Измена вопреки (СИ)

Глава 2

Измена — это всегда больно.

Это не палец порезала. Это когда наживую сдирают кожу, и ты смотришь в глаза своего палача и просто не понимаешь, за что?

Я смотрела на Матвея снизу вверх и не понимала, как он мог предать пеплу всё, что было для нас обоих дорого.

Он же клялся…

— Ты самое большое чудо, которое могло со мной случиться, — шептал он мне в день нашей свадьбы. Платье у меня было как у принцессы. Пышное. Расшитое жемчугом. И в первую брачную ночь этот жемчуг летел на пол под мой весёлый смех, а Матвей, стоя на коленях, целовал меня. Подбирался медленно от щиколотки всё выше и выше. И платье тогда мешалось жутко, но нам казалось именно так должна проходить первая ночь в браке. Чтобы вся жизнь прошла потом так же.

С горячим счастьем, которое пульсировало внизу живота, с искристым смехом, с наслаждением.

И потом из года в год именно день свадьбы мы праздновали лучше, чем любой другой праздник. Каждый раз обязательно было белое платье, которое летело к моим ногам, обнажая чистую душу.

Но всё это оказалось ложью.

Всё это было приправлено самообманом, моей верой в Матвея, что он никогда не поступит со мной так жестоко.

И сидя на полу под мерные всхлипы его беременной любовницы, я проворачивала кадр за кадром нашу свадьбу, чтобы отмотать всё к началу. К самой первой встрече.

Он был на мотоцикле. Харлей.

А я закрыла сессию и гуляла с одногруппниками по вечернему парку. И среди всех таких же увлечённых развлечениями людей я увидела Матвея. В кожаной косухе и таких же перчатках. Он улыбнулся мне излишне фривольно и прокричал:

— Идём, покатаю, — и хлопнул ладонью по сиденью позади себя.

— А что мне за это будет? — Матвей меня ни разу не напугал и я приблизилась на расстоянии вытянутой руки, чтобы рассмотреть поближе и мотоцикл, и самого мотоциклиста.

— А что ты хочешь? — он улыбнулся одними уголками губ и подмигнул. Я сделала задумчивое лицо и, щёлкнув пальцами, выдала:

— Корзину подснежников! — Матвей округлит глаза, а потом наоборот сощурил.

— Будет! — твёрдо пообещал он. — Садись.

— Вот когда будет, тогда и сяду, — я кокетливо дёрнула плечиком и, развернувшись, пошла к подружкам. Матвей меня догнал через пару шагов.

— Хоть номер телефона оставь, принцесса, — в его глазах блестели искры интереса.

А я взяла и оставила. Только на свидания не спешила приходить. Подснежников же не было.

Матвей ходил за мной до следующей весны. Он провожал меня с института домой, встречал после пар в кофейне, ловил на прогулках с подругами, но я была непреклонна. Слишком капризна. Я ведь хотела быть только с самым лучшим мужчиной.

А в середине апреля он появился у моего подъезда с корзиной настоящих подснежников. И тогда я сказала «да».

Мы встречались ещё полгода и поцелуи были какие-то особенно трепетные, а когда Матвей узнал, что я никогда и не с кем, в тот же вечер позвал замуж. Он стоял на коленях, целовал мои руки и делал самое чудесное предложение руки и сердца. На крыше одного из небоскрёбов, где обустроили место при свете гирлянд и тёплых пледов как раз для таких мероприятий. И я тогда тоже сказала да, чтобы в эту же ночь стать по-настоящему его.

Матвей был шокирован больше меня. Он носил меня на руках весь следующий день и, не переставая целовал, чтобы я не подумала, что он с плохими намерениями, а я была счастлива.

Как была счастлива все эти годы. Единственное, что я могла делать в благодарность за такую любовь, это соответствовать ожиданиям Матвея. Быть идеальной женой.

От которой всё равно гуляют.

И сейчас я, не понимая, чем заслужила такое, просто едва шевеля губами, задавала один вопрос:

— За что? За что, Матвей?

А он растерянно переводил холодный взгляд с меня на свою беременную любовницу и не знал, что сказать. И тогда я решила уточнить всё же:

— Её ты очень хорошо покатал на своём байке, да?

В этот момент девица переспала ныть, а Матвей заледенел лицом. Его губы сложились в прямую линию, чтобы отчеканить такое банальное:

— Это не то, что ты подумала…

— Ну так объясни тогда, что я могла не то подумать, когда твоя беременная шлюха пришла в мой дом?

Мой голос обретал силу. Внутри ядом разливалось осознание, что Матвей никакой на идеал, а просто обычный мужчина, который поступил как проще.

— Объясни, что она здесь делает? Может, предложишь её ребёнка усыновить, раз я такая дефектная? Ну же!

Я встала с пола и тряхнула волосами. Матвей отшатнулся.

— Не надо сейчас кричать… — попросил он ещё спокойным тоном, но в нём угадывались первые ноты власти.

— Ты считаешь, я кричу? — переспросила я, повысив голос, и шагнула к коридору.

— Не смей. Даже не думай, — предостерёг меня Матвей, шагая за мной.

Я покачала головой и дёрнулась к двери. Матвей постарался перехватить меня, но сама мысль, что он может прикоснуться ко мне сейчас, поднимала бурю омерзения. Как он вообще смеет меня трогать после своей этой…

— Только попробуй сейчас сбежать и я… — вот теперь Матвей не шутил. Теперь он точно был рассержен, хотя я не понимала почему на меня.

— И что ты? Сделаешь ещё одного ребёнка с другой девкой? — нарочито безразлично бросила я, скрывая за язвительностью всю свою боль.

— Я сделаю так, что ты всё равно придёшь ко мне, но говорить мы будем на моих условиях.