Извращенное притяжение

ГЛАВА 8

На мгновение Динара выглядела почти испуганной, но, возможно, это был далекий свет костра, отбрасывающий тусклые тени на ее лицо. Трудно было разглядеть детали от единственного источника света.

Красные губы Динары растянулись в дерзкой улыбке, которая направилась прямо к моему члену.

— Думала, ты не смешиваешь работу и удовольствие.

Ее голос был хриплым и прерывистым. Мое сердце бешено колотилось в груди, а член уже неприятно прижимался к джинсам. Такого сильного желания я не испытывал уже давно… никогда.

— Не смешиваю. Обычно.

Это не первое правило, которое я нарушаю. У меня долгая история с вещами, которые я не должен делать. Динара казалась хорошей причиной, чтобы добавить еще один пункт в список.

Я достал из заднего кармана пачку сигарет.

— Что насчет тебя? Смешиваешь ли ты работу и удовольствие?

Динара ничего не ответила. Движение ее груди было безошибочным даже в тусклом свете, льющемся из далекого костра, нашего единственного источника света. Мы находились далеко от цивилизации, что за пределами лагеря темнота казалась почти непроницаемой. Фары соседних машин были выключены, когда их владельцы ложились спать или присоединялись к костру. Динара вытащила косяк, ее пальцы дрожали. Я не мог понять ее физическую реакцию на наш поцелуй.

Она зажгла косяк и засунула его в рот, вызывая в моем сознании более явные ассоциации. Кончик ярко засветился, когда она затянулась. Сделав еще одну затяжку, она протянула мне, и я тоже затянулся, ощущая, как его действие гудит в моих венах. Я бросил пачку сигарет на капот, чтобы покурить после секса, который, надеюсь, мне понадобится. Секс и наркотики были моей любимой комбинацией в течение некоторого времени.

— Ты не ответила на мой вопрос. Или почему ты отступила? Мне показалось, что ты наслаждаешься поцелуем больше, чем немного.

Ее соски затвердели как камень и жаждали внимания, когда я прикасался к ним.

Динара наклонилась ближе и прижала ладонь к выпуклости в моих джинсах, заставив меня зашипеть.

— Думаю, тебе это понравилось еще больше.

Я подавил желание залезть ей в трусики, даже если бы знал, что найду ее мокрой, готовой.

— Да, именно поэтому я не понимаю, почему мы остановились.

— Потому что я люблю, чтобы все шло по моим правилам, — загадочно ответила Динара и спрыгнула с капота.

Я думал, что она уйдет, но вместо этого она схватила меня за руку и потащила к моей машине, которая стояла еще дальше от лагеря и была окутана темнотой. Я последовал за ней и позволил ей прижать меня к капоту автомобиля. Ее лицо оказалось прямо перед моим, дыхание было быстрым и сладким.

— Что…

Она прижала палец к моим губам, заставляя замолчать.

Динара наклонилась и расстегнула ремень с мягким щелчком, слишком громким в звездной ночи. Ничто не двигалось вокруг нас, но Динара, казалось, не беспокоилась о том, что ее поймают, когда она расстегивала мою молнию. Я вынул косяк изо рта и наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.

— Никаких поцелуев.

Я сдержал свои вопросы, опасаясь, что помешаю ей продолжить то, что она имела в виду. Мой член уже с нетерпением жаждал ее следующего движения. Она выхватила косяк из моих пальцев и глубоко затянулась, прежде чем засунуть его обратно между моих губ. Ее руки скользнули вниз по моей груди, и она опустилась на колени, полностью застигнув меня врасплох. Она потянула мои боксеры и джинсы вниз, пока мой член не освободился. Я не мог оторвать глаз от ее макушки, так близко к моей головке.

Ее теплые пальцы обвились вокруг члена, прежде чем она взяла мой кончик в свой горячий, влажный рот. Я прошипел сквозь косяк, а затем глубоко затянулся, когда Динара взяла меня глубже в рот, пока моя головка не коснулась задней части ее горла. Она подавилась, но не отступила.

— Блядь, — выдавил я.

Я коснулся ее затылка, но она оттолкнула мою руку и медленно вытащила мой член из своего рта.

— Никаких прикосновений. Руки на капот, если хочешь, чтобы я продолжила доставлять тебе удовольствие. Это мои правила, а не твои. Помни об этом.

Я положил ладони на машину и посмотрел вниз на голову Динары, двигающуюся взад и вперед, пока она сосала меня. Ее язык томно кружил вокруг головки, слизывая мою предварительную сперму. Жаль, что я не могу видеть ее больше, чем ее волосы. Я хотел увидеть ее великолепные красные губы вокруг члена, когда она сосала его. Это было похоже на сон. Но даже мои лучшие наркотические галлюцинации не были так хороши, как это.

Дерьмо, ее губы на моем члене ощущались как рай. Я застонал, когда Динара начала массировать мои яйца, уделяя внимание своими губами и языком только моему кончику. Продолжив массировать чувствительную область позади моих яиц, удовольствие разлилось по моему телу, и мои яйца начали сжиматься. Я не смогу долго продержаться, если она продолжит в том же духе. Я слишком долго мечтал о ней и не был готов к этому неожиданному минету.

Она откинула голову назад и причмокнула губами.

Я простонал.

— Я близко.

Динара схватила меня за бедра и поднялась. В тусклом свете ее губы дразнили меня.

— Я знаю, Адамо, — она наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Даже Фальконе нужно научиться терпению.

Она сделала шаг назад. Я застыл, мои яйца все еще пульсировали, член отчаянно рвался наружу. Улыбнувшись напоследок, она повернулась и пошла прочь. Я смотрел на покачивание ее бедер, пока ее тело не слилось с тенями, и темнота не поглотила ее.

Внутреннее освещение ее машины загорелось, осветив Динару в дразнящем зрелище, которое теперь дразнило и меня. Она села на заднее сиденье и, прежде чем закрыть дверцу, оглянулась, затем темнота снова завладела ею.

Меня не оставляли в таком состоянии с тех пор, как много лет назад моя первая вроде бы девушка Харпер сделала это. Черт, она играла со мной. Кровь все еще наполняла мой член. Я был слишком возбужден, чтобы надеяться, что моя эрекция исчезнет в ближайшее время. Я со злостью сжал свой член и с силой начал двигать рукой, почти до боли. Если кто-то придет, они увидят шоу, которое не скоро забудут.

Мне не потребовалось много времени, чтобы кончить на пыльную землю. Я засунул свой член обратно и застегнул молнию на джинсах, прежде чем пнуть почву в том месте, где, как я подозревал, приземлилась моя сперма. Я потянулся к пачке сигарет на капоте, но коснулся холодного металла.

— Черт, — прорычал я.

Динара не только оставила меня с гребаным стояком, но и украла сигареты. Мне надоело деликатно вести себя с ней. В следующей гонке она познакомится с настоящим Адамо Фальконе, и в следующий раз у нее будет мокрая киска.

Мой позвоночник покалывало от животного страха, когда я повернулась спиной к Адамо, мои мышцы напряглись в ожидании, готовые бежать или сражаться. Не то чтобы я ожидала, что Адамо бросится за мной, схватит и заставит закончить начатое, но мое тело предпочитало ожидать худшего. Таким образом, людям было трудно застать вас врасплох. Никаких шагов не раздалось, и Адамо не называл меня скверными словами.

Я пробиралась мимо других гоночных машин, пока не дошла до своей. Я открыла дверь и не удержалась, чтобы не оглянуться через плечо на парня, которого оставила со стояком. Адамо тоже смотрел в мою сторону. Даже в тусклом свете я могла сказать, что он еще не потрудился застегнуть джинсы.

Не думала, что будет так трудно уйти от Адамо, от сосания его члена, но я наслаждалась игрой власти, кайфом. Если и было что-то, чему я с трудом сопротивлялась, так это хороший кайф. Я не ожидала, что с Адамо будет так, но он наполнил меня взрывной энергией, которую до сих пор давали только наркотики или гонки.

Я забралась на заднее сиденье, скинула ботинки, захлопнула дверцу и скрылась в темноте. Закрыв машину, я потянулась за Глоком под передним сиденьем и положила его на живот, вытянувшись на спине. Спать в машине неудобно, но делить палатку с Димой казалось неразумным после нашей недавней ссоры. Я даже не знала, когда он вернется и вернется ли вообще. Возможно, когда все уляжется. Но на самом деле я предпочитала следить за своей машиной даже ночью. Многим гонщикам было что терять, когда они не занимали высокие позиции. Эти деньги означали для них спасение, способ расплатиться с должниками (возможно, также с Каморрой или Братвой) или внести залог за члена семьи. Отчаяние заставляет людей идти на глупости. Я бы не дала им шанса проткнуть мне шины или перерезать тормоза.

Я все еще не спала, поэтому выглянула в окно. Адамо пнул землю, прежде чем тоже забраться в машину. Он был в бешенстве. Я не могла не улыбнуться. Мне стало интересно, как будет выглядеть взбешенный Адамо в гонке.

Мое тело жаждало вернуться к нему, продолжить начатое. Мои трусики прилипли ко мне от возбуждения, чего я никак не ожидала, доставляя Адамо удовольствие. Я хотела быть ближе к Адамо, но в то же время его близость потрясла меня.

Глаза начали закрываться, но я долго держалась за сознание, пока, наконец, сон не победил.

Меня разбудил резкий стук в окно. Солнце только-только поднималось над горизонтом. Мои пальцы на пистолете напряглись, когда я попыталась сориентироваться. Дима заглядывал внутрь. Нахмурившись, я села, поморщившись от напряжения в спине после сна, полусидя на заднем сиденье. Я открыла машину, и Дима тут же распахнул дверцу. Холодный порыв ударил в мое тело. В такое раннее утро здесь, в пустыне, было вполне терпимо.

— Что случилось? — спросила я сонно, оттолкнувшись от края сиденья и свесив ноги из машины.

Глаза Димы налились кровью, под ними залегли темные тени. Он выглядел так, словно не выспался и, быть может, выпил больше, чем обычно.

Я надела ботинки и встала.

Дима нахмурился, делая шаг ближе. Он положил одну руку позади меня на крышу машины, занимая слишком много места.

— Я был там.

— Где? — спросила я, не понимая хода его мыслей.

— Вчера ночью.

Я покраснела. Я не сделала ничего плохого, и все же часть меня чувствовала себя виноватой. Признание слабости не было моей сильной стороной, поэтому я разозлилась.

— Ты шпионил за мной?

Лицо Димы исказилось от такого же гнева.

— Ты ведь не пыталась это скрыть, правда? Как ты могла это сделать?

— Потому что я захотела.

Дима покачал головой.

— Ты будешь сосать член каждого Фальконе, чтобы получить желаемое?

Мои глаза расширились. Я ударила его. Сильно.

— Не твое дело. Это было не так давно. Может, тебе стоит вспомнить свое место? Ты мой телохранитель, Дима. Ты работаешь на меня. Помни свое место, или мой отец напомнит.

Дима отступил назад, в его глазах мелькнула обида, которую я уловила только потому, что знала его лучше всех, но его лицо мгновенно стало ледяным и жестким.

— Спасибо за напоминание. Не беспокойся. Больше не забуду.

Он развернулся, и чувство вины пронзило меня. Дима был моим телохранителем в течение семи лет, сначала один из нескольких, но в конце концов единственный. До этого мы были друзьями, а после стали еще ближе. Он никогда не был только телохранителем, и я никогда не угрожала ему своим отцом или не ставила его на место.

Я была абсолютным дерьмом в извинениях и признании ошибок, но мои ноги двигались сами по себе.

— Дима, — сказала я, мой голос все еще был напряженным и совсем не извиняющимся. Черт бы побрал мою гордость! — Подожди.

Извинение щекотало кончик моего языка.

Дима остановился, но не обернулся. Его плечи все еще были напряжены.

— Ты не хочешь повернуться ко мне лицом?

— Это приказ?

— Прекрати это дерьмо! Ты же знаешь, я не это имела в виду. Но ты должен перестать совать свой нос в мои личные дела. Если я пересплю с Адамо, это не твое дело.

Я не была ни с кем с тех пор, как мы с Димой начали встречаться, когда мне было шестнадцать, но мы с ним никогда больше не будем парой. Даже когда мы были вместе, это никогда не казалось правильным. Хотя, возможно, это как-то связано с моим извращенным «я», а не с Димой.

Он резко обернулся.

— Тебе лучше знать.

— Ты ревнуешь, но тебе нужно взять себя в руки.

— Ревную? — прошептал он. — Разве я не заслуживаю права на небольшую ревность?

— Нет. Уже нет.

— Какие-то проблемы? — спросил Адамо, показавшись высоким и слегка сонным позади Димы.

Он был только в обтягивающих боксерах, открывающих мускулистые бедра и впечатляющую верхнюю часть тела.

Наш спор стал громким и разбудил нескольких человек, которые теперь высовывали головы из своих палаток или машин.

По крайней мере, никто из них не говорил по-русски, так что они понятия не имели, о чем мы вели разговор.

— Отвали, — прорычал Дима, став красным.

Я схватила его за руку, чтобы успокоить, но он стряхнул меня.

Адамо с жестким выражением лица схватил его за плечо.

— Как насчет того, чтобы перенести свой гнев куда-нибудь в другое место? Успокойся, прежде чем вернешься. Динара не нуждается в твоем дерьме.

Дима вырвался из рук Адамо, его тело напряглось так, как я слишком хорошо знала. Он был бойцом боевых искусств, сколько я себя помню, и даже убил пару человек прицельными ударами. Была причина, по которой отец доверял Диме охранять меня.

— Дима, — прорычала я, но он даже не слушал.

Его яростный взгляд был устремлен на Адамо.

— Ты не имеешь права вмешиваться, щенок Фальконе. Это касается только нас с Динарой, так почему бы тебе не вернуться в свою постель и не перестать беспокоить меня.

Он наконец повернулся ко мне, вероятно, чтобы продолжить наш спор, но Адамо вновь схватил его за руку. Он все еще выглядел удивительно спокойным, по крайней мере, его лицо, но в его глазах я видела опасный огонь, которого никогда не видела у него раньше, и не могла отрицать этого: я была очарована им.

Дима развернулся к нему, пытаясь ударить кулаком в лицо, но Адамо, должно быть, предвидел это. Он уклонился от атаки и ударил Диму в левый бок. После этого начался настоящий ад. Я отступила на несколько шагов, чтобы не стать жертвой их тестостероновой битвы. Видеозаписи боев Адамо, которые я смотрела, почти не отдавали ему должного. Видеть его в действии прямо перед моими глазами, видеть пот, блестящий на его лбу и прессе, видеть смертельную сосредоточенность в его глазах и решительную точность его ударов это совершенно другое дело. Это разница между тем, чтобы увидеть красивое яйцо Фаберже на фотографии или держать его в руке, рассматривая сложную работу вблизи. Адамо не был таким хрупким, как мое любимое произведение искусства, но он все равно был шедевром, и его искусство боя требовало столько же усилий, самоотверженности и таланта. Я всегда думала, что Адамо неохотный боец, в видео это иногда проявлялось, но сейчас, когда он обменивался ударами и пинками с Димой, то выглядел так, будто был рожден для борьбы, словно потребность в крови и насилии звенела в его венах, звала его, как моя темная жажда часто поступала со мной.

Вокруг нас собралась толпа, подбадривая криками и вскоре обмениваясь ставками. Пыль кружилась вокруг боя, обжигая мне глаза.

— Прекратите! — я закричала, но не настолько безумна, чтобы встать между ними.

Они были похожи на бойцовых собак. Если бы вы попытались встать между ними, они бы вас загрызли.

Крэнк, спотыкаясь, направился к нам, ошеломленный открывшейся перед нами жестокой сценой. Кровь брызнула на пыльную землю.

Он помахал рукой двум высоким темноволосым мужчинам, вероятно, членам Каморры. Мои подозрения подтвердились, когда они подошли ближе, и я увидела татуировку на их руке.

Даже им было трудно разнять двух бойцов, но в конце концов они оторвали их друг от друга. Левый глаз Димы снова начал заплывать, когда он только начал выглядеть лучше после того, как отец избил его. Его нос тоже был разбит, и кровь капала на его белую футболку.

На правой щеке Адамо образовался порез. На нем не было ни футболки, ни обуви, но его кожа была покрыта брызгами крови, а глаза были дикими и голодными. Он напоминал мне хищника, который впервые попробовал кровь и мгновенно пристрастился.

Я отрицательно покачала головой.

— Это действительно было необходимо?

Девушки перешептывались между собой, некоторые даже дразнили меня насмешливыми улыбками. Я оскалила зубы в опасной улыбке, которую унаследовала от отца. Они отвели глаза, и я встретилась взглядом с Адамо. Он успокоился и перестал сопротивляться мужчине, державшего его.

— Тебе не нужно было защищать меня от Димы. Он всегда на моей стороне.

Адамо усмехнулся.

— Мне так не показалось.

Я сверкнула глазами и повернулась к застывшему Диме. Мне было интересно, действительно ли он все еще на моей стороне, но я не могла себе представить, что может оказаться иначе. В конце концов, его ревность должна прекратиться. Быть может, мне стоит напомнить ему, что он спал с несколькими девушками с тех пор, как я рассталась с ним, и я никогда не устраивала сцен из-за этого.

Дима повернулся к мужчине, который его держал.

— Отпусти меня.

Мужчина посмотрел на Адамо, что само по себе было смешно, но, конечно, Адамо самый высокопоставленный член Каморры. В конце концов, он четвертый после трех старших братьев.

— Отпустите нас, — приказал Адамо жестким голосом, и оба мужчины ослабили хватку.

Дима отступил.

— Не беспокойся больше о моем вмешательстве. С этого момента я занимаюсь делами в Чикаго.

Я сомневалась, что он действительно оставит меня вне поля зрения. Он держался рядом, вмешиваясь, если что-то происходило, но я на всякий случай позвоню отцу и скажу, что отослала Диму. Папа, конечно же, разозлится и попытается убедить меня вернуться домой.

— Дима, давай поговорим, когда ты успокоишься, хорошо?

Он ничего не ответил, только зашагал к своей машине.

— Если ты пропустишь гонку, ты рискуешь дисквалификацией! — крикнул Крэнк, но Дима никак не отреагировал.

Он сел в машину и уехал.

Я вздохнула.

Адамо вытер порез тыльной стороной ладони, не сводя с меня глаз. Толпа медленно рассеялась. Интересно, стоила ли вчерашняя ночь драки с Димой? К чему это привело, кроме того, что разозлило моего друга и, возможно, Адамо тоже? Я не думала об этом. Я отреагировала из страха, что было глупо. Из-за того, что я чувствовала, что теряю контроль, я попыталась контролировать Адамо самым простым способом, который только могла придумать.

Теперь я создала беспорядок, и мое тело все еще гудело от желания, смотря на парня передо мной, особенно покрытого кровью, потому что он боролся за меня.

Это было так типично, как девушке в беде думать, чувствовать возбуждение, но мои базовые инстинкты явно сильнее моего упрямства.