Глава 10

В полном молчании все трое спускались по лестнице, и, когда были уже на первом этаже, у входа раздался звонок. Они застыли в ожидании, пока лакей отпирал двери.

У Клаудии все внутри перевернулось, когда она узнала Эрику Медину. Что за талант у этой фурии, всегда появляться в самый неподходящий момент! Филиппо шагнул ей навстречу:

— Эрика? Что-то случилось? Я не ждал тебя сегодня!

— Анна обещала несколько вещей на благотворительную распродажу у принцессы Эды. Но, если я не вовремя, зайду в другой раз.

— Нет, нет, забирай, что тебе нужно. Я сейчас распоряжусь. Но не обижайся, оставлю тебя одну — мы очень спешим.

— А что случилось? Ты такой расстроенный! — Ее взгляд скользнул по Клаудии с такой неприязнью, что та сжалась. — Похоже, мы обречены встречаться здесь каждый раз. Вам опять заказали какую-то работу?

Клаудия вызывающе поглядела ей прямо в глаза.

— Пропал изумруд!

— Пропал?! — Эрика обвела взглядом всю компанию. — Но еще сегодня он был у вас, я видела своими собственными глазами.

— Правда? — спросил Филиппо, словно только что узнал новость.

— Разве мисс Рейберн тебе не сказала? Я забегала сегодня к ним. Она как раз занималась брошью.

— Ах да, и камень был вынут.

Эрика кивнула:

— Точно! Он лежал на подставке, я мельком глянула на него. Меня интересовали эскизы, ну, ты знаешь какие. Но мне показалось, что мисс Рейберн было неприятно, что я отвлекаю ее от работы, и я быстро ушла.

В представлении Клаудии все выглядело несколько иначе, но она удержалась от возражений.

— Так изумруд был в поле твоего зрения всего пару секунд? — переспросил граф.

— Да, милый, — Эрика ласково взяла его за руку. — Но тебе, похоже, не до меня. Я загляну позже, когда вернется Анна.

Филиппо кивнул, но руки не отнял. Так, рука об руку, они и прошествовали к молу. Он помог Эрике сесть в ее лодку, запрыгнул в свой баркас и протянул руку Клаудии. В этот момент их глаза встретились, и Клаудия прочла в его взгляде все, чего так боялась.

Когда они вошли в квартиру, Клаудия порадовалась, что всегда содержит ее в порядке. Хотя бы это смягчало ее убожество.

— Что вы хотите осмотреть? — спросила она инспектора.

— Все. Включая ваши личные вещи, если позволите.

— Это так обязательно? — не выдержал Филиппо.

— Вы хотите, чтобы дело разъяснилось? — спросил Альбани непререкаемым тоном. — Тогда не мешайте мне работать!

Клаудия присела, стараясь не встречаться с Филиппо взглядом. Она сидела и думала, что для потомка древнего аристократического рода это, должно быть, пытка — присутствовать при обыске в убогой квартирке своей невесты, подозреваемой в краже.

Обыск не занял много времени. После гостиной и крохотной кухни пришел черед спальни. Неожиданно в дверном проеме появился инспектор со шкатулкой в руках. Эту шкатулку отец подарил Клаудии на совершеннолетие. В ней она хранила свои небогатые украшения и коллекцию гемм, которую собирала в последнее время.

— Граф, взгляните, — окликнул Альбани.

Одним прыжком Филиппо оказался рядом и уставился глазами в шкатулку.

— В чем дело? — не выдержав, подошла к ним Клаудия. — Что такого вы там обнаружили?

Филиппо бросил на нее беглый взгляд, все его внимание привлекало содержимое шкатулки. Клаудия тоже заглянула туда. Оттуда, среди браслетов, цепочек и гемм, на нее ослепительным блеском полыхнуло что-то зеленое. Так сверкать мог только изумруд. У Клаудии перехватило дыхание. Невольно она потянулась к нему рукой, но инспектор предусмотрительно отодвинул шкатулку.

— Не прикасайтесь, мисс Рейберн.

— Позвольте мне, Витторио.

Альбани передал шкатулку Филиппо. Некоторое время тот внимательно разглядывал камень.

— Да, это тот самый изумруд, — заключил он усталым голосом.

— Не может быть! — вскрикнула Клаудия.

Филиппо низко наклонил перед ней шкатулку, чтобы и она могла рассмотреть. Сомнений не было, там лежал тот самый изумруд. Бесполезно теперь отрицать, что она не крала камня, раз его нашли у нее в квартире. Но ведь она невиновна! Клаудия подняла полный отчаяния взор к конте:

— Клянусь, я не брала его! Филиппо!

— Тихо! — Филиппо повернулся к инспектору: — Я могу забрать камень?

— Ну… вообще-то я должен бы изъять его как вещественное доказательство, но поскольку следствие ведется неофициально…

Филиппо достал носовой платок и аккуратно вынул изумруд.

— Ха, — хмыкнул Альбани. — Однако очень профессионально!

Филиппо пожал плечами и переложил камень в бумажник.

— Прошу тебя не покидать своей квартиры, — приказал граф Клаудии. — Сегодня вечером нам предстоит еще кое-что выяснить.

Клаудия потупила взор. Разве она могла упрекать его в том, что он так суров с ней? Но, по крайней мере, мог бы хоть чуточку усомниться в ее вине. Не осмеливаясь больше обращаться к Филиппо, она спросила инспектора:

— Я под арестом?

— Только если граф возбудит против вас дело, — Альбани посмотрел на Филиппо.

— Идемте, Витторио! — Филиппо направился к двери.

На пороге он замедлил шаг и обернулся.

— Никуда не выходи, Клаудия, — повторил он строго. — Слышишь, никуда!

— Но завтра мне на работу, — беспомощно пролепетала она.

Филиппо помолчал, раздумывая.

— Хорошо. Но только до работы, и никуда больше. Ты поняла меня?

Клаудия кивнула, хотя уже ничего не понимала. Филиппо хотел было идти, но снова повернулся к ней, как будто забыл сказать что-то важное. Лицо его было белее мела, он выглядел постаревшим лет на десять. Тут инспектор окликнул его с лестницы, и он, ничего не сказав, вышел.

Клаудия заперла за ними дверь и села. Она думала, что сейчас, наконец, разревется, но внутри было пусто, словно выжжено. Сколько она так просидела, неизвестно, но вдруг вскочила и начала мерить шагами комнату.

Она невиновна. Но раз так, значит, виноват кто-то другой! Кто?! Синьора Ботелли исключалась сразу. Даже если предположить, что она не могла удержаться от соблазна иметь у себя такой камень, — полный абсурд, конечно! — она не стала бы подбрасывать его Клаудии, чтобы бросить на нее подозрение. Значит, это должен быть кто-то, кто ее сильно ненавидит. Анна с Софией к ней, кажется, расположены. К тому же обе сейчас в Риме. Дэвид Гоулд в расчет не идет. Остается только одна персона. Эрика Медина! Она единственная, у которой были и мотив, и возможность.

Клаудия мысленно еще раз перебрала все моменты ее визита. Так, значит, она взглянула на часики и убежала, а Клаудия пошла убирать в шкаф эскизы… Стоп! Кое-что она пропустила. До этого она же доставала эскизы из шкафа! Значит, она открыла дверцу, наклонилась, выдвинула нижний ящик, порылась в бумагах, приподняла лежавшие сверху и вытащила нужные листы. Как минимум, десять секунд. Достаточно, чтобы подменить камень! Её прошиб холодный пот.

Все это означало, что Эрика уже давно замыслила эту аферу. У нее уже была готовая подделка, а так быстро это не делается. И она давно знала, что изумруд слабо держится в оправе. Значит, она просто ждала момент. Если бы не подвернулась эта оказия с ремонтом, она дождалась бы другой возможности добраться до броши. Выходило, что только мысль подставить Клаудию, пришла ей в голову недавно.

Клаудию бросило в жар от ее догадки. Так хотелось поделиться ею с Филиппо! Она подошла к окну. За окном чернела пустынная улица. Где-то он сейчас? Должно быть, в отеле у Дэнни, сообщает, что изумруд нашелся. Ей было тяжело думать, что она ничем не может доказать свои подозрения. Но еще больше ее угнетала мысль, что она потеряла не только свое доброе имя, но и Филиппо. Даже если когда-нибудь он и узнает правду — она не сможет простить ему, что посчитал ее воровкой. «Филиппо, — прошептала она, — если бы ты мне доверял!»

Проснувшись на следующее утро, Клаудия с ужасом подумала, что надо идти на работу. Но сидеть весь день в одиночестве дома было еще ужаснее. Она с трудом заставила себя выползти из постели, одеться и выпить чашку крепкого кофе. Потом, опустив голову и не глядя по сторонам, побрела по людным улицам.

Синьора Ботелли уже открыла салон и как раз выкладывала товар на витрины, когда вошла Клаудия. Хозяйка бросила на девушку любопытствующий взгляд, явно желая узнать новости о помолвке. Но что было рассказывать! Коротко поздоровавшись, Клаудия молча принялась за уборку. Целый час она вытирала везде пыль, протирала и полировала стекла витрин со следами прикосновений покупателей, потом ушла к себе. Она разложила перед собой эскизы, но вместо того, чтобы приняться за работу, задумалась. Если Филиппо и инспектор признают ее виновной, она не сможет больше работать у синьоры Ботелли. Надо прямо сейчас рассказать все хозяйке. Приняв это решение, Клаудия живо вскочила и устремилась в салон.

— Мне надо вам кое-что сказать. Это очень важно!

— Ну, наконец-то! — просияла синьора. — Я давно жду. Назначили день свадьбы?

— Нет! — вскричала Клаудия. — Все кончено! Он считает меня воровкой! Он думает, я украла у него изумруд!

И она, захлебываясь, выложила синьоре все, кроме своих подозрений.

— Нашли изумруд у тебя дома? — переспросила синьора Ботелли, скептически покачав головой. — Это невозможно! Значит, кто-то сыграл с тобой злую шутку.

— Филиппо и инспектор Альбани думают, я сама его спрятала.

— Никогда не поверю! Не может полицейский быть таким наивным. Да стоит только посмотреть тебе в лицо, на нем же прямо написано, что ты ни в чем не виновата! Я немедленно поговорю с ним. Они что там, с ума посходили?

— Прошу вас, не надо! — Клаудия испуганно схватила ее за руку. — Это нехорошо. Пожалуйста!

— Ладно, ладно, не волнуйся ты так! — Синьора погладила ее по руке. — А жаль, им обоим не помешало бы послушать, что я о них думаю!

Она еще поворчала по поводу глупости мужчин вообще и полицейских в частности. Клаудия растроганно ее слушала.

— Что ты не виновата, это ясно, — перешла синьора Ботелли на деловой тон. — Но ведь кто-то украл изумруд! Кто?

У Клаудии навернулись на глаза слезы. Она порывисто обняла хозяйку:

— Спасибо, что хоть вы мне верите!

— Ну-ну, — ласково потрепала ее по щеке синьора. — Благодарить будешь потом. Пока что нам надо подумать, кто мог это сделать.

— Кажется, я знаю, кто.

— Так что же ты молчала?!

— У меня нет никаких доказательств.

Клаудия рассказала ей о своих подозрениях.

— Думаю, тут ты попала в самую точку, — поразмыслив, сказала синьора. — Единственное, что меня смущает, откуда у синьоры Медины такая превосходная подделка. Должно быть, заказала где-то в Риме или Милане. В Венеции было бы слишком рискованно.

— Она и обошлась ей недешево. Мне кажется, Эрика Медина, давно задумала похитить и продать изумруд.

— А это значит, что еще до того, как ты появилась на ее горизонте, она не была уверена, что ей удастся захомутать графа. — Синьора Ботелли изумленно покачала головой. — Как же она должна тебя ненавидеть, если отказалась от изумруда, только ради того чтобы навлечь на тебя подозрения! Ведь она могла бы тихо его продать, и никто ничего не заподозрил бы.

— Ну, ее — то и сейчас не подозревают, — горько усмехнулась Клаудия. — Эрика, конечно, уверена, что теперь, когда она меня опорочила в глазах Филиппо, он повернется к ней.

— Я все-таки не верю, что граф может о тебе плохо думать. Он поразмыслит обо всем на свежую голову и…

— Вы не видели вчера его лица!

— Ты определенно преувеличиваешь.

— Да? — Она понизила голос, глянув через плечо хозяйки. — А вот у меня на этот счет другое мнение! — И пошла за прилавок.

В салон входил Филиппо, ведя под руку Эрику Медину. Синьора Ботелли опешила. Если бы Клаудия не чувствовала себя совсем несчастной, она бы, наверное, расхохоталась, увидев выражение ее лица.

— Граф Розетти? — Синьора явно еще не вполне оправилась от изумления. — Чем могу быть полезна?

— Мы хотели бы посмотреть эскизы, которые Клаудия выполнила для синьоры Медины.

У Клаудии потемнело в глазах. Мало того, что он имел наглость заявиться сюда с Эрикой, так теперь еще хочет оценить ее работу!

— Меня удивляет, что ты не отказался от моих услуг после того, что вчера произошло, — с вызовом сказала Клаудия.

— Я-то как раз тот, кому вчера досталось больше всего, — чуть слышно ответил Филиппо.

— Можешь не шептать! Я рассказала синьоре Ботелли все. И она верит в мою невиновность!

Эрика звонко рассмеялась. Это были первые звуки, которые она издала с тех пор, как вошла в магазин. Клаудия окинула ее надменным взглядом:

— Вам, должно быть, трудно принять это к сведению?

— Не трудно, мисс Рейберн, а невозможно!

Клаудия больше не могла выносить подобную бесцеремонность. Она отвернулась с глазами, полными слез.

— Клаудия, принеси, пожалуйста, эскизы, — вмешался Филиппо.

— Нет! — Она резко развернулась, ее голос дрожал. — Я никогда больше не буду работать ни на тебя, ни на синьору Медину! Ни за что!

— Принеси, пожалуйста, эскизы, — спокойно повторил он.

С прямой спиной Клаудия вышла. В своем кабинете она вытерла слезы, привела в порядок лицо, потом достала бумаги и вернулась с ними в салон.

— Покажи рисунки синьоре Медине, и, если они ей понравятся так же, как вчера…

— Я все равно не буду выполнять ее заказ, — еле слышно прошептала Клаудия.

Но Филиппо расслышал. Он посмотрел на нее взглядом, полным жалости и сострадания. Ее сердце бешено заколотилось, и на мгновение она зажмурилась.

— Я уезжаю из Италии, — решительно сказала она и тихо добавила: — Если, конечно, ты не упечешь меня за решетку.

— Филиппо не желает скандала, — вставила Эрика, и Клаудия с удивлением отметила, что он позволяет ей говорить за себя. Может быть, за это время он решил, что она имеет такое право. Эрика бросила небрежный взгляд на листы и капризно надула губки. — И теперь я совсем не уверена, что они мне вообще нравятся!

— Даже этот браслет? — Филиппо указал на рисунок. — Возьми эскиз, рассмотри его на свету.

Эрика пожала плечами, но выполнила его просьбу, взяла у Клаудии лист и развернулась к окну. Но тут же застыла на месте, обнаружив за окном полицейского. Филиппо подошел к двери и открыл ее.

— Вы как раз вовремя, Витторио, — удовлетворенно кивнул он.

Инспектор вошел в магазин и вынул листок из рук Эрики. Потом не спеша достал пластиковый пакет, подул в него и аккуратно вложил туда лист.

— В чем дело? — взвизгнула Эрика.

— Не хочу стереть ваши отпечатки, синьора.

— Мои — что?

— Отпечатки ваших пальцев. Мы сравним их с теми, которые обнаружили на изумруде.

Эрика посмотрела на инспектора так, словно он перебрал:

— Вы соображаете, что говорите?!

— Разумеется.

Эрика вскинулась на Филиппо:

— Что здесь вообще происходит? Ты понимаешь, что имеет в виду этот… этот полицейский?

— Да, и очень хорошо понимаю. Это я дал ему указания.

Теперь лицо Эрики выражало неподдельный страх. Филиппо смотрел на нее почти что с жалостью.

— Ты дурочка, Эрика. Нет, не злая, просто глупая. Неужели ты всерьез рассчитывала заставить меня поверить, что Клаудия украла камень?

— А какие в этом могут быть сомнения? — заносчиво возразила она. — Доказательство ты сам отыскал в ее доме. Так ты мне сказал или это было неправдой?

— Это правда, Эрика. И ты это прекрасно знаешь. Потому что сама положила туда изумруд.

Эрика зашлась истерическим смехом.

— Ты совсем лишился рассудка, Филиппо? Зачем мне это надо? Теперь ты еще заявишь, что и на шкатулке нашел мои отпечатки!

— Нет, там отпечатков не будет. В квартиру к Клаудии ты, конечно, приходила в перчатках. А вот когда подменяла камень в ее кабинете, перчаток на тебе не было.

Эрика посмотрела на него с упреком:

— Знаешь, Филиппо, не знай я тебя так хорошо, я бы обиделась. Но сейчас мне просто грустно видеть, как твое увлечение этой англичанкой совсем ослепило тебя. Ты больше не видишь вещи в их истинном свете.

— Моя любовь к Клаудии, — он особо подчеркнул слово «любовь», — открыла мне глаза. И только теперь я вижу истинный свет. В том, что на этой девушке нет вины, я не сомневался ни секунды. А кроме нее лишь у тебя была возможность взять изумруд в руки.

— Да? А как насчет синьоры Ботелли? Или ее ты тоже так сильно любишь? — ядовито спросила Эрика.

— Ее отпечатков на камне нет. Там твои отпечатки!

— И что здесь удивительного? Я ведь рассматривала брошь у тебя в палаццо. Почему же их не должно там быть?

— Потому что, прежде чем передать брошь Клаудии, я тщательно протер ее платком.

— Выходит, не достаточно тщательно! — огрызнулась Эрика. Она повернулась к инспектору: — Иначе бы их там не было!

— Вот это мы и проверим, — твердо сказал Альбани. — Отпечатки со временем бледнеют. И, если ваши более раннего происхождения, наш анализ это покажет.

— Как это?

— Мы проведем лабораторные исследования и узнаем точную дату, когда они были оставлены. Методом спектрального анализа.

— Ты не волнуйся, Эрика, — заверил ее Филиппо, — если я окажусь не прав, то надлежащим образом заглажу перед тобой свою вину.

— Но если вы все-таки правы, граф, — вступил инспектор, — то сдержите слово и выдвините против синьоры Медины обвинение.

— То есть как? — не выдержала Эрика.

— Аппарат для спектрального анализа нам пришлось специально заказывать в Неаполе, — принялся объяснять ей инспектор, — и мы пошли на такие расходы только при условии, что граф возбудит против вас дело в случае вашей виновности.

Клаудия отвернулась, чтобы не видеть приступа ярости Эрики. Но ничего не происходило. Висела тишина. И она медленно повернулась обратно. Эрика, стоя у окна, переводила взгляд с Филиппо на инспектора.

— Не понимаю, что за игру вы тут затеяли! — с дрожью в голосе сказала она.

— Это не игра, Эрика, — спокойно возразил Филиппо. — В другом случае я бы довольствовался тем, что вернул изумруд. Но тут замешана женщина, которой принадлежит мое сердце, и у меня не остается выбора.

— А я — то думала, что пользуюсь твоим благоволением!

— Да, Эрика я отношусь к тебе благосклонно, а Клаудию люблю.

— Друзья, — вмешался Альбани, — не будем отклоняться от темы. Я предлагаю сейчас графу и синьоре Медине пройти со мной в участок и там обождать результатов анализа.

— Чтобы упрятать меня в тюрьму?! — издала вопль Эрика и попыталась проскочить мимо инспектора, но тот стоял непоколебимый как скала. Тогда она в упор посмотрела на Филиппо: — И как ты потом разберешься со своей совестью? Так обойтись с вдовой своего лучшего друга, которому ты был дороже брата!

— Для того, кто пытается разрушить жизнь Клаудии, у меня не найдется снисхождения. — Он угрожающе придвинулся к ней. — А у тебя даже не хватает мужества признать свою вину. Раз уж ты меня вынуждаешь искать ей доказательства, я проведу этот анализ!

— Меня не волнует твой анализ! — закричала она в лицо Филиппо. — И ты меня давно не волнуешь! Если ты мог влюбиться в этот гипсовый слепок, ты сам для меня ничто! — Ее голос срывался. — Не надо мне было прятать у нее изумруд, и ты бы в жизни ничего не доказал!

Филиппо отступил от нее на шаг. Его лицо напоминало маску.

— Ты могла бы продать изумруд за миллион лир, Эрика, но ты предпочла оболгать Клаудию.

— Мне это было важнее денег! — Эрика уже хрипела. — Пока не объявилась она, ты принадлежал мне, Филиппо. Стать твоей женой было для меня дороже сотни изумрудов.

— Это и обошлось бы много дороже — пробормотал он себе под нос.

— Твое богатство тут ни при чем! Я хотела тебя, и только тебя! — Она протянула к нему руки, но инспектор перехватил их. Эрика сникла.

— Отведите ее домой и проследите, чтобы она упаковала чемоданы и покинула Венецию.

Эрика не поверила своим ушам:

— Ты отпускаешь меня?

— Да. Поскольку ты вдова человека, который был моим лучшим другом. Но следующие пять лет ты проведешь вдали от Италии. А если потом надумаешь вернуться, тебе запрещается не только жить в Венеции, но и появляться в кругу моего общения. — Он обратился к Альбани: — Снимите с синьоры Медины показания. И, если когда-либо вдруг окажется, что она не в состоянии выполнять свои обязательства, будут приняты соответствующие меры.

— Не беспокойтесь, дело в надежных руках, — заверил его Витторио. Он открыл Эрике двери и, когда та шагнула за порог, повернулся к Клаудии: — Буду рад с вами встретиться при более благоприятных обстоятельствах.

Клаудия не могла вымолвить ни слова, она только кивнула в ответ. Филиппо нежно взял ее за руку и повел в ее кабинет. Наконец-то они остались наедине.

— Прости меня, любимая. Но я не мог ничего раскрыть тебе раньше.

— Значит, твоя встреча с Эрикой была не случайной?

— Конечно. Я же знал, что ты не брала изумруда.

— Почему же ты даже не намекнул об этом?

— Разве?

— О, Филиппо, я была так слепа! — воскликнула она.

— Это точно! И давай как можно быстрее поженимся, чтобы ты наконец заметила, как сильно я люблю тебя.

Клаудия прильнула к нему, он крепко обнял ее. Она почувствовала, как бьется его сердце, и прижала голову к его груди.

— Я тоже подозревала Эрику, Филиппо, но боялась, что ты мне не поверишь. Ты ведь, можно сказать, посадил меня под арест.

— Я вчера запретил тебе выходить из дома, потому что опасался за твою жизнь.

— А такое могло случиться?

Филиппо кивнул.

— Ее дьявольская натура могла выкинуть что угодно. Я ее хорошо знаю. Всю ночь у твоей квартиры дежурил мой человек и утром проводил тебя до порога магазина.

Она еще теснее прижалась к нему.

— Без этого анализа ты ничего не добился бы от Эрики. Я даже подумать не могла, что на свете существуют такие вещи.

— Спектральный анализ? Ну отчего же! — Он рассмеялся, заглянул ей в глаза и лукаво подмигнул. — Только Витторио немного схитрил, сыграл на ее наивности. С помощью спектрального анализа нельзя установить возраст отпечатков. Это пока что вообще невозможно.

Клаудия тоже засмеялась, но ее смех внезапно перешел в рыдания. Она уткнулась Филиппо в плечо.

— Поплачь, поплачь. — Он нежно погладил ее по голове. — Потом тебе станет легче.

— Сейчас… перестану, — всхлипывала она, — сейчас, Филиппо! Мне уже лучше. А еще утром я думала, что моя жизнь кончена.

— Она еще только начинается, — прошептал он и ласково поцеловал ее за ушком. — Думаю, мы оставим эту затею с помолвкой, а полетим в Англию, к твоему отцу, и заручимся его согласием на нашу свадьбу. Сколько на это потребуется времени?

— Дня три.

— Так много? — запротестовал он.

— Филиппо!

— Помолчи, любимая! — Он закрыл ей рот страстным поцелуем.

Загрузка...