Измена. Яд между нами (СИ)

Глава 18. Янка

Тишина повисает в салоне машины, и я понимаю, что сейчас не лучшее время для выяснения отношений. Информация, которую я получила по поводу наших правоохранительных органов, наводит на мысль, что это касается моей сестры. Хорошо, я немного потерплю, а потом он все равно расскажет мне все.

— Что думаешь делать дальше? — решаюсь прервать молчание.

— Искать какая сука захотела отправить Раю на тот свет, — зло отвечает Герман. — Сейчас приедем, дам задание службе безопасности.

— Но ты же понимаешь, что это кто-то из ближнего круга? — осторожно говорю я. — Если ее травили уже давно, то это могут быть только свои.

— Понимаю. Не дурак, — тихо говорит Ядов, потирая переносицу. — Перетрясу всех, но найду.

Я накрываю рукой его сцепленные пальцы и слегка сжимаю. Сейчас, мне кажется, что поддержка ему очень важна. Герман расцепляет пальцы и благодарно накрывает мою ладонь.

— Мы справимся? — он с надеждой смотрит мне в глаза.

— Конечно, — сейчас не хочется заострять внимание на его “мы”, ободряюще улыбаюсь я.

— Спасибо, — от его слов становится как-то тепло на душе.

Дома нас уже ждет начальник службы безопасности. Крепкий мужчина лет пятидесяти, с густой шевелюрой посеребренной сединой, цепкими, черными, как буравчики, глазами. Он сосредоточенно выслушивает отчеты охранников, которые несут службу в доме, пока мы движемся от машины к крыльцу.

— Владислав Викторович, здравствуйте. Давайте пройдем в кабинет, — бросает Ядов, пожимая мужчине на ходу руку.

Вся дружная компания направляется на второй этаж, и я еле поспеваю, подстраиваясь к широким мужским шагам.

— Яна, ты, может, хочешь отдохнуть? — поворачивается ко мне Герман, явно стараясь избавиться от моего присутствия.

— Нет. Я с тобой, — говорю, просачиваясь в первых рядах в кабинет. С удовольствием плюхаясь в кресло, наблюдая явное неудовольствие Ядова. А фиг ты угадал, не пропущу я самое интересное.

— Владислав Викторович, на Раю совершено покушение. Она сейчас в реанимации. Доктор сказал, что через три дня переведет ее в палату, — вижу, как Герман волнуется, он нервно крутит в руках карандаш. Кладет его на стол, снова берет и начинает крутить.

— Мы выставим охрану, — четко, по-военному, выдает начальник службы безопасности.

— Это само собой. Тут другая проблема. Раю отравили. Ее травили на протяжении довольно продолжительного времени. Понимаешь, о чем я говорю? — Ядов поднимает глаза, и тяжелым взглядом обводит кабинет.

— Ближайшее окружение, — после непродолжительной паузы веско говорит Владислав Викторович.

— Вот именно. Влад, прошу, найди, кто это сделал, — карандаш с хрустом ломается в пальцах. — Найди.

— Все сделаю, Герман, — Владислав Викторович подает знак своему заместителю, и они быстро выходят из кабинета.

— Ты знаешь, никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько беспомощно, — Ядов смотрит в никуда, глаза пустые и безжизненные. — Она всегда меня раздражала, поучала, продавливала. Всегда хотела, чтобы я поступал так, как она считает правильным. А вот сейчас понимаю, насколько это все незначительно и насколько глупы мои обиды.

Я молчу, боясь спугнуть его исповедь. Почему-то мне его очень жаль. Хочется обнять, утешить, поддержать. Как-то совсем не о том думаю, одергиваю я себя.

Мне на телефон приходит сообщение, что вышел новый репортаж нашей конторы, я машинально нажимаю на просмотр и подхожу к Герману, присаживаясь на край стола. Телефон располагаю так, чтобы нам двоим было хорошо видно такое интересное кино.

— Господин Ядов, несомненно, неуравновешенный человек, — разбитыми губами вещает Артур, сидя в инвалидном кресле в приемном покое больницы. — Теперь у меня нет сомнения, что именно он убил свою жену.

— Как это произошло? — с интересом спрашивает так называемая корреспондентка, которая еще недавно бегала по офису, поднося кофе. Видать, у Артура совсем плохи дела, если доверил этой тупице брать интервью.

— Мы с женой решили помириться, а он ворвался в квартиру ее родителей, избил меня, уволок жену, хотя она пыталась меня защитить и выгнать его. Но он словно сорвался с цепи, и мы никак не могли ему противостоять.

— Какой великий актер погибает, — говорю я с издевкой.

— Боже мой! Как вы думаете, ваша жена жива? — лепечет эта дурочка, глядя на Артура как на божество.

— Даже не знаю, — сокрушенно вздыхает бывший. — Яночка, сообщи, где ты сейчас. Я тебя спасу.

— Боже, какой стыд, — выдыхаю я, закрывая лицо руками. — Это же надо так опуститься.

Ядов молча смотрит на экран, и я не могу прочитать его эмоции. Лицо непроницаемо, только перекатывающиеся на скулах желваки показываю насколько он зол.

— Находясь в больнице, я узнал еще один интересный факт из жизни господина Ядова, — догадка пронзает меня, и я снова прилипаю к экрану телефона. — Здесь в реанимации находится его бабушка. Мне стало доподлинно известно, что ее продолжительное время травили неизвестным ядом. А вот любящий внук не захотел сообщать об этом полиции, а наоборот заплатил деньги, чтобы об этом никто не узнал. Надеюсь, что правоохранительные органы заинтересуются этим фактом.

— Вот сука! — кулак Германа опускается на столешницу, и раздается треск. На столе остается вмятина. — Надо было его грохнуть прямо там.

— Я думала, что твой стол антикварный, — почему-то невпопад говорю я.

— Я тоже так думал, — мужчина поднимается и стремительно направляется в коридор.

Я спешу за ним, его нельзя оставлять в таком состоянии. Готова тенью следовать за ним, чтобы он что-нибудь не натворил в запале.

— Герман Евстафьевич, к вам тут из полиции, — раздается голос охранника с первого этажа.

— Проводи их в библиотеку, — бросает Герман и направляется туда.

В библиотеку входит три человека, и все происходит как в кино. Я смотрю на и не верю, что это все происходит на самом деле.

— Господин Ядов, вы задержаны за покушение на жизнь вашей бабушки госпожи Ядовой, а также за избиение Полякова Артура и похищение его жены Шмелевой Яны. Прошу следовать за мной, — сухими фразами сразу выносят приговор.

— Меня никто не похищал. Герман — мой жених, и я уехала с ним по собственной воле, — говорю я и становлюсь рядом с Германом. — А Поляков Артур хотел меня изнасиловать.

— Я так понимаю, что вы Шмелева Яна? — переводит на меня взгляд представитель закона.

— Да, — киваю головой. — Я готова написать встречное заявление на Полякова Артура.

— Мы с этим разберемся. Позже вас вызовут, — просто робот какой-то. Ловлю себя на мысли, что хочу вцепиться в непроницаемое лицо и стереть эту надменную маску. — Господин Ядов, следуйте за нами.

Полицейский в форме подходит к Герману и протягивает наручники, предлагая защелкнуть их на его запястьях.

— Это обязательно? — спокойно спрашивает Ядов.

— Желательно, — также спокойно отвечает следователь.

— Тогда я воздержусь, — Герман проходит мимо, стоящего перед ним полицейского с наручниками и направляется к выходу. — Яна, позвони Владиславу Викторовичу. Он знает, что делать и навести Раю, пожалуйста.

Все стремительно покидают библиотеку, а меня охватывает какая-то апатия. Падаю на диван и закрываю глаза. Почему я так волнуюсь за него? Почему мне не безразлична его судьба? Почему меня все сильнее притягивает к этому мужчине, которого я до сих пор не смогла разгадать?

— Янка, не время рассиживаться, — даю себе мысленную пощечину, достаю телефон и понимаю, что номера начальника службы безопасности я не знаю.

— Коля! Коля! — бегу вниз и кричу как заполошная.

— Яна Евгеньевна, вы что-то хотели? — Николай выходит из помещения, где установлены мониторы для просмотра изображений с видеокамер.

— Коля, мне срочно нужен номер вашего начальника, — говорю я, тяжело дыша. — Ему надо сообщить, что Германа арестовали.

Коля набирает номер и передает мне трубку. Я сбивчиво рассказываю события последних минут. Мужчина молча выслушивает мой монолог.

— Все будет хорошо, — это все, что сказал мне этот суровый мужчина, перед тем как отключится.

— Коля, я ненадолго отъеду, — говорю я, мило улыбаясь и протягивая телефон.

— Без охраны я не имею права вас выпустить, — серьезно отвечает охранник. — Пока нет Германа Евстафьевича, я буду сопровождать вас.

— Коль, а может, не надо? — преданно заглядываю я в глаза. Раньше в такие моменты папа называл меня лисичкой. — Я быстренько. Одна нога здесь, вторая… тоже здесь.

— Никак нет, — на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Вот солдафон. Поехали, — вздыхаю от безысходности, и мы направляемся к машине.

— Куда едем? — спрашивает Николай, проезжая через толпу журналистов.

— У, опять слетелись стервятники, — зло шиплю я. — А едем мы в редакцию. Уж очень мне хочется поговорить с одним артистом больших и малых театров.