Калейдоскоп (сборник рассказов)

ОБЕЗЬЯНЬИ МОЗГИ

Солнце палило безжалостно. Песок больно резал глаза и слепил. Океан, будто зеркало, отражал яркие солнечные лучи, и даже в затемненных очках на него невозможно было смотреть. А ведь была еще только первая половина дня. В полдень в этих местах вообще загорать было невозможно. В этот час Инга с огромным наслаждением погружалась в прохладную ванну, отделанную под мрамор, полную белоснежной пузырящейся пены, и ни в какую не хотела из нее выбираться. Макс же беспрерывно пил охлажденное «Пепси» и вяло перелистывал свежий русскоязычный «Плейбой», которых тут продавалось полным-полно специально для приезжих русских туристов. А наших тут было не меньше, чем «Плейбоев», они давно и надолго оккупировали здешние шикарные пляжи, сочные лагуны и уютные бунгало — и их теперь ничем не удивишь.

Только часам к трем-четырем, когда немного спадала умопомрачительная жара, утомленные и радостные, что вырываются, Инга и Макс покидали надоевшую душную гостиницу и шли на пляж, куда постепенно, как ленивые морские котики, сползались местные бронзовые обитатели.

Минуло только четыре дня, как они приехали. И хотя тут они впервые, Инга особо не горела желанием броситься осматривать местные достопримечательности, она решила сперва подзагореть, а потом, не стесняясь своей матовой кожи, одеть что-нибудь открытое.

Солнце словно угождало ей: слало раскаленные ровные потоки один за другим. Инга от них была в восторге, едва успевала менять купальники: на теле должен быть правильный равномерный загар. Она читала накануне их поездки на острова в каком-то женском журнале об этом обширную статью. Сейчас она прикрыла махровым полотенцем плечи, оставив открытой почти всю свою девичью спину с узкой обворожительной талией.

С океана налетел легкий освежающий бриз, Инга с удовольствием подставила ему покрытое тонким слоем крема лицо и закрыла глаза. Как приятно иногда вот так, отключившись от всего, расслабиться и ни о чем не думать.

Макс лежал рядом и что-то читал. Ну как, скажите пожалуйста, в такую жару можно читать?

— Какая встреча! — вдруг откуда-то раздался мужской незнакомый голос. Инга посмотрела на того, кто это сказал. Им оказался довольно-таки миловидный, упитанный мужчина лет сорока-пяти — пятидесяти в легкой белой футболке, серых шортах и такого же цвета платке вокруг шеи, голову которого покрывал крепкий пробковый шлем.

Мужчина говорил с незначительным акцентом, и поэтому Инга решила, что он, скорее, эмигрант из наших, из русских, чем выходец из Штатов. Так оно потом и оказалось. Сейчас же мужчина с нескрываемой искренней радостью тискал Макса в объятиях.

— Не ожидал, не ожидал. Уж думал, вы не намеритесь совсем после того случая.

Макс сухо кашлянул и глазами скосил в сторону Инги.

— А, понимаю, понимаю, — приглушенно сказал мужчина и слащаво улыбнулся ей. Она ничего не поняла. Какой случай? И причем здесь Макс? И вообще: что это за тип и откуда он знает Макса? Но Макс прервал ее размышления и сам представил мужчину, также не скрывая своего восторга.

— Солнышко, это мой давнишний приятель, Майкл. В прошлом — Михаил. По счастливой случайности мы уже четвертый год встречаемся на отдыхе и находим, что это чрезвычайно любопытно.

— Представьте, — перебил его Майкл. — На следующий год после Корсики мы с Мэри, моей женой, едем на Мальту. Гляжу: элегантный молодой человек, спутать которого с кем-либо вряд ли возможно. Подхожу: простите, не вы ли в прошлом году останавливались на вилле Н., на Корсике? — Я, говорит. — С такой приятной леди на втором этаже, кажется? — Да, говорит, совершенно верно. А вы, если мне не изменяет память, жили на третьем? Я на вас тоже обратил внимание. Да и ваша супруга — приметная личность. — Разговорились. Обнаружили много общего. Макс, как и я, оказывается, занимается текстилем и увлекается палеонтологией.

Инга вопросительно посмотрела на Макса. То, что он занимает текстилем и давно поставляет свою продукцию из Иваново на запад, ей известно, но что он увлекается палеонтологией — она ни разу от него про это не слышала. Коммерческий блеф?

Меж тем новоиспеченный Майкл продолжал:

— …Нам было о чем поговорить. И Мэри нашла его занятным. Он нам напомнил нашего погибшего в последнюю войну сына. Характером и, как ни странно, некоторыми чертами лица. Мэри даже всплакнула, ударившись в воспоминания. Как было прекрасно тогда. Мы будто снова ощутили себя молодыми, Макс стал нам как родной. И на следующий год мы условились отдыхать вместе, где бы ни были, куда бы нас ни занесло. Но Мэри тогда внезапно приболела, и мы вынуждены были уехать раньше, определенно не договорившись. И вот — подумать только! — по благосклонности судьбы или снова по воле случая мы встретились.

Инга внимательно слушала Майкла, но так ничего и не поняла. Какая-то странная цепь случайных, ничем не связанных событий, какой-то Майкл, какая-то Мэри и девушка, с которой Макс был на Корсике — это ведь была не она! Тогда кто же?

Инга захотела сразу же это выяснить, но, взглянув на Макса, передумала — до чего необычным стало его лицо: открытым, жизнерадостным, таким, каким Инга редко когда его видела.

Макс на самом деле обрадовался встрече с Майклом, видно, он уже устал от скуки, и компания этого любителя-палеонтолога ему кстати. Но как же тогда она, ведь присутствие этой архаической пары, скорее всего, сделает их вечера нудными и тоскливыми? Или наоборот — это замечательные и интересные люди, и с ними им будет весело и беззаботно, быстрее промелькнут серые дни, и жара не будет больше казаться такой испепеляющей?

— Мэри осталась в номере, — продолжал Майкл (он, очевидно, не умолкал все время, пока Инга размышляла). — Здешний климат ей гораздо меньше по душе, да и такой зной она переносит с трудом, но если она узнает, что я встретил вас, будьте уверены, она воспрянет духом и даже споет свою любимую шотландскую песенку, она же у меня шотландка.

Он немного помолчал, будто что-то обдумывая, и через секунду добавил:

— Вы не представляете себе, Макс, как я счастлив встретить вас здесь. Ну, побегу, обрадую свою крошку. Значит, сегодня ужинаем вместе. Я обнаружил в этом тихом уголке экзотический ресторанчик. Там подают обезьяньи мозги — это местный деликатес и их фирменное блюдо. Поверьте мне — пальчики оближете. Я когда-то на Филиппинах пробовал, — вкус невероятный. В общем, ждем вас вечером, и никаких отговорок.

Майкл горячо двумя руками пожал Максу руку, снова как и в первый раз любезно улыбнулся Инге и с необычайной для его тучности прытью посеменил обратно.

Вечером Инга пересматривала свои наряды.

— Нам так важно с ними встречаться? Может, заглянем в другой ресторан?

— Инга, детка, — не без упрёка в голосе сказал Макс, — это очень милые, добрые люди. Ты найдешь их верхом порядочности, скромности и остроумия. С ними приятно пообщаться и, не знаю, будь они лет на десять моложе, я назвал бы их своими лучшими друзьями.

— А так что, возраст не позволяет? — съязвила Инга. Она рассчитывала весь отпуск провести наедине с Максом, а эти «друзья»…

— Не в этом дело, — будто и не заметил ничего Макс. — Они мне просто импонируют. Да я уверен, что и тебе они понравятся. Вот увидишь: не далее как сегодня вечером ты их полюбишь. Мэри милая, превосходная собеседница. Тебе с ней скучно не будет.

— Скучно не будет тебе с твоим палеонтологом! — бросила раздраженно Инга.

— Ну зачем ты так, Инга, — Макс приобнял ее сзади и поцеловал в тонкую бархатистую шейку. — Может, ты устала? А потом не забывай: Майкл занимается текстилем, и я, если хочешь знать, в этот раз специально приехал сюда, чтобы с ним «случайно» увидеться. В прошлом году на это место мне намекнула Мэри, а они целей своих не меняют. Поэтому мы и столкнулись здесь в это время и в этом час. Усекаешь?

Инга обернулась к нему, и Макс встретил довольно кислое выражение.

— Может, не пойдем никуда, а, Макс?

Макс будто сорвался:

— Ты что, дура, не понимаешь, о чем я тебе в сотый раз талдычу! Не мешай мне заниматься бизнесом! И потом ты приехала сюда отдыхать, развлекаться, — уже чуть понизив голос, пошел на примирение с ней Макс. — Мы же не просидим весь наш отпуск в гостинице? Тебе разве самой не надоели и этот телевизор, и эти журналы? Мы можем хоть раз отдохнуть как нормальные люди? — Макс притянул Ингу к себе и уже тише произнес:

— Мы же сюда зачем приехали?

— Чтобы побыть вдвоем.

— И вдвоем тоже. Но и вдвоем, согласись, может быть скучно.

Инга подняла на него глаза.

— Даже со мной?

— Инга! — закатил глаза Макс. — Ты прямо-таки убиваешь меня. Как ты могла такое подумать! А потом — мы же пообещали. Будет неудобно.

— Хорошо, — согласилась, наконец, Инга. — Подскажи тогда, что мне одеть? Твоя Мэри сильно привередлива?

— Инга, ты меня с кем-то путаешь.

— Да ну: по рассказу Майкла, так она прямо влюблена в тебя.

— Материнской любовью.

— Все женщины в мужчинах видят сыновей.

— Ты преувеличиваешь, Инга. И потом, что за разглагольствования, собирайся, иначе мы опоздаем!

Такси довезло их прямо к ресторану. Это, собственно говоря, была крытая терраса, окруженная со всех сторон высокими финиковыми пальмами, а с юга и запада к тому же еще и пышной зеленью. Прямо в зелени располагались и оркестранты, какая-то местная туземная джаз-банда с редкими и невиданными для европейца инструментами: разнообразными барабанами, отполированными до лоска нефтяными бочками и какими-то металлическими подвесками, издающими звенящие звуки. Но то, что они выдували, выколачивали и извлекали из них, услаждало душу.

Как и везде на курорте, здесь сияло множество разноцветных огней. Океан дышал ровно и тихо, неся легкую прохладу.

Майкл и Мэри уже находились за столиком. Увидев Макса и Ингу, Майкл быстро вскочил и энергично замахал руками: сюда, сюда!

Столиков было немного, публика вся сплошь неместная, такие же, как и они, отдыхающие. Большинство из них — солидные толстосумы из Европы и Америки (новые русские, очевидно, обходили это место стороной, выискивая, что подешевле). Их леди усыпаны бриллиантами и золотом. Инге со своим колье из сплава, скромными, хоть и золотыми, серьгами с ними тягаться. На Мэри тоже были не в дешевой лавке купленные натуральные драгоценности.

— Может, уйдем отсюда? — испугавшись роскоши, дернула Инга Макса за рукав.

— Что ты, — также тихо ответил ей Макс. — Нас пригласили.

— Но нам, наверняка, даже денег не хватит расплатиться.

— Не беспокойся, Майкл всегда всё оплачивает сам. Я же говорил тебе — они относятся ко мне как к сыну.

Они приблизились к столику Майкла и Мэри. Мэри поднялась и расплылась в широкой улыбке, в которой светилась и неподдельная радость, и очарование Максом. Она поцеловала его не материнским, как показалось Инге, поцелуем. Майкл галантно приложился к тыльной стороне ладони Инги и затем любезно отодвинул ей стул. Макс тут же заговорил с Мэри, позволив ей завладеть своей рукой. Такая бесцеремонность Мэри поразила Ингу, и хотя со стороны всё выглядело вроде бы благопристойно — Мэри беседовала с Максом, Майкл что-то рассказывал Инге, — она нашла, что Макс просто предал её. Это ощущение вызвало тупое раздражение на всё и вся. Выводила из себя и умилительно-слащавая улыбка на лоснистом лице Мэри и то, что она не отрываясь смотрела на Макса, совсем, казалось, не замечая присутствия Инги. А этот пустоплёт нёс бог знает что.

— Макс, — Инга толкнула Макса ногой под столом.

— Простите, Мэри, — оторвался в конце концов он и спросил Ингу, что ей нужно.

— Макс, подай мне салата.

— О, это замечательный салат, — опередил Макса Майкл. — Вам он понравится. Если мне не изменяет память, он составлен из самых изысканных трав местной флоры. И называется так забавно: «Фанфан».

— «Фанфан»?

— Ну да, помните как у Дюма, кажется: «Фанфан — тюльпан».

«Вот идиот, — подумала про назойливого Майкла Инга, пробуя экзотический салат. — Неужели он всерьез решил, что в России никто больше не читает книги и не смотрит старое кино, как у них в Америке. По крайней мере, еще знаем, что есть и Достоевский, и Апдайк, и что „Фанфан-тюльпан" написал совсем не Дюма».

Когда пища проскользнула в желудок, ее, однако, чуть не стошнило (проклятая язва). Она опять дернула Макса за рукав и шепнула:

— Ты не знаешь, где тут туалет?

— Спроси официанта, — не прерываясь, кинул Макс.

— Макс, мне плохо.

— Вам плохо? — снова встрял Майкл. Чего он лезет?

Макс поднялся.

— Идем. Он, скорее всего, за углом.

Он извинился и быстро потянул Ингу на выход.

— Слушай, ты что, не в духе? То тебе не нравится, того ты не хочешь!

Он сильно был раздражен. Но и она сдаваться не хотела, отпарировала ему не слабее:

— Зато ты от своей Мэри не оторвешься!

Он резко остановился на полпути:

— Да ты ревнуешь никак? — Макс в упор посмотрел на Ингу.

— Она ещё ничего, — поняв, что ляпнула непотребное, пожала плечами от смущения Инга.

— Снова ты за своё. Как тебе в голову-то такое пришло?

Он снова быстро пошёл вперед, Инга еле догнала его.

— Она так смотрит на тебя, так смотрит…

— Я понимаю её.

— Я тоже.

— Да, с тобой не соскучишься, — Макс подтолкнул ее к обвитой зеленью пристройке. — Там, наверное.

Это действительно оказалось там. Инга справилась скорее, чем он ожидал. Глотнула также вдогонку к «Фанфану» прихваченный с собою на острова спасительный для нее «ранитидин».

— Вырвала?

— Нет, прошло.

— Это только начало.

Когда они вернулись, ансамбль надсаживал что-то экзотическое. «Тут всё экзотическое», — подумала Инга. Она впервые на выезде. До этого дня ни разу в жизни не покидала Россию и даже, познакомившись на одном из фуршетов с Максом, молодым предприимчивым ивановским бизнесменом, не предполагала, что он возьмет её с собой. Это была просто мечта. И ещё какая: вместе с Максом на тропических островах. Почти как свадебное путешествие. Только вот эта чопорная чета разрушает всю их идиллию. И Макс им рад, кажется, даже больше, чем ей.

— Вина? — Майкл протянул Инге бутылку. Инга глянула на неё и кивнула безразлично. Она совершенно не разбиралась в винах, особенно таких изысканных, но подумала, что вино сможет хоть как-то ее взбодрить. Хотя предпочла бы сейчас дернуть водки.

Выпили за знакомство. Мэри обратилась к Инге, и Инга заметила, что та сразу взяла с нею какой-то покровительственный тон. Так она разговаривала и с Максом, будто мать с сыном. Выходит, Инга автоматически становится ей дочерью?

— Вас не сильно утомляет солнце, Инга? — пристально и как бы изучающе посмотрела на неё Мэри (она довольно-таки хорошо говорит по-русски. Тоже из бывших?). — Вы позволите мне вас так называть?

— Гм, — пожала плечами Инга, не придавая значения этому оценивающему взгляду Мэри. Ей было всё равно.

— А я прямо умираю здесь от жары, хотя вечера и полны очарования. И всё же они не идут ни в какое сравнение с теми, которые мы коротали на Западном Самоа, — и Мэри стала вдаваться в сумбурные воспоминания, которые совсем не занимали Ингу. Ничего любопытного не находила она и в разговоре мужчин. Какие-то слепки, какие-то останки, что-то очень и очень от нее далекое и малоинтересное (где только Макс набрался таких слов?). Инга поймала себя на мысли, что ей становится скучно. Однако вино постепенно брало своё. Такого она на самом деле ещё не пробовала. Оно действительно, как ей и говорили, оказалось с особым, неподражаемым привкусом.

Один за другим вдалеке вспыхивали огни. Официант зажег на столе свечи, и в их сумеречном отблеске лица всех стали особенно волнующими. От оркестрантской ниши полилось что-то протяжное и тягучее. Майкл пригласил на танец Ингу, Макс — Мэри.

— Как вам наш милый ресторанчик? — Майкл не скрывал своего восторга по этому поводу.

— Я, знаете ли, не так часто бывала в таких ресторанах.

— Я вас понимаю, — закивал головою Майкл. — Молодость хочет одеться, обуться, съесть пирожное, пойти на концерт. А вот мы с Мэри предпочитаем путешествовать. В год раза три-четыре выезжаем в различные места. В январе были на Фиджи, в апреле — на Ямайке, теперь — здесь. В старости, знаете ли, другие ценности. Я ведь почти всю жизнь прожил на материке. Союз и тот не весь знал. Но вот перебрался в Америку, вышел на пенсию и сказал себе: баста, пора и мир повидать, я не я, коли хоть что не увижу! Теперь даже не понимаю тех, кто всю жизнь сиднем просидел в четырех стенах и видел, скажем, Бутан, лишь по телевизору. А ведь это не просто поглядеть надо, это увидеть надо и вдохнуть, и ощутить всеми фибрами души, — тогда только, считай, узнаешь, что такое мир.

Инга согласилась с ним. Она тоже чувствовала себя по-иному, когда ступила на неизвестную ей доселе землю. И про воздух, и про ощущения эти, как верно всё сказано. Только вот сейчас у неё все ощущения больше связаны с Максом, и с ним она хотела бы об этом делиться, а не с каким-то там Майклом, молодящимся старикашкой. Но Макс был с Мэри, ей шептал какие-то ласковые слова, и она, эта Мессалина, бесстыдно прижималась к нему своим сладострастным животом. А впрочем, не всё ли равно, что испытывает Мэри к Максу или Макс к Мэри. Жизнь не застревает на одних чувствах!

— Через полчаса, — почесал ладони Майкл, когда все сели, — подадут фирменное, и мы будто перенесёмся в те допотопные времена, когда люди съедали органы животных, придавая им особые магические свойства. Конечно, теперь это всего лишь атавизм, но посмотрите вокруг, в таких заведениях до сих пор встречаются люди, верящие в переселение если не душ, то уж возможностей точно. Мы с Мэри, едва откушав обезьяньих мозгов, сразу же стали горячими почитателями этого замечательного блюда, но вся прелесть не столько в этом. Сейчас нам смонтируют специальные приспособления для удерживания обезьян.

— Их что, подают целиком? — перебила его Инга.

— Не торопите события. Обратите лучше внимание на особые вырезы в нашем столе. Они скрыты под специальной пластиной. Сейчас её уберут и высвободят эти пазы.

И действительно, от одного столика к другому уже сновали официанты и вскрывали вырезы. Тут все было технически продумано и отрепетировано, так что проделать всё, что полагается, официантам не стоило большого труда и занимало не так уж и много времени. Они орудовали ловко и слаженно. И, буквально, минут через двадцать все столики превратились в необычные сооружения, мало, казалось, предназначенные для приёма пищи. Впрочем, так только казалось. Вино, свечи и закуска остались нетронутыми.

— Я очень волнуюсь, — сказала Инга. — Зачем всё это?

Она посмотрела на Мэри, но Мэри, как почудилось ей, ехидно улыбалась.

— Инга, дорогая, веди себя разумно, — стал успокаивать её Макс.

— Выпейте вина, — предложил Майкл, — взбодритесь, — и снова наполнил её бокал. Инга выпила залпом.

Стали разносить «деликатесы».

— Что они делают? — спросила Инга.

— Выносят блюда, — невозмутимо ответил Майкл.

— Но разве это не приготовленные блюда?

— Нет, обезьяньи мозги едят сырыми.

— Сырыми? — похолодела Инга и вдруг увидала, как официант подносит обезьяну к соседнему столику. Обезьяны были маленькие, очевидно, особой породы. Инга совсем не разбиралась в них. Тех, что она знала, вряд ли ели.

Официант вставил обезьяну в специальное приспособление, которое напоминало пирамидальный четырехгранный ящичек со срезанной верхушкой, частично, как айсберг в океане, скрытый под столом, с круглым отверстием с торца сверху. Обезьяну вставляли так, чтобы торчала только ее голова, но и ею она вряд ли смогла бы сильно пошевелить — еще одно устройство зажимало ей голову, как в тисках. Тело тоже плотно сидело в ящичке.

По мере наполнения зала этими экзотическими блюдами, усиливался шум и визги, издаваемые обезьянами. Даже туземный бубен, в который с силой ударял черномазый оркестрант, не мог заглушить их отчаянных воплей.

— Боже, что это? — затрепетала Инга, но не получила ответа.

Поднесли и им. Ловко и непринужденно официант раскрыл ящичек, так же ловко и привычно втиснул туда обезьяну и быстро, заученным движением захватив ее за виски, зажал в струбцину. Обезьяна уставилась на Ингу.

— Мне страшно, Макс.

— Цыпочка, здесь приличное общество.

— Мне тоже первый раз было не по себе, — снисходительно усмехнулась Мэри.

— Она даже чуть в обморок не упала, — захохотал Майкл. — А тут нет ничего страшного. Главное — сразу в висок. Смотрите, Макс, — и Майкл стал показывать Максу как правильно и наверняка метить в обезьяну. Макс слушал его с нескрываемым любопытством, взглядом обшаривая на своей обезьяне места, о которых рассказывал ему Майкл. Инга совершенно не могла слушать. Она смотрела на свою обезьяну и ужасалась. Эта густая челка, эти маленькие ушки. Боже, зачем она здесь? Инге захотелось прикоснуться к ней (её обезьянка казалась самой смирной), но стоило ей только приблизить свой палец, как обезьяна злобно зыркнула на нее и звонко лязгнула острыми зубами. Инга в испуге отпрянула.

— Осторожно, Инга, они на грани помешательства. Вы могли остаться без пальца, — Майкл был абсолютно спокоен.

Меж тем удары бубна учащались, обезьяньи крики заполонили всё побережье. Казалось, все тропики и сам океан завизжали этими обезьяньими отрывистыми, душераздирающими криками.

— Слегка накрените болваночку, — меж тем продолжал Майкл, — и раз! — ударил свою обезьяну в висок. Та, видно, не ожидала, а может, была уже готова ко всему: резко дернула головой и закатила глаза.

Также точно, как и Майкл, стукнула Мэри.

— У меня это даже лучше получается, чем у Майкла, — заулыбалась она мило Максу. Инга, ничего не соображая, смотрела то на неё, то на Макса.

— Макс! Макс! — умоляюще просила она Макса.

— Не мешай, цыпочка, — Макс был сильно увлечен. Он замахнулся, потом передумал. — Нет, помажу это место сначала соусом, не то промахнусь.

— Соусом? — засмеялся Майкл. Он нашел остроумной эту выдумку Макса.

— Вы, мужчины, все такие ужасные фантазеры, — сказала с нежностью Мэри, кладя свой молоточек на стол.

Инга посмотрела вокруг. И слева, и справа довольные, с горящими от свечей глазами, люди разбивали обезьянам головы. Дамы с особым восторгом подхватывались с мест, хлопали в ладоши, примеривались к своим «блюдам». Тут же подскакивали официанты и вскрывали обезьянам черепа.

— Ну что же ты, Инга? — Макс со второго раза умертвил свою обезьяну и теперь поторапливал Ингу.

— Макс, — снова умоляюще произнесла Инга.

— Инга, детка, это совсем не страшно.

— Девочка моя, — встрял Майкл, — поверьте мне, есть вещи пострашнее убийства каких-то там обезьян.

— Убийства? Убийства?! — Это слово, как током, поразило Ингу. Как же ещё можно было назвать подобную процедуру?

— Ну, умерщвления, — без особой патетики произнес Майкл, быстро откуда-то выудил фотоаппарат и навел объектив на неё:

— Это событие надо зафиксировать для истории.

Инга поверить не могла в происходящее. Неужели они все были такие бездушные и циничные? И её Макс тоже!

Его слова доносились до неё, как будто издалека:

— Инга, Инга, успокойся. Возьми молоток, не бойся.

Инга опять посмотрела на свою обезьяну. Та, не отрываясь, глядела на нее. Вдруг она снова завизжала, стала выкручиваться, клацать зубами, стучать ногами в стенки ящичка.

— Ну же, Инга, смелее!

— Смелее! — в один голос сказали Майкл, Макс и Мэри.

В это мгновение Инге показалось, что только на нее смотрят все посетители, оркестранты и все мертвые обезьяны. — Смелее!

К бубну присоединилась труба и завыла на самой высокой ноте.

— Ну!

Инга ничего уже не понимала, мир будто перевернулся для неё вверх ногами. Она ударила наотмашь, но только немного содрала с виска обезьяны кожу.

— Сильнее!

Обезьяна, почуяв приближение смерти, неистово заметалась, осатанела, стала еще пуще щериться и лязгать зубами. Инга еще раз жахнула, но промахнулась, попала куда-то в темечко. Голова её закружилась, краем глаза она увидела, как на соседнем столике уже, предвкушая удовольствие, достают маленькой чайной ложечкой обезьяньи мозги.

Они же едят их! Едят! Вы, толстобрюхие, толстогубые, и широкозадые!..

«Я же говорил тебе, Инга: здесь тебе не место… — Куда ты едешь, дурочка!..»- всплыло в сознании. Кто это говорит? Кто это говорил? «Одумайся!» — один голос, и другой: «Сильнее, Инга! Сильнее!.. Давай, цыпленок, давай!»

«Даю, даю, даю!» — закричало вдруг всё внутри Инги, и она лихорадочно замахала рукой, обрушивая один удар за другим на голову обезьяны.

— Остановите её, Макс, — побледнела Мэри. — Прошу вас.

— Инга, Инга, детка, уймись! — попытался удержать её тот, но Инга продолжала размахивать молотком, нанося болезненные удары по его плечам, по рукам, по столу, разбивая вдребезги тарелки, бокалы и салатницы.

Все разом обернулись на необычайный шум и вопросительно уставились на них. Их столик неожиданно оказался в центре внимания. Тогда Макс вскочил, схватил Ингу за руки и крепко сжал их. Майкл отнял у неё молоток и положил рядом со своим. Их обступили официанты, явился управляющий. Инга тряслась и рыдала. Макс успокаивал её:

— Всё хорошо, всё хорошо.

В номере Инга снова закатила истерику, кричала: «Зачем ты меня привез сюда, Макс, зачем?» Начала бить и крушить всё, что попадалось под руку. Пришлось вызвать врача, и только после укола Инга стихла и быстро заснула, но ещё и во сне рвалась куда-то безудержно и вздрагивала.

На следующий день, проспав более десяти часов, она собрала свои вещи и, не сказав ничего Максу, уехала. За завтраком он её уже не застал, отлучившись в город на час, переговорить по междугородке. Не нашел он её и в аэропорту, и на побережье, у стоянки судов.

Возвращаясь в гостиницу, он встретил по пути Майкла. Тот был, как всегда, любезен и учтив.

— Вас снова покинула девушка?

— Увы, — развел руками Макс.

— Такова нынешняя молодежь. У них ни на что не хватает терпения. Вы зайдете к нам на чашечку кофе? Мэри, как вам известно, готовит потрясающий кофе.

— Спасибо, непременно зайду. Позвоню только Инге по мобильной, может, додумается, не отключит телефон.

— Будем ждать, — сказал Майкл и подумал: «А всё-таки у этой крошки обезьяньи мозги: оставить такого парня!» Подумал и направился к гостинице, рассказать обо всем Мэри. Она и теперь, к сожалению, оказалась права, предсказав, что и эта цыпочка скоро сбежит от Макса. К нему женщины липли, как мухи, но и тут же отлетали, как сорванные порывом ветра листья с ветвей.