Измена. Яд между нами (СИ)

Глава 38. Янка

Вечером мы всей честной компанией направляемся в больницу. Германа уже перевели в обычную палату, но врач сказал, что пустить может только кого-то одного.

— Девочка, иди ты, — уверенно говорит Рая. — Стара я уже для сидения в больничных палатах. Да и тебе он обрадуется больше.

Владислав Викторович и Коля утвердительно машут головами, соглашаясь со словами Раи.

Я тихо вхожу в палату и останавливаюсь возле двери. Герман лежит на кровати, слегка истощенный, но улыбка не сходит с его лица, когда он видит меня. Я подхожу к кровати и обнимаю его в теплом приветствии. Чувствую, как его руки нежно обвивают мое тело, и ощущаю смесь облегчения и тревоги, видя его в таком состоянии. Я нежно провожу по его исхудавшей щеке рукой, радуясь, что ему уже значительно лучше.

— Ты как? — тихо спрашиваю я, присаживаясь на край кровати и беря его руку в свою. — Я так волновалась.

— Все нормально, — Ядов продолжает улыбаться, глядя на меня. — Тем более что ты рядом.

— Там в коридоре еще Рая, Влад и Коля, — мне так хочется, чтобы он знал насколько он всем дорог. — Только пустили одну меня.

— Вот и хорошо, — Герман пытается пошевелиться, но на лице сразу же возникает гримаса боли.

— Что? — взволнованно спрашиваю я, вскакивая с кровати. — Доктора позвать?

— Да сядь ты уже, — хрипло говорит мужчина. — Для меня ты лучший доктор и лучшее лекарство. Наклонись, что-то сказать хочу.

Я быстро наклоняюсь готовая выслушать любую просьбу. Но этот несносный пациент обхватывает мой затылок рукой и притягивает к себе. Его горячие сухие губы нежно прикасаются к моим. От этого прикосновения у меня ком становится в горле. Я отвечаю на его поцелуй и сразу отстраняюсь.

— Ядов, ты сумасшедший, — выдыхаю я, счастливо улыбаясь.

— Ну вот мне сразу стало легче, — сдавленно смеется он, не выпуская мою руку.

— Я хотела сказать тебе спасибо, — тихо говорю я, опустив глаза. — Это же из-за меня ты сейчас лежишь на больничной койке.

— Я предпочитаю, чтобы ты меня по-другому благодарила, — ухмыляется Герман. — Но пока я в таком немощном состоянии придется довольствоваться просто словами.

Я шутливо ударяю по руке и вижу, как на его лицо снова набегает тень.

— Прости, прости, прости, — говорю я быстро. — Больно.

— Нормально, — уже серьезно говорит Герман. — Где Женька?

— Его забрали службы опеки, но Влад над этим вопросом работает, — я тоже перехожу на серьезный тон. — Тем более, завтра уже будут готовы результаты теста, и тогда мы сможем забрать его домой.

— Как он?

— Он в шоке, немного заикается, но с ним работают психологи. Прогнозы хорошие, а когда мы его заберем его домой, все сразу наладится.

— Это же какой надо быть идиоткой, чтобы начать стрелять в присутствии собственного ребенка? — возмущенно говорит Ядов.

— Давай не будем о ней, — я наклоняюсь и легко прикасаюсь к его губам, и он снова расплывается в довольной улыбке. — Меня завтра следователь вызывает. Смогу прийти только вечером. Будешь скучать?

— Я уже скучаю, — он грустно смотрит на меня, а потом тихо говорит: — Я так испугался за тебя и так хочу быть рядом. Все время хочу быть рядом.

— Герман, у нас все впереди, — ободряюще улыбаюсь я. — У нас все впереди, только поправляйся поскорее. Я этого очень жду, чтобы благодарить тебя и благодарить.

— Значит, завтра я уже буду дома, — смеется Ядов.

— Только попробуй, — я грожу ему пальцем. — Пока полностью не восстановишься, о благодарности можешь забыть. Ну все я пошла, отдыхай.

— А поцелуй? — капризно дует губы Герман.

Я возвращаюсь, чмокаю его в щеку и выхожу, столкнувшись на пороге с медсестрой, которая пришла сделать укол и измерить температуру.

Покинув палату, я натыкаюсь на взволнованные взгляды друзей, которые ждут меня в коридоре. Видя мою грустную мимику, Рая сжимает мою руку и шепчет мне слова поддержки.

— Яночка, вместе вы сможете преодолеть любые трудности, — она ободряюще сжимает мою руку. — Только ты его не бросай.

— Как он? — спрашивает Влад, заглядывая мне в глаза.

— Шутит уже. Только слабый и такой бледный, — вздыхаю я. — Но настроено по-боевому.

— Мы Ядовы такие, — гордо говорит Рая. — Так, давайте уже покинем больничные стены, а то мне как-то не по себе здесь.

Мы также дружно покидаем больницу. Коля везет меня в дом Германа, который стал мне уже родным, а Владислав Викторович вызвался сопроводить Раю до дома.

Уже выходя из машины, я поворачиваюсь к Коле со словами:

— Мне завтра к следователю. Отвезешь?

— Да, Яна Евгеньевна. Во сколько будем выезжать?

— В девять. Еще и к Герману заедем.

Я вхожу в дом и сразу направляюсь на кухню. Почему-то после всех этих переживаний на меня нападает сумасшедший жор. Открыв холодильник, выставляю на стол, все, что там есть. Кажется, что я готова съесть слона. Быстро покидав в топку продукты питания, я отправляюсь в спальню и валюсь спать. Завтра меня ждет тяжелый день.

Утренний сюрприз Герману удался на славу. Он был настолько рад моему приезду, что готов был буквально вскочить с кровати и бежать домой. Хорошо, что доктор оказался рядом и охладил его пыл. Я, сказав, что приеду вечером с новостями, уехала в полицию.

Бесконечные вопросы, которые задавал следователь, выжали меня до нитки. Но я нашла в себе силы попросить, чтобы мне разрешили свидание с сестрой.

— У нее, кроме меня и сына никого нет, — говорю я мужчине, который непонимающе на меня смотрит. — Я хочу с ней поговорить.

— Хорошо, — наконец-то, соглашается представитель закона. — Я выпишу вам разрешение на встречу.

Я еду в ИВС, сжимая в руке разрешение. Еще не знаю, что спрошу у нее и о чем хочу сказать. Но я уверена, что эта встреча нужна нам обеим.

Серые стены комнаты, давят на меня, подчеркивая атмосферу безысходности. Я одиноко сижу и разглядываю руки, ожидая, когда приведут Анну. Железный лязг двери заставляет вздрогнуть меня и повернуться в ее сторону.

Анну вводит конвойный. Пристегивает ее руки к столу наручниками и выходит из комнаты. Мы сидим молча, не зная с чего начать наш разговор.

— Зачем ты пришла? — Анна нарушает затянувшуюся тишину. — Что тебе надо?

— Ань, я поговорить пришла, — я смотрю ей прямо в глаза. — Я понимаю, что ты обижена на меня. Хотя моя мама вышла замуж за нашего отца, когда твоя его бросила в поисках лучшей жизни. Поэтому твоя ненависть ко мне совершенно не обоснована. Но чем тебе не угодили родители Германа? Они плохо к тебе относились?

— Плохо? — хмыкает сестра, тоже не отводя взгляда от меня. — Нет. Даже очень хорошо. Особенно Евстафий Зиновьевич.

Она переводит взгляд на зарешеченное окно, и на какое-то время замолкает. Я ее не тороплю, а терпеливо жду, когда она будет готова продолжить рассказ.

— Мы с ним были любовниками, — резко повернувшись ко мне, прямо говорит она. — Он был сногсшибательным мужчиной. Я ради него готова была расстаться с Германом, но он четко дал понять, что разводиться не собирается. Вот мы тайно и встречались.

— Он тебя соблазнил? — я еще как-то пытаюсь оправдать ее поступки, но информацию, которую сестра вывалила на меня сейчас, не укладывается у меня в голове. — Ты боялась ему отказать?

— Боже, какая же ты дура, — смеется мне в лицо Аня. — Это я его соблазнила, а он не смог мне отказать. Он был очень влиятельным человеком, а Герман был на тот момент только его сын. Я очень надеялась, что Стаф со временем изменит свое решение и все-таки останется со мной. Так бы со временем и было, если бы его блаженная женушка не вернулась бы в самый неподходящий момент.

— Она вас застукала? — с ужасом смотрю на нее.

— Да, — очень спокойно отвечает этот монстр с женским лицом. — Как раз в тот момент, когда свекор поставил меня в позу собаки в кабинете. Она так кричала, что я, не раздумывая, грохнула ее по голове чем-то тяжелым что под руку попалось.

— Мы сумасшедшая, — ошарашенно говорю я, зажимая рот рукой.

— Я нормальная, — рявкает сестра в ответ. — Чего было голосить так? Она что не знает, как люди трахаются?

— А зачем ты убила своего любовника?

— А он бросился на меня и начал душить. Я схватила какой-то коллекционный нож, который он мне перед этим показывал и ударила не глядя, — все это она рассказывает ровным голосом, не проявляя никаких эмоций. — А потом запаниковала. Дура. Бросила этот проклятущий нож в витрину, захлопнула дверь, захватила статуэтку, которой огрела по башке мамочку и убежала. Надо было и нож забрать. Ты знаешь, что я все пять лет прожила, как на пороховой бочке. Все ждала, что кто-нибудь захочет посмотреть коллекцию и обнаружит окровавленный нож.

— Зачем ты убежала? Ты же могла остаться и потом украсть этот злополучный нож?

— Меня не должно было быть дома. Как бы я объяснила свое присутствие? Короче, как-то все по-глупому получилось.

— А с Артуром как познакомилась?

— Сразу, как сбежала, в каком-то клубе. Он у тебя кобель еще тот. Стоило только поманить его, как он стал в стойку, потрясывая своим стояком. Решила и тебе заодно подгадить, а ты дура слепая, пять лет ничего не замечала.

— Ну и жила бы себе спокойно, как жила до этого. Зачем было городить весь этот трэш?

— Так, ты ж появилась в жизни Германа. Я знала, что он давно на тебя облизывается, поэтому поняла, что как только он назвал тебя невестой, что больше не отпустит. А Рая рано или поздно захочет передать ему коллекцию, и тогда все открылось бы. Я не могла этого допустить. И Женьку засветила перед Германом в надежде, что именно он станет наследником этих проклятых железяк. Короче, не повезло. Ты, как всегда, осталась в шоколаде. Везучая оказалась, сестренка. Даже со свалки сбежать смогла.

— Мне тебя искренне жаль, — тихо говорю я поднимаясь. — Ты теперь сгниешь в тюрьме, и больше никогда не увидишь сына. Это стоило того?

— Это ты у нас родилась с золотой ложкой во рту, а мне пришлось всего добиваться самой, — со злостью отвечает Анна.

— Я тоже всего добивалась сама. Только способы у нас с тобой разные.

Я выхожу из комнаты, словно пришибленная мешком от полученной информации. Даже не знаю, как обо всем рассказать Герману. Такие подробности гибели родителей его просто убьют. Решаю рассказать уже после того, когда он выпишется из больницы.

— Коля, поехали домой, — я откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. — Устала как собака, и что-то мне нехорошо. Надо отдохнуть.

— Вы так долго там были, — Николай выруливает на дорогу и, вдавив педаль газа, несется в сторону загорода. — Что-то новое узнали?

— Потом, Коля. Все потом.