Избранник из мечты

Глава 8

Эмилия пересекла комнату и, постояв у дверей, вернулась назад. Она подошла к окну. Бабушка по-прежнему сидела на скамье под деревом, обмахивалась веером и таинственно улыбалась.

Что, черт побери, леди Геррит могла обсуждать с этим негодяем? И она действительно, кажется, довольна собой. Несколько раз, когда Эмилия смотрела в окно, спрятавшись за шторой, ей даже показалось, что бабушка любезничает с подлым самозванцем. О небеса! Неужели этот человек способен очаровать любую женщину?

Внезапно у Эмилии дрожь пробежала по спине. У нее перехватило дыхание. Все еще было тихо, никаких признаков его присутствия.

Однако Эмилия сразу почувствовала, что он вошел в комнату. Несмотря на то, что этот человек ворвался в ее жизнь совсем недавно, Эмилия уже успела узнать его привычки. Он передвигался тихо, почти бесшумно, с какой-то звериной грацией. Она повернулась.

Он действительно уже стоял у двери с взъерошенными волосами и какой-то загадочной улыбкой на губах.

Эмилия прижала руки к груди, стараясь успокоить сердце, учащенно забившееся при виде этого темноволосого дьявола, который явился, словно в насмешку над ее молитвами.

— У вас вообще есть привычка стучаться, прежде чем войти в комнату к даме?

Он усмехнулся, и на его щеке появилась милая ямочка.

— Да, но я ведь вошел в свою комнату.

— Это не ваша комната.

— Я удивляюсь вам, Эмили, — Саймон с улыбкой выдержал гневный взгляд девушки. — Разве вас никогда не учили делиться?

Она стиснула зубы.

— Я не собираюсь делиться с негодяем, который пытается украсть у меня все, что мне дорого.

— Вы все говорите неверно, дорогая. — Он открыл дверь гардероба и повесил на вешалку свой сюртук. — Я не собираюсь ничего у вас красть.

— Ах, простите! — язвительно хмыкнула Эмилия, глядя как он снял жилет и по-хозяйски уложил его на одну из полок встроенного шкафа.

— Видимо, я ошибаюсь, и это не вы столь бесцеремонно вторглись в мою жизнь и даже собираетесь стать моим мужем.

Саймон положил руку на дверной косяк и вновь улыбнулся, а затем принялся расстегивать манжеты.

— Я намереваюсь работать, для того чтобы получить право жить здесь.

— О!.. — девушка, как завороженная, смотрела, как он вытаскивает белую льняную рубашку из своих серых обтягивающих панталонов… Затем, сообразив, что дальнейшее молчание становится просто неловким, она поинтересовалась:

— Вы что, хотите убедить моего отца, будто сможете быть полезны для его дела?

— Между прочим, ваш отец очень обрадовался тому, что я здесь. — Он, наконец, снял рубашку и посмотрел на царапины на груди.

В ту же секунду Эмилия почувствовала, что в горле у нее пересохло. Солнечный свет, проникавший сквозь открытое окно, скользнул своими золотыми лучами по его смуглой коже и широким плечам. С трудом она выдавила:

— Мой отец не понимает, что все это ужасный фарс.

Саймон швырнул рубашку в плетеную корзину с бельем и спокойно заявил:

— Ваш отец уже потерял надежду, что найдется достаточно смелый мужчина, который женится на вас.

— Достаточно смелый? — Эмилия не сводила глаз с Саймона, наливавшего воду в таз, зачарованная игрой крепких мускулов на его теле. Стоя рядом с ним и наблюдая за тем, как он моется, девушка чувствовала какое-то особенное, удивительно сладкое волнение и не сомневалась, что причина этого именно в нем — этом загадочном и таком красивом мужчине. — Я не знала, что для женитьбы требуется мужество.

— Оно не требуется, если мужчина собирается взять в жены милую, послушную девушку. — Он наклонился над тазом и обдал водой лицо и грудь. — Такую, например, как Аннабель.

— О-о-о! — она почувствовала себя уязвленной его словами. Он что, действительно находит Анну более привлекательной?

— Предполагаю, что вы думаете, будто многие предпочли бы жениться на моей сестре?

— Ну, во всяком случае, она вряд ли отважилась бы взобраться на дерево из-за котенка. — провел рукой по груди, смывая грязь.

Его движения привлекли внимание Эмилии к темным шрамам, которые, как крылья черного ворона, пересекали у него всю грудь. Она коснулась пальцами ладони и вспомнила, как прикасалась к ним совсем недавно.

— Я взобралась на дерево, чтобы спасти Оливию.

— Верно. — Он взял белое льняное полотенце, и когда снова взглянул на нее, на его губах появилась хитрая улыбка:

— Однако я все же думаю, что Анна не способна на битву подушками.

— Вам повезло, что я не ударила вас стулом. Саймон кивнул:

— А вот Анне даже и в голову бы не пришло запустить в мужчину стулом.

— Да, она бы не сделала этого. — Эмилия посмотрела на туалетный столик, а затем взгляд упал на томик сонетов.

В глубине своего сердца она и сама считала, что большинство мужчин отдадут предпочтение сестре. И поэтому не было особых причин расстраиваться из-за того, что этот наглец думает, будто Эмилия уступает своей красивой младшей сестре. Лишь особенный человек может полюбить своенравную женщину со слишком вспыльчивым характером. Женщину, чья весна уже позади. Этот самозванец явно не такой человек. Однако ему, похоже, удалось-таки задеть ее за живое.

Краешком глаза она увидела, что он идет к ней, и замерла, стараясь унять волнение. В следующую секунду Саймон остановился перед ней так близко, что она могла чувствовать тепло его кожи. Девушка подняла глаза и, посмотрев в зеркало, увидела его отражение.

У нее захватило дух, когда она пристально вгляделась в их отражение в зеркале. Странное чувство охватило Эмилию: ей казалось, что она уже стояла рядом с этим мужчиной, только в другом месте и в другое время. Какая знакомая картина! Солнечный свет окружил их своим сиянием, как застывший янтарь, соединивший их навечно, — смелого рыцаря и его даму.

А затем его длинные теплые пальцы прикоснулись к ее щеке и скользнули к подбородку, заставив Эмилию оторваться от зеркала и посмотреть в лицо реальности. В глубине его глаз мерцали загадочные искры, и от них в душе Эмилии разгорелось пламя, которое грозило испепелить ее.

Он улыбнулся, и ей захотелось прижать к его губам свои пальцы.

— Впрочем, я также думаю, что Анна не смогла бы справиться с самозванцем, ворвавшимся в ее жизнь, — добавил он.

Эмилия проглотила комок, прежде чем смогла ответить:

— Анна никогда и не попалась бы в такие сети.

— Да, — он провел большим пальцем по ее верхней губе. — Только очень страстная женщина могла пойти на такое — придумать себе мужа.

Эмилия посмотрела ему в лицо; она знала, что ей лучше уйти, нельзя ни минуты оставаться рядом с ним! Однако близость его тела завораживала и лишала воли. И против желания Эмилия подалась навстречу мужчине, подобно дикой розе, тянущейся к солнцу, а он опустил глаза и тихо добавил:

— Лишь страстная женщина могла бы понравиться мне.

«Лишь такой мужчина может понравиться мне», — подумала Эмилия.

Он так близко! Если немного подтянуться, то можно достать губами до его губ и почувствовать вкус его поцелуя.

Девушка даже дрожала от соблазна так и сделать это. Она положила ладонь ему на грудь, желая оттолкнуть его, и задержала свою руку. Шелковистые бугорки темных шрамов вызвали сладкую боль в пальцах Эмилии. Ее кожу обдало влажным жаром. Казалось, биение его сердца отдалось в ее груди.

Саймон напрягся, чуть-чуть наклонился к ней, и девушка увидела, что веселые искорки, сверкавшие в его глазах, сменило темное страстное пламя. Он запустил пальцы в ее волосы и прошептал:

— Вы способны совратить и святого, мисс Мейтленд.

Она чувствовала себя так, будто оказалась на краю пропасти: еще шаг — и она упадет.

— Вряд ли вас можно назвать святым, лорд Самозванец.

Его пальцы остановились на ее затылке, будто он хотел прижать ее к себе и оттолкнуть в то же мгновение.

— Да, я не святой.

Ей следовало покинуть его. Сейчас, немедленно. Но тело не слушало никаких доводов. Стараясь убедить саму себя, Эмилия произнесла срывающимся голосом:

— Если вы решили, что ваш сегодняшний поступок что-то изменил в наших отношениях, вы ошиблись.

— Расслабьтесь, мисс Мейтленд. — Улыбка мужчины вызвала у Эмилии непреодолимое желание поцеловать его. — Я уже говорил вам: если вы не желаете со мной общаться, я не стану вас принуждать.

Эмилия заглянула в его глаза и не смогла отвести взгляд. Словно какая-то незримая неразрывная цепь приковала ее к этому человеку и теперь грозила бедой.

— Конечно же я не желаю вас видеть! — произнесла она, понимая как неубедительно звучат ее слова.

— Вы ведь не это хотели сказать.

Он обнял ее одной рукой за талию и привлек к себе. Сквозь тонкий муслин платья Эмилия почувствовала, как полыхает жаром его тело. Он прижал ее к себе, их тела соприкоснулись и впервые ее грудь, ее бедра ощутили стальную мощь мужских мускулов. Они оказались так близко друг к другу, как никогда. Но Эмилия вдруг поймала себя на том, что желает большей близости.

Она помотала головой, стараясь прийти в себя.

— Я не желаю вас видеть, не хочу!

— Разве? — Он, не отрываясь, смотрел на нее, и Эмилии показалось, что она тонет в омуте его глаз. От них ничего нельзя было скрыть — все ее тайны, все самое сокровенное становилось явным, словно при свете дня. Но она все еще не сдавалась:

— Именно так!

Ей следовало бы оттолкнуть его. Немедленно. Однако было так хорошо стоять рядом с этим мужчиной, так восхитительно, спокойно.

Трепещущая девушка увидела, что его глаза уже совсем близко… Его губы чувственно приоткрылись, и горячее дыхание мужчины обожгло ей щеку. Мужские губы скользнули по губам Эмилии, обжигая, словно искры ослепительного огня Жаркий поцелуй окончательно разорвал цепи, сковывающие девушку, все остальное потеряло значение — она чувствовала теперь только его тело, горячее и сильное.

И поддавшись зову сердца, она обняла Саймона, запустив пальцы в его густые волосы, и тут же, в ответ на ее порыв, Саймон глухо застонал, крепче прижав девушку к себе.

А поцелуй все не кончался… Касания его дразнящего языка повергли Эмилию в трепет. Она задрожала от непреодолимого желания разомкнуть свои губы. Уже слабеющий голос рассудка требовал от нее прекратить все это, остановить безумие, оттолкнуть мужчину. Но Эмилия уже не обращала внимания на уговоры разума. Ведь никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя такой слабой, такой желанной и в то же время такой сильной.

Забыв обо всем, она прильнула к Саймону, прижалась к его широкой груди, инстинктивно пытаясь найти у него защиту и покоряясь его призыву. Это были восхитительные ощущения. Однако теперь Эмилия хотела чего-то большего, чего-то такого, о чем она не имела ни малейшего представления, но хотела испытать.

— Что же ты делаешь со мной, — прошептал Саймон. Его руки скользнули по спине девушки, обжигая своим жаром даже сквозь ткань платья, а затем она почувствовала, как мужские ладони легли ей на бедра.

И тогда прорвалась плотина. Эмилия застонала от мучительного желания и жадно прильнула к его губам. Вдруг захотелось сбросить одежду, чтобы ничего не мешало его ладоням, чтобы он' мог ласкать ее, делать все, что захочет. Она обвила его голову руками, не давая ему перевести дыхание.

— Эмили! Прекрасная, пылкая Эмили! — он целовал девушку, прикасаясь к ее коже кончиком языка и словно пробуя ее на вкус.

В следующее мгновение она вздрогнула. Это его руки скользнули по ее плечам и опустились в складки одежды. И затем, в полузабытьи, Эмилия почувствовала, как платье соскользнуло у нее с плеч, а теплый летний ветерок коснулся ее груди.

— О Боже, как ты прекрасна! — прошептал Саймон, восхищенно глядя на девушку, так, будто она была какой-то редкостной драгоценностью, внушавшей благоговение. Его ладони мягко и нежно прикоснулись к груди девушки, и она издала тихий стон, охваченная необъяснимым чувством. Улыбнувшись, Саймон склонился к ней и с трепетом в душе поцеловал нежное девичье тело. В ту же секунду от мягкого прикосновения мужских губ у Эмилии перехватило дыхание.

Она откинула голову назад, шелковые пряди ее волос коснулись обнаженной спины. И вдруг Эмилия увидела в зеркале себя и его: двух влюбленных, слившихся воедино, — женщину в приспущенном платье и полуобнаженного мужчину, держащего ее в своих объятиях и склонившего голову к ней на грудь. Шокирующая картина. Скандальная. Безнравственная. Провоцирующая. Будто огненная стрела пронзила Эмилию от Мужских прикосновений, в уголках глаз появились слезы. Девушка застонала от вожделения, когда он провел языком по ее груди и легонько сжал зубами теплый упругий бутон соска.

— О мой Бог! — с болью в голосе произнес вдруг Саймон.

Он вздохнул, и его горячее дыхание обожгло кожу Эмилии. Но вдруг неожиданно Саймон резко отстранился от нее. Прохладный воздух коснулся ее разгоряченного тела, и девушка открыла глаза, пытаясь заглянуть в самую глубину его темных очей.

— Мы не должны это делать, — пробормотал Саймон, все так же обнимая девушку за плечи.

Она облизнула пересохшие губы, глядя на него сквозь пелену желания, все еще окутывавшую ее. Его слова не имели смысла. Никакого.

— Проклятье! — он начал неловко натягивать платье на плечи Эмилии. Она заметила, как он тяжело дышит и как дрожат его руки. Девушка нежно коснулась ладонью его щеки и тихонько прошептала:

— Что вы делаете?

— Проклятье! Женщина, что я еще могу делать в этой ситуации!

То, как он это сказал — резко, даже озлобленно, — сорвало тонкую паутину чувств и вернуло Эмилию к реальности. Она отшатнулась от него, ударившись о столик. Зазвенела бутылочка с лавандовой водой, но Эмилия успела ее подхватить и переставила на другое место.

— Эмилия, — прошептал он, мягко касаясь ее руки, с каким-то виноватым выражением на лице.

От этого нежного прикосновения его пальцев девушка вздрогнула.

— Не прикасайтесь ко мне!

— Простите, — он провел руками по своим волосам, откинул их назад и пробормотал: — Я не думал, что потеряю над собой контроль.

Эмилия взглянула на него. Ее лицо пылало от стыда. Если бы этот человек не остановился, она сделала бы все, что он захотел. Но он остановился. И она подумала, что этот мужчина, называющий себя ее мужем, сделал это не из соображений морали или из галантности.

— Вы сделали это, чтобы унизить меня, не так ли? — гневно спросила девушка.

— Эмили, я…

— Нет, молчите! Потому что я не поверю ни одному вашему слову.

Она сделала шаг назад, острая боль пронзила ее сердце. Но Эмилия превозмогла себя, повернулась и пошла к двери, стараясь не обращать внимания на дрожащие ноги. О небеса! Она была готова отдать ему все! А он ее отверг! Отбросил, как старый, ненужный башмак.

Что с ней происходит? Что он увидел, когда смотрел на нее? Чего ей недостает? Слезы застилали ее глаза. Девушка сжала зубы, борясь с унизительной слабостью, охватившей ее и пытаясь не разрыдаться от горькой обиды. Ей следует немедленно покинуть эту комнату. Необходимо прийти в себя. Она не желает страдать из-за этого человека.

Эмилия опустилась в кресло около туалетного столика в комнате бабушки.

— Этот наглец просто невозможен!

— Почему ты так думаешь? — Леди Геррит повернулась в своем кресле и посмотрела внучке в лицо. — Как ты считаешь, милая, мне еще нужно подрумяниться?

— Подрумяниться? — Эмилия непонимающе уставилась на бабушку. — Ты слышала, что я только что сказала?

— Конечно. — Леди Геррит опять отвернулась к зеркалу и, глядя на свое отражение, продолжила накладывать румяна.

— Этот субъект — настоящий наглец. Он разгуливает по моей комнате полуголый, будто это его собственное жилище. — Эмилия скрестила руки на груди. — Ты, конечно же, по-прежнему оптимистично смотришь на все это.

Пожилая женщина с улыбкой посмотрела на внучку:

— На твоем месте я бы наслаждалась этим видом.

— Бабушка! Графиня рассмеялась:

— Не делай же большие глаза. Ты не молоденькая девочка. И тебе следует признать, что он дьявольски привлекателен.

— Этот мужчина — настоящий дьявол.

— Он очень интересен во всех отношениях, и я верю, что он честный человек.

— Как ты можешь так говорить?!

— В нем есть что-то такое, что вызывает к нему уважение. — Леди Геррит опустила руку на хрустальный флакончик, стоявший среди множества других, и добавила: — Хотела бы я побольше узнать о нем.

Эмилия нахмурилась:

— А я желаю найти возможность избавиться от него.

Леди Геррит зажала флакончик в руках, и свет от зажженных свечей заиграл на его гранях.

— Неужели так уж страшно, если он останется в нашем доме?

— Бабушка! — Эмилия вскочила. — Вы поговорили несколько минут с этим негодяем и ты уже уверена, что я примирюсь с этим охотником за невестами, ворвавшимся в мою жизнь?

— Эмили, успокойся, — старушка поднесла флакончик к носу.

— Да как ты только могла подумать, что я позволю этому мужчине остаться? Это немыслимо!

— Неужели? — леди Геррит улыбнулась, в ее глазах появились озорные огоньки. — Лично мне кажется, что ты просто боишься, что слишком ему нравишься.

— Ой, бабушка, не говори такой чепухи. Я ему совсем не нравлюсь.

— Разве? — пожилая женщина некоторое время изучающе смотрела на внучку, а затем предположила: — Судя по тому, как ты смотрела на него, тебе самой этот человек кажется дьявольски привлекательным.

Эмилия отвернулась от проницательного взгляда бабушки и подошла к окну. Неужели ей совсем не удастся скрыть свои чувства? Неужели каждый мог заметить, что она почти уже поддалась его чарам?

Девушка посмотрела в окно, туда, где солнечные лучи окрасили облака над Равенвудом в золотые и алые тона, и мрачно заявила:

— Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни.

Леди Геррит вздохнула:

— Эмили, постарайся забыть, как он пришел в твою жизнь, познакомься с человеком, скрывающимся под маской Шеридана Блейка, поближе, думаю, что он понравится тебе.

— Понравится? — Эмилия повернулась, глядя на бабушку широко открытыми глазами. — Этот мужчина полнейший негодяй!

— Я так не думаю. — Леди Геррит улыбнулась. — Полнейший негодяй стоял бы и просто смотрел, как ты падаешь с дерева.

Эмилия сжала кулаки, злясь на саму себя за то, что этот мужчина спас ей жизнь.

— Я не просила его помогать.

— Конечно, он сделал это сам.

— Это ничего не меняет. Этому человеку нужны только деньги.

— Эмилия, возможно, ему нужно нечто большее, чем деньги. Возможно, он хочет иметь свой дом.

— Здесь он его не найдет. Леди Геррит помолчала.

— Ты знаешь, что его послали в действующую армию, когда ему было всего двенадцать лет?

— Двенадцать? — Эмилия повернулась к бабушке. — О небо! Какой отец мог послать своего сына в таком возрасте на войну?!

— Именно это и мне пришло в голову. — Пожилая женщина повертела в руках флакончик, а на лице Эмилии появились темные тени. — Ты можешь себе представить, каково было этому мальчику, когда он, такой юный и еще совсем невинный, оказался на поле битвы? Удивительно, как он вообще выжил.

Сердце Эмилии словно сжал стальной обруч, когда она подумала, как, должно быть, страдал этот ребенок, оторванный от дома и вынужденный бороться за свою жизнь.

— Сомневаюсь, что этот молодой человек изведал много тепла в своей жизни.

— Но он давно не мальчик, — Эмилия с трудом сделала вдох. — Ладно, согласна, что ему не повезло, но я не в ответе за его прошлое.

— Нет, конечно. Но что ты можешь сделать, чтобы позаботиться о будущем — своем и его? — Леди Геррит подняла флакончик и нанесла духи на шею, наполнив комнату ароматом каких-то экзотических цветов. — Я бы советовала тебе все-таки попытаться как-то наладить с ним взаимопонимание.

— Не могу поверить, бабушка, что ты ждешь, будто я позволю ему вот так просто войти в мою жизнь.

Леди Геррит, приподняв левую бровь и изучающе посмотрев на внучку, сказала:

— Думаю, что у тебя нет выбора. Эмилия выпрямилась:

— Наверняка можно найти способ избавиться от него.

— Или ты сможешь найти путь ужиться с ним.

— Никогда! Я никогда ему не сдамся.

Старая женщина покачала головой:

— Между сегодняшним днем и твоим «никогда» могут произойти разные события.

Эмилия отвернулась и посмотрела в окно. На ближайшем холме расположился Равенвудский замок, как призрак из прошлого, — высокий и бледный в лунном свете. Нет, она ни за что не позволит этому человеку разрушить ей жизнь!

Бабушка подошла к ней и положила руку ей на плечо:

— Я хочу тебе только добра.

— Самое лучшее для меня — это выгнать этого наглеца вон из дома и из моей жизни. — Эмилия не сводила глаз с замка. — И я придумаю, как это сделать.

— Да, не сомневаюсь, что ты сделаешь это. — Леди Геррит вздохнула, слегка сжав плечо внучки. — Ну, а теперь пойдем. Время обедать, дорогая. И постарайся улыбнуться. Мы ведь не хотим, чтобы семья подумала, будто ты — не самая счастливая женщина на свете.

Когда Эмилия убрала руку от слона, Саймон двинул вперед одну из своих пешек, чем заслужил гневный взгляд, и усмехнулся в ответ.

— Вы всегда делаете ходы так быстро, майор, — сказала Оливия, поднявшись со своего места, чтобы взглянуть на шахматную доску. — Я не видела никого, кто играл бы так быстро, правда, Эмили?

Эмилия посмотрела на свою сестру, сидевшую рядом с ее мужем, и произнесла сквозь зубы:

— Да.

Оливия восхищенно посмотрела на Саймона.

— Даже отцу трудно играть с Эмили. А вы даже не смотрите на доску.

Саймон улыбнулся своей очаровательной противнице:

— О да, следует признать — ваша сестра прекрасная шахматистка.

Эмилия нажала кнопку на часах и с ненавистью посмотрела на Саймона. В эту минуту Джейн потянула Саймона за рукав, пытаясь привлечь к себе его внимание. Так же, как и за обедом, близнецы сидели на стульях по обе стороны от него, словно два маленьких светловолосых ангелочка.

— Вы могли бы разбить в шахматы самого Наполеона, майор, правда? — прощебетала девочка.

Эмилия убрала пальцы с часов.

— Но майор еще не выиграл.

— Еще нет, — Джейн посмотрела на Саймона так, как будто в его власти было достать любую звезду с неба. — Но выиграет.

— Посмотрим.

Эмилия окинула взглядом фигуры, на ее лбу появилась морщинка. Девушка положила локоть на спинку кресла, оперлась подбородком на кулак и так долго и пристально разглядывала шахматную доску, словно там решалась судьба нации.

Желание выиграть так явно читалось на лице девушки, что Саймон почти решился поддаться и позволить ей выиграть. Почти. Но он знал, что Эмилия не примет ложной победы. Откинувшись на спинку стула, он оглядел комнату.

Яркий огонь свечей сверкал на золоченых рамах пейзажей и портретов, украшавших стены. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, теплый свет которой освещал всю собравшуюся в гостиной семью. Родители Эмилии расположились за небольшим столиком из красного дерева, стоявшим у камина, и играли с Анной и леди Геррит в пикет. Феба сидела в кресле рядом с ними, склонив голову над книгой. Почувствовав взгляд Саймона, она подняла от чтения глаза, робко улыбнулась ему и вернулась к своему роману.

Саймон сделал глубокий вдох, втягивая в себя аромат роз, доносившийся сквозь открытые двери. Какое-то восхитительное спокойствие охватило его, словно укутывая своим теплом. Давно ему не доводилось проводить время в такой уютной обстановке. Кажется, целую вечность. В детстве он никогда не сидел вот так, в кругу семьи. Да и вообще его родные никогда не собирались, чтобы поговорить или просто провести вечер вместе.

Этот дом дышал любовью и спокойствием, он наверняка был очень дорог этим людям. И Саймон чувствовал, что эта атмосфера притягивает и его, манит остаться у теплого семейного очага, с этой женщиной, которая может воспламенить его кровь одним блеском своих золотистых глаз.

Он посмотрел на свою противницу.

Свои роскошные волосы Эмилия собрала в узел на затылке, лишь два мерцающих локона падали ей на плечи и казались особенно красивыми на фоне ее белой кожи.

Он украдкой посмотрел на девушку, погрузившуюся в раздумья. Она рассеянно наматывала на палец непокорную прядь, хмурилась, размышляя над следующим ходом. У Саймона защемило в груди. Как легко привыкнуть к тому, что каждый вечер и каждую ночь Эмилия будет рядом. Как легко забыть о том, что привело его сюда, к этим людям. Как опасно отдаваться на волю этих чувств!

Человек в его положении не мог стать привлекательным для такой женщины. Нравится ему или нет, но они с Эмилией Мейтленд враги. Саймон поежился, словно от холодного ветра. Стоило реально взглянуть на вещи, и все обаяние вечера в кругу семьи Мейтлендов пропадало без следа. Возможно, именно он и разрушит их семейный очаг.

Эмилия передвинула своего коня, но не убрала пальцы от фигуры, пока не убедилась, что сделала хороший ход. Она откинулась на спинку и с улыбкой произнесла:

— Шах!

Саймон бросил короткий взгляд на доску, затем посмотрел на свою улыбающуюся противницу.

— Вы уверены, что хотели сделать именно этот ход?

Девушка кивнула:

— Конечно.

Выдержав паузу, Саймон поставил своего ферзя рядом с вражеским королем и с некоторым сожалением в голосе сказал:

— Тогда вам мат.

— О! — Эмилия наклонилась вперед, недоуменно взглянула на фигуры и воскликнула:

— Я не заметила вашу фигуру! Он усмехнулся:

— Очевидно, так.

— Я знала, что он выиграет! — радостно захлопала в ладоши Джейн.

— Вы самый лучший шахматист во всем мире! — произнесла Оливия, восхищенно глядя на человека, сумевшего победить непобедимую сестру.

А Саймон почувствовал страшную тяжесть в груди. Ощущение вины стало просто невыносимым. Нет, он служит Англии, и только родная страна ему дорога. А не эта маленькая девочка, которая смотрит на него, как на героя. И конечно, не эта прекрасная женщина, способная перевернуть всю его душу, если он не будет осторожен. Вернее всего для него будет держаться подальше от этой семьи.

Эмилия посмотрела на него и прищурилась, как тигрица, собирающаяся выпустить когти.

— Вы не хотите сыграть снова?

— Для меня это будет большим удовольствием, моя госпожа. — Саймон был сама любезность. Он выстроил свои фигуры на поле битвы и приготовился к защите.