Изгнанники

МОЛЬЕР

Жан-Батист лежал, тяжело дыша, на своей широкой постели с балдахином, укрытый одеялом, которое он то и дело пытался сбросить.

– Мне жарко…Арманда… Арманда!

– Я здесь, Жан-Батист.

– Окна открыты?

– Открыты.

– Почему же тогда так жарко? Это проклятое одеяло… Убери его!

Арманда поспешно убрала одеяло. С одной стороны оно уже было сырое от пота Жан-Батиста.

– Арманда?

– Да, Жан-Батист?

– Ты здесь одна?

– Нет, здесь ещё Барон.

– Барон? Пусть приблизится.

Юноша по имени Барон, даровитый молодой актёр труппы Мольера, осторожно подошёл к кровати.

– А, вот и ты. Как думаешь, не пора ли послать за доктором?

– Уже посылали, месье. – Барон затравленно глянул на Арманду. – Но… но…

– Они скоро будут, – заверила молодая жена, но Мольер расхохотался:

– Они не придут, не так ли? Не придут… Не после «Мнимого больного»… И других моих пьес. Нам и раньше отказывали в лечении. Но тогда оно не было так нужно, как сейчас.

– Всё в порядке, – попыталась заверить его Арманда. – Ты обязательно поправишься.

– Барон? – позвал Жан-Батист. – Выйди-ка, нам с супругой надо побыть вдвоём.

Когда актёр вышел, Мольер тихо обратился к жене:

– Ты знаешь, какой сегодня день?

– Да. – Арманда не стала притворяться. – Сегодня день смерти Мадлен.

– Именно так. А мы даже не были в церкви. Впрочем, нас всё равно бы туда не пустили. По той же причине, по какой ни один священник не войдёт ко мне в дом. Вы ведь и за ними уже послали?

– Посылали, – тихо ответила Арманда.

– Умница. Ты умница. Но Мадлен… Мадлен была со мной всю жизнь. Она знала меня дольше, чем ты живёшь на свете. И она всегда заботилась обо мне. А я даже не могу сходить в церковь в день её смерти.

Новый приступ кашля скрутил Жан-Батиста.

– Помоги мне сесть, – сказал он. – Лёжа я задыхаюсь…

Полусидя-полулёжа, Мольер посмотрел на бледную, застывшую у его постели Арманду и сказал:

– Я видел её. Мадлен. Нет, не смотри на меня, как на сумасшедшего! Ты же знаешь, как это меня злит! Нет, я правда видел её. Она была вон там. – Мольер ткнул пальцем в сторону двери. – Она светилась, словно ангел. Я не видел… не видел её лица, но это была она, я знаю. Я чувствовал, что это Мадлен, потому что она, эта девушка из света, она любила меня. Точно знаю, что любила. И она ждёт меня. А кроме Мадлен, меня ждать больше некому.

Арманда ничего не ответила. Она тоже любила Жан-Батиста, хоть он и был почти вдвое её старше. Любила и как мужчину, и как актёра, любила как великого гения и как простого смертного. Когда-то он ушёл к ней от Мадлен, на которой так и не женился за все долгие годы их совместной жизни. И теперь, перед смертью, именно Мадлен, терпеливую Мадлен, которой он изменял, которой изливал все свои сокровенные сомнения и страхи в перерывах между любовницами и театром, именно её он вспоминал – и именно её любовь стала для него ценнее того, что давали другие женщины.

Арманда не ревновала и не обижалась на Жан-Батиста. Она боялась. Сев на край постели, она взяла руку умирающего и стала осыпать её поцелуями. Но он словно и не замечал ни этих поцелуев, ни слёз, капающих ему на руку.

Он вглядывался куда-то в пустоту и тихо звал Мадлен.

В какой-то момент ему показалось, что в комнате есть кто-то ещё.

Выпрямившись, он заозирался – и вдруг увидел у своей постели светящегося ангела. Лица он вновь не разглядел – только свет в форме человеческой фигуры.

Подняв руку, он протянул её к золотистой фигуре. Та в ответ протянула руку к нему. И лишь когда их пальцы соприкоснулись, Жан-Батист увидел, кто перед ним.

Вскоре после этого он умер.