Измена. Второй шанс на любовь

Глава 16

Утром просыпаюсь от такого знакомого запаха маминых блинов – запаха из детства. Слышно, как мама гремит на кухне посудой и вполголоса переговаривается с папой. Я радостно улыбаюсь – вся семья в полном сборе и даже традиционные блины на завтрак.

Лежу еще какое-то время в постели и наслаждаюсь моментом. Нежно поглаживаю свой животик, начинающий понемногу расти, и прислушиваюсь к ощущениям. Интересно, внутри меня живет малыш или малышка?

От запаха блинов начинает выделяться слюна и просыпаться зверский аппетит. Я живо вылезаю из-под одеяла, накидываю халат и иду на кухню.

На столе красуется тарелка с высокой горкой кружевных блинов. Папа восседает за столом с блином в руке, макает им в варенье, с аппетитом уплетает и запивает чаем. Феликс лежит у него на коленях. Мама стоит у плиты и печет блины.

– Доброе утро, мамуля и папуля! Ой как вкусно пахнет, мои любимые блинчики на завтрак! – приветствую родителей и целую их в щеки.

– Доброе утро, дочура! – мычит папа с набитым ртом и поддерживает рукой сваливающуюся с колен тушку Феликса.

– Доброе утро, Катюша! Ну ты и соня. Одиннадцать часов уже. Я успела три порции блинов испечь. Хотя я, когда была в интересном положении, спать хотела двадцать четыре часа в сутки, – говорит мама, снимает со сковороды очередной блин и шлепает на тарелку. – Иди умывайся и садись за стол. Тебе кофейку или чайку?

– Кофейку, пожалуйста. Я тоже все время хочу спать и никак не могу выспаться. Я смотрю, папа с Феликсом подружился?

– Пашка его блинами решил задобрить, обкормил бедного кошака! – смеется мама. – Зато, как видишь, эффект налицо – устроился у него на коленях и посапывает.

– Надеюсь, теперь можно ботинки из шкафа доставать? – спрашивает папа.

– Не торопись, пап, мало ли что ему в голову взбредет, пусть привыкает к тебе, ты пока на испытательном сроке, – советую я, усаживаюсь за стол, хватаю горячий блин и пододвигаю к себе банку с вишневым вареньем, привезенным родителями мне в подарок. Но мама вырывает блин из моей руки и отодвигает банку с вареньем.

– Марш умываться и зубы чистить!

– О! Видала? У нас тут не забалуешь! – хохочет папа и подмигивает мне.

Я подмигиваю папе в ответ и иду в ванную.

А потом мы все вместе сидим за круглым столом и завтракаем блинами с вишневым вареньем, сметаной и медом. И я чувствую себя абсолютно счастливой в этот момент, и мне уже ничего не страшно.

– Мам, когда вы поедете на обследование?

– А вот прямо после завтрака и поедем. В клинике сказали, за два дня обследуют. Сегодня осмотры у врачей, а завтра натощак кровь сдам. Результаты тоже быстро будут готовы, это тебе не наша поликлиника в Новороссийске.

– Может, помощь какая нужна? Вам такси вызвать?

– Доча, не надо ничего. Мы же не совсем дикие, всё ж не из тундры вылезли, а из Новороссийска, – говорит папа и, наевшись блинами, довольно откидывается на спинку стула. – Такси умеем вызывать. А ты занимайся своими делами.

– Ой, тоже мне, не дикий. Новороссийск – та же тундра! – возражает мама.

В спальне звонит мой телефон. Я встаю из-за стола и иду за трубкой.

– Катя, доброе утро! – слышу голос Марьяны. – Надеюсь, не разбудила?

– Привет, Марьян. Нет, все в порядке.

– Катя, надо подъехать сегодня на киностудию. Документы готовы, надо переподписать контракт. Подъедешь?

– Да, конечно, я приеду.

– Так, еще у меня на руках новый утвержденный сценарий. Тебе необходимо получить свой экземпляр и ознакомиться. Также составлено новое расписание съемочных дней.

– Отлично! Марьян, а когда у меня следующая съемка?

– Сейчас гляну. А вот завтра вечером, кстати, у тебя съемка эпизода. Натура, улица Москвы, ты и Игорь. Ну все, я тебя сегодня жду. Пока.

– До встречи, Марьян.

Радуюсь, что все складывается просто замечательно. За исключением моей личной жизни и отношений с противоположным полом. Стараюсь не думать на эту тему и возвращаюсь завтракать.

– Доча, готовь попу, сейчас я тебе своей набитой рукой такой укол заделаю – ты и не почувствуешь ничего, – говорит после завтрака мама и достает пакет с ампулами и шприцами.

– С удовольствием, мамуль. Как здорово, что вы вовремя приехали, самой так неудобно уколы делать.

Мы идем в спальню, и мама делает мне профессиональный укол, и я действительно ничего не чувствую. Затем я собираюсь ехать к Марьяне, а мама с папой собираются в клинику.

Чуть позже мы все вместе выходим из дома. Родители садятся в такси и едут в сторону медицинского центра. Я тоже сажусь в такси и еду в другую сторону, на киностудию.

В кабинете Марьяны я подписываю новый контракт – без пункта о запрете на беременность и, соответственно, штрафа за нарушение этого пункта. Получаю новое расписание съемок и утвержденный распечатанный сценарий.

– Отличненько, – убирает подписанные бумаги в стол Марьяна. – Если какие-то вопросы по сценарию, звони Виталику или Тимофею. Вроде все тебе отдала. Не забудь про завтрашнюю съемку.

– А что с Ольховским? Что слышно? – дрогнувшим голосом спрашиваю я.

– Ой, Лебедева, ты же ничего не знаешь?! – восклицает Марьяна. – Тут такое было после вашего с Кузнецовым ухода! Словами не передать, это надо было видеть! В общем, если коротко, то разведка донесла, что Ольха с перепугу в тот же вечер в Израиль свалил, на свою историческую родину.

– Серьезно??? – поражаюсь я.

– Серьезнее некуда.

– Вот просто взял и свалил? А подписка о невыезде?

– Не успела вступить в силу. Свалил. Оттуда нам теперь его не достать. Так что, судя по всему, дело закроют. Да пусть катится – досталось ему поделом. Схлопотал по морде от твоего Кузнецова на прощание – век теперь помнить будет. И ухо пусть заживляет на Мертвом море.

Мы с Марьяной хохочем и еще какое-то время болтаем и обсуждаем новости и сплетни.

Затем я выхожу из кабинета и медленно иду по коридору, на ходу читая сценарий с внесенными правками. Действительно, лихо закрутил наш сценарист Виктор Палыч сюжет с беременной героиней!

При выходе из киностудии сталкиваюсь лоб в лоб с входящим Никитой. Одет «с иголочки» в строгий темно-синий деловой костюм-тройку, на руке «Ролекс», под мышкой кожаный портфель. Скорее всего торопится на важное совещание.

Увидев меня, Никита пугается, как будто увидел привидение. Явно не ожидал меня здесь встретить в этот день и в этот час.

– Привет, – неуверенно и тихо бормочет он.

– Здравствуй, – неохотно отвечаю я, быстро его обхожу и выхожу из здания.

– Катя! Подожди! – окликает меня Никита и выбегает на улицу за мной.

– Что? – коротко бросаю я и поднимаю на него глаза.

– Как ты?

– Лучше всех.

– Вижу, новый сценарий получила, – показывает глазами на сценарий в моих руках.

– Правильно видишь.

– Я уже читал, новый гораздо интереснее старого. А Ольха в Израиль сбежал. Знаешь?

– Знаю.

– Меня назначили на его место.

– Поздравляю.

Никита мнется, не зная, что еще сказать, тоскливо осматривается по сторонам и теребит в руках кожаный портфель. Мне не хочется продолжать этот искусственный разговор ни о чем.

– Ну пока? – поворачиваюсь и хочу уйти.

– Ты прости меня… – решается Никита.

– Уже простила, – останавливаюсь и бросаю на него равнодушный взгляд. – Но это ничего не меняет.

– Я ни на что и не рассчитываю.

– Тогда нет проблем.

– Послушай, я, наверное, погорячился, когда сказал, что хочу стать отцом для твоего ребенка. Слишком много решил на себя взять.

– Я так и поняла.

– А я понял, что вообще не готов пока стать отцом. От слова совсем. Даже для своего родного ребенка.

– Твое право.

– Ты не держишь на меня зла?

– Не держу.

Лицо Никиты светлеет.

– Я бы не хотел, чтобы между нами были обиды или сцены ревности – нам еще работать вместе.

– Без обид. Какие еще сцены ревности? – смеюсь я. – Ты знаешь, а я даже рада, что все так случилось. Хочу тебе пожелать сначала думать, а потом говорить и тем более делать. Пока, Никита.

Не дожидаясь его дежурного «пока», разворачиваюсь и ухожу.

– Пока. Увидимся… – слышу вслед голос Никиты, но не оборачиваюсь.

Чувствую неимоверное облегчение после объяснения и, так сказать, официального расставания с Воронцовым. Прямо гора с плеч. И так будет лучше для всех.

Мимо, постукивая колесами, едет трамвай и останавливается на остановке недалеко от меня.

Мне вдруг очень хочется прокатиться через всю Москву на этом трамвайчике. Я бегу вперед, успеваю заскочить в закрывающиеся двери вагона, покупаю у кондуктора билет и узнаю маршрут – оказывается, трамвай едет прямо до моего дома. Я радуюсь, как ребенок, впервые попавший на карусель, поудобнее утраиваюсь на сиденье у окошка и открываю сценарий. Углубляюсь в чтение, периодически посматривая на проплывающие городские пейзажи за окном.

По сюжету нашего сериала главных героев, которых играем я и Игорь, ожидает хэппи энд. Они преодолевают множество препятствий на пути к своему счастью, и в итоге по нашей старой доброй русской традиции, как в сказке, добро побеждает зло. В финале герои остаются вместе, а у героини рождается их совместный чудесный малыш, также как и у меня незапланированный, но очень желанный.

Смотрю в окно и невольно думаю о том, что являюсь прототипом своей героини. Потому что я идеально вжилась в эту роль, и иногда мне кажется, что Виктор Палыч писал героиню именно с меня и подсматривал в замочную скважину за мной и за моей жизнью. Жаль только, что Макса и хэппи энда в моей жизни не будет. Конечно, я тоже рожу чудесного малыша, но с отцом ребенка мы уже не будем вместе.

Как бы мне хотелось, чтобы и в жизни все произошло по такому же лихо закрученному сюжету, придуманному Виктором Палычем.

«Вы думаете, что в жизни всё как в кино? Нет, нет и нет!» – вспоминаются слова старшего оперуполномоченного Авдеева. Согласна с вами, товарищ Авдеев, жизнь – это нам не кино.

Отрываюсь от окна, заглядываю в расписание съемок и ищу в сценарии эпизод, который будем снимать завтра. Бегло просматриваю и, пока еду через всю Москву до самого дома, учу текст роли.

А на следующий день в восемь вечера я сижу в «гримерном» вагончике на гриме у Юли. Съемки проходят в самом центре Москвы – на Тверском бульваре.

– Игоряшу не видела? – обеспокоенно спрашивает Юля, заостряя мне скулы кисточкой и консилером. – Он должен был быть перед тобой. А его почему-то до сих пор нет.

– Не видела. А он на площадке?

– Понятия не имею. Если увидишь его, передай, чтобы скорее дул ко мне, – сердится Юля. – Я его тут не собираюсь ждать до седьмого пришествия. Через десять минут моя смена заканчивается, я собираю свой волшебный чумоданчик и сваливаю домой.

Юля делает из меня красотку с выразительными скулами а-ля «Марлен Дитрих», я выхожу из вагончика и иду на поиски Игоряши. Но вместо Игоряши нахожу Лариску.

– Ларик, а ты что здесь делаешь? – удивляюсь я. – У тебя же сегодня выходной?!

– К тебе приехала. И к Игоряше, – отвечает Лара и смахивает тыльной стороной ладони выступившую слезу. – Привет.

– Привет, – мы обнимаемся. – У меня сейчас съемка. Подождешь?

– Конечно, подожду. Мне с тобой поговорить надо. У меня такая драма… – всхлипывает Лариска и утыкается носом в мое плечо.

– Что случилось? – пугаюсь я и обнимаю ее. – Погоди, Ларик, у меня съемка эпизода, а Игоряши на гриме не было. Мы с Юлькой его ищем. Ты его не видела?

– Видела, – снова всхлипывает Лара и осматривается. – Только что с ним говорила. Поэтому после нашего разговора он пошел не на грим, а куда-то туда, переживать… – машет она рукой в неопределенную сторону.

– Господи, Лара, что ты ему сказала, что он переживать пошел? – еще больше пугаюсь я.

Перспектива остаться сегодня без партнера меня совсем не радует.

– То, что ты мне посоветовала, то и сказала! – вызывающе отвечает Лара, достает из кармана куртки бумажный платочек и громко сморкается.

– А что я тебе посоветовала? – я действительно не помню и лихорадочно напрягаю все свои извилины, чтобы вспомнить.

– Ну, мать, ты даешь! – осуждающе качает головой Лариска и набирает в легкие побольше воздуха. – Ты сказала, что лучше одной, чем с женатым, и я сама тоже всегда это говорила. Но ты подтвердила мою философию и вправила мне мозги на место.

– Ну хоть какая-то от меня польза на любовных фронтах. Так. А еще?

– А еще ты мне напомнила, что меня ожидают все те же грабли – привяжусь к женатому, прорасту в него эмоциональными корнями, а потом с кровью отдирать придется. И привет стресс, депрессия и убитая нервная система с самооценкой. Зришь в самый корень! Это мне голову любовью затуманило.

– Да, это я припоминаю, говорила. Все?

– Нет, не все. Еще ты сказала, что сделки с совестью ничем хорошим никогда не заканчиваются. И в этом я с тобой полностью согласна, Катька.

– Сколько я тебе всего наговорила-то?! – удивляюсь я.

– А самое главное, что ты сказала, это то, что Игоряша – кобель еще тот! – заламывает руки Лариска и глаза ее увлажняются. – И я это уже успела ощутить на себе в полной мере.

– Верно, – сочувственно глажу ее по плечу. – А что я тебе посоветовала-то?

– Как что? Поговорить с ним ТАК, чтобы мало не показалось. И вот я вчера думала-думала весь день и созрела на разговор. И только что я с ним поговорила и… бросила его к чертовой матери! Не надо мне «вот этого всего»! Вот так.

– Ларик, я тебя однозначно поддерживаю! Ты все правильно сделала! – обнимаю подругу. – Но нашла же время?! Перед самой съемкой!

– Я созрела, – оправдывается Лара. – И не могла ждать.

– Всех участников съемочного процесса прошу собраться на площадке!!! – кричит режиссер Виталик в громкоговоритель. – Всех участников съемочного процесса…

– Где мне теперь Игоряшу с фонарями искать?.. – восклицаю я и осекаюсь – из-за вагончика, рядом с которым стоим мы с Ларой, выходит Игорь с мрачным лицом.

– Не надо меня с фонарями искать, я уже нашелся, – сурово бросает он, стараясь не смотреть на Лариску.

– Ты что, подслушивал тут за углом??? – гневно вопрошает Лара.

Ничего не отвечая и не глядя на нее, Игорь берет меня под руку и ведет на съемочную площадку.