Из истории Боспора

Новые эпиграфические памятники Боспора Ю.Ю. Марти

Плита из глинистого сланца, ширина 0,60, высота 0,33, толщина 0,80, с четырехстрочной, надписью на боковой стороне. Выемки на верхней плоскости плиты говорят о том, что она служила постаментом статуи.

Плита найдена в районе бывшей турецкой крепости в Тамани, недалеко от Пуленцовского раскопа, 11 апреля 1920 г., на глубине 2,84 м. Надпись написана красивым, характерным шрифтом IV в. до н. э. Высота букв 0,025-0,02.

Δημοφῶν, ‘Εργίνο[υ] άνέϑηκεν ύπέρ τής γοναικος

’Ακιος, ’Απίολλωνι Ίητρφ αρχοντος Λεύκωνος

Βοσπόρο[υ] και ϑεοδοσίης καί βασιλεύοντος

Σινδῶν καί Τορετῶν καί Δανδαρίων καί Ψησσῶν

Перевод: Демофонт, сын Эргина, посвятил за свою жену Акию Аполлону Врачу при Левконе, архонте Боспора и Феодосии, царе синдов, торетов, дандариев и псессов.

Это 6-я посвятительная надпись Аполлону Врачу, найденная в пределах Боспорского царства. Следующая таблица дает сводку данных относительно этого культа:

В четырех случаях посвящение совершает жрец по истечении срока своей выборной должности, однажды сын за отца, бывшего жрецом; в издаваемой надписи посвящение совершает частное лицо — Демофонт, сын Эргина, за свою жену Акию. Кто такие Акия и Демофонт? Несомненно, это представители богатой торговой знати местного рабовладельческого общества, часто выступавшей в роли щедрых жертвователей храмам местных божеств.

Имя «Акия» упоминается еще в другой посвятительной надписи в честь Афродиты. Надпись найдена также в Тамани и также относится к IV в. до н. э.[104] Упоминаемая здесь Акия, вероятно, дочь Перисада I. Вполне возможно, что эта Акия идентична с Акией, женой Демофонта в разбираемой надписи.

Культ Аполлона Врача пользовался, как видно из посвятительных надписей на Боспоре, особым покровительством Спартокидов; при Перисаде, сыне Спартока, обязанности жреца выполняет царевич Левкон.

Очевидно, на эту должность избирались только представители торговой родовой знати, выселившейся из дальней Ионии и занесшей в Причерноморье культ Аполлона Врача. Культ этот существовал за все время существования династии Спартокидов. После Митридата имя Аполлона Врача ни разу не упоминается в боспорских надписях. Окончательно отмирает культ Аполлона на Боспоре во II в. н. э. В № 351 IosPE, II, упоминается Аполлон άτελής в Диоклах, предместья Фанагории, в № 422 IosPE, II, Аполлон в Танаиде.

Центром распространения его культа и храмов были Пантикапей, Гермонасса, Фанагория.

Плита из плотного известняка. Высота наибольшая 0,42, длина 0,53, толщина 0,13, найдена в Тамани в декабре 1929 г., также в районе бывшей турецкой крепости, недалеко от места, где в 1928 г., был найден постамент статуи Аполлона Врача. На камне красивым шрифтом IV в. до н. э. вырезана надпись в пять строк; позднее в целях использования плиты для строительных надобностей на поверхности ее высечены были выемки для скрепы; кроме того, отбита нижняя часть и кусок правой стороны, вследствие чего уничтожены концы всех пяти строк надписи.

Надпись, однако, почти целиком может быть восстановлена по аналогии с другими надписями царя Левкона I.

В 4-й строке, очевидно, не хватает имени синдов, в 5-й — псессов. Так как 3-я строка заканчивается словом Βοσπόρο, а в 4-й перед καί βασιλεύοντος имеется место для 4 букв, то за Βοσπόρο в конце 3-й строки надо читать καί Θευδοσίης, с переносом на 4-ю строку. Трудно дополнить 1-ю и 2-ю строку, где, вероятно, указывалось, что посвящалось Аполлону и за кого. Незначительная толщина плиты — 13 см — говорит за то, что надпись была вделана в стену здания или храма, посвященного Аполлону Дельфинию.

Φαίδιμος Φαινίππο[υ] άνέ[ϑηκεν…]

Άπόλλωνι Δελφινίωι […άρ-]

χοντος Δεύκωνος Βο[σπόρο καί Θευδο-

σίης] καί βασιλεύοντ[ος Σινδῶν καί]

Τορετεων καί Δανδα[ρίων καί Ψησσῶν]

Перевод: Федим, сын Фениппа, посвятил… Аполлону Дельфинию при Левконе, архонте Боспора и Феодосии, царе синдов, торетов, дандариев и псессов.

Надпись представляет значительный интерес, так как впервые устанавливает наличие культа Аполлона Дельфиния в Боспорском царстве. До сих пор в северном Причерноморье был известен культ его только в Ольвии.

Как указывает И.И. Толстой, «Аполлон Дельфиний стоит в тесной связи с морем, являясь покровителем мореплавания и укротителем морских бурь…» «С почитанием Аполлона Дельфиния мы встречаемся преимущественно в торговых и приморских городах Греции».

Недавно открытая надпись в Тамани указывает, что культ Аполлона Дельфиния в северном Причерноморье был не только в Ольвии, но и в Гермонассе (ныне Тамань).

Кто же такой Федим, сын Фениппа, сделавший посвящение Аполлону Дельфинию? Это, очевидно, один из представителей богатой торговой знати города Гермонассы, так как торговля теснейшим образом связана с мореплаванием, покровителем которого является Аполлон Дельфиний. Имя Фениппа неоднократно упоминается в надписях IV и III вв. до н. э. Так, двое сыновей Фениппа отмечены в списке граждан Гермонассы IV в. до н. э.[105] Далее, некий Фенипп в царствование Перисада (348–343 гг.) совершает посвящение за брата своего[106]. Не исключена возможность, что эти лица идентичны с Фениппом, упоминаемым в нашей надписи. Далее, дочь Федима при царе Спартоке II[107] совершает посвящение Афродите. Считаясь с преемственностью имен в знатных греческих семьях, мы, во всяком случае, можем констатировать, что носители имен Федим и Фенипп — представители верхов богатого класса в крупном торговом городе Гермонассе.

Надпись кититов издана уже в 1922 г. В.В. Латышевым с обширным комментарием[108], но только на основании карандашного наброска, сделанного в записной книжке В.В. Шкорпилом. Таким образом, надпись могла быть издана Латышевым только minusculis, правда, с дополнительными примечаниями проф. Никитского на основании эстампажа и негатива, высланных К.Э. Гриневичем.

Ввиду значения этого эпиграфического памятника, освещающего быт небольшого провинциального городка Боспора в III в. н. э. мы переиздаем надпись, дав точное факсимиле ее на основании фотографии и эстампажа.

Необходимо также выявить назначение плиты с надписью. Ни Латышев, ни Никитский не имели сведений о двух красиво изваянных постаментах, на которых, как вполне доказано, покоилась плита с надписью.

Необходимо, наконец, на основании данных, проверенных опросом рыбаков, нашедших плиту, и осмотра городища, где сделана находка, точно зафиксировать на карте местонахождение городища Китея.

Надпись высечена на узкой фронтальной части большой широкой плиты из керченского известняка, разбитой на две части. Длина ее 1,35, ширина 0,62-0,55, высота 0,15-0,17. Верхняя широкая площадь плиты снабжена с трех сторон невысоким бортиком; четвертой стороной без бортика плита, очевидно, была прислонена к стене. Принимая во внимание, что два красиво изваянных в виде кариатид постамента, найденные вместе с плитой, как нельзя лучше подходят к ней, естественно сделать вывод, что перед нами каменный стол, имеющий прямое отношение к упоминаемому в надписи храму и одной стороной к нему прислоненный[109].

Реставрированный храмовый стол, несомненно, представляет художественное скульптурное произведение Боспора начала III в. н. э. Оба постамента изваяны в виде своеобразных фигур кариатид, состоящих в верхней части из женских бюстов с красиво зачесанными прядями волос и особыми приспособлениями на голове для ношения тяжестей; внизу постаменты переходят в стилизованные когтистые лапы хищного зверя; посредине орнамент из листьев аканфа. Судя по сохранившимся очертаниям двух лошадей и всадника на правой подставке, плита, очевидно, первоначально предназначалась для надгробия, а впоследствии была обработана в виде постамента стола. Таким образом, стол, несомненно, из местного камня и сработан в местной, скорее всего пантикапейской мастерской. Необходимо отметить интересный факт, что, несмотря на общий упадок скульптурного мастерства на Боспоре в области изготовления надгробий с рельефами уже в начале II в. н. э., могли в III в. в местных мастерских изготовить подобное скульптурное произведение. Очевидно, памятник выполнен специальным мастером по заказу высокопоставленного лица.

Переходим к рассмотрению самой надписи. Надпись в пять строк высечена по линейкам красивым угловатым квадратным шрифтом, свойственным II–III вв. н. э. на Боспоре. Высота букв 0,025. Следует отметить многочисленные случаи вязи, применяемой в надписи резчиком. Вязь О и ϒ в виде (стр. 61 низ) встречается часто в христианских надгробных надписях Боспора. Орфографически надпись, как официальный документ почти безукоризненна. Допущены следующие ошибки: черточка I поставлена в надписи два раза излишне; два раза пропущена иота adscriptum в словах Ίουλίωι и τῶι. Начертание альфы двоякое: с изломанной перекладиной преобладающее и два раза с прямой. Сигма имеет по большей части форму Σ и однажды [.

В надписи применяются, отчасти к целях интерпункции, отчасти в целях орнаментальных, листочки, свойственные официальным надписям римского времени. Так, в первой строке начальные слова Άγαϑη τύχη отделяются от следующего текста небольшим листком. Кроме того, в начале и в конце 5-й строки симметрично вырезано по веточке из двух листков, заполняющих остающееся пустое место. В этих же целях свободное место вправо от надписи заполнено рельефным изображением орла, сидящего на ветке или на змее.

Άγαϑήι τήχηι. ϑεώι βροντώντι έπηκόωι ή πατρίς Κοιτειτων τόν ναόν συν τοΰ παρακειμένου

οίκου καί τοΰ περιαύλου έποίησεν έκ ϑεμελίων έκ των ιδίων άναλωμάτων έπιμεληϑέντος τοΰ έργου

‘Ιουλίου Συμμάχου Στρατονείκου τοϋ πριν επί του ΐππώνος, ος καί άνέϑηκεν χρυαοΰς δέκα δύο, ών τούς

τόκους καταχωρεΐν κατά παν έτος ές τό ϑειον πιστεύσας Ίουλίωι Ψυχαρίωνι τώι ίερει

Έν τώι αλφ’ ετει καί μηνί Δείωι α

Приводим перевод надписи, сделанный Латышевым.

Перевод: С добрым счастием. Богу гремящему внемлющему патрида кититов на собственное иждивение построила от основания храм — с прилежащим домом и оградой, при заведывании работой Юлия Симмаха Стратоникова, бывшего начальника конюшни, который кроме того вложил двенадцать золотых, проценты с которых доверил жрецу Юлию Психариону употреблять ежегодно на священные нужды. В 531 году, 1-го числа месяца Дия.

В разбираемой надписи мы имеем, в добавление к прежним эпитетам безыменного божества, культ которого поддерживался многочисленными фиасами и синодами в боспорских городах (έπήκοος, υψιστος, παντοκράτωρ, ευλογητός, δίκαιος), новый эпитет его βροντῶν. Эпитет этот, прилагаемый к Зевсу, встречается в Малой Азии и в особенности во Фригии, родине культа Сабазия[110].

Культ безыменного всевышнего божества, как это выяснено исследованиями о религиозных фиасах на Боспоре (Помяловского, Латышева, Ростовцева и Новосадского) — культ синкретический; он включает в себе элементы культов Зевса, Сабазия и иудейского Иеговы. Как интенсивно шло смешение культов уже во II в. до н. э., видно из сообщения историка Валерия Максима об изгнании евреев за пропаганду культа бога Сабазия[111].

Наличие культа Зевса-Сабазия с чертами иудейского монотеизма для Боспора доказано. Орла и змею, главные атрибуты Сабазия, мы видим на стенной живописи керченских склепов[112]. Изображение орла, а возможно и змеи, мы имеем и на нашем памятнике. С другой стороны, влияние иудейской религии на боспорские фиасы и синоды доказано Шюрером (Die Juden im Bosporanischen Reiche). Отсюда эпитеты божества υψιστος, παντοκράτωρ, ευλογητός и другие.

Содержание надписи дает интересную картину быта позднего Боспора. Отчизна кититов построила от основания богу гремящему милостивому новый храм. Бывший шталмейстер при дворе, Юлий Симмах Стратоников, заведовавший постройкой храма, является щедрым жертвователем, передавшим жрецу Юлию Психариону 12 золотых, проценты с которых предназначаются на нужды храма.

Почему Юлий Симмах так горячо печется о постройке и благоустройстве храма? Очевидно, термин «πατρίς», имеет, помимо значения административного, еще первоначальный смысл отчизны. Только в таком случае становится понятным, почему так тяготеет в Китею Юлий Симмах. Он когда-то исполнял при дворе своего «сюзерена» должность заведующего царской конюшней; сложив с себя эту придворную должность, он возвращается в родной Китей. Чем он заинтересован? Полагаю, что мы не ошибемся, предположив, что он, как уроженец Китея, связан тесными экономическими узами с этим местом. Он — помещик, владеющий земельными угодьями в Китейском районе и эксплуатирующий закрепощенное туземное население (о прикреплении к земле местного населения на Боспоре мы имеем документ[113], относящийся к 151 г. н. э.).

Преданный идее постройки храма, Юлий Симмах делает щедрый вклад, жертвуя 12 золотых, проценты с которых должны пойти на храм. Не приходится сомневаться в том, что он член религиозного фиаса в Китее, нашедший поддержку своей идее у китейской знати. Что такая знать существовала в Китее, об этом говорят многочисленные склепы, высеченные в скалах возвышенности, окружающей Китей. Склепы эти (с живописью и письменами) относятся к II–III в. н. э. и подтверждают зажиточность верхушки правящего класса[114].

Главнейшие выводы, вытекающие из разбора содержания китейской надписи, следующие:

1. Под руководством Юлия Симмаха китейская община воздвигла храм безыменному божеству, культ которого пользовался покровительством царствующей династии.

2. В Китее, как и в других центрах Боспора, существовал фиас или синод, поклонявшийся безыменному божеству.

3. В состав фиаса входила местная земельная знать, в том числе и строитель храма Юлий Симмах, местный помещик.

4. Храм при содействии жреца охватывал своим влиянием местное население, эксплуатируя его выдачей ссуд за проценты.

Остается еще вопрос о местонахождении Китея. Вопрос подробно разбирается Латышевым[115]. Здесь указывается на мыс Яныш-Такил и деревню Кыз-Аул, как на местоположение Китея. На карте Латышева при сборнике IosPE, II, также Китей обозначен у деревни Кыз-Аул. Предположения эти не оправдались. На самом деле проверка на месте городища, где был найден храмовый стол и мраморные часы, выяснили, что Китеем надо считать небольшое городище, которое до сих пор отождествлялось ошибочно с Акрой. Местоположение его на берегу моря, недалеко от скалы Скирды, возле завода Рыбтреста, между маяками Такильским и Кызаульским, в 3 километрах от татарской деревни Коп-Такиль[116].

Плита из местного известняка с верхней орнаментальной частью в виде схематизированного фронтона с акротерием сверху. Размеры плиты: высота 0,46-0,40, ширина 0,35-0,36, толщина 0,10. Плита найдена крестьянином Притулой в деревне Эльтиген, за пределами древнего Нимфея, в районе его некрополя в 1929 г. (рис. 4). В четыреугольном обрамлении высечен рельеф из трех фигур, представляющий почти полное совпадение с рельефом вотивной плиты (рис. 5), опубликованной В.В. Шкорпилом в сборнике в честь Иосифа Кроля[117]. Плита хранится в Керченском музее.

Рельеф новой плиты изображает восседающую на троне богиню в высоком головном уборе. На лоне ее возлежит львенок. Слева у ней большой тимпан, в правой руке богиня держит чашу. Справа от трона Гермес в коротком безрукавном хитоне и плаще, с петасом на голове и с энохоей в правой руке, из которой он собирается совершить возлияние; слева от богини юная Геката в коротком пеплосе, с двумя пылающими факелами в руках. Описываемый рельеф представляет довольно точную копию рельефа, опубликованного Шкорпилом, но несколько меньших размеров. Расхождение только в некоторых деталях: в изображении факелов, в положении петаса, положении руки, в которой Гермес держит кувшин, внешнем архитектурном оформлении. Более упрощенная орнаментика нового обетного рельефа, сводящаяся к схематизированному фронтону с акротерием, меньшие размеры, худшее выполнение — заставляют предполагать, что эльтигенский рельеф скопирован мастером с пантикапейского. Оба рельефа без надписей, но рельеф на них выпуклый, достаточно жизненный, и поэтому может быть отнесен к I в. до н. э. Несомненно, культ великой фригийской матери богов имел распространение и в Нимфее.

Культ фригийской богини весьма рано проник на Боспор. Уже в III в. до н. э. мы имеем официальные документы о посвящении ей статуи[118]. Из статуй и статуэток богини особенно выдается статуя, найденная керченским гражданином Скасси на горе Митридате в 20-30-х гг. прошлого столетия, хранящаяся ныне в Эрмитаже[119]. Статуя найдена у 1-го кресла Митридата, где до сих пор видны следы постройки, высеченной в скале. Принимая во внимание, что центральным местом культа Кибелы был Пантикапей и что богиня в связи с этим в лексиконе Гезихия называется «Κιμμερίς ϑεά» — Киммерийской богиней, весьма правдоподобно предположение Шкорпила, что храм богини находился на самом высоком месте пантикапейского акрополя, у так наз. 1-го кресла Митридата.

Мраморная плита почти квадратной формы, сверху отбитая, посредине иссеченная острым орудием.

Высота — 0,32, ширина — 0,37, толщина — 0,115-0,075, найдена в Керчи осенью 1928 г. во время рытья большого котлована на Магазинной улице, на весьма близком расстоянии от греческой церкви, на глубине 3 м культурного слоя.

На плите высечена надпись (высота букв 0,017-6,011), от коей сохранилось 9 строк, 10-я, верхняя, сохранилась отчасти.

……

хоυ άφίημι επί τής προσευ-

χής Έλπιά[ν]… Α.. ΤΗΣΘΡΕΠΤ::

όπως έστίν απαρενόχλητος

καί ανεπίληπτος από παντός

κληρονόμου χωρίς τού προσ-

καρτερεΐν τή[ι] προσευχή[ι] έπι-

τροπευούσης τής συναγω-

γης τῶν Ίουδαίων καί ϑεόν

σέβων

Перевод: … отпускаю в молельне Эльпия… вскормленницы с тем, чтобы он не был тревожим и Захватываем никаким наследником, при условии пребывания его при молельне под опекой синагоги иудеев и почитания бога.

Надпись — акт манумиссии, т. е. отпущения на волю раба, в данном случае в иудейской синагоге. В утраченной части надписи, по аналогии с другими актами манумиссии, отмечалась точная дата с именем правящего лица, далее указывалось лицо, отпускавшее раба на волю. Формула акта в общем соответствует обычной формулировке манумиссий. Повое, что дает надпись, это выражение ϑεόν σέβων для иудейского Иеговы. Имя отпускаемого на свободу раба Эльпий. По-видимому, он сын вскормленницы. Строка с именем отпускаемого на волю не поддается полному восстановлению.

Актов манумиссий на Боспоре насчитываем 11. Юридический акт отпущения раба на волю совершался при храме языческом, в синагоге иудеев и в храме «всевышнего божества». Самый ранний акт манумиссии относится к 16 г. н. э., самый поздний в царствование Савромата III (229-30 — 232-3). Наибольшее количество актов отпущения на волю рабов падает на I в. н. э.

Отпущение рабов на волю представляет характерные симптомы будущего уничтожения рабства в рабовладельческом обществе, которое, несомненно, началось еще в эпоху эллинизма на Боспоре, но проявилось особенно ярко в I в. н. э.

Надгробие, высотою в 1,54, шириною в 0,54-0,53, толщиной в 0,195, принявшее коричневую окраску от рудоносной земли, в которой оно лежало, переломанное в двух местах; найдено во. время рытья канавы для водопроводных труб по Феодосийскому шоссе в 1929 г. за хутором Васильевых.

Надгробие украшено сверху карнизом, под которым высечен фронтон с большими гладкими акротериями на больших базисах; над фронтоном две розетки, в центре его диск, под ним три розетки.

Рельеф изображает всадника на спокойно стоящем жеребце, обращенном вправо. Пожилой всадник одет в куртку, штаны и свисающий с плеч плащ. Правой рукой он держит поводья, левой — рукоятку длинного меча, вдоль правой ноги прикреплен короткий кинжал в ножнах, за седлом висит огромный горит с луком. У лошади грива подстрижена городками, хвост подрезан, на передней и задней ноге лошади вырезаны тамги (рис. 7а), из них знак № 1 на передней ноге несомненно принадлежит тамге династии Рискупоридов[120]. Знак № 2 на задней ноге лошади, вероятно, фамильная тамга[121]. Позади первого всадника высечена передняя часть другого всадника на постаменте. Перед главным всадником мальчик, подающий ему канфар правой рукой и держащий в левой другой канфар. Эта традиционная фигура отрока-прислужника подчеркивает идею обоготворения покойника. Под рельефом 11 строк красиво вычерченной по линейкам надписи религиозного фиаса (высота букв 0,04-0,05).

Ή σύνοδος ή περί συ-

ναγωγόν Μάην Καλ-

λιοϑένου καΐ φιλά-

γαϑον ‘Έρωτα Άν-

τισϑένου καί παρα-

φιλάγαϑον Θεαγέ-

νην Νόϑου καί τῶν

λοιπῶν ϑιασ[ει]τῶν

‘Άτταν Τρύφωνος τόν

ίδιον συνοδείτην

μνήμης χάριν

Перевод: Сход, имеющий во главе сводителя Мая Каллисфенова и добролюба Эрота Антисфенова, и товарища добролюба Феагена Нофова, и из остальных членов фиаса Атта Трифонова своего сочлена памяти ради.

Все имена участников религиозного фиаса обычны для танаидских и горгиппийских коллегий. Имя погребенного — ‘Άττας Τρύφωνος — уже встречалось в IosPE, IV, № 283. Последнее надгробие найдено в том же районе, где открыто и описываемое (за Шлагбаумской улицей). Интересно отметить, что и на этом надгробии имеется сарматская тамга, в общем весьма схожая с тамгой на нашем надгробии. Так как оба надгробия и по стилю букв, и по характеру обработки рельефа должны быть отнесены ко II в. н. э., то вполне естественно сделать заключение, что речь идет об одном и том же лице, которому поставили надгробную стелу и родственники его, и товарищи фиаситы. Два надгробия, одному лицу поставленные, отмечает и Вацингер в своем сборнике надгробий, №№ 454 и 455. Тамга царствующей династии на обоих надгробиях, быть может, указывает на принадлежность к царскому отряду.

Плита из крупнозернистого рассыпчатого известняка, разбитая на две части, обломанная сверху и снизу, высотой в 0,48-0,45, шириной 0,57, толщиной 0,23-0,21. Средняя величина букв, окрашенных в красную краску, 0,06. Буквы вырезаны по линейкам. Пять строк сохранилось целиком, верхняя и нижняя отчасти. Надгробие найдено 26 апреля 1923 г. надсмотрщиком Димиденко в поле кургана по нижней дороге в деревню Джаржаву у подошвы Митридата.

……

γον Ζαβάργο[υ]

καί οΐ λοιποί συν-

[ο]δεΐται Γάΐον

Φούρτα άνέ-

στησαν τή[ν]

[στήλην μνήμης

χάριν]

Перевод: [Сход, имеющий во главе… и …] Забаргова и остальные члены схода Гаю Фуртову воздвигли стелу памяти ради.

Перед нами погребальная стела; поставленная членами религиозного схода, поклонявшегося безыменному всевышнему божеству, умершему члену своему Гаю, сыну Фурты. Список должностных лиц, возглавлявших рассматриваемый религиозный сход, не дошел до нас, сохранился только конец имени погребенного: примерно, Ζάβαργον, Σεύραγον. Ζάβαργος — имя, встречающееся в танаидских фиасах[122], в боспорских впервые. С этим именем следует сопоставить имя Ζάβαγος в надписи Ζάβαγος Τάσιν, написанное красной краской на стене одного китейского склепа, открытого Керченским музеем в 1929 г., и Ζαβάγιος, в горгиппийской надписи[123]. Имя погребенного Γάΐος Φούρτα Φούρτας также отмечено в списках танаидских коллегий[124]. Следует отметить особое начертание сигмы (рис.) вместо Σ наряду с закругленной формой С.

К какому времени относится разбираемая надпись? Техника надписи красной краской, отсутствие рельефного рисунка, новые сарматские имена Ζάβαργος и Φούρτας, особенности шрифта — все указывает на позднее происхождение разбираемого религиозного памятника. По аналогии с другими надгробиями фиаситов без рельефов[125] изучаемый памятник следует отнести к началу III в. н. э. Очевидно, к этому времени должно приурочить усиление сарматского элемента как в Танаиде, так и в самом Пантикапее.

Боспорские фиасы и синоды представляют характерное явление на фоне феодализации Боспора во II–III вв. н. э. На первый план в этих корпоративных объединениях граждан выдвигается религиозная идея: культ всевышнего божества с стройной иерархией должностных лиц.

Фактически это вассальные военные отряды местных феодалов, мобилизующихся вместе с прикрепленным к их земле земледельческим населением по принципу территориальности.

Красивая надгробная плита, тщательно отесанная, расширяющаяся книзу, украшенная кимой и карнизом, с 3 небольшими акротериями, уподобляющими верхнюю часть надгробия черепичной крыше с антефиксами. Нижняя часть отбита. Высота 1,01, ширина 0,40-0,50, толщина 0,12. Под карнизом надпись в две строки:

Ζώιλος Зоил

[Σ]πίνϑωνι Спинфону

Первая буква второго имени повреждена. Высота букв 0,05-0,03. Оба имени, и Ζώιλος, и Σπινϑων, новые, не отмеченные в боспорской эпиграфике. Интересно отметить формулу эпитафии с дат. падежом[126]. По стилю надгробие аналогично № 47 и № 51 в сборнике Вацингера «Griechische Grabreliefs aus Südrussland». По всем данным, изучаемое надгробие должно быть отнесено к IV в. до н. э. и, судя по тщательной отделке и изящной простоте формы, принадлежит знатному зажиточному гражданину.

Надгробие найдено 30 марта 1927 г. во время раскопок древнего кладбища во дворе № 86 по Карантинной ул. (ныне ул. 1-й Домны), но не In situ и не как покрытие позднейшей гробницы, а брошенное и не использованное вторично. Данное надгробие типично для древнейших надгробий Боспора. Надгробия эти отличаются простотой формы и отсутствием рельефов. В IV в. до н. э. мастерские Боспора копируют простейшие афинские образцы с архитектурными и растительными орнаментами, без человеческих фигур.

Надгробная стела с утолщенной нижней частью для закрепления в земле. Высота 0,99, ширина 0,32-0,34, толщина 0,15. Украшений никаких. В верхней части стелы двустрочная надпись. Высота букв 0,04-0,03.

Χανάκης Ханак

Δημητρίο[υ] Димитриев

Невзрачное, грубо сработанное надгробие найдено в некрополе Китея и служило покрытием разоренной могилы, в которой оказались чернолаковые черепки. Χανάκης туземное имя, уже отмеченное Шкорпилом в таманской надгробной надписи[127]. Надгробие, несомненно IV в. до н. э., составляет разительный контраст по своей простоте и безыскусственности с изящным надгробием знатного пантикапейца Зоила и характеризует незатейливое производство сельской местности, где не могло быть искусных каменотесов и скульпторов[128].

Надгробная плита. Высота 0,93, ширина 0,47-0,44, толщина 0,11. Найдена в 1927 г. на Карантинной ул. (ныне ул. 1 й Домны) дом № 86, бывший д. Гросса.

Надгробие, слегка расширяющееся книзу, в нижней части справа обломанное, сверху украшено карнизом, под которым рельефный фронтон с круглыми плоскими акротериями по углам на изогнутых волнистых базисах. Над покатостями фронтона по двойной розетке о 8 лепестках. Внутри фронтона простая розетка с таким же количеством лепестков.

Под фронтоном квадратное расширяющееся книзу углубление, в котором изваяны бородатый мужчина с волнистыми кудрями, в куртке, отороченной мехом, опоясанный, в узких штанах и сапожках, с наброшенным сверху плащом, подающий правую руку женщине, одетой в хитон, корсаж, высокий головной убор и гиматий. Справа от женщины уродливая фигура девочки-прислужницы в короткой одежде-безрукавке, подающая цилиндрический сосуд с конусообразной крышкой (шкатулка или корзина, не погребальная урна).

Под рельефом тщательно высеченная по линейкам надпись в две строки. Высота букв 0,025.

‘Παιρίσαλος Ήρακλείδου

καί γονή ‘Άμιν χαίρετε

Перевод: Перисал Ираклидов и жена (его) Амин, прощайте.

Начертание букв А, П, О, тщательная проработка рельефа, архитектурный стиль — все указывает на эллинистическую эпоху, на II в. до н. э. Παιρίσαλος — туземное имя, часто встречающееся в римское время, в эллинистическую эпоху здесь впервые.

К этому времени, III–II вв. до н. э., в мастерских Пантикапея вырабатывается новый тип надгробья с рельефными сценами, сменивший простейшую форму надгробий с анфемиями и карнизом. Рельефные изображения отличаются, как видно по разбираемому надгробью, большим реализмом, передающим все детали быта пантикапейцев. Интересно отметить, что на древнейших рельефах, отличающихся небольшими размерами, почти всегда отсутствуют символические фигуры прислужников и прислужниц (надо полагать, рабов и рабынь), подчеркивающих идею обоготворения покойника. В дальнейшем эти фигуры на боспорских надгробиях становятся каноническими[129].

Высокая узкая стела из мрамора, первоначально служившая для строительных целей, сверху срезанная под углом в виде фронтона, украшенного внутри розеткой о 8 лепестках. Высота 1,72, ширина 0,36, толщина 0,13. Под фронтоном два рельефа: в верхнем рельефе (площадь поля 0,27×0,29) изображена слева от зрителя женщина в траурной позе в хитоне, гиматии, в высоком головном уборе. Вправо от нее двое мужчин, совершенно одинаково одетых в опоясанные куртки, штаны и плащи, подающие друг другу правые руки. Изображение мужчины крайнего справа от зрителя совершенно идентично мужской фигуре вышеописанного надгробья № 10.

Под рельефом надпись в 4 строки вырезана характерным вычурным шрифтом. Высота букв 0,025.

Άϑηνοκλή[ς] Τιμοϑέου

καί

πατήρ Τιμόϑεε καί

Εύκλεια, γυνή Τιμοϑέου,

χαίρετε

Перевод: Афинокл Тимофеев, отец Тимофей и Евклия, жена Тимофея, прощайте.

За надписью идет второй рельеф (площадь поля 0,22×0,35) с изображением высокой женской фигуры с высоким головным убором, в хитоне и гиматии, слева фигура девочки с цилиндрическим сосудом, покрытым конусообразной крышкой.

Под рельефом двухстрочная надпись:

Εύκλεια, γυνή Τιμοϑέου,

χαίρε

Перевод: Евклия, жена Тимофея, прощай.

По стилю букв, характерному для ряда стихотворных надписей[130], надпись должна быть отнесена к I в. до н. э. По типу тщательно сработанных рельефов, весьма близкому к вышеописанному надгробью Перисала, № 10, описываемая стела не может быть позднее I в. до н. э.

Надгробие найдено 30 июля 1927 г. во дворе Гросса, д. № 86 по ул. 1-й Домны.

Имена Άϑηνοκλής, Τιμόϑεος — обычные имена на Боспоре. Εύκλεια встречается впервые.

Почти квадратная мраморная плита. Высота 0,44, ширина 0,39 и толщина 0,09. Обломана сверху и снизу. Верхняя часть плиты была украшена рельефом, от которого сохранились только две пары ступней. По-видимому, было изваяно изображение мужчины и сопровождающей его фигуры мальчика-прислужника. Под рельефом стихотворная надпись в 4 строки, состоящая из 2 элегических двустиший. Надпись сохранилась целиком. Размер букв 0,015. Читается следующим образом:

Оύ λόγον, άλλά βιον σοφίης έτυπώσαο δόξαν

αύτοδαής ίερῶν γινόμενος, κριμάτων,

Εύδων ούν, Έκαταΐε, μεσόχρονος, ίσϑ’, ότι ϑάσσου

κύκλον άνίηρῶν έξέφυγες καμάτων

Под ιερά κρίματα — священные приговоры — нужно подразумевать решения богов.

Μεσόχρονος — слово новое, не отмеченное ни в словаре Du Cange’a, ни Passow’a; смысл его, по-видимому, «средневременный», т. е. в среднем возрасте. Χρόνος здесь в смысле возраста жизни[131]. Εύδων поэт. вместо καϑεύδων. В стихотворении отметим старинные поэтические формы: σοφίης, έτυπώσαο, γινόμενος.

Перевод может быть приблизительно такой:

Ты запечатлел славу мудрости не словом, а жизнью, добровольно подчинившись священным приговорам. Итак, Гекатей, покоясь в цвете лет, знай, что ты [таким образом] скорее избегнул круга мучительных страданий.

Обычное χαΐρε с именем и отчеством покойного отсутствует. Надпись эта могла быть над рельефом или совсем опущена. По стилю букв Ξ, Σ, Ω, тщательности письма, материалу памятника, надгробие может быть отнесено или к концу I в. до н. э., или к началу I в. н. э. Плита куплена 20 февраля 1931 г. музеем у некоего Тарабуна, нашедшего ее на Танькином кургане в степи за садами Булганакской улицы.

Стихотворная эпитафия намекает на безвременную трагическую кончину Гекатея, которой он добровольно содействовал, закрепив таким образом за собою славу высшей мудрости не словом только, но и жизнью. По-видимому, Гекатей был ученый или философ.

Интересно сопоставить с этим стихотворением другие стихотворные эпитафии, сочиненные в честь боспорских ученых: 1) филолога Илиодора[132]; 2) грамматика Саввиона, сына Стефана, изображенного на рельефе со свитком в правой руке[133]; 3) ученого Стратоника, сына Зенона, которому поставил пышное надгробие его вольноотпущенник Созий. Ученый изображен со свитком в руке стоящим у стола, заполненного рукописями, и одновременно верхом на коне, с оружием в руках[134]. Вот та социальная среда, где культивировались наука и поэзия.

Боспорские стихотворения, за немногими исключениями, имели целью увековечение памяти покойного. Особенно много стихотворных эпитафий приходится на позднеэллинистическую и римскую эпохи (I в. до н. э. и I–II вв. н. э.). Сочинители стихов обслуживали богатую верхушку торгового класса, тесно связанного экономически с торговыми центрами южного Причерноморья (Амис, Амастрия, Синопа, Гераклея Понтийская), выражая его идеологию и чаяния: благородное происхождение, добрый нрав, особенно часто восхваляемый, и веру в загробную жизнь, которая представлялась в виде плодоносных рощ и светлых чертогов героев.

Стихотворная эпитафия Илиодора, сына Илия, была опубликована в «Известиях Таврического общества истории, археологии и этнографий», I, еще в 1927 г., но без изображения интересной надгробной стелы, по всем данным изготовленной не в местной мастерской, а привезенной готовой из Амастрии братьями покойного. Этот недостаток теперь восполнен в настоящем издании. Эпитафия ярко выявляет ту тесную живую связь между Пантикапеем и малоазийскими городами, которая наладилась в эллинистическо-римский период в результате усиления торговых сношений при Митридате. Многие выселенцы находили на Боспоре применение своего труда и специальности, и Боспор становился для них второй родиной. Перед нами образы, увековеченные в боспорских стихотворных эпитафиях: престарелого воина Менодора, родившегося в венчанной морем Синопе, изрубившего многие кровавые доспехи супостатов и сраженного копьем в земле боспорской[135]; купца Христиона, занесенного Гермесом в отдаленную область сираков и преждевременно умершего на чужбине[136]; синопца Фарнака, учителя гимнастики, смерть которого оплакивает местный гимнасий[137].

В пышных стихах прославляется добродетель и красота Клеопатры и Феофилы, гражданок Амиса и Синопы[138]. Таков и амастриец Илиодор, отличавшийся высоконравственными качествами: честностью во всех делах и безукоризненным отношением к друзьям.

Надгробная стела (высота 1,24, ширина 0,57-0,55, толщина 0,14), переломанная в верхней части по линии головы всадника и обломанная снизу. Под верхним карнизом надгробия фронтон с 3 гладкими акротериями, переходящими на боковые стороны, на базисах упрощенной формы (ср. акротерии надгробия № 10), и 3 розетками внутри фронтона и над покатостями его. Под фронтоном, покоящимся на пилястрах с капителями и базисами, продолженными на боковые стороны, высечена фигура всадника, обращенного вправо, на спокойно стоящей лошади, сильно поврежденной. Отбита вся верхняя часть туловища всадника и морда лошади. Кроме того, повреждена фигура юноши позади всадника и левый пилястр.

Под рельефом двухстрочная надпись, высота букв 0,05-0,03.

Πάτροκλε, υίέ Патрокл Патоков,

Πατόκου, χαίρε прощай

Имя Πάτοχσς новое, не отмеченное до сих пор в боспорской эпиграфике. Надгробие может быть отнесено к 1-й половине I в. н. э. как по шрифту, так и по стилю рельефной плиты.

Приобретено музеем у А.Г. Типакова, нашедшего его на Предельной ул. — продолжении Аджимушкайской, дом № 1.

Надгробие из местного известняка, найденное в 1926 г. во дворе № 86 по улице 1-й Домны. Надгробие высотой в 1,54, шириной в 0,55-0,59, толщиной в 0,15, переломано пополам, внизу срезано для вставки в постамент. Верхняя часть украшена тройным карнизом, под которым рельефно высечен фронтон с тщательно профилированными пальметками, заходящими на боковые стороны стелы. Свободные места над скатами фронтона заполнены розетками о 4 лепестках; такая же розетка в средине фронтона.

Под фронтоном архитрав, покоящийся на массивных пилястрах с капителями и базисами, заходящими на боковые грани стелы. Между ними рельефные изображения женщины и девочки. Женщина (лицо повреждено), одетая в хитон и гиматий, с высоким головным убором, в задумчивой позе стоит, облокотившись на колонку, слева женская фигура меньших размеров, с традиционным цилиндрическим сосудом, закрытым конической крышкой. Под рельефом надпись в 4 строки. Высота букв 0,035.

‘Αμμία, ϑυγάτηρ Ψοχα-

ρίωνος τού ϓγιαίνον-

τος, γυνή δέ Λευκίου

Φαρνάκου, χαίρε.

Перевод: Аммия, дочь Психариона, сына Игиэнонта, жена Луция Фарнака, прощай.

По стилю надписи и архитектурным: орнаментам надгробие относится к 1-й половине I в. н. э. Все имена уже отмечены в боспорской эпиграфике.

Надгробная плита, приобретенная у Сохалева, нашедшего, ее на Карантинной ул., в Новом Карантине, на участке дачи Фельдштейна, 28 января 1926 г.

Надгробие из местного мелкозернистого известняка, в общем хорошо сохранившееся, за исключением лиц, стершихся от времени. Высота 1,48, ширина 0,58, толщина 0,19. Сверху надгробие украшено рельефным карнизом, переходящим на боковые стороны плиты, и фронтоном с круглым щитком по середине над скатами и 2 розетками о 6 лепестках, по углам изящные профилированные пальметки на волютах. Под фронтоном 3 розетки с двойным рядом лепестков. Такие же розетки по бокам плиты под продолженной линией фронтона. Под розетками рельефное изображение женщины, восседающей на высоком кресле с красивыми точеными ножками, спинкой и перилами, украшенными фигурами сфинксов, и опирающейся ногами на высокую скамейку. Справа и слева по фигуре девочки: слева фигурка в траурной позе с свисающим концом гиматия в правой руке, справа — с обычным цилиндрическим сосудом.

Под рельефом по линейке высечена надпись в 3 строки, крупными буквами. Высота букв 0,045.

Θεοφιλή, γονή

Άλεξάνδ<ο>ρ[ο]υ,

χαΐρε

Перевод: Феофила, жена Александра, прощай.

Имена Θεοφιλή и ‘Αλέξανδρος — обычные в боспорской ономатологии. В начертании Άλεξάνδορυ резчик сделал ошибку, переставив буквы. По стилю надписи и архитектурному типу надгробие относится к середине I в. н. э. Обе символические фигуры прислужниц, стоящие по обе стороны высокого вычурного кресла, на котором восседает покойная Феофила, ярко подчеркивают идею обоготворения мертвых.

Надгробие из местного известняка, найденное каменщиком Пупковым в деревне Кош-Куй Ленинского района и проданное музею 3 июля 1925 г. Сверху надгробие обломано, а снизу по углам срезано для вставки в постамент. Высота 1,06, ширина 0,59, толщина 0,15.

Рельеф, сильно выветрившийся в верхней части, изображает двух женщин, сидящих в траурных позах друг против друга в креслах с точеными ножками, перилами и спинками, ногами опирающихся на скамеечки. Между ними как раз посредине фигура девочки, как бы витающей в воздухе, с цилиндрическим сосудом в руке. Эта центральная фигура, очевидно, ввиду недостатка места, заменяет стереотипное изображение двух символических фигур девочек, обыкновенно стоящих у кресла умершей женщины.

Под рельефом надпись в 3 строки, высеченная по линейкам. Высота букв 0,025-0,03,

Μακαρία, γονή Καλλί

μαχου, καί ϑυγάτηρ Μασά-

τίς, χαίρετε

Перевод: Макария, жена Каллимаха, и дочь Масатида, прощайте.

Μακαρία и Καλλίμαχος — обычные имена в боспорской эпиграфике. Женское имя Μασάτις следует сопоставить с мужским туземным именем Μάσας. Надгробие по стилю букв и по рельефу следует отнести к I в. н. э.

Надгробная плита из плотного известняка. Высота 1,16, ширина 0,52, толщина 0,18-0,19. Сверху под карнизом фронтон с 3 гладкими круглыми акротериями на небольших базисах; над покатостями фронтона по розетке о 8 лепестках, внутри небольшой диск.

Под фронтоном изваяны две женские фигуры, сидящие лицом друг к другу в траурных позах в обычных хитонах и головных покрывалах, в креслах с точеными ножками, перилами и низкими спинками; фигуры опираются ногами о скамьи.

Под рельефом тщательно высеченная по линейкам надпись в 3 строки. Высота букв 0,03-0,02.

[Γ]άστιον, γυνή Ήρα-

[κ]λείδου, καί ϑυγά-

[τ]ηρ Βασίλη, χαίρετε

Перевод: Гастион, жена Ираклида, и дочь Васила, прощайте.

Первые буквы каждой строки стерты.

Γάστίον, Ήρακλείδης и Βασίλη — имена, уже отмеченные в боспорской ономатологии[139].

Отметим отсутствие обычных фигур прислужниц у кресел женщин.

Надгробие по всем данным относится к I в. н. э.

Найдено в деревне Маме у Азовского моря, недалеко от мыса Зюк в 1929 г.

Переломанное пополам надгробие с большой выбоиной справа, уничтожившей конец 1-й строки надписи, снизу срезанное по углам для вставки в постамент. Высота 1,31, ширина 0,505, толщина 0,17.

Верхняя часть надгробия украшена карнизом и фронтоном, но без обычного верхнего акротерия; боковые акротерии совершенно искажены и имеют форму зубчатой пилы. Над покатостями фронтона и по средине по розетке о 4 лепестках. Рельеф представляет грубо и схематически высеченные фигуры мужчины и женщины, подающих друг другу правые руки; мужчина в хитоне и гиматии, женщина в хитоне и покрывале, подле мужчины мальчик, подле женщины девочка, детали не ясны.

Под рельефом надпись в 3 строки. Высота букв 0,07-0,06-0,05.

Χρή[στη, γονή]

Ήρακλέωνός,

χαΐρε

Перевод: Хреста, жена Ираклиона, прощай.

Дополнение первой строки, поврежденной, дано для примера. Число фигур на рельефе не соответствует надписи. По крупным буквам надписи, грубому рельефу и полному искажению архитектурного орнамента надгробие должно быть отнесено к концу I в. н. э.

Найдено надгробие по Карантинной ул. (ныне 1-й Домны), д. № 86, в 1927 г.

Надгробие, целиком сохранившееся, высота 1,22, ширина 0,45, толщина 0,11. Верхняя часть надгробия украшена карнизом, под которым высечен фронтон без среднего акротерия, с орнаментами в виде столбиков с нарезами вместо боковых акротериев. Над покатостями фронтона и внутри его по розетке о 4 лепестках. Под фронтоном тройной архитрав, покоящийся на пилястрах, снабженных капителями и базами.

Рис. 21.

Рельеф изображает двух женщин в траурных дозах, обращенных друг к другу, слева от зрителя девочка, по-видимому, с цилиндрическим сосудом. Надпись состоит из 3 строк (высота 0,025):

Χρήστη, ϑυγάτηρ

Έπαγάϑου,

χαΐρε

Перевод: Хреста, дочь Эпагафа, прощай.

По всем данным, и это надгробие относится ко 2-й половине I в. н. э. Полное искажение боковых акротериев и излишняя неуместная вторая женская фигура, не соответствующая тексту надписи, подтверждают позднюю дату надгробия. Найдено в 1927 г. по Карантинной улице при рытье фундаментов консервной фабрики.

Плита из крепкого дикарного известняка, обломанная сверху и снизу. Высота 0,90, ширина 0,61, толщина 0,20, с тремя рельефными сценами.

В верхнем обрамлении высечена сцена загробной трапезы. Рельеф с обычными фигурами мужчины, с канфаром в руке возлежащего на тщательно отделанном ложе со спинкой, украшенной львиной головой, с подушками и узорчатым одеялом, и женщины, восседающей в траурной позе в кресле с точеными ножками и скамеечкой. Тут же обычные спутники загробной трапезы (не члены семьи): символическая фигура девочки с цилиндрическим сосудом у кресла женщины и отрок с перекинутым через плечо полотенцем у изголовья ложа. Перед ложем стол на трех ножках с профилированным верхом, на котором стоят канфар и кратер, черпательная ложка и круглый предмет (хлебная лепешка).

На нижней раме рельефа надпись (высота букв 0,02):

Δ[ι]ονύσιος Ν[ι]κάνδρου χαΐρε

Перевод: Дионисий, сын Никандра, прощай.

Следующий рельеф представляет отрока, рядом с которым стоят три возмужалых воина с большими овальными щитами, опирающиеся на два копья. На нижней раме надпись (высота букв 0,03):

Άριστ[εί]δ[η] Δ[ι]ονυσίου χα[ΐ]ρε

Перевод: Аристид, сын Дионисия, прощай.

Аристид, по-видимому, изображен в виде отрока. Три копейщика, обозначающие пешее войско, намекают, надо полагать, на отношение Аристида к войску.

В третьем рельефе, почти целиком отбитом, по-видимому, сидящая в кресле женщина, а перед ней мужчина (на коне?). Между ними поставлена высоко фигура мальчика. Возможно, что под третьим рельефом была еще надпись.

В надписи следует отметить ряд орфографических ошибок: Διονύσιος дважды после δ имеет υ вместо ι; Νηκάνδρου вместо ι имеет η; Άριστήδι вместо Άριστείδη.

Ошибки, очевидно, вызваны тем, что η, ει, ι, υ ко времени изготовления надписи уже мало отличались в произношении.

Надгробие найдено 29 июля 1927 г. во дворе № 86 по Карантинной ул. (ныне ул. 1-й Домны).

Стела относится к типу огромных, свыше 2 метров, многоэтажных рельефных надгробий, характерных для второй половины I и начала II в. н. э.

Высокое надгробие (высота 2,15, ширина 0,53-0,55, толщина 0,18-0,15), переломанное наискось по второму рельефу, сверху снабженное эпистилем, снизу срезанное по углам для вставки в постамент. Эпистиль несколько шире самой стелы, без карниза, сверху украшен тремя круглыми акротериями на длинных плоских базисах, почти соприкасающихся друг с другом. Внутри фронтона розетка, под фронтоном три розетки. Надгробие имеет три рельефа.

Первый рельеф, грубо и плоско изваянный, представляет сцену загробной трапезы: слева от зрителя, в кресле, весьма примитивно сработанном, сидит женщина в траурной позе, у кресла стереотипная фигура девочки с цилиндрическим сосудом. Между женщиной и возлежащим на ложе мужчиной еще фигура девочки в пространстве. На ложе со спинкой, украшенной фигурой льва, возлежит мужчина с канфаром в левой руке. На фоне одеяла выделяется столик на одной ножке с расставленными на нем предметами: ложкой, сосудом и круглым хлебом (?). У изголовья фигура мальчика в штанах и опоясанной рубашке.

Второй рельеф представляет женщину, сидящую в обычной траурной позе на кресле с изогнутой спинкой, ажурными перилами и грубо сработанными ножками. Перед женщиной стоят трое отроков, из которых первый опирается правой рукой на суковатый посох.

Третий рельеф изображает четырех мужчин, из которых двое слева вооружены овальными щитами и опираются на копья.

Под рельефами высечена крупными буквами надпись в 4 строки (высота букв 0,04):

Γοζίους Σωστρά-

του άναστήσας τ-

ήν στήλην τού ιδίου

υίού Λυσιμάχου

Перевод: Гозий Состратов, поставивший стелу своему сыну Лисимаху.

Совершенно схематичное, безжизненное исполнение рельефа, причастная форма άναστήσας вместо άνέστησε, встречающаяся в ранних христианских памятниках Боспора, и характер письма — все указывает на то, что перед нами надгробие начала II в. н. э., когда скульптурное искусство на Боспоре явно стало вырождаться. Γοζίους — имя новое; его следует сопоставить с иранскими именами Γόσων и Γώσακος[140]. Надгробие найдено на территории металлургического завода 6 апреля 1927 г. вовремя рытья фундаментов для нового рабочего поселка.

Какое отношение имеют к покойному три рельефные сцены? В первой сцене и во второй покойный Лисимах, очевидно, в своем семейном кругу: он представлен возлежащим на ложе, он же с суковатым посохом в руке вместе с двумя отроками стоит перед женщиной (женой), сидящей в кресле. Третий рельеф, представляющий группу воинов, намекает на его общественное положение: он был воином и, возможно, погиб в бою.

Надгробие из местного известняка, в виде прямоугольника, обломанное снизу, с тремя рельефными изображениями. Высота 1,12, ширина 0,59, толщина 0,19. Сверху надгробие было украшено анфемием, как видно по двум сохранившимся отверстиям.

Верхний рельеф представляет сцену загробной трапезы: слева восседает на кресле женщина в траурной позе, ниже кресла маленькая фигура девочки; на ложе возлежит бородатый мужчина с венком в правой руке, ниже ложа мальчик с сосудом в приподнятой руке и каким-то предметом в другой (кувшин). У ложа стол на трех ножках с какими-то неясными предметами.

Второй рельеф изображает двух всадников в развевающихся плащах, впереди мальчик в такой же позе, как выше; первый всадник с бородой, без копья, за ним, по-видимому, прислужник его с копьем наперевес, с остроконечной головой (остроконечный шлем).

В третьем рельефе снова два всадника с развевающимися плащами, без копий, впереди фигурка мальчика с приподнятым сосудом в руке.

Походные сцены характеризуют покойного как военачальника.

Надписи, которая была, очевидно, под рельефом, не сохранилось. Рельефная работа сделана грубо, примитивно, но оригинально и сильно. Венок в руке возлежащего — признак позднего времени[141]. Надгробие должно быть отнесено к началу II в. н. э. и представляет грубое искажение типа ранних скульптурных традиций. Плита в 1922 г. была уже во дворе музея; по словам надсмотрщика Л. Димиденко, найдена на Долгой скале.