие купцы. И действительно, ткани в Трапезунде у Бадоэра закупил грек, кир Коста, как прямо указано в Книге счетов[1218]. При покупке товаров в Трапезунде коммеркий составлял 0,75% в соответствии с нормами хрисовулов. По хрисовулам 1376 и 1391 гг. при продаже товаров, подлежащих взвешиванию, взимался коммеркий не 1,25, а 2%. Эта норма, однако, уже не соблюдалась, и во всех случаях налог составлял при ввозе 1,25%. Возможно, 1%-я обязательная миссетерия, о которой хрисовулы не упоминают, с лихвой возмещала казне потери, тем более что она распространялась и на те товары (например, сукно), которые не взвешивались. При продаже зерна в Трапезунде взимали (при отсутствии миссетерии) небольшой «весовой» налог (dreto del psomiario e di mega digiti), наименование которого происходит от названий трапезундских весовых единиц. Этот сбор составлял от 0,13 до 0,4% стоимости товара. Особый случай составляла продажа товаров венецианцами, видимо, в генуэзской фактории (табл. X, № 25–31), на что указывает уплата 1% коммеркия в пользу генуэзцев. В этом случае мы сталкиваемся с более высоким налогом — псомиарием в 1,4% в совокупности с сансерией в 0,75%, видимо, также в пользу генуэзской фактории, так как коммеркий императору составлял 1,25%.

Соответствие реального коммеркия стоимости товаров в Трапезунде показывает табл. XI. При взимании коммеркия исходили либо из выручки, либо из оценки товара, произведенной сансером, особенно когда реализация откладывалась на более поздний срок. В большинстве случаев (7 из 9) наблюдается точное соответствие налога норме обложения с незначительными округлениями в пользу купца. В двух случаях сборщик налога исходил не из суммы выручки, а из оценки сансера. К подобной же оценке прибегали и в Симиссо (табл. X, № 3–7) при реализации большой группы товаров.

¹ Все расчеты сделаны в перперах. Аспры переведены в перперы по рыночному курсу, указанному Бадоэром. Расходы исчислены также и в процентах: транспортные и накладные — к сумме выручки, как это производилось в реальной практике; суммарные же расходы исчислены в процентах к исходной сумме (стоимости товара в пункте А), для определения доли расхода в формировании прибыли. Указание «комис. агент» делается в случае, когда Бадоэр давал кому-либо торговое поручение от своего лица, уплачивая ему «провизнон»; указание «комис. поручение» делается в том случае, когда сам Бадоэр был комиссионным агентом другого лица и «провизион» составлял его прибыль.

² В номере 34 указаны 2 сансерии: первая — 3,5 перпера — вносилась трапезундскому сансеру, вторая — 4 перпера — венецианскому. Норма обложения была по 0,5%.

¹ Оценка товара произведена из расчета 9 тыс. аспров.

² Оценка товара произведена из расчета 20 тыс. аспров.

Помимо собственно коммеркиев в городах Южного Черноморья взимался налог на торговые сделки, заключенные при посредничестве маклеров, — misseti или sanseri — миссетерия или сансерия. Миссетерия — один из древнейших налогов на товары, обычно взимавшийся с продавца и покупателя в равных размерах. В Венеции в XIII в. она взималась с каждой торговой сделки на движимость, а в 1338 г. была распространена и на недвижимое имущество. 30% взимаемой суммы шло чиновнику-сансеру, а 70% — государству[1219]. В Венеции миссетерия была обязательным налогом как для венецианцев, так и для иностранцев при заключении торгового контракта. Получившие ограниченные права венецианского гражданства (так называемые «натурализованные» венецианцы) должны были платить миссетерию, если хотели пользоваться своими привилегиями. До 1312 г. миссетерия устанавливалась в размере 0,25% стоимости товара, а затем была увеличена вдвое. Срок ее уплаты предусматривался в 15 дней после сделки. При необходимости покрывать экстраординарные расходы государство увеличивало миссетерию и до 0,75%. Но с камбиев миссетерия всегда взималась в минимальных размерах — 0,25%. В венецианских факториях взимание миссетерии несколько отличалось. Мы знаем о ней по Капитулярию весовщиков венецианского баюлата в Константинополе (1361–1453)[1220]. Сансеры регистрировались в специальных журналах (quaterni) курии баюлата, вносили залог 100 перперов и давали присягу точно исполнять свои обязанности[1221]. С 1369 по 1412 г. сансерам было запрещено самим заниматься торговлей[1222]. Так как в условиях упадка торговой активности доходы сансеров резко уменьшались, в 1412 г. сансерам, имевшим лавки или занимавшимся какой-либо ремесленной деятельностью или розничной торговлей, было разрешено покупать товар оптом и затем продавать его в розницу, с категорическим запретом заниматься оптовой торговлей[1223]. Запреты имели целью охранять интересы венецианского купечества и не позволять, чтобы сансеры обращали сделки между купцами в свою пользу. По обычаю, сансерия в Константинополе составляла 0,5% от стоимости товара с каждой из сторон[1224]. Это соответствовало тому же уровню, что и в Венеции. При заключении сделки сансеры должны были по очереди опросить заинтересованные стороны, узнать условия и выступить в качестве посредников. Если в течение 24 часов стороны не приходили к согласию, сделка считалась несостоявшейся[1225]. Все сделки сансеры должны были фиксировать в своих регистрационных журналах, а затем для проверки сторонами в случае иска — в тетрадях канцелярии баюлата. Это было особенно важно при проверке действий доверенных лиц и комиссионных агентов[1226]. Если сансер не успевал делать записи, он должен был заказать писцу канцелярии баюлата оформить записи в тетрадях канцелярии, уплатив за это от 1 до 6 каратов в зависимости от величины контракта[1227]. Сделки на сумму менее 10 перперов фиксировались только по желанию купца или покупателя. Сложившаяся в Константинополе практика, когда сансерами в сделках с венецианцами выступали и греки, и генуэзцы[1228], как мы полагаем, была распространена и в других венецианских факториях, включая Трапезунд.

В Генуе сансерия была известна как gabella censarie. Она взималась с любой торговой сделки, совершаемой как при помощи сансера, так и без него (в обязательном порядке, если она превышала 400 лир). В первом случае сансер получал 40% суммы налога, во втором — весь налог поступал в казну. Габелла не взималась, когда существовал другой налог на продажу товаров, перекрывавший ее[1229].

В Трапезунде право венецианцев иметь сансеров было оговорено хрисовулами[1230]. И впоследствии венецианцы всегда настаивали на необходимости иметь собственных сансеров[1231]. По договору с ильханом Абу Саидом право иметь своих сансеров было дано венецианцам и в Тавризе[1232]. Сансеры были, таким образом, как в составе оффициалов итальянских факторий, так и в составе местных фискальных ведомств. Трапезундский фиск взыскивал миссетерию иногда в том случае, когда товары не подлежали подобному обложению как средство повышения коммеркиев (где миссетерия не была включена в число пожалований). Резкое повышение налога произошло в 1333–1335 гг., а возможно еще с 1330 г.[1233] Поводом к введению миссетерии была невыдача конвоем венецианских галей традиционного дара императору[1234].

По Книге счетов Бадоэра, в 1436–1438 гг. миссетерия в пользу императорской казны в Трапезунде составляла 1% при ввозе и вывозе товаров, а в пользу венецианской фактории — 0,5% (см. табл. X). Помимо миссетерии купцы, когда имел место куртаж, вносили еще 0,5% стоимости товара в пользу сансера, производившего оценку товара и осуществлявшего посредничество (табл. X, № 1, 2, 10, 33, 34). В некоторых случаях (№ 14, 19) сансер получал эти 0,5% как плату за взвешивание. Но основной налог за взвешивание товаров, взимаемый в Трапезунде, был компонентом коммеркиев.

Помимо весовщика, назначаемого императором, у венецианцев был и свой весовщик, в штате фактории. Право иметь его было обусловлено договорами Венеции с Трапезундской империей, и венецианцы настойчиво отстаивали его[1235], заботясь также о соблюдении наиболее выгодных для них мер и весовых стандартов, на основании которых исчислялись ставки налога[1236]. Так как при сделках внутри фактории коммеркием в пользу императорского фиска облагались лишь товары, подлежащие взвешиванию, при экстерриториальности у фактории этот коммеркий взимал венецианский весовщик, а затем передавал сумму трапезундскому фиску. Первоначально весовщик входил в штат венецианского байло в Трапезунде и утверждался в Венеции[1237], но затем им являлись частные лица, получавшие небольшие отчисления в их пользу от купцов при взвешивании и измерении товаров[1238]. По Книге счетов Бадоэра, за взвешивание и освидетельствование шелка-сырца было уплачено 25 аспров (0,36% стоимости[1239]). В 1437 г. «per tariaticho e pexo» кермеса купец заплатил 75 аспров, чуть более 0,5% стоимости[1240].

Коммеркии, хотя и умеренные, составляли одну из важнейших статей расхода итальянского купечества. Их величина в Синопе и Кастамоне нам неизвестна. В Персии первоначально взимался 10%-й коммеркий с любой сделки, а затем ильханы Газан (1295–1304) и Олджейту (1304–1316) снизили его до 5%[1241]. Этот основной сбор называли тамга. В начале XIV в., по Пеголотти, он был чуть менее 5% при продаже товаров на вес[1242], 3,66% — при продаже тканей, меха, олова и не менее 0,5% — за куртаж-сансерию. Серебро и жемчуг были свободны от обложения[1243]. По договору с венецианцами 1320 г. тамга взыскивалась с них в прежних размерах, но запрещалось принуждать венецианцев в Тавризе к продаже их товаров; не взимали с них и специальные налоги на охрану путешественников (pedazo, tamtaulazo). Как и в Трапезунде, при сделке между латинянами налоги не платились[1244]. Установившийся уровень коммеркиев, видимо, удовлетворял венецианцев. Марино Санудо Старший назвал их «умеренными»[1245], хотя в ряде случаев они были выше трапезундских. После перерыва в торговле в 40–60-е годы XIV в. хан Увайс около 1370 г. обещал венецианцам снизить коммеркии, которые они платили при Абу Саиде. На это его толкала перспектива получения больших выгод от венецианской коммерции. Возможно, не так уже далек от истины был склонный к преувеличениям Дж. Мандевиль, когда утверждал, что благодаря торговым пошлинам с купцов «персидский император» получал больше доходов, чем богатейшие из христианских королей того времени[1246]. Разумеется, речь об этом могла идти только до распада державы ильханов и до торгового кризиса.

Венецианские товары из Персии и Трапезунда проходили через Константинополь. Налоги, взимаемые в нем венецианскими властями со своих граждан, еще детально не изучены[1247]. Мы ограничимся некоторыми наиболее общими данными. В начале XIV в. венецианская администрация взыскивала в свою пользу небольшой торговый налог в каратах от количества товаров. Капитулярий палаты весов (1327) предусматривал: 1) за товары, продаваемые на милиарий гроссо, уплачивать 6 каратов за милиарий; 2) за специи — 2 карата за центинарий (100 либр); 3) за шелк — 1 карат за 10 либр, за шелковые ткани — 2 карата за 100 модиев; 4) за сукно — 1 карат за 100 пикки[1248]. В целом этот налог составлял доли процента от стоимости. Постепенно, однако, этот налог, в разной мере уплачивавшийся с разных товаров, был заменен единообразным 1%-м налогом со стоимости товаров. Он взыскивался в Константинополе, если товары продавались там, или в Тане и Трапезунде. Венецианский Сенат и константинопольский баюлат предусматривали специальные меры, чтобы, с одной стороны, не взимать 1%-й налог дважды, а с другой — пресечь уклонения от его уплаты под предлогом транзита товаров. Товары, предназначаемые для отправки в Трапезунд, могли находиться в Константинополе без уплаты налога не более месяца[1249]. Помимо этого налога венецианская администрация взыскивала и другие мелкие сборы: на стоянку судов (arboragium), на взвешивание товаров, на продажу вина в розницу и т. д.[1250]

О венецианских налогах в Трапезунде мы знаем почти с момента образования там фактории. В 1320 г. основной налог составлял 0,5% от стоимости товаров. Эти деньги шли на покрытие расходов послов, отправляемых из Трапезунда в Тавриз, на оклад байло и расходы фактории, включая обеспечение безопасности караванного сообщения с Персией[1251]. Кроме того, в Трапезунде собирался небольшой дополнительный налог (0,25%) на строительство венецианского караван-сарая, наем домов и складов[1252]. Небольшие временные пошлины взимались на оплату низших должностных лиц фактории. Так, например, до 1331 г. взимался налог 1 аспр с кантара ввозимых и вывозимых товаров для оплаты весовщиков. В 1331 г. Сенат отменил его, так как эта функция перешла в руки частных лиц[1253]. Возможно, об этом же налоге речь идет у Пеголотти, отметившего что при ввозе и вывозе товаров в венецианской фактории в Трапезунде взималось по 1 аспру с тюка товаров[1254]. В 1332 г. проект установить такой же налог в пользу переводчика из Тавриза был отвергнут[1255]. В 1331 г. на оплату переводчика и писаря — судебного исполнителя — был введен налог 5 сольди пикколи со 100 лир сумм торговых сделок. В 1332 г. он был снижен до 3 сольди, но его стали собирать не только со сделок, но и со всего привозимого в Трапезунд имущества. Налог был временным. Он устанавливался на 2 года и более по решению Сената[1256]. Постоянными же были два налога, в совокупности составлявшие 0,75% от стоимости товаров. Этот умеренный уровень позволял удовлетворять потребности фактории в период расцвета торговли. Иначе обстояло дело с середины XIV в. С упадком торговой активности средств на поддержание фактории, даже при сокращении ее численности, не хватало. В 1366 г. совокупность венецианских налогов в Тане и Трапезунде составляла 1,5%[1257]. В 1367 г. налог на строительство крепости и погашение посольских расходов возрос до 1%[1258]. В таких же размерах он собирался и в начале 80-х годов. Его взимали в Константинополе, когда прямых связей с Трапезундом не было[1259], или со всей совокупности товаров, предназначенных для реализации в Константинополе, Тане и Трапезунде, без дифференциации места[1260].

Помимо этого основного налога Сенат вводил и небольшие дополнительные сборы на конкретные нужды, в размере от 0,25 до 0,5%. Например, в 1395/96 г., когда в Трапезунд направлялось посольство с целью заключения торгового договора и восстановления экономической жизни фактории, дополнительный налог составил 0,25%[1261]. В 1400–1403 гг. ставка его была повышена до 0,5%. Налог расходовался на оплату баллистариев (арбалетчиков), байло, переводчика и герольда, — а также на ремонт и строительство крепости[1262].

В первой половине XV в. Венеция перешла вновь к практике взимания стабильного и постоянного налога: в Трапезунде: 1% от стоимости всех ввозимых туда товаров и 0,5% — от экспортируемых оттуда[1263]. 1% взимался и со всех наличных денег[1264].

Таким образом, венецианские торговые налоги в Трапезунде были несколько повышены в годы торгового кризиса (до 1,25–1,5%) и стабилизировались затем (видимо, после 1409 г.) на уровне 1% при ввозе и 0,5% при вывозе товаров. Несмотря на умеренность венецианских налогов, включая и экстраординарные[1265], Сенату нередко приходилось принимать меры против граждан, уклонявшихся от их уплаты, производить дознания и проверки[1266], штрафовать виновных двойной суммой налога[1267] или ¼ задолженности[1268].

При исчислении коммеркиев венецианская (как и генуэзская) администрация исходила из принципа паритета в отношениях между собственными и греческими купцами. Византийские подданные в венецианских владениях были свободны от коммеркиев, как и венецианцы — в византийских[1269]. Трапезундцы платили императору налог в установленных для них размерах, а в Тане облагались таким же коммеркием, как венецианцы в Трапезунде. Нормы обложения повышались лишь в годы конфликтов[1270]. Таким образом, на основании материалов о коммеркиях нельзя сделать вывод о намеренной супертаксации византийских и трапезундских купцов и использовании рычага налогообложения для вытеснения или подавления их предпринимательской деятельности.

Возвращаясь к рассмотрению венецианских налогов, отметим, что последний этап торговых связей — сама Венеция — был местом, где величина коммеркиев превышала налоги, существовавшие в портах Причерноморья. Венецианские таможенные тарифы сильно варьировались. Не рассматривая этих конъюнктурных колебаний[1271], обратимся лишь к типичным видам налогообложения в Венеции в XIV–XV вв. для суммарной оценки значения всей совокупности коммеркиев в формировании торговой прибыли.

Венецианские торговые налоги делились на ввозные и вывозные (таможенные) и налоги с оборота и потребления[1272]. Так как нас интересуют товары, привозимые с Леванта, то наиболее существенна для нас первая категория налогов. Венецианский таможенный тариф 1265 г. предусматривал для экспортируемых из Венеции товаров налог от 0,5 до 2,5% в зависимости от категории[1273]. В 1261 — 80-е годы таможенная оффиция Тернария взыскивала с привозимых с Леванта товаров 1% стоимости. В 80-е годы XIII в. этот налог дифференцируется и на первый план выдвигается обложение караванов венецианских судов. Привозимые ими товары облагаются высокими пошлинами: за хлопок и квасцы — 6% веса. В конце XIII в. был введен 5%-й налог от стоимости товаров, привозимых навами («круглыми». судами). В 1303 г. он был разделен на две категории: товары «соттили» облагались 5%-м налогом, а «гроссе» — 1%-м. Реформа 1303 г. имела главной целью поддержать навигацию вооруженных галей «линии» и закрепить за ними монополию на транспортировку грузов типа «соттиле»[1274]. В 1329 г. последовал полный запрет перевозки этой категории товаров на невооруженных судах[1275]. Помимо основных взимались также небольшие «корабельные» налоги[1276].

В первой половине XIV в. таможенные пошлины в Венеции исчислялись в основном от общего количества (ad quantitatem) товара[1277]. Сенат периодически — на определенный срок — повышал их. Но, сталкиваясь с нехваткой средств, он все чаще обращался к практике экстраординарного обложения. Первоначально временная пошлина на торговлю с портами Черноморья ради покрытия расходов строящейся фактории в Тане[1278] устанавливается затем, в годы войны с Генуей, как экстраординарный 3%-й сбор при ввозе и 2%-й при вывозе товаров по указанному маршруту[1279]. Именно этот налог стал постоянным и основным для товаров, привозимых на галеях «линии»[1280]. На ввоз квасцов в 1424 г. был установлен единый налог — 10 гроссов за милиарий квасцов di sorta и 15 — квасцов di rocca[1281].

Таким образом, с конца XIV в. типичным стало обложение товаров в Венеции 2–3% от стоимости плюс небольшие ординарные таможенные сборы.

Генуэзские налоги делились на прямые (avaria) и косвенные (gabella). Первые имели характер личного обложения (в зависимости от статуса и имущественного положения лица) и собирались государственными чиновниками. Вторыми облагались имущество и товары, их размеры менялись, они сдавались в откуп подрядчикам (эмпторам). Кроме того, существовал специальный налог на оклады генуэзских оффициалов (сталии)[1282]. Мы обращаемся к анализу косвенных торговых налогов.

Основным налогом на экспортно-импортную торговлю в Генуе были так называемые «денарии моря». С 1274 г. этот налог был постоянным и приносил большие доходы: 3 тыс. лир в 1274 г., 7453 лиры в 1361 г.[1283] В XIII–XV вв. ставки налога колебались от 0,4 до 2,5%[1284]. Этому налогу подлежали и товары, привезенные из Южного Черноморья, а также драгоценные металлы и монета. Нередко к денариям моря добавляли сталии от 0,5 до 1% от стоимости товара для покрытия острого бюджетного дефицита коммуны, так что к концу XIV в. налог превышал 5%[1285]. Коммеркием в Генуе облагались и транзитные товары. Налог на них был поднят с 4 до 8% от стоимости, если левантийские товары доставлялись на генуэзских судах в европейские порты, минуя Геную. В XV в. в этом случае взыскивали еще большую (10%) пошлину[1286]. Таким путем генуэзские власти стремились сосредоточить левантийскую торговлю в самой метрополии. С товаров, продаваемых в Генуе, взыскивались и другие налоги. Riva grossa, например, была налогом на движимость. Она взималась в размере 7,5 денария с лиры стоимости товара[1287]. Со сделок, как и повсюду, платилась сансерия. Существовали и другие, более мелкие габеллы[1288]. Общей тенденцией был непрерывный рост налогов как в самой Генуе, так и в ее факториях[1289]. К началу XV в. караты моря колебались в Генуе в пределах от 4 до 10% (в среднем 8%)» а в отдельных случаях достигали и 12% от стоимости товара[1290]. Купцам предоставлялось право не сразу платить налог, а получать рассрочку на 6–12 месяцев, если сумма превышала 50 лир. Но если купец платил все сразу, он пользовался 5%-й скидкой. Узкий круг лиц (архиепископ Генуи, высшие оффициалы, судьи и врачи, отцы 12 детей и специально удостоенные привилегий семьи) был освобожден от уплаты части габелл[1291]. В Генуе существовала также специальная габелла — drictus, которой облагались товары из какого-либо определенного места, например Хиоса, Фамагусты, Симиссо, Трапезунда. Такой налог действовал определенное, иногда продолжительное время[1292]. Дриктус взимался как в Генуе, так и в факториях на покрытие новых экстраординарных расходов[1293].

Налоги в факториях вводились центральными оффициями Генуи. Но консул фактории с Советом XXIV мог ¾ голосов при тайном голосовании ввести не более чем на месяц экстраординарный налог[1294].

Среди налогов, собираемых в Генуэзской Романии[1295], были такие, которыми непосредственно облагали товары Южного Черноморья. К их числу относились караты Перы. Они взыскивались только с генуэзцев и генуэзских подданных в Пере, с транзитных товаров. До 40-х годов XIV в. налог собирался в размере 15 каратов, или 0,6% со стоимости всех товаров, доставляемых в Перу из Генуи или черноморских областей, кроме «земель империи Узбека» (Северного Причерноморья, Орды). В этой последней, заповедной для генуэзцев зоне ставка налога была ниже — 0,4%[1296]. В 1334 г. налог составлял уже 17 каратов (вместо 15) и принес Генуе 12 800 лир[1297]. Реформа 1342/43 г. увеличила караты Перы. Помимо унифицированного налога в 12 каратов (0,5%) со всех направлений торговли, налог распространялся и на корабли, кроме судов коммуны. Им не облагалось имущество, стоившее менее 25 перперов. С драгоценных металлов и камней взималась ⅓ налога[1298]. Налогообложению подлежали товары из византийских владений, вывозимые в Геную и черноморские области. Впоследствии генуэзцы стали уклоняться от уплаты этого налога, ссылаясь на то, что соответствующие территории не принадлежат более Византии. Тогда 10/1 1380 г. дож и Совет старейшин Генуи приняли специальное постановление: считать византийские территории в границах 1343 г. при взимании налога, дабы казна не терпела убытка[1299]. В 1342/43 г. вводилось еще два налога — в 20 и 8 каратов (с изъятием от обложения торговли Перы с Северным Причерноморьем)[1300]. Из собираемых 28 каратов 4,2 шли в пользу администрации Перы, а 23,8 — в Геную, на погашение государственного долга. После 1369 г. на аукционе в Генуе откупщикам продавалось право взимания уже 24 каратов Перы без различия зон торговли[1301]. В конце XIV в., помимо 24 каратов в пользу откупщиков, 9 каратов взимали в пользу фактории Перы, т. е. весь налог составлял уже 33 карата[1302] Кроме каратов Перы, как убедительно доказал М. Балар, существовал и коммеркий Перы в 1% стоимости, уплачивавшийся местным негенуэзским населением в пользу фактории[1303].

Итак, товары Южного Черноморья, проходившие через таможни Перы, в середине XIV в. облагались налогом не ниже 1% стоимости их. Но, помимо Перы, они могли направляться и в Северное Причерноморье, особенно Каффу, где в начале XIV в. торговые налоги были умеренными. Оффиция Газарии в 1316 г. предусматривала лишь небольшое обложение торговых судов, от 0,5 до 2 перперов с лигнии (в зависимости от водоизмещения) и 2 перпера — с вооруженной галеи. Кроме того, купцы платили следующую пошлину: если их имущество оценивалось от 100 до 500 перперов — 0,5 перпера, если от 500 до 1000 перперов — перпер, если свыше 1000 — 1,5 перпера[1304]. Налоги эти платились только раз в году. Ранее 1344 г. эти номинальные налоги были увеличены до 0,5%, а в 1351 г. — до 1%, с оговоркой, что это делалось лишь на срок войны с венецианцами[1305]. Но, кроме прямого налога на импорт и экспорт Каффы, был установлен и особо ощутимый для Южного Причерноморья налог на вино — 10 аспров за ботте. Налог на вино из «Турции» и Севастополя должен был дать казне около 200 соммов в год. Одновременно с ним вводился и ряд других внутренних налогов[1306]. Мнение Дэя, что в 1363 г. после попыток взимать налог в размере 0,5% он был отменен и не взимался в 1363–1398 гг.[1307], нам представляется недостаточно обоснованным: налог закрепился под названием коммеркия Каффы[1308] и в 1386 г., например, взимался в размере 1% с продовольственных товаров, доставленных в Каффу из Ло Вати[1309]. Такой же 1% коммеркий со всех товаров, уплачивался по Уставу 1449 г. в Тане[1310]. Во второй половине XIV–XV вв. расходы и налоги Каффы быстро растут. Вводится introytus pontis et ponderis Caffe, налог на товары, разгруженные и погруженные в каффинском порту (первое упоминание о нем — 1341 г.). По предположению М. Балара, этим высоким, до 5% от стоимости товара, налогом облагались лишь негенуэзцы. Основанием для этого служит незначительность поступлений от налога при высоте таксы[1311]. В конце XIV в. сильно вырос налог на корабли. Он был столь велик, что венецианский Сенат в 1400 г. поставил условием захода венецианских кокк из Таны в Каффу освобождение их от этого налога со стоянки судов и от налога на нереализованные в Каффе товары[1312]. Еще ранее, в 1396 г., Сенат требовал от генуэзцев отменить недавно введенный высокий налог в Каффе, Херсоне и других местах на венецианские суда, экспортировавшие соль[1313]. В 50-е годы XV в., по данным массарий Каффы, платился 1% налог со стоимости корабля при его прибытии в порт и 1% — при отплытии плюс 1% за «вход и выход» (pro exitu et introitu) судна не считая коммеркия за товары. Но и эти высокие налоги ложились на плечи фрахтователей, которые погашали их за счет различных добавочных платежей (salses) в 0,5 и более процентов от стоимости товаров[1314].

Весьма значительными в Каффе были и налоги на вино: при продаже его в розницу они достигали 11,% [1315], «о и вино, привозимое в небольших количествах, например из Севастополя, могло подпасть под такое обложение[1316]. В 1441 г. Урбано ди Нигро, генуэзец, торговавший в Трапезунде, уплатил за право сбора этого налога 173 922 аспра[1317]. Повышение габеллы на вино на 10 аспров за ботте в 1387 г. не было новшеством[1318]. В таком размере налог собирался еще в 1351 г. Зато в 1449 г. генуэзцы в качестве карательной меры против Трапезундской империи планировали довести этот налог до 60 аспров за вегету[1319]. Такие налоги были весьма значительными и обременительными для купцов.

Большие поступления в казну Каффы давал и налог на вывоз рабов — коммеркий св. Антония. Он был первейшим по значению среди торговых налогов[1320], но такса его значительно менялась в зависимости от категории раба и статуса работорговца.

Стандартным коммеркием в Каффе в 30-е годы XV в. был налог 2,5% от стоимости[1321]. При ввозе зерна из Каффы в Самастро, например, в 1458 г. взимали 1,5% ют стоимости (включая 14%-ю надбавку к ранее существующему сбору, так называемую salsa) и 1%-й налог «pro introytu et exitu super dicte navis», т. e. в совокупности 2,5%[1322]. В целом можно констатировать возрастание налогов на торговлю Северного и Южного Причерноморья.

Обратимся теперь к рассмотрению налогов в самих генуэзских факториях Южного Причерноморья. Впервые генуэзский источник конца XIII в. упоминает «case e gabelle di Trebisonda»[1323], но трудно заключить, были ли это генуэзские или же трапезундские коммеркии. Первое определенное упоминание о генуэзских налогах в Трапезунде принадлежит Пеголотти. По его данным, в начале XIV в. консул взимал налог в 1 аспр с тюка при ввозе и вывозе товаров[1324]. В 1332 г. в форме дриктус существовал налог Генуи на торговлю с Трапезундом и Симиссо, переданный в 1332 г. ассоциации кредиторов государства — Compera nova Pacis — в счет погашения долгов, сделанных гибеллинами в годы войны[1325]. К 1351 г. дриктус в размере 10 аспров за тюк товаров, привозимых из Турции, взимался в Симиссо, где уже была многочисленная генуэзская фактория, и в Трапезунде. Консулам было приказано, по случаю войны с Венецией, передавать собранные деньги провведиторам Генуи[1326]. Массарии 1420–1423 гг. упоминают коммеркий, собираемый для «генуэзской коммуны в Трапезунде», из поступлений которого 10 115 каф. аспров ассигновали на выплату окладов консулу и другим оффициалам в городе[1327].

Величина и порядок взимания коммеркия в Трапезунде были установлены Статутом Каффы 1449 г. Налог продавался с аукциона откупщикам. Его ставка была 1,5% при ввозе и 1% при вывозе товаров генуэзцами. Консулу запрещалось прямо или косвенно участвовать в торгах[1328]. Такой же запрет генуэзским законодательством налагался на «ректоров, массариев, синдиков и викариев» коммуны[1329]. Консулу, правда, предоставлялась свобода от уплаты налога[1330]. Из сумм поступлений и от судебных штрафов выплачивалось жалованье консулу и другим оффициалам фактории, причем первый получал оклад 45 соммов (9090 каф. аспров)[1331]. Но, помимо коммеркия, в XV в. вводились и экстраординарные торговые налоги. Об одном из них, сданном на откуп в 1441 г. на 5 лет и 9 месяцев, известно из массарии Каффы. Он был приобретен на аукционе 3 генуэзцами во главе с Урбано ди Нигро за 80 тыс. аспров (ежегодный взнос исчислялся почти в 14 тыс. аспров)[1332]. В том же 1441 г. право взимать дриктус в Симиссо на 2 года и 5 месяцев было продано на аукционе за 15 150 (6269 в год) аспра[1333]. Ставка дриктуса, взимаемого, видимо, по единым нормам обложения, нам неизвестна, но исчисление годовых платежей откупщиков показывает примерное соотношение товарооборота в генуэзских факториях Симиссо и Трапезунда и значительно большую торговую активность во второй из них.

Обычным же коммеркием в Симиссо в 30-е годы XV в. была ввозная пошлина (2% плюс 1% сансерия) и вывозная (1% плюс 0,75% сансерия)[1334]. Размеры генуэзской вывозной пошлины в Симиссо соответствуют норме обложения, установленной в 1449 г. для Трапезунда. Кабеллы Самастро также сдавались на откуп, как правило, на год[1335]. Но когда фактории пришлось платить дань османам, совокупности этих кабелл не хватало и оставшуюся часть вносила массария Каффы[1336].

Генуэзская фактория в Синопе в конце XIV в. переживала кризис в условиях нарастания османской экспансии. В 1390/91 г. консул собрал налоги на сумму 4297 аспров Синопа (149,2 перпера или 11,9 сомма)[1337]. Из этих денег 700 аспров было уплачено священникам, 2140 израсходовано консулом на нужды фактории, а оставшиеся 1457 аспров поделены пополам, по 25 перперов 6 каратов, между консулом Синопа и коммуной Перы. В предыдущие годы доходы, видимо, были большими, так как отчисления в Перу составляли 67 перперов[1338]. В 1402 г. Пера получила 63 перпера 15 каратов[1339]. Собираемые консулом налоги и судебные штрафы не покрывали всех расходов фактории. В ее бюджете основную роль играли дотации, получаемые из Перы, так как один только оклад консула составлял 400 перперов[1340], т. е. превышал все поступления от налогов в 1390/91 г. Роль Синопа как торгового центра была в те годы скромной.

Более полно в массариях Каффы отражены данные о коммеркии в генуэзской фактории Севастополя в первой половине XV в. В 1373 г. этот коммерций исчислялся в 0,5% от стоимости товаров и дал 60 соммов; поступлений в год[1341]. В XV в. ставка коммерция повысилась до 1% от стоимости как ввозимых, так и вывозимых товаров[1342]. Так как аукцион проводился до начала взимания налога, эмпторы, приобретая право на: его сбор, исходили из прогноза доходности и практик» предшествующих лет. Поэтому сумма, устанавливаемая в результате торгов, отражает не реальный товарооборот, а лишь его прогнозируемый минимум. Анализ сумм откупа[1343] показывает, что масштабы товарооборота генуэзской фактории в Севастополе в 10-е — начале 20-х годов XV в. были довольно скромными, но имели тенденцию к росту. Минимальный показатель товарооборота (4200–5000 соммов в 1409/10 и 1420/21 гг.) более чем в 2 раза ниже показателя 1373 г. (12 тыс. соммов) и несравним с товарооборотом венецианской фактории в Трапезунде в 20-е годы XIV в. Значительное повышение сумм откупа и, следовательно, прогнозируемого товарооборота имело место в 1422–1427 гг. (7370 — 11 200 соммов). В 50-е годы XV в. происходило сокращение товарооборота во всех факториях Южного Причерноморья.

В целом же коммеркии были одной из наиболее значительных статей расхода как итальянского, так и местного купечества. Совокупность коммеркиев, уплачиваемых итальянцами как администрации собственных факторий, так и фиску государств Южного Причерноморья, колебалась от 3,5 до 6% и выше, учитывая экстраординарное обложение. К этому добавлялись налоги в месте сбыта или пунктах транзита товаров (в Северном Причерноморье, Пере, Генуе, Венеции и т. д.). В итоге не менее 10% от стоимости товаров расходовалось на уплату налогов при международной и даже во внутричерноморской торговле. Стремление итальянского купечества сократить эти платежи, особенно за счет местного обложения, и было причиной значительного числа инцидентов и конфликтов между морскими республиками и Трапезундской империей, Синопом, ильханами.

Наблюдая общую тенденцию в развитии налогообложения в регионе, можно отметить некоторую унификацию коммеркиев на уровне 2–4% при наличии привилегированной, беспошлинной торговли генуэзцев и венецианцев на территории Византии. Но если местные коммерции в известной степени под нажимом итальянских морских республик и купечества самих причерноморских городов имели тенденцию к снижению, то итальянские коммерции как в факториях, так и в метрополиях повышались, достигнув и даже превзойдя со временем уровень местных налогов. Причиной этого был острый дефицит бюджетов Венеции и особенно Генуи в условиях сначала резкого, а потом постепенного сокращения товарооборота с середины XIV до середины XV в.

К числу торговых расходов относились также потери от ограблений, хищений, порчи имущества купцов, а также от вымогательств чиновников. Эти потери, разумеется, носили эпизодический характер и их трудно оценить в процентах, но нередко они были весьма ощутимыми. Так, например, венецианская комиссия, занимавшаяся выявлением ущерба, нанесенного гражданам республики на византийской территории за 1268–1277 гг., зарегистрировала 339 претензий к Михаилу VIII Палеологу и 257 торговых инцидентов. Иск составил 35 тыс. перперов[1344]. Некоторые из злоупотреблений касались деятельности византийских коммеркиариев в Поптираклии[1345]. Договоры Венеции с Византией предусматривали компенсацию венецианцам в случае ущерба в течение полугода. Если виновник не обнаруживался, деньги должен был платить император[1346]. Такого же рода обязательства давали генуэзцам и венецианцам и трапезундские василевсы[1347], и ильханы. В последнем случае местные власти и жители были обязаны найти виновных в грабежах или уплатить сумму ущерба[1348]. Несмотря на все это, ограбление купцов было обычным делом, а компенсаций приходилось добиваться годами[1349]. Не случайно, что среди генуэзских поручительств в Трапезунд особенно часто встречаются прокуры на получение сумм ущерба. Если возмещения добиться не удавалось, итальянцы обращались к так называемому праву «марки»[1350] и конфисковывали соответствующее количество товаров той стороны, от которой терпели ущерб либо непосредственно в фактории, либо в любом месте, где это было возможно. Так, например, в 1372 г. в Персии были ограблены венецианские купцы. В ответ венецианский байло в Трапезунде наложил секвестр на имущество персидских купцов в Трапезунде. Сенат принял решение разделить это имущество персов между пострадавшими венецианскими гражданами. Но байло, получив обязательство шаха вернуть ограбленное и сообщение о поимке разбойников, отдал купцам Тавриза их товары. Однако тавризскими правителями обещанная компенсация не была сделана вплоть до 1396 г., а возможно и никогда[1351]. Захватившие в 1296 г. Каффу венецианцы произвели секвестр находившегося там имущества трапезундцев на 4 тыс. перперов для компенсации ущерба, нанесенного венецианцам около 1295 г.[1352] Такой обычай был, конечно, чреват военными конфликтами или прекращением торговли. На практике его применяли в случае прямого материального ущерба, а убытки от повышенной таксации, от невыплаты долгов и другие споры предпочитали решать договорным путем; или экономическими и военными Мерами[1353].

Добиваясь компенсации ущерба любого рода, генуэзцы и венецианцы действовали решительно и оперативно, применяя разнообразные средства давления на местные власти. Если им не удавалось добиться выплаты денег, они требовали передачи квоты с собираемых коммеркиев или снижения норм обложения. Но даже если никаким способом возмещение нельзя было получить, долг все равно не погашался и периодически, при всяком удобном случае, иск возобновлялся на протяжении многих десятилетий[1354].

В общей иерархии торговых расходов на первое место следует поставить транспортные расходы. На венецианских вооруженных галеях «линии» за перевоз шелка от Трапезунда (Таны) до Венеции в 1320–1367 гг. платили фрахт 3% от стоимости, в 1367–1388 гг. — 3,25%, в 1388 г. — 2,5%. В начале XV в. эти суммы, возросли примерно вдвое, что, впрочем, несколько умерялось значительной девальвацией за этот период сольди пикколи, в которых измерялся и платился фрахт. Фрахт за драгоценные камни и металлы в XIV–XV вв. взимался в размере 1–1,5% в среднем. За специи платили фрахт в лирах ад гроссос за милиарий. За «тонкие» специи от Трапезунда до Венеции в 1320–1397 гг. фрахт составлял 25–30 лир ад гроссос, в 1420 г. — 31,25 лиры. За «тяжелые» специи в 1320–1412 гг. фрахт колебался от 9,2 до 25 лир ад гроссос за милиарий. За медь от Синопа до Венеции в 1430–1441 гг. платили фрахт 4 дуката за милиарий. Существовали две сменявшие друг друга системы уплаты фрахта за ткани. При более благоприятной для купцов ситуации (период 1320–1331, 1336/37, 1348–1350 гг.) фрахт устанавливался в 12 гроссов за тюк (балла). В 1331/32, 1344, 1358–1374 гг. он был в 3 раза выше: 3 сольди за тюк. В 1409 г. фрахт равнялся 1 сольди 3 гроссам. На невооруженных венецианских судах в XIV–XV вв. фрахт был примерно в 2 раза ниже для всех категорий грузов. На генуэзских частных судах фрахт при перевозке зерна из Крыма в Трапезунд в 1289/90 г. колебался: для пшеницы — от 9 до 23% груза, для пшена — от 12 до 34, для ячменя — от 16 до 20%. В этих же пределах находились суммы фрахта и в XIV–XV вв. Фрахт за провоз соли по тому же маршруту составлял 45–50% груза, или примерно такую же сумму от его стоимости. Фрахт за рыбу в конце XIII в. (Каффа — Трапезунд) взимался в денежных единицах за милиарий. Косвенные данные о стоимости рыбы (осетровых) позволяют определить его как 20–30%. При перевозке тканей из Генуи в Трапезунд, Тану или Каффу Оффиция Газарии (1339) устанавливала фрахт 8 ген. лир за тюк (баллу); за вывоз шелка из портов Черноморья в Геную тогда же фрахт составлял 2 лиры 10 сольди за центенарий. При транспортировке на тех же судах кожи, воска и квасцов фрахт был ниже, соответственно 1 лира, 16 и 8 сольди за кантар. В 1344 г. Оффиция Газарии приравняла при исчислении фрахта 275 балл тканей к 1000 кантаров веса. На невооруженных судах фрахт был, естественно, ниже. Перевоз 1 баллы ткани из Каффы в Трапезунд в конце XIII в. обходился в 38 каф. аспров (около 1,27 ген. лир). Перевозка пассажира без товаров, но с оружием и 1–2 слугами на вооруженных галеях от Генуи до Перы обходилась пассажиру в 15 ген. лир (от Перы до Трапезунда — еще примерно ⅓ этой суммы). Пассажир, не имевший слуг, платил 10 лир. Между тем в 1289 г. лицо, отправлявшееся из Каффы в Трапезунд на невооруженном судне, платило 38 каф. аспров (около 1,27 ген. лир). Путевые расходы тем не менее были значительными, особенно если перевозились послы или купцы со значительным имуществом. Тогда фрахтовались за десятки соммов или сотни перперов небольшие суда или даже галеи[1355].

Итак, итальянское купечество тратило значительную часть прибыли на транспортные расходы и торговые налоги. Меньше средств шло на накладные и экстраординарные расходы. В нашем распоряжении, однако, весьма мало материалов, которые позволяют конкретно рассмотреть все стадии механизма образования прибыли в торговле Южного Причерноморья. Наиболее полный материал для этого дает торговая книга счетов: Джакомо Бадоэра, но и по ней уровень прибыли можно выделить лишь для 9–10% сделок[1356]. Книга Бадоэра изучалась Μ. М. Шитиковым и другими исследователями[1357]. Наша цель в обращении к этому источнику несколько иная — она заключается в более полном изучении одного конкретного направления венецианской торговли. Для удобства анализа итоги рассмотрения счетов Бадоэра сведены в табл. X, где показана совокупность торговых доходов и расходов по каждому типу операций, а также, где позволяли данные, вычислена прибыль. Заметим в этой связи, что сами итальянские купцы норму прибыли не вычисляли[1358].

Разница цен между Константинополем и Трапезундом, по Бадоэру, составляла: на английское сукно — (+) 4,3% (плюсом обозначена разница в пользу цен в Трапезунде, минусом — в Константинополе, т. е. убыток), на кипрский сахар — (-) 2% в 1436 г. и (+) 4% в 1437 г.; на пшеницу — (+) 50,6%, пшено — (+) 203,5% (всего по зерну — (+) 156%)[1359]; на шерсть — (+) 39,7%[1360]. Между Константинополем и Симиссо разница цен была: на изюм — (+) 79,1%, мыло — (+) 6,9%, соленую скумбрию — (-) 6% (при этом часть товара была реализована с опозданием, что делало убыток еще значительнее), английское сукно — (-) 16,3%7 бумазею — (-) 11%. Между Симиссо и Трапезундом: на кордованы — (+) 5,5%, кожи — (+) 13,6%, холстину — (+) 11,3%, пшеницу — (+) 9,5%, бокасины — (+) 11,2%. Между Венецией и Трапезундом разница цен на шелк-сырец составила около 37,7%, а на кошениль — (+) 78,2%[1361].

Различие цен между Симиссо и Трапезундом не было значительным и колебалось от 5,5 до 13,6%. Между Константинополем и Трапезундом оно выше — от 2 до 56%, между Константинополем и Симиссо — от 6,9 до 79,1%. Наименьшие колебания цен — в торговле сукнам, отчасти убыточной для Бадоэра, наибольшие — в торговле зерном.

В целом Бадоэр отправил из Константинополя в Трапезунд товаров и денег на 3046,3 перпера (в том числе на 837,75 перпера отправил серебро на оплату товаров его партнеров), а получил оттуда товаров на 2535,5 перпера. В Симиссо из Константинополя было направлено товаров и денег на 515,6 перпера, из Симиссо в Трапезунд — на 431,2 перпера. Товаров из Симиссо было получено лишь на 23,4 перпера, т. е. большинство закупок в Симиссо было рассчитано на реализацию в Трапезунде. Воск из Трапезунда, Симиссо и Севастополя приобретался Бадоэром непосредственно в Константинополе. Сумма этих закупок составила 613,75 перпера. Таким образом, общий товарооборот Бадоэра с Южным Причерноморьем за 3 года составил 7165,75 перпера (включая и операции для контрагентов). Это сравнительно небольшая доля (1,6%) от всего объема операций купца (весь товарооборот его за этот период составил 440 850,2 перпера[1362]. Надо еще, однако, учесть, что ряд товаров, получаемых из Южного Причерноморья, закупался Бадоэром в Константинополе без обозначения происхождения. Кроме того, Бадоэр был купцом, имевшим постоянное местопребывание в византийской столице и сравнительно небольшое число его контрагентов (4 из 800) посещало порты Южного Причерноморья или находилось там[1363].

Значение транспортных расходов Бадоэра представлено в табл. XII. Из нее видно, что их доля была велика при транспортировке «тяжелых» грузов (зерно, изюм) и незначительна при транспортировке сукна, красителей, мыла. Поэтому разница цен на зерно сильно нивелировалась транспортными расходами, в то время как экспорт сукна осуществлялся при сравнительно низких затратах на фрахт.

Совокупность коммеркиев, по книге Бадоэра, колебалась в портах Южного Причерноморья от 1 до 3,75%.

¹ Дж. Бадоэр (р. 50) указывает лишь совокупную величину транспортных расходов и коммеркиев: 13,4 перпера. Нам известно, что в Трапезунде коммеркии за непроданные товары не платились, но так. как товар пытались реализовать, то, вероятно, за него была уплачена 1%-я миссетерия в пользу фиска (9,1 перпера). Тогда вероятная сумма фрахта — 4,3 перпера (двойной фрахт за доставку в Трапезунд из Константинополя и обратно).

За товары, оцененные в 6452,85 перпера Бадоэр уплатил 162,4 перпера, или в среднем 2,5% налога. Такие коммеркии были умеренными, но они значительно выше тех, что Бадоэр платил в Константинополе (0,85%[1364]). Расходы на разгрузку и погрузку значительны лишь при реализации зерна (1,5% от стоимости: табл. X, № 12–13). В других случаях они не достигали и 1%. Весьма умеренной была плата за взвешивание, когда она не составляла баналитетной привилегии (не входила в состав торгового налога), а также за аренду помещений и тару (доли процента).

Значительнее был комиссионный процент («провизьон») — от 1 до 3%. В целом же доля расходов Бадоэра от начальной стоимости товаров колебалась от 2,1 (см. табл. X № 11) до 58,6% (см. табл. X № 13). Наименьшими были расходы при продаже монеты, наибольшими при перевозке зерна. В среднем совокупность расходов во внутричерноморской торговле у Бадоэра колебалась от 4,7 до 11,3% от стоимости товара. Таким образом, устойчивая прибыль на товары, исключая зерно, могла быть получена купцом при разнице цен более чем 12%, а на зерно — более чем 40–60%. Естественно, при торговле между Южным Причерноморьем и Италией и разница цен, и уровень расходов были большими.

Минимум прибыли Бадоэра от торговли с Южным Причерноморьем (там, где можно вычислить) составил 297,9 перпера. В основном это торговые прибыли, и лишь 34,55 перпера из них составили комиссионные. Норма прибыли по всей совокупности сделок — 9,5%[1365], но она значительно возрастает при продаже черноморских товаров в Венеции. Колебания прибыли во внутричерноморской торговле от (-) 3% до — + 44,8%. Ее максимум приходится на торговлю зерном.

Таким образом, основным фактором, позволяющим извлекать прибыль была разница в уровне цен и как минусовые показатели — транспортные и накладные расходы (особенно налоги и плата комиссионным агентам). Это обстоятельство и предопределило борьбу итальянского купечества, с одной стороны, за более дешевый фрахт, с другой — за отмену или сокращение коммеркиев.

Трудно судить, насколько типичны доходы Бадоэра. По иным источникам, в начале XV в. процент прибыли в торговле между Синопом и Перой исчислялся в 26,75%[1366], находясь в том же интервале, что и прибыли Бадоэра. Ясно, что прибыли купцов исчислялись десятками, а не сотнями процентов. В 1428 г. итальянские купцы, торгующие зерном Южного Причерноморья в Каффе, считали для себя выгодной эту торговлю при обеспечении прибыли в 10–15%[1367]. Унификация цен и прибылей была характерна для торговли второй половины XIV — середины XV в. в масштабах всего Восточного Средиземноморья. Торговля перешла в руки высоких профессионалов. Время баснословных барышей ушло в прошлое.

Итак, мы видели, сколь разнообразными были формы организации торговли итальянских морских республик. От первоначально господствующих краткосрочных двусторонних отношений коммерсанты, особенно с середины XIV в, переходили к более постоянному и многостороннему партнерству. Укреплялась роль кредитных отношений и банков.

Комменда, позволившая в краткие сроки собирать капитал и инвестировать его в торговлю в Южном Причерноморье с известной долей риска как для комендатора, так и для трактатора, с освоением рынков заменяется институтом комиссионных агентов. На Понте и в Пафлагонии это произошло намного позднее, чем в итальянской коммерции в Средиземноморье в целом. Кризис середины XIV в. привел к глубоким структурным изменениям, к резкому усилению роли крупного купечества, опиравшегося на разветвленную местную рыночную инфраструктуру.

Прибыль в городах Южного Черноморья формировалась в основном «естественным» путем, из разницы цен на товары между: 1) всем Причерноморьем и Италией и 2) между Южным и Северным Причерноморьем, между портами «Великого моря». Основным фактором, ограничивавшим прибыль, были высокие транспортные расходы и торговые налоги. На фоне общего роста цен прибыль стабилизируется к концу XIV–XV в., но на более низком, чем в конце XIII в. уровне. Это свидетельство определенной унификации всей системы торговли, освоения итальянцами городских рынков Понта и Пафлагонии.