Итоги № 40 (2013)

Химия и смерть / Общество и наука / Общество

Химия и смерть

/ Общество и наука / Общество

Где гарантия того, что запах ядовитого газа, распыленного в пригородах Дамаска, мы не почувствуем где-нибудь в Бибиреве или Отрадном?

В Сирию наконец прибыли эксперты Организации по запрещению химического оружия. Им предстоит оценить объемы опасных веществ, накопленных в стране, источники их происхождения и предложить пути ликвидации всех запасов оружия массового поражения (ОМП). Вот только возникает вопрос: а стихнет ли химическая тревога и после ликвидации асадовских арсеналов? Ведь не секрет, что энная часть «оружия возмездия» находится в руках отморозков со всего мира, причисляющих себя к сирийской вооруженной оппозиции. Вы спросите, а что нам, россиянам, до этого? Ответ прост в своей банальности: если не уничтожить всю эту химическую дрянь прямо там, на Ближнем Востоке, рано или поздно она всплывет где-нибудь в Бибиреве или Отрадном. И тогда кошмар токийского метро покажется нам невинной детской страшилкой...

Дамасская жесть

Первые сведения о появлении в Сирии ОМП относятся к концу 60-х годов. По одной из версий за сирийской программой производства «боевой химии» стояла Франция, в 1969 году подписавшая с ближневосточной страной соглашение о научном сотрудничестве. Тогда же с помощью французов в стране создали исследовательский центр, который, как считают в спецслужбах, являлся по сути правительственным агентством, координировавшим разработку и производство ОМП. Примерно в те же годы Сирия начала сотрудничество с коммерческими компаниями (преимущественно из Франции и ФРГ) по созданию фармацевтических заводов. В сущности, это были производства двойного назначения. То есть официально предприятие выпускало некие компоненты для производства лекарств, но при незначительном изменении технологии сырье могло превратиться в ядовитую начинку для снарядов и бомб. Известно также, что фосген и цианистый водород, которые применялись в производстве химоружия, в Сирии использовались параллельно при изготовлении поликарбонатных смол, полиуретановых пластмасс и некоторых сельскохозяйственных химикатов.

Сотрудничал с Сирией в области «боевой химии» и СССР, а потом и его партнеры по социалистическому лагерю, в частности Чехословакия. Причем поставлялись не только химикаты, но и готовились специалисты узкого профиля.

К 2000 году запасы химического оружия Сирии составили, по разным оценкам, от 500 до 1000 тонн, среди которых преобладали зарин и вещества кожно-нарывного действия. По состоянию на июнь 2013 года, по некоторым оценкам, в запасе у сирийцев числилось больше, чем у кого бы то ни было, иприта, зарина и смертельного нервно-паралитического газа VX. Вдобавок ко всему Сирия входила в число государств, не подписавших в 1993 году Конвенцию о запрете химического оружия, и до последнего времени власти страны официально отрицали его наличие в своих арсеналах.

По сути, неприсоединение к Конвенции давало Сирии право свободно производить химическое оружие, что она и делала. Перед началом гражданской войны в городах Аль-Сафира, Гама, Хомс, Латакия и Пальмир работали не менее пяти фабрик по производству отравляющих веществ, которые производились в объеме нескольких сотен тонн в год. В нулевые возникла трудность с получением компонентов, что, однако, решалось путем поставок в страну прекурсоров двойного назначения. Так, с 2004 по 2010 год британское правительство выдало пять экспортных лицензий на поставку в Сирию фторида натрия — одного из главных компонентов зарина. Официально этот ингредиент использовался для производства пластиковых окон. Тот факт, что правительство Великобритании подозревало режим Асада в накоплении запасов химического оружия, не помешал британским компаниям совершать выгодные торговые сделки.

По информации «Итогов», еще в 90-е годы несколько отставных военных химиков из бывшего СССР частным образом пытались выйти на контакт с сирийскими властями с предложением наладить там производство модифицированных отравляющих веществ «второго поколения». По существу, это были те же отравляющие вещества, но с гораздо большей поражающей силой при меньших объемах.

Аналитики Центра стратегических и международных исследований (CSIS) утверждают, что в мае 1992 года сирийская компания Sema получила с территории России 45-тонный груз триметилфосфита — одного из необходимых компонентов для производства нервно-паралитического оружия. Косвенное подтверждение этому факту можно найти и в открытых российских источниках. Так, в 1995 году пресс-служба УФСБ по Москве и Московской области распространила информацию, что двумя годами ранее «группа лиц переместила в одну из стран Ближнего Востока 800 килограммов компонента, который при наличии определенной технологии мог быть использован для изготовления отравляющих веществ». Следом всплыла информация, что к описанным событиям мог иметь отношение военный химик генерал-лейтенант Анатолий Кунцевич. Правда, коллеги генерала, с которыми удалось побеседовать корреспондентам «Итогов», категорически опровергают его участие в сирийской программе производства химоружия. Как бы то ни было, но в 2002 году во время командировки в Сирию генерал Кунцевич, не жаловавшийся до того на проблемы с сердцем, скончался от инфаркта прямо в салоне самолета. Чуть позже пошли слухи о возможной причастности к его смерти агентов «Моссада»…

Лишь относительно недавно, в июле прошлого года, руководство арабской республики признало наличие в стране химического и биологического оружия, но только в том контексте, что это оружие способно угодить в руки оппозиции. Эта новость в декабре 2012 года прошла почти незамеченной, но именно тогда, как утверждают наши источники, Россия путем переговоров добилась от сирийских властей сосредоточения запасов отравляющих веществ в трех местах: на базе 155-й бригады 4-й дивизии, что на горе Калмун в пригороде Дамаска, в Думмаре — в пяти километрах от столицы, а также на авиабазе Аль-Сафира к западу от Алеппо. До этого подобные склады были разбросаны по 50 городам страны, что делало оружие массового поражения доступным для террористов, особенно в условиях гражданской войны. И не исключено, что часть запасов успела уплыть в неизвестном направлении...

Потянуло газом

У экспертов в области международной безопасности есть специальный термин — «супертерроризм». Он подразумевает использование отморозками химического, бактериологического и даже ядерного оружия. И без сирийского прецедента в последнее время выросла угроза применения химических боеприпасов террористическими группами. В 1995 году секта «Аум Синрике» провела газовую атаку в токийском метро с использованием зарина. По данным полицейского расследования, смертельно опасный газ был синтезирован сектантами в подпольной лаборатории, а раздобыл его один из адептов Асахары, работавший на химпроизводстве. Тогда погибли 12 человек и более тысячи получили серьезные отравления.

Кто поручится, что сегодня где-нибудь в секретной лаборатории не ведутся работы в интересах террористических структур? «Доступность химических реагентов, их относительная дешевизна, непрекращающийся поиск методов синтеза соединений новых структурных типов, проявляющих на молекулярном уровне специфическую физиологическую или биологическую активность, делают весьма привлекательным получение высокотоксичных препаратов, — убежден ученый-химик Владимир Андреев. — Впоследствии они могут использоваться в терактах или вооруженных конфликтах любого масштаба. Разработка этих средств практически не поддается контролю».

Кстати, информация о том, что террористы не прекращают эксперименты по кустарному изготовлению боевых отравляющих веществ, получила подтверждение совсем недавно: в июне в Ираке раскрыли ячейку «Аль-Каиды», которая производила зарин и иприт. Террористы собирались применять ядовитые газы не только внутри страны, но и за рубежом — в Европе, США, Канаде. Боевиков с двумя литрами кустарно произведенного зарина задержали в Турции.

Фактов, подтверждающих, что в мире работают десятки, а то и сотни лабораторий, в которых пытаются синтезировать химическое и даже бактериологическое оружие, более чем достаточно. «Если получение террористами ядерного оружия, так называемых грязных бомб, пока возможно только в голливудских боевиках, то условия для производства химоружия становятся все более реальными, — подтверждает бывший сотрудник спецслужб, аналитик Центра прогнозирования террористических угроз Владимир Мельченко. — У спецслужб есть информация, что угрозы использования отравляющих газов исходили не только от «Аль-Каиды», а еще и от исламских сепаратистов, действующих на территории Шри-Ланки. Подобные угрозы были зафиксированы в России, Таджикистане, Италии, Великобритании, Турции, Чили, на Филиппинах. Помнится, чеченский террорист Салман Радуев угрожал применить химическое оружие против России и даже пытался, согласно оперативным данным, через своих эмиссаров получить к нему доступ у обосновавшихся на территории Турции террористов».

Тревогу вызывают и арсеналы химического оружия, накопленные в Иране, Ливии, Северной Корее и Судане. Эти государства, как и Сирия, подвержены террористической угрозе изнутри, и риск передачи злоумышленникам вооружений в них весьма велик. Точная информация о химических арсеналах большинства этих стран отсутствует, однако известно, например, что Ливия еще в 80-е годы произвела более 100 тонн газов нервно-паралитического и кожно-нарывного действия. Что стало со всем этим «добром» после падения режима Каддафи, неизвестно.

Попадание химического оружия к террористам — главная фобия для спецслужб всего мира, и с каждым новым конфликтом на Ближнем Востоке этот кошмар грозит обернуться явью. У этих конфликтов есть один объединяющий фактор: наличие среди боевиков, воюющих с правительственными силами, наемников, в том числе и с Северного Кавказа. Не исключено, что целью террористов, съехавшихся в горячие точки чуть ли не со всего мира, служит именно желание получить доступ к оружию массового поражения. И где гарантия, что запах газа, распыленного в пригородах Дамаска, мы не ощутим где-нибудь в московском метро. Информация к размышлению: для теракта в токийской подземке радикалам потребовалось всего несколько пакетов со смертельным газом емкостью не более литра...