Измена. Иллюзия счастья (СИ)

Давно ты мутишь с Мишей?

Опять больно. Будто внутри что-то переворачивается и давит на сердце. Я даже пошатываюсь, но истерически боюсь показать им своё присутствие.

Хотя, почему больно? Маша спросила — я разрешила. Разве кто-то виноват в том, что Михаил захотел этого? Что он с ней?

Никто не виноват и это не может быть плохо. Почему мне плохо от этой мысли? Надо просто уйти спокойно.

Она тянется к нему, но Михаил неожиданно, как ленивый кот мягко отодвигает Машу.

— Ты любишь какие-то другие игры? — спрашивает она и становится на колени очень близко к нему, руками касается его ног.

Да, мне точно нужно уходить. Ну нельзя мне здесь оставаться.

Нельзя смотреть на это.

— Маша, простите, но этого не будет, — слышу голос Михаила.

Боже, ну почему не уйти? Ну нельзя же подслушивать или подсматривать.

А я замираю у двери, пытаясь вслушаться в их отдалённые и тихие голоса.

— Почему? — лепечет моя сестра. — У тебя мало времени, мы можем всё сделать очень быстро. Ты мне очень нравишься.

— Я понимаю, Маша. Извините, но, как я сказал… этого не будет. Вы же так хотели пойти к осветителям, это вообще в другом месте. Идите туда, я дал распоряжение. Вас везде пропустят.

Он такой спокойный. Сложно быть спокойным, я думаю, когда перед тобой в очень недвусмысленной позе, девушка, которая явно собирается сделать нечто очень интимное.

Но Миша будто смеётся над ней.

— Почему ты меня посылаешь? — её голос становится жёстким.

— Какая разница? Я просто не хочу. Ни секса сейчас. Ни тем более, с тобой, Маша. Уходи, пожалуйста.

— Ты что, не мужик? У тебя не стоит? — спрашивает она резко поднявшись.

— Извини, если я тебя обидел. Ты можешь идти, — он повторяет это и с каждым разом, его голос становится злее. Но Маша будто этого не чувствует. Она всегда такая.

Всегда лезет на рожон, не чувствует границ. Зато я их всегда чувствую. И поэтому я всегда её выручала, но сейчас просто не могу.

— Нет, просто объясни, это как вообще? Знаешь, сколько раз мужики мне предлагали денег, шмоток чего угодно, чтобы я просто с ними погуляла, рядом побыла? Я тут перед тобой должна чем распластаться, чтоб у тебя соизволил встать? У тебя что, таблеток нет, если не стоит? Или ты вообще не по бабам?! Я не понимаю!

Маша кричит, голос дрожит, я чуть отстраняюсь от двери, теперь их слышно очень хорошо. А Маша так крутит головой в какой-то истерике, и я боюсь попасться ей на глаза. — Конечно, любой, кто не хочет тебя, импотент, Маша. Договорились. Можешь идти, — слышу в его голосе улыбку, но она обманчива. — Разводить меня на секс, под благовидным предлогом это было очень тупо. Мне не семнадцать лет.

— Нормального мужика не надо разводить. Он сам найдет любой предлог.

Миша лениво кивает.

— А кто тогда тебе нужен? Я не нужна, так кто? Аня?!

Я дёргаюсь, услышав своё имя.

Боже, неужели, она заметила меня. Но нет, вопрос был другим тоном.

И смотрит она на него. Я и была вопросом. Теперь точно нужно уходить, я почему-то боюсь услышать ответ на этот вопрос.

— Я понимаю, что ты обижена… — начинает Михаил. — Ты хочешь её? — перебивает Маша.

Михаил говорит тихо, спустя небольшую паузу. — Маша, она же невеста моего брата. Вы обвиняете меня в страшных вещах, — говорит он.

Это не ответ. Тем более, он знает, что я не невеста же. Ладно, нет выкинь эти мысли из головы, Аня. Выбрось!

— Аня — фригидная неадеквашка. Она реально развитием с пятилетнего ребёнка. Я бы тебе рассказала, что Артур про неё говорил. Она бревно и дура. Тебе такое нужно? Не настоящая женщина а… — она не знает, как выразиться и крутит пальцем у виска и свистит.

— Эта "неадеквашка" вчера за тебя рискнула. Рискнула жизнью, Маша. Она спасла тебя. Могла этого не делать. Он снова перешёл на "ты", но не мягко.

— Она так чувствует свою пользу этому миру и людям. Она такая с детства, и это правильное воспитание нашей мамы. Не всем быть наверху, должна быть и прислуга. Ведомые и ведущие, слышал про такое?

— А ты, конечно же — ведущая?

— Ну да. Тем более спасла меня не она, а ты, — мурчит она. — Это ты настоящий герой.

Михаил вздыхает. Берет стакан алкоголя, отпивает. Молчание затягивается. Сцена становится ещё более неуютной. Страшной.

— Я сделал это ради неё, — тихо говорит он. — Ей было бы плохо, если что-то случилось с тобой. Она бы винила себя, что не помогла тебе. Вот и всё.

— Ну да, а если б ты узнал, что я в беде, ты меня бы там оставил? — в её голосе какое-то неверие.

— Да, — он отвечает быстро. — Я бы рубля не потратил на твоё спасение. Не мои проблемы, знаешь ли, вытаскивать шмар из под клиентов.

Она чуть отшатывается, будто получила пощёчину.

— Как ты можешь такое говорить?! — произносит тихо.

Но Михаила уже несёт.

— Маша, оставь свои манипуляции для других! Для Артура, Игоря и всех своих ебырей. Ты, видимо, не совсем поняла, с кем говоришь. Я таких как ты, только поумнее гораздо, видел сотнями. Ты не особенная. Как бы не вбивала это в свою голову. Ты спрашивала, почему я тебя не хочу? Ответ простой — я не по дешёвым шлюхам, Маша. Я легко могу по щелчку пальца привести сюда десяток тех, кто гораздо дороже чем ты. Пачкой. Лучше, красивее, сексуальнее, чище. Твой максимальный уровень, — это мелкие бандосы вроде Игоря и наркоманы вроде моего брата. Теперь, очень сильно прошу тебя, уйти из моего кабинета. — Да иди ты на хуй! — взрывается Маша. Теперь надо точно прятаться. Я соображаю только забежать в соседнюю комнату и успеваю спрятаться за дверью, видя как Маша выскакивает.

Она не закрывает дверь, но так резко её дёргает что та закрывается сама с громким хлопком.

Я застываю на несколько секунд и убедившись, что Миша не собирается выходить, приподнимаюсь на носочки, чтобы не стучать каблуками и рысью мчусь обратно на балкон.

Маши нет, зато есть Лена, которая крутит головой, явно в поисках меня. Она пытается что-то мне сказать, но я прикладываю палец к губам, хватаю её за рукав и веду вниз. Мне самой дурно теперь. — Чё творится?! — быстро говорит она. — Сначала девка какая-то выбегает как ошпаренная, теперь ты трясёшься. Там что, убили кого-то?

Не могу ничего говорить. Слёзы давят горло. — Нет, просто. Там… сложно сказать, — я вздыхаю. — Мне нужно что-то выпить. Музыка становится всё громче, но сейчас она не раздражает. Мне нужно чтобы что угодно заняло сейчас мой мозг. Что угодно. Пусть музыка, пусть вино. Неважно. Я веду её к барной стойке. Пофигу, что я обычно не пью. Надо хотя бы глотнуть чего-то, иначе я сейчас сойду с ума. — Алкоголь? — со знанием дела спрашивает она. — Да. — Какой? — Я пью белое вино. Она качает головой. — Скучная ты, мы не на светском рауте. Значит девушке лонг-айленд, а мне виски-колу, — кричит она бармену. Я наблюдаю за ней. Она всё-таки очень лёгкий человек. По крайней мере, такой она мне кажется, сейчас. Меня кто-то дёргает за плечо с силой. Оглядываюсь. Это Маша. Глаза красные и мокрые, будто плачет, или плакала, или собирается. — Ты что здесь делаешь? — спрашивает она резко, таким тоном, будто винит меня в чём-то. — А вы кто? — сразу влезает Лена. — Лена, это Маша, моя сестра. Маша, это Елена она жена Владимира… не помню отчества. В общем, она мачеха Артура и Михаила. Её пригласили в клуб, это клуб Михаила, — я стараюсь говорить спокойно и беззаботно, делая вид, что не знаю, что произошло с ней.

— Я в курсе, — перебивает она меня и не сильно обращает внимание на Лену. Оглядывает меня и чуть морщится. — Что за платье на тебе? Ты в нём как пугало. Блять, ну куда с твоими ногами такую длину, Ань? У тебя ж ляжки полные. Сгущенку по ночам хомячишь?!

Это странно. Она говорит быстро зло и с каким-то нездоровым блеском в глазах. Будто пытаясь повеселиться. Но с чего? Видимо, она решила излить на меня свою злость от разговора с Мишей. Лена застывает в явном удивлении и молча передаёт мне коктейль. — Маш, у меня нормальные ноги и на мне нормальное платье, — отвечаю я, качая головой.

Услышав, что я неадекватная от неё, теперь мне как-то не так неприятно что она там говорит про мою фигуру.

Делаю пару глотков коктейля, он обжигает горло, чувствую, как он резко бьёт в голову. — Ну, как хочешь, кроме сестры тебе никто правды не скажет, — отвечает Маша и скрещивает руки на груди. — Девушка, а вы не охуели часом? — спрашивает Лена весёлым голосом попивая из красной трубочки, свой напиток. У меня отвисает челюсть. Ладно, Машу часто материли при мне, но уж точно не из-за меня. Почему-то это кажется мне очень смешным. Особенно застывшая Маша. — Ты вот это позволяешь? Чтоб с твоей сестрой так разговаривали? — спрашивает Маша у меня. — Я твоя семья, вообще-то. Господи, как же бесит это всё!

Особенно она. — Ты моя семья, да, — киваю я. — Только ты реально охуела. Прям в край, Маша. Иди со своим ценным мнением куда-нибудь… подальше. Сначала говорю, и только потом соображаю. Я и материться?! Я и послать сестру?! Да как так? Хотя она даже не догадывается, что я это говорю в том числе, и в ответ на те гадости, что она говорила обо мне Мише.

И, наверное, никогда не узнает. Кажется, что сейчас небо упадёт на землю, кто-то обязательно меня осудит. Посмотрит разочарованным взглядом. Но ничего не меняется, кроме лица Маши. Лене кажется моя реакция настолько естественной что она просто чуть попивает ещё из своего стаканчика и добавляет: — Правильно, у Ани прекрасные ноги. Всё остальное тоже отменное, я вот заценила, хотя я девочка. Единственное что, Анют, у тебя попа маленькая, но я тебе покажу как её подкачать. Будет такой орешек что в лес нельзя будет ходить, — болтает она.

— Почему?

— Будут белки приставать. — Да ладно, я не хочу, — машу я рукой. — Не-не, ты послушай, есть такие упражнения, что она у тебя будет просто офигенской. Будешь приманивать к себе мужиков на расстоянии двести метров. Артуру мухобойку дадим, чтоб отгонял от тебя всех. С твоей то точенной фигуркой и при этом попкой, ты будешь реально просто звездой. И слушай, даже операции делать не надо. — Но ты сделала, — замечаю я. — Я просто ленивая, — пожимает она плечами. — А ты, вот, очень трудолюбивая. Вот и трудись над задницей. Всё равно полезнее чем над учебниками. Я начинаю смеятся. Становится так легко и как-то беззаботно.

Так и представляю, как у меня будет уйма свободного времени чтобы специально качать себе задницу. или альтернатива — пойти к хирургу.

Это когда-нибудь в той жизни, где у меня не будет никаких забот и только размер попы будет иметь для меня значение. Хотя, многие так и живут. — Ну молодец, бухаешь с чужой бабой и материшь сестру. Умничка, мама будет очень довольна, — говорит Маша. А я о ней почти забыла. "Расскажу всё маме". - последний аргумент. Как в детстве, и кто из нас ещё не вырос?

Она такая ябеда была всегда, а я никогда на неё не жаловалась. Даже покрывала. Вот зря я это делала. Избаловала сама свою сестру. — Я ей тоже сильно недовольная, так что мы квиты, — огрызаюсь я и салютую ей бокалом. Маша качает головой и уходит не прощаясь. — Сестра эта родная что-ли? — спрашивает Лена, когда Маша уходит. — Да. — Пиздец, тебе не повезло. Я аж хотела раньше сестру, теперь передумала, посмотрев на это. Ну на хер такое счастье. Я б её убила, реально. Сёстры помогать должны, поддерживать. Кто, кроме них? А эта? — Она сказала, что я фригидная неадекваша, и что у меня развитие пятилетнего ребёнка! — говорю я, глядя в пустоту, понимая, что говорить этого не следует. Но мне нужно. Нужно высказать эту боль. И мысль, что в чём-то она может быть и права. — Кому сказала? — не понимает Лена. — Не мне, я подслушала, случайно. — Бля, какая жесть! И что ты сделала?! — Ушла, — я пожимаю плечами. — Она не знает, что я слышала. — Надо было ей космы вырвать и об стол носом! — отвечает Лена. — Бесплатная ринопластика, от дорогой и любимой сестрюни.

Я опять смеюсь.

Но но понимаю, что она не шутит.

— Драться? — удивляюсь я. — Да! А что, словом её не пробьёшь, суку такую. Тут только как животное — физической силой. Я тебе серьёзно говорю. Она пьёт ещё, заказывает себе ещё порцию, пока я цежу один. Мне его, кажется, с головой хватит. — Слушай, а давай ей кислотой рожу польём? — говорит она спустя паузу. — Та ну! — я в ужасе смотрю на Лену. — Не, ну я шучу. Но патлы бы точно вырвала. Сука она. Недостойна она нормальной сестры. А ты более чем нормальная девчонка. Пипец ваще. — Ну, она семья, всё равно, — пожимаю я плечами. — Нахер такая семья, Ань? — Ну ты могла бы попрощаться с близкими? С родителями, с сёстрами-братьями если что? — Я не просто "могла бы", я это сделала. У меня мамы нет. Она может и живая, может, и сдохла под забором. Мне всё равно. Мы с ней больше десяти лет не списывались, а окружение, которое пыталось меня уговорить "ну что ты, это же мама", было послано за ней на три весёлые буквы. — А почему?

Лена мнется, но начинает говорить. — Ну, то что она бухала, я терпела всё детство. В двенадцать лет я прихожу домой с однокашницей а мама валяется пьяная дома, и в кровати с ней два мужика. В общем, подружек в школе у меня с того дня не стало. Только и отбивалась от приставаний пацанов из старших классов. Мол, за сколько я дам, мама ведь полгорода обслуживает. Но я любила маму, как нормальный ребёнок, понимаешь. Это нормально, будучи ребёнком любить родителей и близких, это инстинкт выживания. Но потом, надо это перезагружать. У меня получилось очень болезненно. В общем, она узнала, что я собираюсь замуж, что забеременела от моряка и уезжаю к нему, знакомиться с его мамой. Она меня тогда избила в пьяном угаре. Ногами по животу со всей дури. Ребёнка я потеряла. Пока я в больничке лежала, парень мой пришел домой а она ему сказала, что я шлюха и нагуляла ребёнка, он поверил, уехал. А он у меня был первый. — И что потом? — Потом я пришла в себя, а она мне стала говорить, что вот, мы с ней вместе будем. Она не могла меня отпустить, она больная женщина. И вообще, я ей "спасибо" скажу. Вот нужна мне такая семья? Я из-за неё родить теперь не могу. Усыновила вон, двоих оболтусов, Мишу и Артура. Но, они скорее как младшие братья мне. И сложные оба, взрослые и вообще. Так что я одна. "Спасибо" мамуле. Так что, предупреждаю родишь — я буду самой надоедливой няней и бабушкой на свете. Я улыбаюсь, но выходит как-то грустно. — Я не догадывалась даже. Я думала, что у тебя лёгкая жизнь была. — Не-а. Ни у кого нет лёгкой, кроме Артура. Вот ему легко, наширялся, ушёл в отрыв. А мы всё бегай за ним и спасай, — она осекается. — Извини, я не то говорю, он твой жених, и завязал же. Так что это я зря. Я просто о том, что нельзя быть привязанной к таким вот тварям, как сестра твоя. То, что у вас кровь родная — это хрень. Мой Володя мне никто по крови, а я его обожаю. Честно. Он очень хороший мужик. Я не буду тебе говорить, что я его вот сама хочу там каждую ночь, нет, ни хрена. По началу мне вообще пипец противно было. Ну мужик, понимаешь, старше меня более чем на двадцать лет. Ну что ты хочешь? Но я привыкла, и я благодарна ему за то, что он мне дал. Гораздо больше чем все родственники. К нам подходит Михаил. Я издали узнаю его фигуру, и мне становится неловко. Очень надеюсь, что он так и не понял, что я там была и слышала этот разговор. — Мишутка! — Лена бросается ему на шею и обнимает. Он улыбается в ответ. — Ну что скажете, девочки? — говорит он, когда Лена прекращает его тискать. — Отличное место, я считаю, — говорит Лена. — Прям офигенское. Твой менеджер большой молодец. — Ну да, нормальное. Я доволен. Аня? — Я не эксперт в клубах, — пожимаю плечами. — Мы тут наткнулись на сестру Ани, прикинь? — несёт Лена, и я хочу её остановить, но не знаю как. — Она злая как неуравновешенная псина. — Да, мы знакомы, — кивает Миша. Я вижу, что он напрягся, чуть прищурил взгляд. — Она что-то говорила? — Сказала, что Ане платье не идёт, скажи стерва, а? Миша оглядывает меня. Мне становится совсем неловко от его взгляда. Въедливого и очень тёплого, будто горячего. Становится слишком жарко. — Прекрасное платье, и вам очень идёт, Аня, — говорит он чуть улыбнувшись. Это длится не больше секунды, как Михаила отвлекают, он уходит. Я пытаюсь успокоить истерично стукчащее сердце. На меня оглядывается Лена. Ехидно усмехается и смотрит на меня неотрывно. — Что такое? — не понимаю я. — Да мне просто интересно. Давно ты мутишь с Мишей? — спрашивает она.