Эти строки родúлись в шуме работ,
Сжавших годы в короткий миг.
Это - время, что строит и создаёт
Город мой, страну и язык.
Это время творить, это время уметь,
Когда каждый рвётся писать.
Не время живым под пальмой сидеть
И мёртвым под камнем лежать.
Ни золы, ни завесы – открыто для всех.
Днём горячие солнца лучи
Правоту его миру являют и грех,
Ночью – пламя горящей свечи.
Решителен в радости времени лик,
А в печали мужествен вид.
И в праздничной песне тот же язык,
Что в надгробном слове звучит.
Это время вспахано глубокó
Во вражде, в любви и в боях,
И не гаснет огонь в ожиданье того,
Кто придёт со снопами в руках.
Это время, как город, где сгоряча
Суд вершат посреди площадей.
Голубиная кротость и взмах меча
В лицах времени и людей.
И иврит передаст, будь то стих иль рассказ,
Шум тех дней, тишину и накал.
Так и эта книга, что я сейчас
«Голубиный город» назвал.