Из жизни английских привидений

Жертв преступлений и несчастных случаев среди призраков значительно больше, чем убийц, самоубийц и насильников. Многие в мире духов последовали совету Джерома, избрав эффективный способ пугать людей, демонстрируя свои раны и издавая жалобные стоны. В результате популярность злодеев резко упала. Ведущие позиции заняли представительницы слабого пола. Их убивают ревнивые мужья, они скорбят о погибших возлюбленных и томятся в заточении в потайных комнатах. Вслед за женщинами расположились младенцы и подростки — убитые и замученные до смерти. Отдельную категорию составляют верные и неверные слуги и пропавшие без вести. Немало преданий связано с человеческими черепами, припрятанными где-то в доме.

Замок Боуз. Одно из многих мест в Англии, где объявляются римские легионеры

Жертвы исторических событий

Явления, вызванные массовой гибелью людей, чаще всего наблюдаются на полях военных сражений. Таковых в Англии немного по сравнению с континентальной Европой, но почти везде слышатся крики солдат, звон мечей и ружейные выстрелы. Более интересны случаи насилия со стороны мирных жителей. Например, в замке Боуз (Дарем), стоящем на месте римского форта, объявляются служившие здесь в древности легионеры. Перед тем как отбыть на родину в Рим, они разграбили окрестности, и крестьяне отомстили им, напав на гарнизон и почти поголовно его истребив. Теперь призраки разыскивают тела убиенных товарищей.

Вообще римские воины любят посещать Британию. Их наблюдают не только вблизи языческих капищ и в местах дислокации легионов. Жарким днем 1953 г. сантехник Генри Мартиндейл спустился в подвал бывшего дома казначея Йоркского собора и увидел верхние половины тел марширующих римских легионеров — 16 пеших и одного конного. По преданию, дом стоит на старой римской дороге, находившейся ниже уровня пола в подвале (поэтому видна только верхняя часть тел). Мартиндейл ничего не знал о дороге, и его свидетельству можно верить. А скептикам, обратившим внимание на род занятий очевидца, я отвечу словами девиза ордена Подвязки: «Пусть будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает».

Преследование евреев в наши дни считается одним из самых гнусных преступлений, совершавшихся в средневековой Англии. Пик гонений пришелся на 1190 год, когда две крупные еврейские диаспоры — в городах Норвич (или Норидж) и Иорк — чуть было не прекратили свое существование.

В 1144 г. в лесу неподалеку от Норвича нашли труп двенадцатилетнего мальчика по имени Уильям, подмастерья скорняка, со следами зверских пыток ритуального характера. В убийстве обвинили евреев, которых обслуживал Уильям. Однако следствие приостановилось, когда в защиту местных ростовщиков выступил шериф Норвича. Это был первый зафиксированный документально случай ритуального убийства христианского ребенка. Прибывший в Норвич монах Томас из Монмута в течение двадцати лет создавал агиографический труд в семи книгах «О житии и страстях святого Уильяма, мученика Норвичского». К могиле мученика потянулись паломники, кому-то явился дух убитого, умножились чудеса, и в итоге Уильяма канонизировали. В течение нескольких лет после этого недовольство норвичскими евреями росло, и в феврале 1190 г. их выдворили из города. Современные историки, не колеблясь, объявили «дело Уильяма» фальсификацией.

О трагедии, происшедшей в Норке в марте 1190 г., напоминает кровь, которая сочится из стен башни Клиффорд, оставшейся от средневековой городской цитадели. Согласно хронике Вильяма Ньюбургского, горожане грабили и поджигали еврейские дома, затмевавшие роскошью королевские дворцы, после чего евреи во главе с богатейшим жителем Иорка по имени Иешуа укрылись в деревянной башне с разрешения констебля (управляющего) замка. Вскоре тот ненадолго отлучился, а по возвращении не был допущен в башню забаррикадировавшимися там евреями. Возмущенный констебль пожаловался шерифу графства, приславшему на помощь своих воинов.

Страсти в собравшейся у башни толпе накалялись. Монах Ордена премонстрантов, стоя под стенами, громко требовал «низвергнуть врагов Христа». В него попал камень, брошенный кем-то из евреев, и он сразу же испустил дух. Теперь осажденные поняли, что пощады им не дождаться. Находившийся в башне раввин, фанатизмом не уступавший погибшему монаху, призвал единоверцев умереть, но не отдаться врагу. По его приказу в башне развели огонь, и ростовщики сожгли все принесенные с собой ценности. Иешуа подал пример, зарезав жену и детей, а сам пал от руки раввина, который затем покончил с собой. Тем временем огонь перекинулся на стены башни, и многие из оставшихся в живых евреев задохнулись в дыму. Уцелели лишь несколько страдальцев, взобравшихся на зубцы крепостной стены. Они умоляли стоящих внизу горожан о милости, и те обещали не трогать их, но, когда евреи вышли из башни, заговорщики, которых возглавлял местный феодал Ричард де Мальбис[78], набросились на них и убили.

Понятно, что погромщики руководствовались чисто материальными соображениями, а не пресловутой религиозной или национальной ненавистью. Сыграла роль и элементарная зависть к евреям со стороны несознательных христиан, которым их Церковь в силу своей темноты и неразвитости категорически запрещала давать деньги в рост. После расправы заговорщики вошли в кафедральный собор, где хранились записи о суммах, взятых в долг у евреев, заставили стражу передать им документы и тут же предали их огню, после чего разошлись по домам. Но выбранный ими способ избавления от долгов вступил в противоречие с интересами английской Короны, облагавшей пошлиной ростовщические операции. Вернувшись из австрийского плена, Ричард I отдал распоряжение об оформлении дубликатов всех сведений о местных должниках. Кроме того, виднейшие горожане должны были внести в королевскую казну значительную сумму денег.

Евреи очень быстро восстановили свои позиции в Иорке. Выживший сын Иешуа, Аарон, был назначен Генрихом III главным раввином Англии. Он и его вдова добились от участников погрома и их наследников выплаты основной части долгов. Скоро Иорк превратился в крупнейший еврейский центр торговли. Но теперь с евреями начали конкурировать христиане, ведь церковная Европа успешно развивалась и XIII в. был веком реабилитации торговли и ростовщичества. Вот почему 18 июля 1290 г., через сто лет после Йоркского погрома, Эдуард I издал указ об изгнании евреев из Англии.

Ну а мартовскую трагедию 1190 г. увековечила мемориальная доска — символ покаяния современных англичан за деяния их неразумных предков. История, как обычно, обросла легендами, и на свет появились кровоточащие стены. Вряд ли они имеют отношение к погибшим евреям. Деревянная башня сгорела, а каменная была возведена в 1245–1265 гг. Да и кровь может принадлежать кому угодно. В 1322 г. Эдуард II казнил в Иорке несколько мятежных баронов, в том числе сэра Роджера Клиффорда (по одной из версий, башню назвали в его честь). В 1537 г. в башне был повешен лидер антиправительственного восстания юрист Роберт Эск. В апреле 1644 г. роялистский гарнизон оборонял крепостные стены Иорка от многократно превосходящих его численностью парламентских войск.

Однако экскурсоводы рассказывают преимущественно о страданиях евреев, причем средневековые хроники дополняются рядом любопытных деталей. Так, мы узнаем о погроме, происшедшем в церкви Святой Троицы в деревне Экастер Мальбис в 8 км к югу от Иорка. Деревней владел не кто иной, как Ричард де Мальбис. В храме укрылись сбежавшие из города евреи, а далее события развивались по сценарию, схожему с Йоркским: преследователи поджигают здание, а их жертвы гибнут в огне. В наши дни на подоконниках здания выступает кровь.

По сравнению с рассказом Вильяма Ньюбургского эта басня реи нипочем не спрятались бы в христианском храме. Во-вторых, христиане не решились бы его поджечь. Существующее здание церкви, как и каменная башня Клиффорд, возведено годы спустя после трагедии — в 1360 г. Между прочим, Мальбиса наказали за участие в погроме: Ричард I конфисковал его владения, но впоследствии они вернулись в семью. В XIV в. Маль-бисы породнились с Ферфаксами и построили новый храм.

Стены башни Клиффорд в Йорке. Они регулярно сочатся кровью йоркских евреев, хотя, когда евреи погибли, каменной башни еще не существовало

Бывшее поместье Чартерхаус расположено в мало-посещаемой части Лондона, к северу от рынка Смит-филд, на месте средневекового кладбища. В 1348 г. сэр Уолтер де Мэнни (1310–1372), один из самых знаменитых рыцарей Эдуарда III, приобрел этот земельный участок для захоронения жертв Черной смерти. На кладбище были построены часовня и скит, а в 1371 г. образовался картезианский монастырь. Здесь погребли несколько тысяч человек, чьи ночные крики беспокоят сегодняшних обитателей Чартерхауса — пенсионеров богадельни и арендаторов офисов.

По улицам вокруг зданий Чартерхауса разгуливает призрак монаха. Предположительно он имеет отношение к трагедии, происшедшей в ходе роспуска монастырей Генрихом VIII, когда настоятеля Джона Хогто-на (1486–1533) четвертовали, прибив кисть его руки на монастырских воротах, а десять монахов заключили в Ньюгейтскую тюрьму (девять из них скончались от голода, а десятого казнили в Тауэре). Они известны как картезианские мученики.

Другое привидение Чартерхауса — Томас Говард (1536–1572), герцог Норфолк, — всходит по парадной лестнице главного дома, схватившись за голову. Герцог поселился в доме в 1560-х гг. Он принадлежал к влиятельной католической семье и пользовался расположением Елизаветы I, пока не поползли слухи, что Норфолк добивается руки находящейся под стражей Марии Стюарт. В 1570 г. его заключили под домашний арест в Чартерхаус, а вскоре под ковриком в доме обнаружилось письмо, содержащее зашифрованное послание от герцога к Марии. В результате проведенного расследования Норфолк был казнен. О чем теперь сокрушается его призрак — о собственной беспечности или чрезмерной доверчивости (ведь письмо могли подложить шпионы Елизаветы)?

Тюдоровская эпоха оставила нам немало мучеников и невинно убиенных. Но к рассказам об их призраках нужно относиться с осторожностью. Так, на холме Святого Михаила в Гластонбери 15 ноября 1539 г. состоялась казнь последнего настоятеля аббатства Ричарда Уайтинга и двух монахов. Уайтинг канонизирован в 1895 г. Дух его давно пребывает на небесах и не входит в число призраков, будоражащих загадочный холм.

Расселы, владеющие усадьбой Уоберн (Бедфордшир), сочинили легенду о последнем настоятеле местного цистерцианского монастыря Роберте Хоббсе. В 1538 г. его повесили на старом дубе подосланные в Уоберн солдаты. Призрак повешенного объявлялся на месте казни до тех пор, пока хозяева усадьбы не спилили дерево. Хоббса действительно казнили, но только после официального судебного процесса.

Места массовых захоронений всегда внушают страх. Но Англия и в этом плане выгодно отличается от изобилующей ими Европы минувшего столетия. Кроме Чартерхауса, можно назвать, к примеру, окрестности замка Портчестер (Хемпшир), береговой норманнской крепости и бывшего римского форта. В XVI в. замок окончательно утратил оборонительное значение и превратился в тюрьму. В начале XIX в. тут содержались около 7000 французских военнопленных. По соседству располагался госпиталь, и покойников хоронили под стенами замка. В наши дни место их погребения скрыто под водой, и во время прилива море выбрасывает черепа и кости, так что местные жители не любят находиться на берегу в темное время суток.

Большинство английских преданий об «исторических» призраках связано не с битвами, а с осадой замков. Ведь в обороне могут участвовать и женщины, а значит, допустимы интриги, предательства, разгул страстей.

Древний норманнский замок Рочестер (Кент) не раз подвергался осаде. 17 апреля 1264 г. его осадили Симон де Монфор, восставший против Генриха III, и его сообщник Гилберт де Клер (1243–1295), граф Хартфорд. Замок удерживал королевский констебль Роджер де Лейборн (1215–1271). Клер напал на Рочестер с юго-запада, а Монфор — со стороны северного моста через реку Медуэй. Преодолев упорное сопротивление, мятежники ворвались в город и взяли штурмом внешнюю стену замка. Гарнизон отступил в донжон. Осаждавшие начали готовить подкоп, но вынуждены были уйти, узнав о приближении армии Генриха III.

Это скупая историческая хроника. В легенде роль констебля исполняет некий Ральф де Капо, обороняющий замок вместе со своей невестой, красавицей Бланш де Уоренн. По леди Бланш вздыхали многие рыцари, в их числе — отвергнутый ею Гилберт де Клер. Защитники отбивают приступ за приступом, посрамленный Монфор отступает, а воодушевленный победой Ральф де Капо устремляется в погоню. Но хитрый Клер, оставив Монфора, переоблачается в точно такие же доспехи, что носит констебль, и обманом проникает в замок. Спасаясь от разъяренного поклонника, леди Бланш взбегает на крышу донжона.

В этот момент находящийся внизу, под стенами, Ральф де Капо случайно поднимает голову и видит на крыше… самого себя, преследующего собственную невесту. Товарищи констебля кричат от ужаса. Но не склонный к суевериям Ральф путем несложных умозаключении приходит к логичному выводу: на крышу взобрался его соперник — граф Хартфорд. Вскинув арбалет, он стреляет в него, но стрела, немыслимым образом срикошетив от доспехов Клера, поражает леди Бланш прямо в сердце. — Легенда умалчивает о том, как самозванец удрал из Рочестера. Да это и не важно, поскольку отныне плачущая девушка обречена ходить по замку с торчащей из груди стрелой.

Из истории рода Клер известно, что Гилберт в 1253 г. (в возрасте десяти лет) был обручен с Алисой де Лузиньян (1236–1290), племянницей Генриха III. После свадьбы он оставался верен жене и никакую леди Бланш не преследовал. Клер даже ревновал Алису к принцу Эдуарду, ее двоюродному брату, и, возможно, поэтому поддержал Монфора. Алиса родила графу дочерей Изабеллу (1262–1333) и Жанну (1264 — после 1302). В 1267 г. супруги развелись, но к тому времени Клер перешел на сторону Генриха III и сражался против Монфора в битве при Ившеме. Впоследствии он стал сподвижником Эдуарда I в его планах по завоеванию Уэльса и основал там несколько замков. Король женил его на своей дочери Джоанне (1272–1307).

Руины замка Певенси, которыми пренебрегла Жанна Наваррская, достались призраку Джоанны Пелэм (1375–1404), супруги здешнего коменданта сэра Джона Пелэма (1350–1429). Когда в 1399 г. сэр Джон присоединился к мятежным войскам Генриха Бо-лингброка (будущего Генриха IV), его молодая жена выдержала осаду замка войсками Ричарда II. Осада была незначительной, и о ней сохранилось мало сведений. Кстати, обвиненную в колдовстве королеву охранял в Певенси овдовевший к тому времени Пелэм.

Я обещал рассказать о компаньонке «прекрасной девы Бретани» из Корфа. В 1635 г. бывшую тюрьму Иоанна Безземельного приобрел сэр Джон Бэнкс (1589–1644), генеральный прокурор и судья Карла I.

Замком управляла его жена леди Мэри (1598–1661), одна из героических женщин, оборонявших свои резиденции от парламентских войск во время Гражданской войны.

Первая осада состоялась в 1643 г. Она длилась шесть недель и успехом не увенчалась. После смерти судьи парламентарии вновь подступились к замку. Стены Корфа выдержали двухмесячный артиллерийский обстрел, но в феврале 1646 г. изголодавшаяся леди Мэри и ее люди сдались. Хотя парламент издал указ о разрушении Корфа, его хозяйку победители не тронули. Тем не менее многие признали ее в безголовой женщине, объявляющейся на развалинах. Те, кто осведомлен о дате смерти героини, придерживаются иной версии — о предательнице, которая помогла солдатам парламента проникнуть в замок. Но кто и когда лишил ее головы?

Не меньшую кровожадность приписывают солдатам, штурмовавшим замок Уардор (Уилтшир). Владевший им барон Томас Арунделл (1586–1643) в 1607 г. женился на Бланш (1683–1649), дочери Эдварда Сомерсета, графа Вустера. Супруги поддерживали Карла I, и весной 1643 г. замок подвергся осаде войск парламента. Хозяин находился в действующей армии, и обороной руководила шестидесятилетняя леди Бланш. Малочисленный гарнизон сопротивлялся несколько дней, но затем сдался, будучи не в состоянии защитить замок от интенсивного артиллерийского огня. По легенде, организм леди Бланш не вынес пыток и издевательств солдатни, но ее кости так и не были найдены среди развалин замка. Это неудивительно, если учесть, что леди прожила еще шесть лет. В том роковом для Арунделлов году умерла не она, а ее муж, павший в битве при Страттоне (16 мая 1643 г.). Поэтому ее призраку нечего делать в Уардоре.

Замок Дадли около Бирмингема чрезвычайно популярен в мире духов. Охранники и туристы не раз замечали Серую даму, некую Дороти Бомонт, жену генерала роялистских войск, в чьей истории «осадная» тема смешалась с «кладбищенской». В мае 1646 г. замок осадили парламентарии. Малолетняя дочь Бомонтов умерла во время осады, и командующий войсками парламента разрешил похоронить ее в городской церкви. Затем скончалась и Дороти, завещав положить себя рядом с дочерью. Но церковь к тому времени сгорела, и несчастную женщину закопали в другом месте. Ее муж не присутствовал на похоронах, да и сам был погребен неведомо где. С тех пор Дороти блуждает по Дадли, пытаясь разобраться в могилах.

Норманнский замок Гудрич (Херефордшир) был покинут хозяевами еще в 1530 г. Однако во время Гражданской войны он перешел в руки роялистов под командованием сэра Генри Лингена (1612–1662). В 1646 г. замок шесть недель осаждали парламентарии во главе с полковником Джоном Бирчем (1615–1691), обстреливавшие его мощные стены из мортиры по имени Ревущая Мэдж. 31 июля 1646 г. роялисты сдались, а сильно поврежденный замок был заброшен.

Но вскоре на руинах стали замечать призраки юноши и девушки, на чей счет не преминули сочинить трогательную историю о любви, преодолевающей религиозные и политические барьеры. Оказывается, во время осады в Гудриче укрывались племянница полковника Алиса Бирч и ее жених — роялист Чарльз Клиффорд. Неподходящее место избрали молодые люди для медового месяца. Когда Ревущая Мэдж в очередной раз нарушила их досуг, Алиса и Чарльз решили бежать. Под покровом темноты они выбрались из замка, оседлали лошадь — одну на двоих и поскакали к реке Уай. К сожалению, в военное время судьба редко благоволит влюбленным: пересекая полноводную реку, они не усидели в седле и утонули.

В эту легенду можно было бы поверить, если бы не скучные факты. Джон Бирч, происходивший из пресвитерианской семьи Манчестера, в 1633 г. женился на вдове Алисе Селф (?—1673), чье имя, вероятно, унаследовала героиня легенды. А племянницы у полковника не было. Он имел младшего брата, майора Сэмюэла Бирча (?—1693), также воевавшего на стороне парламента, но у того был только сын Джон.

Однажды группа молодых туристов посетила остатки замка Доннингтон (Беркшир). В XVII в. роялисты во главе с сэром Джоном Бойсом (1607–1664) выдержали в нем многочисленные атаки превосходящих сил противника. После полуторагодичной осады гарнизон капитулировал, и в 1646 г. замок снесли по приказу парламента. Так вот туристы не только слышали звуки выстрелов, но и видели пожилого солдата, ухватившего за волосы крестьянку. Один из юношей смело выступил вперед и воскликнул:

— Как вам не стыдно пугать слабую женщину?

Сконфузившись, призрак что-то пробурчал в ответ, а затем обе фигуры исчезли.

Любовь и ревность

Не знаю, что думают о призраках в Бразилии, но здешняя народная песня (на слова Роберта Бернса) на редкость точно характеризует содержание большинства мистических историй. Самые изощренные повествования о жертвах любви и ревности мы услышим в знаменитых замках Северной Англии — Чиллингеме (Нортумберленд) и Манкастере (Кумбрия).

Замок Чиллингем. Несмотря на популярность его призраков, легенды о них не выдерживают никакой критики

Замок Чиллингем с 1246 г. находится во владении семьи Грей. Один из множества призраков Чиллинге-ма — дух леди Мэри Беркли (1657–1719), который в соответствии с заповедью творцов готических романов выходит прямиком из своего портрета. По легенде, муж Мэри ушел к ее сестре, оставив супругу страдать в одиночестве в доме. Мэри приходилась дочерью графу Джорджу Беркли из одноименного замка — того самого, чьи стены оглашают крики Эдуарда II. В 1677 г. она стала женой Форда Грея (1655–1701), хозяина Чиллингема. В 1682 г. разразился скандал в связи с тем, что Грей соблазнил младшую сестру Мэри — Генриетту (1660—?). Затем он участвовал в мятеже герцога Монмута против Иакова II, однако был помилован, выдав несколько мятежников. В 1685 г. Вильгельм III пожаловал ему титул графа Танкервилла, а в последние годы жизни Грей даже занимал должность лорда-хранителя печати. От своей жены он имел двух дочерей. В 1712 г., после смерти мужа, престарелая Мэри вышла замуж за Ричарда Рута (1657–1726) из Эпсома (Суррей). Там же, в Эпсоме, она и скончалась 19 мая 1719 г.

Замок Манкастер в течение восьми веков принадлежит роду Пеннингтон. В здании действительно наблюдаются паранормальные явления — отчетливо слышные шаги, внезапно раскрывающиеся двери, голоса кричащего ребенка, поющей женщины и др. С 1990 Г. эти феномены исследуют специалисты из университета Бирмингема. Но молва их опередила, создав ряд легенд о призраках Манкастера.

Роли незадачливых влюбленных в таких легендах обычно играют представители противоположных сословий и социальных групп — дворяне и простолюдины, богатые и бедные, монахи и миряне. В 1822 г. одна знатная дама (имя не называется) из Манкастера влюбилась в простого парня из деревни. Тот дружил с девушкой по имени Мэри Брагг, и коварная аристократка решила извести соперницу. Нанятые ею убийцы выманили Мэри из дома и, приведя к дереву на берегу реки, застрелили, а тело сбросили в воду. Когда труп всплыл, подкупленный вдовой врач не выдал истинной причины смерти. В 1991 г. дерево спилили, а из корней и срезов вдруг начала сочиться кровь. При этом недалеко от дерева прохожие замечали белую фигуру, окутанную туманной дымкой.

Не так давно легенда видоизменилась. Пеннингтоны были возмущены осквернением памяти их предков, и новая версия говорит о девушке, похищенной деревенским гулякой и сквернословом, обесчещенной и повешенной на воротах замка с помощью собутыльников. Конечно, в этом случае справедливость восторжествовала и виновные понесли наказание.

Сэр Роджер Файнс (1384–1449), казначей Генриха VI, в 1441 г. начал строительство величественного замка Херстмонсо (Суссекс). Его сын Ричард (1415–1483) женился на баронессе Джоанне Дакр (1433–1486) и присоединил к своим владениям земли на севере Англии, в частности небольшой замок Дакр (Кумбрия). Файнсы были пусть и не пылкими, но верными сторонниками католицизма, вот отчего позднее распространялись порочащие семью легенды. Одна из них повествует о Белой даме — простолюдинке, которую заманил в Херстмонсо и изнасиловал сэр Роджер. Другая — о призраке слуги, стучавшего в барабан, чтобы отпугнуть любовников жены хозяина.

Дакрам тоже досталось. В XV в. один из хозяев замка Дакр заточил в нем свою невесту, полюбившую бедного учителя из Италии. Во мраке камеры девушка различила закованного в цепи итальянца, который сидел, прислонившись к стене, и молчал. Она бросилась к нему на грудь, но его отрубленная голова скатилась с плеч ей в руки. От ужаса несчастная сошла с ума и теперь посещает замок в виде призрака. Влюбленные женщины горько рыдают, слушая эту печальную повесть, а беременные, как всегда, выражают недовольство.

Весьма поучительна история каноника Кентерберийского собора, разрывавшегося меж двух страстей — похотью и чревоугодием. Живший в Тюдоровскую эпоху каноник нашел себе служанку по имени Элен Бин и за кулинарные таланты окрестил ее Нелл Кук (Cook — «стряпуха»). Вскоре в доме поселилась молодая дама — то ли кузина, то ли племянница каноника, потребовавшая удалить служанку. Но прожорливый каноник не согласился расстаться с поварихой. Нелл, сведущая не только в кулинарии, но и в родственных связях хозяина, совсем извелась от ревности. Не в силах прокормить двоих, она подсыпала яд в пирог, отравив и каноника, и его любовницу. Во избежание скандала тела потихоньку захоронили в соборном нефе, а служанка бесследно исчезла.

Много лет спустя три каменщика извлекли из-под пола соборной крипты женский скелет. За потревоженными костями явилась грозная кухарка с ножом. В результате один из каменщиков тронулся умом и забил двоих других до смерти лопатой. Но почему останки Нелл угодили под плиты? Либо она покончила с собой с горя, либо ее покарала местная братия, не столь падкая до вкусной стряпни.

Теперь расскажем о ревнивых мужьях. В 1700 г. сэр Уильям Массингберд (1650–1719), баронет, построил маленькое поместье Ганби (Линкольншир). Но он недолго наслаждался уютом и покоем. Его жена (или дочь) задумала сбежать с приглянувшимся ей форейтором. Баронет застрелил его (а может, и ее тоже), а затем утопил тело (или тела) в пруду. С тех пор на берегу объявляется призрак жертвы (группа призраков). Мудрецы из народа поговаривали, что из-за преступления на семью легло проклятие и никто из мужчин рода никогда не унаследует дом.

Известно, что сэр Уильям в 1673 г. женился на Элизабет Уайнн (1655–1714). Она дожила почти до 60 лет — возраста, не располагающего к побегам с форейторами. У супругов родились сын Уильям (1677–1723), который женат не был, и дочь Элизабет, вышедшая замуж за некоего Томаса Мокса и родившая ему сына.

Схожая по типу любовная драма случилась в поместье Лонглит (Уилтшир). Его владелец Томас Тинн (1710–1751), виконт Уэймут, в 1726 г. взял в жены Элизабет (1711–1729), дочь Лайонела Секвил-ла, герцога Дорсета. Она умерла совсем юной, и в 1733 г. виконт вторично женился на Луизе (1714–1736), дочери Джона Картерета, графа Гренвилла, родившей ему сыновей Томаса (1734–1796) и Генри (1735–1826).

Луизе прислуживал молодой лакей, которого завистливые слуги нарекли любовником виконтессы. Однажды поверивший сплетням виконт поругался с лакеем на пороге библиотеки и столкнул его с винтовой лестницы. Юноша покатился вниз и сломал шею. Напуганный хозяин приказал зарыть тело в подвале и скрыл от жены смерть любимца. Луиза предположила, что муж где-то заточил лакея, и в поисках юноши проникла в самые потаенные уголки дома. Комнаты плохо отапливались, виконтесса простудилась и, ослабев от болезни, умерла при родах. Теперь по коридорам Лон-глита шествует Серая дама, заглядывающая во все двери. То, что она ищет, было обнаружено еще в 1903 г., как раз в процессе установки центрального отопления. Под плитой в подвале нашли останки мужчины в одежде XVIII столетия. Их погребли на местном кладбище недалеко от могилы самого виконта.

Младший сын виконта Генри родился 17 ноября 1733 г., а его мать скончалась лишь год спустя — 25 декабря 1736 г. После смерти жены расстроенный виконт покинул усадьбу и перебрался на жительство в соседнюю деревню. Вышеизложенная история сочинена на потребу туристам, посещающим дом и находящийся поблизости сафари-парк.

На примере усадьбы Хармстон (Линкольншир) можно проследить за тем, как в светском обществе рождались слухи об убийствах, призраках и скелетах. С 1456 г. поместье принадлежало семье Торольд. Ныне существующий дом построил в 1710 г. сэр Чарльз Торольд. В 1719 г. в нем проживал сэр Джордж Торольд, лорд-мэр Лондона. Скандально известен следующий владелец дома — сэр Натаниэль Торольд (1695–1764), участник финансовых спекуляций и азартный игрок. В 1741 г. он внезапно сбежал на континент, а на его имущество в Англии был наложен арест. Впоследствии сэр Натаниэль наладил импорт рыбы из Нидерландов в Ливорно и поселился на Капри вместе со своей итальянской любовницей Анной (1707–1787) и ее престарелым мужем Антонио Канале (1675–1757).

Когда муж скончался, Торольд отказался принять католичество, и их с Анной пятеро детей остались незаконнорожденными. Умершего в 1764 г. сэра Натаниэля похоронили на Капри, но позднее тело, согласно завещанию, перевезли в Хармстон.

В «Книге привидений» лорда Галифакса сохранились воспоминания мисс Нэш, жившей в юности по соседству с усадьбой Хармстон. Она называет ее последнего владельца другом Георга IV, то есть переносит время действия на восемьдесят лет вперед. Далее в рассказ вторгается тайна — якобы владелец удрал по неизвестной причине. Дядя рассказчицы видел, как судебные чиновники, опечатавшие дом, открывали дверь комнаты, запертую хозяином: «Комната выглядела так, словно гости внезапно выбежали из-за стола: стулья были перевернуты, бокалы валялись на полу вместе с заплесневелыми, покрытыми пылью остатками еды, словно там случилось нечто страшное. Говорили, будто хозяин неожиданно сообщил гостям, что его жена сбежала с лучшим другом, попросил всех разойтись и на следующий день уехал за границу. Однако дядя говорил, что, вероятнее всего, причиной их бегства было некое ужасное событие. И это, скорее всего, так, ведь ни о жене, ни о ее любовнике никто больше ничего не слышал».

Как видим, холостого сэра Натаниэля не только оженили, но и сделали рогоносцем. Отлились ему слезы Антонио Канале! Любознательный дядя выдал гениальную мысль об «ужасном событии», которую предстояло развить его племяннице. Юная мисс Нэш знакомится с женой «фермера-джентльмена» (забавная формулировка), арендующего усадебные земли, и двумя ее милыми дочками: «Мать девочек рассказала нам, что в доме обитают привидения, о чем она не имела ни малейшего понятия до того, как семья туда переехала. В первую же ночь, как только проби-до одиннадцать, она услышала громкий крик ужаса, и кто-то бросился вниз по лестнице и упал у двери. Она решила, что кому-то из детей приснился страшный сон в незнакомом месте, и побежала открыть дверь, но там никого не было. Это повторялось каждую ночь, ровно в одиннадцать, и она уже начала привыкать».

Реакция мисс Нэш не должна нас удивлять. Она спрашивает у недогадливой фермерши: «Почему же никто не разобрал камин?» — ведь наверняка «жена и друг бывшего хозяина были убиты и похоронены под камином в той самой запертой комнате». Увы, арендатор, успешно совмещающий в своем лице джентльмена и фермера, не оценил смекалки девушки. Камин остался неразобранным, и мисс Нэш сетует на последствия такой нерадивости. Оказывается, существовал сын сбежавшего хозяина. Он возвратился в Англию, но не решился поселиться в усадьбе и умер в одном из пригородов Линкольна. Местные жители его опасались. Тут мы имеем дело с отголоском реального события — доставки в Хармстон гроба с телом сэра Натаниэля.

После фермера в усадьбе жил некий промышленник, чья супруга повредилась рассудком. Он успел даже перестроить дом (имеются в виду крылья, приделанные в XIX в.), но после несчастья с женой уехал оттуда. Затем Хармстон приобрел владелец чугунолитейного завода в Линкольне. «Не знаю, как ему там живется, — завершает свой рассказ мисс Нэш, — и случались ли там еще какие-нибудь необычайные происшествия». Эх, если бы рассказчица дожила до 1930 г., когда в доме разместилась психиатрическая лечебница! Кроме криков, падений и умопомешательств, там случилось много чего необычайного.

Два нижеследующих случая связаны с реальными, а не выдуманными трагедиями. Они касаются женщин, пострадавших от легкомыслия своих мужей. В запущенном поместье Гибсайд неподалеку от Ньюкасла изредка показывается призрак «бедной графини» Мэри Боуз (1749–1800). В 1767 г. она стала женой Джона Лайона (1737–1776), графа Стратмора и Кингорна. Граф вел разгульный образ жизни, уделяя мало внимания своей жене, а она увлекалась поэзией и написала стихотворную драму «Осада Иерусалима» (1769).

В 1776 г. граф умер от туберкулеза. Графиня быстро утешилась и через год вышла замуж за ирландского авантюриста Эндрю Стоуни (1747–1810). Ирландец, напротив, чрезмерно привязался к супруге и пригласил ее принять участие в оргиях, устраиваемых им в Гибсайде. В 1783 г. Мэри добилась разрешения на развод, однако Стоуни похитил ее и увез на север, угрожая убить в случае неповиновения. Вскоре его арестовали, и страдалица вновь обрела свободу. Она покинула Гибсайд и с 1792 г. проживала в хемпшир-ских усадьбах Прабрук и Сторфилд, удивляя окрестных жителей своими чудачествами. Похоронили ее в Вестминстерском аббатстве. История «бедной графини» легла в основу плутовского романа Уильяма Текке-рея «Записки Барри Линдона» (1841).

Другая героиня Кэтрин Тилни-Лонг (1789–1823) в свое время считалась богатейшей невестой Англии. Она унаследовала от отца обширные земельные владения в Уилтшире, Дорсете и поместье Уонстед в районе Редбридж (Лондон) — роскошный особняк, построенный в 1715–1722 гг. архитектором Колином Кемпбеллом. Несмотря на то что к ней сватался герцог Кларенс (будущий король Вильгельм IV), в 1812 г. Кэтрин вышла замуж за Уильяма Уэлсли-Поула (1788–1857), племянника герцога Веллингтона. В браке родилось трое детей. Вначале муж Кэтрин ухаживал за домом и садом в Уонстеде, но постепенно его расточительность дала себя знать. В 1822 г. он распродал обстановку дома, а в 1823 г., не найдя покупателя, решил его снести, чтобы заплатить долг в 250 тысяч фунтов. Хотя строительство дома столетней давности обошлось в 360 тысяч фунтов, после сноса Уильяму удалось выручить всего 10 тысяч.

Он сбежал вместе с семьей в Италию, где спутался с авантюристкой Элен Б лиг (?—1869), женой капитана Томаса Блига. Оскорбленная Кэтрин вернулась в Англию и умерла 12 сентября 1825 г. от кишечного расстройства или венерической болезни, которой наградил ее муж. Она была погребена в поместье Дрей-кот (Уилтшир), но ее призрак избрал для посещений уцелевший парк в Уонстеде.

Незамужние сестры Кэтрин и герцог Веллингтон, взявший под опеку ее детей, сумели отстоять их права на оставшуюся недвижимость. Заботливый отец успел только украсть и продать мебель из Дрейкота. В 1828 г. Уильям женился на овдовевшей Элен, а в 1830 г. отомстил дяде, связавшись с вигами и поспособствовав провалу министерства Веллингтона. Некоторое время он посидел в долговой тюрьме, а последние годы жизни провел в Брюсселе.

От ревнивых и легкомысленных мужей перейдем к суровым отцам. Вариацию на тему легенды замка Гудрич мы обретем в разрушенном поместье Марпл рядом с Манчестером. Девушка-пуританка вновь полюбила солдата-роялиста, однако на сей раз утонул он один. Отец девушки по имени Генри Бредшоу послал слуг, чтобы те выследили молодого человека и утопили его в реке Гойт. Дочь убийцы начала чахнуть и умерла от тоски. Ее призрак бродит по берегу реки в сопровождении элегантного кавалера — Карла I, обожающего наведываться в бывшие усадьбы пуритан.

Надо сказать, у короля есть причины недолюбливать семью Бредшоу. Генри Бредшоу (1600–1661) служил полковником в армии Кромвеля, однако после Реставрации был помилован и мирно почил в поместье Марпл, которое унаследовал лишь в 1654 г., после смерти отца. Брат и совладелец Генри, Джон Бредшоу (1602–1659), юрист, в 1649 г. был назначен лордом-президентом суда, приговорившего Карла I к смертной казни. В награду он получил от парламента богатые земли и звание канцлера Ланкастерского герцогства.

Сэр Уолстон Дикси с семьей. Портрет работы Генри Пикеринга (1755). Одна из девушек — несчастная Энн, которой предстоит угодить в капкан, поставленный ее отцом

Попробуем разобраться с девушкой. В 1624 г. упомянутый Генри Бредшоу женился на богатой наследнице Мэри Уэллс (1606–1643), родившей ему единственного сына Генри (1625–1698). Овдовев, в 1644 г. он взял в жены Энн Боуден (1601–1660), но детей от нее не имел. Джон Бредшоу в 1638 г. женился на Мэри Марбери (1596–1658), но и этот брак был бездетным. Я уже отметил, что во время Гражданской войны, когда свершилось описанное убийство, поместьем владел отец Генри и Джона — старый Генри Бредшоу (?—1654). Кроме них, он имел дочерей Дороти (1598—?) и Энн (1599–1653) и сына Фрэнсиса (1603—?). Ни Дороти, ни Энн по возрасту не годятся в героини легенды. О семьях Дороти и Фрэнсиса сведений не сохранилось. У Энн была дочь Сара (1629–1699), но проживала ли она в поместье своего дедушки?

В другом случае пострадал не мужчина, а его возлюбленная. Речь идет об одной из дочерей сэра Уолстона Дикси (1700–1767), баронета и хозяина поместья Босворт (Лестершир), к югу от которого 22 августа 1485 г. произошла одноименная битва, завершившаяся гибелью Ричарда III и победой Тюдоров. Сэр Уолстон пользовался репутацией скандалиста и драчуна. Однажды он поколотил соседа-помещика за то, что тот пренебрег запретом на хождение по тропинке усадебного парка в Босворте. Вскоре после инцидента усадьбу посетил Георг II. Желая блеснуть знанием английской истории, этот король-чужеземец обратился к хозяину:

— Босворт — знакомое название. Большая битва при Босворте, не так ли?

— Да, сир, — ответил баронет. — Я побил его здесь.

Дочь баронета по имени Энн назначала тайные свидания сыну садовника. Для поимки наглеца сэр Уолстон расставил в саду капканы. Однако он не учел способности юноши. Тот с ловкостью миновал западню, в которую угодила сама Энн. Девушка умерла от потери крови, а ее призрак поселился в Босворте. На дальнейшей судьбе рода эта трагедия никак не отразилась — у баронета было много детей.

Экзотическое привидение объявляется в усадьбе Торп в городе Лауте (Линкольншир). Ее владелец сэр Джон Болле (1560–1606) в 1596 г. участвовал в пиратском нападении на Кадис в составе экспедиции Роберта Деверо, графа Эссекса. Болле охранял захваченных в плен испанцев, среди которых находилась прекрасная донна Леонора Овьедо. Она не могла не влюбиться в настоящего джентльмена, каковым зарекомендовал себя сэр Джон, и пожелала отправиться с ним в Англию. Поразмыслив, Болле отказал ей — могли возникнуть трения на религиозной почве, к тому же джентльмен был женат. Сначала испанка хотела по традиции пронзить себя кинжалом, но потом в ее голове созрел хитроумный план. Она подарила возлюбленному свой портрет в зеленом платье и драгоценности для вручения супруге.

Жадный англичанин обрадовался подарку. Донна Леонора преспокойно удалилась в монастырь (испанкам к этому не привыкать), где скоропостижно скончалась, а сэр Джон отплыл на родину. Его жена Элизабет Уотерс (1565–1647) немного поворчала, увидев портрет, но, получив драгоценности, смирилась. Когда супруги спохватились, было поздно: Зеленая дама вылезла из портрета и начала гулять по дому, пугая восьмерых отпрысков Болле. Портрет срочно убрали, но настырная донна все равно не покинула Торп.

Упомяну также о кровавой бойне в окрестностях замка Фитерстон (Нортумберленд). Издревле замок принадлежал семье Фитерстонго, но во второй половине XVII в. его приобрели Говарды, перестроившие средневековую крепость в представительную резиденцию. В 1711 г. Фитерстонго вернули себе замок, а в 1789 г. продали его семье Уоллес. Свой нынешний вид здание приобрело после реконструкции, осуществленной в 1812–1820 гг. С 1950 г. в нем размещалась школа для мальчиков, а с 1961 г. проводятся студенческие конференции. Подрастающему поколению рассказывают назидательную притчу о нравах «темного» Средневековья.

Замок Фитерстон. Гравюра Уильяма Миллера (XIX в.). Раз в год в замке проходит свадебная пирушка с привидениями

Давным-давно в замке проживали барон Олбани III Фитерстонго и его дочь Абигайль. Абигайль обручилась с Ридли Хардридингом, но отец разорвал их помолвку и сосватал дочь за дальнего родственника Тимоти Фитерстонго. На свадебный кортеж Тимоти и Абигайль, направляющийся к замку, напал обманутый Ридли со своими людьми. Помните трагедию в Рочестере? Так вот Хардридинг владел саблей не лучше, чем Ральф де Капо — арбалетом. Рубанув с размаху жениха, он ненароком задел и невесту. Абигайль скончалась у него на руках, и, не вынеся ее укоризненного взгляда, он тут же покончил с собой.

Тем временем барон ожидал в замке прибытия кортежа и, не дождавшись, отправил слуг на поиски, а сам улегся в постель. В полночь во дворе раздался стук копыт, в замок вошли невеста и жених с гостями и заняли места за пиршественным столом. На их телах отчетливо различались нанесенные раны, по лицам стекала кровь. В зал ворвался ураганный ветер, и не успел вскочивший с кровати хозяин опомниться, как призраков и след простыл. Чуть позже обезображенные тела молодоженов и гостей нашли в овраге. С тех пор в годовщину свадьбы в замке можно наблюдать призрачный банкет.

В действительности Абигайль (1627—?) и ее отец жили не в Средние века, а в XVII столетии. Абигайль была последней владелицей замка, перед тем как он перешел к Говардам. В 1663 г. замок еще принадлежал Фитерстонго, а в 1678 г. Абигайль, хотя и жила на свете, уже не владела замком. Она дважды побывала замужем — за Питером Додшоном из Йоркшира и Томасом Дайксом из Кумбрии. Тимоти Фитерстонго (1600–1651) был убежденным роялистом, казненным в Честере в 1651 г. Затем его владения разграбили, а вдову по имени Бриджит лишили средств существования. Известно также, что 24 октября 1530 г. член семьи Николас Фитерстонго был убит на охоте Уильямом и Хью Ридли. Сэр Вальтер Скотт даже посвятил этому событию стихотворение. После всего сказанного остается только гадать, кто именно пирует в замке под видом убиенных молодоженов.

Заточенные и замурованные

Я не мог не выделить в отдельную категорию женщин, навеки упрятанных в темницах и дальних покоях замков и усадеб своими мужьями, отцами, соперницами и просто врагами. Такого рода истории — старинная традиция, усвоенная английской литературой (ярчайший пример — «Джейн Эйр»).

Древнейшая из них посвящена замку Скипси в Йоркшире, от которого остался лишь насыпной холм. Замок построил в 1086 г. фламандец Дрого де ла Буарер (или Бивер), граф Холднесс, женатый то ли на кузине, то ли на племяннице Вильгельма Завоевателя. В хронике цистерцианского аббатства Мо в Йоркшире, основанного в 1151 г., сказано, что Дрого «к несчастью убил» (unhappily killed) свою жену (имя не названо). Затем он бежал на континент с деньгами, полученными от короля. Бегство породило байку о том, что Дрого заточил, а затем отравил супругу, поскольку они не сошлись характерами: он был жестоким и грубым, она — доброй и нежной. Ко всему прочему графиня не умела готовить, подобно супруге Симона де Кентервиля. Теперь Белая дама посещает замковый холм.

Замок Барнвелл (Нортгемптоншир) был возведен в 1132 г. В 1266 г. здание кардинально перестроил Беренгар Ле Муан, через десять лет продавший его аббатству Рамси. В 1536 г. монастырское владение конфисковали, а затем передали семье Монтагю, владевшей им до 1913 г. В 1704 г. были снесены внутренние строения замка, но сохранилось несколько башен и часть крепостных стен.

Осенью 1948 г. в Барнвелл приехали историк Томас Личфилд и его друг, обладатель парапсихологических способностей, задумавшие проверить многочисленные свидетельства о местных привидениях. На первом сеансе, проходившем в доме Личфилда, друзьям явился настоятель аббатства Рамси, сообщивший, что в XIV в. замок использовался как здание суда и место казни. Личфилда это сообщение не заинтересовало, он и так знал, что в средневековых обителях занимались только судами да казнями.

Друзья продолжили сеанс и вскоре удостоились посещения женского духа, назвавшегося Мэри Ле Муан. Женщина громко стонала и сетовала на свою безвременную кончину. Личфилд сразу же догадался, что дело не обошлось без заточения. Впоследствии он добыл сведения о супруге владельца, умершей во время строительных работ в XIII в. Перспектива вырисовывалась заманчивая: по слухам, Беренгар Ле Муан замуровал живую (!) женщину в стене недостроенного здания. Это вам не бродячий кот из Тауэра!

Через десять дней состоялся второй сеанс, на который явился сам Беренгар Ле Муан. Исследователей не смутил зловещий вид тирана, и они бросили обвинения прямо ему в призрачное лицо. Сначала Берен-гар лишь надменно ухмылялся, но, когда парапсихолог пригрозил вызвать стенающую Мэри, мигом сознался в преступлении. Он возложил вину на свой рассудок, помутившийся вследствие оказываемого давления со стороны настоятеля Рамси, Уильяма де Годманчестера, который беззастенчиво пытался отнять замок и примыкающие к нему земли.

Третий сеанс потребовал месячной подготовки. Он проходил в северо-восточной башне замка. Беренгар, почувствовав близость родных стен, вел себя нагло и вызывающе. Потом он исчез, прислав взамен себя очень назойливое привидение — верхнюю половину тела монаха. Устав выслушивать его бормотания, парапсихолог воззвал к Мэри, но ее стенания долетали откуда-то снизу и не производили нужного эффекта. Друзья поспешили уйти, прежде чем возникнет недостающая половина монашеского тела. Позднее Личфилд разгадал уловку Беренгара, изучив в церкви Барнвелла герб семьи Ле Муан — верхнюю часть фигуры монаха с хлыстом в руке.

А теперь приведем факты, о которых умолчали распространители этой «страшилки». Здешние земли принадлежали аббатству Рамси согласно указам Эдуарда Исповедника и Вильгельма Завоевателя. Семья Ле Муан проживала в Барнвелле с 1091 г. на правах аренды. В ИЗО г. аббат Рейнальд дал разрешение на постройку замка Реджинальду Ле Муану и его наследникам. Названный Беренгар, прямой потомок Реджинальда, достиг совершеннолетия до 1264 г. В 1276 г. Уильям де Годманчестер, настоятель Рамси, выкупил поместья Барнвелл, Хемингтон и Кроуторп за 1666 фунтов. Сделка была подтверждена в 1286 г. Эммой (а не Мэри), здравствующей вдовой Беренгара, которая от себя пожертвовала аббатству часть земель с усадьбой Херст. В 1329 г. Джон де Сауторп, правнук Беренгара, и Уолтер Нонтон, муж внучки Беренгара, подали в суд на аббатство за якобы самочинный захват земель их предков. Приговор суда был в пользу аббатства, а одиннадцать лет спустя Роберт, сын Джона, подтвердил Симону, настоятелю Рамси, незаконность претензий своего отца. Как видим, в реальной истории нет места кровавым жертвам и подлым интригам.

Перенесемся в Девоншир, на развалины замка Берри Померой, впервые возведенного в камне в XII в. норманнской семьей Померой. Большая часть уцелевших построек относится ко второй половине XVI в., когда замком владели потомки лорда-протектора Эдварда Сеймура, герцога Сомерсета. В XVII в. недостроенный замок сильно пострадал от войск парламента.

Хотя с тех пор он стоял необитаемый, легенды о призраках получили распространение лишь в Викторианскую эпоху. Сеймуры в XIX в. еще здравствовали, поэтому все версии о происхождении здешней Белой дамы соотносятся с женщинами из рода Померой. Женщины эти, как следует ожидать, отличались злобным и мстительным характером. Например, Маргарита де Померой влюбилась в того же человека, что и ее сестра Элеонора. Далее… вы, вероятно, и сами догадались. Да, бедную Элеонору заточили в башню (другой вариант — замуровали в комнате), где она умерла голодной смертью. Иногда в окрестностях замка можно услышать скрип несуществующих дверей, глухие шаги и детский плач. Последний также объясняется женским коварством: его виновница задушила собственное дитя, чей голос теперь слышен.

Жена строителя замка Аамли (Дарем), барона Ральфа Ламли (1360–1400), была убита двумя священниками, бросившими тело в колодец. Мужу сообщили, что его супруга приняла постриг в соседнем монастыре, куда действительно незадолго до того поступила молодая девушка. Судя по антиклерикальному содержанию легенды, она сочинена в XVIII–XIX вв. Баронесса Элеонора Невилл (1360–1441) пережила мужа на сорок лет и умерла в глубокой старости в своем родовом поместье Реби, причем один из ее сыновей, Мармадьюк (?—1450), был не просто священником, а епископом Карлайла. Между тем по замку, превращенному в отель, действительно бродит Белая дама. В 2000 и 2005 гг. она напугала… членов команд по крикету (индийской и австралийской соответственно), гостивших в Ламли.

Мотив заточения звучит и в рассказах о старинных усадьбах. Поместье Гейнсборо (Линкольншир) построил в 1460 г. сэр Томас Бург. На северо-восточном углу высится кирпичная башня, в которую была заключена дочь хозяина, полюбившая то ли слугу, то ли проходимца. Происхождение Серой дамы, обитающей в усадьбе Ист Ридлсден (Йоркшир), объясняется гневом мужа, заставшего ее с любовником. Он расправился с женой привычным способом, заперев в комнате и уморив голодом. Та же участь постигла любовника, чья голова возникает в окнах спальни. В качестве подтверждения не придумали ничего лучшего, как сослаться на очередной скелет, найденный в кирпичной кладке дома. Два других призрака облюбовали соседнее озеро — некая Белая дама, вроде бы упавшая с лошади прямо в воду, и кучер, загнавший туда экипаж.

Хорошо сохранившаяся усадьба И тем Мот (Кент) состоит из 70 комнат, объединенных вокруг центрального двора, и башни с бойницами. В 1591 г. поместье приобрел сэр Уильям Селби (?—1612) из Нортумберленда, завещавший его племяннику, тоже Уильяму (1556–1638), женатому на Дороти Бонэм (?—1641), дочери мелкого землевладельца из Кента. Легенда гласит, что в 1605 г. Дороти послала письмо с предупреждением о Пороховом заговоре своему двоюродному брату Уильяму Паркеру (1575–1622), барону Мон-тиглу. После разоблачения друзья заговорщиков явились в Итем Мот и замуровали Дороти где-то в доме. В 1872 г. в одной из потайных комнат усадьбы рабочие-реставраторы обнаружили сидящий на стуле женский скелет.

Смутное происхождение Дороти не позволяет с уверенностью отрицать ее родство с бароном Монти-глом. Известно, что Монтигл, имевший родственные связи со многими заговорщиками, получил анонимное письмо с предупреждением вечером 26 октября 1605 г. во время ужина в своем поместье. В письме барону советовали пропустить заседание парламента, так как слуги Божии собираются покарать нечестие «страшным ударом». Монтигл немедленно отправился в Уайтхолл и передал письмо Роберту Сесилу, могущественному министру Иакова I. Сесил предпринял необходимые меры, дабы предотвратить покушение на жизнь короля и членов парламента.

По одной из версий, написавшим письмо предателем был участник заговора Фрэнсис Трэшем (1567–1605). Его арестовали 12 ноября и три дня спустя посадили в Тауэр, где он дал показания и оперативно скончался. По другой версии, знавший о готовящемся покушении Монтигл сам состряпал письмо, выслуживаясь перед Иаковом I. Не исключено также, что письмо было сфабриковано королевскими спецслужбами, как и сам заговор. Ну а сторонники принципа «шерше ля фам» сочинили третью версию событий, и скелет Дороти занял подобающее ему место в Итем Мот. Остается добавить, что Уильям Селби и его жена поселились в усадьбе только после смерти их дядюшки в 1612 г.

Коричневая дама поместья Рейнем. Фотография, сделанная в 1936 г., неизменно входит в альманахи об английских призраках

Серая дама поместья Астон в Бирмингеме обязана своим рождением внутрисемейным неурядицам. Усадебный дом построил в 1618–1635 гг. сэр Томас Холт (1571–1654), баронет, из семьи крупных землевладельцев Уорикшира. Он проклял своего сына Эдварда, вопреки воле отца женившегося на Элизабет, дочери Джона Кинга, епископа Лондона. После смерти в 1641 г. Джорджа, брата Эдварда, хозяин Астона женился вторично, планируя обрести нового наследника, но родившийся у него мальчик умер в младенчестве, и баронет вынужден был завещать поместье и титул Роберту, сыну Эдварда.

Авторы легенды о Серой даме переиначили семейную драму, выдумав дочь Томаса Холта, которую отец запер в доме, чтобы она не вышла замуж за полюбившегося ей простолюдина. Шестнадцать лет девушка томилась в заключении и в конце концов повредилась умом. Кроме нее, в Астон наведываются призраки бывшей экономки и наемного работника, повесившегося в центральной башне.

Самая известная из жертв заточения жила в XVIII столетии. Это Дороти Уолпол (1686–1726) из усадьбы Рейнем (Норфолк), жена виконта Чарльза Таун-шенда (1674–1738), крупного политического деятеля из партии вигов, служившего государственным секретарем и лордом-председателем Тайного совета. Дороти приходилась сестрой лидеру вигов — премьер-министру Роберту Уолполу и была одной из любовниц герцога Филипа Уортона (1698–1731). Благоволящий зятю Уолпол ненавидел герцога и в 1721 г. упразднил основанный Уортоном «Клуб адского огня». Однако Дороти продолжала встречаться с герцогом, пока муж не запер ее в Рейнеме, где она умерла от оспы 29 марта 1726 г.

Вскоре поползли слухи, что похороны были фиктивными и узница по-прежнему содержится в доме. Поговаривали также, что она умерла от депрессии либо ее столкнули с лестницы и она разбилась насмерть. Уолполу эти слухи не понравились, их отношения с виконтом испортились. В 1730 г. Тауншенд подал в отставку и, обосновавшись в Рейнеме, занялся сельским хозяйством.

До сих пор, когда усадебный дом погружается в сумрак, на парадной лестнице вырисовывается силуэт Коричневой дамы. Портрет Дороти висел в доме до момента его продажи в 1904 г. Женщина на нем была одета в коричневую парчу с желтой отделкой и круглым воротником. Портрет выглядел нормально только при дневном освещении, а при свечах лицо женщины походило на безглазый череп.

Первая нашумевшая встреча с Коричневой дамой произошла в начале XIX в., когда принц-регент (будущий Георг IV) нанес визит в Рейнем. Ночью ему привиделась женщина в коричневых одеждах, с всклокоченными волосами и смертельно бледным лицом. Хотя принц был известным ценителем слабого пола, он предпочел ретироваться с криком: «Ни часа не останусь в этом проклятом доме!»

В 1835 г. гостивший в усадьбе полковник Лофтус дважды столкнулся с Коричневой дамой. В первую ночь бравый вояка не растерялся и последовал за призраком по коридору, пока тот не исчез. Во второй раз он сумел разглядеть черты женщины, любезно прихватившей с собой зажженную лампу. Лофтус описал величавую леди в роскошной парче и плотно облегающем голову чепце. Ее лицо несколько портили темные пустые глазницы.

На следующий год в Рейнем прибыл капитан Фредерик Марриет (1792–1848), популярный автор приключенческих романов. Естественно, он привез с собой ружье — романисты все такие, вспомним хотя бы Бульвер-Литтона, открывшего стрельбу на Беркли Сквер. Коричневая дама надеялась на новую встречу с Лофтусом. Она вплыла в коридор с лампой в руке, приветливо улыбаясь. Однако вместо полковника ей попался напуганный Марриет, выстреливший в нее в упор. Наутро капитан рассказал о «дьявольской» усмешке и подтвердил, что пуля прошла через даму насквозь.

Призрак обиделся на грубый прием и надолго покинул Рейнем. Точнее, сделался невидимым, и снова засечь его удалось только в 1936 г., когда в доме работали фотографы. Коричневая дама запечатлелась на фотографии в виде бледного силуэта, чья одежда напоминала свадебное платье и вуаль. Это фото, опубликованное в журнале «Сельская жизнь» 1 декабря 1936 г., произвело сенсацию. Исследовавшие его эксперты не выявили признаков мошенничества.

Бедные дети

Большая часть свидетельств о призраках детей относится к Викторианской эпохе[80], когда заморский снегирь пробудил в британских писателях интерес к жизни малообеспеченных семей и частных школ. В наши дни социальный аспект утратил актуальность, но сохранились рассказы о детских страданиях, вызванных суровыми нравами и жестким воспитанием.

Начнем с самого популярного призрака замка Чиллингем — Голубого мальчика, чье появление сопровождается оглушительными воплями и голубоватым свечением. Обычно Голубые мальчики предзнаменуют чью-то смерть, но в данном случае акцент делается на судьбе самого привидения. Чтобы убедить посетителей в ее трагичности, был со вкусом оформлен потайной склеп с царапинами на стенах. В нем обнаружили скелеты взрослого мужчины и мальчика. Замурованные заживо, они тщетно пытались выбраться.

Компанию Голубому мальчику составляет девушка в белом, постоянно просящая пить. Очевидцы долго размышляли над смыслом этих просьб и, наконец, догадались: девушку отравили. Кто-то из недоброжелателей, коих хватало в то страшное время, регулярно подсыпал ей яд в питье. Таким образом, девушка разделила судьбу подростка из повести Диккенса «Дом с призраками» (1859), чей дух тошнит от излишнего усердия лекарей, пичкающих его микстурами.

Если туристов не удалось разжалобить мальчиком и девушкой, их ведут в подземную темницу. В ней нет ни окон, ни дверей, а в камеру попадают через узкое отверстие в стене. Вероятно, перед заключением туда пленнику ломали руки и ноги (так проще — не расширять же отверстие!). Скелет одного из узников разгребли в начале XX в. — это маленькая девочка, которую бросили умирать в камере наши жестокие предки.

Кости детей не менее важны, чем останки замурованных женщин. Детский плач в бывшем королевском замке Сент-Брайвел (Глостершир) пресекся благодаря счастливой находке — старательно укутанному и уложенному на стропила скелету младенца. Труп даже не потребовал легенды, он и так красноречиво свидетельствует о средневековых нравах.

Немало детей замучил в своих застенках Иоанн Безземельный. Среди них — отпрыски Уильяма де Браоза (1144–1211) из замка Брамбер (Суссекс). До поры до времени Уильям являлся одним из ближайших соратников короля Иоанна и пользовался его особым покровительством. Он играл ключевую роль в пленении Артура Бретонского в 1202 г., а затем отвечал за содержание принца под стражей. В 1206 г. его назначили шерифом Херефордшира, но уже через год по неясным причинам Иоанн сместил Браоза со всех постов и лишил обширных земельных владений. После неудачной попытки организовать восстание в Уэльсе в 1210 г. Уильям бежал во Францию, где и скончался.

Мстительный Иоанн отыгрался на семье Браоза. Его жена Матильда (1155–1210), ее сыновья и внуки умерли от голода в замках Виндзор и Корф. Но там их призракам было тесновато, и они переселились на родину в Суссекс. Маленькие внуки Браоза — в лохмотьях, с изможденными лицами — жалобно причитают на развалинах замка Брамбер и просят подаяния. На самом деле в заключении умер лишь старший сын Браоза — Уильям, который оставил после себя четырех малолетних сыновей, тоже посидевших в тюрьме, но благополучно выпущенных оттуда в 1218 г. Средний сын Жиль (?—1215) был епископом Херефорда, а младший Реджинальд (?—1228) после смерти короля Иоанна получил обратно большую часть земель Браозов.

Нам предстоит впервые посетить популярнейший дом с привидениями — поместье Чингл (Ланкашир). Оно известно под именем Синглтон с 1260 г. и считается самым старым и прочным кирпичным жилым домом Великобритании. Семья Синглтон владела им около трехсот лет, а в 1585 г. он перешел к их родственникам по фамилии Уолл.

В одной из комнат дома когда-то жила взаперти полоумная Элеонора Синглтон. Девочку продержали там около двенадцати лет и наверняка все эти годы беспощадно поили лекарствами. Когда она достигла совершеннолетия, хозяева сообразили, что лекарства не помогают, и не мудрствуя лукаво придушили Элеонору прямо в постели. Теперь человека, входящего в комнату, охватывает безотчетная грусть. Однако предаваться ей опасно — замечтавшихся посетителей призрак дергает за одежду и пытается свалить с ног. В 1997 г. Даррен Дон, исследователь паранормальных явлений, стоял у окна комнаты и делал записи в блокнот, как вдруг получил удар в лицо и грохнулся на пол. По всей вероятности, разбушевавшаяся Элеонора приняла исследователя за выписывающего рецепт врача.

Сэр Джон Пофэм. Портрет работы неизвестного мастера. По виду судьи и не скажешь, что ему доводилось бросать младенцев из окон

Думаю, призрак удалось бы приструнить, разобрав пол в комнате или произведя капитальный ремонт в доме. Нужные кости непременно отыскались бы! Но вот беда — дом крепкий, а проживающая в нем пожилая супружеская пара дорожит тишиной и покоем.

В 1560 г. сын хозяина усадьбы Арретон на острове Уайт тринадцатилетний (!) Джон Лей задушил подушкой спящего отца с целью завладеть наследством.

Случайной свидетельницей преступления стала младшая сестра Джона — Аннабель. Обезумевший брат выбросил ее с верхнего этажа дома. С тех пор в Арретоне объявляется рыдающая девочка.

В 1950 г. в усадьбе Кимболтон, бывшей резиденции семьи Монтагю, разместилась частная школа-интернат. Ее выпускникам наскучил призрак Екатерины Арагонской, и, наслушавшись россказней взрослых о зверствах прошлого, они сочинили собственную душераздирающую историю. Судья сэр Джон Пофэм (1531–1607) часто страдал от хандры. В один из приступов он взял да и бросил своего новорожденного ребенка из окна дома. Далее следует аллюзия на кровавое пятно из «Кентервильского привидения»: та плита во дворе Кимболтона, на которую упал младенец, окрашивается красным в годовщину трагедии. К разочарованию любителей этой «страшилки» надо заметить, что сэр Джон не жил в Кимболтоне. Основные владения судьи находились в Уилтшире, Сомерсете и Девоншире, а его единственный сын и семь дочерей умерли уже взрослыми. И вообще непонятно, чем Пофэм так досадил школьникам и почему они не избрали в герои кого-нибудь из рода Монтагю.

Судья сделался косвенным участником еще одной драмы, касающейся усадьбы Литтлкот (Уилтшир). Именно в этой усадьбе Генрих VIII ухаживал за Джейн Сеймур, чья бабка происходила из семьи местных помещиков Дарреллов. Во второй половине XVI в. — Литтлкот унаследовал сэр Уильям Даррелл по прозвищу Свирепый Билл.

В соседней деревне проживала повитуха миссис Барнс. Ненастной ночью 1575 г. к ней нагрянули слуги Свирепого Билла. Они завязали повитухе глаза и повезли куда-то. Вы, наверное, догадались, что пунктом назначения была усадьба Литтлкот. Как ни странно, миссис Барнс тоже поняла, куда ее везут, но вежливо-ста ради притворилась, что не узнает хозяина, встречающего ее на пороге дома. Свирепый Билл провел гостью в спальню, где в предродовых схватках мучилась молодая женщина с лицом, скрытым под маской. Ее любовник принялся заранее насылать на голову повитухи все проклятия ада, если та не спасет роженицу. Однако миссис Барнс выпроводила его из комнаты. Билл продолжал орать под дверью, а женщина тем временем разрешилась очаровательным мальчиком.

На радостях повитуха вынесла новорожденного из спальни и показала отцу. А тот… о нет, читатель, Свирепый Билл терпеть не мог всяких пятен и потому не воспользовался окном, а просто швырнул младенца в ярко пылающий огонь в камине. Наутро полумертвую от ужаса миссис Барнс тем же способом — с завязанными глазами — отвезли в деревню. Но она возвращалась из Литтлкота не с пустыми руками! Предчувствуя беду, повитуха ухитрилась отрезать кусочек ткани от занавески в спальне и с этим вещественным доказательством направилась в окружной суд.

Увы, ее старания пропали втуне. Свирепый Билл — не первый и не последний богатей, избежавший официального возмездия. Земных судей он подкупил, но Небесный Судия неподкупен. На верховой охоте перед хозяином Литтлкота предстал невинно убиенный младенец в языках пламени. Не ожидавший подвоха Билл сверзился с коня и свернул себе шею. А дом с той поры оглашается криками несчастной матери и плачем ее сына.

Предположительно в основу легенды легло подлинное происшествие, случившееся с миссис Барнс. Вот только после ночного визита в таинственный дом в суд она не ходила, а рассказала о гибели младенца и продемонстрировала кусок занавески годы спустя, лежа на смертном одре. И хотя она не назвала по имени ни усадьбу, ни хозяина, недоброжелатели без труда приписали злодеяние Уильяму Дарреллу. По разным версиям, роженицей была сестра Даррелла, вступившая с ним в кровосмесительную связь, или одна из его любовниц.

После 1575 г. из-за финансовых проблем Даррелл заложил имение сначала лорд-канцлеру сэру Томасу Бромли, а затем нашему знакомому судье, сам же отсидел в долговой тюрьме вплоть до своей гибели на охоте в 1589 г. Заметим, что дитя явилось покарать папашу аж через пятнадцать лет после рокового броска в камин! По слухам, Свирепый Билл едва ли не подарил имение Джону Пофэму и потому был им оправдан. В действительности такого судебного процесса не было, да и Пофэм не мог возглавлять суд: должность лорда — главного судьи он занимал в 1592–1607 гг.

Погибший Даррелл не имел наследников, поэтому Пофэм выкупил усадьбу и построил новый кирпичный особняк. Потомки судьи владели поместьем до 1929 г., затем его приобрела семья Уиллс, продавшая дом в 1985 г. нефтяному магнату Питеру де Савари, который в 1996 г. организовал здесь комфортабельный отель. Почтенные постояльцы отеля, наблюдая фигуру женщины с ребенком на руках, облегченно вздыхают: как славно, что все эти аристократические ужасы остались в далеком прошлом!

Если отцы безжалостны к дочерям, то главный враг мальчиков — их матери и мачехи. Джером К. Джером не мог обойти вниманием один из самых знаменитых призраков Викторианской эпохи — злую мать из поместья Бишем (Беркшир): «История Бишемского аббатства богата мелодраматическими эпизодами. В нем есть спальня, обитая гобеленами, и потайная комната, глубоко запрятанная в толстых стенах. Призрак леди Холли, которая до смерти засекла своего маленького сына, все еще бродит по ночам, пытаясь смьггь кровь со своих призрачных рук в столь же призрачной чаше»[81]. Писатель исказил имя хозяйки аббатства, но это неудивительно — в точности установить ее личность так и не удалось.

В усадьбе Бишем, бывшем монастыре августинцев, в XVI в. проживал сэр Томас Хоби (1530–1566). Его жена (с 1558 г.) Элизабет Кук (1528–1609), поэтесса и сочинительница музыки, часто принимавшая в Бишеме Елизавету I, родила ему двух дочерей, умерших в младенчестве, и двоих сыновей — Эдварда (1560–1617) и Томаса (1566–1640). В 1574 г. она вторично вышла замуж за Джона (1553–1584), сына Фрэнсиса Рассела, графа Бедфорда.

Будучи на четверть века старше мужа, Элизабет умудрилась родить двух дочерей и сына Фрэнсиса (по другим сведениям, Уильяма). Джон скончался, не успев получить графский титул, а Фрэнсис, по легенде, пал жертвой дурного обращения матери, раздраженной его медлительностью и слабоумием. Однажды она заперла сына в чулане (в версии XIX в. фигурировали потайная комната и розги) в наказание за невыполненный урок. Прискакавший в тот же день гонец срочно затребовал Элизабет во дворец к королеве. Придворные дела не терпят суеты, и когда позабывшая про сына мать вернулась в Бишем, мальчик уже умер от голода.

Леди Элизабет была натурой утонченной и любознательной, подобный поступок вовсе не в ее характере. Но существовала другая Элизабет Хоби (урожденная Стонор) (?—1560), жена сводного брата Томаса Хоби — сэра Филипа (1505–1558), английского посла в Священной Римской империи. Сэр Филип владел усадьбой с 1552 г. и детей, кажется, не имел. Он завещал Бишем своему брату, а не вдове.

Призрак раскаявшейся Элизабет бродит по Большому залу усадьбы. Женщина одета в черное траурное платье, она тщательно моет руки, стараясь удалить следы крови. Последнюю деталь, упомянутую Джеромом, авторы легенды заимствовали у Шекспира, чья леди Макбет, испытывая муки совести, ходит во сне и пытается смыть воображаемую кровь с рук.

Самое авторитетное свидетельство о встрече с привидением принадлежит вице-адмиралу Джону Ванситтарту (1777–1843). Он гостил в доме и как-то вечером допоздна заигрался в шахматы с братом. Потом брат ушел спать, а Джон, анализирующий сыгранную партию в Большом зале, внезапно ощутил присутствие незнакомки. Он мигом подбежал к висящему на стене портрету Элизабет Хоби (какой-то из двух) и, можно сказать, засек призрак с поличным — рама картины оказалась пустой. Каким образом портрет возвратился на место, свидетель, к сожалению, умолчал. Через несколько лет во время ремонта под старыми половицами дома нашли листы бумаги с именем «Уильям Хоби». Бедняга исписал их вдоль и поперек неряшливым почерком, а кое-где чернила были размыты — вероятно, от слез. Благодаря находке преступление его матери вышло наружу. Непонятно, правда, зачем понадобилось прятать листы под полом — за неимением скелета, что ли?

Сегодняшние обитатели поместья встречают рассказ о мытарствах горе-ученика дружным хохотом — с 2005 г. в Бишеме размещается спортивный центр с тренировочной базой.

Следующую легенду проверить будет трудновато — хотя бы потому, что начинается она со слов «много лет назад». Итак, много лет назад в усадьбе Наннингтон (Йоркшир) жил один лорд, чья жена умерла, оставив ему малютку сына. Год прошел как сон пустой, лорд женился… ну, в общем, ситуация банальная. Мачеха красива, но жестока и эгоистична. Она рожает сына, но по правилам игры поместье должен унаследовать ее пасынок.

Тогда злодейка велит мужу отвезти мальчика в лес… ой, нет, мы же в Англии — запирает его (мальчика, не мужа) на чердаке и морит голодом. Морит, в отличие от леди Элизабет, не до смерти — подкармливает хлебом с водой, опасаясь гнева лорда. Аорд наконец умирает, но за узника вступается сводный брат. Мать не в силах отказать любимцу, чья забота о брате сродни утонченному издевательству. В каждый из визитов на чердак он приносит игрушки. Игрушками, понятно, сыт не будешь, и в один прекрасный день наследник Наннингтона исчезает.

Далее согласно традиции должны состояться поиски тела. Чердак опустел, и младший брат, которому отныне некого пичкать игрушками, в отчаянии носится по дому, заглядывая во все углы. Мы уже знаем, чем заканчиваются бессистемные скитания. Женщины обычно заболевают с горя, а дети падают из окон. Мальчик не стал исключением — >влекшись, он неосторожно высунулся из окна комнаты наверху, упал на плиты двора и разбился. Безутешная мать повторила скорбный путь леди Макбет. По ночам она шаталась по дому, призывая сына, пока не падала от усталости и истощения.

Ходит она там и сейчас, шелестя шелковым платьем. Двери открываются и закрываются сами по себе, и ночь напролет звучит детский плач. На заброшенном чердаке беседуют два мальчика, и иногда можно разобрать отдельные слова: «Опять игрушки?! О нет!» Француженка, ночевавшая на верхнем этаже дома, была шокирована поведением незнакомого ребенка, который прошмыгнул мимо ее кровати и вывалился в окно с пронзительным криком. Нервную иностранку переселили в другую комнату.

А вот труп наследника нигде не нашли. Похоже, ему удалось сбежать. Но в Наннингтон он больше не вернулся, осев за границей, где обрел новую семью, а повзрослев, заслужил почет и уважение. Говорят, до конца дней своих он непроизвольно вздрагивал, преходя мимо витрины магазина с игрушками.

Поместье Наннингтон — небольшой двухэтажный дом, который построил в 1680-х гг. Ричард Грэм (1648–1695), виконт Престон. Очевидно, с этого времени и надо вести поиск предполагаемых герое и легенды. Владевшие домом члены семьи Грэм в ситуацию, описанную выше, не попадали. Внук строи теля Чарльз Грэм (1706–1739), не имевший детей, завещал усадьбу своим теткам Кэтрин (?—1757). жене барона Уильяма Уиддрингтона (1678–1743), и незамужней Мэри (?—1753). В конце XVIII в. дом пришел в запустение, и в 1839 г. сэр Беллингем Грэм (1789–1866), баронет, продал его сэру Уильяму Рат-сону (1791–1867), сыну богатого промышленника н работорговца. Баронет был дважды женат. Он имел сыновей от первого брака, а во второй раз женился в 1831 г. на Гарриэт Коттем (?—1903). Однако их два сына, Реджинальд (1835–1920) и Джордж (1836–1930), прожили долгую жизнь.

Уильям Ратсон и его жена (с 1825 г.) Шарлотта Эверт (1803–1881) имели сыновей Уильяма (?—1846 Джона (1829–1906), Генри (1831–1920) и Альберха (1837–1890). Генри завещал Наннингтон своей племяннице, дочери Альберта, Маргарет Ратсон (1890–1952), второй жене (с 1913 г.) полковника Рональда Файфа (1866–1946). У полковника не было детей от первого брака. В 1952 г. его с Маргарет дочь Сьюзан (1917–2001) отдала поместье в Национальный фонд.

Прошу прощения за переизбыток цифр и фактов, но в данном случае они важны для подтверждения полного несоответствия легенды реальным событиям.

Получается, байки о призраках могут возникать ниоткуда — без малейшего намека на что-либо похожее в истории дома и семьи.

В другой легенде о мачехе и пасынке упомянуты реально существовавшие лица и названо время действия — конец XVII в. Правда, речь в ней идет не о мальчике, а о юноше. Чтобы семейное состояние досталось ее родному сыну, мачеха всячески поносит его старшего единокровного брата по имени Хемпден Пай. Глава семьи, хозяин усадьбы Фарингдон (Оксфордшир), не верит злобным наветам супруги, но тут Хемпден совершает оплошность. Он женится на деревенской буфетчице, тем самым угодив в категорию проклинаемых отцами сыновей. «Ничего не поделаешь, сынок, — вздыхает лорд Фарингдон. — Светлое время браков с буфетчицами еще не наступило. Отправляйся-ка ты служить во флот». Хемпден подчиняется воле родителя — он не ведает о сюрпризе, уготованном ему мачехой.

Действие переносится к берегам Испании — в тот самый Кадис, где Джон Болле заполучил портрет донны Леоноры. В разгар морского сражения подкупленный мачехой сэр Джордж Рук (1650–1709), один из прославленных адмиралов английского флота, отдает приказ канониру, и тот выстреливает из пушки в голову Хемпдену. В течение ста лет после битвы дух юноши посещает Англию. В балладе XVII столетия он непременно осчастливил бы своим появлением буфетчицу, но в более поздней версии им движет месть. Он демонстрирует мачехе, братцу, адмиралу и канониру свою оторванную голову, которая из-за пушечного выстрела приобрела довольно неопрятный вид. После смерти всех виновников трагедии призрак продолжает слоняться между могилами на кладбище церкви Всех Святых в Фарингдоне, пока местный викарий не уговаривает его окончательно покинуть бренный мир.

Замерзший парень из Хилтона. Обложка детской книжки работы Джоан Хендерсон. В такой форме история о призраке утратила всю свою идейность

Хемпден Пай действительно жил во второй половине XVII в., а в Фарингдоне имел место конфликт между отцом и сыном, но только в предыдущем поколении. Сэр Роберт Пай (1585–1662) поддержал короля в ходе Гражданской войны, и роялистский гарнизон Фарингдона был осажден войсками, приведенными сыном хозяина Робертом (1620–1701), сторонником парламента. В дальнейшем сын помирился с отцом и даже участвовал в попытке восстановить монархию. Он женился на Энн (1625–1701), дочери известного политического смутьяна Джона Хемпде-на, и имел от нее дочь и троих сыновей — Хемпдена, Эдмунда и Ричарда. Испанская экспедиция Джорджа

Рука состоялась в августе 1702 г., уже после смерти Роберта и Энн. Неизвестно, принимал ли в ней участие Хемпден — в любом случае он к тому времени давно вышел из юношеского возраста и, скорей всего, умер, поскольку усадьбу унаследовал Эдмунд. Никакой мачехи у братьев не было.

Можно ли отнести к подросткам так называемого Замерзшего парня из замка Хилтон в пригороде Сандерленда? По одной из версий, это был мальчик, прислуживавший барону Хилтону в XVII в. и забитый им до смерти. Авторы другой легенды нарекли его конюхом, ухаживавшим за дочерью барона. Оскорбленный отец заколол юношу вилами и спрятал тело в пруду. Когда труп извлекли из воды, барон сумел оправдаться благодаря свидетельству работника, утверждавшего, что конюх случайно напоролся на вилы.

После гибели мальчика (юноши) кто-то стал по ночам ворошить горшки на кухне. Повар, чья репутация была задета, подкараулил баловника. Им оказался голый парень призрачного вида, трясущийся у потухшего очага с криком: «Замерзаю!» На следующую ночь сердобольная жена повара оставила на кухне теплый плащ с капюшоном. В полночь они с мужем услышали, как призрак пел песенку:

Вот мой плащ, а вот колпак.

Пора устроить кавардак!

Отчаявшийся повар схватился за топор, но парень, покривлявшись напоследок, исчез вместе с одеждой и больше не появлялся. Рассказ смахивает на сказку, и многими он так и был трактован. Парня приняли за эльфа[82], а сказка о нем украсила сборник «Старая ведьма Бонейлег» (1978), составленный Рут Мэннинг-Сандерс. Однако странные крики в Хилтоне слышны до сих пор, а проплывающие по реке Уир замечали огни, горящие в окнах необитаемого замка.

Замерзших мальчиков породил сентиментальный настрой писателей XIX столетия. Они есть даже в России — назовем, к примеру, «Мальчика у Христа на елке» (1876) Ф.М. Достоевского. В Англии самым известным призраком этого типа считается Мальчик из Гилсленда, встречающийся в одноименной деревне возле вала Адриана. Он протягивает дрожащую руку к путникам, и те сразу же чувствуют исходящий от нее холод.

Когда-то юного наследника соседнего замка (имя неизвестно) оставил умирать посреди обледенелой пустоши его дядюшка — стандартный антигерой готической прозы. Через несколько дней крестьяне наткнулись на окоченевший труп ребенка. Его дух и не подумал успокоиться — все мальчики ужасно мстительны. Он приходил к новым владельцам замка, когда те тяжело болели или умирали, возлагал на них ледяные руки и пророчествовал об ожидающей их вечной мерзлоте. Почему именно о мерзлоте? Такова специфика этого призрака. Пламенеющий мальчик из Литтлкота, надо полагать, отправил своего убийцу в местечко погорячее.

Парень из Хилтона — не единственный юный слуга, пострадавший от хозяина. Среди привидений замка Арундел (Суссекс), родового гнезда семьи Говард, есть мальчик-поваренок, которого двести лет назад беспощадно избивал хозяин. В поместье Трерайс (Корнуолл) был замечен мальчик-конюший, затоптанный насмерть сорвавшимися с привязи лошадьми.

В этой трагедии, кажется, никто из людей неповинен, тем не менее призрак бродит вокруг дома, горестно воздевая руки. Возможно, он недоволен тем, что бывшая конюшня занята под общественный туалет. Но владельцы Трерайса из католической семьи Арунделл[83]все равно не ушли от ответственности за свои преступления. Кто-то из них соблазнил и бросил бедную служанку. Ее дух избрал для посещений весьма неожиданное место — библиотеку, чему не стоит удивляться после метаморфозы с конюшней.

Диссонансом с глупыми выдумками прозвучит история с участием Джозефа Пристли (1733–1804), ученого-естествоиспытателя, философа-материалиста, одного из основателей унитаризма[84]. В 1773–1778 гг. он проживал в усадьбе Бовуд (Уилтшир) по приглашению ее владельца Уильяма Петти (1737–1805), графа Шелберна, будущего премьер-министра Великобритании. Граф предложил Пристли неплохое жалованье и благоприятные условия для научных экспериментов в обмен на обучение своих сыновей от покойной жены — Джона (1765–1809) и Уильяма (1768–1778). В 1774 г. в специально оборудованной лаборатории в Бовуде ученым был открыт кислород.

В январе 1778 г. Шелберн отлучился в Лондон, а Уильям внезапно заболел. Лежа в постели, он позвал учителя и пересказал ему свой сон. Он будто бы ехал на диковинной повозке в окружении родных и близких, одетых в черное, по направлению к церкви в Хай Уайкомб, месту семейного захоронения. Когда все зашли внутрь, он понял, что повозка — это катафалк, и в страхе проснулся. Пристли поспешил успокоить мальчика, списав тревожный сон на прогрессирующую лихорадку. Однако назавтра Уильяму полегчало — по всем признакам болезнь пошла на убыль. Учитель разрешил ему встать, но категорически запретил высовываться из дома на мороз.

Еще через день Пристли отправился на прогулку, а по возвращении в усадьбу решил навестить своего пациента. Во дворе, засыпанном снегом, он увидел Уильяма, радостно бегущего ему навстречу с непокрытой головой и без верхней одежды. Пристли хотел отчитать мальчика, но тот как сквозь землю провалился. В доме взволнованному учителю сообщили, что состояние Уильяма резко ухудшилось и за полчаса до его прихода больной скончался.

В том же году произошел разрыв между графом и Пристли. Ученый переехал в Бирмингем, где продолжил свои исследования. По официальным данным, причиной ссоры послужили леворадикальные взгляды Пристли и женитьба Шелберна на ирландке Луизе Фицпатрик (1755–1789), которой претила религия, проповедуемая протеже ее мужа.

Верные и неверные слуги

Слуги, заботящиеся о хозяевах и их собственности, по количеству заметно уступают своим нерадивым коллегам из предыдущих глав.

В родовой усадьбе Спенсеров — Элторп (Нортгемптоншир) — нам расскажут, как забота о противопожарной безопасности побеждает время и пространство. В первой половине XIX в. в доме проживали леди Сара (1787–1870), дочь графа Спенсера, и ее муж барон Уильям Литтлтон (1782–1837). Темной ночью один из гостей барона был разбужен мужчиной с фонарем в руке. На вопрос, какого черта он делает в его спальне, незнакомец презрительно хмыкнул и удалился. Наутро разозленный и невыспавшийся гость призвал к ответу барона:

— Скажите, а кто мог в доме ночью светить фонарем в лицо?

— Хм, в усадьбе всего два фонаря. Один — на конном дворе, но он находится в стороне от дома. А второй — у моего слуги, но уверяю вас…

И вдруг барона осенило — ведь его любимый слуга умер две недели назад! При жизни он всегда проверял на ночь, погашены ли огни в доме, в угоду хозяину, панически боящемуся пожара. Гость что-то пробормотал о странности подобного метода проверки и в тот же день уехал из Элторпа.

Здесь мы говорим главным образом о жертвах, а значит, надо помянуть добрым словом слуг, поплатившихся жизнью за свою преданность. Усадебный дом в Уоберне посещает призрак темнокожего слуги, открывающего и закрывающего двери. Он был убит грабителями в XVIII в. за отказ отвечать, где спрятаны важнейшие из ценностей семьи Рассел. Стойкость слуги вызывает уважение, неясно лишь, зачем ему понадобилось хлопать дверьми — или он тоже следит за порядком в доме?

Старинная легенда повествует о том, как несколько цыган[85] хотели залезть в дом поместья Парк на окраине города Хенли на Темзе (Беркшир), но были остановлены молодым пастухом, служившим хозяину усадьбы. Они избили беднягу до полусмерти и скинули тело в овраг. Умирая, он каким-то образом сумел опознать бандитов. Теперь его призрак бродит в окрестностях дома.

Герцог Кумберленд и призраки лакея Селлиса и барона Томаса Грейвза. Карикатура Томаса Джонса (1830). Селлис и Грейвз покончили с собой, однако в их смерти либеральная пресса обвинила герцога, якобы обольстившего их жен

Упоминание о столь незначительном происшествии отсутствует в хрониках, но краткие сведения об усадьбе необходимо привести. Она представляет собой французский по стилю особняк, построенный лордом Арчибальдом Гамильтоном (1673–1734) после того, как он приобрел эту землю в 1719 г. В том же году лорд женился на Джейн Гамильтон (1704–1733), будущей любовнице Фредерика (1707–1751), принца Уэльского, выкупившего дом в 1738 г. После принца усадьбой владел фельдмаршал Генри Конвей (1721–1795). Кого из них собирались навестить цыгане?

В XIX–XX вв. дом сменил множество владельцев. В 2007 г. его купил некий Майк Спинк за 40 миллионов фунтов. Он потратил около 100 миллионов на восстановление усадьбы и в 2011 г. продал дом и большую часть земли анонимному покупателю из России за 140 миллионов. В настоящее время это самый дорогой дом в Великобритании. Интересно, уживутся ли рядом скромный английский пастух и нахрапистый российский бизнесмен?

Вернемся к своенравным и непослушным слугам. Лондонский дворец Сент-Джеймс не пользовался любовью королевских особ. Они жаловались на тесноту и ветхость его помещений и предпочитали тихий и уютный Кенсингтон, не подозревая о лежащем на нем проклятии. После 1810 г. Сент-Джеймс был фактически покинут своими обитателями, но успел подарить Лондону привидение — не знатного вельможи, а слуги.

Во дворце часто останавливался Эрнст Август, герцог Кумберленд, сын Георга III и дядя будущей королевы Виктории. Храбрый воин и убежденный тори, герцог пропитался немецким духом, и на англичан его милитаристские наклонности воздействовали как красная тряпка на быка. И такой человек при определенном раскладе мог сделаться регентом королевства и даже королем! Я уже упоминал о порочащих репутацию герцога сплетнях, распространяемых вигами. Виги в то время активно опробовали новые средства давления на избирателей — газеты и журналы. Эрнст Август пал одной из первых жертв их пропаганды.

Намек на сожительство с родной сестрой публику не впечатлил, и тогда была пущена в ход криминальная басня об убийстве лакея. Герцог не раз демонстрировал свое презрение к «английскому люду». И вот 31 мая 1810 г. простой английский парень — лакей по имени Селлис — был найден мертвым во дворце Сент-Джеймс. Он лежал в постели с перерезанным горлом, а на полу валялась окровавленная бритва.

Случай казался очевидным, и присяжные вынесли вердикт «самоубийство». Но тут заработало общественное мнение) старательно подпитываемое вигами, использующими богатый репертуар национальных преданий о призраках. В народе решили, что герцог соблазнил дочь или жену Селлиса, а лакей попытался отомстить. Он не подстерег хозяина с ножом за углом — честные британские слуги так не поступают, — а заявился ночью к нему в спальню и начал размахивать саблей. После пяти-шести взмахов ему удалось повредить спящему герцогу бедро. Тот вскочил с кровати и схватил подвернувшуюся под руку бритву. Укутавший спальню полумрак уравнял шансы дерущихся. Селлис разрубил пару гобеленов и обрушил полог кровати, прежде чем герцог добрался до его горла.

Потом с помощью второго лакея по имени Нил герцог оттащил тело несостоявшегося мстителя в его комнату и уложил в постель. Он хотел оставить здесь же саблю — ох, уж эти немцы! — но Нил благоразумно подменил ее бритвой. После суда дух Селлиса, огорченный несправедливым приговором, вернулся наказать развратника и убийцу. Он выжил герцога из дворца, залив все помещения кровью, обильно хлещущей из перерезанного горла.

Ты думаешь, читатель, в эту чепуху никто не поверил? Еще как поверили! Грозящий местью призрак лакея изображался на карикатурах британских газет. Общество охотно приняло версию об убийстве, и политическая карьера Эрнста Августа в Англии стала клониться к закату — его подвергали презрительным насмешкам, где бы он ни показывался. В итоге он уехал в Ганновер, где в 1837 г. вступил на престол. На родине новый король снискал огромную популярность. Насмотревшись на британские порядки, он отменил конституцию и строго преследовал всякую оппозицию.

В отличие от Селлиса мстительный слуга Ральф Хейвуд из замка Уорик достиг цели, используя простейшее орудие убийства. 1 сентября 1628 г. Ральф поразил ножом в спину сэра Фулька Гревилла (1554–1628), поэта, драматурга и государственного деятеля, после того, как узнал о своем увольнении. Но и в этом случае посмертные визиты выпали на долю жертвы. Хотя преступление совершилось в Холборне, дух Фулька является в одну из башен старинного замка, тщательно отреставрированного им в начале XVII в.

Жертвы несчастных случаев

В описание несчастных случаев очень сложно вплести интриги и страсти, поэтому рассказы о привидениях этих жертв немногочисленны, но правдоподобны. Исключения, впрочем, имеются. Например, рассказ о призраке Зеленой Джейн из замка Бамбург (Нортумберленд). Бедная крестьянка пришла с новорожденным ребенком в замок, прося милостыню, а стражники подвергли ее насилию и прогнали. Будучи впечатлительной девушкой, Джейн приняла близко к сердцу поведение стражников. Спускаясь по лестнице в расстроенных чувствах, она оступилась и полетела вниз вместе с младенцем. С тех пор посетителей Бамбурга держит в страхе падающая сверху фигура в зеленом.

Суждено было потерять ребенка и пассажирке корабля, потерпевшего крушение в бухте рыбацкой деревушки (теперь города) Сент-Ив (Корнуолл). Поскольку поблизости находились рыбаки, а не солдаты, несчастную никто не оскорблял, и даже предпринимались попытки ее спасти. Тем не менее описание спасательной операции оставляет ощущение чего-то подозрительного, даже преступного. Якобы мечущейся по палубе тонущего судна женщине предлагали на время расстаться с ребенком, поскольку Боливар (так звали дюжего рыбака, переправлявшего людей с корабля в лодку) «не выдержит двоих», однако она намертво вцепилась в младенца, и, в конце концов, потерявшие терпение спасатели опустили обоих в воду. Мать потеряла сознание и выронила дитя, и в лодку Боливар втащил ее одну. Придя в себя на берегу, она тут же умерла от горя и вскоре принялась бродить среди скал в поисках ребенка. По ночам призрак освещает себе путь фонарем, нарочито вводя в заблуждение корабельщиков, и потому считается предвестником кораблекрушений.

В замке Карисбрук на окраине города Ньюпорт (остров Уайт) появляются несколько духов, о чьей судьбе сведений не сохранилось: Серая дама с четырьмя собаками, юноша в коричневом кожаном жилете, женщина в платье Викторианской эпохи с двумя большими собаками и дама в длинном пальто с четырьмя маленькими собачками. К счастью, они приходят туда в разное время суток, иначе замок превратился бы в псарню. Тем, кто не любит собак, местные жители советуют заглянуть в колодец замка. Если повезет, можно увидеть отраженное в воде лицо Элизабет Раффин, юной дочери мэра Ньюпорта, упавшей в колодец в 1632 г.

Собор города Или (Кембриджшир) облюбовал призрак захороненного в нем архитектора Джорджа Басеви (1794–1845). Он погиб 15 октября 1845 г. при ремонтных работах в соборе, провалившись в отверстие в полу западной башни.

В саду поместья Уоберн был замечен призрак Мэри Трайб (1865–1937), жены Гербранда Рассела (1858–1940), герцога Бедфорда, которая под старость увлеклась авиационными полетами и разбилась на самолете в Северном море, недалеко от побережья Норфолка.

Развалины знакомого нам замка Дадли были покинуты хозяевами после пожара 1750 г. В годы промышленной революции окрестности Дадли изрезали вдоль и поперек шахты и карьеры, а в XX столетии на территории замкового комплекса разместился зоологический сад. Наводнившие замок призраки обитателей зверинца не смущают, зато доставляют массу хлопот обслуживающему персоналу, особенно ночным сторожам.

Помимо Серой дамы их беспокоят погибший шахтер, стук кирки которого доносится из заваленной шахты, и безымянная женщина, чей скелет откопали в 1961 г. в известняковом карьере. Ночью возле аквариума звучат призрачные голоса, а шахтер изредка выбирается из-под земли вместе с киркой, чтобы посетить загон с медведями. Чем ему приглянулись медведи, неизвестно, — в их загон в ночные часы никто из охранников, естественно, не заходит. Когда служащий Крис Роунд, его напарник и сторожевая собака совершали ночной обход, дорогу им перебежала диковинная тварь. Крис обратил внимание на ее сходство с верблюдом, напарник — на светлую ткань, покрывавшую тело. Оба отметили, что кирки у твари не было. Дрожащая собака полночи не высовывала нос из конуры. И вообще собаки терпеть не могут эти обходы.

Информация о следующем призраке относится к далекому прошлому, а дом, где он появлялся, полностью снесен еще в начале XIX в. Однако связанную с ним детективную историю, пожалуй, стоит рассказать. Официально ее героиню называют жертвой несчастного случая, но существуют версии об убийстве и самоубийстве.

Речь идет об Эми Робсарт (1532–1560), жене Роберта Дадли (1532–1588), графа Лестера, фаворита Елизаветы I. Бездетная Эми предпочитала жить в провинции, а ее честолюбивый муж, напротив, частенько бывал при дворе. Отношения между супругами окончательно разладились, когда Дадли понял, что королева к нему неравнодушна.

В 1560 г. Эми гостила в поместье Камнор недалеко от Оксфорда. В древности оно принадлежало аббатству Абингдон. После роспуска монастырей в 1547 г. усадьбу передали Джорджу Оуэну (1499–1558), врачу Генриха VIII, а с 1558 г. ее арендовал сэр Энтони Форстер (1510–1572), близкий друг Роберта Дадли, с семьей — женой Энн Уильямс (1533–1572) и пятью детьми. Часть дома занимала Мэри Оуэн (1518–1578), вдова Джорджа Оуэна, хотя правами на недвижимость владел ее пасынок Уильям (1535—?). В доме жила также некая миссис Одингселлс — вероятно, Эдит Уильямс (1535–1599), вдова Эдмунда Одинг-селлса и младшая сестра жены Форстера.

В воскресенье 8 сентября 1560 г., во время ярмарки, Эми приказала своим слугам уйти, и в доме остались только миссис Одингселлс, миссис Оуэн и их служанки. Миссис Оуэн пообедала с леди Дадли, а затем удалилась к себе. Вернувшись с ярмарки, слуги нашли Эми лежащей у подножия лестницы со сломанной шеей. Ее муж, бывший в Виндзоре с королевой, отправил в Камнор доверенное лицо для расследования обстоятельств гибели жены. Смерть признали несчастным случаем, и 22 сентября Эми была торжественно погребена в церкви Святой Марии в Оксфорде. Вдовец и королева отсутствовали на похоронах.

О том, что Дадли собирается отравить жену, поговаривали давно. Испанский посол при дворе Елизаветы сообщал: «Люди утверждают, будто у его жены болезнь груди и королева только ждет ее смерти, чтобы выйти замуж за лорда Роберта». После трагедии в Камноре разразился скандал, и Елизавета поостереглась выходить за своего любимца, посчитав, что официальный брак удобрит почву для сплетен.

Современные историки поверили в невиновность Дадли. Медицинские исследования подтвердили версию о раке груди у Эми, при котором метастазы, возникающие в спинных и шейных позвонках, делают их очень хрупкими. Перелом шеи может произойти от небольшого растяжения, если предположить, что Эми сорвалась с лестницы. Согласно другой гипотезе, Эми решилась убить себя под воздействием эмоционального стресса, вызванного слухами о любовной связи мужа с королевой. Этим объясняется ее подавленное настроение, отмеченное домочадцами, и настойчивое желание отослать слуг из дома.

Мнение автора читатель вправе не принимать в расчет — я не могу быть объективен в отношении «девственницы» и ее фаворитов. О передвижениях Дадли в тот день почти ничего не известно. От Виндзора до Камнора около 55 км — мог ли фаворит незамеченным проскакать это расстояние, чтобы убить свою жену? Допустим, не мог. Но ведь в усадьбе наверняка находился его сообщник. Думаю, женщин следует исключить в качестве убийц, но не в качестве лжесвидетельниц — о ненормальном поведении Эми известно только с их слов. Немолодая миссис Оуэн могла обмануться на ее счет, а миссис Одингселлс приходилась свояченицей Форстеру, наиболее вероятному убийце. Не она ли уговорила леди Дадли отпустить слуг под каким-либо предлогом?

Эми Робсарт. Гравюра Уильяма Йемса (1877). В призрачном виде Эми окажется настолько непривлекательной, что священникам придется загонять ее в пруд

Форстер на тот момент с трудом обеспечивал молодую жену и пятерых детей. Однако через год после несчастного случая он выкупил дом, а затем основательно перестроил его. В 1571 г., за год до смерти, он завещал усадьбу не кому-нибудь, а Роберту Дадли, в обмен на 1200 фунтов. Еще через три года Дадли продал Камнор барону Генри Норрису (1525–1601).

Призрак Эми возвращался в усадьбу, пока его не изгнали в деревенский пруд девять священников. С тех пор пруд не замерзает. Место изгнания не должно удивлять — пруды и озера полюбились английским экзорцистам, в чем мы не раз убедимся. Не знаю, кому так досаждал дух погибшей — усадьба долгое время стояла необитаемая. Потомки Норриса быстро ее забросили. Уже в 1658 г. посетивший Камнор Энтони Вуд описал дом как «пребывающий в руинах». Затем усадебные земли арендовали фермеры. В 1806 г. пустующий дом использовался под амбар, а в 1810 г. его снесли.

Поместье Уоддоу на реке Риббл (Ланкашир) посещает злой водяной дух. Вероятно, в древности он представлял собой речную нимфу, замененную впоследствии призраком человека. Причина замены налицо — усадьба с XIII в. принадлежала семье Темпест, придерживавшейся католичества. Сэра Николаса Тем-песта (1553–1625) в 1599 г. посадили в тюрьму по обвинению в нонконформизме, а сэр Ричард Темпест был одним из лидеров роялистов на севере Англии. Угодив в плен в 1648 г., он сбежал и провел остаток жизни в изгнании во Франции. В 1657 г. его владения конфисковали.

Народная молва не преминула уязвить папистов, выдумав служанку по имени Пег О'Нелл, которую люто ненавидела хозяйка Уоддоу (имени нет). Пег и вправду была хороша — что взять с ирландки! Когда она собралась за водой к соседнему источнику, хозяйка проводила ее добрым напутствием: «Чтоб тебе шею свернуть!» Местная «Аннушка» уже разлила воду, и земля вокруг источника порядком обледенела. Пег шмякнулась с такой силой, что пожелание хозяйки мигом сбылось. Темпесты вскоре убрались из усадьбы, и обиженная служанка решила мстить крестьянам и фермерам: ее мокрый призрак выползает из Риббла, вызывая падеж скота и болезни детей, а иногда и забирая чью-нибудь жизнь — ведь около источника по-прежнему скользко.

Другим мокрым призраком тоже наградили католиков — владельцев замка Скотни (Кент), одного из тех «домов на воде», в чьих потайных комнатах укрывались отцы иезуиты. В конце XVI в. хозяин замка Томас Даррелл[87] прятал в нем Ричарда Блаунта (1565–1638). Когда в Скотни явились солдаты, отец Ричард прыгнул со стены в озеро и таким манером спасся. Поэтому водяным духом суждено было сделаться не ему, а безымянному контрабандисту XVIII столетия.

К тому времени Дарреллы отступились от прежних идеалов, хотя и не утратили авантюристических наклонностей. Занимавшийся контрабандой Артур Даррелл бежал за границу, где скончался, и в 1720 г. его тело привезли на родину и захоронили в Скотни. Похороны были фиктивными: на самом деле Даррелл вернулся тайком и, прячась в замке, продолжил занятия контрабандой. Сообщник хозяина (или случайный наблюдатель) пригрозил ему разоблачением. Даррелл убил шантажиста и утопил тело в пруду. По другой версии, они не поделили деньги, и во время драки сообщник ненароком упал в воду и утонул. Теперь кто-то мокрый вылезает из пруда и бродит по замку.

Водяной дух сам по себе — весьма необычный тип привидения. Его родственная связь с древней нечистью не случайна. По утверждению Элджернона Блэквуда, всякая «активная сила, стоящая за стихиями — будь то земля, воздух, вода или огонь», по своей природе безлична, но «может быть сконцентрирована, персонифицирована или одушевлена теми, кто обладает таким умением»[88]. К чему ведет «персонификация» продемонстрировал американец Джон Бангз (1862–1922) в рассказе «Водяное привидение из Хэрроуби Холла» (1891): «…занавеси и прочие драпировки промокли насквозь, а в зале под роковой спальней на потолке проступило огромное влажное пятно… Привидение настигло хозяина в его собственной уютной комнате, где он пил виски… вдруг волосы его развились, точно от сырости, влага в бутылке поднялась аж до горлышка, а затем выплеснулась наружу, а сам он почувствовал себя человеком, угодившим в бочку с дождевой водой»[89].

Не потому ли новые владельцы Скотни из семьи Хасси перебрались в другой дом, возведенный в XIX в. в стороне от старого замка?

Пропавшие без вести

На первый взгляд это неподходящая для призраков категория. Раз неизвестно место пребывания тела, то призрак ни к чему не привязан и появляться не может.

А если он все же появляется, то человека нельзя считать пропавшим без вести — само появление указывает на место пропажи. Но не все так просто. Существуют места, где призрак вроде бы есть, но его как бы нет.

Вспомним, к примеру, подземные галереи холма Святого Михаила в Гластонбери. По слухам, они выкопаны еще кельтами. Однажды в лабиринт спустились тридцать монахов аббатства. Наверное, стремясь к отшельническому подвигу, они искали место поспокойнее. И они нашли его — двадцать семь человек успокоились там навеки. Наружу выбрались только трое: двое сошли с ума, а один утратил речь. Вскоре из-под земли донеслись звуки шагов и голоса, но никто не решился отправиться на поиски тел пропавших. Надеюсь, они составили достойную компанию королю Артуру и его рыцарям.

Мертвый барабанщик. Иллюстрация Джорджа Крукшенка (1887) к рассказу Томаса Инголдсби. Призраки барабанщиков чрезвычайно распространены в Англии

Похожая история случилась в Ричмонде, другой резиденции спящего короля. Оказывается, трусливый гончар Томпсон побывал в реально существующем потайном туннеле. Туннель соединял норманнский замок с соседним аббатством Исби, чьи монахи укрывались в крепости во время набегов шотландцев. В годы Гражданской войны в безлюдном замке обосновались солдаты одной из враждующих армий. Они случайно наткнулись на туннель, но, в отличие от братии Гластонбери, не осмелились туда сунуться, а выслали на разведку мальчика-барабанщика. Солдаты чутко прислушивались к постепенно удаляющемуся барабанному бою, как вдруг тот прервался и издалека долетел истошный крик подростка. Никто не поспешил ему на помощь, и мальчик так и не вернулся. Что с ним сталось, неведомо — лишь звуки призрачного барабана периодически оглашают стены туннеля.

В подземный туннель монастыря Бинем (Норфолк) добровольно отправился скрипач в надежде на творческое вдохновение. Местные зеваки, прознавшие про неприятность в Ричмонде, столпились у выхода из туннеля в ожидании чуда. Чуда не произошло — звуки скрипки оборвались, и больше скрипача не видели.

В Норфолке уцелело немало тайных подземных ходов. В одном из них в январе 1644 г. скрылись роялисты, преследуемые по пятам солдатами Кромвеля. Высота туннеля позволяла скакать по нему верхом на лошади. Беглецам взбрела в голову зловредная идея — они натянули меж стен туннеля стальную проволоку, и разогнавшиеся преследователи лишились голов и других частей тела. Нынешние посетители туннеля слышат звуки призрачных копыт, но, к счастью, никого не видят.

Кстати, мальчикам-барабанщикам в Англии постоянно не везет. Во время осады замка Дадли, столь плачевно завершившейся Для семьи Дороти Бомонт, парламентарии направили к обороняющимся роялистам молодого барабанщика с предложением о капитуляции, а те невзначай его застрелили, снабдив будущий зоопарк еще одним призраком. Мальчика по имени Шон Флинн послали в замок Дувр (Кент) с деньгами для гарнизона. А он зачем-то прихватил барабан, звуки которого пробудили двух бродяг, заночевавших в придорожной канаве. Злодеи ограбили и убили Шона, чей призрак теперь барабанит в окрестностях Дувра в наказание за собственную глупость.

Черепа и кости

«Скелетная» тема достигает кульминации в преданиях о беспокойных черепах и костях. Их следует отличать от уже описанных скелетов. Раньше приоритет отдавался истории самого призрака, в подтверждение которой производился поиск останков. Надо ли повторять, что большинство таких находок выдумано, как и сами истории. В этой главе будет рассказано о внезапно обнаруженных останках, для объяснения существования которых позднее сочинялись легенды.

В 1865 г. в ходе ремонтных работ на ферме Чам-беркомб (Девоншир) хозяева случайно вскрыли тайник, где стояла кровать с балдахином с покоящимся на ней скелетом. В результате архивных изысканий была высказана гипотеза, что останки принадлежат Кейт Отуэй, дочери Уильяма Отуэя, арендовавшего дом в XVIII В.

Кейт вышла замуж за ирландского капитана и жила в Дублине. Ее отец мечтал выкупить ферму, однако средств на покупку не хватало. Арендаторы издавна промышляли грабежом кораблей, разбившихся о прибрежные скалы. После очередной катастрофы море выплеснуло на берег сильно изуродованное тело женщины. Обыскав покойницу, Уильям узнал в ней Кейт. Подавив страх, он воспользовался деньгами и драгоценностями, найденными на теле дочери, а труп на всякий случай спрятал в доме. С такой впечатляющей родословной дух Кейт чувствует себя весьма вольготно в Чамберкомбе, успешно конкурируя с призраками двух девочек неизвестного происхождения.

Древние христиане не испытывали комплекса в отношении непогребенных костей, особенно черепов. Достаточно указать на оссуарии Западной и Восточной Церквей. Помимо экономии места в хранение останков вкладывался сакральный смысл. В монастырях многие из них обретали статус святых мощей, а прочие служили иллюстрацией выражения Memento mori или, как гласила надпись в Андреевском скиту на Афоне: «Помни всякий брат, что мы были, как вы, и вы будете, как мы».

Изредка тот или иной череп попадал в английский дом[90]. Вера сменилась суеверием, и возненавидевшим мысль о смерти потомкам черепа стали казаться чем-то омерзительным. Чтобы мотивировать их пребывание в доме, были пущены в ход привычные россказни о жертвах — зарезанных и замученных, обиженных и обманутых, которые таким способом выражают недовольство или мстят живущим. Черепа выносят и хоронят в могилах и склепах, но они протестуют, издавая грохот, треск и стоны, и тогда хозяева возвращают их обратно. Горькая ирония видится в неуемном стремлении людей избавиться от черепа, выкинув его в ров, озеро или реку, разбив, испепелив, измолов в пыль, поместив в негашеную известь — как будто этим они желают изгнать любое напоминание о смерти и побороть нелепый страх перед ней.

Череп из усадьбы Беттискомб (Дорсет) кричит, когда его пытаются убрать из дома. Крики длятся несколько ночей подряд, а в последние годы череп даже научился распознавать планы по захоронению, реагируя на них особо задушевными воплями. По легенде, череп принадлежит негру, служившему в доме в XVII в. Он то ли был убит, то ли сам совершил убийство. Перед тем как попасть в дом, он накричался до хрипоты на церковном кладбище, где был погребен после смерти. Чего же добивается череп? Он хочет быть похороненным на родине — в Вест-Индии, но вот беда — за три столетия не выдалось подходящей оказии, чтобы отвезти туда беднягу.

Недавно прославленный череп подвергли научной экспертизе. Профессор Гилберт Кози из Королевского хирургического колледжа определил, что он принадлежит не мужчине, а женщине двадцати или чуть более лет, умершей 3–4 тысячи лет назад, которую — внимание! — принесли в жертву ради процветания здешнего поселения. Забавно, что профессор отдал дань уважения сложившемуся стереотипу: не бывает древности без жертв и страданий! Иначе как объяснить беспокойство черепа?

Усадьбу Калгарт в городе Уиндермир (Кумбрия) облюбовали два очень назойливых черепа. В 1788 г. поселившийся в доме Ричард Уотсон (1737–1816), епископ Лландаффа (Уэльс), провел обряд экзорциз-ма, спрятав черепа в стене. Но через сто лет, когда дом пришел в запустение, окрестные жители вновь заметили на подоконниках одной из комнат два ухмыляющихся черепа.

Чем вызвано их злорадство? Прежде на месте усадьбы располагалась ферма Крастера и Дороти Кук. Земельный участок Куков вознамерился захватить богатый сосед Майлз Филипсон. Он и его жена пригласили честных тружеников на рождественский ужин, а затем обвинили их в краже дорогой серебряной вазы. Исполнявший обязанности судьи Филипсон приговорил супругов к смерти. Куков повесили, но перед казнью Дороти пообещала навестить судью вместе с мужем.

Филипсон возвел на месте фермы красивый дом, куда не преминули явиться два черепа. Они не только нарушали сон и покой домочадцев, но и наносили материальный ущерб. Сначала разбилась пресловутая ваза, за ней — весь кухонный сервиз, потом черепа принялись ломать мебель, весело скача по комнатам. Когда затрещали стены и перекрытия, Филипсон понял, что разорения не избежать. Он и его потомки тщетно старались извести черепа, пока последний представитель рода не умер в полной нищете в начале XVIII в.

Майлз Филипсон (1557—?) действительно бывал в этих местах в XVI в. Однако усадьба Калгарт находилась в собственности его семьи еще в начале XV в.

Сам Майлз проживал не в ней, а в своей главной резиденции — поместье Туоттерден в городе Кендалле. Вероятно, он сдавал Калгарт в аренду Кукам и не сошелся с ними в цене — отсюда и взялась легенда.

Знаменитейший из черепов был когда-то найден в поместье Бартон Агнес (Йоркшир). Он давно потерялся, но посвященная ему легенда жива до сих пор. Усадебный дом построил в 1601–1610 гг. сэр Генри Гриффит (1557–1620). В 1620 г. его дочь Энн подверглась нападению двух грабителей, зверски избивших ее палками. Она сумела доползти до порога дома и через несколько часов умерла от ран. История очень простая — даже смерть Энн Дикси из Б ос ворта, угодившей в капкан, выглядит замысловатее. Тем не менее умирающая Энн Гриффит просит близких… отделить ее голову от туловища и оставить в доме, грозя в случае отказа кошмарами и потрясениями. Кому она собиралась мстить? Двум бродягам, скрывшимся в неизвестном направлении?

Конечно, родные сочли ее просьбу предсмертным бредом и погребли Энн на кладбище, не расчленяя тела. В течение трех ночей после похорон кто-то плакал и стучался в двери дома. Взволнованные родичи выкопали гроб, в котором лежало еще не разложившееся туловище и абсолютно голый череп. Теперь не возникло трудностей с его размещением в доме, ведь череп — это не голова с гниющей кожей.

Легкомысленные потомки Гриффитов пренебрегли наказом покойницы и выбросили коробку с хранящимся в ней черепом в мусорную корзину. Но животные оказались мудрее людей — лошади упорно сторонились телеги с мусором. К тому же в доме зашатались перекрытия, как в свое время в Калгарте, и попадали картины со стен. Порывшись в мусоре, хозяева извлекли оттуда злосчастную коробку. Но они не пожелали оставлять в ней череп — он мог нечаянно напугать гостей — и, следуя старому доброму обычаю, замуровали его в стену прямо за висящим там портретом Энн. Отныне девушка могла появляться в более приличном виде — череп, проходя через портрет, трансформировался в Бежевую даму.

В 1915 г. проживающая в усадьбе Сесиль Бойнтон (1877–1917), жена Томаса Уикема, написала лорду Галифаксу следующее письмо:

«Мы пили чай в зале, когда я, внезапно подняв взгляд, увидела маленькую худенькую женщину, одетую в бежевое; она пришла со стороны сада, торопливо поднялась по ступеням и скрылась через переднюю дверь, которая, как я полагала, была открыта. Я приняла ее за жену приходского священника и сказала своему мужу, который никого не видел:

— Это миссис Коутс. Пойди и пригласи ее.

Он сразу же пошел вслед за ней, но вскоре вернулся, сообщив, что никого не увидел, а передняя дверь заперта.

Тогда мне вспомнилась старая история о Бежевой даме, которая появлялась в имении. Живительно то, что, когда ее видели последний раз много лет назад, она тоже спешила по лестнице в дом, но с восточного входа. Мой отец видел ее и пошел вслед за ней внутрь, но она исчезла. Вероятно, это прародительница Гриффитов, жившая в начале XVII в., чей череп все еще находится в имении, только никто не знает, где именно он замурован. Ее сестра и наследница вышла замуж за сэра Мэтью Бойнтона, и таким образом Бартон Агнес перешел во владение этой семьи».

Непонятно, почему миссис Уикем именует не оставившую детей Энн прародительницей Гриффитов. Но не это важно — по всей вероятности, Энн вообще не жила на свете. В 1620 г. умер сам Генри Гриффит, а Бартон Агнес унаследовала его дочь Фрэнсис (1605–1634), вышедшая замуж за сэра Мэтью Бойнтона (1591–1647), баронета. К сожалению, сведения о ее братьях и сестрах довольно разноречивы. По одной из версий, у Фрэнсис был лишь старший брат Генри, не имевший детей и умерший в 1654 г., по другой — была младшая сестра Кэтрин (это ее портрет висит в доме) и братья Уолтер и Ральф.

Владельцы самых ценных черепов в соответствии с принципом, сформулированным Червонным Королем, попытались связать их с головами исторических деятелей, отделенными от туловища в результате казни или посмертного расчленения.

Поместье Уордли около Манчестера в наши дни служит резиденцией католического епископа Сэлфор-да. В нише на парадной лестнице усадебного дома хранится череп, на чей счет сочинено целых две легенды.

Герой первой из них, Роджер Даунс (?—1638) из Чешира, приобрел усадьбу в 1601 г. Он отличался беспутным поведением и во время кутежа в Лондоне спьяну проткнул шпагой встретившегося на улице матроса. Даунса арестовали по обвинению в убийстве, но подкупленный им судья вынес оправдательный вердикт. В другой раз Даунс забрел на Лондонский мост, где замахнулся шпагой на караульного. Солдат легко отбил удар, а затем снес гуляке голову саблей. Невольный убийца горько сокрушался о своем поступке, пока друзья не посоветовали ему послать отрубленную голову в Уордли, что он и сделал, заслужив благодарность родных покойного и проклятия его потомков. Последние швыряли череп в огонь и в воду, но тот нагло возвращался в дом, неся с собой беды и напасти.

Легенда буквально пропитана пуританской моралью. В ней нашлось место и грешному кавалеру, и продажному судье, и добропорядочным служакам из народа — матросу и солдату. Думаю, читатель уже догадался, кем на самом деле был Роджер Даунс. Совершенно верно — католиком. Почтенный юрист и верный семьянин, он женился на истовой папистке Энн Калверт. Они сами, а также их сын Фрэнсис (1606–1648), рискуя жизнью, организовывали мессы в усадебной часовне. Долгое время в Уордли скрывался Амвросий Барлоу (1585–1641), священник-бенедиктинец, принявший мученический венец.

Ему посвящена вторая легенда о черепе, по-видимому, сочиненная католиками. 26 апреля 1641 г. отец Амвросий возглавлял пасхальное богослужение в соседнем поместье Морлис, во время которого был арестован и заключен в тюрьму замка Ланкастер. 10 сентября того же года его казнили четвертованием, сварив расчлененное тело в масле и выставив голову на всеобщее обозрение. Фрэнсис Даунс тайком снял ее с кола и увез в Уордли, не испросив согласия ближайших родственников покойного.

С этого места рассказ приобретает общенародные черты, сливаясь с пуританской версией. В середине XVIII в. новый владелец поместья Мэтью Мортон обнаружил череп в ящике, выпавшем из поврежденной стены дома. «Ага, — смекнул Мэтью, — никак опять замучили бедную зверушку, проклятые идолопоклонники!» — и выбросил череп в ров с водой. Той же ночью разразился страшный ураган, и Мортон понял, что череп принадлежал человеку, а не животному. Он срочно осушил ров и вернул череп в дом, где теперь тот почитается на правах мощей святого Амвросия.

Свой череп имелся некогда в знакомой нам усадьбе Чингл. Ее дом использовался для тайных богослужений и убежища католиков, как и многие старинные усадьбы Ланкашира и Манчестера. Предположительно в 1620 г. в Чингле родился будущий мученик Джон Уолл. В 1641 г. он принял сан священника Римской Церкви и регулярно служил в доме католические мессы. После казни четвертованием 22 августа 1679 г. части тела мученика дозволили похоронить его друзьям и близким. Вероятно, голова казненного была закопана на территории бывшего францисканского монастыря в Вустере, недалеко от которого состоялась казнь. Но ряд паранормальных событий в Чингле заставляет усомниться в этом.

В потайной комнате дома раздается постукивание, а по коридору движется темная фигура монаха. В 1985 г. некий экскурсант услышал звук сыплющихся кирпичей, явно исходивший из тайника. Он заглянул туда и увидел четкие очертания руки в монашеской рясе, крошащей и роняющей кирпичи. Его бдительность помогла пресечь дальнейшие разрушения — испугавшись человека, призрак исчез вместе со своей шаловливой рукой. Полагаю, он не скоро угомонился бы, попадись ему не кирпичи, а бутылки, которые швыряли в хозяина веселые монахи в «Аббатстве кошмаров» Томаса Пикока. Другие посетители Чингла наблюдали фигуру священника, проплывающую мимо окон второго этажа, расположенных на высоте трех с лишним метров от земли. Как правило, эти явления связывают с Джоном Уоллом и его останками, спрятанными в доме.

Наиболее захватывающие приключения выпали на долю черепов Томаса Мора и Оливера Кромвеля. После казни сэра Томаса 6 июля 1535 г. его тело погребли в часовне Святого Петра в Тауэре, а голову выставили на Лондонском мосту. Дочь казненного Маргарет Ропер (1505–1544) смогла подкупить стражу и снять голову отца, прежде чем ее выкинут в Темзу. Дальнейшая судьба черепа неясна. Скорей всего, Маргарет захоронила его в церкви Святого Дунстана в Кентербери, семейной усыпальнице Роперов. По другой версии — в Старой церкви в Челси, где покоится жена Томаса Мора и где он сам приготовил для себя надгробие.

Но есть мнение, что Маргарет спрятала голову в доме усадьбы Бейнардс (Суррей), удостоившейся затем посещения призрака сэра Томаса. Легенду о призраке породил череп, хранящийся в усадьбе, а также родственные связи ее хозяев с Морами. Проживавший здесь сэр Эдвард Брей (1519–1581) взял в жены Элизабет (1523–1560), дочь Маргарет. Однако свадьба Элизабет состоялась после безвременной кончины ее матери — около 1547 г., когда умерла первая жена Брея — Мэри Элрингтон.

Недавно возникла «бельгийская» версия путешествия головы Томаса Мора. В английском женском монастыре города Брюгге обнаружились шейные позвонки мученика, вмонтированные в раму копии портрета XVI в. Портрет доставила в обитель настоятельница Мэри Мор (1732–1807), последняя представительница рода, погребенная в Брюгге[91]. В призрачных визитах, подтверждающих подлинность мощей, монастырь, естественно, не нуждается.

Оливер Кромвель скончался 3 сентября 1658 г. и был погребен в Вестминстерском аббатстве. 30 января 1661 г., в годовщину казни Карла I, прах лорда-протектора извлекли из могилы, осуществив процедуру «повешения цареубийцы» на виселице для уголовников в Тайберне. Снятый с виселицы труп обезглавили, туловище зарыли в яме, а насаженную на пику голову выставили у Вестминстерского дворца.

Голова находилась на всеобщем обозрении в течение тридцати лет. Все эти годы она выдерживала порывы лондонского ветра, но однажды во время бури слетела с пики и упала под ноги идущему мимо солдату из охраны дворца. Спьяну он поднял ее, чтобы подарить на именины дочери, но утром, протрезвев, не на шутку перепугался и засунул голову в каминную трубу. Дочь долго ворчала на отца — мало того что она лишилась подарка, еще и в комнате стало неприятно попахивать.

Солдат угрюмо отмалчивался, но ведь рано или поздно камин надо было растопить — и отец признался дочери во всем. Та компенсировала отсутствие подарка, выгодно продав голову коллекционеру из Франции.

По иронии судьбы череп сурового диктатора доставался преимущественно алкоголикам и спекулянтам. После смерти француза его очаровательная коллекция была распродана с аукциона. Череп приобрел дальний родственник Кромвеля — актер Сэмюэл Рассел. Окончательно спившись, он уступил его незнакомому ювелиру, а тот перепродал реликвию братьям Хьюз. Одно время Хьюзы подумывали устроить в Лондоне музей головы Оливера Кромвеля. Но эпоха Просвещения миновала, настала пора привидений — и вот братьев настигло «проклятие». Они скоропостижно скончались, а череп попал к антиквару Джошуа Уилкинсону, в чьей семье хранился до 1957 г., когда внук антиквара передал его Кембриджскому университету. Хшвительна не судьба черепа, а то, что после всех скитаний его признали подлинным, поместив в стальной контейнер и захоронив в университетской часовне.

История черепа показалась оскорбительной поклонникам Английской республики, решившим, что из могилы в Вестминстере было вынуто тело не Кромвеля, а его двойника. Останки лорда-протектора несколько раз перезахоранивали в 1658–1660 гг., чтобы уберечь от осквернения роялистами. Они могут покоиться в Лондоне, Кембриджшире, Нортгемптоншире и даже в Йоркшире. Согласно другой легенде, дочерям диктатора Мэри (1637–1713) и Фрэнсис (1638–1721) подобно дочери Томаса Мора удалось подкупить охранников Тайберна и захоронить туловище и голову отца в семейной усыпальнице в церкви Святого Николая в Чизвике (лондонский район Хаунслоу). В 1882 г. там обнаружился дополнительный гроб, и хотя сам Кромвель в Чизвик не явился, призраки его дочерей, чьи могилы тоже не имеют опознавательных знаков, посещают церковное кладбище.

Напоследок расскажу историю так называемого «гроба из Ренишоу» из книги лорда Галифакса. Она выглядит достоверной, поскольку не обросла легендами и шокирующими подробностями. Гости семьи Ситвелл, хозяев поместья Ренишоу (Дербишир), ночевавшие в одной из комнат дома, просыпались оттого, что некое существо касалось их ледяными губами. Сэр Джордж Ситвелл (1860–1943), баронет, известный интеллектуал и садовод, организовал переоборудование холла и расширение парадной лестницы с тайным желанием выведать, не скрывается ли что-нибудь под полом той комнаты. Темницу с кучей скелетов не нашли, но между лагами под полом лежал гроб: «По его виду и отсутствию шурупов (гроб был сколочен гвоздями) можно было сделать вывод, что он относится к XVII в. Гроб был пришит к полу деревянными скобами, из-за нехватки места крышкой ему служили ПОЛОВИЦЫ. Внутри гроба скелета не оказалось. Но некоторые следы указывали, что некогда там лежало тело».