Измена. Ты будешь моей

31. Максим

Несколько мгновений мы с Милкой удерживаем взгляды друг друга, и мое сердце сильно колотится в груди. Я давно не чувствовал ни с кем такой связи. И только с Камиллой у меня в постели настолько удивительная химия, что по сей день аж возникает это электрическое поле высокого напряжения. Такое осязаемое и чувственно мерцающее, что можно большими ложками его есть просто потому, что не кончается и притягивает снова.

С другими подобных чувств не было и вовсе. Как мне кажется, там были только отработанная механика. Ну, и похоть, конечно. А вот проведенное время с Камилушкой… Оно для меня сопоставимо с большим глотком свежего воздуха после того, как чуть не склеил ласты после острого кислородного голодания.

— Ты сводишь меня с ума, — бормочу я, наконец добираясь до ее губ, чтобы мгновенно вновь перейти с поцелуями на ее нежную кожу шеи.

— Максим, — выдыхает она. Могу представить, что Камилла думает о том же, о чем и я, во всяком случае очень на это надеюсь. Особенно надеюсь на то, что она ни о чем не пожалеет.

— Пойдем в кроватку, — это не вопрос, но Камилушка кивает и, взяв ее на руки, я интуитивно иду по выбранному маршруту, не переставая целовать свою любимую девочку. Воздух будто бы трещит от сексуального напряжения между нами. Тут нет никаких игр, никаких сомнений. Наше влечение взрывоопасно. Оно лежит на поверхности, но в любой момент готово полыхнуть. Еще раз всасываю ее сочную нижнюю губу, нежно ловлю ее зубами, и из груди Милы вырывается страстный стон.

В спальне я укладываю Камиллу на кровать. Быстро скидываю обувь и вновь поворачиваюсь к ней. Милка опирается на локти, наблюдая за мной. Я отчетливо слышу ее тяжелое дыхание, когда начинаю целовать любимые лодыжки, поднимаясь при этом губами все выше и выше.

С особым удовольствием накрываю ее грудь ладонью, очерчивая пальцами соски, чтобы посильнее подразнить. И, наконец, касаюсь напряженных вершин. А она дергается от прикосновения, чуть не доводя меня до пика. Тихие стоны срываются с ее губ, пока я ласкаю ее грудь. Зажав на мгновение сосок зубами, перехожу ко второй груди, намереваясь уделить ей такое же внимание.

— Скажи, что ты меня хочешь, — шепчу я и оставляю еще один легкий поцелуй на ее губах.

— Я хочу тебя, — послушно стонет Милка, откидывая голову и обнажая шею. А я пользуюсь моментом и с наслаждением целую ее изящную кожу, постепенно переходя на плечи.

Но как только мои поцелуи опускаются к животу, Милуша резко садится и тянется к моему ремню, освобождая от него буквально одним движением.

— Раздевайся уже, — охрипшим голосом требует она, пожирая меня порочным взглядом. — Макс, серьезно. Снимай. С себя. Все.

— А я-то думал, когда же ты меня об этом попросишь, — тихонько посмеиваясь, произношу я.

Член, на самом деле, напряжен до боли, и я уже сам нетерпеливо встаю, чтобы поскорее избавиться от своих брюк и нижнего белья. В свойственной себе манере, совершенно не стесняясь, Камилла открыто разглядывает меня. Покончив с нижним бельем, я быстренько забираюсь на кровать и нависаю над ней, позволяя нарастать предвкушению. Упоенно наслаждаюсь ощущением того, что тело, мягко говоря, готово взорваться. Милка обхватывает ладошкой мой член.

И?! Я не понял…

Где твои дальнейшие действия?!

Милая?..

Издеваешься, дразнишь?

Я ведь отомщу!

О, Милка начала двигать ладонью вверх-вниз. Я не выдерживаю, из моего горла вырывается стон от удовольствия, когда Милуша вновь проходится пальцем по головке. Отстраняю в сторону ее руку, чтобы не кончить раньше времени, затем начинаю почти сразу собирать головкой ее влагу. Мое сердце бешено колотится от приятного осознания, как сильно Милуша меня хочет.

— Какой кайф. Ты такая мокренькая для меня, — шепчу я, потому что мне с трудом удается себя контролировать.

Милка выгибается мне навстречу, когда я прижимаюсь к ней еще плотнее. Я по-прежнему до неприличия дразняще нависаю над ней, и от соприкосновения кожи к коже член становится мучительно твердым. Несколько раз проскальзываю своим причинным местом вдоль ее мягких складочек и с трудом сдерживаю стон.

— Максим, — выдыхает Милка.

— Да, моя хорошая? — я специально наклоняюсь и захватываю сосок губами, затем дразню языком, продолжая нашу игру.

Камилла всхлипывает и интуитивно приподнимает бедра повыше ко мне, желая более тесного контакта.

— Максим, я хочу тебя. Давай уже, — с упоением шепчет она.

После моей повторной ласки второй груди Милуша практически дрожит. Она дрожит в моих руках, сгорая от желания. Так-то! Будешь знать, что со мной шутки плохи, я тоже могу отыграться. Неожиданно Милкина рука проскальзывает между нами и вновь крепко обхватывает член. Из меня моментально вырываются ругательства. Я уже собираюсь сдаться, как слышу очередную женскую заморочку.

— Надень презерватив, — приказывает она, при этом легонько отталкивает меня и быстренько тянется к тумбочке.

Я, следую дамскому желанию и облачаюсь в латекс, после чего возвращаюсь к прерванному моменту. Целую Милушкины губы. Шею. Ключицы. Прижимаюсь к ней бедрами, скользя членом между ними. Милка, не прекращая, стонет. Она своими ногтями впивается в мои плечи, в спину, будто бы хочет прервать эту пытку. Ее руки теперь проходятся по всем местам, куда она только может достать.

— Чего ты хочешь? — смотрю на Милку, которая увлечена силой нашей страсти и изнемогает от желания. Впрочем, как и я.

— Чтобы ты уже, в конце концов, трахнул меня, — она резко приподнимается мне навстречу. И жар от ее тела приятно так окутывает член.

Ладно, так и быть. Я милостив. Дразнить Милку весело, но сейчас она права. Надо знать меру. Я и сам больше не могу ждать. Одним движением медленно погружаюсь в свой личный рай. Как только оказываюсь внутри Милуши, мир становится лучше, а весь мой стресс за последние недели мгновенно, как по действию волшебной палочки, испаряется. Безумие, но именно такой эффект на меня оказывает Милка. Только она. И моя женщина до сих пор такая узкая. Такая сексуальная. И стоны наслаждения из ее уст настолько приятные, почаще бы хотелось слышать и слушать. Размеренно и ритмично двигаясь над Милкой, легонько целую ее в губы. Она обхватывает меня еще сильнее, приближая и прижимая колени к моим ребрам, сжимает меня внутри себя.

…О, черт…

…Невероятные ощущения…

…Настоящий кайф…

Я отстраняюсь, практически выходя из Милки до конца. Но ее руки, вовремя оказавшиеся на моей заднице, не позволяют этого, притягивая обратно. Туда, где ей больше всего хочется чувствовать меня.

— Макс, — стонет она, — мне так хорошо.

Да. Это правда. Даже для меня есть сейчас что-то сокровенное. В том, как Камилушка крепко-накрепко меня удерживает. В том, как наши нуждающиеся губы находят друг друга. Я все жду, когда мне это уже покажется странным — быть настолько зависимым от связи с одной из своих женщин — но ответных мыслей на этот вопрос в моменте нет. Кажется, мы идеально подходим друг другу.

Понимаю, что мне надо бы притормозить и замедлить темп. Иначе кое-кто доведет меня сейчас до слишком быстрого конца, а я пока к этому не готов.

Решаю сменить позу. Да. Я отстраняюсь и перекатываюсь, чтобы Милуша оказалась сейчас сверху.

— Давай, Камил, — подбадриваю я, кладя ладони на ее округлые бедра и поглаживая их с определенно направленным нажимом. — Ну же, моя хорошая. Прояви себя.

Милуша наконец-то приподнимается на коленях, правильно направляя меня… И медленно опускается, вызывая наш общий стон и погружая в пучину наслаждения. Из ее приоткрытых губ неожиданно вырывается судорожный вздох. Упираясь руками мне в грудь, Милка начинает двигаться короткими, но уверенными движениями, с каждой секундой все больше и сильнее сводя меня с ума. С каждым мгновением все глубже погружая в нашу устоявшуюся тантрическую связь.

— О, черт, — выдыхаю я.

Манящая грудь Милуши возбуждающе покачивается при каждом движении, и все мое тело напрягается от этой прелестной картинки. Я попросту превращаюсь в натянутую струну, которая готова разорваться в любой неподходящий момент.

— Ох, Макс, — тихонько протягивает Милка, — Максим, ты меня… Я уже скоро совсем… Я… Я сейчас…

— Да, Милуш. Вот так, — подбадриваю я.

Обхватив обе ее аппетитные ягодицы, я еще резче подаюсь бедрами вверх, вжимаясь в свою девочку сильнее. С очередным толчком тело Камилушки содрогается, судорожно сжимаясь вокруг меня. Как же это чувствуется хорошо… Эх, ее ритм полностью сбивается, пока она продолжает сжимать меня. Но я больше не могу и не хочу сдерживаться.

Собственническим жестом притягиваю Милку вплотную к груди для поцелуя, ожидаемо выстреливаю в презерватив. Мое имя вновь срывается с ее развратного язычка и привлекательных губ. Оно пробегает по моему телу жаркой волной и вызывает неописуемо прекрасное чувство полного единения. Чувства без названия, которое почему-то так правильно заполняет все мои пустоты внутри.

Я обнимаю Камилушку и перекатываюсь с ней на бок. Ее грудь продолжает вздыматься от тяжелого дыхания. Милка поднимает на меня глаза и… Черт возьми… Эта женщина. Короче, я до сих пор не знаю, когда смогу ей насытиться. Просто понятия не имею. И это порой напрягает. Вдохнув полной грудью, Милуша прижимается разрумянившейся щечкой к моей груди.

— Это было…

— Да, черт возьми, — соглашаюсь я, тоже все еще тяжело дыша, а Камилушка в этот момент привычно посмеивается, реагируя на мою оправданную нетерпимость и уверенность в себе.

Она продолжала лежать рядом со мной на животе. И я не стал сдерживать счастливую улыбку. Просто, следуя внутреннему порыву, поцеловал ее в плечо. Слишком сильно уж мне удалось соскучиться по своей девочке. Когда я представлял нашу встречу и начало разговора, то не позволял себе даже мечтать о подобном развитии событий.

Но все — таки, к моему счастью, наше взаимное притяжение оказалось сильнее любых доводов рассудка. Впрочем, сегодня я в очередной раз убедился, что место Милуши рядом со мной. Отлично помню, как же плохо и тоскливо было временами без нее.

Конечно, Камилла лежала и уже привычно не спрашивала ни о чем, не помышляла выдвигать какие-то рамки или определенные требования. Вот только сейчас я все так же, как и по дороге к ней, четко понимаю, что просто необременительного секса с Милкой мне уже мало. Я увяз в ней, как пчела в сиропе. Да и не хочется мне больше возвращаться к тому, что было. Нет. Мила была нужна мне вся — от макушки до пят. Со своими привычками, проблемами, заморочками. Навсегда.

И мои чувства к ней… Они безусловно сокрушительные, но искренние. Моя девочка настолько притягательная, что я почти все время испытываю к ней непреодолимое влечение. Милку я забыть никак не могу. Пробовал, но не получается. Она оказалась неожиданно чувственной девочкой. Вернее говоря, моей любимой и самой настоящей женщиной, которая разрушила все барьеры и стены, которые я возводил, годами строил, чтобы защитить свое сердце. Влечение к ней такое сильное, оно не проходит, хотя я неоднократно пытался похоронить его.

Я бы смог жить без Камилушки. Но рядом с ней чувствую себя новой полноценной версией, которой мне по-человечески не хватало все это время. Если меня чему и научили годы службы и командировки в горячие точки, так это тому, что жизнь порой слишком коротка, и ни у одного из нас нет никаких гарантий. Но, к счастью, есть вторые шансы. Кто знает, кто знает? Быть может Милка доверится мне вновь?..

А, следовательно, поговорить нам необходимо. И начинать разговор придется именно мне. Потому что Камилла промолчит. Она не напомнит о моем звонке. Да и просто вопрос, зачем я здесь, не задаст. Для нее все слишком однозначно.

Я нервничал, пытался сформулировать что — то, а закончил тем, что просто выдохнул:

— Камилла, почему ты ничего никогда мне не рассказывала?

Она едва заметно напряглась. На несколько секунд призадумалась, как я понимаю. Хорошее настроение с ее лица как ветром сдуло. У нее появился покерфейс, будто и не было совсем на девичьем лице щедрых эмоций страсти и радости относительно недавно, за несколько мгновений до моего вопроса. Милуша повернулась лицом ко мне.

— О чем ты, Макс? — голос был, как и обычно, преимущественно спокоен.

— Ярик, он… Твой Ярослав сегодня разговорился о…, — я мысленно подбирал вариант, который позволил бы как можно безболезненнее все обобщить. Не хотелось бы сейчас давить на ее болевые точки, — … о прошлом. Я все знаю.

Взгляд Камиллы прошелся по моему лицу. Она села и, подтянув к себе простынь, прикрылась ею, чего никогда раньше не делала в моем присутствии. Потом посмотрела на меня в упор.

— А ты хотел что — то обо мне знать? Хоть когда — нибудь? Я вот не могу припомнить, чтобы ты хоть раз спросил, чем же я так расстроена, — Камилла встала с кровати и, закрепив простынь на себе, потянулась за сигаретами и зажигалкой. Она села на широкий подоконник и, закурив, стала наблюдать за чем — то в окно.

— Ты могла сама рассказать мне! — обвинил ее, решив пойти ва — банк.

— А зачем, Максим? — Камилла повернулась и посмотрела на меня. — Зачем мне перекладывать свои заботы на плечи человека, который ко мне равнодушен?

— Я не равнодушен, — уже совсем тихо проговорил я, не находя нужных слов, не сумев почему-то мгновенно подобрать и словесно выразить их.

— Правда, что ли? — хмыкнула Мила, еще больше сбивая меня с нужного настроя и вводя в ступор. — А в чем, интересно знать, это твое неравнодушие выражалось? — она сделала язвительный акцент на “не”, вскинув брови.

Не дождавшись ответа, продолжила свою тираду:

— В том, что ты не интересовался мной?! В том, что сбегал от меня, едва придя в себя после командировки?! Или, может быть, я должна была понять это в тот момент, когда впервые увидела, как ты в ресторане целуешь другую женщину?!

Она смотрела на меня убийственным взглядом, но в глазах на секунды плеснулась боль.

Она вспоминала…

И я тоже вспоминал…