Канцлер

Глава 29

– Это форменное безумие. – Оболенский ускорил шаг, чтобы держаться со мной наравне. – Вы же сами знаете, что творится на берегу!

– Разумеется – поэтому и собираюсь лично вести людей. В отличие от простых солдат, у меня есть Щит – и его не так уж и просто пробить, – отозвался я. – Помнится, в Страсбурге вы не стеснялись взять в руки оружие.

– Мне и сейчас нечего стесняться. – Оболенский поправил сползший с плеча ремень. – Но тогда у нас, по сути, не было выбора, а здесь…

– Здесь у нас несколько полков, готовых умереть по приказу императора Жозефа? – Я покачал головой. – Может, и так. Но им не дадут даже подойти к мосту.

Примерно с неделю назад мы все-таки смогли отбить у немцев островки на Дунае, но хоть как-то закрепиться на них так и не смогли: пушки на той стороне буквально сравняли с землей несколько кварталов, оставив от домов только изуродованные остовы – и до сих пор лупили по всему, что движется. Подобраться ближе мы могли только ночью – мелкими группами, скрываясь в тени, прячась от света прожекторов и замирая всякий раз, когда из-под ног сыпались осколки кирпича.

В тишине даже самый тихий звук разлетался на сотни метров, а пулеметчики на той стороне Дуная отлично целились на шум.

– И что вы предлагаете? – вздохнул Оболенский. – Рисковать собственной головой?

– Когда-то Одаренные составляли основу любой армии. – Я пожал плечами. – Наши предки вышли под Смоленском против пушек Наполеона – и победили, хоть их и было всего несколько сотен. Глупо отсиживаться в тылу, имея силу, способную превратить панцер в груду металла.

– Не хотелось бы принижать ваших заслуг или силу Дара. – Оболенский заговорил чуть тише. – Но по мосту через Дунай не пройти даже самому Александру Горчакову.

– Значит, я по нему и не пойду, – усмехнулся я. – Не волнуйтесь, друг мой. У меня есть план.

– Какой? – буркнул Оболенский. – Свернуть шею из чистого упрямства?

– Задать немцам жару – и все необходимые приготовления уже сделаны. – Я с щелчком вогнал в винтовку Судаева длинный изогнутый магазин. – Хватит сомнений – лучше возьмем пример с эльзасцев. Видите – они уже рвутся в бой!

Мы подошли уже достаточно близко к реке – почти на передовую, и вооруженных людей вокруг становилось все больше. К ночи стрельба понемногу стихла, и никто не хотел без надобности выдавать себя шумом, но все равно солдаты приветствовали нас с Оболенским – вскакивали, тут же вытягиваясь по струнке – и радостно улыбались.

Видимо, уже успели сообразить – я не просто так появился в паре сотен метров от немецких пулеметов, да еще и с оружием и увешанный подсумками и гранатами.

Здесь, среди развалин, опасно было даже после захода солнца, и на передовую выбирались только самые лучшие стрелки. Сотни полторы, не больше – зато каждого я помнил и в лицо, и по имени. Мы бок о бок прошли всю Лотарингию, от Меца до Страсбурга, вместе штурмовали дворец наместника, и вот теперь судьба снова свела нас – полгода спустя.

– Это ты, Алекс? – прошипел Жан-Поль, осторожно высовываясь из-за кучи кирпичей. – Наконец-то!

– Тише, черт бы тебя побрал! – Я приложил палец к губам. – Наши уже на месте?

– Все до единого. – Жан-Поль широко улыбнулся. – Ну что – врежем этим любителем баварских колбасок?

– Непременно, – усмехнулся я. – Только не лезь вперед меня, как в прошлый раз.

Дальше мы шли уже молча, стараясь ступать друг за другом след в след. Не то, чтобы стрелки на той стороне Дуная сегодня были особенно любопытны, но я собирался незаметно притащить отряд в полсотни человек прямо к ним под нос – а такое непросто сделать без лишнего шума.

– Сюда, Алекс! – Жан-Поль указал на лестницу, ведущую с улицы куда-то вниз. – Там подвал. Дом снесло чуть ли не по самый фундамент – зато нас совсем не видно снаружи!

Разведчики отыскали отличное место – чуть в стороне от ближайшего целого моста, буквально в нескольких шагах от заросшего деревьями берега и лодочной станции. От причала и сарая остались одни воспоминания – похоже, не так давно сюда прилетело с десяток снарядов. Дом, который раньше стоял неподалеку от них, пострадал особенно сильно: верхние этажи будто срезало гигантской пилой, да и от первого уцелели только остовы стен – зато подвал почти не пострадал… разве что теперь оказался под открытым небом – прямо над нашими головами горели звезды.

Я бы предпочел ночь потемнее – но выбирать не приходилось.

Внутри нас ждал отряд – лучшие эльзасские стрелки и Одаренные. Русских было не больше трети, зато пара человек из них почти не уступали мне силой Дара, а уж боевого опыта имели впятеро больше – Павел отправил нам на помощь не только новые винтовки.

Впрочем, и само оружие оказалось выше всяких похвал. Кое-кто из эльзасцев недоверчиво бубнил себе под нос, крутя в руках непривычные магазины в форме загнутых металлических «рожков», но большинству винтовка явно понравилась.

Удобная, хваткая и легкая – заметно изящнее и компактнее привычной «мосинки», несмотря на поистине фантастический боезапас в двадцать пять патронов промежуточного калибра. Судаев и раньше выдавал отличные разработки, однако на этот раз превзошел даже самого себя. В конструкции он использовал не только дерево и сталь, но и легкие сплавы вместе с новомодным пластиком – видимо, это и позволило снизить вес корпус еще почти на половину килограмма. Винтовка казалась чуть ли не игрушкой – хотя убойной силы ей было не занимать – конечно же, если отзывы и отчеты с восточного фронта ничего не приукрашивали.

Испытания опытных образцов прошли на ура – и нам в Баварию прислали уже модифицированную модель – АВС-69. Винтовку «авансом» обозначили нынешним годом, хоть первые образцы и покинули оружейную фабрику Горчаковых еще в декабре прошлого.

Спустившись в подвал, я на всякий случай еще раз пробежался по оружию пальцами – от покрытого темным лаком приклада до дульного среза. Руки безошибочно нащупали рукоять, спусковой крючок, рычаг затвора, и чуть ниже – переключатель режима огня. Все было на своем месте – удобно, понятно… почти что знакомо.

Будто я когда-то уже не только держал похожую винтовку, но и ходил с ней в бой.

– Поглядите, князь, – прошептал Оболенский, выглядывая наружу через пролом, который, похоже, когда-то был узким окном в подвале. – Там все как ладони… Как вы собираетесь попасть на тот берег?

– Изящно и незаметно. – Я приподнялся на цыпочки. – И не раньше, чем артиллерия устроит немцам фейерверк.

Мост действительно казался неприступным: длинный и узкий, залитый светом сразу нескольких прожекторов. Даже мышь едва ли смогла бы прокрасться до его середины, не угодив в прицел винтовок и пулеметов – а то и чего посерьезнее. Оболенский был прав: только самоубийца собрался бы переть через Дунай в лобовой атаке.

Но я не собирался.

– Артиллерия? – переспросил Оболенский. – Боюсь, я не…

Последние его слова потонули в грохоте. Далеко за северным рукавом Дуная – со стороны позиций французов – заговорили крупнокалиберные гаубицы. И через несколько мгновений земля под ногами задрожала, и ночь полыхнула огнем. Несколько снарядов шлепнулись в воду, а один даже угодил на этот берег – метрах в пятидесяти отсюда, как раз посередине между нами и мостом. Я даже успел испугаться, что артиллеристы облажались с расчетами и вот-вот накроют своих на острове – но уже следующий залп оказался куда удачнее: у домов на той стороне реки с ревом распустились алые цветы и во все стороны полетели доски и обломки кирпичей.

– Точно по расписанию. – Я поправил рукав, пряча часы. – Что ж – за дело, господа!

Шума можно было уже не бояться, но попасть под прожектор я не хотел – поэтому выбирался из подвала осторожно и неторопливо. И только махнув через остатки стены ускорил свое тело магией – и в считанные мгновение пролетел через полоску асфальта, отделявшую разрушенный дом от деревьев на берегу. Одаренные почти не отстали от меня, но остальным пришлось повозиться чуть дольше.

К счастью, немцам явно было не до нас: они тут же развернули все фонари туда, откуда гремели пушки. У кого-то не выдержали нервы, и со стороны старого каменного моста примерно в полукилометре от нас раздался треск пулемета. Мы уже пытались прорваться там пару дней назад, и теперь единственную широкую дорогу на тот берег охраняли особенно тщательно. Впрочем, как и раньше – она вела в самую старую часть города к собору и ратуше, в которой наверняка и расположился местный штаб.

Но зато здесь пока было куда спокойнее – несмотря на грохот взрывов на том берегу: дозорные на той стороне Дуная поморгали в нашу сторону фонариками – и тут же убрались подальше от берега, чтобы не угодить под обстрел. Только здоровенное пятно света лениво скользило по воде туда-сюда. Прожектор расположился на чердаке старого трехэтажного дома почти прямо напротив нас. Метрах в ста пятидесяти от моего укрытия – при желании я мог бы разбить его парой выстрелов или снести магией, обрушив крышу целиком – но не стал рисковать.

Лишнее внимание сейчас ни к чему.

– Тихо, – скомандовал я, когда огромное пылающее око снова нацелилось в нашу сторону. – Замрите!

Похоже, дозорный все-таки заметил какое-то движение – не случайно шпарил нас светом чуть ли не полминуты. Но разглядеть с такого расстояния застывшие среди деревьев крохотные человеческие фигурки смог бы разве что Одаренный или опытный снайпер – и вскоре прожектор отвернулся в сторону мостов – видимо, атаки с той стороны немцы опасались куда больше.

– За мной. – Я осторожно поднялся за ноги и зашагал вниз к реке. – Ну же, идем.

Через несколько мгновений мы уже стояли у самой кромки воды, среди изувеченных взрывами лодок и обломков сарая. В этом месте Дунай основательно сужался – так, что я мог без особого труда разглядеть одинокий силуэт часового на другом берегу.

Но и эти метры нам еще предстояло одолеть.

– От этих уже никакого толку… разве что плот построить. – Оболенский легонько пнул валявшуюся на земле доску. – Думаете перебраться вплавь?

– Не хочу намочить патроны. – Я покачал головой. – И слишком долго.

– Охотно верю… Но тогда – как?

– Увидите. Мне не помешает ваша помощь. – Я опустился на корточки и коснулся воды кончиками пальцев. – А впрочем… Сам справлюсь.

Дар покорно слушался и работал мощно и ровно – так, будто Источник был не в нескольких тысячах километров отсюда, а где-то рядом. Поначалу работа давалась нелегко – громадина Дуная сердито сопротивлялась, но я отсек ровно столько, сколько нужно – и дальше магия потекла сквозь тело почти без усилий. Волны замедлились, а потом и вовсе застыли без движения.

И от моей ладони во все стороны побежали ледяные узоры.