Иванов-сан

Глава 18

Суббота — выходной день. Поэтому тренировка не в половину шестого, а в семь утра. И тренер с интересом разглядывает россыпь синяков у меня на руках. Я не поленился, майку задрал, чтобы и там смог оценить «хохлому».

— Какие интересные и знакомые знаки. Ты решил на старости лет тоже стать шизофреником и присягнуть японскому императору?

— Нет, Станислав Георгиевич. Стажеры приехали, палки с собой привезли. Я одного сдуру в стену впечатал, так они теперь пытаются самоутвердиться и доказать себе, что их «кия» что-то решает.

— И как успехи?

— Если у меня дрын в руках — лупят беспощадно. Я же пока не могу придумать, что бы им в ответ продемонстрировать. Да и начали только вчера.

— Зачем придумывать? Все уже давно придумано и обкатано. Частично даже на их полиции отработано.

Похоже, Рыжухину интересно вспомнить бурную молодость. Потому что в итоге тренировкой озадачили Лёшу, а мы на пару отошли в сторонку и там мне еще раз наглядно продемонстрировали, что такое опыт и многократно отработанные готовые решения.

— Шест длинный хорошо подходит, с рогулькой на конце. Всяких идиотов с ножами так блокируют. К любой стенке пришпилить, или под ноги зацепить и на дороге придавить, чтобы не прыгал. Но с жердиной ходить не очень удобно, поэтому лучше всего против меча и ему подобного подходит телескопическая дубинка.

— Она же короткая?

— С чего бы? Стандартная по длине чуть меньше. А если взять пару, то понимающий человек любого самурая в песок вколотит. Давай, бери деревяшки, они у нас вместо полицейских дубинок для занятий. Конечно, это не полноценная тонфа, но основы я в тебя утрамбую.

И два часа мне старательно добавляли «раскраску». Но и я вроде пару базовых приемов смог чуть-чуть освоить.

— Отлично. Значит, теперь по утрам у тебя самооборона, короткоствол и дубье. Кстати, палками можешь крутить и в зале вечером, это нормально. Телескопические дубинки себе возьмешь и в случае проблем сможешь неплохо против ножа выступить.

— А разве их носить можно? «Телескопы»? Первый же патруль вопросы начнет задавать.

— Патрулю ты показываешь документ с регистрацией средств самообороны в ближайшем опорном пункте. Только запомни главное. Если ты от гопников отмахивался — это одно. Мало того, даже если просто носишь — вопросов лишних не будет. А вот если ты в порыве страсти кого-то совсем инвалидом сделал или укокошил — это уже отягчающие… Но, как добровольному помощнику «Динамо», лицензию на ношение я тебе могу сделать. Сейчас в базу зальем и отправим. Завтра уже пластик с разрешением будет готов. Главное — чтобы на пользу пошло, а не для понтов дурацких. Поэтому не прибей там ненароком студентов. Начальство обидится. И твое, и мое.

Вернулся и позавтракав, я начал собираться в забег по магазинам. Не, продуктов у меня на неделю… Или на выходные, если жор нападет. Но остальные проблемы тоже надо потихоньку решать. Например — мне джинсовый костюмчик на переводчице вчера понравился. Практично, симпатично, всякое разное можно по карманам распихать. Еще ботиночки нормальные, потому как лето в разгаре, а я в старых офисных шляюсь. Ну и планшет новый. Мой хороший, но дохлый уже за давностью прожитых лет. Поэтому прикинул возможные варианты, отщипнул от груды наличных и поехал. На «Белую Дачу». Гигантский сельскохозяйственный центр, где по выходным половина Подмосковья выгребает разное полезное для дач и приусадебных участков. Но для понимающих людей главное не это. Главное — там сбоку еще штук восемь павильонов, которые с этого бесконечного человеческого круговорота неплохо кормятся. И где продают все, начиная от носков и нижнего белья, заканчивая холодильниками и стиральными машинами. Потому что люди грузовик наполовину забили, затылок почесали и: «о, нам же еще вот это надо».

Туда и поеду.

Правильно все рассчитал. Пока огородники рассаду и мешки с удобрениями разбирали, я спокойно по нужным местам прошелся, нагреб два больших пакета всяких полезных штук. Банно-прачечные, сменку, спортивку и все остальное. Пообтрепался за два месяца, самому грустно стало.

Костюмов взял два. Джинсу и просто из чего-то плотного. Со вставочками и мембранной подкладкой. Как мне продавщица объяснила, хит сезона для разного рода любителей активного образа жизни. Или — кто на шашлыки мотается. В метро не преешь — сквозняками продувает. На природе не мерзнешь. И комары не лезут — вроде как пропитка какая-то. Москва — она хоть и столица, но парков разных и водоемов полно, поэтому сволочи носатые в товарных количествах.

Мокасинчики нашел. Две пары взял. Потому что подошва не на клею, а нормальными нитками присобачена, на века. Продавал мужик, уставший от жизни. Грустно мне это все упаковал и скидку пересчитал, выставленную на полках.

— А за что такая радость? — рядом стояли похожие ботиночки и там никакой скидкой не пахло.

— Говорят, кондовые. Вид не очень.

— Дебилы, — согласился я с грустным дядькой, но от скидки отказываться не стал.

Еще кроссы купил. Как понял, в таких народ обычно по грядкам прыгает. Тоже из разряда «чтобы неубиваемые». Мне бегать каждый день — самое то. По лужам, по не убранным до конца тротуарам.

Напоследок в небольшой павильон забрел, где всякий хайтек стоял. Ведь когда ты «воронкой кверху» сорняки выгрызаешь, что нужно? Чтобы любимый сериал в ухо с планшета бубнил. И планшет не должен бояться солнца, дождя, ненароком упавшей на экран лейки и прочих неприятностей. При этом — чтобы по деньгам терпимо и не совсем Тайвань кривой.

Попытавшись присмотреть что-то действительно нормальное, растерялся. Нет, выбор был и богатый. Но что из этого в самом деле хорошее, а что для дачников необразованных?

Подошедший продавец начал было мне грузить что-то про новые навороченные технологии, но я в эти игры тоже умею.

— Двенадцать ядер — это куда? В «три шара» резаться? И сопроцессор какой на этой модели? Там ведь графика и цветопередача на него завязана?

Через минуту парень сдулся и начал бубнить «это вам тогда к специалисту, а он только с понедельника». Хотел уже тупо плюнуть и ткнуть пальцем во что получится, но подошедший черноволосый усач неожиданно включился в разговор:

— Сайн-байна-у, уважаемый. Компьютер выбираете?

— Сайн-сайн, вам тоже хорошего утра. Ю-бай-на?

Монгол. Натуральный. У нас технарем на одном кусте был такой товарищ. Себя поперек шире. Невероятной силы и доброты дядька. В Монголии вообще с рукастыми людьми все в полном порядке. Как с ними в шестидесятых задружились активно против возможного поглощения китайцами, так и живем душа в душу. Мало того, если правильно помню, там тогда к власти пришел Жамбын Батмунх и сидел в кресле главного председателя тридцать пять лет. Переизбирали его единогласно. Успел неплохо промышленность развить, гоняя ленивых. Заодно кучу средних специализированных учебных заведений построил. Поэтому на Великом Восточном Пути треть технического персонала — с характерным разрезом глаз.

— Вы знаете наш язык?

— К сожалению, только «здравствуй-как-дела». Ваш земляк у нас на буровой за железо отвечал. У меня даже адрес его в Завхане записан. На рыбалку каждое лето зовет.

— Буровая? Похоже, мы с вами коллеги. Я на Боранкольском месторождении работаю, рядом с Каспием… Насчет планшета — вот этот берите. Третий «Сеосан». Корея, не какой-то паршивый и вечно ломучий Тайвань. Все проблемы на первой модели вылизали, на второй разобрались с хотелками клиентов и выпустили действительно отличную машинку. Обрезиненный корпус, большие надежные кнопки, экран со специальным покрытием. К нему лучше колоночки съемные взять, хотя бы эти. И внешний аккумулятор, еще часов на сорок работы. В командировку или дома — лучше некуда. У меня инженеры все с такими сейчас. Горя не знаем.

Я подманил продавца и продиктовал заказ. Если знающий человек что-то советует — надо брать. После чего предложил дядьке:

— Тут на третьем этаже ресторанчик нормальный. Мясо, овощи и все такое. Не возражаете?

Дядька не возражал.

Два мужика в годах с общими интересами всегда найдут, о чем поговорить. Особенно, если стол полный и никуда не торопишься. Мало того, даже общих знакомых нашли. Нефтянка — она кажется большой, но худо-бедно ротация происходит, чьи-то фамилии на слуху после великих достижений и не менее великих обсдач. Одним словом — не важно, насколько узкие у тебя глаза. Главное — чтобы человек хороший.

Тугудай Бурьбулчиру оказался не просто нефтяником. Он — маленький бай на берегу Каспия. У него своя фирма, пять скважин в личной собственности и поддержка местных кланов. Казахстан в девяносто четвертом получил формальную независимость, вслед еще за тремя республиками. В состав Федерации входит, но исключительно как экономический партнер. Свое правительство, свои министерства, активно взлелеянное кумовство и прочие «радости», передранные с Московских и Питерских реалий.

— Не, Иван, ты не представляешь, насколько сложно сейчас. Ваши хитрозадые обезьяны с островов как пылесосом выгребли любого, у кого руки не под член заточены. Мне чуть не каждый день приходится лично на участок выходить, потому что серьезных специалистов не осталось. Все умотали в Заполярье, за длинным рублем. А кто будет гайки крутить?

— Ваши местные, Тугудаевич.

У монгол с именем-фамилией интересно. Фамилии нет. Вообще. Как из феодализма в социализм шагнули, так клановую фамилию и похерили. Потом залезли в капитализм и там сидят. Как и наши, скопировавшие подобие государственной частной собственности с Китая. Так вот — фамилии нет, отчество на первом месте. Поэтому Бурьбулчиру — имя. Но по имени шапочного знакомого называть нехорошо. Не такие мы пока друзья. Отчество — нормально.

— Местные? Ты издеваешься? Им гайки завинчивать доверить нельзя. Дехкане. Для них любая железка — шайтан-машина. Но зарплату — давай и побольше. Деньги возьмут и в тенек, рядом с ослом. Кальян курить и жизни радоваться.

— Тогда бери билет на самолет и лети за теми, кто длинный рубль из скважины вытаскивает. Я тебе по секрету скажу, там сейчас сокращения пойдут. Вот-вот. Я чуть раньше удрать успел. Добрые люди помогли с переводом в центр. А остальные скоро сильно расстроятся.

— Сокращения? — квадратный дядька с мозолистыми руками задумался. — Вроде шептались о таком.

— На старых месторождениях до восьмидесяти процентов будут резать. Костяк наиболее опытный оставят, а основную массу вышибут. И это — буровики, не дехкане.

— Интересная мысль… Проблема только — захотят ли к нам ехать. У нас жарко и зарплаты не очень высокие, с вашими северными не сравнятся.

— Лучше хоть такие, чем безработным. Но, если все так плохо, индусов набирай. Эти готовы за гроши на любой вакансии числиться.

От нового предложения мой собеседник подавился минералкой и долго кашлял, грозя кулаком. Когда полегчало, я согласился, что шутка была дурацкая.

— Не, Иван, этих точно не надо. Казахи хотя бы из-под палки что-то делают, а с набежавшими вообще невозможно работать.

Само собой. Когда у тебя на голову несколько атомных боезарядов уронили, рванешь в любую точку мира. Тем более, что Индия считалась развитой страной и аттестаты о высшем образовании принимали в англоязычных странах без вопросов. О том, как эти самые аттестаты получали — отдельная песня. Сидит тысяча человек и зубрит ответ на первый экзаменационный билет. Вторая тысяча — на следующий. Кому повезло — тех отобрали и на следующий тур. Из ста тысяч желающих так несколько сотен «специалистов» и получается. Выезжают за рубеж, за собой волокут семью, друзей и знакомых. Отбивая затраты на «обучение». Кстати, Российская Федерация въезд из Индии и Пакистана закрыла напрочь. Как и Монголия, кстати говоря. В Китай они успели просочиться, теперь у строителей Высокой Стены еще одна проблема, кроме Тибетских сепаратистов. То погромами в приграничных районах развлекаются, индийские гетто выжигая. То облавы по крупным городам устраивают.

— Кстати, хочешь реальную историю? Почему норвежцы перестали индусов брать к себе на скважины?

— Аварии?

— Не, забавнее. У них тоже кадровый голод, поэтому наскребли часть условно обучаемых, что-то им показали и сунули в море, на буровые. В морозы. Где-то на верхотуре проблема — отсылают туда бравого парня. Он цепляется страховкой и час или два «работает».

— Молотком по железу стучит?

— Это казахи твои занимаются имитацией бурной деятельности. Индусы тупо — спят. В дубак и ветер. После чего сверху снимают или дохлую тушку, или обмороженную. Выплаты по утрате здоровья и скандал. Когда счет пошел на десятки, всех этих деятелей выперли и зареклись с ними связываться. Не выживают они в условиях минусовых температур.

Когда добили второй пузатый чайник, стали прощаться.

— Все же подумай, может ко мне заглянешь, на месте осмотришься?

— Давай так, Тугудаевич. Мне сейчас срываться особо смысла нет. Я только-только на новом месте кости бросил. Некрасиво получится, если дверью хлопну и свалю в туман. Адрес я твой записал, будем поддерживать связь. Если что — обязательно тебе звякну. Мало ли.

— Это да. Москва — дурной город. Все бегут куда-то, суетятся. У нас лучше. И делом каждый занят. Я бы тебе тысяч сто платил, старшим смены поставил.

Само собой. Главное не забывать, что наше гражданство в Казахстане принимается без проблем. Только налоги за двойное платить надо. Еще вычеты за холостой образ жизни. На местной не женат — значит, холост. Даже если гарем с собой из других краев привезешь. И таких поборов много. В итоге мне на руки останется меньше, чем сейчас получаю. Хотя — в самом деле. Когда по жизни раскорячишься, запасной аэродром лишним не будет.

Я еще подсказал контакты знакомых, кто в самом деле на чемоданах сидит. И через кого можно аккуратно по северным месторождениям прогуляться, удочки закинуть.

Расстались довольные друг другом, потопали каждый в свою сторону. Тугудай Бурьбулчиру в аэропорт, будет брать билеты и ближайшим рейсом в Заполярье. Я к себе в комнатку, разбирать обновки и полы драить. Заодно обмозговать идею, которая с утра в голове крутится и на всякие безобразия подбивает.

Мне еще вчера утром вспомнился кусок из бегло просмотренного отчета спятивших ученых. Я ведь что-то даже умудрился в интернете из терминологии найти, еще разное в итоге состыковалось в аморфный клубок. По итогам интересная фраза всплыла. О том, что по виварию пришлось списать одну из обезьян, которую гоняли под дикой физкультурной нагрузкой. И она выбивалась из общего правила «дохнут все». Жила. И забила огромный болт на статистику. Жрала все, что давали. Скакала на тренажерах. И прожила бы еще больше, если бы лаборанты не вогнали очередной «буст». Это когда дрянь повторно вливали в бедолагу для увеличения общего эффекта. Судя по результатам вскрытия — наш мохнатый родственник тупо траванулся. Перестарались с концентрацией.

Выводы? Для яйцеголовых они были не очевидны. Но я два общих широкими мазками набросал. Мне можно. У меня взгляд не зашоренный высшим узкопрофильным медицинским образованием.

Первое. Все эти «бусты» не имеют особого смысла. Подкармливать непонятную фигню в потрохах бесполезно и даже опасно. Она уже там копошится и от излишков тупо идет вразнос.

Второе. Если пахать без остановок и без перерыва, весь этот шмурдяк подстраивается под организм и получаем желанный симбиоз. Лишнее утилизируется, полезное приколачивается гвоздями на нужные места. Показатели выходят на среднее плато, и ты весело и бодро не забываешь делать зарядку утром и вечером. Еще небольшой марафон, гриф от штанги на шее завязать и не забывать про пять вторых и литр компота. На ужин.

Если момент адаптации проскочил — нагрузку потом можно уменьшить. По самочувствию. И дядя в белом халате все расстраивался, почему у него тестовые группы загибаются. Но я бы не стал с ним делиться возникшим озарением. Генералов все равно не заставишь бегать, словно «дух» в учебке. Генералы даже под расстрелом стометровку не одолеют. У них лампасы тяжелые, седалище к креслу придавили и все. Намертво.

Значит, мне надо по предпоследнему листу оценить возможное содержимое организма. Лаборанты смотрели онко-маркеры. Которые при клеточном распаде начинают в пробирках вместо крови булькать. Не просто так, строго по подобранной методике. Зато ответ будет однозначный: или ты на финишной прямой, или решил стать вредным обезьяном и проживешь обещанные пять-десять лет. Может и больше… Вопрос другой — где эти самые химикаты найти?

Ответ у меня был. Это нас с Толиком миновала чаша сия. А его малолетний знакомый попал в армию и даже успел в заград-отрядах постоять. Как раз в активную фазу конфликта между Пакистаном и Индией. Поэтому мы парня навещали в филиале Бурденко, госпиталь номер два. Онкология в любых проявлениях. Я тогда понял одно — нет, ходячие пациенты не заразны. Они просто — мертвы. Хотя пока и передвигаются вдоль стеночки. И пообещал себе, что если подобное случится, к доктору не пойду. Бесполезно. Проще самому один день прожить хорошо и весело, а потом поставить точку. Слишком сильно меня увиденное приплющило.

Но сейчас важно другое. Я помню, как выглядит этот госпиталь изнутри. Как там медбратья туда-сюда передвигаются. Где лаборатория. И как анализы таскают в ситуации «у пациента обострение, надо срочно проверить, что именно его сейчас доедает». Поэтому завтрак, привести рожу в порядок и можно выдвигаться. Чтобы получить ответ для себя, любимого: пора уже некролог писать или еще чуть-чуть попрыгаем.

Второй филиал расположен за Теплым станом, чуть дальше завода Мосрентген. Вокруг парк. Высокий забор. Проходная с турникетом. Там же отдел пропусков. Вот только два с половиной бетонных метра — это ни о чем. Даже колючки сверху нет. Хотя — чего зря деньги тратить. Пациенты вряд ли полезут наружу. И гости обычно добропорядочные, без разных странных завирательных идей в голове. Это я — за густые кусты зашел, за ветку зацепился и на дерево одним махом «взлетел». Оттуда головой поводил, преграду перескочил и аккуратно двинулся дальше. К ближайшей мусорке. Там рядом круглые зеленые нашлепки валяются. Их выдают и посетители на одежду цепляют. Подобрал, какой не сильно мятый, к себе на рубашку пристроил. Можно сказать — легализовался.

Теперь вон туда. Длинное двухэтажное крыло правее многоэтажки — морг в подвале и наверху лаборатории. Двери распахнуты, народ туда-сюда в белых халатах по делам бегает. Кивнул девушке с белым чепчиком на голове, с важным видом протиснулся дальше. Вешалка, там куча мятой униформы на стирку. Кто смену заканчивает — сюда цепляет и по домам. Где тут мой размерчик? Есть. Гостевой кружок в карман, переоблачаюсь. Теперь мне по коридору левее. Там лифты и на любой этаж выше второго. Первый — приемное отделение и холл для посетителей. Второй этаж — административный. Выше уже палаты и кабинеты медиков.

— Щукина кто видел? Как это — домой ушел? Мне сказали, его смена сегодня!

Главное — рожу кирпичом. И не тушеваться при любом вопросе «ты кто такой?». Сидоров я. Медбрат. Мне сказали врача найти. Кто сказал? Зыков сказал. И предупредил, что без Щукина мне лучше обратно в отделение не возвращаться.

Я это еще в армии усвоил. Никогда ни в чем не признавайся. А еще — человек, занятый каким-нибудь делом, может послать любого проверяющего. Вот я — очень занят. Я ищу врача. Откуда знаю, что он врач? Так на третьем этаже стенд «наши специалисты». Там фамилии, имена и отчества. И еще фото, по которым любого опознать можно. Поэтому я поднялся чуть выше и теперь высматриваю тележку с пробирками. У лежачих пациентов кровь собирают на месте. Затем это все подвозят к лифтам и сестричка везет в лабораторию. Здесь не будет, еще выше пойду.

Найдя нужное, одну стекляшку вместе с направлением на анализы убираю в карман и двигаю назад. Парень, для тебя результаты будут готовы чуть раньше.

Лаборанты — страшные люди. Они никого не боятся. И готовы сожрать любого, если припрется и начнет клянчить «мне бы побыстрее». Любого, но не меня. Потому что я — медбрат. Или где-то рядом. Существо подневольное и ни за что не отвечаю. Мне сказали. Я пришел, грустно сел в уголочек и всем видом демонстрирую — под дверью скрестись стану, но никуда не подеваюсь. Мне приказали — я на позицию выдвинулся, окопался и теперь только похоронная команда меня сможет выдрать обратно. Или результаты. Хотя бы — обещание сделать как можно быстрее.

Поэтому на меня сначала ругались, затем ворчали, под конец вздохнули и пообещали «как только, так сразу». Я даже не поленился подойти к усталой женщине и очень вежливо переспросил:

— Правда-правда? Огромное вам спасибо. Вот, от меня шоколадка. На добрую память.

— Да ладно вам…

— Нет, в самом деле. У меня еще одна есть. Когда парней в парк возишь в кресле-каталке, постоянно пытаются отдариться.

Шоколадки я купил в магазине. Но то, что больные за разные знаки внимания медперсоналу сласти стараются сунуть — помню. Видел. И целый кулек с Толиком мы тогда «какао-валюты» притащили в подарок.

Пока лаборант отвернулась и убирала «плитку» в ящик стола, я успел из раскрытого стеклянного шкафчика добыть необходимое. Мне много не надо. Семь названий, по паре каждого. Все в безразмерный карман халата. После чего попрощался, пожелал хорошего дня и удрал в коридор. Отлично. Даже ночью не придется в гости возвращаться. Я-то думал территорию разведать, а уже все нужное хапнул. Там этих реактивов груды на полках. Хотя разложены, как надо, но часто на тесты используют по две-три стеклянные тонкие палочки из пакетиков. И такие расходники никто в журналы не записывает. Только коробки целиком. А мне коробку нафиг не надо.

В шесть вечера я закончил священнодействовать. Два раза все по описанному шаблону проверил, пальцы с непривычки исколол. Зато — вот у меня титры. Рядком на столе. И результаты совпадают.

Когда подходил через пять минут, внимательно высоту цветных колец в трубочках проверил. Затем еще раз черед десять минут вернулся. Для чистоты эксперимента.

Имею — стабильную реакцию. Как там на мятых страницах было фиолетовыми буквами нашлепано: «ровная картина». Процесс закончил стадию взрывного развития и перешел в стабильную фазу. Мне теперь только поддерживать, после чего топка внутри должна чуть прикрутить краник и я стану обычным человеком. Ну, почти. Еще забавно, что без понимания механики процесса, отловить меня на анализах будет сложно. Да, лимфоцитоз небольшой. Да, слабые признаки какого-то мелкого воспалительного процесса. Без фанатизма. Чтобы обнаружить изменения, надо под нож и препарировать в деталях, с бесконечными соскобами и гистологией из определенных участков тушки. Если до этого дойдет — мне уже будет совершенно без разницы, что там найдут. Я буду чуть-чуть дохлый. На сто процентов.

Убрав результаты изысканий, упаковал их в несколько пакетов, скотчем сверху прихватил и положил в уголок. Завтра в мусорный контейнер рядом с метро сброшу. Там точно никто в содержимом не копается.

Фух. Если у меня еще лет пять радостного превозмогания есть, я могу перестать волноваться и сосредоточиться на чем-то позитивном. Например — на ужине. Ну а завтра уже будем добивать тесты, сертификаты, продолжать зубрить японский и всячески расти над собой. Может, в самом деле до места зама доберусь. С моими-то талантами.