Как это случилось

Глава 5

Кортлэнд Армс — один из самых новых и больших многоквартирных домов в городе — находился на Восточной 40-й улице и представлял собой незатейливую многоэтажную кирпичную коробку. В маленьком вестибюле стояли три кожаных кресла, две медные пепельницы на высоких ножках, длинный узкий столик под каким-то высоким развесистым растением в кадке, а слева от входа — конторка портье и коммутатор.

За коммутатором сидела элегантная блондинка, и когда Шейн вошел в вестибюль, она повернулась к нему с плохо скрываемым безразличием.

— Здесь живет Флэннаган? Кажется, квартира 26.

— Да. Мистер Флэннаган вас ждет?

Шейн кивнул.

— Второй этаж, квартира справа от лифта, — объяснила она.

Шейн поднялся на лифте и позвонил. Дверь распахнулась почти немедленно.

Молодой мужчина, по-видимому, Ральф Флэннаган, воскликнул:

— Прошу вас, мистер Шейн! Боже, как я рад вас видеть!

Он крепко стиснул своей пухлой ладонью руку Шейна и затряс ее с энтузиазмом, казавшимся несколько неуместным в данных обстоятельствах.

С первой же минуты у Шейна возникло ощущение, что Флэннаган изо всех сил старается произвести впечатление энергичного и гостеприимного человека. Его густые черные волосы были коротко подстрижены, лицо одутловатое, плотная и коренастая фигура. В зубах он сжимал короткую трубку и ухитрялся выглядеть непринужденно и раскованно, хотя был одет в смокинг и белую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшую загорелую волосатую грудь. Следуя за ним из прихожей в гостиную, Шейн обратил внимание на его неуклюжую переваливающуюся походку.

Через плечо Флэннагана в полумраке гостиной Шейн заметил тощую фигуру Тимоти Рурка, утонувшую в глубоком кресле. В правой руке Рурк сжимал высокий бокал, слева от него на журнальном столике стояла пепельница, набитая окурками. Репортер слегка приподнял бокал и пробурчал:

— Привет.

Шейн остановился на пороге и обвел взглядом гостиную.

Одна стена была целиком заставлена книжными полками, у другой — внушительных размеров радиола и два высоких шкафа, набитых пластинками. В центре комнаты — диван и три огромных кресла, покрытые темно-коричневыми чехлами. Возле каждого кресла стоял маленький столик с пепельницей. Наверное, в такой комнате можно приятно расслабиться с сигаретами, выпивкой и хорошей книгой.

Но почти сразу же Шейн поймал себя на мысли: что-то здесь не так — чересчур уж много всего. Как будто обстановка комнаты была специально рассчитана на то, чтобы произвести на гостей определенное впечатление о ее хозяине. «Впрочем, — подумал Шейн, — впечатление это предвзятое и скорее всего несправедливое по отношению к Ральфу Флэннагану».

— Привет, Тим, — кивнул Шейн Рурку и с улыбкой добавил: — Тело выглядело очень естественно — с бокалом в руке.

— Присаживайтесь, мистер Шейн, — с преувеличенной любезностью сказал Флэннаган. — Устраивайтесь поудобнее. Я думаю, не стоит спрашивать, что вам наливать. Коньяк, не так ли? — Его белые зубы сверкнули в улыбке, которая на менее мужественном лице могла показаться жеманной.

— Пальца на три… в ведерко, — улыбнулся Шейн. — И стакан воды со льдом. Я вижу, моя репутация опережает меня самого, — добавил он, выразительно глядя на Рурка.

Флэннаган засмеялся и вышел на кухню. Шейн с любопытством посмотрел ему вслед.

— Не стоит винить Ральфа за то, что он слишком суетится и стремится угодить, — лениво произнес Рурк. — У него и в самом деле серьезная проблема, и он считает, что ты — единственный человек в Майами, который может ему помочь.

Все еще стоя, Шейн осмотрелся по сторонам. Он неопределенно пожал плечами и повернулся к книжным полкам. Его внимание привлекли три романа в ярких обложках наряду с зачитанной «Этикой сексуальных отношений» Района, двумя книгами Арнольда Беннетта — «Новые методы питания» и «Как похудеть» и объемистый трехтомник «Воспоминаний Карла Шурца».

Флэннаган вернулся с подносом, на котором стояли полная бутылка «Мартеля», пустой бокал внушительных размеров, вода со льдом и рюмка виски.

Шейн сел на кушетку, а Флэннаган поставил поднос на маленький столик.

— Мистер Шейн, теперь вы сами можете убедиться, что я наслышан о вас и даже знаю ваши привычки.

Он взял с подноса свою рюмку и сел в кресло.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Шейн и повернулся к Тимоти Рурку. — Ну ладно, Тим, так что там вы хотели рассказать о Ванде Уэзерби?

— Это история Ральфа, пусть он и рассказывает.

— Ну что ж, послушаем. — Шейн налил себе коньяку, сделал изрядный глоток и запил водой.

— Само собой! — пылко сказал Флэннаган. Сидя в своем любимом кресле, он набил трубку. — Мистер Шейн, я буду с вами совершенно откровенен. Ваша репутация мне известна, и я знаю, что вы близкий друг Тима. У меня такое чувство, что вы все поймете и не подведете меня…

Шейн промолчал, допивая коньяк.

— Все началось месяца три назад, на одной вечеринке, — начал Флэннаган. — Там я впервые встретился с Вандой. В доме моего друга недалеко от побережья. Знаете, это была одна из тех неофициальных, я бы сказал, богемных вечеринок, куда люди приходят после обеда просто выпить и поболтать. — Он яростно затянулся трубкой. — Не знаю, как мне описать Ванду. Она не была красавицей, но в ней было что-то такое… стоит ей на вас взглянуть, и вы тут же почувствуете себя сраженным наповал. Такое ощущение, будто она излучала какие-то флюиды… мне даже трудно слово подходящее подобрать. — Он пожал плечами и уставился в пол. — Если хотите, назовите это сексапильностью. Мы посмотрели друг на друга через толпу — и это было все! Нас потянуло друг к другу, как магнитом, это чувство стало почти осязаемым. Нас не знакомили, но я помню, как прошел к ней через всю комнату и протянул руку…

— Оставь эти душераздирающие подробности сцены обольщения для своих слушателей, — сухо посоветовал Рурк и, обернувшись к Шейну, пояснил: — Ральф работает сценаристом и продюсером ежедневного радиосериала для обалдевших от скуки домохозяек, так что не суди его слишком строго за штампы. Он ими зарабатывает на жизнь.

Флэннаган выдавил из себя улыбку.

— Вряд ли это обольщение, Тим. Видит Бог, у меня ничего такого в мыслях не было, когда я сел рядом с ней и представился. Я был помолвлен с Эдной и влюблен в нее без памяти. Но это было совсем другое. Это даже не зависело от нас… Ну и надо признать, мы изрядно выпили.

Он снова ненадолго замолчал, а потом продолжил свою исповедь.

— Не скажу, что именно она первой начала делать мне авансы, но довольно ясно дала понять, что я ее тоже интересую. Тщательно подбирая слова, я объяснил ей, что очень люблю одну чудесную девушку, рассказал об Эдне, что полюбил впервые в жизни… и она поняла меня правильно. Ванда сказала, что замужем, любит своего мужа и то, что происходит между нами, не имеет ничего общего с любовью и ни в коей мере не должно затрагивать аспекты нашей личной жизни.

С насмешливой улыбкой Шейн перебил его:

— О’кей. Это было раньше. Что произошло потом?

Флэннаган нахмурился.

— Я рассказываю все по порядку, чтобы у вас не создалось неправильного представления о Ванде. Весь вечер она была просто очаровательна… потому-то я не могу понять… ну… до этого мы дойдем позже. Мы незаметно ушли с вечеринки. Надо сказать, что с первой минуты мы понимали друг друга с полуслова. Никаких вопросов, ложной застенчивости. Я предложил поехать ко мне, но она наотрез отказалась. Объяснила это тем, что не хочет вторгаться в мою личную жизнь… пусть все произойдет где-нибудь на нейтральной территории. Пусть это будет просто случайная встреча, которую мы оба запомним навсегда… и расстанемся.

Шейн устроился в кресле поудобнее и допил свой коньяк. Можно было легко понять, почему радиосериал Флэннагана пользуется таким успехом. Судя по всему, этот человек воспринимал себя совершенно серьезно и на самом деле верил в те пошловатые банальности, которыми он каждый день потчевал своих слушателей. «Наверное, ему еще нет и тридцати», — подумал Шейн. Пока голос Флэннагана гладко журчал, детектив снова наполнил свой стакан, мысленно представляя себе мертвое лицо Ванды Уэзерби.

— Она сказала, что безопаснее всего будет в мотеле, — продолжал Флэннаган. — Мы свернули с Бискайского бульвара и через четверть мили нашли прелестный маленький мотель в пригороде. Там мы зарегистрировались как мистер и миссис Альберт Смит, и нам предоставили уютный чистенький домик. В ближайшем винном магазине я купил бутылку виски, а лед и стаканы попросил у управляющего, и мы еще немного выпили. — Тут он запнулся и покраснел. — Полагаю, эта часть рассказа вас не заинтересует, мистер Шейн. Но то, что произошло потом, было ужасно, просто ужасно. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким… оплеванным.

Флэннаган глубоко вздохнул и выбил трубку в пепельницу, избегая взгляда Шейна.

— Я только-только встал с постели, как вдруг дверь распахнулась. Я готов был поклясться, что тщательно ее запер, но, видимо, ошибся. Естественно, я обернулся посмотреть, кто это. И тут совершенно неожиданно — яркая вспышка, наполовину ослепившая меня! Но я все же успел разглядеть человека с фотоаппаратом. Он захлопнул дверь и убежал, и через минуту мы услышали шум отъезжающего автомобиля.

Ванда ужасно испугалась и расстроилась… гм… честно говоря, я тоже. Все было испорчено. Наша встреча неожиданно превратилась в грязную и порочную постельную интрижку. Мы и представить себе не могли, как нас могли выследить. И главное — зачем? Это было уму непостижимо, но так уж случилось. Мы быстро добрались до города, протрезвели, и нам стало стыдно. Мы даже почти не разговаривали. Да и о чем тут было говорить? — горестно вздохнул Флэннаган. — Она попросила высадить ее на бульваре и даже не сказала, где живет. Все закончилось, и мы оба знали, что те счастливые минуты уже никогда не повторятся. Воспоминание о том, какой грязью завершилось наше свидание, всегда будет стоять между нами.

— Она звонила куда-нибудь после того, как вы зарегистрировались в мотеле? — поинтересовался Шейн.

— А, собственно, почему вы… да, звонила. Пока я ходил за виски. Видите ли, она жила здесь с сестрой мужа, и ей надо было как-то объяснить свой поздний приход домой.

— Возможно, — отрывисто сказал Шейн. — А вам не кажется, что этот звонок мог быть как-то связан с появлением человека с фотоаппаратом? В Майами такое случается каждый день.

— Нет, уверяю вас, мистер Шейн, вы ошибаетесь, — решительно запротестовал Флэннаган. — У меня, признаться, возникали подобные мысли после того, что случилось. Но потом я узнал всю правду. Видите ли, это все ее муж. Он — бизнесмен из Детройта и необычайно ревнив. Когда Ванда приехала в Майами навестить его сестру, он специально нанял частного детектива, чтобы следить за ней. Все это она рассказала мне через неделю, когда этот детектив пришел к ней с уликами. У него была наша фотография и фотостат моей подписи в регистрационной книге мотеля. Он оказался одним из… бесчестных представителей вашей профессии, мистер Шейн, и был готов продать своего нанимателя за приличную сумму, разумеется. Он предложил Ванде выкупить эти улики за тысячу долларов.

— Как его зовут? — тут же спросил Шейн.

— Она не сказала. Честно говоря, сомневаюсь, что она сама это знала. Естественно, она боялась — и за себя, и за меня. Моя помолвка и ее брак висели на волоске. Она считала, что только одна виновата в том, что мы попали в эту историю, и, как мне кажется, вела себя очень достойно. Настаивала на том, чтобы заплатить половину этих денег, если я внесу оставшуюся часть суммы. Я пытался взять все расходы на себя, но она и слушать об этом не хотела.

— Значит, вы получили фотографию и фотостат и почувствовали, что вам чертовки повезло, если вам удалось выпутаться из этой истории всего за пятьсот долларов, — подвел итог Шейн.

— Я дал ей деньги, но она их вернула. Да-да, представьте себе, позвонила через пару дней и сказала, что все в порядке, волноваться больше не о чем. А потом почти целый месяц я ничего о ней не слышал.

Тут Ральф Флэннаган резко вскочил и зашагал взад-вперед по комнате, постукивая трубкой по ладони. Вид у него был смущенный.

— Потом она позвонила и сказала, что у нее будет ребенок. Мы встретились в баре, чтобы обсудить эту проблему. К тому времени она уже успела побывать у врача, так что сомневаться не приходилось. Кроме того, она уже больше двух месяцев не виделась с мужем. Ужасное положение. И даже в этой ситуации она держалась великолепно, — упрямо продолжал он. — А после того, как по-свински повел себя ее муж, — ведь он натравил на нее детектива, — она твердо решила к нему не возвращаться. Точно также она не собиралась ломать мою жизнь. Она от меня ничего не хотела… только чтобы я помог ей деньгами, пока она не родит ребенка и не сможет сама зарабатывать на жизнь.

— Я же считал себя причиной всех бед, — сказал он со вздохом, — и предложил разорвать мою помолвку с Эдной и сразу жениться на Ванде. Она категорически отказалась, довольно хладнокровно объяснив, что ее вина ничуть не меньше моей и она не имеет права ломать мне жизнь из-за минутной слабости.

— В принципе она была абсолютно права насчет моих… так сказать, алиментов. — Он прикусил чубук трубки, и его лицо потемнело. — Иногда мне кажется, что в таких вопросах женщины куда практичнее мужчин. Она вполне резонно заметила, что мы не любим друг друга и с моей стороны будет глупо отказываться от всего только ради того, чтобы соблюсти приличия. К тому времени она узнала побольше об Эдне и настаивала, чтобы я не медлил со свадьбой. — Флэннаган тяжело опустился в кресло. — Дело в том, мистер Шейн, что мы с Эдной собирались через месяц пожениться.

— Ральф забыл сказать, — вмешался Рурк, — что его невеста — дочь того парня, который финансирует его программу. Грубо говоря, Ванда предпочла остаться матерью-одиночкой с доходами, чем выходить замуж за человека, который не сможет содержать семью.

— Это только часть проблемы, — с достоинством возразил Флэннаган. — Мы, конечно же, обсудили и эту сторону дела. Почему бы и нет? Я признал, что скорее всего потеряю своего спонсора, если правда выплывет наружу или если я порву с Эдной без правдоподобного объяснения. В конце концов легче от этого никому бы не стало. А если бы все осталось по-прежнему, это означало бы, что я буду продолжать зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить Ванду всем необходимым. Да и с какой стати ей отказываться от помощи? В ее-то положении?

— Сколько? — спросил Шейн.

— Сколько я зарабатываю?

— Нет, сколько она хотела?

— Сотню в неделю. Видите ли, дело в том, что ей пришлось переехать от сестры мужа и снять квартиру там, где ее никто не знает.

— И вы ей заплатили?

— Конечно. А как бы еще поступил на моем месте любой порядочный человек? Заплатил, и с радостью. Ведь это была целиком моя вина. — Флэннаган подался вперед, выпятив челюсть с таким видом, словно Шейн собирался с ним спорить.

Но Шейн спокойно кивнул и спросил:

— Как дальше развивались события?

— А вот этого я просто понять не могу, — нахмурился Флэннаган, задумчиво вертя в руках трубку. — Это произошло сегодня около шести. Я работал у себя в кабинете над сценарием и ждал актеров для прослушивания на новые роли в моей программе. И тут посыльный приносит это письмо… Покажи ему, Тим.

Тимоти Рурк вытащил из кармана квадратный белый конверт и протянул его детективу. Потом встал и посмотрел на Флэннагана.

— Ральф, не возражаешь, если я смешаю себе еще один коктейль?

— Конечно, нет. Сам знаешь, где все найти. — Продюсер с беспокойством посмотрел на Шейна. — Когда прочтете письмо, то сами поймете, каким это было для меня ударом и почему я пригласил Тима.

На конверте стоял адрес Ральфа Флэннагана, напечатанный на машинке со шрифтом «Элита». Обратного адреса не было. Шейн достал из конверта листок обычной белой бумаги и обнаружил копию письма, написанного ему Вандой Уэзерби.

«Дорогой мистер Шейн!

Сегодня дважды пыталась дозвониться вам в контору, но так и не смогла вас застать. Сейчас уже пять часов, и скорее всего мне уже не удастся связаться с вами сегодня. Поэтому я посылаю вам это письмо с чеком на тысячу долларов. Если сегодня ночью со мной что-нибудь случится, вы должны знать, что в этом будет виноват Ральф Флэннаган, проживающий по адресу: Кортленд Армс, квартира 26. В этом случае тысяча долларов будет вашим гонораром, если вы сможете доказать его вину. За последнюю неделю он уже дважды покушался на мою жизнь, и я опасаюсь, что он готов предпринять новую попытку.

Я собираюсь послать Ральфу копию этого письма с посыльным, чтобы он знал, что если совершит это сегодня вечером, то не останется безнаказанным. Для меня это единственная возможность защитить себя, пока я не смогу поговорить с вами лично.

Если я останусь жива, то первое, что я сделаю завтра утром, — позвоню вам, чтобы договориться о встрече.

Ванда Уэзерби».

Дочитав это письмо, Шейн положил его на столик и поднял голову.

Из кухни появился Рурк с бокалом в руке, бесшумно пересек комнату и уселся в кресло.

Первым молчание нарушил Флэннаган. С мукой в голосе он воскликнул:

— Теперь вы понимаете, что я почувствовал, когда прочел это письмо! Боже мой! Я терялся в догадках. Сначала я подумал, что она сошла с ума. Ведь мы обо всем договорились. Каждую неделю я посылал ей сто долларов. И уж, конечно, не угрожал ей, да и не собирался этого делать!

— Она здесь пишет, — напомнил ему Шейн, — что на прошлой неделе вы дважды пытались ее убить.

— Это какое-то безумие! Я не виделся с ней больше месяца. Мы даже не созванивались. Если кто-нибудь и пытался причинить ей вред, то уж, конечно, не я. Мистер Шейн, а вам не кажется, что она внезапно сошла с ума? Что-нибудь вроде мании преследования? Я слышал, что некоторым беременным женщинам может прийти в голову любая чертовщина, и они начинают совершать довольно странные поступки…

— Вообще-то, не похоже, чтобы это письмо было написано сумасшедшей, — возразил Шейн. — Все изложено довольно логично. — Он замолчал, вспоминая голос Ванды. Да, говорила она очень эмоционально, но в ее словах был здравый смысл. И пуля, пробившая ее голову, достаточно убедительно доказывает, что у нее были весьма веские причины опасаться за свою жизнь.

— Посыльный принес письмо около шести, — сказал Шейн. — Что вы сделали, когда прочли его?

— Сначала я попытался дозвониться до Ванды. У нее никто не отвечал. Потом я вспомнил название вашего отеля и позвонил вам. Но вас тоже не было. Я не знал, что делать. Тогда я позвонил Тиму Рурку. Кажется, это было около семи? — Он вопросительно посмотрел на репортера.

Рурк кивнул.

— В самом начале восьмого, — сказал он Шейну, — Ральф мне все рассказал, и я согласился приехать, прочесть письмо и постараться помочь ему выйти на тебя.

— У меня прослушивание было в самом разгаре, — продолжал Флэннаган, — и я попросил Тима приехать без четверти десять. Я подумал, что если успею рассказать вам все до того, как вы получите завтра утром письмо Ванды, то, может быть, согласитесь помочь мне. Не знаю, что за чертовщина взбрела ей в голову, но я не хочу, чтобы в этом было замешано мое имя, — с несчастным видом закончил он.

— Во сколько ты сюда приехал? — спросил Шейн у Рурка.

— Примерно без десяти десять. Опоздал всего на несколько минут. Ральф только что вылез из-под душа и сразу показал мне письмо. Мы быстро все обсудили, а потом я позвонил тебе.

— Да, это было в пять минут одиннадцатого, — кивнул Шейн. — И чем вы занимались, пока ждали меня?

— Сидели здесь, пили, трепались о жизни… и о Ванде Уэзерби, — ухмыльнулся репортер. — Короче говоря, тебя дожидались.

— Ты можешь поклясться, что Флэннаган был здесь с десяти? И что он никуда отсюда не выходил… скажем, на почту отправить письмо или еще куда-нибудь?

— Он все время был здесь. Грыз ногти и ждал тебя.

Шейн взял письмо Ванды и легонько похлопал им по ладони.

— На вашем месте я бы на этот счет особенно не волновался, — мрачно сказал он Флэннагану. — Кто-то оказал вам большую услугу. Сегодня вечером Ванда Уэзерби была убита — между десятью и половиной одиннадцатого. По словам Тима, как раз в это время вы находились дома.