Итоги № 4 (2013)

Коллективный Альцгеймер / Общество и наука / Культурно выражаясь

Коллективный Альцгеймер

/ Общество и наука / Культурно выражаясь

Чиновники поклялись, что не посягнут на питерскую 31-ю горбольницу, которую планировалось перепрофилировать для лечения судейских. Еще бы: на защиту этой клиники поднялся весь Петербург! Но у писательницы Полины Дашковой нет оптимизма: бюрократический Альцгеймер неизлечим

В Новый год снесли корпуса Ново-Екатерининской больницы работы архитектора Бове. Теперь чиновники выселяют больных раком детей из питерской 31-й больницы. А чиновники — это особая порода людей, свойства которой заданы едва ли не генетически.

В этой среде мы наблюдаем нечто вроде коллективного Альцгеймера. Может, их потому и тянет к помещениям больниц, что инстинкт подсказывает: пришло время серьезно лечиться?

Но ничего нового не происходит. Чиновничьего беспредела хватало в самые разные периоды нашей истории. В чиновничьей среде давно существует своего рода «апартеид» по отношению к обычным людям. В советское время из уст в уста передавалась показательная история. Однажды в кремлевскую больницу случайно попала жена шофера, и муж ей принес колбаски. А соседка по палате, жена чиновника, глядя, как та разворачивает гостинец, закричала: «Что вы делаете! Что вы едите!» «Колбасу», — ответила жена шофера. «Вы что, с ума сошли? Это же колбаса для населения!» Наплевательское отношение чиновника к обычным людям неистребимо. Перевоспитать их невозможно. Чиновник — это особый психотип, не зависящий от должности и профессии.

Справедливости ради признаем: все сказанное характерно и для нашей медицины. Когда мои дети проходили диспансеризацию, практикантки умудрялись истыкать им все вены. А устроили весь этот ужас чиновники от медицины, — разрешившие студентам на простых людях попрактиковаться. Врач государственной клиники, по сути, принужден выписывать набор препаратов фармацевтической фирмы, с которой руководство этой клиники сотрудничает. Это тоже чиновничья психология. Разумеется, есть врачи, верные клятве Гиппократа, но таких все меньше и меньше.

Идея выселить больных детей выглядит как крайняя степень чиновничьего цинизма. Мне приходилось слышать, что в действиях власть имущих заложен отвлекающий маневр. Власть предлагает абсолютно идиотские прожекты, общество возбуждается, возмущается. Потом проект дезавуируют, и возникает ощущение, что власть уступила, прислушалась. А на этом фоне протаскивают законопроекты, на которые никто не обращает внимания. Коллективная эмоция выгорает, и общество перестает сопротивляться. Говорят, так было с «законом Димы Яковлева», который якобы был призван отвлечь массы от целого пакета непопулярных законопроектов, проходящих через Госдуму. Сам по себе жесткий запрет на усыновление не может выполняться по целому ряду причин. Но общество повернуло голову в нужную власти сторону…

По-моему, все эти суждения попахивают конспирологией. Такая логика предполагает, что чиновники хоть как-то считаются с мнением народа, пытаются предугадать его реакцию. Но у меня такое ощущение, что бюрократы вообще перестали думать. Все построено на условных рефлексах. Мне вся эта вакханалия напоминает действия алкоголика в тяжелой степени опьянения, когда он стучится в магазин, лезет не в дверь, а в окно и говорит: «А че? А я сюда. Вот это дай — хочу». Бюрократия сегодня опьянена властью, бешеными деньгами и безнаказанностью.

Я хочу напомнить о судьбе еще одной больницы — Ново-Екатерининской, снесенной недавно в Москве. Тут своя логика, увязанная с большими деньгами, — уж больно в центре Москвы земля дорогая...

Если каждый случай беззакония брать отдельно, то можно сказать: против этого не существует противоядия. И часто говорят, что оно не появится, пока у нас нет нормального независимого суда и правил ведения бизнеса. Казалось бы, нужны просто хорошие законы. И общественность требует принятия антимонопольных законов и защитительных норм для памятников архитектуры. Но весь ужас в том, что таковые существуют, только не выполняются. Когда нужно воспользоваться законом, им пользуются, когда нужно обойти — обходят. Карл Маркс писал, что капитал всегда пролоббирует свои интересы и «построит» власть. Но странное дело: в Европе этот самый капитал не может пролоббировать сноса исторических зданий, их там берегут как зеницу ока. То есть живут не по Марксу. А вот мы все еще живем по его заветам и в соответствии с его пророчествами. Десятки лет мы пытались существовать по лекалам марксова социализма, теперь вот существуем в соответствии с представлениями того же Маркса — но уже о капитализме. Именно мы, а не Западная Европа и США. Если бы не 1917 год, мы, возможно, были бы уже другим обществом. А нас откинуло на много десятилетий назад. Только сейчас начинаем выкарабкиваться, и не знаю, выкарабкаемся ли.

Конечно, эта ситуация порождает оппозиционные настроения и уличные протесты. Другое дело, что протестные движения, которые мы имеем, тоже никуда не годятся. В той форме, в которой эти движения существуют, они абсолютно бессмысленны и никакого доверия и уважения у общества не вызывают. Вот эта ситуация всеобщего неверия очень опасна. Она может породить все что угодно.

В истории с 31-й больницей есть лишь один позитивный момент — гражданская позиция жителей Петербурга. Общество начинает постепенно реагировать, отторгая цинизм власти. Требования протестующих в данном случае близки и понятны многим горожанам. Но говорить о том, что общество уже начало себя уважать, по-моему, пока рано.