Измена, или Открытый брак

Глава 29

На лице у Насти расцвели красные пятна и я усмехнулась.

— Ты… ты… не посмеешь! — выдохнула Настя и встала с дивана. Я сложила на груди руки и приподняла подбородок.

— Ты запретишь? — уточнила я насмешливо. — Тем более знаешь не я, так у меня подружка в таком восторге от твоего супруга, что чуть ли не визжит. А он ведь у тебя таков приятный. Внимательный.

— Если ты, — Настя обошла диван и, выставив указательный палец вперёд, зашипела. — Если бы хотя приблизишься…

— И что ты сделаешь? Маме своей расскажешь, чтобы мою свекровь инфаркт настиг?

Настя смутилась. Заявление, что делилась такими подробностями с матерью явно ей пришлось не по вкусу, но меня несло и заносило на виражах.

Настя сжала пальцы в кулачки, и я вскинула бровь. Это будет последнее, что она успеет сделать в жизни. Ну или предпоследнее…

Из коридора послышал голос Альберта, и я мило улыбнувшись, прошла на кухню. Зазвенели чашки, запахло душицей и лимоном. Я принесла заварник на чайный столик в зал и следом добавила чашки, сахар, сливки и десерты, которые Альберт поназаказывал.

— Лер, — укоризненно сказал Костя. — Ты вот болеешь, а ещё крутишься с нами. Не стоило.

— Все в порядке, Кость, — мягко сказала я и присела на диван рядом с Альбертом. Муж косо смотрел на своего друга, и я не выдержала: — Насть, но с трусами вы конечно…

И покачала головой. В глазах Анастасии вспыхнул огонь, Костя смутился, а Альберт побагровел. Я же добавила:

— Шутки у вас ниже пояса …— протянула я. — А зачем ты свои трусы засунула, если пошутить хотела Наташа?

Перед мужчинами я разыгрывала роль глупенькой и ничего не понимающей, но Альберт меня знал, поэтому быстро положил ладонь мне на колено и сдавил.

— Или это у тебя такие шутки странные? — спросила я, не обращая внимания на руку мужа. Костя посмурнел.

— Да вот я тоже долго не мог понять, зачем женатому мужчине пихать в карманы трусы… — Костя перевел взгляд на побагровевшую Настю, и та, выпустив воздух сквозь зубы, ответила:

— Мы не подумали, решили разыграть, пикантности добавить вам в брак, — выдавила Настя, а я кивнула и пристально посмотрела на неё поверх чашки с чаем.

— Кость, не переживай, — отозвалась я. — Эти трусы стали флагом того вечера. Альберт от брезгливости их даже не смог забрать из такси, так и катаются наверно, развлекают пассажиров.

Лицо Насти надо было видеть. Это просто выражение стыда, злости и обиды. А Костя хмыкнул и пригубил из чашки чая.

Все полчаса, что у нас были гости Альберт не спускал с меня взгляда и держал за коленку. Костя рассказал в каком был гневе, когда получил мое фото, Настя давилась чаем, но молчала, а я наслаждалась процессом. В конце концов хоть что-то я должна была поиметь с этой авантюры. Пусть хоть эмоции будут.

Когда за гостями закрылась дверь, Альберт развернулся ко мне и набрав в легкие воздуха, хотел что-то сказать, но я перебила:

— Если что, ты вообще вчера ушел, поэтому не нарушай ход событий и сегодня не забудь про то, что мы живем раздельно, — заметила холодно я.

— Вообще-то я присматриваю за тобой, — выпятил вперед грудь муж, и я сложила руки на груди.

— Я тебя об этом не просила и уж точно не была бы тебе за это благодарна, потому что ты только хуже делаешь. Вместо того, чтобы понять, что мне плохо, ты стараешься добить, — произнесла я и, обогнув мужа, пошла к спальням. Я ему ещё покажу открытый брак, пусть теперь бегает закрывает. Хоть это ничего и не изменит в наших с ним отношениях, но само злорадство грело душу. Я словно чувствовала возмездие за те его брошенные слова.

— Лера, ты ведёшь себя… — начал муж, но я перебила.

— Как бы я себя не вела, не тебе это осуждать, — холодно заметила и закрыла дверь спальни. Альберт какое-то время простоял на пороге, а потом с ворчанием ушел в зал. Я не расстроилась, а просто снова легла в постель и постаралась отключиться. Не выходило. Поэтому спустя час я все ещё лежала злая на весь мир и прислушивалась к шорохам в квартире. Альберт никуда походу так и не собирался уезжать, потому что гремел посудой, что-то ходил по коридору, заставляя меня каждый рад вздрагивать, а потом совсем от наглев, открыл дверь спальни и принес мне горячий напиток с лекарством. Я вскинула бровь, когда началась мужская наглость. Муж поставил кружку на тумбочку и, обойдя кровать, лег на своей половине.

— Ты сейчас что это делаешь? — спросила я, искоса наблюдая за мужем, который откинул одеяло и лег на постель.

— Провожу с тобой время… — спокойно ответил Альберт, и я фыркнула.

А потом родилась тишина.

Сотканная из десятков мыслей и приписанная сотнями образов. Она звенела и переливалась как роса на луговом колокольчике. Она пахла немного летом, тем самым, в конца которого мы встретились. С запахом речной ряски или тины, которая осела на дне фонтана. С привкусом сахарной ваты, его сигарет и моего блеска для губ.

— Знаешь о чем я жалею? — спросил тихо Альберт, глядя перед собой.

— Что женился? — прикинула я, вспоминая нашу первую с ним квартиру и окна во двор, где цвели по весне яблони с такими мелкими яблоками, из которых бабушка соседка с нижнего этажа варила варенье. Вкус был такой отвратительный, словно застывший мед с горечью яблочных косточек, но пенсионерку никто не хотел расстраивать, поэтому и не признавались в том, что варенье угодило в основном в мусорку.

— Глупости, — сказал Альберт, поправляя под спиной подушку. — Я жалею, что вообще начал этот разговор. Не сегодня, а тогда. После дня рождения…

— Жалость самое отвратительное чувство, — заметила я печально и развернулась на бок.

— Но она только мне и осталась, — усмехнулся Альберт. И тоже развернулся ко мне. Я лежала и смотрела на супруга, не понимая, как он мог все разрушить. Муж не понимал, как я ничего не видела, но мы оба прекрасно осознавали одно.

Мы на краю.

— Мы же разведемся? — спросила я тихо и почему-то шмыгнула носом.

Альберт отвел мне волосы с лица и спросил:

— А сама как думаешь?