Глава 6. Великие саботажники
Я открыт всем, у кого такие же взгляды, как и у меня.
Все мечтают о здоровых отношениях, живом общении, но порою добрых намерений и одного желания недостаточно. Что же саботирует нас, сводит все наши намерения к нолю?
В нас есть «болота» противоречивых чувств и глубоких установок, которые против нашей воли создают помехи на пути наших попыток. Диалоги разбиваются о шквалы наводняющих нас эмоций, порою иррациональных, но в то же время преследующих только благие намерения — сделать все «правильно», не испортить на этот раз встречу, не разрушить отношения.
«Я спокойно хотела сказать ему, что меня не устраивает в наших отношениях. Я хотела говорить только о себе и предлагать ему решения. Как только я начала говорить, все тут же запуталось. Я стала упрекать и осуждать его, идти на попятную, а в итоге ударилась в слезы и так ничего и не сказала..:»
«Я хотела, чтобы он выслушал мою точку зрения. Сказать ему, как для меня важно, чтобы мое мнение было услышано, что я чувствую по поводу нашего разрыва. Он обвинил меня, сказав: „Ты думаешь только о себе, у тебя всегда найдется повод". Эта фраза вызвала мое негодование, и я ушла, хлопнув дверью. Потом я просто не знала, как к нему вернуться».
Чем меньше мы замечаем своих внутренних саботажников за работой, тем больше их влияние чувствуется в нашем поведении и разговорах. Если мы хотим, чтобы отношения становились серьезными, нужно встретиться со своими внутренними демонами и перестать их бояться.
Необходимо также определить свои зоны толерантности и особенно — нетолерантности. Следует понять, что служит причиной наших страданий. Причины могут быть следующие:
□ нарушение границ личного пространства;
□ нарциссическая обида, связанная с нашим представлением о себе;
□ опасение преследования в будущем.
Каждый раз, когда какой-нибудь из этих пунктов оказывается затронутым, мы немедленно реагируем, и тогда эмоции выступают на первый план.
Чтобы проиллюстрировать эмоциональное поведение, мы используем семь семейств саботажников, при этом мы должны понимать, что у них всех есть два лица, две основополагающие силы — разрушительная и созидательная. Назовем их:
□ самобичевание;
□ злость;
□ ревность;
□ чувство вины;
□ осуждение;
□ сравнение;
□ проецирование и присвоение.
Этот яд в отношениях проявляется из-за многочисленных страхов, живущих в нас, терзающих нас и проявляющихся с самого раннего детства. Их действие сравнимо с медленным действием кислоты (обдумывание, разъедание, деструктуризация).
Мы не можем помешать черным птицам летать над нашими головами, но мы можем помешать им вить там гнезда.
Китайская поговорка
Самобичевание
На поверхностном уровне можно часто наблюдать изобилие эмоций и чувств и то, как мы расточительно ими распоряжаемся. На более глубоких уровнях мы часто втайне чувствуем их недостаток. Чувство нехватки порою так необходимо для нас, что мы начинаем отрицать свои повседневные потребности и заставляем себя испытывать чувство неудовлетворенности, стараясь компенсировать более ранние потери и нехватки, которые напоминают бездонную бочку.
В эмоциональном плане лишения, перенесенные ребенком в ран нем возрасте, приводят взрослого к самобичеванию.
«Фразы, которые я слышал, кажется, наиболее часто из уст моей матери: „Мне некогда" и „Не беспокой отца". Я заметил, что я не только никогда не прошу никого уделить мне время, но и сам себе его не уделяю. Я ставлю желания окружающих на первое место и боюсь попросить что-нибудь для себя».
«На протяжении всего детства я только и слышал: „Ничего нельзя просить, ведь всегда можно получить отказ и быть униженным". И страх этого отказа так укоренился во мне, что для меня попросить кого-нибудь о чем-нибудь сродни чему-то непристойному».
Чувство эмоционального лишения часто выражается через слово «иметь»: иметь любовника, супруга, друзей, партнера, родителей, которые будут давать то, что нам необходимо. Оно спрягается в прошедшем времени или условном наклонении:
«Мне хотелось бы иметь более защищенное детство».
«Мне хотелось бы узнать, что такое настоящая любовь».
«Если бы я учился в другом месте».
Такая ностальгическая фиксация служит довольно мощным средством для того, чтобы культивировать в себе чувство лишения в настоящем. Также оно происходит от желания вернуться к отношениям в начале нашей жизни, когда в нас это было заложено.
«Когда я жил у своей бабушки, мне постоянно внушали, чтобы я не просил ее ни о чем без особой на то надобности. Единственное, что она слышала от меня, это мое молчание. Потом родители забрали меня обратно, и все стало намного хуже».
«Я хотел бы, чтобы меня понимали без слов».
Ожидание чуда и исполнения желаний («Я хотел быть любимым, не прося об этом...») сопровождается идеализацией требований, которые носят императивный характер, но по своей сути порождаются чувством обделенности.
«Мне не было дано то, что мне полагалось...»
Мы часто думаем, что это чувство можно заглушить материальными благами: красивый дом, долгий отпуск, картины знаменитых художников, роскошные ковры, компьютер... Такая потребность в постоянных покупках проявляется у многих мужчин. «Дарти»[9]богатеет от продажи тысяч стерео- и видеосистем и других различных приспособлений, заполняющих квартиры всех «лишенцев».
«Я сама лишаю себя отдыха... не давая себе на него времени»
Зная, что деньги не принесут счастья, но предпочитая не верить этому, некоторые лишают себя возможности быть счастливыми именно из-за денег. Увлечение биржевыми играми в течение последних нескольких лет наглядно демонстрирует эту ситуацию. Зарабатывать деньги ради денег, заставлять деньги работать, чтобы стать счастливым.
Трудно четко понять, чего нам не хватает, чего мы лишены.
Мы можем попытаться провести исчерпывающее исследование своих желаний, спрашивая себя, чего мы действительно хотим. Это попытка, возможно, поможет нам понять, кто же все-таки обескуражил нас в своих многочисленных ожиданиях.
Из-за того что чувство лишения связано с ожиданиями, оно становится либо причиной для возможного, либо его врагом.
Чего мы ждем от окружающих, от себя, от жизни? Какие слова мы напрасно слушали все детство? Какие из многообещающих ожиданий нашей юности были действительно нашими? Что за необходимость пребывать в напряжении и бесконечном ожидании в нас живет?
«Мне необходимы нежность и ласка, но я не прошу об этом; тогда это будет совсем не то. Я жду, что все придет само».
«Я влюбляюсь только в недостижимых мужчин».
«Я жду невозможного, а на моем пути только то, что возможно, и это печально».
«Я ищу свою единственную в каждой женщине и не нахожу ни в одной».
Тем, кто чувствует противоречие между двумя принципами — удовольствием и реальностью, — предстоит пройти длинную дорогу, чтобы заставить эти два принципа совпасть.
«Когда я научился получать все, что мне доступно в данный момент, я перестал чувствовать себя обделенным».
«Прекрасно чувствовать каждую секунду, каждое мгновенье счастье, даже если оно хрупко и эфемерно, длится совсем немного; от этого оно еще более волшебно».
Быть счастливым — это значит осмеливаться говорить «да». Быть счастливым в одиночку — настоящая беда.
Есть лишения, возникающие по другим причинам. Мы способны потеряться в своем богатом внутреннем мире.
«Я лишен всего того, что не осмелился сделать».
«Каждый раз, когда я отвечаю стандартным ответом на животрепещущий вопрос, я лишаю себя возможности следовать своим желаниям и открывать что-то новое».
«Каждый раз, когда мне не хватает смелости, чтобы освободиться от своих страхов и сделать шаг к чему-то новому и непредсказуемому, я сам себя обделяю».
Все виды самоцензуры сужают границы наших возможностей. Назовем это «сознательно воображаемое» подавление: я воображаю последствия поступка, который я так и не сделаю, последствия слов, которые я так и не скажу.
Мы заставляем свое воображение говорить за другого человека, чтобы подвергнуть себя самоцензуре. Мы продумываем все возможные реакции на те или иные свои слова. Мы думаем за другого, чтобы таким образом себя ограничить.
«Если я скажу ему, что думаю не так, как он, он придет в ярость и вечер будет испорчен...»
«Я не могу сказать ей правду, она не поймет».
«Если ему не хочется выходить из дома, я тоже могу никуда не идти».
«Я не прошу их приезжать ко мне, ведь я знаю, что это утомит их, а они не осмелятся мне отказать».
Такие проекции сильно связаны с событиями из нашего детства. «Размытое» воспитание (например, отсутствие четких границ) порождает у восприимчивых детей очень сильное чувство самоцензуры. Они сами себе запрещают все то, что им никто не запрещал открыто. Запрещая себе и при этом лишь догадываясь о том, что могло бы не понравиться папе, маме, бабушке, они создают для себя барьеры, что весьма усложняет их дальнейшую жизнь.
Взрослея, они продолжают возводить барьеры и воображаемые запреты для других. Они избегают пересмотра своих запретов, повинуясь своему внутреннему запрещающему голосу.
«Я не могу поделиться радостью, которую получила от встречи со своими друзьями, это его заденет».
«В течение пяти лет я не осмеливалась уйти от него из-за страха, что он не переживет этого и снова начнет пить. Когда, вся трепеща, я все же решилась на этот разговор, я узнала, что он тоже хотел этого последние несколько лет, но не осмеливался мне об этом сказать, опасаясь причинить мне боль».
Возможно, самые жестокие лишения — это те, которые калечат мое воображение, наполняя его предрассудками и суждениями априори. Я, таким образом, остаюсь верен своим собственным нормам, которые, по сути, являются лишь моими представлениями о себе.
«Я недостаточно образован, чтобы адресовать свои слова знаменитому писателю, нужно знать свое место и не докучать людям».
«Я был так уверен, что у меня ничего не получится, что все будет, как предсказывал мой отец на протяжении многих лет, что, когда увидел свою фамилию среди поступивших в университет, подумал, будто это ошибка. Я пропустил сроки записи на курс и в итоге смог пойти в университет лишь на следующий год».
Мы используем свои принципы как бастионы, внутри которых мы можем прятаться от неизвестности.
«Ответственная мать не может оставить своих детей на попечение, чтобы продолжить обучение, даже несмотря на то, что она обладает достаточными финансовыми средствами».
«Я не могу оставить бесплодную женщину, даже несмотря на то, что мое желание иметь ребенка стало таким сильным, что я сам иногда хочу испортить себе здоровье».
Мы сами себя ограничиваем слепой верой в свои границы и неспособностью выходить за установленные рамки.
«Я не осмеливаюсь любить, потому что верю, что нужно быть любимой».
«Я не пою, потому что считаю, что не умею петь».
Мы лишаем себя того, с чем мы не знакомы, или того, что, по нашему мнению, нам может не понравиться, подобно маленькому ребенку, который не хочет пробовать незнакомое блюдо.
Самое худшее — это игнорирование многообразия возможностей и идей вокруг нас.
Еще хуже — это отсутствие желания.
«Когда я чувствую, что у меня нет желаний, я спрашиваю себя: „Что со мной не так?"»
Нужно выбираться из этой ловушки и начинать открывать для себя прекрасные вещи.
«Мне не хотелось выходить из дому в это воскресенье, но я пересилил себя и в итоге насладился прекрасным летним днем в горах».
«Мне не хотелось идти на эту вечеринку, я думал, что там будет скучно, но именно там я встретил ее».
Отсутствие желания выражает нашу потребность оставаться в покое, чтобы сохранить себя для чего-то другого. Иногда случается так, что нас не интересуют ни человек, ни ситуация. Но если мы позволим себе идти на поводу у событий, перед нами могут открыться новые двери.
«Эта женщина не кажется мне слишком интересной, но у нее необычные украшения; спрошу у нее, в какой стране она их купила...»
«Мне скучно на этом семейном ужине. А если мне попробовать пообщаться с племянником, с которым я почти не знаком?»
Мечтатели, которые находят средства, чтобы превратить свои мечты в реальность, обладают творческим складом ума. Нам часто не хватает смелости в наших поисках — смелости, чтобы позволить своему воображению вступить в пещеры Али-Бабы, полные наших желаний.
Сколько «Мне бы хотелось...» приходится на одно «Я хочу...»?
«Я забочусь о своих желаниях: ухаживаю за ними и даже мечтаю о них»
Только воображение не обманывает. Ведь поэту для творчества нужна свобода. Он создает бессознательные образы, символы, которые кажутся мне гораздо реальнее самой реальности. Правда — в воображении.
Эжен Ионеско
Есть вещи, которые непонятны нашему разуму. Некоторые кажутся нам угрожающими и представляющими опасность, и даже не отдавая себе в этом отчета, мы проецируем их на окружающих. А потом они возвращаются к нам по закону бумеранга.
Отец, который всегда был мягким человеком, находится в полном замешательстве от агрессии сына. Ребенок своими поступками и словами проявляет агрессивность отца, которую тот сам всегда предпочитал в себе игнорировать.
Самое серьезное лишение происходит из-за нашего стремления быть идеальными. Мы чувствуем, что никогда не узнаем себя до конца, не будем себе полными хозяевами.
«Иногда я испытываю такое острое чувство, оставляющее привкус ностальгии; чувство, что я слишком мал, чтобы вместить всю жизнь, которая живет во мне. Чувство горечи из-за существующих ограничений и от того, что, возможно, я родился не в то время и не на той планете».
А сегодня, когда время бежит так быстро, особенно не хватает пространства, чтобы уместить все возможное.
Я восхищаюсь людьми — их хрупкостью, красотой и смелостью.
Мари Ив
Злость, или Когда чувства нас обманывают
Все, кто прошел через это чувство, знают, что ужасно оказаться застигнутым потоком горьких воспоминаний и злости. Как будто какая-то непреодолимая сила живет в нас и заставляет отказываться, отвергать, прерывать и медленно разрушать отношения, за которые мы все же держимся, отношения, являющиеся порою важными и жизненно необходимыми для нас.
Злоба — это настоящие джунгли чувств, в которых то и дело раздаются крики: «Смерть тебе», «Месть», «Я отплачу тебе той же монетой», «Даже и не думай, что ты будешь счастливым, если я останусь несчастной».
Когда я злюсь, я глух и слеп, я резок, я теряю ориентиры и выхожу из-под контроля, я сущий ребенок и ужасный критикан в одном лице. Я взрываюсь и никому не позволяю вмешиваться в мои личные переживания. Только я имею право заводить разговор на данную тему или же, наоборот, хранить молчание.
Злость — это зачастую проявление беспомощности.
У всех разные поводы для разочарования, крайне зависящие от ситуации, участников и уровня восприимчивости. Только немногие действительно имеют понятие о своих «зонах непереносимости», что приводит к тому, что определенная часть в нас всегда остается незащищенной — это как незаживающие раны, которые открываются при малейшем прикосновении.
Злость — это своего рода лихорадка отношений, сильный зуд от потери любимого человека. Нам беспрестанно нужно ее разжигать, питать и поддерживать, расчесывать снова и снова чуть поджившие раны. Кому не знакомо то странное чувство, заставляющее нас бередить раны, которым бы уже лучше зарубцеваться? Кто не искал то сладковатое ощущение, каждый раз пробуждая свои давние, но все еще живые горькие воспоминания?
Злоба не ищет поддержки, она укрепляется, сжигая и преследуя без малейшей жалости все то, что может ей помешать достичь своей конечной цели: страдать во имя страдания.
Причины такой злобы лежат в нашем далеком детстве — это пережитые потери. Будь они реальными или выдуманными, ведь ребенок практически не замечает границу между миром желаний, потребностями и реальными возможностями.
Слова и язык становятся соединяющим мостом, трапом, приближающим и символизирующим возможную дорогу к недоступному. Когда же слов не хватает, воображение само рисует такую дорогу.
Невыраженные словами чувства порождают злость и заставляют нас постоянно передумывать и пережевывать одни и те же воспоминания, давать волю воображению, испытывать смешанные чувства, выходить из состояния равновесия. Вовремя сказанные правильные слова открывают мир для ребенка, связывают его с ним, тем самым осуществляя переход от его восприятия окружающего мира к реальному положению дел.
Слова, сказанные нами, не должны приводить окружающих в замешательство.
Лучше сказать: «Около двери есть ступенька», нежели «Осторожно, ступенька!»
Лучше сказать: «Мне больно от твоих слов», чем молча затаить обиду («Очередной раз он выставил меня дураком»).
Злость возникает от понимания того, что наши желания не могут быть исполнены, слова не будут услышаны, ожидания не сбудутся, планы не будут выполнены в срок или встретят много препон — что в целом все идет не так, как нам хочется.
Весь мир представляет собой минное поле, только в качестве мин выступают несправедливые лишения и ущемления. Мы продвигаемся по нему и натыкаемся на отказы, молчание, непонимание. В определенные моменты происходит много ссор, конфликтов, человек пребывает в состоянии постоянной фрустрации.
Кто-то не оправдал наших ожиданий; реальность оказалась другой, нежели мы ее себе представляли, и не такой уж толерантной. Все это уничтожает нас, разрушая наш внутренний мир, заставляя играть чужие роли и давая ответы, нас не устраивающие.
«Я всего лишь хотела быть юной девушкой, а он заставлял меня играть роль субретки или надоедливой супруги».
«Я полюбила его, а он счел меня аферисткой».
«Я хотел быть мягким отцом, а он превращает меня в полицейского».
«Я ждал, что она примет меня с улыбкой и будет радоваться тому, что приехал. .. Она же дуется и упрекает меня в том, что меня постоянно нет дома».
Разница между нашей надеждой, видением отношений и тем, что происходит на самом деле, порождает чувство бессилия, и мы начинаем искать пути, чтобы не впасть в депрессию. Мы копим упреки, выставляем защиту, обвиняем, чтобы уйти от боязни быть отвергнутым, чтобы избежать чувства унижения и утраты.
Гнев, ярость, постоянные пустые упреки выводят нас из себя. Мы говорим: «Я не в себе», потому что стать самим собой — значит погрузиться в печаль и уныние. Мы злимся для того, чтобы заглушить душевную боль.
Гнев, побег от реальности или проявление насилия часто являются защитными механизмами, за которыми мы укрываемся от всего, что может причинить нам боль. Такие защитные механизмы делают наше поведение неадекватным, а нас — не способными выразить свои настоящие мысли и чувства.
Грусть является единственной причиной злости, выливающейся либо в бурный протест, либо в молчание. Гнев иногда тоже может стать причиной для депрессии, так как он высвобождает заключающееся в нас и направленное против нас самих недовольство.
«Это выводит меня из себя!»
«Я упрекаю себя в том, что не смогла продолжить наши отношения, сохранить их интересными и полными неожиданностей. Я во всем винила мужчину: вспоминала, что он сделал, а в особенности — чего не делал, для того, чтобы переложить на него ответственность за ухудшение отношений. Десятки примеров всплывают в памяти и разжигают злость. Мне необходима агрессия, чтобы уйти от тоски».
Гнев нарушает затянувшееся молчание, выводит из состояния покорности и унижения. Спасительная ярость обозначает границы, которые нельзя переступать, выражает возмущение и разоблачает несправедливость.
Злость, наоборот, накапливается. Из-за этого возникают проблемы в выражении чувств. Возможно, это происходит из-за незначительных мелких поступков, которые, будучи взяты по отдельности, кажутся нелепыми или смехотворными. Именно их повторяющийся характер вкупе с чувством бессилия и несправедливости служит поводом для появления чувства злости.
«Я хочу, чтобы ты почувствовал себя таким же виноватым, как и я, чтобы ты был так же зол».
Унижения, переносящиеся без малейшего возражения, постоянная фрустрация, которая имеет длительные последствия, — все это становится тяжким грузом и в итоге приводит к растущему невыносимому напряжению. От такого напряжения необходимо избавляться. В роли козла отпущения часто выступает человек, в которого мы вкладываем больше всего надежд и чаяний, — самый близкий человек, обязанный нас понимать, принимать такими, какие мы есть, помогать, а в итоге просто исчезающий из нашей жизни.
«В нашей паре, как и в отношениях с родителями, я возложила миссию по исполнению моих желаний и разрушению моих страхов на свою половину».
«Я ждала от тебя, что почувствую себя наконец любимой за то, какая я на самом деле, а не за навязанные мне роли».
Наши родители, партнеры и дети — главные причины возникновения сильной злости. Отношения с близкими порождают чувство злости, порой близкой к ненависти. Чем больше мы ждем от них любви и признания, тем сильнее мы на них обижаемся — за то, что они нас разочаровали. Мы сердимся на них и в то же время хотим быть рядом с ними.
Злиться на кого-нибудь — это значит бежать от себя самого. Злость и ярость позволяют нам не замечать своих ошибок и недостатков. Часто они свидетельствуют о нашей зависимости. Также злость может быть этапом самоутверждения или движущей силой, позволяющей лучше узнать и услышать себя и определить свои потребности.
Мужчина говорит: «Иногда я испытываю припадки ярости, холодные и острые, как скальпель. Моя ярость сродни хирургическому вмешательству, когда я оперирую сам себя».
В периоды длительного и причиняющего страдания пережевывания прожитого злость становится ядом, который отравляет и нашу жизнь, и жизнь близких.
«Он мог бы проводить меня до дома, но предпочел остаться со своими друзьями».
Вот так произнесшая эту фраза женщина уничтожит прекрасный день, который она провела со своим мужчиной.
При таком пережевывании мы помещаем себя в ситуацию определенных отношений и начинаем продумывать сценарии обвинения партнера, мести или возрождения отношений.
В злости есть некое удовольствие от пережевывания, от постоянного обдумывания последствий и возможных диалогов, что не дает нам ни единого шанса ее преодолеть. Мы тратим много энергии на подпитку того, что заставляет нас страдать.
Отказаться от злобы, оставить ее — это один из путей к лучшему пониманию себя.
Когда-то давно прощение, проповедуемое разными религиями, предоставляло людям эту возможность. В наши дни мы сначала должны определить причину своей злости и то, из-за чего мы сдаемся или терпим крах в отношениях, столь важных для нас.
Такая ясность позволяет со смехом или вздохами отпустить накопившуюся злость, полностью исчерпав ее. И тогда мы начинаем испытывать чувство легкости и отстраненности, становится возможным совпадение наших стремлений и возможного хода развития событий.
«Я думаю, что настало время покинуть тебя, моя дорогая злость, так долго преследующая меня»
Ревность
«Ревность — это омерзительное чувство, невероятная любовная боль», — говорила Жанна Моро Мадлен Шапсаль[10] и, мне кажется, она была права. Ведь не бывает ревности без любви, даже если существует любовь без ревности.
Ревнует тот, кто кого-то любит. Он сомневается в любви своего партнера, отрицая ее одним этим сомненьем; постоянное недоверие прокрадывается в нашу повседневную жизнь.
Поговорим о состоянии ревности. Оно в высшей степени эмоционально, питается от нашего воображения. Только малая часть людей признает в себе ревность: это чувство, вызывающее стыд чу того, кто его испытывает, ведь часто ревность обладает невероятной жестокостью и разрушительной силой. Это жестокость, направленная против самого себя, жестокость по отношению к своему партнеру или к другим людям (соперникам).
Ревность обладает огромной разрушительной силой. Она способна погасить даже самые прекрасные чувства и отношения.
Ревность — это бич любви... без возможного облегчения, всегда причиняющий только страдания.
И вот тут стоит обратить внимание на природу любви и привязанности, из которой и происходит ревность. Не является ли любовь всего лишь выражением наших потребностей и желаний? Не является ли эта любовь всего лишь идеализированной выдумкой нашего воображения, не способной выжить ни в каких реальных отношениях?
Любовная ревность — это совокупность чувств и неконтролируемых ощущений, носящих компульсивный характер и питающихся от реальных или выдуманных событий. Эти ощущения, в свою очередь, питают наше сердце и душу. Все, кто был влюблен, знают, какая смесь радости и волнений, счастья и боли, ожиданий и разочарований, стремлений и депрессий пронизывает любовную страсть. К этому всему стоит прибавить еще особое страдание, если в отношения вмешивается ревность.
Происхождение ревности
Некоторые психологи видят в чувстве ревности проявление латентной гомосексуальности.
Иногда мы можем сами почувствовать это, видя, с каким жаром некоторые мужчины и женщины придумывают всевозможные измены своих партнеров с другими людьми. Они измышлйют чрезмерное количество деталей и относятся с некоторым интересом к сопернику одного с ними пола.
Как мы считаем, истоки ревности лежат в неизбежном открытии, случающемся в глубоком детстве, что я — не единственный и уникальный, что моя мать уже «предала» меня, уже отдала свою любовь другому человеку, более могущественному, независимому и одаренному.
Такое «предательство» — это страх одиночества, страх не найти своего места, не получить признания окружающих, быть брошенным на произвол судьбы, оказаться без какой бы то ни было поддержки.
Позже ревность для некоторых становится способом борьбы против ужасного ощущения «несуществования», где она служит своеобразным возбудителем желаний, способом удержать внимание, уделяемое человеку его партнером. Вот почему, даже если для ревности нет повода, она все равно бессознательно найдет предлоги для существования. Получается так, что мы сами вкладываем в это чувство необходимую силу и энергию для его поддержания.
Воображение, которое питает ревность
Часто мы сами приписываем определенные чувства своему партнеру — что он испытывает, что он больше не испытывает, что он никогда не испытывал. Все придуманное заседает глубоко внутри и может причинять вполне ощутимую физическую боль, бушующую в нас наподобие торнадо.
Трудно описать, насколько страдает человек, испытывающий ревность. Ревность невозможно ни утешить, ни разубедить; она постоянно возвращает нас к определенным поступкам или словам, которые снова и снова переворачивают все в нас вверх дном.
Ревность подавляет нас, мы начинаем чувствовать неизбежный отказ.
Мне знаком вкус небытия и вязкая горечь «несуществования».
Ревнивец
«Когда я замечаю какие-то изменения в чувствах своего любимого или его зарождающийся интерес к другому человеку, когда я улавливаю „обман", все это происходит из-за моего внутреннего состояния, а не из-за наших отношений. Поток хаотичных эмоций, жестоких и эфемерных, наполняет меня и заставляет чувствовать себя ничтожеством. Желание исчезнуть, убежать, затеряться в небытии. И затем, некоторое время спустя, меня начинает трясти, как извергающийся вулкан, — от заполняющих воображение сцен жестокости и убийства.
Никто не понимает моих тайных страданий. Никто не может избавить меня от них. Но по крайней мере они мои и принадлежат только мне!»
Ревность и зависть происходят скорее из-за наших собственных ожиданий или надуманных вещей в отношениях, нежели по вине партнера. Именно из-за этого ревность причиняет нам неимоверную боль и так опустошает. Ведь воображаемые отношения несут в себе все возможное, все наши желания, все, что никогда не происходило и не произойдет.
Мы часто слышим разговоры женщин и мужчин, когда они выстраивают воображаемый диалог на тему «что бы могло произойти» между их партнером и соперницей или соперником. Невысказанное требование, реактивированное чувством ревности, появляется от нашего желания контролировать отношения.
«Я хочу знать все, что происходит между ними».
«Все, что я не получил от нее (внимание, секс, помолвка)... Невозможно, чтобы она отдала все это другому. До определенного момента я думал, что она не дала мне этого, потому что у нее самой этого не было, то есть я думал, что я тут ни при чем. И если она так же ведет с себя другим, говорит ему те же слова, дарит ему тот же взгляд, это невыносимо, это делает мою жизнь ничтожной, ничего не стоящей. Мысль о том, что у нее было все это и она не поделилась со мной — или, что еще хуже, отдала все это другому, — заставляет меня думать о том, что я просто не достоин получить ничего особенного. Мое новое представление о себе просто невыносимо».
В чувстве ревности живет наше инфантильное желание «прожить все», «получать все» от человека, в которого мы влюблены. И, конечно, зависть: «Я хочу все, что есть у тебя». Также в ревности можно разглядеть невыполнимое желание полностью контролировать чувства партнера. Старая мечта иметь возможность указывать другому, какие чувства он должен испытывать:
□ «Люби меня всего».
□ «Люби только меня».
□ « Откажись от других ради меня ».
□ « Будь частью меня ».
Братская ревность
Сейчас уже неактуально говорить о братской ревности, часто сопровождающейся чувством несправедливости. И это верно, ведь отцовская и материнская любовь несправедлива в том, как она проявляется к каждому из детей.
Дети одних и тех же родителей были рождены в разные моменты их отношений. Каждый ребенок появляется при определенной истории, на него возлагаются определенные ожидания, желания, миссии, надежды.
Последствия братской ревности можно смягчить, просто признав и допустив существование самого чувства ревности.
«Мне было пять лет, и я часто бил своего годовалого братика по голове большим деревянным грузовиком. Моя мать говорила мне: „Ты большой, ты должен любить его, ведь он твой брат". Она требовала от меня чувств, которых я не испытывал. Если бы она просто озвучила мои настоящие чувства в тот момент: „Да, ты его ненавидишь, наверное, тебе кажется, что ему уделяют слишком много внимания. Но это ведь твое чувство, и я хорошо понимаю, что ты чувствуешь", — эти слова помогли бы мне превзойти свою ревность».
«Да, ты бы также хотел, чтобы я взяла тебя на руки, укачала тебя. Но я делала так и с тобой, я также беспокоилась за тебя. Я приходила к тебе ночью, чтобы посмотреть, как ты спишь. Я кормила тебя грудью, ты предпочитал левую, поближе к сердцу...»
Эти слова способны избавить нас от страданий или облегчить их.
Слова — это всего лишь робкие и неловкие отголоски реальности.
Признание чувств, которые мы испытываем здесь и сейчас, — вместо их отрицания, это определенная форма самоутверждения. «Я существую в том, что я чувствую». Ошибка родителей состоит в том, что они пытаются отрицать, сводить к нулю или превращать чувство ревности своего ребенка в позитивное чувство, которое он на самом деле не испытывает.
Родительская ревность
Очень редко мы говорим, например, о противоречивых чувствах отца, с завистью смотрящего на своего сына, нежащегося в объятьях матери, которая, по сути, и его женщина тоже. Хотел ли он оказаться на месте ребенка (рядом с матерью), на месте матери (так близко к ребенку), жениха (со свободной женщиной, всегда готовой безоговорочно принять его)? Таким образом, с появлением ребенка в отношениях создается своего рода треугольник. Конечно, ничего не поделаешь с расхожим мнением о том, что появление ребенка только сплачивает пару, стабилизирует отношения. Ведь так часто появление третьего выводит отношения из состояния равновесия.
Сколько мужчин, которые не хотят заводить ребенка, скажут: «Я не готов к тому, чтобы стать отцом» или «Я не хочу, чтобы между нами был кто-то еще».
Каждый помнит потрясающую сцену из фильма «Мольер»[11] где отец маленького Жана-Батиста Поклена, видя, как его жена ловит вшей на голове сына, выгоняет его и вверяет свою голову рукам жены, желая, чтобы его так же холили и лелеяли, как и его сына, которого он отвергает — будто тот его соперник.
Чувство ревности между матерью и дочерью, особенно в момент полового созревания дочери, кажется более явным и проявляется в довольно открытой форме, например в агрессивном поведении матери по отношению к дочери и наоборот. Причины такой ревности различны: дочь становится все более привлекательной, мать, наоборот, стареет, привязанность обеих к отцу, конфликт доверия, половая жизнь дочери становится все более очевидной... В дочери воплощаются возможности и чувства, которые мать тоже испытывала когда-то в свое время.
Ревность в отношениях пары
В любовных отношениях ревность ассоциируется со стремлением обладать тем, кого любишь. Желать обладать другим, иметь его только для себя, а в конце концов подчинить партнера своим страхам и желаниям — вот цена за любовь.
В отношениях необходимо очень быстро и рано дать понять друг другу, что каждый представляет собой. Обозначить свою территорию (время, пространство), периодически пересматривать ожидания и потребности, яснее формулировать желания и требования. Узнать пороги толерантности и зоны нетерпимости. Научиться говорить: «Вот это для меня хорошо, а вот это — не очень, а это — совершенно неприемлемо». Паре, которая хочет иметь прочные продолжительные отношения с общими надеждами и чувствам, предстоит пройти долгую дорогу.
Мы наблюдаем прекрасные отношения, которые постепенно загрязняются упреками, чрезмерными притязаниями и выпадами ревнивца: забывчивость, насмешка, взгляд, досадное слово.
Излюбленным оружием ревности служат косвенные доказательства и внушение чувства вины. Вызвать чувства вины у партнера за
□ то, что он отдает, нам недостаточно;
□ то, что он не уделяет нам должного внимания;
□ то, что он эгоист — только и думает о себе и своих интересах.
Другое часто используемое оружие — это принижение себя, «са-модисквалификация», что призвано выводить из строя и партнера:
□ «В любом случае я не достоин».
□ «Ты выбрала меня, по-настоящему меня не зная».
□ «Меня никто никогда не любил».
Такое самопринижение направлено на «дисквалификацию» любви, внимания и знаков интереса партнера. Как будто мы говорим ему: «Ты последний идиот. Ты, должно быть, ничего собой не представляешь, раз ты заинтересовался таким, как я».
«Моя ревность, всегда неусыпная и внимательная»
Ревность иногда способна выступать в качестве отчаянной попытки сохранить власть над партнером и таким образом не дать ему уйти. Ведь причиной ревности служит страх быть покинутым, потерять любимого человека или получить от него отказ. Приказ звучит так: «Ты не можешь меня оставить».
Некоторые вкладывают в свое необъятное чувство любви навязчивые идеи ревности.
«Посмотри, как я держусь тебя, разве это не доказательство моей любви?»
Ревность приводит к прозелитизму.
«Если ты меня не ревнуешь, значит, ты меня не любишь».
«Когда мы любим, ревность в порядке вещей».
Ревность не делает нашу любовь меньше, она делает ее даже больше. Она придает ей неслыханное страдание и боль, которые выливаются в разочарования и сомнения, но также и в безумную надежду возвратить или просто удержать любимого человека. Когда любимый уходит, ревность может превратиться в ненависть против него или против счастливого соперника. Именно на этой стадии происходит переход к поступкам на почве ревности.
Ревность в семейной и социальной жизни
Все, что я сказал, означает лишь то, что я ничего не сказал. А только то, что я хотел бы что-то сказать. Слова, возможно, это не что иное, как наша молитва, наш способ противостоять пустоте.
Эжен Ионеско
В повседневной жизни поводом для ревности служит множество ситуаций. Семейные ужины — это время, когда чувство ревности проявляется наиболее остро. Мы можем наблюдать следующее:
□ Как смотрят: кто на кого смотрит? На кого не смотрят? Слишком пристально смотрят? Не замечают?
□ Как слушают: как идет разговор? Кого слушают, воспринимают, с кем соглашаются? На чьи слова не обращают внимания?
□ Как передают еду: кто получает блюдо первым? Сколько кусочков? С какими жестами, с какими комментариями? «Ты ешь слишком много», «Тебе всегда все не нравится»?
□ Как убирают после ужина: кто убирает, моет тарелки (редко этим занимаются отец, чаще старшие дети или мать)?
□ На какое место нас усадили: подле кого? Подальше от кого?
«Я только вижу, чувствую и слышу то, что подпитывает мою ревность и превращает ее в страдание!»
Учеба, хорошие или плохие оценки служат бессознательным поводом для некоторых родителей выбирать любимчика, тем самым порождая ревность у остальных детей. Негативные сравнения («Он ноль по математике — так же, как и его отец») или позитивные («Он, как и я, гуманитарий») влияют на ребенка, к которому они обращены. Некоторые оказываются подавлены сравнениями («Он мог бы стараться больше, наверное, он все провалит, как и...»). Любимчикам в классе завидуют до семи-восьми лет, а дальше их начинают презирать и издеваться над ними.
Отношения между отцом, матерью и детьми иногда служат поводом для жестокого соперничества, порождающего внутрисемейную ревность.
Несправедливость равных частей
Нет повода для ревности, ведь я не делаю различий.
Это фраза не может послужить утешением для тех, кто хочет абсолютной любви, кто хочет чувствовать себя единственным (или, по крайней мере, чувствовать, что его любят по-особенному, если он уже смирился с тем, что не является единственным).
Многие родители думают, что поступают справедливо, когда, например, делают «одинаковые вещи для обоих детей».
«Когда я покупаю одежду для одного, я покупаю и для другого, я не делаю различий между ними».
Именно такое отношение отрицает различие, ведь желания детей всегда разные.
«Ах! Несправедливость равных частей! — говорит сорокалетний мужчина. — Моя мать разрезала пирог на равные части, считая это справедливым. Но у меня был неуемный аппетит. Я съедал все, что оставалось у брата, он ел мало, но я хотел, чтобы они поняли, что мне нужно больше еды, чем остальным!»
Трудно ввести в семью или коллектив понятие равных частей, подразумевающее под собой их различие, и предложить, например, увидеть больше частей и неравно разделять их, требуя от каждого самому выбирать, что ему нужно. Некоторым важно будет получить два маленьких кусочка, а не один большой, для других большой кусок будет в самый раз...
Мы знакомы с одной бабушкой, которая сознательно резала шоколадный торт на неравные куски. На возражения своих внуков она отвечала: «А кто сказал, что жизнь справедлива?»
К тому же кто-то может быть менее голоден, чем другие, или у кого-то может быть деликатный желудок; другие более жадны до еды, а некоторые привыкли довольствоваться малым или другими продуктами.
Управлять ревностью
Как контролировать свое чувство ревности, а также и чужое? Говорить, говорить и еще раз говорить об этом, используя все возможности говорить за себя. И ни в коем случае не пытаться говорить за своего партнера! Говорить за себя, как будто опустошая себя, избавляясь от старой кожи, вскрывая все свои тайники, даже если кажется, что невозможно выразить переполняющие нас чувства и эмоции.
И смеяться, начать смеяться.
У молодой пары кризис отношений. Она ослеплена блестящим коллегой, настойчиво ухаживающим за ней. Ему же небезразлична другая красавица, отвечающая ему взаимностью.
В ходе трудного разговора они неожиданно получают повод для разрядки — смех, смех до слез. Каждый представляет себе карикатурное изображение соперника, он — ее замечательного коллеги, она — девушки-красавицы. Они соревнуются в остроумии и жестокости: «Твой напыщенный белобрысый фат!», «Твоя жеманная дуреха с надутыми губами!»
Все это длится до тех пор, пока они не падают в объятия друг друга, ошеломленные смехом, истощившие всех демонов, которые терзали их отношения.
Никогда нельзя позволять ставить себя перед ложным выбором и поддаваться на провокации:
□ «Либо я, либо она».
□ «Я предупреждаю тебя — у тебя не будет детей».
Не идти на поводу у нашей ревности. Обманывать, и это самое трудное, навязываемое чувство вины: «Как же мне плохо из-за тебя».
Но ответ в духе «Ты сам во всем виноват, это твои страдания и сомнения» может оказаться слишком тяжелым. Чаще всего звучит такой ответ: «Ты эгоист, только и думаешь о себе».
Мы советуем вам всегда различать то, что чувствуете вы, и то, что чувствует ваш спутник: «Я люблю тебя иначе, ты испытываешь другие чувства».
Говоря про чувство ревности, мы часто употребляем слово «обманывать»:
□ «Я обманулся насчет тебя».
□ « Ты обманула меня ».
□ «Я чувствую себя обманутым».
Более честным будет утверждать следующее: ревнивец не обманывает никого, кроме себя, именно поэтому чувство ревности причиняет так много страданий тем, кто его испытывает.
Ревновать — это значит удерживать прошлое и не позволять наступить настоящему.
«Ревность — это омерзительное чувство, невероятная любовная боль», — говорила Жанна Моро Мадлен Шапсаль[10] и, мне кажется, она была права. Ведь не бывает ревности без любви, даже если существует любовь без ревности.
Ревнует тот, кто кого-то любит. Он сомневается в любви своего партнера, отрицая ее одним этим сомненьем; постоянное недоверие прокрадывается в нашу повседневную жизнь.
Поговорим о состоянии ревности. Оно в высшей степени эмоционально, питается от нашего воображения. Только малая часть людей признает в себе ревность: это чувство, вызывающее стыд чу того, кто его испытывает, ведь часто ревность обладает невероятной жестокостью и разрушительной силой. Это жестокость, направленная против самого себя, жестокость по отношению к своему партнеру или к другим людям (соперникам).
Ревность обладает огромной разрушительной силой. Она способна погасить даже самые прекрасные чувства и отношения.
Ревность — это бич любви... без возможного облегчения, всегда причиняющий только страдания.
И вот тут стоит обратить внимание на природу любви и привязанности, из которой и происходит ревность. Не является ли любовь всего лишь выражением наших потребностей и желаний? Не является ли эта любовь всего лишь идеализированной выдумкой нашего воображения, не способной выжить ни в каких реальных отношениях?
Любовная ревность — это совокупность чувств и неконтролируемых ощущений, носящих компульсивный характер и питающихся от реальных или выдуманных событий. Эти ощущения, в свою очередь, питают наше сердце и душу. Все, кто был влюблен, знают, какая смесь радости и волнений, счастья и боли, ожиданий и разочарований, стремлений и депрессий пронизывает любовную страсть. К этому всему стоит прибавить еще особое страдание, если в отношения вмешивается ревность.
Происхождение ревности
Некоторые психологи видят в чувстве ревности проявление латентной гомосексуальности.
Иногда мы можем сами почувствовать это, видя, с каким жаром некоторые мужчины и женщины придумывают всевозможные измены своих партнеров с другими людьми. Они измышлйют чрезмерное количество деталей и относятся с некоторым интересом к сопернику одного с ними пола.
Как мы считаем, истоки ревности лежат в неизбежном открытии, случающемся в глубоком детстве, что я — не единственный и уникальный, что моя мать уже «предала» меня, уже отдала свою любовь другому человеку, более могущественному, независимому и одаренному.
Такое «предательство» — это страх одиночества, страх не найти своего места, не получить признания окружающих, быть брошенным на произвол судьбы, оказаться без какой бы то ни было поддержки.
Позже ревность для некоторых становится способом борьбы против ужасного ощущения «несуществования», где она служит своеобразным возбудителем желаний, способом удержать внимание, уделяемое человеку его партнером. Вот почему, даже если для ревности нет повода, она все равно бессознательно найдет предлоги для существования. Получается так, что мы сами вкладываем в это чувство необходимую силу и энергию для его поддержания.
Воображение, которое питает ревность
Часто мы сами приписываем определенные чувства своему партнеру — что он испытывает, что он больше не испытывает, что он никогда не испытывал. Все придуманное заседает глубоко внутри и может причинять вполне ощутимую физическую боль, бушующую в нас наподобие торнадо.
Трудно описать, насколько страдает человек, испытывающий ревность. Ревность невозможно ни утешить, ни разубедить; она постоянно возвращает нас к определенным поступкам или словам, которые снова и снова переворачивают все в нас вверх дном.
Ревность подавляет нас, мы начинаем чувствовать неизбежный отказ.
Мне знаком вкус небытия и вязкая горечь «несуществования».
Ревнивец
«Когда я замечаю какие-то изменения в чувствах своего любимого или его зарождающийся интерес к другому человеку, когда я улавливаю „обман", все это происходит из-за моего внутреннего состояния, а не из-за наших отношений. Поток хаотичных эмоций, жестоких и эфемерных, наполняет меня и заставляет чувствовать себя ничтожеством. Желание исчезнуть, убежать, затеряться в небытии. И затем, некоторое время спустя, меня начинает трясти, как извергающийся вулкан, — от заполняющих воображение сцен жестокости и убийства.
Никто не понимает моих тайных страданий. Никто не может избавить меня от них. Но по крайней мере они мои и принадлежат только мне!»
Ревность и зависть происходят скорее из-за наших собственных ожиданий или надуманных вещей в отношениях, нежели по вине партнера. Именно из-за этого ревность причиняет нам неимоверную боль и так опустошает. Ведь воображаемые отношения несут в себе все возможное, все наши желания, все, что никогда не происходило и не произойдет.
Мы часто слышим разговоры женщин и мужчин, когда они выстраивают воображаемый диалог на тему «что бы могло произойти» между их партнером и соперницей или соперником. Невысказанное требование, реактивированное чувством ревности, появляется от нашего желания контролировать отношения.
«Я хочу знать все, что происходит между ними».
«Все, что я не получил от нее (внимание, секс, помолвка)... Невозможно, чтобы она отдала все это другому. До определенного момента я думал, что она не дала мне этого, потому что у нее самой этого не было, то есть я думал, что я тут ни при чем. И если она так же ведет с себя другим, говорит ему те же слова, дарит ему тот же взгляд, это невыносимо, это делает мою жизнь ничтожной, ничего не стоящей. Мысль о том, что у нее было все это и она не поделилась со мной — или, что еще хуже, отдала все это другому, — заставляет меня думать о том, что я просто не достоин получить ничего особенного. Мое новое представление о себе просто невыносимо».
В чувстве ревности живет наше инфантильное желание «прожить все», «получать все» от человека, в которого мы влюблены. И, конечно, зависть: «Я хочу все, что есть у тебя». Также в ревности можно разглядеть невыполнимое желание полностью контролировать чувства партнера. Старая мечта иметь возможность указывать другому, какие чувства он должен испытывать:
□ «Люби меня всего».
□ «Люби только меня».
□ « Откажись от других ради меня ».
□ « Будь частью меня ».
Братская ревность
Сейчас уже неактуально говорить о братской ревности, часто сопровождающейся чувством несправедливости. И это верно, ведь отцовская и материнская любовь несправедлива в том, как она проявляется к каждому из детей.
Дети одних и тех же родителей были рождены в разные моменты их отношений. Каждый ребенок появляется при определенной истории, на него возлагаются определенные ожидания, желания, миссии, надежды.
Последствия братской ревности можно смягчить, просто признав и допустив существование самого чувства ревности.
«Мне было пять лет, и я часто бил своего годовалого братика по голове большим деревянным грузовиком. Моя мать говорила мне: „Ты большой, ты должен любить его, ведь он твой брат". Она требовала от меня чувств, которых я не испытывал. Если бы она просто озвучила мои настоящие чувства в тот момент: „Да, ты его ненавидишь, наверное, тебе кажется, что ему уделяют слишком много внимания. Но это ведь твое чувство, и я хорошо понимаю, что ты чувствуешь", — эти слова помогли бы мне превзойти свою ревность».
«Да, ты бы также хотел, чтобы я взяла тебя на руки, укачала тебя. Но я делала так и с тобой, я также беспокоилась за тебя. Я приходила к тебе ночью, чтобы посмотреть, как ты спишь. Я кормила тебя грудью, ты предпочитал левую, поближе к сердцу...»
Эти слова способны избавить нас от страданий или облегчить их.
Слова — это всего лишь робкие и неловкие отголоски реальности.
Признание чувств, которые мы испытываем здесь и сейчас, — вместо их отрицания, это определенная форма самоутверждения. «Я существую в том, что я чувствую». Ошибка родителей состоит в том, что они пытаются отрицать, сводить к нулю или превращать чувство ревности своего ребенка в позитивное чувство, которое он на самом деле не испытывает.
Родительская ревность
Очень редко мы говорим, например, о противоречивых чувствах отца, с завистью смотрящего на своего сына, нежащегося в объятьях матери, которая, по сути, и его женщина тоже. Хотел ли он оказаться на месте ребенка (рядом с матерью), на месте матери (так близко к ребенку), жениха (со свободной женщиной, всегда готовой безоговорочно принять его)? Таким образом, с появлением ребенка в отношениях создается своего рода треугольник. Конечно, ничего не поделаешь с расхожим мнением о том, что появление ребенка только сплачивает пару, стабилизирует отношения. Ведь так часто появление третьего выводит отношения из состояния равновесия.
Сколько мужчин, которые не хотят заводить ребенка, скажут: «Я не готов к тому, чтобы стать отцом» или «Я не хочу, чтобы между нами был кто-то еще».
Каждый помнит потрясающую сцену из фильма «Мольер»[11] где отец маленького Жана-Батиста Поклена, видя, как его жена ловит вшей на голове сына, выгоняет его и вверяет свою голову рукам жены, желая, чтобы его так же холили и лелеяли, как и его сына, которого он отвергает — будто тот его соперник.
Чувство ревности между матерью и дочерью, особенно в момент полового созревания дочери, кажется более явным и проявляется в довольно открытой форме, например в агрессивном поведении матери по отношению к дочери и наоборот. Причины такой ревности различны: дочь становится все более привлекательной, мать, наоборот, стареет, привязанность обеих к отцу, конфликт доверия, половая жизнь дочери становится все более очевидной... В дочери воплощаются возможности и чувства, которые мать тоже испытывала когда-то в свое время.
Ревность в отношениях пары
В любовных отношениях ревность ассоциируется со стремлением обладать тем, кого любишь. Желать обладать другим, иметь его только для себя, а в конце концов подчинить партнера своим страхам и желаниям — вот цена за любовь.
В отношениях необходимо очень быстро и рано дать понять друг другу, что каждый представляет собой. Обозначить свою территорию (время, пространство), периодически пересматривать ожидания и потребности, яснее формулировать желания и требования. Узнать пороги толерантности и зоны нетерпимости. Научиться говорить: «Вот это для меня хорошо, а вот это — не очень, а это — совершенно неприемлемо». Паре, которая хочет иметь прочные продолжительные отношения с общими надеждами и чувствам, предстоит пройти долгую дорогу.
Мы наблюдаем прекрасные отношения, которые постепенно загрязняются упреками, чрезмерными притязаниями и выпадами ревнивца: забывчивость, насмешка, взгляд, досадное слово.
Излюбленным оружием ревности служат косвенные доказательства и внушение чувства вины. Вызвать чувства вины у партнера за
□ то, что он отдает, нам недостаточно;
□ то, что он не уделяет нам должного внимания;
□ то, что он эгоист — только и думает о себе и своих интересах.
Другое часто используемое оружие — это принижение себя, «са-модисквалификация», что призвано выводить из строя и партнера:
□ «В любом случае я не достоин».
□ «Ты выбрала меня, по-настоящему меня не зная».
□ «Меня никто никогда не любил».
Такое самопринижение направлено на «дисквалификацию» любви, внимания и знаков интереса партнера. Как будто мы говорим ему: «Ты последний идиот. Ты, должно быть, ничего собой не представляешь, раз ты заинтересовался таким, как я».
«Моя ревность, всегда неусыпная и внимательная»
Ревность иногда способна выступать в качестве отчаянной попытки сохранить власть над партнером и таким образом не дать ему уйти. Ведь причиной ревности служит страх быть покинутым, потерять любимого человека или получить от него отказ. Приказ звучит так: «Ты не можешь меня оставить».
Некоторые вкладывают в свое необъятное чувство любви навязчивые идеи ревности.
«Посмотри, как я держусь тебя, разве это не доказательство моей любви?»
Ревность приводит к прозелитизму.
«Если ты меня не ревнуешь, значит, ты меня не любишь».
«Когда мы любим, ревность в порядке вещей».
Ревность не делает нашу любовь меньше, она делает ее даже больше. Она придает ей неслыханное страдание и боль, которые выливаются в разочарования и сомнения, но также и в безумную надежду возвратить или просто удержать любимого человека. Когда любимый уходит, ревность может превратиться в ненависть против него или против счастливого соперника. Именно на этой стадии происходит переход к поступкам на почве ревности.
Ревность в семейной и социальной жизни
Все, что я сказал, означает лишь то, что я ничего не сказал. А только то, что я хотел бы что-то сказать. Слова, возможно, это не что иное, как наша молитва, наш способ противостоять пустоте.
Эжен Ионеско
В повседневной жизни поводом для ревности служит множество ситуаций. Семейные ужины — это время, когда чувство ревности проявляется наиболее остро. Мы можем наблюдать следующее:
□ Как смотрят: кто на кого смотрит? На кого не смотрят? Слишком пристально смотрят? Не замечают?
□ Как слушают: как идет разговор? Кого слушают, воспринимают, с кем соглашаются? На чьи слова не обращают внимания?
□ Как передают еду: кто получает блюдо первым? Сколько кусочков? С какими жестами, с какими комментариями? «Ты ешь слишком много», «Тебе всегда все не нравится»?
□ Как убирают после ужина: кто убирает, моет тарелки (редко этим занимаются отец, чаще старшие дети или мать)?
□ На какое место нас усадили: подле кого? Подальше от кого?
«Я только вижу, чувствую и слышу то, что подпитывает мою ревность и превращает ее в страдание!»
Учеба, хорошие или плохие оценки служат бессознательным поводом для некоторых родителей выбирать любимчика, тем самым порождая ревность у остальных детей. Негативные сравнения («Он ноль по математике — так же, как и его отец») или позитивные («Он, как и я, гуманитарий») влияют на ребенка, к которому они обращены. Некоторые оказываются подавлены сравнениями («Он мог бы стараться больше, наверное, он все провалит, как и...»). Любимчикам в классе завидуют до семи-восьми лет, а дальше их начинают презирать и издеваться над ними.
Отношения между отцом, матерью и детьми иногда служат поводом для жестокого соперничества, порождающего внутрисемейную ревность.
Несправедливость равных частей
Нет повода для ревности, ведь я не делаю различий.
Это фраза не может послужить утешением для тех, кто хочет абсолютной любви, кто хочет чувствовать себя единственным (или, по крайней мере, чувствовать, что его любят по-особенному, если он уже смирился с тем, что не является единственным).
Многие родители думают, что поступают справедливо, когда, например, делают «одинаковые вещи для обоих детей».
«Когда я покупаю одежду для одного, я покупаю и для другого, я не делаю различий между ними».
Именно такое отношение отрицает различие, ведь желания детей всегда разные.
«Ах! Несправедливость равных частей! — говорит сорокалетний мужчина. — Моя мать разрезала пирог на равные части, считая это справедливым. Но у меня был неуемный аппетит. Я съедал все, что оставалось у брата, он ел мало, но я хотел, чтобы они поняли, что мне нужно больше еды, чем остальным!»
Трудно ввести в семью или коллектив понятие равных частей, подразумевающее под собой их различие, и предложить, например, увидеть больше частей и неравно разделять их, требуя от каждого самому выбирать, что ему нужно. Некоторым важно будет получить два маленьких кусочка, а не один большой, для других большой кусок будет в самый раз...
Мы знакомы с одной бабушкой, которая сознательно резала шоколадный торт на неравные куски. На возражения своих внуков она отвечала: «А кто сказал, что жизнь справедлива?»
К тому же кто-то может быть менее голоден, чем другие, или у кого-то может быть деликатный желудок; другие более жадны до еды, а некоторые привыкли довольствоваться малым или другими продуктами.
Управлять ревностью
Как контролировать свое чувство ревности, а также и чужое? Говорить, говорить и еще раз говорить об этом, используя все возможности говорить за себя. И ни в коем случае не пытаться говорить за своего партнера! Говорить за себя, как будто опустошая себя, избавляясь от старой кожи, вскрывая все свои тайники, даже если кажется, что невозможно выразить переполняющие нас чувства и эмоции.
И смеяться, начать смеяться.
У молодой пары кризис отношений. Она ослеплена блестящим коллегой, настойчиво ухаживающим за ней. Ему же небезразлична другая красавица, отвечающая ему взаимностью.
В ходе трудного разговора они неожиданно получают повод для разрядки — смех, смех до слез. Каждый представляет себе карикатурное изображение соперника, он — ее замечательного коллеги, она — девушки-красавицы. Они соревнуются в остроумии и жестокости: «Твой напыщенный белобрысый фат!», «Твоя жеманная дуреха с надутыми губами!»
Все это длится до тех пор, пока они не падают в объятия друг друга, ошеломленные смехом, истощившие всех демонов, которые терзали их отношения.
Никогда нельзя позволять ставить себя перед ложным выбором и поддаваться на провокации:
□ «Либо я, либо она».
□ «Я предупреждаю тебя — у тебя не будет детей».
Не идти на поводу у нашей ревности. Обманывать, и это самое трудное, навязываемое чувство вины: «Как же мне плохо из-за тебя».
Но ответ в духе «Ты сам во всем виноват, это твои страдания и сомнения» может оказаться слишком тяжелым. Чаще всего звучит такой ответ: «Ты эгоист, только и думаешь о себе».
Мы советуем вам всегда различать то, что чувствуете вы, и то, что чувствует ваш спутник: «Я люблю тебя иначе, ты испытываешь другие чувства».
Говоря про чувство ревности, мы часто употребляем слово «обманывать»:
□ «Я обманулся насчет тебя».
□ « Ты обманула меня ».
□ «Я чувствую себя обманутым».
Более честным будет утверждать следующее: ревнивец не обманывает никого, кроме себя, именно поэтому чувство ревности причиняет так много страданий тем, кто его испытывает.
Ревновать — это значит удерживать прошлое и не позволять наступить настоящему.
Внушение чувства вины
Чувство вины присутствует во всех отношениях — подобно интегральной схеме, оно определяет поведение и поступки.
Без ограничений, вызываемых чувством вины, наше общество, возможно, было бы ужасным.
Обозначает ли странное чувство вины наш надлом? Что оно делает с нами — оказываемся ли мы выведенными из состояния невиновности, в то время как внутренний голос стремится донести до нас, что мы должны его восстановить?
Продолжая разговор, само слово «секс» обозначает «надлом», а сексуальность часто становится объектом для ужасного и неразумного чувства вины. Это своеобразное пространство для чувства вины и стыда.
В некоторых отношениях чувство вины распространяется подобно раковому заболеванию, отравляя их. Многие сами способны управлять этим ядом («Я иногда чувствую себя виноватой из-за чего-нибудь»), другие отравляют жизнь своих близких («Я показываю ему, что .он виноват в том, что со мной случается»). В последнем случае нормальные отношения невозможны.
«Я чувствую себя виноватой, прося его о чем-то, ведь он в свою очередь чувствует себя ужасно виноватым, когда вынужден ответить мне отказом. Или наоборот: я чувствую себя еще ужаснее, когда он соглашается против своей воли».
Чувство вины возникает таким запутанным образом, что тот, кто его испытывает, не может сказать, откуда оно у него — пришло ли оно само или этому способствовал другой человек.
«Я спрашиваю себя о том, не уподобляю ли я своего мужа маленьким детям, делая все, что он попросит!» — рассказывает сорокавосьмилетняя женщина, не отдавая себе отчета в том, что она сама уподобляется маленькому ребенку, выполняя противоречивые требования мужа.
Эти преувеличения, вызываемые чувством вины, и превращают его в злокачественную опухоль.
Нормальное чувство вины касается только нас самих. Оно не имеет ничего общего с тем, что думают и чувствуют другие. Это как голос совести, который с грустью дает нам знать, что мы нарушаем внутренние законы. Оно вызывает у нас чувство дискомфорта, может быть, даже сожаления, но не покрывает нас позором и не приговаривает к смерти. Чувство вины есть не что иное, как точка опоры, которая регулирует наше поведение в обществе.
И это я, стремящийся быть честным любой ценой, обманул, солгал. Я не должен так поступать.
Винить себя самого
Чувство вины — это смесь непонятных нам ощущений: страхов, разных точек зрения на одну и ту же ситуацию, недооценки и потребности в силе.
Страх реакции другого человека
Страх перед тем, как отреагирует другой человек, занимает видное место в том, что мы несправедливо называем чувством вины. Мы боимся негативных последствий своих поступков. Страх перед гневом партнера, страх не оправдать его ожиданий и разочаровать, а особенно страх оказаться отвергнутым, потерять любовь, потерять близкого человека — и так потерять частичку себя.
Молодой человек рассказывает о своих любовных мучениях: «Мы немного повздорили и не виделись десять дней. Потом она позвонила мне — чего она почти никогда не делала — и предложила к ней приехать. Она старалась быть ласковой, и я отлично понимал, что она хочет примирения — так же, как и я. Но я был таким уставшим, а утром у меня был поезд, и я сказал ей об этом. Я отложил нашу встречу до субботы.
Как только я положил трубку, я почувствовал беспокойство. Чувство вины нахлынуло на меня. Я испытал даже страх. Она больше не звонит, и я понял, что отказ ее задел. Я должен был повести себя по-другому, ведь она такая чувствительная. Я постоянно опасаюсь сделать ей больно, а когда все-таки причиняю ей боль, она меня отталкивает. Я уже не могу отличить ее страх от своего, и все сводится к тому, что я испытываю огромное чувство вины».
Расставание: сохранить в себе то, что принадлежит нам, и отпустить то, что принадлежит другому.
Внушение чувства вины и страх последствий чаще связаны не с тем, что мы сделали, а с тем, чего не сделали.
«Я не позвонил, не написал, не появился, не пригласил». Постоянное самоупрекание и волна вопросов: «О чем я забыл? » и «Что я должен был сделать? » — как будто преследуют некоторых людей, в жизни которых слишком много «Я должен» и ожиданий, возложенных на них другими!
Есть настоящие знатоки «Я должен» и «Я должен был». Ох уж эти неисчерпаемые средства для пытки!
□ «Я не должен так мучить себя этими «я должен»!»
□ «Я не должен стараться соответствовать ожиданиям окружающих. Если я сделаю все, что от меня хотят, меня не будут уважать».
□ «Я должен, несмотря ни на что, быть более твердым, научиться говорить “нет”, не быть таким покорным — по крайней мере, она будет меця уважать».
«Ах! Как бы другой был счастлив без меня!»
Некоторые люди словами «Я должен» и «Нужно» руководствуются на протяжении всей своей жизни.
Как отличить собственное чувство вины от чувства вины, вызываемого реакцией другого человека?
Сорокалетний мужчина говорит: «В течение двух лет я вел двойную жизнь, не ставя об этом в известность ни одну из своих женщин. Я не чувствовал себя виноватым, ведь после двух болезненных расставаний я хорошо понимал все свои страхи перед союзом с одной женщиной. Я не хотел жить ни с одной, я просто позволил всему идти своим чередом и постепенно сильно привязался к одной из женщин. В одно утро они обе встретились у меня дома и разоблачили мои отсутствия, мое молчание, мою двуличность, мою ложь. Я почувствовал себя ужасно виноватым в их страданиях, настоящим подлецом и мерзавцем.
Подлец ли я? До тех пор, пока они ничего не знали, я не был им, я жил с собой в согласии. И что это значит? Это значит, что я предпочел выступить в роли виноватого, нежели показать свою слабость, нерешительность, страх и — особенно — свои желания».
Мы слышим подобные высказывания от многих мужчин: моногамные отношения не соответствуют их внутренним представлениям об отношениях, чувство вины вызвано не чем иным, как реакцией спутниц. Представляя себя на их месте — именно в этот момент они ссылаются на свою собственную ревность, — они начинают чувствовать себя виноватыми. Внутренний дискомфорт связан с тем, что чувство вины возникает у нас не из-за собственных представлений о жизни, а из-за представлений других людей.
Самопринижение
Это чувство сравнимо с внушением себе чувства вины.
«Я беспомощен, ни на что не способен и жалок».
Те, кто жаждет любви других, те, кто желает быть в центре внимания, часто носят в себе невероятные мысли: «Меня никто не любит, я никому не интересен, никто не полюбит меня за то, какой я есть».
Ребенок, получивший мало родительской любви в детстве, уверен в том, что он не заслуживает любви, а не в том, что это ошибка его родителей. Такое чувство никчемности является одной из худших психологических пыток, которой могут подвергать себя люди. Оно приводит к тому, что мы перестаем быть самими собой, вставая перед ужасной дилеммой.
«Если я покажу, что внутри у меня пустота и ужас, никто меня не полюбит. Если я прибегну к хитрости, меня полюбят за то, кем я не являюсь на самом деле».
Самопринижение, вызывающее чувство вины, питается сравнениями.
«Все, что я заметил прекрасного в других, я воспринимаю как отсутствие этого в себе».
Мне не хватает уверенности в себе. Таким образом я хочу восполнить этот недостаток.
Как будто нам необходимо почувствовать себя неполноценным по сравнению с теми, кто уверен в себе.
Многие из великих консерваторов прячут под своим безупречным поведением ужасные муки недоверия своему настоящему естеству.
Анита смогла заговорить о своих страданиях, глубоко спрятанных за безупречным поведением, только в возрасте тридцати восьми лет, на сеансе терапии: «Меня способна сильно ранить любая мелочь, слово, жест; это как внезапный обвал, но я умею хорошо скрывать то, что происходит у меня внутри. Никто в моем окружении не сомневается в том, что у меня все хорошо. Даже в ситуации, когда я испытываю ужас и панику, я улыбаюсь.
Это кошмар, и никто не может понять, что я испытываю. Как будто я не самостоятельная личность, а полностью подчинена другим. Я только и делаю, что играю в маленькую послушную девочку».
В моменты самопринижения можно наблюдать тенденцию обобщения своих ошибок и недостатков.
Мать, раздраженная поведением сына, с отчаяньем говорит себе: «Я плохая мать» вместо того, чтобы просто сказать: «Я сейчас ужасно зла».
Школьник, который не понял сказанное на уроке, думает: «Я полный идиот».
Чувство самоприниження — это ужасный бич отношений; оно приносит беспокойство не только тому, кто его испытывает, но и тому, кто пытается любить этого человека.
Двойственность
Она происходит от чрезмерного чувства вины. Внутренний конфликт между любовью и ненавистью порождает фрустрации, это страшное сражение между притяжением и отторжением вызывает чувство вины, которое оказывает разрушающее действие.
Но кто может поручиться за то, что обретенное равновесие не способно внезапно исчезнуть? Кто может быть полностью уверенным в том, что неосознанные стремления и ярость, так хорошо нами управляемые, однажды не вырвутся наружу?
Даже будучи глубоко спрятанными, желания и агрессия по отношению к близким вызывают чувство вины у тех, кто одновременно их любит и ненавидит.
Один мужчина рассказал о том, как он мечтал о смерти любимой жены: «Я представлял себя в роли вдовца, окруженного сочувствием друзей и семьи. Я чувствовал себя ужасно несчастным. Я успокаивался насколько возможно, забывал все свои упреки, которые жили во мне на протяжении многих лет.
В своих мечтах я был идеальным мужем, каким на самом деле быть не сумел. Я желал ей смерти только для того, чтобы убежать от своих проблем».
Именно в отношениях пары реактивируется живущая в нас с детских лет диалектика привязанности и внутреннего конфликта, вызываемого этой привязанностью. Мысль о полной автономности и независимости живет в нас, заставляя отдаляться от близких — возлюбленных, родителей, детей.
Незамужняя пятидесятилетняя женщина, работающая медсестрой, твердо убеждена, что должна проводить все воскресенья со своей матерью, живущей в доме престарелых. Она чувствует себя виноватой, если не заскочит к ней на выходных. У нее настоящая мания заботиться о матери и делать ей приятное. Для нее это неизбежная обязанность, непременный знак дочерней любви.
Ухаживая за матерью, она неожиданно понимает, что ее гложет ужасная злость на нее: она живет в ней с юности, а может быть, и еще раньше. Усердная забота о матери, время, которое она проводила вместе с ней вместо того, чтобы отдыхать, были всего лишь способами нейтрализовать поток своей внутренней агрессии.
Ее рвение соизмеримо с ненавистью, вызывающей у нее чувство вины. После того как она внезапно поняла свои настоящие чувства к матери, она почувствовала прилив нежности к ней. Заново оценив эти отношения, она стала посвящать матери намного меньше времени, но делала это гораздо искреннее.
Двойственность неизбежна в любых отношениях. Каждый из нас мечется между двумя противоположными желаниями: быть независимым и держать дистанцию, любить и быть любимым и сближаться с людьми. Внутренний и внешний конфликты, порождаемые такими разными желаниями, часто сопровождаются чувством вины и осуждениями. Независимость будет расцениваться в качестве эгоизма, а привязанность — как незрелость...
Всемогущее чувство вины
«Все трое моих детей разведены. Я понимаю, что это моя ошибка, ведь я не смогла подготовить их к семейной жизни...»
«Мои родители без конца ругались, когда я был ребенком, и я всегда думал, что это происходит из-за меня. Я чувствовал себя виноватым в их ссорах».
«Когда ко мне в голову приходят негативные мысли и чувства, я начинаю злиться й упрекать себя. Даже сны вызывают во мне чувство вины, я вижу в них совершенно невероятные вещи. Мне становится стыдно, когда я просыпаюсь».
«Мой отец умер по моей вине. Если бы я запретил ему работать и лучше заботился о нем, он был бы жив до сих пор».
Такое чувство вины поддерживает нашу иллюзорную уверенность в том, что мы способны контролировать благополучие близких и оказывать влияние на него — даже решать вопросы жизни и смерти, как в последнем примере.
Все, кто не может освободиться от этого чувства иллюзорной уверенности, предпочитают жить с чувством вины: уж лучше чувствовать себя виноватым, нежели лишенным власти и беспомощным. Такое всемогущество весьма мучительно. Оно наделяет наши желания и фантазии ужасающей силой — если люди, которых мы ненавидим, тотчас же умрут, мы будем окружены трупами! Стремление брать на себя заботу о других, винить себя в их болезнях и неудачах может привести к странным последствиям.
Женщина, решившая уйти от мужа потому, что чувствует себя ущербной в этих отношениях (однако ее мужа все устраивает), говорит ему об этом: «Я ухожу от тебя, чтобы ты смог построить более счастливые и гармоничные отношения».
Неосознанное чувство вины
Иногда люди очень жестоко себя наказывают по непонятной причине. Происшествия, повторяющиеся ошибки, лишения и депрессии кажутся им наказаниями за ошибки, которые они на самом деле не совершали, доказательствами их несостоятельности. Любопытно, что, наказывая себя, люди получают облегчение: как будто, понеся наказание, они перестают испытывать чувство вины.
«Я страдаю, я искупаю непонятную мне вину, и это приносит мне облегчение...»
Некоторые страдают, чтобы еще больше почувствовать себя виноватыми.
«Что я сделал, чтобы заслужить это?»
Некоторые идут вплоть до совершения преступления, что помогает поддерживать им перманентное, но весьма непонятное чувство вины. Они предпочитают игнорировать все, что может изобличить его, и все выглядит так, будто они на самом деле испытывают облегчение.
«В конце концов, я действительно виноват в этой ситуации, и поделом мне».
Неосознанное чувство вины может быть защитной реакцией.
«Я упрекаю себя из-за мелочей так же, как из-за серьезных вещей. Я фанат совершенства: мой внешний вид должен быть безупречным, я не допускаю никаких ошибок, все должно быть идеально. Я зацикливаюсь на своих маленьких недостатках, чтобы убежать от неведомых страхов».
Помимо тайных, запрещенных и забытых желаний из нашего детства мы все испытываем чувство вины из-за событий, в которых не участвовали, в те времена, когда нас еще не было на свете.
Исследования показали, что дети фашистов испытывают такое чувство вины по отношению к детям преследуемых фашистами евреев. Они несут на себе тяжелый груз воспоминаний о том зле, которое причинили миру их родители.
Каждое поколение несет отпечаток минувших драм и несчастий — насильственных смертей, убийств детей, самоубийств, сексуальных отклонений, абортов, сумасшествий, которые мешают нашей спокойной жизни и возлагают на нас миссию по их исправлению. Иногда подобное чувство вины настолько сильно, что способно довести до смерти.
Пятидесятилетний глава семьи неожиданно оказался причастен к смерти человека. Женщина ехала на мотороллере по деревенской дороге и врезалась в его машину, следующую по главной дороге. Она умерла в больнице несколько дней спустя. Мужчина не смог совладать со своим чувством вины. Его мучили бессонница, тревога, он без конца повторял: «А ведь она была матерью». Спустя три года после происшествия он свел счеты с жизнью на той же дороге, врезавшись на машине в дерево.
Мы можем только гадать, какую еще вину (возможно, связанную с матерью или женой) он так искупил.
Детские переживания влияют на наши отношения в настоящем времени, а чувство вины зиждется на воображаемых ошибках, которые подсознательно сидят в нас. Все мы станем отнекиваться от этой огромной ответственности за человеческие страдания на земле.
Можно обнаружить извращенное чувство вины, выворачивающее хорошие намерения наизнанку.
Во время войны начальник концентрационного лагеря в Треблинке писал руководству в Берлин отчаянные письма, в которых жаловался на то, что в его лагере не выполняется показатель смертности. Он писал, что они не могут убивать так много людей каждый день. Он чувствовал себя виноватым в том, что в своем лагере он способен уничтожить только две трети людей, и так обреченных на смерть. Он руководствовался идеологией, которая, как и всякая другая, была направлена на искоренение зла. А в данной ситуации злом были евреи.
Внутри себя мы тоже убиваем, прикрываясь своими убеждениями — мы в зародыше убиваем прекрасные стремления в нас самих и в наших детях.
Винить окружение
Некоторые люди, напротив, ни при каких условиях не испытывают чувства вины. Они постоянно находятся в напряжении, держа круговую оборону, — как будто наступит конец света, если кто-нибудь узнает об их недостатках и оплошностях. Такая внутренняя защита дублируется внушением чувства вины своим близким. Негодуя, они уверены, что правда на их стороне.
«Я всегда говорю, что супружеская неверность до добра не доведет. Что посеешь, то и пожнешь».
«Я считаю неприемлемым, чтобы мои дети росли рядом с матерью, которая изменяет своему мужу. Я все сделаю, чтобы забрать их у нее, если она не прекратит».
История: недовольная рыбка выныривала на поверхность, чтобы подышать, и каждый раз ей не хватало воздуха.
Чувство вины присутствует во всех отношениях — подобно интегральной схеме, оно определяет поведение и поступки.
Без ограничений, вызываемых чувством вины, наше общество, возможно, было бы ужасным.
Обозначает ли странное чувство вины наш надлом? Что оно делает с нами — оказываемся ли мы выведенными из состояния невиновности, в то время как внутренний голос стремится донести до нас, что мы должны его восстановить?
Продолжая разговор, само слово «секс» обозначает «надлом», а сексуальность часто становится объектом для ужасного и неразумного чувства вины. Это своеобразное пространство для чувства вины и стыда.
В некоторых отношениях чувство вины распространяется подобно раковому заболеванию, отравляя их. Многие сами способны управлять этим ядом («Я иногда чувствую себя виноватой из-за чего-нибудь»), другие отравляют жизнь своих близких («Я показываю ему, что .он виноват в том, что со мной случается»). В последнем случае нормальные отношения невозможны.
«Я чувствую себя виноватой, прося его о чем-то, ведь он в свою очередь чувствует себя ужасно виноватым, когда вынужден ответить мне отказом. Или наоборот: я чувствую себя еще ужаснее, когда он соглашается против своей воли».
Чувство вины возникает таким запутанным образом, что тот, кто его испытывает, не может сказать, откуда оно у него — пришло ли оно само или этому способствовал другой человек.
«Я спрашиваю себя о том, не уподобляю ли я своего мужа маленьким детям, делая все, что он попросит!» — рассказывает сорокавосьмилетняя женщина, не отдавая себе отчета в том, что она сама уподобляется маленькому ребенку, выполняя противоречивые требования мужа.
Эти преувеличения, вызываемые чувством вины, и превращают его в злокачественную опухоль.
Нормальное чувство вины касается только нас самих. Оно не имеет ничего общего с тем, что думают и чувствуют другие. Это как голос совести, который с грустью дает нам знать, что мы нарушаем внутренние законы. Оно вызывает у нас чувство дискомфорта, может быть, даже сожаления, но не покрывает нас позором и не приговаривает к смерти. Чувство вины есть не что иное, как точка опоры, которая регулирует наше поведение в обществе.
И это я, стремящийся быть честным любой ценой, обманул, солгал. Я не должен так поступать.
Винить себя самого
Чувство вины — это смесь непонятных нам ощущений: страхов, разных точек зрения на одну и ту же ситуацию, недооценки и потребности в силе.
Страх реакции другого человека
Страх перед тем, как отреагирует другой человек, занимает видное место в том, что мы несправедливо называем чувством вины. Мы боимся негативных последствий своих поступков. Страх перед гневом партнера, страх не оправдать его ожиданий и разочаровать, а особенно страх оказаться отвергнутым, потерять любовь, потерять близкого человека — и так потерять частичку себя.
Молодой человек рассказывает о своих любовных мучениях: «Мы немного повздорили и не виделись десять дней. Потом она позвонила мне — чего она почти никогда не делала — и предложила к ней приехать. Она старалась быть ласковой, и я отлично понимал, что она хочет примирения — так же, как и я. Но я был таким уставшим, а утром у меня был поезд, и я сказал ей об этом. Я отложил нашу встречу до субботы.
Как только я положил трубку, я почувствовал беспокойство. Чувство вины нахлынуло на меня. Я испытал даже страх. Она больше не звонит, и я понял, что отказ ее задел. Я должен был повести себя по-другому, ведь она такая чувствительная. Я постоянно опасаюсь сделать ей больно, а когда все-таки причиняю ей боль, она меня отталкивает. Я уже не могу отличить ее страх от своего, и все сводится к тому, что я испытываю огромное чувство вины».
Расставание: сохранить в себе то, что принадлежит нам, и отпустить то, что принадлежит другому.
Внушение чувства вины и страх последствий чаще связаны не с тем, что мы сделали, а с тем, чего не сделали.
«Я не позвонил, не написал, не появился, не пригласил». Постоянное самоупрекание и волна вопросов: «О чем я забыл? » и «Что я должен был сделать? » — как будто преследуют некоторых людей, в жизни которых слишком много «Я должен» и ожиданий, возложенных на них другими!
Есть настоящие знатоки «Я должен» и «Я должен был». Ох уж эти неисчерпаемые средства для пытки!
□ «Я не должен так мучить себя этими «я должен»!»
□ «Я не должен стараться соответствовать ожиданиям окружающих. Если я сделаю все, что от меня хотят, меня не будут уважать».
□ «Я должен, несмотря ни на что, быть более твердым, научиться говорить “нет”, не быть таким покорным — по крайней мере, она будет меця уважать».
«Ах! Как бы другой был счастлив без меня!»
Некоторые люди словами «Я должен» и «Нужно» руководствуются на протяжении всей своей жизни.
Как отличить собственное чувство вины от чувства вины, вызываемого реакцией другого человека?
Сорокалетний мужчина говорит: «В течение двух лет я вел двойную жизнь, не ставя об этом в известность ни одну из своих женщин. Я не чувствовал себя виноватым, ведь после двух болезненных расставаний я хорошо понимал все свои страхи перед союзом с одной женщиной. Я не хотел жить ни с одной, я просто позволил всему идти своим чередом и постепенно сильно привязался к одной из женщин. В одно утро они обе встретились у меня дома и разоблачили мои отсутствия, мое молчание, мою двуличность, мою ложь. Я почувствовал себя ужасно виноватым в их страданиях, настоящим подлецом и мерзавцем.
Подлец ли я? До тех пор, пока они ничего не знали, я не был им, я жил с собой в согласии. И что это значит? Это значит, что я предпочел выступить в роли виноватого, нежели показать свою слабость, нерешительность, страх и — особенно — свои желания».
Мы слышим подобные высказывания от многих мужчин: моногамные отношения не соответствуют их внутренним представлениям об отношениях, чувство вины вызвано не чем иным, как реакцией спутниц. Представляя себя на их месте — именно в этот момент они ссылаются на свою собственную ревность, — они начинают чувствовать себя виноватыми. Внутренний дискомфорт связан с тем, что чувство вины возникает у нас не из-за собственных представлений о жизни, а из-за представлений других людей.
Самопринижение
Это чувство сравнимо с внушением себе чувства вины.
«Я беспомощен, ни на что не способен и жалок».
Те, кто жаждет любви других, те, кто желает быть в центре внимания, часто носят в себе невероятные мысли: «Меня никто не любит, я никому не интересен, никто не полюбит меня за то, какой я есть».
Ребенок, получивший мало родительской любви в детстве, уверен в том, что он не заслуживает любви, а не в том, что это ошибка его родителей. Такое чувство никчемности является одной из худших психологических пыток, которой могут подвергать себя люди. Оно приводит к тому, что мы перестаем быть самими собой, вставая перед ужасной дилеммой.
«Если я покажу, что внутри у меня пустота и ужас, никто меня не полюбит. Если я прибегну к хитрости, меня полюбят за то, кем я не являюсь на самом деле».
Самопринижение, вызывающее чувство вины, питается сравнениями.
«Все, что я заметил прекрасного в других, я воспринимаю как отсутствие этого в себе».
Мне не хватает уверенности в себе. Таким образом я хочу восполнить этот недостаток.
Как будто нам необходимо почувствовать себя неполноценным по сравнению с теми, кто уверен в себе.
Многие из великих консерваторов прячут под своим безупречным поведением ужасные муки недоверия своему настоящему естеству.
Анита смогла заговорить о своих страданиях, глубоко спрятанных за безупречным поведением, только в возрасте тридцати восьми лет, на сеансе терапии: «Меня способна сильно ранить любая мелочь, слово, жест; это как внезапный обвал, но я умею хорошо скрывать то, что происходит у меня внутри. Никто в моем окружении не сомневается в том, что у меня все хорошо. Даже в ситуации, когда я испытываю ужас и панику, я улыбаюсь.
Это кошмар, и никто не может понять, что я испытываю. Как будто я не самостоятельная личность, а полностью подчинена другим. Я только и делаю, что играю в маленькую послушную девочку».
В моменты самопринижения можно наблюдать тенденцию обобщения своих ошибок и недостатков.
Мать, раздраженная поведением сына, с отчаяньем говорит себе: «Я плохая мать» вместо того, чтобы просто сказать: «Я сейчас ужасно зла».
Школьник, который не понял сказанное на уроке, думает: «Я полный идиот».
Чувство самоприниження — это ужасный бич отношений; оно приносит беспокойство не только тому, кто его испытывает, но и тому, кто пытается любить этого человека.
Двойственность
Она происходит от чрезмерного чувства вины. Внутренний конфликт между любовью и ненавистью порождает фрустрации, это страшное сражение между притяжением и отторжением вызывает чувство вины, которое оказывает разрушающее действие.
Но кто может поручиться за то, что обретенное равновесие не способно внезапно исчезнуть? Кто может быть полностью уверенным в том, что неосознанные стремления и ярость, так хорошо нами управляемые, однажды не вырвутся наружу?
Даже будучи глубоко спрятанными, желания и агрессия по отношению к близким вызывают чувство вины у тех, кто одновременно их любит и ненавидит.
Один мужчина рассказал о том, как он мечтал о смерти любимой жены: «Я представлял себя в роли вдовца, окруженного сочувствием друзей и семьи. Я чувствовал себя ужасно несчастным. Я успокаивался насколько возможно, забывал все свои упреки, которые жили во мне на протяжении многих лет.
В своих мечтах я был идеальным мужем, каким на самом деле быть не сумел. Я желал ей смерти только для того, чтобы убежать от своих проблем».
Именно в отношениях пары реактивируется живущая в нас с детских лет диалектика привязанности и внутреннего конфликта, вызываемого этой привязанностью. Мысль о полной автономности и независимости живет в нас, заставляя отдаляться от близких — возлюбленных, родителей, детей.
Незамужняя пятидесятилетняя женщина, работающая медсестрой, твердо убеждена, что должна проводить все воскресенья со своей матерью, живущей в доме престарелых. Она чувствует себя виноватой, если не заскочит к ней на выходных. У нее настоящая мания заботиться о матери и делать ей приятное. Для нее это неизбежная обязанность, непременный знак дочерней любви.
Ухаживая за матерью, она неожиданно понимает, что ее гложет ужасная злость на нее: она живет в ней с юности, а может быть, и еще раньше. Усердная забота о матери, время, которое она проводила вместе с ней вместо того, чтобы отдыхать, были всего лишь способами нейтрализовать поток своей внутренней агрессии.
Ее рвение соизмеримо с ненавистью, вызывающей у нее чувство вины. После того как она внезапно поняла свои настоящие чувства к матери, она почувствовала прилив нежности к ней. Заново оценив эти отношения, она стала посвящать матери намного меньше времени, но делала это гораздо искреннее.
Двойственность неизбежна в любых отношениях. Каждый из нас мечется между двумя противоположными желаниями: быть независимым и держать дистанцию, любить и быть любимым и сближаться с людьми. Внутренний и внешний конфликты, порождаемые такими разными желаниями, часто сопровождаются чувством вины и осуждениями. Независимость будет расцениваться в качестве эгоизма, а привязанность — как незрелость...
Всемогущее чувство вины
«Все трое моих детей разведены. Я понимаю, что это моя ошибка, ведь я не смогла подготовить их к семейной жизни...»
«Мои родители без конца ругались, когда я был ребенком, и я всегда думал, что это происходит из-за меня. Я чувствовал себя виноватым в их ссорах».
«Когда ко мне в голову приходят негативные мысли и чувства, я начинаю злиться й упрекать себя. Даже сны вызывают во мне чувство вины, я вижу в них совершенно невероятные вещи. Мне становится стыдно, когда я просыпаюсь».
«Мой отец умер по моей вине. Если бы я запретил ему работать и лучше заботился о нем, он был бы жив до сих пор».
Такое чувство вины поддерживает нашу иллюзорную уверенность в том, что мы способны контролировать благополучие близких и оказывать влияние на него — даже решать вопросы жизни и смерти, как в последнем примере.
Все, кто не может освободиться от этого чувства иллюзорной уверенности, предпочитают жить с чувством вины: уж лучше чувствовать себя виноватым, нежели лишенным власти и беспомощным. Такое всемогущество весьма мучительно. Оно наделяет наши желания и фантазии ужасающей силой — если люди, которых мы ненавидим, тотчас же умрут, мы будем окружены трупами! Стремление брать на себя заботу о других, винить себя в их болезнях и неудачах может привести к странным последствиям.
Женщина, решившая уйти от мужа потому, что чувствует себя ущербной в этих отношениях (однако ее мужа все устраивает), говорит ему об этом: «Я ухожу от тебя, чтобы ты смог построить более счастливые и гармоничные отношения».
Неосознанное чувство вины
Иногда люди очень жестоко себя наказывают по непонятной причине. Происшествия, повторяющиеся ошибки, лишения и депрессии кажутся им наказаниями за ошибки, которые они на самом деле не совершали, доказательствами их несостоятельности. Любопытно, что, наказывая себя, люди получают облегчение: как будто, понеся наказание, они перестают испытывать чувство вины.
«Я страдаю, я искупаю непонятную мне вину, и это приносит мне облегчение...»
Некоторые страдают, чтобы еще больше почувствовать себя виноватыми.
«Что я сделал, чтобы заслужить это?»
Некоторые идут вплоть до совершения преступления, что помогает поддерживать им перманентное, но весьма непонятное чувство вины. Они предпочитают игнорировать все, что может изобличить его, и все выглядит так, будто они на самом деле испытывают облегчение.
«В конце концов, я действительно виноват в этой ситуации, и поделом мне».
Неосознанное чувство вины может быть защитной реакцией.
«Я упрекаю себя из-за мелочей так же, как из-за серьезных вещей. Я фанат совершенства: мой внешний вид должен быть безупречным, я не допускаю никаких ошибок, все должно быть идеально. Я зацикливаюсь на своих маленьких недостатках, чтобы убежать от неведомых страхов».
Помимо тайных, запрещенных и забытых желаний из нашего детства мы все испытываем чувство вины из-за событий, в которых не участвовали, в те времена, когда нас еще не было на свете.
Исследования показали, что дети фашистов испытывают такое чувство вины по отношению к детям преследуемых фашистами евреев. Они несут на себе тяжелый груз воспоминаний о том зле, которое причинили миру их родители.
Каждое поколение несет отпечаток минувших драм и несчастий — насильственных смертей, убийств детей, самоубийств, сексуальных отклонений, абортов, сумасшествий, которые мешают нашей спокойной жизни и возлагают на нас миссию по их исправлению. Иногда подобное чувство вины настолько сильно, что способно довести до смерти.
Пятидесятилетний глава семьи неожиданно оказался причастен к смерти человека. Женщина ехала на мотороллере по деревенской дороге и врезалась в его машину, следующую по главной дороге. Она умерла в больнице несколько дней спустя. Мужчина не смог совладать со своим чувством вины. Его мучили бессонница, тревога, он без конца повторял: «А ведь она была матерью». Спустя три года после происшествия он свел счеты с жизнью на той же дороге, врезавшись на машине в дерево.
Мы можем только гадать, какую еще вину (возможно, связанную с матерью или женой) он так искупил.
Детские переживания влияют на наши отношения в настоящем времени, а чувство вины зиждется на воображаемых ошибках, которые подсознательно сидят в нас. Все мы станем отнекиваться от этой огромной ответственности за человеческие страдания на земле.
Можно обнаружить извращенное чувство вины, выворачивающее хорошие намерения наизнанку.
Во время войны начальник концентрационного лагеря в Треблинке писал руководству в Берлин отчаянные письма, в которых жаловался на то, что в его лагере не выполняется показатель смертности. Он писал, что они не могут убивать так много людей каждый день. Он чувствовал себя виноватым в том, что в своем лагере он способен уничтожить только две трети людей, и так обреченных на смерть. Он руководствовался идеологией, которая, как и всякая другая, была направлена на искоренение зла. А в данной ситуации злом были евреи.
Внутри себя мы тоже убиваем, прикрываясь своими убеждениями — мы в зародыше убиваем прекрасные стремления в нас самих и в наших детях.
Винить окружение
Некоторые люди, напротив, ни при каких условиях не испытывают чувства вины. Они постоянно находятся в напряжении, держа круговую оборону, — как будто наступит конец света, если кто-нибудь узнает об их недостатках и оплошностях. Такая внутренняя защита дублируется внушением чувства вины своим близким. Негодуя, они уверены, что правда на их стороне.
«Я всегда говорю, что супружеская неверность до добра не доведет. Что посеешь, то и пожнешь».
«Я считаю неприемлемым, чтобы мои дети росли рядом с матерью, которая изменяет своему мужу. Я все сделаю, чтобы забрать их у нее, если она не прекратит».
История: недовольная рыбка выныривала на поверхность, чтобы подышать, и каждый раз ей не хватало воздуха.
Осуждение
Осуждение служит великим саботажником отношений и общения, оно убивает доверие.
«Ах! Как хорошо иметь возможность выразить свое мнение, не притворяясь, не рискуя тут же получить ярлык и быть припечатанным словами!»
Дети получают кучу осуждающих реплик со стороны взрослых.
Это всего лишь те вещи, которые взрослые не решаются сказать друг другу напрямую.
• «Ты настоящий лентяй!»
• «Папа, я хочу фотографировать!»
• «Лучше больше старайся в школе вместо того, чтобы тратить время на пустяки».
• «До чего ты неуклюжая, моя бедная девочка!»
• «Так поступать нехорошо»
• «Ты никогда не делаешь ничего хорошего»
• «Ах! Ты мнишь себя хитрецом!»
Насмешки и шутки больно ударяют по самолюбию.
«Я очень удивлен, что ты за весь ужин ничего на себя не опрокинула...»
«Представляешь, Жозетт поняла наконец шутку — такое нечасто бывает!»
Мы переполнены суждениями о себе и других людях — моральными, эстетическими, культурными, психологическими.
Как только мы кого-нибудь слышим, первой реакций становится оценка этого человека: нормальный, странный, лживый, хороший, правдивый и так далее. В своей голове мы так же раскладываем по полочкам мнения и отношения других людей. Пропустить эту стадию оценки — значит рисковать: рискнуть просто понять человека, не вынося суждений, рискнуть измениться самому. Изменить свой взгляд, выйти из установленных рамок, забыть убеждения, так глубоко укоренившиеся. А все мы испытываем страх перед изменениями. Мы боимся, что наше восприятие себя изменится, мы боимся обнаружить внутри себя неизведанные дебри, которые поставят под вопрос наши представления и образ мыслей.
Слушать и принимать другого человека, не оценивая его и в то же время не забывая про критическое отношение, очень трудно. Мучительно признавать, что наши дети, родители, супруги смотрят на вещи по-другому — их мнение даже по поводу самых важных и критичных вещей способно радикально отличаться от нашего.
«По религиозным и гуманным убеждениям я активно участвовала в движении против абортов. И вот моя дочь говорит мне, что она приняла решение сделать аборт. И она еще ждет, что я пойму и поддержу ее!»
Понимать других мы научимся только при условии, если станем меньше обращать внимания на свою систему ценностей и личных убеждений. Заметим также, что здоровую критику стоит рассматривать не как проявление агрессии, а как необходимое условие существования дружбы и любви.
Сравнение
Сравнивая себя с кем бы то ни было, мы укрепляем свое чувство вины. Мы сравниваем то, что нельзя сравнивать, — одного человека с другим.
«Твоему брату не нужны дополнительные занятия, а значит, тебе тоже не нужны — ты и так все сдашь!»
«Мой первый муж никогда не разговаривал со мной в таком тоне!»
Потребность во взаимности основана на отрицании различий между нами.
«Вспомни, что я сделал для тебя (когда ты была больна, когда твоя мать переехала жить к нам, когда ты заканчивала учебу), а теперь, что сделала ты (не сделала в данном случае!) для меня (когда мои родители переезжали, когда я решил восстановиться на учебе)».
Болезнь у всех протекает неодинаково, последствия всегда оказываются разными. Каждый должен сам искать ответы на свои вопросы. Как получается из вышеприведенного примера, приезд родителей одного из партнеров был желаемым, в то время как переезд родителей другого таким не был.
Отношения строятся на фразах наподобие «Я делаю... а ты...» и на чувстве вины. Потребность в справедливости вызывает асимметрию в любых отношениях. Общение происходит скорее за счет обмена и взаимного дополнения, нежели за счет нашей похожести.
«Я восхищалась предпринимательской жилкой мужа, в этом я старалась быть на него похожа. На самом деле я совсем не такая, но я так была этим увлечена, что совсем ничего не замечала. Только после развода я поняла, что ему нужна была женщина... какой и я была поначалу: уверенная и вдохновляющая, но влезающая в его дела. Я ошибочно полагала, что мне нужно быть как он, чтобы ему нравиться».
Потребности и желания каждого из партнеров поначалу могут взаимодополняться за счет их различий, но по мере развития отношений они все больше и больше становятся похожими. Все это приводит либо к вынужденному привыканию, либо к конфликтам, а потом и к расставанию.
«Как-то по радио я услышала новости про то, как одна из африканских-стран обменяла скелеты динозавров на „Фольксвагены" из Германии. Интересно, что мне это напомнило отношения с первым мужем. Он был намного старше и всему меня учил: как жить, что делать, водил в общество. И мне это нравилось. Потом я стала другой, я хотела узнавать все сама и делиться с ним своими знаниями... Так дело не пошло, мы развелись, и сейчас он живет с женщиной, которую так же, как и меня, учит жизни...
Что, если бы этой африканской стране вдруг понадобился музей?»
Сравнение-обвинение часто портит настоящее ради прошлого.
«В начале ты горел энтузиазмом — предлагал, слушал, уделял мне внимание. А сейчас... сейчас все по-другому».
Время самого начала любовных отношений остается для нас вечным эталоном, подернутым ностальгической дымкой, дальнейшее же развитие рассматривается как ухудшение. Наше желание вернуть в отношения «как было» играет значительную роль в разрушении этих самых отношений.
«Раньше ты усаживала меня к себе на колени, позволяла спать с тобой в кровати, играла со мной, а сейчас говоришь, что я уже большой...»
Сравнение между братьями и сестрами, часто вызываемое поведением родителей, иногда длится на протяжении всей жизни, в итоге сводясь к постоянному чувству вины перед престарелыми родителями.
«Я жил в одном городе со своей матерью, и забота о ней всегда лежала на мне. Сестра, которая жила в двух сотнях километров от нас, все время упрекала меня в том, что я уделяю недостаточно внимания матери. Я виделся с матерью три раза в неделю, в то время как сестра только раз в месяц. Сестра говорила мне: „Ты живешь так близко к матери, ведь тебе ничего не стоит заскочить к ней на пару минут". В дальнейшем сестра переехала в наш город, но по-прежнему навещала мать не чаще раза в месяц».
Сравнивая с кем-то или чем-то, мы саботируем свои отношения и представления.
Проецирование и присвоение
В отношениях с близкими мы строим прожекты относительно своего партнера и в ответ пытаемся быть такими, какими нас представляет наш спутник, что, в свою очередь, может служить причиной нереальных диалогов и нездорового общения.
Мы называем нереальными диалогами те разговоры, которые отталкиваются от наших чувств и защитных действий и мешают нам выражать свои настоящие чувства.
Люди могли бы многое замечать и видеть вокруг, если бы не другие, всегда стоящие на пути.
Проецирование
Проецирование в отношениях напоминает показ фильма: партнер выступает в качестве экрана, и мы видим картинки, которые сами проецируем на него, будучи искренне уверенными в том, что на самом деле все это идет от нашего спутника. Мы можем проецировать на других многие вещи.
Наши детские воспоминания
Все представления и образы, которыми было насыщено наше детство, были вложены в нас близкими, и мы продолжаем в них верить, проецируя их на дальнейшую жизнь.
«Моя мать, обремененная заботами, ждала от меня, своего ребенка, помощи и самоотверженности. Так происходит и в отношениях с моим мужем: я чувствую, что нужна ему только тогда, когда я что-то для него делаю, не прося взамен ничего, кроме чуточки внимания. Ему нужна женщина, которая будет только исполнять его желания».
У этой женщины такое видение своего места в ее отношениях с мужем. Для этого она обращает внимание на все промахи мужа, таким образом подкрепляя свою искреннюю уверенность в его эксплуататорской роли.
Когда мы встретились с ее мужем, у нас сложилось совершенно иное мнение. Он жаловался, что «жена не умеет получать, никогда не просит ни о чем для себя, постоянно что-то делает для других».
Мужчина, идеализированный матерью, которая безоговорочно принимала все, что он говорил и делал, был уверен, что жена будет испытывать к нему такие же чувства, что и мать, и не представлял, что ей могут не понравиться некоторые его поступки и высказывания. Для него все было хорошо; ему нравилось внимание и отношение своей жены. Такая проекция только потакала его представлениям о терпимости, жена, в свою очередь, пыталась соответствовать его представлениям, не отвергая их, а пряча все негативные эмоции внутри, тем самым только усиливая его проекцию, стремясь видеть вещи в таком же искаженном виде, как и муж.
Подобная система проекций возможна только при сотрудничестве двух людей, состоящих в отношениях. Тот, кто служит объектом для проекций своего партнера, беспрестанно улаживает отношения, ведет разговоры и выражает свои чувства.
Наши собственные чувства
Иногда нам трудно представить себе, что близкие испытывают другие чувства. Руководствуясь своими чувствами, мы пытаемся представить, что чувствуют другие, интерпретируем их поступки с точки зрения их значимости для нас. Мы меряем людей по себе, опираясь на собственные чувства и опыт.
«Когда я была в декрете по уходу за нашим ребенком, он проводил ночи с другой. Получается, что его чувства и его любовь ко мне ничего не значат, ведь я никогда бы не смогла поступить так с тем, кого люблю».
Мы опять видим, что проецируем свои желания и страхи на близких. Возможны следующие ситуации:
□ Мы боимся, что люди будут поступать с нами так же, как мы поступаем с ними.
□ Мы хотим, чтобы с нами поступали так же, как мы поступаем с людьми.
Мы вкладываем в близких свои представления о жизни.
«Я не любила свою мать, старалась постоянно держать дистанцию между нами, не позволяя ей даже дотрагиваться до меня. В течение последующих лет я была уверена, что моя дочь не способна полюбить меня только из-за того, что я ее мать. В моем взгляде она видела исключительно враждебность».
В данном случае отношения строятся согласно представлениям, а не воле матери, а ее представления гласят, что мать и дочь не способны полюбить друг друга.
Ничто не может быть опаснее идеи, особенно если она засела в нашей голове.
Поль Клодель
«Я влюблен до потери пульса в эту девушку, а она делает вид, что не замечает меня. Когда я вижу ее, она не обращает на меня никакого внимания, но я уверен, что она специально поступает так — может быть, она не хочет показывать на людях своих чувств или же просто боится или стесняется. Когда она поворачивается ко мне спиной, я точно знаю, что она думает только обо мне».
Влюбленные могут быть невероятно изобретательны в интерпретации поведения своих возлюбленных в свою пользу или наоборот.
«У меня довольно критичный склад ума. Я все время пытаюсь навесить ярлыки на все, что вижу и слышу, но тем не менее не могу поверить в то, что другие не поступают так же».
«Когда я влюблена, мне становятся неинтересны другие мужчины, следовательно, если моему мужчине нужны другие женщины помимо меня, это служит лишним доказательством того, что он меня не любит».
«Никто не способен ужиться со мной», — говорит мужчина, который сам не может ни с кем жить.
«Повсюду опасность... даже внутри меня»
Неизвестные грани нас самих
У каждого из нас существуют неизведанные грани, о которых мы порою даже и не подозреваем, но которые тем не менее время от времени проявляются.
Иногда получается так, что мы видим в других собственные скрытые стороны. Будь это внутренний ребенок или чрезмерно ответственный взрослый, мудрец или дурак, доблестный герой или неудачник.
«Мой муж всегда во всем прав, все его мнения обоснованны, суждения правильны, он ясно видит ситуацию. Я же совсем другая: я все время сомневаюсь, я не способна ничего понять. Он сказал мне, что эти курсы бесполезны, и я не понимаю, чего я решила на них пойти».
Эта женщина, кажется, специально смирилась со своей незрелостью и глупостью, только чтобы увидеть в своем партнере то, что она еще не до конца открыла в себе, — возможность иметь собственное мнение и решать все самой.
Некоторые дети стараются соответствовать более или менее осознанным представлениям своих родителей, исполняя их тайные желания: они становятся артистами или преступниками, неудачниками или победителями. К лучшему или к худшему, они претворяют в жизнь тайные мысли своих родителей.
Многие люди стремятся проецировать на других их «неподобающие чувства» — собственную жадность, злость или враждебность. Они всегда находят мусорное ведро, куда можно выбросить чувства, с которыми не могут смириться. Политические оппоненты или конкуренты подчас служат для них удобной мишенью, так как проецировать на свое ближайшее окружение всегда намного больнее. Но их мышление не изменится, даже несмотря на появляющиеся трудности.
«Проблемы появляются только из-за эгоизма и ненасытности окружающих, я же ни в чем не виноват, ничто не способно меня очернить».
Проецируя собственные негативные эмоции на другого, человек таким образом поддерживает внутреннее равновесие, избегая встречи со своими недостатками и слабостями.
Выходит, что «великие обвинители», терзаемые сомнениями, потерями и страхами... срываются на других, на жизнь, на весь мир.
Наши идеалы и иллюзии
Идеализирующая проекция часто возникает в любовных отношениях или в отношениях с важными для нас людьми. Она служит ловушкой для обоих партнеров: тот, кто является объектом проекции, понимает, что его принимают за кого-то другого, и даже если весьма охотно поддерживает этот образ, проецирующий все равно не способен построить настоящие отношения с настоящим человеком. Он оказывается узником иллюзий и псевдоотношений.
«В клинике, директором которой я являюсь, есть один молодой медик, который упорно продолжает видеть во мне человека, знающего ответы на все вопросы. Порой я стараюсь соответствовать воображаемому образу, а иногда говорю этому человеку о своих сомнениях, незнании, бессилии. Но даже в этом случае он восторгается моей скромностью. Один раз я слышал, как он говорил, что я стараюсь быть скромным, чтобы не ставить других в затруднительное.положение».
Такая идеализированная проекция с течением времени становится совершенно бесполезной. Не имея возможности соответствовать образу, созданному в голове другого человека, мы начинаем чувствовать разочарование, беспомощность и фрустрацию.
Намерения
Стремление приписывать другим людям как хорошие, так и плохие намерения, когда их нет и в помине, выступает серьезным поводом для ссор и недоразумений. Таким образом мы проецируем свои желания и страхи на другого человека, ищем подтверждения своих чувств и предубеждений. Мы придаем себе значимость, приписывая другим людям какие-то чувства и намерения по отношению к себе, даже если они могут ранить нас. Для нас это значит больше, нежели понимать, что кому-то мы можем быть неинтересны, что к нам могут невнимательно относиться, даже забывать о нас.
Вот откуда берутся эти фразы: «Ты нарочно мешаешь мне», «Ты специально не приехал на мой день рождения», «Ты все делаешь для того, чтобы унизить меня». Зачастую люди, к которым они обращены, не признают в этих фразах себя. Изумляясь, они узнают о том, какой эффект оказали их неумышленные слова и поступки на некоторых близких людей, которые восприняли все на свой счет. Оправдания одного («Но у меня даже в мыслях не было, что мои действия способны тебя обидеть») могут еще больше ранить другого, который чувствует себя центром внимания. Обдуманные слова и действия редко вызывают трудности в отношениях.
Присвоение
Присваивая чужое мнение о себе, не понимая, что исходит от нас, а что — от партнера, мы как будто становимся теми, кого они хотят видеть перед собой.
«В годы юности, — рассказывает тридцатилетняя женщина, — я одевалась в стиле унисекс: джинсы, бесформенные свитера, носила короткие волосы. Сейчас я чувствую, что изменилась: иногда я хочу накраситься, надеть красивое платье, сделать другую прическу. Когда я так делаю, мой муж бросает на меня насмешливые взгляды и говорит: 'Ты что, играешь в индейцев?" Так он убивает мои стремления выглядеть по-другому, я начинаю чувствовать себя неуверенно и глупо. Отражение в зеркале, которое еще недавно мне нравилось, раздражает. Мнение мужа обо мне оказывается для меня важнее, чем собственное; зарождающееся чувство женственности быстро исчезает, и я снова надеваю джинсы».
Мы не знаем, что происходит внутри у мужа этой женщины, когда он видит ее в новом образе.
Но мы видим, что женщина замещает собственное мнение субъективной реакцией своего мужа.
Используя внутренний механизм присвоения, другие люди наполняют нас своими желаниями, страхами, потребностями и убеждениями.
«Я хочу, чтобы ты была настоящей женщиной...Ты всегда должна одеваться вот так!»
Такая практика вредна для детей, особенно в том возрасте, когда они ищут себя и очень подвержены влиянию со стороны. Сколько возможностей убиты пресловутыми «ты такой-то и такой-то», которые ребенок принимает всерьез.
□ «Ты застенчив».
□ «Ты все повторяешь за мной».
□ «Ты настоящий сын своего отца!»
□ «Ты невыносим».
□ «Ты благороден».
□ «Ты невероятен».
Другая форма присвоения заключается в том, что мы берем на себя то, что принадлежит другим.
Например, их тревоги и страхи, страдания и фрустрации. Мы присваиваем их, взваливаем на себя ответственность и начинаем чувствовать те же эмоции, не отдавая себе в этом отчета. Нам легче воспринять чужое горе, чем чужое счастье, особенно когда оно не связано с нами.
Мы способны присваивать и чужие желания, превращая их в просьбы, которые должны выполнить.
«Он исполнял все мои желания, полностью лишив меня их».
«Муж хочет дать нашему сыну имя, которым мой отец хотел назвать меня, родись я мальчиком. Так он стремится сделать приятное и мне, и моему отцу, а я в результате понятия не имею, как бы он сам хотел назвать сына. Должна ли сделать приятное своему мужу, позволив, чтобы он сделал приятное мне и моему отцу, назвав нашего ребенка этим именем?»
Мысль — это секатор, которым каждый может обрезать слова другого человека.
Жюль Ренар
Присваивая чужие желания, мы лишаемся собственных. Некоторые доходят до того, что начинают жить «через подставных лиц», следуя воле родителей, супруга, друзей, детей и даже начальников.
«Я уже не понимаю, ни что я хочу, ни что я люблю. Я общаюсь с людьми, полными идей и воодушевления, я участвую в их проектах и деятельности, я заражаюсь их идеями и энтузиазмом, начинаю считать их своими... почти...»
Мы все знакомы с матерями, чьи поступки и мысли посвящены только мужьям и детям.
«А ты?»
«А я живу ради них».
Нет, это они живут ради нее.
Так делают иногда и родители, охотно присваивая мечты и желания своих детей, порою даже опережая их.
«Мой сын уехал в США, чтобы изучать менеджмент. Я все сделал для того, чтобы он смог, закончив обучение, сразу попробовать себя в качестве управленца в маленькой компании, которую я специально для него создал. Возвратившись домой, он заявил мне, что собирается в кругосветное путешествие. Сейчас он обосновался в Японии!» — рассказывает отец.
В этом случае мы видим, что сын обозначил дистанцию между собой и отцом, между собственными желаниями и желаниями своего отца.
«Мой сын хотел построить в саду хижину, поэтому я заказал доски нужного размера. Потом, на выходных, я вместе с ним построил эту хижину. Она получилось превосходной... но я не понимаю, почему он больше не играет в ней».
Не существует отношений без малой толики проецирования и присвоения. Любая связь строится на обмене субъективными представлениями. Этот механизм не становится большим саботажником до тех пор, пока не принимает уродливую форму, которая лишает партнеров возможности распоряжаться собой.
Чем независимее я от других, тем лучше мне живется.
В этой главе мы попытались описать некоторые поступки, мешающие нормальному развитию отношений между двумя людьми. Нельзя позволять нашим любимым саботажникам разворачиваться на полную катушку, нельзя отказываться от множества возможностей, которые окружают нас, — новых встреч, общения, отношений.
В отношениях с близкими мы строим прожекты относительно своего партнера и в ответ пытаемся быть такими, какими нас представляет наш спутник, что, в свою очередь, может служить причиной нереальных диалогов и нездорового общения.
Мы называем нереальными диалогами те разговоры, которые отталкиваются от наших чувств и защитных действий и мешают нам выражать свои настоящие чувства.
Люди могли бы многое замечать и видеть вокруг, если бы не другие, всегда стоящие на пути.
Проецирование
Проецирование в отношениях напоминает показ фильма: партнер выступает в качестве экрана, и мы видим картинки, которые сами проецируем на него, будучи искренне уверенными в том, что на самом деле все это идет от нашего спутника. Мы можем проецировать на других многие вещи.
Наши детские воспоминания
Все представления и образы, которыми было насыщено наше детство, были вложены в нас близкими, и мы продолжаем в них верить, проецируя их на дальнейшую жизнь.
«Моя мать, обремененная заботами, ждала от меня, своего ребенка, помощи и самоотверженности. Так происходит и в отношениях с моим мужем: я чувствую, что нужна ему только тогда, когда я что-то для него делаю, не прося взамен ничего, кроме чуточки внимания. Ему нужна женщина, которая будет только исполнять его желания».
У этой женщины такое видение своего места в ее отношениях с мужем. Для этого она обращает внимание на все промахи мужа, таким образом подкрепляя свою искреннюю уверенность в его эксплуататорской роли.
Когда мы встретились с ее мужем, у нас сложилось совершенно иное мнение. Он жаловался, что «жена не умеет получать, никогда не просит ни о чем для себя, постоянно что-то делает для других».
Мужчина, идеализированный матерью, которая безоговорочно принимала все, что он говорил и делал, был уверен, что жена будет испытывать к нему такие же чувства, что и мать, и не представлял, что ей могут не понравиться некоторые его поступки и высказывания. Для него все было хорошо; ему нравилось внимание и отношение своей жены. Такая проекция только потакала его представлениям о терпимости, жена, в свою очередь, пыталась соответствовать его представлениям, не отвергая их, а пряча все негативные эмоции внутри, тем самым только усиливая его проекцию, стремясь видеть вещи в таком же искаженном виде, как и муж.
Подобная система проекций возможна только при сотрудничестве двух людей, состоящих в отношениях. Тот, кто служит объектом для проекций своего партнера, беспрестанно улаживает отношения, ведет разговоры и выражает свои чувства.
Наши собственные чувства
Иногда нам трудно представить себе, что близкие испытывают другие чувства. Руководствуясь своими чувствами, мы пытаемся представить, что чувствуют другие, интерпретируем их поступки с точки зрения их значимости для нас. Мы меряем людей по себе, опираясь на собственные чувства и опыт.
«Когда я была в декрете по уходу за нашим ребенком, он проводил ночи с другой. Получается, что его чувства и его любовь ко мне ничего не значат, ведь я никогда бы не смогла поступить так с тем, кого люблю».
Мы опять видим, что проецируем свои желания и страхи на близких. Возможны следующие ситуации:
□ Мы боимся, что люди будут поступать с нами так же, как мы поступаем с ними.
□ Мы хотим, чтобы с нами поступали так же, как мы поступаем с людьми.
Мы вкладываем в близких свои представления о жизни.
«Я не любила свою мать, старалась постоянно держать дистанцию между нами, не позволяя ей даже дотрагиваться до меня. В течение последующих лет я была уверена, что моя дочь не способна полюбить меня только из-за того, что я ее мать. В моем взгляде она видела исключительно враждебность».
В данном случае отношения строятся согласно представлениям, а не воле матери, а ее представления гласят, что мать и дочь не способны полюбить друг друга.
Ничто не может быть опаснее идеи, особенно если она засела в нашей голове.
Поль Клодель
«Я влюблен до потери пульса в эту девушку, а она делает вид, что не замечает меня. Когда я вижу ее, она не обращает на меня никакого внимания, но я уверен, что она специально поступает так — может быть, она не хочет показывать на людях своих чувств или же просто боится или стесняется. Когда она поворачивается ко мне спиной, я точно знаю, что она думает только обо мне».
Влюбленные могут быть невероятно изобретательны в интерпретации поведения своих возлюбленных в свою пользу или наоборот.
«У меня довольно критичный склад ума. Я все время пытаюсь навесить ярлыки на все, что вижу и слышу, но тем не менее не могу поверить в то, что другие не поступают так же».
«Когда я влюблена, мне становятся неинтересны другие мужчины, следовательно, если моему мужчине нужны другие женщины помимо меня, это служит лишним доказательством того, что он меня не любит».
«Никто не способен ужиться со мной», — говорит мужчина, который сам не может ни с кем жить.
«Повсюду опасность... даже внутри меня»
Неизвестные грани нас самих
У каждого из нас существуют неизведанные грани, о которых мы порою даже и не подозреваем, но которые тем не менее время от времени проявляются.
Иногда получается так, что мы видим в других собственные скрытые стороны. Будь это внутренний ребенок или чрезмерно ответственный взрослый, мудрец или дурак, доблестный герой или неудачник.
«Мой муж всегда во всем прав, все его мнения обоснованны, суждения правильны, он ясно видит ситуацию. Я же совсем другая: я все время сомневаюсь, я не способна ничего понять. Он сказал мне, что эти курсы бесполезны, и я не понимаю, чего я решила на них пойти».
Эта женщина, кажется, специально смирилась со своей незрелостью и глупостью, только чтобы увидеть в своем партнере то, что она еще не до конца открыла в себе, — возможность иметь собственное мнение и решать все самой.
Некоторые дети стараются соответствовать более или менее осознанным представлениям своих родителей, исполняя их тайные желания: они становятся артистами или преступниками, неудачниками или победителями. К лучшему или к худшему, они претворяют в жизнь тайные мысли своих родителей.
Многие люди стремятся проецировать на других их «неподобающие чувства» — собственную жадность, злость или враждебность. Они всегда находят мусорное ведро, куда можно выбросить чувства, с которыми не могут смириться. Политические оппоненты или конкуренты подчас служат для них удобной мишенью, так как проецировать на свое ближайшее окружение всегда намного больнее. Но их мышление не изменится, даже несмотря на появляющиеся трудности.
«Проблемы появляются только из-за эгоизма и ненасытности окружающих, я же ни в чем не виноват, ничто не способно меня очернить».
Проецируя собственные негативные эмоции на другого, человек таким образом поддерживает внутреннее равновесие, избегая встречи со своими недостатками и слабостями.
Выходит, что «великие обвинители», терзаемые сомнениями, потерями и страхами... срываются на других, на жизнь, на весь мир.
Наши идеалы и иллюзии
Идеализирующая проекция часто возникает в любовных отношениях или в отношениях с важными для нас людьми. Она служит ловушкой для обоих партнеров: тот, кто является объектом проекции, понимает, что его принимают за кого-то другого, и даже если весьма охотно поддерживает этот образ, проецирующий все равно не способен построить настоящие отношения с настоящим человеком. Он оказывается узником иллюзий и псевдоотношений.
«В клинике, директором которой я являюсь, есть один молодой медик, который упорно продолжает видеть во мне человека, знающего ответы на все вопросы. Порой я стараюсь соответствовать воображаемому образу, а иногда говорю этому человеку о своих сомнениях, незнании, бессилии. Но даже в этом случае он восторгается моей скромностью. Один раз я слышал, как он говорил, что я стараюсь быть скромным, чтобы не ставить других в затруднительное.положение».
Такая идеализированная проекция с течением времени становится совершенно бесполезной. Не имея возможности соответствовать образу, созданному в голове другого человека, мы начинаем чувствовать разочарование, беспомощность и фрустрацию.
Намерения
Стремление приписывать другим людям как хорошие, так и плохие намерения, когда их нет и в помине, выступает серьезным поводом для ссор и недоразумений. Таким образом мы проецируем свои желания и страхи на другого человека, ищем подтверждения своих чувств и предубеждений. Мы придаем себе значимость, приписывая другим людям какие-то чувства и намерения по отношению к себе, даже если они могут ранить нас. Для нас это значит больше, нежели понимать, что кому-то мы можем быть неинтересны, что к нам могут невнимательно относиться, даже забывать о нас.
Вот откуда берутся эти фразы: «Ты нарочно мешаешь мне», «Ты специально не приехал на мой день рождения», «Ты все делаешь для того, чтобы унизить меня». Зачастую люди, к которым они обращены, не признают в этих фразах себя. Изумляясь, они узнают о том, какой эффект оказали их неумышленные слова и поступки на некоторых близких людей, которые восприняли все на свой счет. Оправдания одного («Но у меня даже в мыслях не было, что мои действия способны тебя обидеть») могут еще больше ранить другого, который чувствует себя центром внимания. Обдуманные слова и действия редко вызывают трудности в отношениях.
Присвоение
Присваивая чужое мнение о себе, не понимая, что исходит от нас, а что — от партнера, мы как будто становимся теми, кого они хотят видеть перед собой.
«В годы юности, — рассказывает тридцатилетняя женщина, — я одевалась в стиле унисекс: джинсы, бесформенные свитера, носила короткие волосы. Сейчас я чувствую, что изменилась: иногда я хочу накраситься, надеть красивое платье, сделать другую прическу. Когда я так делаю, мой муж бросает на меня насмешливые взгляды и говорит: 'Ты что, играешь в индейцев?" Так он убивает мои стремления выглядеть по-другому, я начинаю чувствовать себя неуверенно и глупо. Отражение в зеркале, которое еще недавно мне нравилось, раздражает. Мнение мужа обо мне оказывается для меня важнее, чем собственное; зарождающееся чувство женственности быстро исчезает, и я снова надеваю джинсы».
Мы не знаем, что происходит внутри у мужа этой женщины, когда он видит ее в новом образе.
Но мы видим, что женщина замещает собственное мнение субъективной реакцией своего мужа.
Используя внутренний механизм присвоения, другие люди наполняют нас своими желаниями, страхами, потребностями и убеждениями.
«Я хочу, чтобы ты была настоящей женщиной...Ты всегда должна одеваться вот так!»
Такая практика вредна для детей, особенно в том возрасте, когда они ищут себя и очень подвержены влиянию со стороны. Сколько возможностей убиты пресловутыми «ты такой-то и такой-то», которые ребенок принимает всерьез.
□ «Ты застенчив».
□ «Ты все повторяешь за мной».
□ «Ты настоящий сын своего отца!»
□ «Ты невыносим».
□ «Ты благороден».
□ «Ты невероятен».
Другая форма присвоения заключается в том, что мы берем на себя то, что принадлежит другим.
Например, их тревоги и страхи, страдания и фрустрации. Мы присваиваем их, взваливаем на себя ответственность и начинаем чувствовать те же эмоции, не отдавая себе в этом отчета. Нам легче воспринять чужое горе, чем чужое счастье, особенно когда оно не связано с нами.
Мы способны присваивать и чужие желания, превращая их в просьбы, которые должны выполнить.
«Он исполнял все мои желания, полностью лишив меня их».
«Муж хочет дать нашему сыну имя, которым мой отец хотел назвать меня, родись я мальчиком. Так он стремится сделать приятное и мне, и моему отцу, а я в результате понятия не имею, как бы он сам хотел назвать сына. Должна ли сделать приятное своему мужу, позволив, чтобы он сделал приятное мне и моему отцу, назвав нашего ребенка этим именем?»
Мысль — это секатор, которым каждый может обрезать слова другого человека.
Жюль Ренар
Присваивая чужие желания, мы лишаемся собственных. Некоторые доходят до того, что начинают жить «через подставных лиц», следуя воле родителей, супруга, друзей, детей и даже начальников.
«Я уже не понимаю, ни что я хочу, ни что я люблю. Я общаюсь с людьми, полными идей и воодушевления, я участвую в их проектах и деятельности, я заражаюсь их идеями и энтузиазмом, начинаю считать их своими... почти...»
Мы все знакомы с матерями, чьи поступки и мысли посвящены только мужьям и детям.
«А ты?»
«А я живу ради них».
Нет, это они живут ради нее.
Так делают иногда и родители, охотно присваивая мечты и желания своих детей, порою даже опережая их.
«Мой сын уехал в США, чтобы изучать менеджмент. Я все сделал для того, чтобы он смог, закончив обучение, сразу попробовать себя в качестве управленца в маленькой компании, которую я специально для него создал. Возвратившись домой, он заявил мне, что собирается в кругосветное путешествие. Сейчас он обосновался в Японии!» — рассказывает отец.
В этом случае мы видим, что сын обозначил дистанцию между собой и отцом, между собственными желаниями и желаниями своего отца.
«Мой сын хотел построить в саду хижину, поэтому я заказал доски нужного размера. Потом, на выходных, я вместе с ним построил эту хижину. Она получилось превосходной... но я не понимаю, почему он больше не играет в ней».
Не существует отношений без малой толики проецирования и присвоения. Любая связь строится на обмене субъективными представлениями. Этот механизм не становится большим саботажником до тех пор, пока не принимает уродливую форму, которая лишает партнеров возможности распоряжаться собой.
Чем независимее я от других, тем лучше мне живется.
В этой главе мы попытались описать некоторые поступки, мешающие нормальному развитию отношений между двумя людьми. Нельзя позволять нашим любимым саботажникам разворачиваться на полную катушку, нельзя отказываться от множества возможностей, которые окружают нас, — новых встреч, общения, отношений.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги