Изгнанный всадник

Глава 2

За двадцать четыре часа "Рыбная палочка" так ни разу и не проснулся.

А когда наконец проснулся, то только для того, чтобы выпить чашку горячего мясного бульона. Он не сказал ни слова, просто взглянул на Джилли своими великолепными голубыми глазами и снова погрузился в глубокий сон, словно не спал целый год.

Джиллиан пыталась позвонить Стэйси, заместителю местного шерифа и своей лучшей подруге на протяжении двадцати лет, но телефонные линии все еще не работали. Понятное дело. Буря, казалось бы, утихла, а Джиллиан решила, что отыщет метеоролога и его изобьет, его же собственным анемометром.

Дудл принял незнакомца, и когда кот не ел и не гонялся за игрушками, то лежал, свернувшись калачиком, на кровати. Маленький предатель.

На отметке в сорок шесть часов, Джиллиан снова пошла проверить "Рыбную палочку"; ее сердце сделало невероятный небольшой кульбит, когда она увидела его распластавшегося на королевского размера кровати и занимающего почти весь матрас.

По какой-то причине мысли ее метнулись к тому, что он мог сделать с женщиной в такой кровати. Столь большому мужчине нужен матрас королевских размеров, особенно, если у него… компания. Прекрати. Почему, ради всего мира, она думает такое об абсолютном незнакомце, чьего имени даже не знает? Может потому, что и в глубоком сне, он излучал силу, абсолютную мужественность, которая будоражила женские гормоны.

Прекрати.

Покрывало соскользнуло ему на бедра, открывая жесткий пресс и жилистые косые мышцы живота, которые исчезали под простынями. Еще дюйм ниже и воображению ничего бы не осталось.

Джиллиан хорошенько рассмотрела его, пока тащила в дом, но сейчас, когда его кожа снова приобрела цвет, он казался совсем другим мужчиной. Раньше, он был подобен мраморной статуе, слаб как ребенок. А теперь… о-о, Боже.

Его волосы – густая, длинная грива белого золота – были безнадежно спутаны. Несколько раз Джиллиан замечала, как он рычал во сне и рвал на себе космы, потому надеялась, что мужчина не станет возражать если она… подстрижет их.

Она оставила их настолько длинными насколько смогла, и все же стрижка длиною по плечо была на добрых двенадцать дюймов [5] короче прежней.

Теперь пряди шелковыми нитями рассыпались по красной фланелевой наволочке, и правда, как не справедливо что у мужчины волосы лучше, чем у нее. И волосы, и ресницы.

Проклятие, женщины платили за прерогативу иметь такие же длинные и густые ресницы как у него.

– Это становиться смешным, – пробормотала Джиллиан и опустилась на матрас возле него. Он просто мужчина. Мужчина, которому на вид немного меньше тридцати, и одарен пугающе идеальным телом.

Она потрогала его лоб и с облегчением обнаружила, что он ни был ни лихорадочно горячим ни холодным.

Джиллиан потянулась, чтобы подтянуть одеяло, когда внезапно, невероятно быстрым движением, мужчина схватил ее, грубо бросил под себя и прижал предплечье к ее горлу.

Кольнул страх, острый и кусачий. Под его тяжестью, Джиллиан почти не могла двигаться, а с рукой, прижатой к горлу – едва ли могла дышать.

Когда мужчина пристально взглянул на нее своими глазами цвета осколков зимнего льда, она незамедлительно переосмыслила оценку его возраста. Может он и выглядел на двадцать восемь лет, но глаза… они были древними.

– Кто ты? – зарычал он. – Где я?

– Я… – Джиллиан закашлялась, пытаясь вдохнуть воздуха в свои пылающие легкие. Мужчина отпустил ее горло. Немного. – Я Джиллиан. – Она судорожно сглотнула. – Ты в моем доме.

Он прищурился, а девушка почувствовала себя оленем, которого поймал волк.

– Почему?

– Я нашла тебя, – прохрипела она. – В снегу. Ты почти умер.

Мужчина нахмурился.

– Это невозможно.

– То, что ты почти умер или то, что находился в снегу?

В его глазах мелькнула растерянность, и давление на горло еще немного ослабло.

– Не уверен.

– Ладно, – медленно заговорила Джиллиан, не желая и дальше будоражить его. – Давай начнем с чего-то простого. Как тебя зовут?

– Думаю… меня зовут Ресеф.

– Думаешь?

Давление на горло почти полностью исчезло, но каждый вдох давался еще тяжело.

– Ресеф – единственное имя, которое приходит на ум.

Он не был уверен даже на счет собственного имени? К тому же, что за странное имя. Хотя, его глубокий, звучный голос нес оттенок легчайшего акцента. Не то, чтобы она могла его распознать.

– Знаешь где ты?

– Без понятия. Не могу вспомнить… ничего. – Ресеф приподнялся, напрягая могучие плечи и бицепсы, и взглянул на свое обнаженное тело. – Мы что, трахались?

Джиллиан чуть не подавилась.

– Нет.

– Почему нет? – Он снова опустился на нее и зарывшись лицом в изгиб шеи, глубоко вдохнул.

В этот раз Джиллиан почувствовала явное присутствие его возбуждения, прижимающегося к ее бедру. Покалывание воздуха вокруг мужского тела внезапно сменилось с угрожающего на откровенно эротическое, но не менее опасное.

О-о, Боже.

– Потому что мы совершенно незнакомые люди.

Резеф приподнял голову.

– И что?

И что? Это не хорошо.

– Послушай, может тебе стоит, ох, слезть с меня, и мы обсудим все за ужином?

– Ужин? – Ресеф улыбнулся, и милостивый Боже – он потрясающий, когда не пугает ее до смерти. – Полностью согласен. Я умираю с голоду. Но может мы сперва трахнемся?

В этот раз Джиллиан подавилась.

– Секс в меню не входит. Только чили.

– Можем заняться сексом на столе, – сказал он, и великолепно, теперь она представила, как занимается на кухне вещами, которые ничего общего с едой не имеют. По крайней мере, не с поеданием еды.

– Чили, – прохрипела девушка. – Не секс.

Ресеф, казалось обдумывал все, а Джиллиан чуть не лишилась чувств от облегчения, когда он с нее скатился.

– Ладно, и где еда?

– На кухне. – Она вскочила с кровати, не обращая внимания на его смешливую улыбку и стараясь не смотреть на его возбужденный член… очень аппетитный возбужденный член… который мужчина даже не пытался скрыть.

Нет, парень лежал на спине, раскинув ноги, одна рука закинута за голову, будто он находился в собственном доме, в собственной кровати, а она просто очередная подружка, которую он пригласил домой прошлой ночью.

И снова, Джиллиан задалась вопросом кого же она притащила в свой дом, потому что у этого парня не все дома. Он определенно тронулся головой.

Избегая его взгляда, она направилась к двери.

– Я поищу тебе какую-нибудь одежду. Не стесняйся использовать душ…

Ресеф был уже на пол пути в небольшую хозяйскую ванную. Не смотря на свое раздражение, Джиллиан не смогла отвести взгляд от его тела, пока он шагал по деревянному полу. Пока он шагал каждая растягивающаяся и сокращающаяся мышца казалась произведением искусства. А эта задница… милостивый Господи, у него самые прекрасные ягодицы из всех которые она видела. Ресеф исчез в ванной, и Джиллиан могла поклясться, то последнее сокращение ягодичных мышц было специально для нее. Ох, этот парень должен уйти.

Пока он принимал душ, она направилась в кухню, чтобы размешать чили в крок-поте, а потом спустилась в подвал.

Половина подземного пространства была предназначена для хранения продуктов, но вторая ее часть загромождена остатками из ее жизни во Флориде, огромными контейнерами с рождественскими игрушками и вещами, которые принадлежали ее родителям. С тех пор как переехала сюда, Джиллиан ни разу не разбирала эти вещи, и прокляла свои увлажнившиеся глаза пока рылась в одной из пластиковых коробок с одеждой родителей. Каждая рубашка возвращала воспоминание, каждая пара обуви – свою историю. Просто хватай что-нибудь и закончи с этим. Джиллиан не была уверена, что "хватай что-нибудь" будет адекватным решением. Хоть ее отец был высоким мужчиной, ничто из его вещей не могло нормально подойти Ресефу. Она предположила, что пижамные штаны цвета лесной зелени и балахонистая черная толстовка сойдут. Радуясь тому, что копание в воспоминаниях окончилось, Джилли поднялась обратно по лестнице и чуть не проглотила язык, когда вошла в кухню одновременно с Ресефом.

Полностью обнаженным.

– Эм… ты не смог найти полотенце?

Ресеф взглянул на себя.

– Я нашел полотенце. И вытерся.

У этого мужчины очевидно нет никаких запретов.

– Верно. Какая я глупая. – Джиллиан сунула ему одежду. – Думаешь ты ударился головой?

– Может поэтому и исчезли мои воспоминания, – ответил Ресеф, и да, конечно, это объясняло амнезию, но совсем не к этому клонила Джиллиан.

Пока он одевался… неохотно, как ей казалось… Джиллиан разложила чили по тарелкам. Потянувшись к ящику за ложками, она почувствовала присутствие за своей спиной. Тепло мужского тела захлестнуло ее, когда Ресеф взглянул поверх ее плеча.

– Выглядит хорошо.

Итак, для Ресефа не существовало никаких запретов, как и понятия личного пространства. По крайней мере он хотя бы оделся.

– И вкусно, – сказала она, выбираясь из-под его тени. – Это рецепт моей матери. – Джиллиан поставила тарелки на стол – по противоположным концам.

– Я вот думаю, есть ли у меня мама. – В его голосе звучали нотки… грусти?… страха?… беспокойства? Возможно даже все и сразу.

Джиллиан могла только догадываться, как бы чувствовала себя, если бы очутилась в каком-то странном месте и не помнила, как там оказалась, и кто она такая. Мысль о том, что где-то осталась семья, которая его ищет… в том числе, возможно, и жена… должна быть тревожной.

Особенно потому, что он хотел секса с абсолютной незнакомкой. Джиллиан чертовски сильно надеялась, что он не женат.

– Давай мы тебя покормим и посмотрим, что сможем выяснить. – Она открыла холодильник. – У меня есть молоко, вода, апельсиновый сок, Спрайт…

– Пиво?

– Извини. Пиво закончилось. – Джиллиан время от времени любила холодное пиво, но просто этот напиток не для зимы.

– Чили без пива – это почти преступление, – заметил Ресеф. – Ну, должно быть. Спрайт, пожалуйста.

Девушка схватила две банки и два стакана, а когда повернулась, Ресеф уже сидел. Но он передвинул свою тарелку и сел ближе к ней.

Она вздохнула. Ее мама сказала бы, что ему нужен урок хороших манер.

– Спасибо, – тихо поблагодарил Ресеф.

– Это просто чили.

Он тряхнул головой, задевая мокрыми волосами ворот толстовки.

– За это, и за то, что заботишься обо мне.

Как будто смутившись, он опустил взгляд на свою тарелку и начал есть.

Ресеф никогда не видел женщины настолько прекрасной как Джиллиан, и никогда не пробовал ничего столь вкусного как ее чили. Хотя ни в том ни в другом он не был полностью уверен.

С темными волосами длиной по подбородок и немного короче стрижеными на затылке, и сверкающими зелеными глазами, Джиллиан притягивала его взор столь же часто как тарелка ложку. Он изголодался по компании и еде и это заставило Ресефа гадать как долго он пробыл без них. Он доел свою порцию раньше, чем Джиллиан успела съесть четверть своей.

– Я дам тебе еще. – Девушка начала было подниматься, но Ресеф схватил ее за запястье и придержал.

– Ты уже достаточно сделала. Я и сам могу. – Хотя Ресеф полагал, что если бы позволил Джиллиан услужить ему, то смог бы насладится видом ее красивой попки, обтянутой потертыми джинсами, которые так и липли к идеальным изгибам.

Даже поношенная черная с голубым фланелевая рубашка, которую одела девушка, не скрывала то, что по мнению Ресефа было фантастическим телом. Нет, он достаточно хорошо прочувствовал это тело, пока она лежала под ним на кровати, чтобы более чем подозревать. Джиллиан выглядела немного взволнованной… может от его прикосновения? Это он понимал, поскольку ее теплая кожа настолько хорошо ощущалась под его ладонью, что Ресеф хотел вечно там ее держать. Так он и сделал, на несколько секунд дольше чем было уместно.

Потому что откуда-то он все-таки знал, что уместно. Просто ему было все равно.

Он всегда таким был? Каким-то придурком?

Мысленно пожав плечами, Ресеф наполнил миску чили и вернулся к столу.

– Итак. Где мы находимся? – Когда Джиллиан с удивлением посмотрела на него, будто Ресеф не знал, что находится в кухне – он рассмеялся. – В мире. Где мы в мире?

– Ах. – Девушка с очевидным облегчением улыбнулась. Прекрасная улыбка на великолепном рте с губами цвета спелых яблок. Заставили его задуматься о том настолько они сладки на вкус. – Колорадо. Мы в Скалистых горах, возле границы с Вайомингом.

– Почему?

Ее чёрные брови взметнулись.

– Почему?

Ложка звякнула, когда он снова опустил ее в свою тарелку.

– Почему ты тут живешь? Почему я здесь?

– Эм… потому что я здесь выросла. Хижина досталась мне в наследство от родителей.

Ресеф глубоко погрузился в свой мозг, пытаясь найти воспоминания со своими собственными родителями, но там ничего не было.

– Чем люди тут занимаются?

– Для выживания, имеешь в виду? – Когда мужчина кивнул, Джиллиан пригубила напиток, словно ей нужно было время для подходящего ответа. – Ну, я думаю, по большей части они работают в индустрии животноводства, лесозаготовок и охоты. Ближайший город лишь пятнышко на карте.

– И почему я тут оказался?

Она тряхнула головой, от чего волосы мягкими волнами всколыхнулись возле челюсти.

– Понятия не имею.

– Может я охотился?

– Ты был голым. И у тебя не было ни пистолета, ни лука.

Лук. По какой-то причине, владение луком… казалось знакомым. Обнаженный. Это тоже знакомо. Но точно не голый и в снегу.

Ресеф обдумывал зимне-нудисткий сценарий

– Возле меня были какие-то следы? Может на меня напали?

– Если и так, следов на тебе не было. – Легкий румянец окрасил ее щеки, а Ресеф улыбнулся.

– Хорошо разглядела, да?

– Я проверяла ранения. – Джиллиан прочистила горло. – В любом случае, ранен ты не был, и следов тоже не было, но их могла замести снежная буря.

Ресеф секунду подумал об этом.

– Что ты делала снаружи в снежную бурю?

Ее ложка звякнула о краешек тарелки, когда Джиллиан попыталась поймать зернышко фасоли.

– Я собирала последние дрова для растопки, которые вчера срезала.

– Дрова для растопки… – Ресеф вспомнил деревья, которые видел, лежа в сугробе. – Какое сегодня число?

– Десятое декабря.

Круто. Может он и не любил снег, но декабрь был его любимым месяцем.

– Время Рождества. Может я пошел за рождественской елкой.

– Голым и без топора или машины? А если и так, ты не санкционированно проник на чужую собственность.

Ресеф допил свою содовую и спросил:

– Ты нашла меня на своей земле?

– Ага.

Он смотрел как Джиллиан перемешивала свое чили, руками нежными но закаленными от работы.

– Ты одна здесь живешь?

– И снова да.

– Почему?

Девушка пожала плечами, от чего вышитый на кармане ее рубашки черный волк подпрыгнул.

– Мне нравиться быть наедине с собой.

Ресефу одиночество определенно не нравилось.

– У тебя есть пара?

Одна темная бровь приподнялась.

– В смысле, друг?

– В смысле любовник. Ну знаешь, пара.

– Хотела бы я знать, откуда ты, – пробормотала она. – Но нет. У меня нет… пары.

По какой-то причине ответ Ресефу понравился.

– Почему нет? Ты красивая. У тебя должно быть много поклонников.

Джиллиан слегка закашлялась.

– Может нам лучше сосредоточится на твоей ситуации.

Она наверняка была права, но он даже не знал откуда начать.

– У тебя есть компьютер?

– Да, но доступ к интернету у меня по телефонной линии, а она иногда выбивает. Как и электричество.

– Как на счет телевизора?

– У меня спутниковая тарелка, но и она не всегда работает.

Не постоянные интернет и электричество, исчезающее телевиденье, и снег. Иисусе, Джиллиан живет в аду.

– Что ты тут делаешь? Чем занимаешься?

– Я много читаю. Гуляю в лесу и собираю грибы. Здесь не сложно оставаться занятой. Ферма забирает много времени.

Собирает грибы? Зачем, если их можно купить в магазине?

– Кажется ты сильно ограничена.

На ее лице промелькнуло раздражение.

– Я не ограничена. Мне здесь нравиться.

– Но ты одинока. – Ресеф оглядел девушку, размышляя о том, что она слишком красива дабы оставаться одинокой. – Да и ферма – большая ответственность.

– В этом нет ничего плохого, – ответила Джиллиан, но Ресеф не был так в этом уверен. Одиночество – отстой, а ответственность просто очередной способ ограничения. – И как же тема нашего разговора снова вернулась ко мне?

– У меня есть только история с сугробом, – просто ответил Ресеф. – А я даже не люблю снег.

– Извини, Ресеф. – Джиллиан опустила ложку в наполовину съеденное чили, будто у нее внезапно пропал аппетит. – Когда стихнет буря, мы возьмем снегоход и поедем в город, если дорогу заметет. Я отвезу тебя в офис шерифа и там тебе помогут.

В нем зазвенела тревога, которая украла и его аппетит.

– Ты не можешь отвезти меня туда. – Голос Ресефа стал унизительно низким и хриплым.

– Я должна, – ответила Джиллиан, потянувшись за салфеткой. – Они могут помочь больше чем я.

Сердцебиение участилось, а поток раскаленного адреналина наполнил вены. Ресеф хотел узнать кто он, но прямо сейчас, знал он только Джиллиан и ее хижину.

Он не мог справится с еще большим количеством неизвестного. Не мог снова испытать отказ. В любом случае, если предположить, что и в первый раз его бросили.

Поспешно оттолкнувшись от стола, Ресеф встал, от чего пораженная Джиллиан тоже вскочила на ноги.

– Что такое? – спросила Джиллиан. – Что не так?

– Ничего. – Сукин сын, это не правда. Он потряс головой, в которой стучало так, будто кто-то изнутри громыхал по его черепу. – Все. Блядь, я не знаю.

Джиллиан хотела было подойти к нему, но Ресеф не был готов к прикосновениям, разговорам и ответам на вопросы. Из-за какой-то сенсорной перегрузки его мозг слетел с катушек. А может он просто ударился головой. Что бы его там не беспокоило, Ресефу оно не нравилось.

Прежде чем Джиллиан приблизилась к мужчине, он схватил свою пустую тарелку и стакан, и метнулся к раковине. Затем стоял словно идиот, его ладони вспотели, а сердце громыхало.

– Ресеф? – Голос ее был неуверенным. Нежным – Ты в порядке?

Даже не близко.

– У тебя есть посудомоечная машина.

– Она старая, но работает.

Он сглотнул.

– Я не знаю как ею пользоваться.

– Все модели разные…

– Нет. Не думаю, что раньше таким пользовался. – Такая глупость, но она заставила его почувствовать себя столь… потерянным.

– У тебя амнезия, Ресеф.

– Дело не в этом. В смысле, может я и ничего не помню, но некоторые вещи кажутся знакомыми. Знаю, что люблю чили. Я знаю, как пользоваться компьютером. Но не знаю, что делать с посудомоечной машиной.

Джилл опустила ладонь на его руку, которой он вцепился в тарелку в раковине, и Ресеф передумал на счет прикосновений, потому что ее ладошка успокаивала так же быстро как глоток хорошей текилы.

Еще одна вещь, которую он любил и знал.

– Я все сделаю, – нежно заметила Джиллиан. – Почему бы тебе не отдохнуть?

– Я уже достаточно отдохнул.

– Тогда посмотри телевизор. У меня есть DVD если спутниковое не работает.

Он не хотел оставлять ее, хотя и не понимал почему. И все же, Ресеф чувствовал: ей нужно пространство, а почему нет? Он был чужаком в ее доме, где она явно привыкла жить одна.

Вообще то, чудо уже то, что она привела его сюда. Многие оставили бы его умирать.

Подождите… откуда он это знал? Если Ресеф был прав на счет людей, которые оставили бы его умирать, значит в жизни был знаком с какими-то реальными отморозками. Что не очень хорошо характеризовало его. По сути, в глубоких тайниках его мозга, где происходило странное постукивание, притаилось нехорошее подозрение. Подозрение в том, что Ресеф и сам мог оказаться реальным отморозком.

Или хуже.