Каменный пояс, 1979

Луиза Гладышева, журналист ДОБРЫЕ ВСХОДЫ ТЕРЕНТИЯ МАЛЬЦЕВА

Леонид Ильич Брежнев рассказывает об одном из замечательных людей нашего времени — дважды Герое Социалистического Труда, депутате Верховного Совета РСФСР, почетном академике ВАСХНИЛ, лауреате Государственной премии, полеводе колхоза «Заветы Ленина» Шадринского района Курганской области Т. С. Мальцеве. Терентию Семеновичу 83 года. Велики заслуги его в развитии сельскохозяйственной науки и практического земледелия.

Четверть века минуло с того памятного дня, когда в зауральский колхоз «Заветы Ленина» приезжал Леонид Ильич Брежнев.

Не раз перечитывал «Целину» Терентий Семенович, находя в воспоминаниях и мыслях Леонида Ильича созвучные мысли и высокий духовный заряд, благодаря за память встречи и огромное уважение к народному подвигу, к людям труда.

Всю жизнь у него одна страсть и одна забота: растить на земле хлеб. На это ушли годы, были бессонные ночи, одолевали тревоги, сомнения… Но мысли, направленные к малому пшеничному зернышку, неизменно уходили к величайшему зерну жизни — человеку.

Его волнуют проблемы нравственного совершенствования личности, формирования человека коммунистического общества. Об этом он говорит при встречах и в беседах с людьми, в телевизионных передачах и выступлениях по радио, с трибуны партийных собраний и на комсомольских и пионерских слетах, в печати.

Терентий Семенович Мальцев:

— Нам, сибирским хлеборобам, пришлось немало противостоять шаблону в сельском хозяйстве, который упорно навязывали некоторые ученые, не знавшие конкретных условий зоны восточнее Урала. Так было с ранними сроками сева, с вытеснением яровых пшениц озимой рожью, ликвидацией паров. Посвятив всего себя зауральским полям, я глубоко убежден, что на восток от Урала большой хлеб без наличия паровых полей получить трудно. Устойчивое землепользование здесь возможно лишь при достаточном количестве хорошего пара — хотя бы в пределах 20 процентов. Наши земледельцы знают: пар — это сохраненная влага и верное средство борьбы с сорняками.

На полях колхоза «Заветы Ленина» еще в сороковые годы рождалась система безотвальной обработки почвы, получившая со временем широкое и глубокое признание. По решению Центрального Комитета партии в колхозе «Заветы Ленина» в 1954 году было созвано Всесоюзное совещание по изучению и распространению колхозного опыта в растениеводстве.

В те годы начиналась одна из славных страниц в истории нашего сельского хозяйства — освоение целинных и залежных земель. Безотвальной обработке предстояло стать основой почвозащитных противоэрозийных комплексов на десятках миллионов гектаров степных земель.

И вот, спустя четверть века, читаю книгу дорогого Леонида Ильича Брежнева «Целина», каждая строка которой — о хлебе, о подвиге народном на земле. Радостно и удивительно мне, как Леонид Ильич Брежнев через многое пережитое и через многие годы сохранил в памяти, передал нам все самые значительные события, сберег столь важные подробности, в которых — дух времени, дух эпохи. В этой памяти — глубочайшая любовь, уважение к людям, к труженикам. Не забыл даже, какие у нас с ним разговоры были в ту памятную встречу.

Леонид Ильич приезжал к нам в двадцатых числах июля 1954 года. В большой заботе он был. Вся страна жила тогда освоением новых земель. Но казахстанская целина — дело совсем особое. Все это понимали. Предстояло поднять древние степи, миллионы гектаров и не ошибиться, выбрать верную тактику. А ошибки бывают и у опытных земледельцев.

Как было не заботиться, не думать, если предстояло превратить Казахстан в новый крупнейший зерновой район страны! В первую очередь требовалось выработать и внедрить научную систему земледелия применительно к сложнейшим природно-климатическим условиям республики. Такую систему, которая сохраняла и умножала бы естественное плодородие земель. Нелегкая стояла задача.

Первый целинный урожай радовал, но не успокаивал. Уже кое-где пронеслись черные бури, забросали жгучим песком плодородную почву, полезли сорняки, губительные засухи пошли в наступление. Еще никто не знал, что следующий, 1955 год принесет жестокие испытания целине и ее людям. Вот в это-то время и приехал к нам Леонид Ильич. Поздоровались, познакомились. Какой удивительный, располагающий к себе человек! Леонид Ильич предложил:

— Рассказывайте все, Терентий Семенович. Учиться мы к вам приехали, советоваться. Поля нам свои покажите.

Понимал я, что приехал Леонид Ильич не с праздными вопросами и не ради любопытства, и рассказал все, как было, все начистоту.

О годах напряженного труда, непрестанных поисках коллектива Шадринской опытной станции и колхозников, о наших ошибках и уроках. О сути безотвальной обработки почвы. О том, что научно разработанная и применяемая нами система агротехнических мероприятий проверена на практике и вполне оправдывает себя в природных и климатических условиях Зауралья. Даже в самые засушливые, самые неблагоприятные годы мы не оставались без хлеба.

Больше четырех часов ездили мы по колхозным полям. Гости придирчиво и в то же время с некоторой завистью осматривали без единого сорняка сильные посевы пшеницы. Леонид Ильич очень подробно, прямо дотошно расспрашивал обо всем.

Глубоко благодарен я от себя лично, от наших колхозников за добрые слова Леонида Ильича, сказанные в книге. За то, что он побывал в нашем колхозе и немало способствовал тому, чтобы наши труды оказались полезными для целинных и залежных земель. От всей души спасибо за высокую оценку скромных наших трудов. Еще и еще раз перечитываю дорогие моему сердцу воспоминания и мысли Леонида Ильича и нахожу в «Целине» тот высокий духовный заряд, который поднимает людей на новые свершения во славу нашей Родины.

Каждое утро почтальон приносит в дом Терентия Семеновича толстую пачку писем. Сейчас, после опубликования книги Л. И. Брежнева «Целина», их стало приходить еще больше. Он берет письма в свои шершавые, натруженные за целую жизнь руки, перебирает, словно лаская, разноцветные конверты. Потом бережно кладет всю пачку в центр рабочего стола до того тихого часа в доме, когда реже будут звонить телефон и хлопать дверь, впуская и выпуская гостей.

Тогда он придвигает к себе письма и осторожно разрезает первый конверт. Читает молча, сосредоточенно и с первых же строк вступает в разговор с автором — соглашается и спорит, поддерживает, убеждает, развивает мысль. Он то задумывается на миг, и тогда прорезавшие доброе лицо линии пережитого становятся глубже; то вдруг засмеются и вспыхнут синим светом его глаза, то положит перед собой большие усталые руки и замрет в ожидании чуда…

Много писем, о многом пишут. Но о чем бы ни говорилось в них — нерасторжимо, воедино слито личное и общественное, пронизано гражданственностью в самом высоком ее понимании. И нет ничего удивительного в том, что с разных концов страны и из-за рубежа тянутся нити сердец к зауральскому селу Мальцево, к дому с теплыми окнами на широкой деревенской улице, где живет Терентий Семенович Мальцев.

Каждое письмо — это встреча, это длинный душевный разговор. Вот он разложил корреспонденцию последних дней в разные стопочки и подписал в уголках лежащих сверху конвертов: «О хлебе», «О воспитании», «О природе». На особицу, по правую руку отложил письма с пометкой «Просьбы, жалобы». На них он ответит в первую очередь, немедленно. Другие будет перечитывать еще не раз, прежде, чем взяться за перо.

Терентий Семенович Мальцев:

— Вся моя жизнь связана с полем. Считаю, что хлеб — самый важный продукт и такой вид энергии, без которого ни одна шестеренка у станка не завертится и самолеты не полетят. И вряд ли придет такое время, когда можно будет сказать: вот теперь у нас хлеба много и больше его не надо. Каждому из нас понятно, что, чем больше мы вырастим хлеба, тем богаче и сильнее будет наша Родина, тем обильнее будет стол у советского человека, а промышленность получит больше сырья.

Когда я был еще крестьянином-единоличником, я считал так: «Моя земля. Мой хлеб». Когда я стал полеводом колхоза, вся земля стала моей. Хлеб растет — это мой хлеб. Поле — радость моя и печаль. Хлеб хорошо растет — радуюсь, нет — печалюсь.

Верно сказал поэт: «Большое видится на расстоянье». Мне есть что сравнивать и есть с чем сравнивать. Возраст, думаю, дает мне такое право.

В начале века в качестве самого яркого примера разорения русского крестьянства приводили Шадринский уезд. Засушливые годы повторялись часто, не успевали крестьяне оправиться от одной беды, как приходила другая. В декабре 1901 года в журнале «Заря» Владимир Ильич Ленин писал о положении в Шадринском уезде Пермской губернии, которую царское правительство считало «благополучной по урожаю»:

В 1911 году совсем страшная сушь охватила природу. От зноя почернело все вокруг — и поля, и леса. Даже семян не собрали крестьяне.

На богатых раньше шадринских ярмарках тоскливо ревел голодный скот.

Засухи повторялись и позже. В былые времена не собрать бы и семян. Только не бывает сейчас голода. Взять 1975 год. Мы так научились хозяйствовать, что в нашем колхозе, к примеру, каждый гектар дал по 15,9 центнера зерна. И это без единого полезного дождя за весь вегетационный период.

И не было унынья в деревне. В каждом доме были в достатке хлеб и все другое.

Часто люди думают и говорят, даже пишут, что можно получать высокие урожаи независимо от погодных условий. Но куда же девать погодные условия, которые могут быть и благоприятными и неблагоприятными? Главнейшим вопросом агрономической науки и земледельцев является: получать хорошие урожаи в любых погодных условиях. Для этого у нас есть все возможности. Сельское хозяйство оснащено современной техникой, совершенствуется управление производством, шире стали применяться удобрения, внедряются новые интенсивные сорта. Таким образом, судьба урожая все больше начинает зависеть не от природы, а от самих хлеборобов: механизаторов, агрономов, ученых. Все больше требуется инициативы, я бы сказал, самоотдачи, повышения ответственности, разумного творческого, а не шаблонного подхода.

Радуюсь тому, что хозяйничают сейчас на земле грамотные молодые люди. Постоянно растет техническая оснащенность, и коренные изменения происходят в характере традиционного сельского труда. Все больше появляется профессий индустриального типа, увеличивается число механизаторов. В стране насчитывается 5 миллионов механизаторов. Как тут не вспомнить наших первых трактористов!

А уж как сеяли из лукошка да жали серпами, немногие теперь помнят.

Основными на селе становятся профессии механизатора широкого профиля, животновода-оператора, строителя. Все больше выпускников средних школ овладевают механизаторскими специальностями, и все больше приходит на работу в село дипломированных специалистов. В 1913 году во всем нашем Зауралье один-единственный агроном был, сегодня в колхозах и совхозах области трудятся более 9 тысяч дипломированных специалистов.

Современная аграрная политика партии — это целая комплексная программа дальнейшего подъема сельского хозяйства. Она включает в себя создание устойчивых экономических условий, обеспечивающих расширенное воспроизводство в колхозах и совхозах, укрепление материально-технической базы сельского хозяйства, сочетание общенародных, коллективных и личных интересов.

Это и решение крупных социальных проблем развития села. Партия исходит из того, что улучшение условий труда и быта сельских тружеников, внимание к людям имеют непосредственное отношение к быстрому подъему сельскохозяйственного производства и повышению его эффективности. Поэтому очень важно всем нам глубоко осознать положения доклада Леонида Ильича Брежнева на июльском и ноябрьском Пленумах (1978 г.) ЦК КПСС и руководствоваться ими.

И еще письма:

Терентий Семенович Мальцев:

— В письмах меня часто спрашивают и даже просят научить молодежь любить землю, любить сельский труд.

Но как же, — говорю, — можно научить людей любить землю, труд без занятия трудом на земле? Это будет равносильно тому, чтобы научить людей плавать без воды.

Нужно, чтобы обучение труду было частью обязательных школьных программ, так же, как усвоение математики, литературы, истории, биологии.

Когда мой отец не пускал меня в школу, боясь, что я, получив грамоту, уйду от земли, прельщусь городской работой и жизнью, он был по-своему прав. Но сейчас, в наше время, безграмотному нечего делать ни в поле, ни на ферме. По стране мы имеем двести тысяч сельских библиотек, 120 тысяч Домов культуры и клубов, 128 тысяч киноустановок. Электричество, телевизор, холодильник, стиральная машина, газ — давно уже не в новинку. Хорошие магазины, типовые детские сады и даже музыкальные школы стали обычными и необходимыми явлениями крестьянского быта. В нашей области легковой автомобиль имеет каждая третья крестьянская семья, а о мотоциклах и говорить не приходится.

Скоро нашему колхозу исполнится 50 лет. Невелик этот срок, меньше одной человеческой жизни. А результаты, достижения? Мы гордимся, что с полей нашего колхоза началась и с большой пользой применяется во многих районах страны система безотвальной обработки почвы. С гордостью говорю и о том, что на полях моего родного колхоза родились и новые, урожайные засухоустойчивые сорта пшеницы: «шадринская», «зауральская», выведенные сотрудниками Шадринской опытной станции и Курганского научно-исследовательского института зернового хозяйства. Пройдитесь улицами нашего села, побывайте на фермах, в бригадах, в домах колхозников — и вы увидите воочию, в действии ленинскую аграрную политику партии. Всего несколько цифр для примера. В колхозе 14 538 гектаров земли, 8 321 из них — пашня. Имеется 81 трактор, в том числе десять «Кировцев», 28 зерновых комбайнов, 45 автомобилей. Как-то пожилая колхозница Мария Антоновна Чердынцева очень образно и искренне оценила эти перемены:

— Если бы и смолоду робить, как сейчас, то мне и сроду не наробиться бы.

Человек прилагает к земле и науку, и практику, и руки, и технику, и душу свою. И кем бы ни был он по профессии, горожанин или селянин, — он прежде всего — сеятель. Сеятель того доброго, вечного, что оставляет людям.

Я часто думаю: каким будет человек завтрашнего дня? В мечтах своих вижу нашу смену прекрасной — трудолюбивой, мужественной, честной, высоко сознательной, духовно богатой. Без этого нельзя быть по-настоящему счастливым. Поэтому самый главный вопрос для семьи, школы, трудового коллектива, для писателя, художника, для поэта и композитора — вопрос воспитания нравственности.

Перед каждым человеком рано или поздно встает главный вопрос жизни: «Что ты сделал, что оставляешь людям?»

И я не раз спрашивал себя об этом и спрашиваю сейчас: «Честно ли жил, верно ли служил людям, земле?» Думаю, что молодым чаще надо над этим задумываться, когда дорога еще начинается, когда есть и силы, и время пересмотреть себя и поступки, и так, чтобы жить не «начерно», а сразу «набело». Мне сейчас это особенно видно, с высоты моего возраста.

В один из таких зимних вечеров мы допоздна засиделись с Терентием Семеновичем в его домашнем кабинете. За окнами трещал январский мороз, а от жарко натопленной печи исходил аромат березовых дров. Мы только что прочитали дневную почту, в которой было около тридцати писем, и Терентий Семенович молча и бережно держал их в руках, будто надежные руки друзей.

Потом заговорил, и была в его голосе та сокровенная теплота, с которой говорят о самых близких и дорогих сердцу людях.

— Радуюсь, что пишут мне люди знакомые и совсем незнакомые, обращаются за советом и помощью, поднимают вопросы большой государственной важности, делятся своими радостями и бедами.

Если говорить о счастье, то отношу себя к людям очень счастливым, потому что трудом своим служил и служу Родине, Коммунистической партии, советскому народу. Результаты моих исследований и поисков получили признание земледельцев Зауралья, Сибири, Северного Казахстана и других регионов страны, и я вижу плоды своих трудов и дорогих мне людей родного колхоза «Заветы Ленина».

Счастлив, что до сих пор не расстаюсь с полем и каждую весну встречаю с большой заботой и большой радостью.

Лев Хайкельсон, геофизик ПОИСК

Совсем еще недавно многие специалисты утверждали, что недра Урала практически неисчерпаемы. В частности, имелись в виду и запасы железных руд.

Действительно, Высокогорское, Гороблагодатское месторождения, что расположены возле города Нижний Тагил, служили людям века, служат они и сегодня. Более пятидесяти лет интенсивно разрабатываются руды горы Магнитной. Верили: их тоже хватит на столетия.

Однако жизнь вносит в эти суждения весьма значительные поправки. Сегодня на Урале вопрос обеспечения металлургической промышленности железными рудами приобрел особую остроту.

В настоящее время почти половина металла, производимого на Урале, выплавляется из руд привозных. Добро бы привозимых из близких мест, из Казахстана, к примеру. Но нет же — значительная часть руды завозится на наши заводы из месторождений Украины и Центральной части страны, с Кольского полуострова, то есть из мест, удаленных от уральских металлургических заводов более чем на 2000 километров.

По данным сотрудника Института экономики Уральского научного центра Академии наук СССР, кандидата экономических наук Н. М. Ратнер, частичное переключение уральской металлургии на сырье Европейской части СССР ухудшило экономические показатели производства. Так, перевод южноуральских заводов на дальнепривозные руды обусловил увеличение доли транспортной составляющей в стоимости сырья до 30 и выше процентов, что повысило уровень затрат на выплавляемый чугун на 10—15 процентов. Затраты на чугун из руд уральских месторождений ниже, чем из кварцитов Михайловского месторождения (Курская магнитная аномалия) на 5—15 процентов.

Ввод в промышленный обиход бедных железом титаново-магнетитовых руд, конечно же, мера вынужденная. Качканарское месторождение таких руд, с его миллиардными запасами, известное металлургам еще с демидовских времен, лежащее практически прямо на поверхности, начали разрабатывать только сейчас, и то благодаря присутствию в этих рудах ценного ванадия. Ведь современная металлургия использует железорудный концентрат, содержащий железа не менее 60—66 процентов. В Качканарской же руде железа в четыре раза меньше. Тратится очень много средств на сепарацию, обогащение этих руд. Перевозится и перерабатывается много миллионов тонн пустой породы.

Наиболее ценным промышленным типом железных руд на Урале являются высококачественные и легкообогатимые скарново-магнетитовые руды. Они являются основной частью железорудной базы Урала. Добыча их составляет 78 процентов от общей добычи железных руд по Уралу. Но разведанные запасы этих руд к 1981 году начнут убывать с темпом 8 процентов в год. Надолго ли их хватит?

А ведь именно наличие подобных руд, наряду с высокой производительностью труда и передовой технологией работ, сделало, например, магнитогорский металл таким высококачественным и дешевым. Но этих руд ныне мало. Запасы их истощаются. Совсем кончаются?

Как же экономичнее, эффективнее решать проблему снабжения металлургических заводов Урала железной рудой? По какому идти пути?

Вот мнение доктора геолого-минералогических наук, сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института минерального сырья Н. Г. Шмидта:

Как видим, в перечне проблем, которые решают уральские геологи, одной из важнейших является выявление новых месторождений железа скарново-магнетитового типа на Южном Урале. Ученые утверждают, что они есть. Но глубоко.

Сегодня геологи уверенно могут заявить: до глубин порядка 500 метров необнаруженных промышленных залежей скарново-магнетитовых руд на Южном Урале практически нет.

Естествен первый вывод: надо искать глубже.

Естествен и вопрос: а стоит ли?

Экономисты подсчитали: для условий Урала даже с глубин 1500—2000 метров добыча руд из достаточно крупных месторождений железа вполне окупаема.

Стало быть, надо отыскать богатые железом рудные залежи на больших глубинах.

Вопросы предстоит решать сложные. Ведь геология — это научно-производственная область человеческой деятельности, где наука настолько тесно переплетается с производством, что нередко их и разделить невозможно. Переход на иной уровень глубин поиска — это зачастую и переход к иным видам поисковых критериев и признаков, к иным методам анализа материалов, к иным, следовательно, приемам поиска.

Добыча руд с больших глубин возможна только шахтами. Горняки оговаривают определенные технические условия: чтобы залежь была компактной, простой формы, выдержанной в залегании, чтобы разубоженность руды нерудными прослойками была не более допустимой.

Ситуация, как в известном анекдоте: «Есть ли медведь в берлоге, мы не знаем, но шерсть у него должна быть не короче пяти сантиметров».

И с другими проблемами дело обстоит не просто.

Для того чтобы читатель яснее представлял себе современную технологию поиска, замечу, что геологи руководствуются при этом поисковыми критериями и поисковыми признаками.

П о и с к о в ы е к р и т е р и и — это теоретические геологические закономерности, контролирующие пространственное размещение месторождений полезных ископаемых. П о и с к о в ы е п р и з н а к и — факты, указывающие на наличие или возможность выявления месторождений полезных ископаемых в данном месте (выходы полезных ископаемых на дневную поверхность, околорудные изменения, геофизические аномалии и т. п.).

По ряду причин при поисках глубокозалегающих скарново-магнетитовых руд на первое место стали выдвигаться поисковые критерии и признаки, выработанные геофизическими методами разведки полезных ископаемых, или, более коротко, разведочной геофизикой.

Ведущий в поисках железных руд геофизический метод — магниторазведка. Не будем вдаваться в технические тонкости, отметим лишь, в настоящее время созданы магнитометры, позволяющие (при отсутствии помех) надежно фиксировать аномалии от средних по размерам залежей железных руд с глубин 1000—1500 метров.

Одной из сложностей сегодняшней магниторазведки является выделение из значительного числа выявленных ею магнитных аномалий тех, которые фиксируют именно скарново-магнетитовые залежи, то есть такие, которые более всего интересуют горняков и металлургов.

Все, что мы рассмотрели выше, стало известно не вчера. И не вчера стали наращиваться усилия по увеличению запасов железных руд на Южном Урале. В 1957 году здесь создается геологоразведочная организация, основным направлением деятельности которой устанавливалось выявление новых месторождений полезных ископаемых, с особым упором на выявление новых залежей меди и железа.

Люди, стоявшие тогда у «геологического руля» организации — вначале О. Ф. Родин (позднее главный геолог Оренбургского и других геологических управлений, лауреат Ленинской премии), затем Б. А. Попов (ныне главный геолог Уральского территориального геологического управления), — понимали, что достаточно обоснованно можно вести поиск на больших глубинах, лишь обладая качественными геологическими картами поверхности Челябинской области, сделанными на основе максимально возможного комплексирования геологических и геофизических методов. Для этого были созданы и всемерно укреплены две службы — геолого-съемочная и геофизическая. Именно с них и потребовали — указать возможные места расположения залежей скарново-магнетитовых руд.

…Летом 1968 года Булатовский геолого-съемочный отряд в пятидесяти километрах южнее города Чебаркуля вел полевые работы. Это были не экстраординарные, строго нацеленные изыскания. Проводилась обычная плановая государственная геологическая съемка. Требовалось от отряда составить современную геологическую карту на территорию около 600 квадратных километров.

Небольшое лирическое отступление.

…Солнце, вода и ветер уже третью сотню миллионов лет в пыль и песок истирают исполинские кряжи Уральских гор. Образующиеся пески и глины неспешными оползнями или стремительными камнепадами заполняли пространства между все более и более уменьшающимися горными цепями. И вот уже и нет гор — холмистая степь колышется переливами ковыля либо пшеничным золотом пашен да изредка щетинится редкими пятнами колков. Скрыты глубоко, надежно упрятаны природой сокровища уникальных кладов, то, чем славен Урал на весь мир — цветистые граниты-рапакиви, узорные яшмы и мраморы и, конечно же, руды — железо, медь, никель… Щербатые пятачки обнажений (скальных выходов на поверхность горных пород) редко разбросаны среди сочного разнотравья, выглядывают в крутом лукоморье рек, прячутся в колках.

Внимательно ходит по земле геолог, старательно выискивая этих гонцов сокрытых глубин. Многое они могут поведать профессиональному глазу.

Обнажения коренных пород, выисканные геологом летом в степном раздолье, шурфами и скважинами вырванное у природы знание о распространении этих пород там, где нет их обнажений, зимой геолог увязывает в единую пространственную структуру. В ней-то он и показывает, какие, сколько и как на поверхность эрозионного среза выходят найденные им породы.

Это и есть геологическая карта.

Именно с этого начинается отыскание всех поисковых критериев и признаков для обнаружения всех полезных ископаемых.

Но недостаточно, часто просто очень мало таких прямых наблюдений расположения горных пород. И этот пробел все с большей и большей долей достоверности восполняется ныне по данным геофизических методов разведки.

…Вернемся к событиям десятилетней давности.

В Булатовском отряде работали тогда опытные геологи — Василий Федорович Турбанов, Юрий Дмитриевич Панков (ныне кандидат геолого-минералогических наук), Тамара Николаевна Парашина, Лия Ильинична Турбанова и геофизик Ирина Геннадиевна Малолетко. Они первыми на околице малоизвестной деревни Краснокаменка, буквально за окраинными плетнями, обнаружили вулканические породы, очень схожие по составу и близкие по возрасту с аналогичными породами, найденными в пределах Тагильской и Магнитогорской прогибных структур. И небольшой массив магматических пород. И прямо над ними по данным магнитной съемки, что только что провел геофизик Алексей Михайлович Васильев, — две магнитные аномалии.

Ирина Геннадиевна Малолетко сделала расчеты для малой магнитной аномалии. Оказалось, что она вполне может быть вызвана скарново-магнетитовой залежью, находящейся на глубине около 85 метров.

В указанной точке задается скважина.

И в интервале 76,7—88,2 метра эта скважина подсекает скарны. Типичные околорудные скарны! Но скарны — не руда, а всего лишь ее частый спутник. А руды нет. Пробурив скважину до 110,3 метра и не встретив магнетитовой залежи, геологи останавливают бурение.

Потом, зимой, разобравшись что к чему, геологи Булатовского отряда напишут в отчете о проведенных работах, что аномалия эта обусловлена не породами, встреченными скважиной, и будут предлагать дальнейшее изучение ее природы. И утверждать: в районе деревни Краснокаменка может быть найдена залежь скарново-магнетитовых руд.

Руководство Уральского геологического управления решает включить данную площадь в зону проведения поисков руд аэрогеофизическими методами.

В 1969 году здесь проводится аэросъемка. По ее результатам аномалия обследуется геофизиком Т. Т. Шитовой. Ее заключение полностью совпадает с рекомендациями Булатовского отряда.

И все… кладется на полку. Разговоры затихают на целых пять лет.

В 1975 году в районе деревни Краснокаменка начинает производить работы геологоразведочная партия, руководимая талантливым геологом С. Н. Марковым. Железо не стоит в проблематике работ Маркова, но его тоже интересует магнитная — сульфидная — руда. Ознакомившись со всем, что было здесь сделано раньше, Марков решает, что железа возле Краснокаменки может и не быть, а вот сульфиды должны быть наверняка. И в 35 метрах от скважины Булатовского отряда задает новую скважину.

Она была еще в проходке, когда в гости к Маркову приехал В. Ф. Турбанов, который к этому времени руководил другим (Кундравинским) отрядом геологов, обобщающим материалы предыдущих съемок на большой территории. В нее входила и Краснокаменка. Поэтому его очень интересовали данные бурения Маркова.

Вечером они подошли к буровому станку, грохотавшему недалеко от брода через реку Увелька на северо-восточной окраине деревни. Высоченный Марков, задрав к звездам густую окладистую бороду, бросил азартно Турбанову:

— Знаешь, а на сотом-то метре пойдет пирротин, бороду даю в заклад!

— Нет, Сережа, скарн пойдет…

— Твой заклад? — Марков обожает пари.

Сухощавый, спортивно подтянутый Турбанов (он тоже высок, но на Маркова смотрит снизу вверх) в шутливой опаске разводит руки:

— С хозяином не спорят!..

Наутро пошли к реке умываться. Увидел их буровой мастер, зазывно взмахнул рукой, потом потыкал указательным пальцем в ящики с керном.

— Руда?!

Вперегон, большими скачками одолев реку, помчались к скважине. Жадно вгляделись в добытый ночью керн.

— Руда!

Метровый интервал почти нацело сложен бронзово-желтым, в бурых потеках маслянистых отсветов пирротином.

— Что я говорил?! — Маркова охватила безудержная радость. В это время подняли колонну буровых труб и начали выколачивать новую партию керна.

На землю посыпались цилиндрики магнетитовой руды.

— Железо!

Всего эта скважина вскрыла 10 метров сплошных магнетитовых руд и около 50 метров — прожилково-вкрапленных. И она была задана в каких-то считанных метрах от скважины, пройденной здесь же семь лет назад Турбановым.

Турбанов поздравил друга с удачей.

И подумал: «Аномалия эта маленькая, запасы железа будут малы. Если б вторая аномалия была тоже вызвана магнетитовой залежью — тогда это может заинтересовать и промышленность!»

Эти соображения им были доложены по возвращении в Челябинск начальнику Челябинской комплексной геологоразведочной экспедиции Юрию Николаевичу Афанасьеву. Было принято решение — усилить Кундравинский отряд, переведя в него геофизика, обладающего опытом поисков железных руд; обязать Кундравинский отряд в кратчайший срок представить материалы, показывающие возможную природу объекта, вызвавшего вторую магнитную аномалию, и глубину его залегания.

Поступили новые данные. По одной из скважин, пройденных Марковым (он ведь продолжал свои работы) севернее интересующей челябинцев аномалии, было проведено изучение магнитного поля по стволу скважины (так называемый магнитный каротаж). Приборы показали наличие сильного магнитного объекта на большой глубине.

В результате анализа всей имеющейся к тому времени геологической и геофизической информации геологи и геофизики Кундравинского отряда убедительно показали, что и вторая магнитная аномалия вблизи деревни Краснокаменка вызвана железорудной залежью, расположенной на глубинах порядка 850 метров, что и было доложено главному геологу экспедиции Виталию Кирилловичу Пащенко.

Проверка этого предположения требовала проходки поисковой скважины глубиной 1100 метров. Скважину подобной глубины — она ведь стоит десятки тысяч рублей — можно задавать только с разрешения Уральского геологического управления. Здесь проходку столь глубокой скважины по ряду причин запретили.

А что же Марков?

Марков постепенно приходит к тем же выводам, что и челябинцы. Но он работает в другом управлении и ищет другие руды. Однако он настоящий геолог, постоянно заряженный на открытие месторождения. А такая возможность у него есть. Весной 1976 года он задает глубокую скважину в зоне второй магнитной аномалии.

712 метров прошла эта скважина к январю 1977 года — и не встретила даже намека на скарны или рудные тела.

Пусто!..

Марков закрывает скважину. Но предварительно по стволу ее проводится изучение магнитного поля. Полученные данные убеждают, что где-то недалеко от скважины находится магнитный объект. По мнению многих специалистов — безрудные магнитные породы. Кундравинцы категорично утверждают — руда.

В июне 1977 года в Челябинске заседает экспертный совет по железу Министерства геологии РСФСР. На его заседаниях челябинцы отстаивают необходимость доизучения Краснокаменских аномалий. Три доктора геолого-минералогических наук изучали материалы по этому участку — Константин Петрович Плюснин — крупный знаток южноуральской геологии, Герман Борисович Ферштатер, многие годы отдавший изучению Магнитогорского месторождения, Владимир Николаевич Пономарев — ведущий магниторазведчик Урала. Мнение их единодушно:

— Руда здесь будет!..

Пономарев добавляет:

— Только глубоко. Где-то на 1200—1500 метрах.

И управление разрешает доизучение Краснокаменских аномалий.

Принимается решение — вначале добурить скважину, начатую Марковым. И по ее результатам бурить следующие. Конечно, если будет надежда на руду.

Скважина бурилась.

Когда на глубине 930 метров скважина пересекла небольшой интервал скарнов, все напряженно ждали — вот-вот пойдет руда.

Но руда не пошла.

Скважину закрыли на глубине 1287 метров. Провели в ней магнитный каротаж, другие геофизические исследования.

Вновь анализируется полученный материал. Мнение большинства геофизиков единодушно: руда будет к югу от пробуренной скважины, на глубине 950 метров.

Виталий Кириллович Пащенко собирает расширенное заседание научно-технического совета.

Вопрос обсуждается один — уточнить место заложения новой скважины.

Оно выбрано в 330 метрах к юго-востоку от добуренной.

Выносить эту точку на местность выезжает представительная комиссия — главный геолог экспедиции В. К. Пащенко, старший геолог экспедиции по железу А. П. Левченко, главный геолог Миасской геологоразведочной партии, которой поручено бурение этой скважины, К. И. Стариков, два геофизика, работавшие по анализу материалов по Краснокаменскому участку.

9 марта 1978 года скважина на глубине 947 метров вошла в рудно-скарновую зону. Общая мощность зоны по подсечению в скважине — 260 метров, из них 88 метров — высококачественные скарново-магнетитовые руды.

Победа!

Блестяще подтвердился прогноз на обнаружение глубокозалегающих скарново-магнетитовых руд. Доказано, что на глубоких горизонтах Южного Урала есть высококачественные железные руды. Найдена руда не совсем обычная для Южного Урала — в новом временном интервале, в новых геологических условиях, а, следовательно, в число перспективных на обнаружение железных руд будут вовлечены новые районы Челябинской области.

Еще полностью не оценен масштаб месторождения. Предстоят большие работы по изучению руд. И надо готовить новые площади.

Но полученные результаты позволяют утверждать: на Южном Урале будут найдены новые залежи столь нужных руд.