Какаду в портфеле

Представьте себе ночь в зоопарке.

Спит царь зверей лев. Спят медведи и слоны. Спят удавы и бегемоты, а также мартышки и лягушки. Попугаи тоже сладко посапывают во сне. Дрыхнут без задних ног аллигаторы. Похрапывают верблюды. Почивают вахтеры.

И вдруг из попугайника раздается дикий вопль:

— Дур-р-рак!

Вскакивает на ноги медведь. Лев поднимает ужасный рев. Паника. Тревога. Милиция. В попугайнике обнаруживают вора. Погоня. Свистки. Похитителя настигают и…

Ничего такого не было. Была тусклая весенняя ночь. Злоумышленник пробрался в попугайник, взломал ломиком клетку и посадил желтохохлого какаду в портфель. Но тут его бесшумно накрыли. Накрыли случайно и совсем не те, кто охранял. Просто один из сотрудников зоопарка остался ночевать на своем рабочем месте, услышал шорох и вызвал милицию.

Никто не ревел, не рычал, не вопил, вор был пойман на месте преступления с поличным и даже не пытался бежать.

Словом, детективная сторона данного сюжета малоинтересна и не увлекательна. Интересна другая сторона, вернее, третья. Третья сторона в процессе о похищении попугаев из зоопарка.

Но сначала о похитителе. Кто он такой?

Похитителем был подросток, семнадцатилетний Слава Л., работавший в зоопарке кучером круга катания. Днем он катал ребятишек, а по ночам шарил по клеткам. Я говорю «шарил», потому что за две недели до похищения какаду он весьма успешно и без паники унес трех других попугаев.

Подростка спросили: не собирается ли он открыть дома филиал зоопарковского попугайника?

Нет. Не собирается. Он похищал попугаев для продажи.

Кому же, если не секрет?

Известно кому — коллекционерам. Любителям живой природы. У него, например, есть знакомые, которые…

Но прежде чем продолжить увлекательный разговор с похитителем попугаев, давайте побеседуем с членом кружка юных биологов Костей, которому только пятнадцать, но он не менее страстно интересуется животными.

Впрочем, страсть и интерес к животным у Кости имеет одну особенность. Пока другие юные натуралисты постигали тайны животного мира, он овладевал тайнами коммерции.

— Прошлой весной, — рассказал Костя следователю, — я по просьбе одного знакомого взял с территории без разрешения амурского полоза.

— И что же ты с ним сделал?

— Продал его за десятку.

— А потом?

— А потом я без разрешения взял из клетки жабу «ага» и тоже продал ее.

С детской непосредственностью юный любитель природы и коммерции рассказывает, как брал «без разрешения» прочую живность — мышей, черепах, лягушек — и загонял коллекционерам…

Однако вернемся к его конкуренту по торговле живым товаром Славе Л. Однажды после очередного катания на круге к нему подошел мужчина и сказал, что вот купил, понимаешь, попугая, а как с ним обращаться — понятия не имеет.

Кучер снисходительно улыбнулся и сказал, поигрывая кнутом:

— Вам, дядя, крупно повезло. Я как раз научный сотрудник по данному вопросу. Попугаевед.

Так «попугаевед» Слава познакомился с шофером мебельной фабрики № 1 Владимиром Яковлевым, а затем и с его женой Людмилой, инженером одного из научных институтов.

Супруги Яковлевы оказались необычайными попугаелюбами и страстными собирателями. А когда новый знакомый объявил им, что сможет доставать попугаев, которых привозит из-за границы один дяденька, супруги так обрадовались, что забыли спросить, кто он такой, этот за гран дяденька, в каких краях ловит экзотических птичек, а также почему и с какой целью передает их подростку.

При очередном свидании Слава сказал, что принесет попугаев после двенадцати ночи. При этом он загадочно улыбнулся, и супруги Яковлевы решили, что везти попугаев по улицам можно лишь ночью. Может, у этих странных птиц такие биоритмы? Может, после полуночи они лучше понимают русский язык?

В ту ночь специалист по попугаям, стараясь не разбудить других обитателей квартиры Яковлевых, доставил им трех какаду: желтохохлого, розового и филиппинского. Три попугая стоили по государственной цене тысячу семьсот тринадцать рублей. В том числе желтохохлый семьсот пятьдесят.

Но научный сотрудник Слава этого не знал и запросил за желтохохлого только двести. Про двух других он не сказал ничего. Правда, по дороге домой юный коммерсант решил, что продешевил, и, вернувшись, потребовал еще три десятки.

Закончилась эта попугайная история в суде, где похититель получил в соответствии со своими заслугами, а на место работы попугаелюбов было направлено частное определение.

Так что данное конкретное дело можно считать решенным. Но хочется обобщить. Хочется поговорить на затронутую тему.

Конечно же, приятно и радостно слышать, что вокруг растут ряды коллекционеров, в частности любителей птиц, зверей и прочей биосферы. Как был бы счастлив знаменитый зоолог Альфред Эдмунд Брем, узнай он, что его «Иллюстрированная жизнь животных» идет нарасхват по подписке и даже у букинистов начисто исчезла.

Широкие массы любителей окружающей среды уже не довольствуются сиамскими кошечками и декоративными пуделями, они заводят гремучих змей, львов и крокодилов. Они жаждут иметь личную макаку, а также говорящего попугая какаду. Они с восторгом привели бы в дом жирафу, но жирафа не лезет в современный интерьер. Слишком длинная у нее шея.

Все это, безусловно, вдохновляет. Вот и психологи говорят, что человек, который не любит животных, плохо относится к себе подобным. Он относится к ним по-хамски и не считает за людей.

Поэтому все мы заинтересованы в том, чтобы гуманизировать человечество. Единственно, в чем мы не заинтересованы, — это чтобы гуманизация происходила за счет государственной собственности.

Между тем есть отдельные граждане, которым наплевать. Они готовы наращивать свои личные качества путем скупки краденого имущества.

Не так давно злоумышленники обокрали одну местную библиотеку. Они вытащили оттуда самые ценные книги — тома Библиотеки Всемирной литературы и собрания сочинений различных классиков. Общая ценность культурного багажа в переводе на деньги составила изрядную сумму.

Сами воры, как выяснилось, книг никогда не читали, духовная пища интересовала их исключительно с точки зрения материального эквивалента.

На следующий после похищения день мазурики появились в хирургическом корпусе городской клинической больницы и разложили на скамеечке свой товар. Поскольку товар имел высокую культурную и нравственную ценность, он вызвал огромный ажиотаж среди публики, которая пришла сюда, чтобы проведать больных.

Публика расхватала книги с космической скоростью. Она не только не обращала внимания на последнюю страницу переплета, где была проставлена цена, но и на первую страницу, где имелся библиотечный знак.

Когда милиция все же нашла кое-кого из покупателей и спросила их, почему они покупали книги не в магазине, а в больнице, они страшно удивились:

— А какая, собственно, разница? И с каких пор собирательство преследуется законом? Да, мы коллекционируем книги и гордимся этим!

— Но вы же видели, что книги библиотечные!

— Видите ли, нас не интересовало происхождение этих книг. Нам их продавали, а мы покупали. Неужели мы стали бы ждать, пока их купят другие?! Первая заповедь коллекционера: бери — а уж потом разбирайся, что к чему…

Ах, эта благородная страсть коллекционера! Ах, этот высокий и прекрасный энтузиазм собирателя! Как не приветствовать, не поощрять, не культивировать его!

Но порой страсть коллекционера теряет свои благородные очертания, и тогда из темных глубин собирательской души вылезает хищный зверь жадности и корыстолюбия, вылезает, чтобы сожрать все, что было в этой душе высокого, гуманного и доброго.

Так неужели же для того, чтобы загнать зверя в клетку, требуется вмешательство милиции?