Измена. Яд между нами (СИ)

Глава 9. Янка

— Герман… расскажи мне все, — мой голос звучит беспомощно, и я злюсь на себя за то, что поплыла рядом с ним, как малолетка.

— Завтра, — низкий хриплый шепот с обжигающими порочными нотками врезается в мой вмиг отупевший от его близости мозг.

Ядов кладет обе руки на мои плечи, большими пальцами оглаживает под ключицами, сдвигая халат, углубляя вырез.

— Ты играешь нечестно, — выдыхаю я.

— Как умею, — его ладони поднимаются к моему горлу, обхватывают его, зарываясь пальцами в волосы на затылке, очерчивая подушечками больших пальцев линию моего подбородка.

У меня перехватывает дыхание. Не потому, что он его перекрывает, а от того, как он смотрит на меня, как под его пальцами горит моя кожа, разнося импульсы возбуждения по всему телу. Он действует на меня совершенно магнетически, выключает и без того сбитое с толку сознание.

— Мне надо… — ехать домой, бежать от этого человека как можно быстрее и дальше, включить голову и начать, наконец, думать, а не только отдаваться этим сумасшедшим первобытным инстинктам.

— Тебе надо… расслабиться, — гипнотически проговаривает он, приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть на себя, провалиться в его грозовые глаза. — Ты очень красивая.

— Ты так говоришь, потому что… — но он опять не дает договорить, перебивает, едва заметно подталкивая меня к кровати, пока я не упираюсь в нее голенями.

— Я так говорю, потому что это правда, — короткая усмешка задевает его губы, и он склоняется ко мне.

— Погоди, Гер, — я упираюсь ладошками в его грудь, пытаюсь дышать, хотя бы просто дышать рядом с ним. — Это все лишнее. Вызови мне такси, пожалуйста.

Мне стоит это титанических усилий. Не знаю, почему этот мужчина так на меня действует, и не хочу в этом разбираться. Одно я знаю точно, с таким, как он, мне потом будет очень больно, возможно, даже больнее, чем было сегодня. И вовсе не потому, что он что-то скрывает, не потому, что его, возможно, обвиняют в убийстве, и не потому, что он, черт возьми, Герман Ядов. А потому что я чувствую что-то гораздо более пугающее, чем обычное желание.

Он замирает, касается моего кончика носа своим.

— Останься, — короткий поцелуй в губы, от которого по телу пробегает дрожь.

— Зачем? — ну правда, уверена, у него куча баб, которым только свистни, и прибегут с радостью. Я-то тут зачем? Как трофей? Но победа-то такая себе. Не стоит уговоров так уж точно.

— Потому что я так хочу, — он тянет за пояс халата, и узел легко распадается, заставляя полы халата разъехаться.

От того, как вздымается его грудь, как жадно его взгляд прилипает к моему телу, внизу живота скручивается отчаянно жаждущая разрядки пружина.

— А чего хочу я, ты не хочешь спросить? — в горле пересохло и слова вырываются рвано, жалко.

Снова взгляд в глаза, пристальный, без насмешки, хоть его губы и искривляются в улыбке победителя.

— Меня, — самоуверенно говорит Ядов. — Ты хочешь меня.

Мы сверлим друг друга взглядами, и каждый из нас уже понял, кто победил в этой схватке. Жалею ли я? Потом пожалею. Стыдно ли мне за свое недостойное еще замужней женщине поведение? Потом, может быть, станет стыдно, и то не факт — Артур развязал мне руки своим поступком. Прав ли Герман? Да. Тысячу раз да. Хочу хотя бы сегодня чувствовать себя той женщиной, на которую смотрят так, как сейчас смотрит на меня он. Хочу быть свободной. Хочу… его.

Стягиваю с плеч халат, и он белой кучей падает к моим ногам.

— Верно, — едва слышно говорю я. — Тебя. Я хочу тебя.

Он сметает меня словно ураган, не купается в своем превосходстве, в том, что он прав. Прижимает меня к себе так крепко, что, кажется, трещат ребра. Его губы врезаются в мои присваивающим, глубоким поцелуем, от которого кружится голова и не хватает воздуха.

Герман со стоном кусает мои губы, втягивает язык, скользит своим по моему нёбу, и от его действий, от его сбитого дыхания я вдруг чувствую себя настолько желанной, какой, с ужасом понимаю, не чувствовала себя никогда.

Цепляюсь за ткань его рубашки, пытаюсь расстегнуть непослушными пальцами чертовы пуговицы, а они все никак не поддаются. Дергаю его за воротник нетерпеливо, потому что хочу чувствовать его кожей, хочу еще ближе.

— Сними ее, — выдыхаю в его губы вместе с хаотичными поцелуями. — Сними…

Он рывком стаскивает рубашку через голову на манер футболки, швыряет к моему халату на пол, прижимается ко мне. Трусь о его грудь торчащими, воспаленными сосками, запрокидываю голову, подставляя шею и грудь его горячим поцелуям.

— Такая сладкая… Так давно тебя хотел, — говорит какие-то глупости он. Несколько часов это разве давно? Но мои мысли на этом не задерживаются, не могут зацепиться ни за что, кроме его запаха, его прикосновений и собственного всепоглощающего желания.

Зарываюсь пальцами в его волосы и сама тянусь к его губам, целую, сходя с ума от его вкуса.

На мгновение отрывается от меня, парализует своим взглядом, а потом легко толкает меня в грудь. Падаю на мягкую, застеленную белыми простынями кровать, и он тут же накрывает меня своим телом, нависает надо мной.

— Я ни в чем не виноват, — глядя прямо в глаза, произносит он.

Я не хочу сейчас об этом думать, и не хочу, чтобы думал он. Притягиваю его к себе, обвиваю ногами, раскрываясь, доверяясь полностью в этом моменте.

— Возьми меня, Гер, — шепчу в его губы. — Плевать на все сейчас. Все потом.

Одной рукой расстегивает молнию на джинсах, снова впивается поцелуем в мои губы, вталкивает язык в мой рот и одновременно с этим таким же жестким, тягучим движением входит в меня на всю длину, отчего из моего горла вырывается крик.

— Блядь, — стонет он, уткнувшись лбом в мой лоб. — Моя девочка…

Еще один толчок, и я царапаю его плечи, бока, наполненная им до предела. Он растягивает меня почти до боли, не дает привыкнуть к своему размеру, не сдерживается. Внизу моего живота бушует пламя, мне так хорошо с ним, что, кажется, мне нужно всего немного. С рыком входит в меня, подхватывает меня за талию, меняя нас местами одним движением. Садится сам и усаживает меня сверху, крепко удерживая за бедра, вталкиваясь до основания.

— Герман… — в порыве какой-то не особо присущей мне нежности обхватываю ладонями его лицо, целую впалые щеки, острые скулы, горячие чувственные губы.

Он начинает двигаться быстро, выколачивая из меня стоны, сам стонет, не стесняясь, подводя меня к самому краю. Целует мои ключицы, держит крепко, полностью руководя и управляя моим телом, будто я кукла в его руках.

— Хочу, чтобы тебе было… хорошо… со мной, — выдыхает, прикусывает кожу на моей шее, сразу зализывает укус и втягивает в рот кожу до боли, до следов, до скручивающих пульсаций внизу живота.

Я выгибаюсь, содрогаюсь всем телом, напрягаясь, сжимая его внутри себя. Мои крики такие громкие, что их слышно даже там, высоко на небе, куда я взлетела и осыпаюсь там звездами. Волны оргазма накатывают одна за другой, не давая мне отдышаться, прийти в себя, разнося меня на части вновь и вновь.

— Ты… — он замирает во мне, пока мои пульсации почти не сходят на нет, выскальзывает из меня, вновь укладывает меня, дезориентированную и расслабленную, на спину. — Хочу почувствовать твой вкус.

Втягивает в рот мой сосок, ласкает его языком, прикусывает. Второй сжимает между пальцев, оттягивает, заставляя только что потухший во мне огонь разгораться вновь. Спускается поцелуями ниже к животу, обводит языком пупок, дует на влажную от его слюны кожу, заставляя меня дрожать.

— Гера, — снова выстанываю его имя, когда он подхватывает меня под попку, шире разводит мои ноги и проходится языком между моих складочек, собирая мою влагу.

Его стон звучит в унисон с моим. Я сжимаю простыню, упираюсь затылком в кровать, отдаваясь своим ощущениям, таким ярким, таким настоящим.

— Моя… — движение языком внутрь меня, — сладкая… — он ласкает мой клитор, и у меня почти темнеет в глазах, — девочка…

Быстрые умелые движения сбрасывают меня в очередную бездну, заставляют мою кожу покрыться мурашками, а меня стонать, кричать что-то бессвязное, что-то, чего не стоит говорить.

Я все еще пульсирую, когда он снова переворачивает меня, вталкивается в меня сзади, дергает меня на себя, прижимая лопатками к своей груди.

— Ты еще красивее, когда кончаешь, — все эти слова только заводят меня еще сильнее.

Закидываю руку за голову, цепляюсь за его шею, подмахиваю ему попкой. Он сжимает одной рукой мою грудь, вторую кладет на живот, давит так, что я еще отчетливее чувствую в себе каждый его толчок.

— Яна, — со стоном выдыхает он, и я чувствую, как он начинает дрожать внутри меня.

Всего несколько быстрых движений, и в меня выстреливает поток горячей спермы. Он чуть сдавливает мою шею, сжимает меня в своих руках до хруста костей, закусывает кожу на моем плече, и я меня разносит очередным оргазмом от его пульсаций внутри меня.

Мне кажется, я почти теряю сознание, почти теряю связь с миром. Задыхаюсь в своих криках, ничего не слышу, кроме его стонов и сбитого дыхания, ничего не ощущаю, кроме запаха его кожи и этого умопомрачительного секса.

Герман отпускает меня медленно, выскальзывает и позволяет опасть осенней листвой на кровать. Сознание возвращается не сразу. Я еще долго гоню от себя мысли, позволяя себе плыть в этой неге.

Он опускается рядом, прижимает меня к себе, целует в плечо. И это простое действие вдруг озаряет мой мозг. Чуть не всхлипываю, когда понимаю, какую ошибку я совершила. С такими мужчинами, как он, не получается просто поиграть в секс. Такие западают навсегда и сильно…

— Хороших снов, Яна, — раздается тихий шепот, а его дыхание шевелит мои волосы.

Ядов целует меня в шею, натягивает на нас плед и утыкается носом в мои волосы.

— Доброй ночи, Герман, — дрожащим голосом говорю я.