Изумрудные ночи. Книга вторая

Глава 21

Лима, Перу, июль 1890

Бетани, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, подняла руку и сильно постучала в тяжелую дубовую дверь. Прошло несколько секунд.

— Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен? — спросил высокий светловолосый мужчина, с любопытством глядя на нее.

Сильно разочарованная, с трудом подбирая слова, она проговорила:

— Да! Я искала… мужчину… проводника, и…

— Входите. Сейчас его нет, но он скоро вернется. — Пока Джил Форчун распахивал дверь, у него возникло подозрение, что у этой женщины неприятности и Трейс имеет к этому отношение. Именно так они обычно и выглядели, когда возникали на пороге его конуры: смущенные, немного испуганные и полные надежд. По крайней мере, так было до его последней экспедиции. После нее в жизни Трейса явно недоставало молоденьких девушек — факт, обсуждать который он упорно отказывался.

— Прошу вас. — Джил моментально уловил, что Бетани колеблется, готовая вот-вот исчезнуть.

Собрав все свое мужество, Бетани шагнула внутрь и растерянно остановилась в дверях.

— Очень любезно с вашей стороны позволить мне подождать, — выдавила она, когда Джил предложил ей стул. Она присела.

Комната была чистой, просторной, в ней явно ощущался мужской дух. Кожаные кресла обещали хороший отдых, высокие книжные шкафы расположились по обе стороны камина.

— Все в порядке, мисс?.. — Джил вежливо ждал, пока она назовет себя, а когда услыхал ее имя, от изумления потерял дар речи.

— Брэсфилд. Мисс Брэсфилд. — Бетани беспокойно теребила шнурок, стягивающий ее бархатный ридикюль. — Я упустила из виду, что мистер Тейлор нашел себе новое жилье, — заговорила она минуту спустя, отчаянно пытаясь найти хоть какую тему для разговора. — И сперва не туда попала.

С трудом приходя в свое обычное состояние и выругавшись про себя, Джил произнес:

— Да, верно. Время от времени в него словно вселяется дьявол. Сказал, что не может оставаться в этом чер… чем-то ему не угодившем месте, потому что в сезон дождей там, видите ли, протекает потолок.

— Вы его партнер, я полагаю, мистер?..

— Виноват, Форчун. Джил Форчун. Нет, не совсем партнер. Скорее я служу козлом отпущения, — усмехнулся он. — Я его бухгалтер. Я слежу за его деньгами вместо него, плачу по его счетам, думаю о том, куда лучше вложить деньги, и так далее.

— Понимаю…

— Конечно, в сезон дождей работы не так уж много, но скоро все должно измениться.

— Да, — Бетани связала завязки ридикюля. — Я понимаю.

Она оглядывалась по сторонам, будто загнанный кролик, и Джил еще раз задумался, для чего она пришла. Он считал, что она вернулась в Калифорнию. Так сказал Трейс и с таким взбешенным видом, что Джилу стало понятно, что впредь ему не стоит упоминать имя мисс Брэсфилд. Теперь она напряженно сидит здесь и кажется такой прекрасной, какой только может быть женщина.

Ее каштановые волосы были зачесаны назад и ниспадали на плечи тяжелой волной, выбившиеся крошечные завитки оттеняли изящной формы уши, огромные глаза цвета аметиста были опушены ресницами невозможной длины. Высоко расположенные скулы придавали ей слегка экзотический вид, а маленький прямой нос и полные губы — оттенок уязвимости и чувственности. Элегантный покрой платья подчеркивал изящную фигуру. Да уж, Трейс Тейлор будет сильно удивлен, когда доберется до дома, решил Джил.

Это будет ему полезно. Все эти шесть месяцев он слонялся без толку, пребывая в угрюмом расположении духа. Ни человек, ни дьявол не почувствовали бы себя хорошо в его компании. Никто не отваживался заговорить с ним, не рискуя, что ему снесут голову с плеч или, в лучшем случае, не изничтожат саркастическими репликами, не уступающими по остроте лезвию мачете. Да, Трейсу это несомненно будет очень полезно.

— Чаю? — вежливо предложил Джил и, когда она благодарно кивнула, направился на кухню и разжег огонь в плите. Чайник зафыркал, Джил как раз засыпал заварку, когда услышал, как открывается входная дверь.

Вернулся Трейс. Впервые за шесть месяцев он привел женщину. Проклятье! Джил чертыхнулся про себя и, забыв про чайник, ринулся в гостиную.

Бетани почувствовала, как комок застрял у нее в горле. Она вскочила на ноги, лицо покрыла мертвенная бледность. Она подняла голову, надеясь, что это придаст ей вид гордого безразличия.

Трейс остановился в дверях и, по-прежнему обнимая спутницу за талию, держа руку у нее на бедре, немедленно заметил Бетани. Весь мир сузился для него до ее пепельного застывшего лица и немого обвинения в ее взгляде. Он не пошевелился, не вымолвил ни слова, только глаза его прищурились.

— Простите меня, мистер Тейлор, — сказала Бетани и осталась довольна своим ровным голосом. — Я пришла поговорить с вами по делу. Если время неподходящее — так мне кажется, — я могу вернуться позже.

Трейс понимал, что, если он позволит ей уйти, никакого «позже» не будет.

— По делу? — наконец произнес он. Этот тягучий хрипловатый голос был таким до боли знакомым, что ей пришлось изо всех сил вцепиться руками в сумочку, чтобы не кинуться ему на шею. — Что за дело?

— Как я уже сказала, может, попозже будет…

— Сейчас самое время. — Рука его оторвалась от талии женщины, пришедшей с ним, и он легонько подтолкнул ее в сторону Джила. — Подожди меня в кухне, — приказал он, а когда она недовольно и подозрительно посмотрела на него, добавил: — Это ненадолго.

Ну конечно же, ненадолго, успокаивала себя Бетани. А чего она ожидала? Что Трейс не станет встречаться с другими женщинами? В конце концов, она сама объявила, что ненавидит его, не хочет никогда встречаться с ним и винит именно его в гибели своего отца. Какой реакции она от него ожидала?

Когда Трейс снова повернулся к ней и остановил на ней свой пронзительный взгляд, Бетани откашлялась и заговорила как можно любезнее.

— Я приехала, чтобы сделать вам предложение.

— Предложение? Звучит заманчиво. Продолжайте.

— Я хотела бы воспользоваться вашими услугами в качестве проводника. — Зачем он так неправдоподобно красив, так непреодолимо мужественен?

— Ну, меня это удивляет, мисс Брэсфилд. — Трейс пересек комнату, подошел к камину и взял в руки украшенную резьбой коробку для сигар, сделанную из тикового дерева. Достав сигару, он проговорил: — Вы не возражаете, если я закурю? — Но, не дождавшись ответа, чиркнул спичкой по камням, из которых был сложен камин, и зажег ее.

— Могу себе представить, насколько это неожиданно для вас, — согласилась Бетани. — Мне самой это удивительно. Однако у меня есть причина.

— О, я ничуть в этом не сомневаюсь. У вас всегда находятся причины, чтобы оправдать ваши поступки, даже не совсем правильные. — Их глаза на мгновение встретились. Комнату наполнял сигарный дым.

Тяжело вздохнув, Бетани сделала усилие и не отвела взгляда от его лица.

— Я не сомневалась в том, что вы именно так и думаете. Тогда, если вы примете это в расчет, вас не слишком шокируют мои слова. Я хочу вернуться обратно.

— Обратно?

— В Вилькапампу, затерянный город, в замок среди гор — называйте, как хотите. Но я хочу вернуться назад и доказать, что честь открытия его принадлежит моему отцу.

— Вряд ли в этом есть необходимость. — Трейс по привычке растягивал слова. — Он мертв и никогда не узнает об этом.

От этих жестких слов, сказанных таким ровным тоном, Бетани стало трудно дышать, руки ее дрожали, и она пыталась понять, намеренно ли он так жесток или это вышло случайно.

— Но это известно мне! — смогла выговорить она почти спокойно. — И я хочу, чтобы об этом узнали все.

Трейс пожевал кончик сигары, разглядывая Бетани сквозь клубы табачного дыма.

— Как я понимаю, вы хотите, чтобы я стал вашим проводником.

— Да.

— Нет.

Она сделала паузу длиной в несколько ударов сердца:

— Нет? Это ваш ответ? Просто нет?

— Этого недостаточно?

— Для меня нет.

Уголки его рта скривила усмешка.

— Вы всегда отличались упрямством.

— Я бы сказала, решительностью.

— Нельзя всегда получать то, что хочешь. — Трейс вынул сигару изо рта и швырнул ее в камин. — Никто не полезет туда в сезон дождей.

— Сезон дождей кончился.

— Но остались паршивые мосты и высокогорные дороги, знаете ли. И никаких гарантий.

— Я знаю это… теперь.

Глубоко вздохнув, он пробормотал:

— Тем не менее надо взвесить.

— Так вы возьметесь?

— Я подумаю.

Порывшись в ридикюле, Бетани извлекла оттуда клочок бумаги.

— Вы найдете меня по этому адресу, когда примете решение. — Она протянула листок Трейсу и с трудом скрыла трепет, когда пальцы их соприкоснулись. Женщина по-прежнему ждала его на кухне. Оттуда доносилось пронзительное посвистывание чайника и раскатистый монолог Джила Форчуна.

Трейс молча рассматривал клочок бумаги. Он не мог придумать, что сказать, что не показалось бы грубым или жестоким. Ему хотелось сказать, что он не рискнет быть вместе с ней в экспедиции еще раз, что он не намерен совершать бок о бок с ней многодневное путешествие, сдерживая себя. Он понимал, что именно этого она от него и ждет, но черт его побери, если он на это согласится.

Трейс поднял голову и тихо произнес:

— Никаких обещаний, принцесса. Что случится, то случится.

— Я отдаю себе в этом отчет, мистер Тейлор. — Голос ее был настолько спокоен и решителен, что ему безумно захотелось обнять ее и показать, что именно он имел в виду.

— И никаких жалоб. — Его темные глаза словно опалили ее огнем. Бетани кивнула.

— Я гарантирую: что бы ни произошло, на этот раз никаких жалоб не будет, — едва заметная горькая улыбка появилась у нее на губах. — Знаете ли, за эти шесть месяцев я узнала немало о том, что значит владеть собой.

— Вот как? — Он едва не поддался соблазну доказать, что на самом деле ее совсем несложно лишить самообладания. Но передумал. Гордость не позволяла ему дать ей понять, насколько он уязвлен обвинением в смерти Брэсфилда. — Тогда я могу не беспокоиться о своей репутации, так?

Она безразлично посмотрела в сторону кухни.

— Не со мной, — бархатным голосом ответила она и направилась к двери. — Буду ждать вестей от вас, — сказала она на прощание и вышла.

Трейс посмотрел ей вслед, потом скомкал клочок бумаги, который держал в руках, и швырнул на пол.

— Чаю, леди и джентльмены? — весело предложил Джил, входя в комнату и оглядываясь по сторонам. — Твоя гостья удалилась?

— Угу.

За спиной Джила заулыбалась знойная брюнетка. Она подплыла к Трейсу раскачивающейся распутной походкой и взяла его за руку.

— Я думала, она никогда не уйдет. Твой приятель так долго заставлял меня заваривать чай, что я начала бояться, что тебе нужна повариха вместо подружки.

Трейс раздраженно посмотрел в ее сторону.

— Знаешь, Роза, пожалуй, сейчас мне не нужно ни того, ни другого. В другой раз, — добавил он, увидев гневный блеск в ее черных глазах. — Есть кое-какие дела, мне надо их доделать.

— Это правда? — поинтересовался Джил, когда девушка с презрением удалилась. — Что у тебя за дела?

Трейс улегся на кожаный диван и прикрыл глаза рукой.

— Черт, не знаю. Единственное, о чем я в настоящий момент в состоянии думать, — это как свернуть ее прелестную тоненькую шейку.

— Единственное? — с лукавым видом поинтересовался Джил. — Ты теряешь хватку, Трейс.

— Постарайся думать головой, а не руководствоваться низменными инстинктами, Джил. Она сказала мне в самой недвусмысленной форме, что я ненавистен ей вместе со всеми своими потрохами, что она спит и видит, чтобы я сдох, чтобы меня кастрировали и посадили на кол, а потом шесть месяцев спустя впархивает обратно в мою жизнь, словно ничего и не было. Предполагается, что я должен быть осчастливлен ее теперешними планами? Охо-хо. Мне так не кажется. Если я соглашусь вести ее опять в это дерьмовое место, я прошу тебя вытащить меня на улицу и пристрелить. Сразу. Не мешкая, как я это сделал в прошлый раз.

В комнате повисла тишина. Достаточно долго ни один из них не произносил ни слова. Когда же начали сгущаться сумерки, Джил спросил:

— Какое ружье ты хочешь, чтобы я взял?

Трейс тихо выругался.

— Винчестер.

— Когда ты отправишься, как ты думаешь?

— Как только будет готово снаряжение.

Джил улыбнулся.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочел подождать и пристрелить тебя, когда ты вернешься. Тогда это тебе действительно может понадобиться.

— Идет, — пробормотал Трейс, и мысли его вернулись к Бетани, к воспоминанию того, как великолепно она выглядит. Она похудела, это сделало ее еще привлекательнее, добавив неожиданную игру теней на лице, которой раньше не было. Да, возможно, когда он вернется из продолжительного путешествия в ее обществе, ему и впрямь потребуется, чтобы его пристрелили. Если, конечно, он вернется, пронеслось у него в голове, но он отогнал эту мысль.

Бетани думала о том же. Не допустила ли она очередную ошибку? Она так легко поддалась на уговоры Спенсера Бентворта, будто только и ждала повода повидаться с Трейсом. Если бы она была откровенна с собой, ей бы пришлось признать, что путь из Калифорнии в Перу она проделала в ужасной спешке. Но теперь пора было возвращаться домой.

Охваченная беспокойством, со все еще натянутыми, как струны, нервами после встречи с Трейсом, Бетани отвернулась от окна гостиничного номера. Одно лишь присутствие его поблизости пробуждало у нее горько-сладкую истому. Это знакомое до боли лицо, которое преследовало ее на протяжении последних шести месяцев, почти не изменилось с тех пор, как она его в последний раз видела. И она не слишком удивилась, увидев его с женщиной. Нет.

Бетани заставила себя не думать об этом, не позволяя представить, чем в эту минуту занимаются Трейс и его брюнетка. Странно, но она была даже рада, что застала его с женщиной. Это только укрепило ее решимость избегать всяких интимных контактов с ним. Теперь она сможет оградить свою душу и тело от Трейса Тейлора. Она сможет исполнить то, ради чего вернулась — удостовериться в том, что честь открытия Вилькапампы достанется ее отцу, и уехать. Теперь это будет проще; ее не будет преследовать странное чувство пустоты от того, что ее отношения с Трейсом остались незавершенными.

Она приехала в Перу с двумя целями — воздать должное Горацио Брэсфилду и постараться освободиться от каких бы то ни было сожалений, связанных с Трейсом Тейлором.

Теперь, с иронией подумалось ей, это должно быть нетрудно. Прекрасная обольстительная брюнетка, которую он привел к себе домой, придала ей силу, необходимую, чтобы оказать сопротивление ему и унять мучающие ее воспоминания.

Однако когда, лениво перебирая рисунки, сделанные ею на руинах, Бетани наткнулась на изображения Трейса, она опять усомнилась в своей стойкости. Сердце болезненно сжалось при виде наброска, где Трейс восседал на валуне, подогнув под себя ногу и опираясь рукой о камень. Лицо его отражало агрессивность, смешанную с уязвимостью. Отросшая щетина придавала ему разбойничий вид, но глаза были добрыми. Он получился лучше, чем был на самом деле, с неожиданной горечью подумала она.