БОЛЬ И НАДЕЖДА О творчестве Самуила Гордона

Самуила Гордона неустанно влекла дорога. Он наделен неспокойной душой. Постоянно был там, где происходят очень важные процессы в жизни еврейского народа, в судьбах советского народа вообще. Вот он в Крыму, где возникли еврейские деревни. Результат — его первая книга «Между Азовским и Черным», вышедшая в 1934 году; Еврейской автономной области посвящены его книги «Патриоты», «Биробиджанские старожилы».

Еврейским переселенческим селам в Крымской степи посвящена повесть «У виноградника».

Виноградник, который фашистские изверги превратили в кладбище, — не просто символ. Он был и остался горькой, ужасающей реальностью. Те, кто восстанавливал разоренный колхозный виноградник, ежедневно как бы ходили почтить могилы.

Герой повести Мейлех, который остался один-одинешенек из всей родни, не в состоянии понять: как могут люди работать на винограднике среди могил? Но он твердит одно — нельзя забывать, оставшиеся в живых обязаны жить и строить.

В середине шестидесятых годов Самуил Гордон, исполненный болью и надеждой, отправляется в длительное путешествие по бывшим еврейским местечкам Украины. Он искал то, что уцелело от гитлеровского нашествия, и пытался заглянуть в послевоенную судьбу тех, кто начал новую жизнь на пепелищах.

Он шел от местечка к местечку, радовался каждой вновь построенной хатке, вновь появившейся семье, каждому родившемуся ребенку, искал то многообещающее возрождение и продолжение, которое страстно стремился увидеть и о котором не переставал мечтать. Часто стоял со щемящим сердцем у глиняных рвов, у братских могил, где лежали загубленные люди.

Обо всем увиденном и пережитом им рассказано в волнующих путевых картинах «Местечки».

И еще много лет жило в нем увиденное во время этого путешествия. Скоро появились повесть и пьеса под названием «Переулок Балшема», роман «Вечная мера», в котором с большой художественной силой описаны те же военные, героические и трагические, события.

Послевоенное время принесло с собой колоссальные изменения в жизнь советского народа. То же самое произошло и в еврейской среде. Острый глаз Самуила Гордона точно подметил, как некоторые местечки вырастают в города, а в иных случаях городок превращается в село. Это подсказало писателю совершить новые поездки, искать своих героев на новом месте, на целине, на самых разных стройках и заводах. Потому что если целина, как говорит один из героев, по-еврейски тоже целина, то Тольятти по-еврейски — тоже Тольятти и Печора по-еврейски — тоже Печора. И нет такого юга и севера, запада и востока, где в великом интернациональном сплетении не было бы и еврейских рабочих, инженеров, ученых. И появляются новые романы и рассказы, в которых писатель показывает советского еврея в тесном содружестве с русскими, украинцами, казахами, узбеками и другими, представленными так, как они выглядят в реальной жизни, со всеми радостями и горестями, со всеми проблемами.

Странствуя по местечкам, автор заезжал и в Погребище, где прошло его трудное детство и где повеяло на него множеством воспоминаний, вызвавших яркий образ Дины, героини романа «Цалел Шлифер».

…Дина, Дина!.. Местечковая красавица, чистая и гордая Суламифь. Почему вы с Цалей — два влюбленных сердца — должны были, как блуждающие звезды, скитаться по стране врозь? Только Ярошенковский лес, узенький мостик, тихие вечера да звездное небо остались свидетелями ваших немногих счастливых часов…

И эти захватывающие и волнующие лирические картины, которые мы носим в себе с детства!.. «Восходящее солнце в ближнем лесу, склоненные вербы у тихой зеленеющей речки, легкая пыль, что оставляют после себя пробегающие деревенские подводы…» А потом… Та ночь, та единственная ночь, когда они до рассвета просидели на крылечке возле их дома.

Когда через несколько лет я прочел повесть «Единственная», мне стало жаль, что Самуил Гордон расстался с местечками и вместе со своими героями перебрался в город. А кто она, эта Лина, которая чаще всего находится в командировках, живет в разных гостиницах, ждет писем от мужа и дочери и ходит в кино с заместителем главного инженера местной электростанции Михаилом Ефимовичем?

Прочитав повесть заново, я увидел в Лине Дину нового времени. Это — Дина семидесятых годов, когда женщины заняли более важное место в обществе, стали более самостоятельны, более образованны, приобрели богатый жизненный опыт, но остались такими же честными и чистыми в своих чувствах.

В следующих своих произведениях художник ставит женщину в самые разные, порой очень сложные ситуации, показывает неисчерпаемую силу человеческого духа. Такова Цирл из романа «Вечная мера», которая в невообразимых условиях сберегла в себе человека, Ада из повести «Стрела и лук». В яркой галерее женских образов, созданных автором, Ада из повести «Стрела и лук» занимает особое место.

Прежде всего хочется подчеркнуть исключительную тонкость, с которой писатель ведет это весьма интригующее повествование. Он избежал двух крайностей: повесть не превратилась в историю о дорожном романе, своего рода легком флирте, и не зазвучала чистым морализированием.

Преступление и наказание… Это зависит от нравственных норм, с которыми человек живет на земле, от того, что́ он считает преступлением и какое наказание сам для себя выбирает. Герой повести «Прощение», доцент горного института Урий Гаврилович Аншин, почувствовав, что совершил дурной поступок, обидел своего хорошего друга, шахтера Илью Савельевича Лесова, с которым познакомился в северном шахтерском поселке. Кажется, мелочь: он пригласил Лесова на свой пятидесятилетний юбилей через год, не думая, что тот и в самом деле может приехать. Но Илья Савельевич приехал и позвонил с вокзала. В доме Аншина было полно гостей, высоких и обыкновенных. И вместо того чтобы пригласить Лесова к себе немедленно, он, по совету жены, пригласил его па послезавтра. А через минуту спохватился, что поступил дурно, не по-человечески. Аншин оставляет гостей, мчится на вокзал, но уже не застает его. Он пишет Илье Савельевичу одно письмо за другим, но ответа не получает. Содеянная несправедливость преследует его все время, и в самые страшные дни своей жизни, когда ему кажется, что он умирает, единственная забота его — тот долг, который он должен выполнить перед смертью. И уже не оправдываться, а просить у Лесова прощения. Поэтому он сам отправляется в нелегкий путь, чтобы лично выпросить прощение у своего друга. Но… Он опоздал. Илья Савельевич умер. И у Аншина появляется чувство, что он тоже отчасти виноват в смерти друга.

Повесть «Прощение» — произведение глубокого философского замысла, написана ярко, с большим мастерством. Автор проникает в тайники человеческой души. И как в большинстве произведений Самуила Гордона, лейтмотивом повести является: «сохранить человека в человеке. В этом суть человеческой жизни».

Размах романа «Весна» (1966) намного шире, чем сам намеченный конфликт. В нем отражается общественно-политическая жизнь нашей страны в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов. События, которые советский народ воспринял с воодушевлением и уверенностью в завтрашнем дне. В этой новой атмосфере разворачиваются события романа, который рассматривает вечный во всех произведениях Самуила Гордона вопрос: кто ты, человек, на что ты способен и как ты поведешь себя, когда жизнь преподнесет тебе настоящее испытание?

Главный герой Алик, поступивший на днях в институт, и горячо любимая им девушка Шева едут в троллейбусе. Оба они видят, как вор лезет к какой-то женщине в карман. Алик делает вид, что не замечает этого, а Шева, схватив вора за руку, получает удар ножом под сердце. Шеву отправляют в больницу, Алик возвращается к себе на дачу, где родители готовят торжество ко дню его рождения. Это, собственно, завязка романа, вокруг которой автор показывает разные характеры.

Происшествие в троллейбусе было испытанием не только для Алика, но для всех членов его семьи. Его мать, Бронислава Савельевна, вообще никакого значения не придает тому, что товарищи Алика решили больше не подавать ему руки. Старшая сестра Маргарита силится доказать отцу, что Алик не виноват. Но отец Алика, Веньямин Захарьевич, полковник, заведующий военной кафедрой в геологическом институте, человек, закаленный в огне гражданской войны, командовавший в Отечественную войну особым батальоном, имеет свои моральные критерии, которыми измеряет жизнь и судит не только всех окружающих, но в первую очередь самого себя. Он приказывает сыну уйти из института и уехать на работу.

Чем объяснить столь суровый приговор Веньямина Захарьевича? Что это? Чистый максимализм, свойственный коммунистам старшего поколения, тем, кто прошел гражданскую войну и пережил все трудности, выпавшие на их долю? Или это поступок рассерженного отца, который под горячую руку так жестоко наказал сына? Образ полковника Веньямина Захарьевича, его мировоззрение, все пережитое обусловило то, что он не мог иначе поступить с сыном, проступок которого вызвал в нем чувство собственной вины: как случилось, что у него вырос такой сын? Почему старший сын ушел добровольцем на войну и погиб, спасая раненого товарища, а младший в обычной обстановке проявил трусость?

Веньямин Захарьевич прекрасно понимает, что дело не во времени, а в воспитании, в среде, в которой вырастает молодежь. Веньямин Захарьевич издевается над «народниками», как он называет молодых люден, которые идут на завод ради трудового стажа, облегчающего поступление в вуз.

— А представьте себе, — возражает ему другой военный, — что многие из этих «народников», как вы их называете, строят сейчас Братск, поднимают целину.

Разумеется, проблема молодежи не проста. Разные высказанные мнения показывают, что молодежь шестидесятых вовсе не такая, как некоторые себе ее представляют.

Роман «Весна» был тогда одним из наглядных примеров, доказывающих, что советская еврейская литература не осталась замкнутой в ограниченных рамках, а находится на широкой магистрали общих проблем советского общества, течет в общем потоке многонациональной советской литературы, в котором она находит свою собственную специфику, свои собственные краски, свой собственный колорит.

«Вечная мера»… Собственно, во всех произведениях Самуила Гордона есть эта вечная мера, эта суровая мера строгости, какой художник измеряет и оценивает человеческое поведение и человеческие поступки.

Однако невообразимые испытания, которым он подвергает героев романа «Вечная мера», не сравнить со всеми прочими. Но не писатель придумал для них такие испытания. Сама жизнь…

После того как Цирл неоднократно смотрела в глаза смерти, отстояла сутки полуголая по горло в холодной воде, она в течение полутора лет прячется в подвале украинских друзей ее погибших родителей. Туда же попадает пожилой уже мужчина Хонэ. В то безумное время, когда вся жизнь была безумной, когда смерть преследовала каждого, могло случиться и такое. Красавица Цирл после освобождения объясняется пожилому Хонэ в любви. Что это? Результат гнетущего одиночества, представления, что они единственные на земле, оставшиеся в живых? Когда оба узнали, что остались последними в их семьях, они поженились. И тогда лишь начинается для обоих истинное испытание.

Заведующий страховой конторой, где Цирл работает, молодой человек Зайвл влюбляется в Цирл. И у нее появляется ответное чувство. В ее страданиях перед нами вырастает яркий образ огромной, трагической силы. В ней беспрестанно бушует женское начало, против которого борется глубокое понимание своего человеческого долга, своего взгляда на жизнь, воспитанного в неслыханно тяжелых обстоятельствах.

Писатель боится, что Цирл не выдержит испытания, он оберегает ее. Ему легче иметь дело с инженером сахарного завода, с Алексеем Николаевичем, который выказывает свои чувства к Цирл слишком уж грубо. Ему Цирл может ответить пощечиной. Но что ему делать с Зайвлом, с его чистой любовью и со страстным чувством Цирл?

Порой может показаться — Цирл не выдержит испытания. Она чувствует себя виноватой перед мужем. И когда она признается ему в своих встречах с Зайвлом, Хонэ ей отвечает: «Ты ни в чем не виновата передо мной».

В этом, собственно, и заключается то главное, что писатель хотел подчеркнуть, После того как Цирл и Хонэ столько вынесли, видели столько зла, столько нечеловеческой жестокости, что принесли с собой на нашу землю фашистские изверги, когда сама жизнь висела на волоске, они, Цирл и Хонэ, сохранили в себе человечность.

Проникнутый трагизмом ужасов войны, роман «Вечная мера» всеми своими проблемами обращен ко дню сегодняшнему и ко дню завтрашнему. Образы Цирл и Хонэ, как и многие образы других произведений Самуила Гордона, написаны с горячей верой в человека, в его неисчерпаемые моральные резервы.

Следует сказать, что почти все произведения еврейского писателя Самуила Гордона вышли и на русском языке.

В 1987 году на русском языке вышла и его книга «Наследники», куда входят роман под этим же названием, роман «У Волги», упомянутая ранее повесть «Прощение» и цикл рассказов.

Роман «У Волги» современен не только по описываемым событиям, но и, главным образом, по острым нравственным и социальным проблемам, которые в нем затрагиваются.

…Жили в одном еврейском селе два друга: колхозный шофер Айзик Глейзер и тракторист Лейви Дембо. В ночь перед свадьбой Айзик выкрал невесту Лейви и увез ее в ближайший, а потом и более отдаленный город. Что касается самой невесты Фриды, то она больше всего любила себя. Айзик же перед начальством подхалим и холуй и самого себя окружил такими же подхалимами и холуями. Довольно типичное явление в период застоя. Лейви Дембо особой карьеры не сделал. Скромный и совестливый, он со временем стал учителем и наставником в ПТУ, отдавал все свои знания, все свое сердце воспитанию нового поколения рабочих.

Такими они встретились через много лет в санатории у Волги. Лейви остался Лейви, а Айзик уже не Айзик, а Андрей Стеклов. Как надо было поступить Дембо? В наши времена не вызывают на дуэль, но все, что Лейви видит и наблюдает, вызывает в нем отвращение и возмущение. Всеми своими повадками Айзик-Андрей раскрывается перед ним как браконьер и расхититель. Это даже не конфликт, а противостояние двух чуждых друг другу людей. Совершенно разных по своему образу жизни, миропониманию, сути поступков.

Есть в романе эпизод, когда Лейви Дембо встречается со своей бывшей невестой Фридой, ныне избалованной директоршей. Оба пытаются хотя бы на миг вернуть былое, но прошлое не вернешь. Нет, не скажешь, что в те минуты Фрида прозрела. Ощущается невысказанное покаяние, чувство пустой, бессмысленно прожитой жизни, в чем и самой себе признаться трудно.

Роман «Наследники» развернут в пространстве и времени, в нем отображено более полустолетия жизни советского народа вообще, еврейского в частности, а нелегкая, порой трагическая судьба героев полна неожиданных поворотов.

Главный герой романа Симон Фрейдин — человек незаурядных способностей. Кроме своей основной работы инженера, дорожного строителя, он увлекается музыкой, поэзией и живописью и в свободное от работы время пишет неплохие картины и хорошие стихи. Но, как характеризует его автор, «природа наделила его всем, даже красотой, но и обделила его, не вооружив в достаточной мере упорством и волей». Не отсюда ли его метания, его неустроенная жизнь. Но он человек твердых нравственных норм, всегда действует, согласуясь со своей совестью.

Демобилизовавшись после войны, он отправляется в город, где жила его первая жена Ханелэ, но там нет ни дома, ни каких-либо известий от нее.

И лишь через много лет он встречает ту, которая стала его последней женой, Лиду, и увозит ее с собой на Север.

И вот на старости лет он задумывается о наследниках. Его не оставляет чувство вины, что дети его выросли без него, он даже не знает, где они. Кроме детей второй жены, Натальи, которые, кстати, носят не его фамилию, а фамилию жены.

Возможно, поэтому он тайно от жены пишет дневник, невыдуманный рассказ о себе, в котором осмысливает свою жизнь, пытаясь определить, в чем он прав и в чем виноват, не щадя себя. Это рассказ-исповедь, не для печати, а для своих детей, тех, с которыми он переписывается, Володей и Галинкой, и тех, кого он ищет.

Со временем он находит своего первенца, Даниэлку. Лишь он один носит его фамилию. Симон страстно желает, чтобы продолжался род Фрейдинов.

Я коротко обозначил основные контуры романа «Наследники», романа о любви, о сложных человеческих отношениях, о национальных и интернациональных проблемах.

Сталинский меч не минул и писателя С. Гордона. Автор провел не один год в тюрьмах и лагерях строгого режима. Об этом страшном времени, когда была разгромлена еврейская культура, уничтожены лучшие ее деятели, Самуил Гондон опубликовал недавно документально-художественный роман «Изкер» («Поминание»).

В предисловии к роману автор пишет: «Написать обо всем этом — мой святой долг. Я оказался последним, кто может поведать о страшной трагедии, единственный непосредственный свидетель того кровавого смерча».

Самуил Гордон в постоянных поисках формы, изобразительных средств, язык его произведений отличается особой колоритностью, а герои — богатым внутренним миром. Они узнаваемы не только своей манерой говорить, но и манерой мыслить, склонностью критически оценивать свои поступки.

Произведения Самуила Гордона по своему высокому художественному уровню относятся к лучшим образцам советской еврейской литературы, в которой он один из самых значительных ее творцов. И главное содержание, смысл его творчества — боль и надежда. Боль за несовершенство человека и надежда сделать его более счастливым.


Хаим Меламуд

Загрузка...