Измена, или Открытый брак

Глава 5

— Макса не приплетай… — дрогнувшим голосом сказала я, не в силах сдержать слёзы. Альберт смотрел на меня и упивался моментом. Он знал, что сыном я рисковать никогда не стану.

— Посмотри на ситуацию с моей стороны… — начал Альберт, прижимая меня к себе и заставляя уткнуться носом ему в плечо. — Вот уйдёшь ты, даже самое дерьмовое — мы разведемся. Ты потом нового мужика себе найдёшь, и у Макса появиться новый отец. А почему я должен лишаться из-за развода своего ребёнка? Хорошо. Даже если не так. Почему я должен терпеть, что какой-то левый мудак будет командовать моим ребенком, учить его жизни, попрекать, воспитывать? А вдруг он псих и будет бить моего сына? Вот скажи пожалуйста почему я должен рисковать своим ребенком, молча отдавая его в руки какому-то мудиле?

Альберт разжал объятия и шагнул назад. Посмотрел на меня сверху вниз, словно придавливая своим взглядом как надгробной плитой.

— А почему мой сын должен видеть череду шлюх, с которыми будешь встречаться ты? — задала я закономерный вопрос и обняла себя руками. Для меня весь сегодняшний разговор был дикостью. Он как начался с первой фразы подруги о том, что Альберт заигрывается с девушкой так и не закончился до сих пор. И у меня реально не было моральных сил доказывать, что я не верблюд. Я не хотела вообще влипать в эту историю с открытым, гостевым, лживым браком. Я слишком прямолинейна и для меня был один вариант — это развод, но с учётом того, что мой сын, которого я ждала, которого я вымолила в прямом смысле, останется со мной.

А от человека, который переживал все неудачные попытки, прижимал меня к себе и заверял, что будет со мной всегда, я не ожидала подобного.

— Он не будет этого видеть… — легко признался Альберт. — Я мужчина и в случае развода я не хочу заводить вторую семью, поэтому и женщин мне домой приводить не надо будет. Тем более у меня сын. А сыну нужно отцовское воспитание.

— Сыну нужна нормальная семья, а на суррогат из красивой картинки… — произнесла я. Альберт не называл Макса нашим сыном. Он просто тыкал мне в лицо, что если я попробую подать на развод, то он так и останется только его ребёнком. Хотя он был мой! Мой!

Альберт не знал, как Макс не спал ночами и первые месяцы только и кричал, как мне казалось от коликов, Альберту было наплевать, что в четыре месяца Макс стал пытаться садиться и в итоге он сел, но на стульчике для кормления. Альберт не знал даже, что у его сына сыпь от сладостей и что первое время я купала Макса в растворе череды, чтобы все воспаления прошли, а Макс так привык что вода в ванной желтоватая, что когда я не заваривала череду, то он просто до икоты кричал, боялся сидеть в прозрачной воде.

И не зная по сути своего сына, которого скорее воспринимал как статус, Альберт хотел его отобрать у меня.

И я реально бы ушла в никуда. С пустым чемоданом, без всего, даже плевать на салон, я ещё один открою, были бы знания на месте, но рисковать ребёнком я не могла.

Поэтому у меня оставался вариант быть хитрее и заставить Альберта самого пойти на развод. И все.

— Вот именно, поэтому подумай о сыне, — холодно сказал Альбер и развернувшись вышел из гардеробной. В полной тишине я стояла и просто ревела. Слезы текли ручьём из глаз. Меня словно по голове ударили. Я ревела не от того, что была неуверенна или чего-то боялась, нет. Мне просто было больно. И эту боль не унял звонок родителям и разговор с сыном по видеосвязи. Не уняло эту боль и осознание, что я взрослая и самостоятельная и точно знаю как быть. Не уняло и две таблетки успокоительного, которое я выпила через несколько часов, чтобы просто зубы перестали стучать в темноте пустой спальни.

Альберт закрылся в кабинете. Я не представляла, что он там делал и знать не хотела, потому что это был чужой, злой, холодный человек, который освежевал мою душу. Я не видела ничего близкого. Передо мной стоял и разговаривал какой-то голем.

И от этого я задыхалась собственными слезами. Мне хотелось просто выйти из квартиры и не возвращаться. Мне хотелось идти вдоль засыпанного снегом февраля и не вспоминать, что меня предал единственный близкий человек.

На улице похолодало.

Я смотрела на покрытые инеем деревья и давилась горьким утренним кофе. Альберт, столкнувшись со мной в коридоре только вскинул бровь и уточнил:

— Перебесилась?

Я отвела глаза, закусывая до крови, до продольных бороздок губы и ничего не сказала. Нет. Я не буду пороть чепуху. Я не позвоню отобрать у меня ребенка. А Альберт мог это сделать. Просто элементарно показать, что всего лишь домохозяйка или что я вообще ничем не занимаюсь, ведь салон…

Салон не был оформлен как салон. Это было помещение в собственности, где я сдавала в аренду мастерам места и каждый платил налоги сам за себя. Я тоже была самозанятой, потому что последние три года работала очень мало из-за декрета и платить налог по предпринимательской деятельности было просто глупо, лучше шесть процентов как самозанятая.

А собственником помещения был Альберт…

Потому что покупал его для предприятия.

Я смежила веки.

Максимка, мой маленький сыночек, моя награда, только он был важен для меня, а остальное я бы все бросила.

Меня отвлекла от мыслей и кофе вибрация. Я вытерла слёзы и обошла остров. На одном из барных стульев лежал телефон Альберта. Я подняла мобильный и он снова завибрировал у меня в руке.

«Хочешь фотки погорячее? Я могу, но и ты пришли мне свои нюдсы…»

Пальцы дрогнули. Сердце сжалось. Глаза затянуло слезами.

Альберту не нужно было право на измену с его открытым браком.

Альберт и без этого мне изменял…