Как это случилось

Глава 17

У Гарольда Прентисса действительно имелась пара сандалий. По настоянию Шейна он неохотно извлек их из-за двери, выражая громкие протесты — что у него полно работы на студии и что это просто возмутительно тащить человека насильно в полицию, когда он и так уже все рассказал.

Шейн был неумолим и решительно проводил его вниз по лестнице, нетерпеливо ожидая, пока Прентисс кричал кому-то в студии, что скоро вернется.

Всю дорогу Прентисс угрюмо молчал на заднем сиденье, а Шейн больше не пытался ни о чем спрашивать. Прентисс признался, что ужинал с Элен Тэйлор накануне вечером, поэтому его еще ждет множество вопросов и множество подозрений, вызванных тем, что он не сообщил обо всем вовремя в полицию.

Шейн припарковался перед зданием Полицейского управления, они вместе покинули машины, и детектив прошел вперед прямо в кабинет Уилла Джентри. Дверь была приоткрыта, и он без стука толкнул ее.

Шеф Джентри сидел за письменным столом, дожевывая влажный кончик сигары, и с нахмуренным видом изучал лежавший перед ним листок бумаги. Он поднял на Шейна усталые глаза.

— Уилл, у меня для тебя небольшой подарок, — сказал Шейн. — Если бы я не так спешил, я бы завернул его в тонкую оберточную бумагу и повязал бы вокруг его шеи красную ленточку.

Джентри переместил сигару в угол рта и внимательно осмотрел Прентисса — от лысеющей головы до пурпурных ногтей, выглядывавших сквозь прорези на сандалиях.

— На этом, — согласился он, — оберточная бумага с красной ленточкой выглядели бы совсем неплохо.

Прентисс откашлялся и открыл было рот, но его тут же перебил Шейн:

— Он хочет тебе рассказать, что ужинал вчера вечером с Элен Тэйлор. Не суди его слишком строго за то, что он не пришел раньше, ведь в утренней газете была лишь небольшая заметка о ее смерти, к тому же ни слова о том, что ее отравили. Я сейчас убегаю, — поспешно добавил он, — а его историю я уже слышал. Что-нибудь стоящее откопали?

— Немного. — Кивком головы Джентри предложил ассистенту режиссера сесть. — Вот просматриваю отчет из Детройта, но он мало что дает. Только подтверждает, что ты был на правильном пути. — Он взглянул на листочки, разложенные на столе. — Единственная запись в полиции, относящаяся к Ванде Уэзерби, датирована тридцать третьим годом. Сухой закон вот-вот должны были отменить, многие банды разваливались. Во время крупной облавы на один из филиалов Капоне задержали девицу по имени Ванда Уэзерби. Конкретных обвинений против нее не было, и впоследствии, когда обнаружилось, что она ждет ребенка, ее отпустили. Больше никаких записей.

— Она была замужем? — спросил Шейн.

— Сведений о замужестве нет, — проворчал шеф.

Шейн задумался.

— Джек Гарли, — напомнил он шефу, — впервые появился в Майами именно с Капоне. Был ли он знаком с ней в Детройте?

— Нет. Это я проверил тщательно. Никаких упоминаний о «Фонаре».

— У вас уже есть что-нибудь на Гарли?

— Мы его взяли, — пожаловался Джентри, — но еще не допрашивали. Он остервенело держится за свои конституционные права и требует, чтобы мы предъявили ему обвинение, а до тех пор не произнесет ни слова.

Шейн пожал плечами.

— А как он объясняет письмо Ванды, в котором она сообщает, что он уже несколько раз пытался убить ее?

— Никак. Он вообще отказался говорить что-либо.

Шейн заметил:

— Помнишь, я затронул возможную связь Ванды с порнобизнесом? Насколько я понимаю, теперь эти фильмы делают телевизионными методами, и Прентисс, возможно, проконсультирует тебя в этой области. Он ассистент режиссера на телевидении, — небрежно бросил Шейн, уже подходя к двери, и поспешно закрыл ее, прежде чем Джентри успел спросить его что-нибудь еще.

Шейн сел в машину, развернулся и направился к редакции «Ньюс».

Тимоти Рурк сидел в углу «репортерской» за своим рабочим столом. Перед ним лежала раскрытая толстая картонная папка и груда газетных вырезок, которые он периодически просматривал и делал краткие выписки на листе бумаги.

Когда детектив поставил рядом с ним стул, он поднял глаза и сказал с раздражением:

— Не знаю, что ты ищешь на Гарли, Майк. Здесь подшивка, начиная с тридцать шестого года, когда он впервые появился в Майами в компании с Аль Капоне.

— Я еще сам не знаю, что мне нужно, Тим. Но, во-первых, ты узнал насчет Хендерсона?

— Этот мерзавец, кажется, чист. Том Меркль готовил репортаж об этом собрании и по ходу делал краткие заметки. Из них следует, что Хендерсон совершенно определенно был там примерно с половины десятого до одиннадцати. Он председательствовал, и ему приходилось представлять выступавших и все такое.

— Так я и думал, — отозвался Шейн. Он наклонился вперед, чтобы взглянуть на досье, и заметил, что Рурк проверил все вырезки вплоть до сорок второго года. — Что ты нашел интересного к этому моменту?

— Почти ничего. — Рурк посмотрел на свои записи. — Первый раз его сцапали в тридцать шестом за хранение оружия. В тридцать восьмом он обратился за лицензией на открытие бара, но получил отказ из-за своих прошлых связей с Капоне. Однако к сороковому году он становится вполне респектабельным. Вместе с Джорджем Стюартом покупает фабрику по производству джина, и с того момента — когда речь пошла о настоящих деньгах — никто уже не вспоминал о его прошлом. В дальнейшем он еще более упрочил свое положение, а в сорок первом году женился на некоей Изабель Ланкастер. У них была пышная свадьба, а во время медового месяца они ездили в круиз по Южной Америке…

— Минутку, — быстро прервал его Шейн, — это было в сорок первом? Двенадцать лет назад. Он что, женился на вдове?

— Не думаю. — Рурк перелистал вырезки и внимательно прочитал заметку светской хроники: — «Новобрачная — единственная дочь мистера и миссис Самюэль Ланкастер из Корал Гейблс. Недавняя выпускница Брайн Мор, она достаточно известна в молодежных кругах Майами»… Ля-ля-ля… Не похоже на вдову.

— А там не говорится, что Гарли — вдовец? — предположил Шейн. — Или что у него есть ребенок?

— Нет. — Рурк нехотя перелистал еще несколько заметок и вдруг оживился: — Совершенно верно. У него сейчас взрослая дочь, да?

— Она собирается замуж, значит, ей как минимум восемнадцать, — ответил Шейн.

— Вот, — сказал Рурк, взяв в руки другую вырезку из раздела светской хроники, и показал Шейну фотографию молодой женщины с девочкой лет десяти — двенадцати.

— «Миссис Дж. Пирсон Гарли из Коконат Гроув, — вслух прочитал он, — и ее падчерица Дженет, недавно закончившая закрытое учебное заведение и вернувшаяся в дом своих родителей».

— Думаю, Тим, это как раз то, что нам нужно, — тихо произнес Шейн. — Узнай в бюро лицензий — может, он раньше был женат — когда получал лицензию. И позвони Джентри.

Рурк с любопытством взглянул на него, но ничего не ответил, снял трубку и назвал номер.

— Уилл? Майк хочет поговорить с тобой, — сказал он и передал трубку Шейну.

— Господи, Майк, — угрюмо проворчал Джентри, — где ты подцепил этого гомика? Он хочет снять на телевидении меня.

Шейн улыбнулся и радостно ответил:

— Это миллионное дело, Уилл. А пока ты еще не занят на съемках, свяжись еще раз с Детройтом и проверь списки Бюро статистики естественного прироста населения за тридцать третий и тридцать четвертый годы. Узнай, упоминается ли там Ванда Уэзерби и ее ребенок и кто зарегистрирован как отец. Пол, имя и дальнейшую судьбу ребенка.

Он повесил трубку и повернулся к Рурку.

— Это может быть как-то связано. С самого начала я не понимал, черт возьми, что же это была за причина — достаточно веская, чтобы вынудить Гарли желать смерти женщины типа Ванды Уэзерби. Возможно, в этом все и дело.

— Не так быстро, — запротестовал репортер. — Ты говоришь, у Ванды в Детройте родился ребенок?

Шейн кивнул.

— Надеюсь, это так. Уилл получил данные из детройтской полиции, из которых следует, что ее освободили из-под стражи в 33-м, потому что она была беременна. Это в точности подходит к мисс Дженет Гарли, которая вот-вот выйдет замуж и войдет в нешвилльский высший свет.

— Ты думаешь, Ванда и Гарли были женаты в тридцать третьем?

— Были они женаты или нет, если только она могла доказать, что Дженет — ее дочь, а Гарли — отец Дженет, представь, какую власть над ним это ей давало. Если они не были женаты, она могла заявить, что ребенок незаконнорожденный. А если они были женаты и не разведены, Гарли — двоеженец. Так или иначе, есть масса способов давить на Гарли, который приложил столько усилий, чтобы стать уважаемым членом общества, и который, несомненно, любит свою дочь. Представив такой мотив в суде, не так трудно было бы убедить присяжных вынести обвинительный приговор.

Рурк сердито спросил:

— За что? За то, что он подстрелил эту суку, которая бросила свою собственную дочь, а потом шантажировала ею?

Шейн поднял брови, губы его растянулись в циничной усмешке.

— Все указывает на то, что она сука, согласен. Но власти пока еще не открыли сезон охоты на таких женщин. — Он замолчал и сердито продолжил: — Ты проверь свидетельство о браке, Тим. Если мои подозрения подтвердятся, у нас уже будет три человека с достаточным для убийства мотивом. Но мне нужен и четвертый.

— Дональд Хендерсон?

— Ага. Малый, который никогда даже не встречался с Вандой, который утверждает, что обвинение его в убийстве подстроили коммунисты и что всякий, кто поддерживает это обвинение, — того же поля ягода, — иронично добавил Шейн. — Вот его-то я бы с удовольствием поймал на крючок… Я свяжусь с тобой сегодня днем.

Шейн поспешил к выходу, сел в машину и отправился к своей конторе.

Когда он вошел, Люси Гамильтон стояла перед зеркалом и надевала шляпку, собираясь пойти на обед.

Она оживилась, с интересом взглянув на Шейна, когда заметила выражение напряженной сосредоточенности на его лице.

— Ты что-нибудь выяснил, Майкл?

— Мы продвигаемся, мой ангел. Ты звонила в бюро газетных вырезок?

— Да. — Она сняла шляпку, встряхнула головой, потом достала блокнот и прочитала вслух:

— Ванда Уэзерби написала им из Лос-Анджелеса чуть более года назад, заказав газетные вырезки о Дж. Пирсоне Гарли и его семье в Майами. Они начали высылать их партиями раз в неделю, а примерно полгода назад выслали сотую вырезку. Затем она возобновила заказ, но вскоре прислала свой новый адрес — в Майами. Они продолжали выполнять ее заказ вплоть до последнего времени.

Шейн глубоко вздохнул.

— До обеда у меня есть еще одно поручение для тебя. Иди сюда. — Он прошел в свой кабинет, открыл телефонный справочник учреждений, взял карандаш и принялся изучать список под названием «Сыскные агентства».

На середине списка он остановился, сделал пометку, медленно продолжил, опять остановился, подергал себя за мочку уха, едва заметно покачал головой и перешел к следующему названию, которое пометил сразу же и без колебаний. В конце списка он сделал еще одну пометку и протянул справочник Люси.

— Садись за мой стол и позвони по тем номерам, которые я отметил. Будешь звонить по первому номеру, позови Неда Бейкера. Ни с кем другим не разговаривай. Если он подойдет, представься ему — ну… как Эдит Лейн, например, — что-нибудь, что звучит не слишком фальшиво. Спроси, есть ли у него фотоаппарат со вспышкой, и скажи, что сегодня вечером у тебя будет для него работа. Узнай, сколько это будет стоить, если между семью и десятью вечера он приедет по твоему вызову и сделает пару снимков. Не говори ему, что именно он будет снимать. Черт, ну ты знаешь, о чем я говорю. Мне только надо знать, берется ли он за подобную работу.

— Итак, мы ищем человека, который сфотографировал Ванду Уэзерби и мистера Флэннагана, — догадалась Люси.

— Совершенно верно. С такими просьбами, как правило, обращаются к частным детективам. Большинство из них не станут заниматься подобными вещами, но вот здесь я отметил троих, которые могут оказаться не столь щепетильными. — Он подошел к картотеке, выдвинул второй ящик и вынул из него бутылку коньяка и бумажный стаканчик.

Люси набрала номер и попросила к телефону Неда Бейкера. После небольшой паузы она произнесла:

— Понимаю. Нет, я не хочу оставлять свое имя. Я попробую позвонить еще раз в течение этой недели. — Она положила трубку и повернулась к Шейну. — Мистер Бейкер сейчас в Вашингтоне, по делам.

— Так или иначе, я не хотел бы, чтобы это оказался Нед, — ответил он. — Набери следующий номер и позови Джеда Пурли. — Он отхлебнул из стаканчика и медленно подошел к окну, выходящему на Флэглер-стрит, взглянул вниз на обычную для середины дня толчею, прислушиваясь, как Люси набирает номер.

— Мистер Пурли? Вряд ли мое имя что-нибудь вам говорит, я Эдит Лейн, Есть ли у вас фотоаппарат со вспышкой, который вы могли бы использовать сегодня вечером? — Она выслушала ответ, потом сказала: — Понятно. Дело в том, мистер Пурли, я не уверена на сто процентов, что мне понадобятся сегодня вечером ваши услуги, но предполагаю, что все-таки понадобятся… Да… Что фотографировать? — Ее голос сделался тоньше. — Какая вам разница, если вам заплатят? Я думала, для такой работы и существуют частные детективы. Сколько это будет стоить?.. Хорошо. Мне необходимо, чтобы вы ждали моего звонка с семи до десяти часов, тогда я вам дам более подробные инструкции… Сколько? По-моему, это ужасно дорого… Ладно, почему бы мне и не позвонить вам сегодня днем, когда я буду знать все точно… Да. До свидания.

Она повесила трубку.

— Мистер Пурли — из тех частных детективов, которые не очень-то стесняются браться за такую работу. Сто долларов и никаких каверзных вопросов.

Шейн удовлетворенно кивнул.

— Я бы тоже выбрал Джеда. Но все-таки позвони еще в агентство «Уорден». Попроси к телефону Питера Инрайта.

Люси набрала номер, подождала, пока к телефону позвали Инрайта, и завела ту же самую песню. Но содержание ее «песни» вдруг резко изменилось, она явно из наступления перешла в оборону, избегая прямых ответов на недвусмысленно поставленные вопросы. Наконец, деревянным голосом она сказала:

— Очень хорошо. Если вы не хотите выполнить мой заказ, я, конечно, не буду вас к этому принуждать.

Она бросила трубку и повернулась пылающим лицом к Шейну.

— Он оскорбился. Хотел узнать, кто мне его рекомендовал, кто я такая, какие я могу дать ему полномочия и что мне нужно — получить основание для развода или что-то другое.

Шейн рассмеялся.

— Прекрасная работа, мой ангел. Таким образом, у нас остается один Джед Пурли — если только Ванда действительно использовала детектива, а не втянула в это дело какого-то своего приятеля. Ты иди поешь. А я заскочу к Джеду, пока он еще не ушел из своей конторы.