Как это случилось

Глава 3

Чтобы с толком использовать время, оставшееся до прибытия ближайшей патрульной машины, Шейн торопливо вышел из гостиной, прошел по коридору в заднюю часть дома и оказался в спальне. Это была маленькая комната с узкой незастеленной кроватью. Перед ней лежал дешевый коврик, явно нуждавшийся в чистке. Шторы на двух окнах были раздвинуты. Кроме кровати, в комнате находились только платяной шкаф и письменный стол орехового дерева, стоявший в углу. Приоткрыв дверцу шкафа, Шейн выяснил, что он пуст.

На столе стояла портативная пишущая машинка, рядом — коробка с квадратными листами плотной бумаги для заметок и стопка конвертов, справа от машинки — большая стеклянная пепельница, наполненная окурками.

Детектив сразу обратил внимание на фирменный конверт, лежавший на краю стола. Он был из службы газетных вырезок и адресован на имя мисс Ванды Уэзерби. Открыв его, Шейн обнаружил сложенную вырезку. Судя по приклеенному к ней ярлычку, это была статья из нэшвилльской газеты, вышедшей две недели тому назад.

Шейн развернул вырезку. На ней была фотография женщины и молодой девушки, которые счастливо улыбались в объектив. Подпись под фотографией гласила:

«Миссис Дж. Пирсон Гарли с дочерью Дженет, Майами, штат Флорида».

Шейн, прищурившись, пробежал глазами заметку под фотографией. Из нее следовало, что миссис Гарли и ее дочь, широко известные в высшем обществе Майами, посетили нэшвилльский дом жениха Дженет Томаса Марша-третьего и обсудили последние приготовления к брачной церемонии, которая должна состояться в Майами через два месяца.

Засовывая вырезку в конверт, Шейн почувствовал, что настроение у него испортилось окончательно.

Дж. Пирсон Гарли, «широко известный в высшем обществе Майами», на самом деле был Джеком Гарли по кличке «Фонарь». Что верно, то верно — Гарли действительно занимал важное положение в обществе Майами, но совсем в другом смысле. У Шейна руки чесались покопаться в ящиках стола, но он знал, что времени на это уже не осталось. Он сунул конверт в карман и открыл дверь в ванную, соединявшую две комнаты.

Ванная комната прекрасно вписывалась в обстановку маленького бунгало. Сама ванная не менее шести футов в длину, занавешенный альков для переодевания, повсюду зеркала… Времени для тщательного осмотра не было, но Шейна поразили чистота и роскошь — баночки косметики с серебряными крышками, большие пушистые полотенца с монограммами «В. У.» и многое другое — все это разительно отличалось от беспорядка, царившего в спальне, где Ванда Уэзерби, по-видимому, и занималась своим бизнесом, каким бы он ни был.

Другая спальня, значительно больше первой, только подтвердила его мнение о том, что Ванда привыкла ни в чем себе не отказывать. Огромная кровать с шелковым покрывалом, словно перенесенная сюда из голливудского фильма. Большой комод, по-видимому, антикварный. Стены в зеркалах, в которых отражалась вся комната под самыми немыслимыми углами. Мягкий, белый ковер. Легкое кресло рядом с кроватью обито кремовым шелком в голубой цветочек, такими же были и шторы на окнах.

Он приоткрыл дверцу большого шкафа в углу и тут же услышал, как у крыльца с визгом затормозила патрульная машина. Из шкафа в комнату хлынул тонкий аромат каких-то экзотических духов. Едва успев разглядеть длинный ряд платьев, аккуратно висевших на вешалках, Шейн захлопнул дверцу и направился к входной двери, отметив про себя, что ничто не указывает на пребывание в доме мужчины. Он отпирал дверь, когда на крыльце послышались торопливые шаги полицейских.

Один из них сразу же узнал Шейна.

— Майк?! Мы получили вызов и…

— Это я звонил. Она в гостиной, — спокойно сказал Шейн. — Я тут прошелся по дому, но ничего не трогал. Может, мне лучше выйти?

— Да, наверное. Сейчас сюда приедут ребята из отдела убийств, и тогда…

— Ладно, я буду здесь поблизости. — Он отступил в сторону и сделал приглашающий жест. Патрульный вошел в дом, двое других остались около двери. Шейн встал рядом с ними, закурил сигарету и глубоко затянулся.

Начали прибывать другие машины, завизжали тормоза. В двух соседних домах зажегся свет, в окнах появились любопытные физиономии.

Детектив Дикерсон, отвечавший за проведение предварительного расследования, выскочил из машины и направился к Шейну. Это был высокий широкоплечий человек.

— Что тут произошло, Майк? — спокойно спросил он.

— Убийство, — мрачно ответил Шейн. — Я нашел ее мертвой на полу в 22.38. Когда я позвонил, она не открыла, и мне пришлось взломать заднюю дверь. А потом я позвонил вам. — Он снова затянулся. — Пусть ваши люди обыщут газон от первого бокового окна гостиной до ограды. Похоже, ее застрелили через каминный экран. И скорее всего из ружья.

— О’кей, Майк, — Дикерсон не стал задавать лишних вопросов, но предупредил, — не уезжай. Сюда уже направляется Джентри.

— Я его дождусь. — Шейн швырнул сигарету и, засунув руки в карманы, отошел на лужайку.

Он думал о контрасте между неряшливой задней спальней и обстановкой остальных комнат — таких аккуратных, чистых, с дорогой мебелью!

— Привет, Майк! — прервал его мысли низкий рокочущий голос.

Шейн резко обернулся.

— А, привет, Уилл.

Шеф полиции Майами Уилл Джентри был массивным человеком с седеющими волосами и серыми глазами на выкате. Некоторое время он разглядывал Шейна, пыхтя сигарой, потом щелчком отправил ее на газон и спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— С каких это пор ты лично выезжаешь на вызовы?

— Мне сказали, что это ты звонил в Управление, — пробурчал Джентри. — Кто эта дамочка?

— Думаю, ее зовут Ванда Уэзерби. Но вам, конечно, понадобится кто-нибудь для опознания.

Джентри сдвинул шляпу на затылок и прищурился, стараясь получше рассмотреть выражение лица Шейна в неясном лунном свете.

— Выкладывай все по порядку.

— Сегодня в десять вечера мне позвонила женщина. Назвалась Вандой Уэзерби. Я ее не знал, но она утверждала, что сегодня дважды пыталась дозвониться мне в контору и не могла меня застать. Сказала, что написала мне письмо, которое я должен получить завтра утром. Она была перепугана, тараторила так быстро, что я даже не успел и слова вставить. Умоляла немедленно приехать, а потом бросила трубку. Я попробовал найти ее номер и перезвонить, но в телефонной книге он не значится. Тогда я поехал сюда. В доме горел свет — те же лампы, что и сейчас, — но когда я позвонил в парадное, она не открыла. Я сунулся в боковое окно и увидел ее на полу. Тогда я взломал кухонную дверь. Она была заперта, так что мне пришлось высадить — стекло. Когда я понял, что женщина мертва и ей ничем нельзя помочь, я позвонил в Управление. — Шейн развел руками. — Это все.

— Давай-ка зайдем в дом, — флегматично сказал Джентри.

Они молча пересекли лужайку и вошли в открытую дверь. Полицейский врач склонился над телом, фотограф щелкал камерой, другие эксперты бродили по дому в поисках возможных улик.

Детектив Дикерсон встретил их в гостиной и сразу же протянул шефу сплющенный кусочек свинца.

— Пуля с мягким наконечником от крупнокалиберной винтовки. Я нашел ее на полу, футах в трех от тела. Почти наверняка в нее стреляли через окно.

Шейн через плечо доктора взглянул на мертвую женщину. Тело уже перевернули, и теперь отчетливо виднелось входное отверстие пули чуть повыше переносицы. Из раны вытекла струйка крови, но в остальном лицо не было обезображено.

На вид Ванде было чуть больше тридцати. Худощавое лицо, нос и подбородок четко очерчены, мягкая кожа, тщательно подведенные брови. Очевидно, при жизни Ванда Уэзерби обладала тонкой и аристократической внешностью. После смерти ее лицо стало хмурым и жестким, нижняя челюсть слегка отвисла, а внутренняя поверхность губы за полоской яркой помады уже посинела.

Полицейский врач поднялся с колен, посмотрел на Джентри и зевнул.

— Можно уносить. Смерть наступила мгновенно, примерно час назад.

— Майк, во сколько, говоришь, она звонила? — окликнул Шейна Джентри.

— В самом начале одиннадцатого. — Сейчас часы Шейна показывали 22.53. — По времени совпадает. Должно быть, ее застрелили почти сразу после того, как она положила трубку. Уилл, Дикерсон нашел еще что-нибудь?

— Не слишком-то. Сосед опознал ее как миссис Уэзерби. Сейчас ребята опрашивают других соседей — может быть, кто-нибудь слышал выстрел или видел что-нибудь интересное. — Джентри окинул взглядом гостиную. — Она арендовала этот дом месяцев шесть назад. Жила одна. Каждый день к ней приходила уборщица. С соседями не общалась, судя по всему, была богата, вела развеселую жизнь, но больше ничего определенного. А теперь, Майк, рассказывай, что знаешь ты.

— Говорю тебе, она позвонила мне в десять вечера…

— Она была сильно напугана? — перебил его Дикерсон. — Как будто она боялась… этого? — добавил он, указывая на труп.

— В общем-то, да. Она была на грани истерики. Хотя скорее всего не знала, что снаружи ее поджидает убийца. Другими словами, у нее не было причин опасаться, что она не доживет до моего прихода. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.

— А зачем она тебе звонила? — продолжал настаивать Джентри.

— Понятия не имею. Я был на скачках и в контору не возвращался. Если хочешь, я могу позвонить Люси и узнать поточнее.

— Нет уж, я сам ей позвоню, — отрезал Джентри. — По-моему, Майк, ты что-то скрываешь. Черт возьми, это очень похоже на один из твоих трюков.

Шейн с подчеркнутым безразличием пожал плечами и закурил, пока Джентри набирал домашний номер Люси Гамильтон, секретарши Шейна.

Он еще не был готов рассказать Джентри обо всех сегодняшних телефонных звонках, а кроме того, ему совсем не хотелось, чтобы Джентри мешал ему, когда он поедет беседовать о Ванде с приятелем Рурка. В данный момент Шейн находился в самом центре этого дела, не имея ни малейшего представления, как он туда попал. Пока он не узнает, кто такая Ванда Уэзерби и почему она так настойчиво добивалась встречи с ним, существовала вероятность, что он, рассказав официальным лицам о тех трех телефонных звонках, может выдать конфиденциальную информацию потенциального клиента.

Он с интересом прислушался к разговору Уилла Джентри.

— Люси, это ты? Уилл Джентри беспокоит. У тебя случайно нет Майка?.. Нет, я не служу в полиции нравов. И не так уж сейчас и поздно. Что, Майк не мог просто так к тебе зайти?.. Ну, например, выпить. Когда ты видела его в последний раз?

Выслушав ее ответ, он воскликнул:

— Это касается женщины, которая, по моим сведениям, сегодня днем звонила к вам в контору!.. Да, Ванда Уэзерби. Ты не знаешь, Майк не говорил о ней?

Судя по лицу Джентри, он был разочарован.

— О’кей, Люси. Если Майк позвонит, попроси его связаться со мной.

Шейн широко улыбался, когда Джентри положил трубку.

— Либо ты отлично вымуштровал ее, либо и в самом деле сказал правду с первого раза, — недовольно пробурчал тот. — Она говорит, что эта самая Уэзерби звонила сначала в два часа, а потом в полпятого. На вопрос, что ей надо, ответила, что это личное дело. Была очень взволнована. Когда она звонила во второй раз, то сказала Люси, что отправила тебе письмо.

— А ты не хочешь обыскать меня перед тем, как я уйду? Может, если повезет, найдешь винтовку тридцатого калибра? — ухмыльнулся Шейн. — Сдается мне, что время моего прибытия сюда вполне подходит, верно, док?

Доктор, собиравший свой саквояж, кивнул.

— Любое время от получаса до полутора.

Уилл Джентри сделал нетерпеливый жест. Его обычно добродушное лицо исказила сердитая гримаса.

— Майк, кончай валять дурака! Завтра с утра пораньше я буду у тебя в конторе. Посмотрим, что ты скажешь, когда принесут почту!

— Да ради Бога, — пренебрежительно мотнул головой Шейн. — Если я сочту нужным, то так и быть, покажу тебе ее письмо.

Он повернулся и вышел из дома, недовольный тем, что позволил Джентри поставить себя в такое дурацкое положение. Он был абсолютно уверен, что имел бы гораздо больше шансов расследовать это убийство, если бы можно было обойтись без вмешательства полиции.

«Спортивный клуб» Джека Гарли расположился на берегу Бискайского залива в районе Шестидесятых улиц. По дороге Шейн снова перечитал вырезку. Он немного знал Гарли и в каком-то смысле уважал его. Джек-«Фонарь» был одним из младших членов организации Аль Капоне во времена Сухого закона; умение обращаться с револьвером и хладнокровное пренебрежение к человеческой жизни помогли ему за двадцать лет добиться некоторых успехов и его нынешнего полуреспектабельного положения.

«Спортивный клуб» и в самом деле был настоящим клубом, правда, со строго ограниченным членством — только для людей, имевших большие деньги и способных щедро их тратить. Ежегодный взнос каждого члена клуба составлял, по слухам, пять тысяч долларов, но за эти деньги можно было заказывать бесплатную еду и выпивку каждый божий день по двадцать четыре часа в сутки. Вход в клуб только по членским карточкам, но за «скромную» сумму в сто долларов вы могли провести в клуб одного гостя, а в конце месяца получали счет. Строго говоря, Гарли не имел лицензии на торговлю едой и напитками, но у него никогда не возникало проблем с городскими властями по этому поводу. К тому же члены клуба и их гости могли круглые сутки развлекаться азартными играми на втором этаже в шикарной обстановке. Ежемесячная сумма выигрышей и проигрышей определялась заранее, что делало потерю денег максимально безболезненной.

Сам Шейн в клубе никогда не был, поскольку не имел близких друзей, способных купить ему гостевую карточку за сто долларов на один день. «Спортивный клуб» представлял собой большое трехэтажное деревянное здание, расположенное в самом конце улицы, с обеих сторон окруженное автомобильной стоянкой. Под козырьком у входа всегда дежурил очень внимательный молодой человек, встречавший гостей, проверявший их членские карточки и отгонявший машины на стоянку.

Когда Шейн подъехал к клубу, один из таких молодых людей услужливо распахнул перед ним дверцу. Шейн вылез из машины, назвался и сказал:

— Не отгоняйте машину далеко. Я собираюсь пробыть здесь всего несколько минут.

— Будет сделано, сэр.

Детектив подошел к двери, где его встретил еще один учтивый персонаж в смокинге, который вежливо поклонился и спросил:

— Ваша карточка, сэр?

— Нет у меня никакой карточки. Передайте Джеку Гарли, что его хочет видеть Майкл Шейн. По делу.

— Не уверен, сэр, что мистер Гарли примет вас прямо сейчас. Если вы согласны немного подождать…

— Я подожду, но скажите ему, чтобы он поторопился.

Человек кивнул и пошел переговорить со своим коллегой, который стоял за стеклянными дверями у входа.

Маленький вестибюль был заставлен небольшими диванчиками, обитыми коричневой материей. Шейн уселся поудобнее, вытянул ноги и приготовился ждать.

Как он и предполагал, ждать пришлось недолго. Не успел он докурить первую сигарету, как в вестибюле появился еще один аккуратно подстриженный молодой человек, очень похожий на того, который отгонял его машину. Он неожиданно возник из боковой двери и обратился к Шейну:

— Мистер Шейн? Вас ждут. Сюда, пожалуйста.

Шейн последовал за ним и по покрытой ковровой дорожкой лестнице поднялся на третий этаж, где находился кабинет Гарли. Дверь кабинета была открыта. Шейн вошел в просто обставленную комнату и захлопнул за собой дверь.

Владелец клуба сидел за широким полированным столом из красного дерева. Джек Гарли был одет в просторный твидовый костюм и мягкую белую рубашку. У него было бесстрастное квадратное лицо с кустистыми седыми бровями, на голове — короткие черные волосы, тронутые сединой. Его большие руки лежали на поверхности стола, и он неприязненно, хотя и с интересом, взглянул на Шейна. Кличку «Фонарь» Гарли получил в самом начале своей карьеры в качестве владельца клуба; ходили слухи, что было практически невозможно найти честного крупье за его игорными столами.

— Привет, легавый, — с издевательской усмешкой бросил он. — Если тебе нужна работа, то могу предложить место главного вышибалы.

Шейн бросил шляпу на стол и сел, с вызовом глядя на Гарли.

— Все еще крутишь свою рулетку? — небрежно спросил он.

— Да, по-прежнему. Дело пойдет еще лучше, если ты пойдешь ко мне работать.

Шейн усмехнулся и покачал головой.

— Я зашел к тебе, чтобы спросить, какого черта тебе понадобилось посылать своих головорезов звонить мне по ночам.