Каникулы

Утром я проснулся часов в шесть. Дома ещё спали. Я на цыпочках прокрался в комнату к Диме проверить, может он уже встал? Хотя я старался шуметь как можно меньше, Дима сквозь сон услышал скрип половиц и шлёпанье босых ног.

Не просыпаясь, он показал мне из — под одеяла кулак и пробормотал:

— Серенький, брысь. Дай поспать перед рейсом

Я поспешно слинял. Ну как он может спать в такой день?! Я прошлёпал в ванную, умылся, почистил зубы, постоял перед зеркалом, показал себе язык, подумал, залез под душ, поплескался там, вылез, завернувшись в полотенце, прошел на кухню, посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого

Я вернулся в ванную, набрал воды тихонечко, чтоб не шумела, и забрался в ванну. Полежал, подумал

Но то ли воду я набрал слишком холодную, то ли она остывала быстро, но минут через пятнадцать я замёрз. Дрожа, вылез из ванны, вытерся, причесался. Осторожно выглянул из ванной, заглянул в Димину комнату. Он продолжал спать.

Я вернулся обратно и взял с полочки Димин одеколон

Я давно на него облизывался, но всё не представлялся случай. Мне очень нравился его запах. Смесь лимона с сандалом и ещё с чем — то. Я вообще заметил, что у Димы мне нравится всё. И как он одевается (небрежно, но в то же время аккуратно), и одеколон, и как он разговаривает со мной (вроде и по взрослому, но как с равным), и как с мамой (уважительно, но не как с женой, а как со старшей сестрой, что ли..) Мама так и сказала как — то мне, когда он ездил к своему заказчику:

— Как был мальчишка, так и остался..

Я взял в руки бутылёк с одеколоном и открыл пробочку. Под пробочкой оказалась головка, как у «дихлофоса». Я подставил ладошку, несколько раз надавил на головку, и в руке у меня оказалась лужица одеколона. Я поставил одеколон на место, размазал лужицу по ладоням и растер по щекам

Секунду я балдел от запаха, а потом….. Как будто щеки мне обожгло огнём, и жгло всё сильнее и сильнее. Я не выдержал и завопил, как девчонка — первоклашка при виде лягушки

Попытался растереть щеки ладонями, но жгло ещё сильнее. Через пару секунд я услышал сзади рывок двери, и в ванную вбежал Дима. Он довольно бесцеремонно схватил меня за шкирку, включил холодную воду и сунул меня головой под кран. Жжение почти сразу прекратилось

От облегчения я заревел. Дима, кажется, перепугался, взял меня на руки и прижал к себе. Тут в ванную прибежала и мама. И тут же начала (наверно, тоже с перепуга), на меня кричать

Дима поудобнее перехватил меня и сказал:

— Оля, Оля, ну что ты кричишь — то, не разобравшись? Человеку и так больно, а тут ещё ты. Он то в чём виноват? Я благодарно уткнулся носом в его плечо и запоздало всхлипывал. Мама посмотрела на нас, нахмурилась, но уже не всерьёз, и сказала:

— Все пацаны — и большие, и маленькие — на редкость бестолковые люди

Дима осторожно поставил меня на пол, подмигнул и сказал чуть виновато:

— Сержик, если тебе уж так хотелось одеколон, сказал бы… Я б тебе или какой — нибудь детский купил, или свой бы водой развёл

Я виновато сопел, в душе радуясь, что Дима не сердится. Потому, что неприятный осадок в душе был. Как — никак, а взял чужое без спроса..

Позавтракали быстро. После завтрака мама чмокнула меня в щеку, Диму — тоже. Ей пришлось притянуть его к себе и книзу за ухо

— Ладно, лягушки — путешественники, счастливого пути. Удачи!!!! На стоянке, около машины, Дима вдруг поставил меня перед собой, и глядя прямо в глаза, очень серьёзно и без тени улыбки сказал:

— Сергей, запомни. В этой машине ты НИЧЕГО не трогаешь без спроса, не встаёшь и не садишься, пока я не скажу. Эта игрушка с грузом весит сорок тонн, и я не хотел бы, чтоб по чьей — то неосторожности она стала причиной беды.

Хватит уже подвигов…..в мирное время. Договорились? — Да — прошептал я

— Ну и ладненько. Потом ты сам поймёшь, что можно, а что нельзя

Рядом с нами сухо затарахтел двигатель. Оказывается, Князевы были уже здесь, и завели мотор своей «Вольво». Мы забрались к себе в кабину, и Дима повернул ключ. Вроде ничего не изменилось, но на панели загорелась лампочка, и подскочила и начала дрожать какая — то стрелка

— Что, не завелась? — спросил я — Да нет, работает, воздух качает. Вот погаснет красная лампочка, и можно ехать. — ответил Дима

Я сбегал, поздоровался, стоя у пассажирской двери, с Князевыми, и тут….их машина как шикнет на меня! Я отпрыгнул к нашей, но тут и она тоже шикнула, откуда — то снизу, из под кабины, подняв маленькую песчаную бурю, которая набила мне полные сандальки песка. Я опасливо обошел машину и забрался в кабину

— Чего это они пшикают? — Накачали воздух в систему и выбросили лишний

И мы поехали. Медленно и чинно выехали со стоянки и покатили, всё увеличивая скорость, по утреннему городу. Я как завороженный смотрел, как Дима переключает рычаг, и с ужасом думал, что никогда не сумею этого сделать. Только до первого светофора Дима переключил рычаг шесть раз, да ещё и какой — то флажок повернул прямо на рычаге

— Дим, Дима! А сколько скоростей у нашей машины? — Восемнадцать. Да ты не пугайся, пользуются не всеми, а в зависимости от того, какой вес везут

Обычно используются семь или восемь

— Аааа… Я так и подумал. (ничего я не подумал, но надо же было что — то сказать) Через минут десять мы подъехали к воротом с надписью «металлобаза». Дима коротко посигналил, ворота открылись и мы проехали внутрь. Князевы — следом за нами

Чего тут только не было! Всякие трубы, уголки, толстенные листы железа и два огромных крана, похожие на мосты через средних размеров речку. Эти краны с грохотом катались по рельсам

Мы встали под один из них, Князевы — под другой

Дима одел рабочие перчатки, ещё одну пару сунул мне и сказал:

— Ну, пошли

Мы открыли ворота нашего прицепа и забрались внутрь. Дима взял какую — то трубку, похожую на пожарный багор и приподнял козырёк крыши над воротами. Что интересно, козырёк так и остался торчать. Дима что — то потянул, наверху звонко щелкнуло, и крыша, до этого натянутая, как скатерть, вдруг сморщилась, сложилась в гармошку, и Дима, протягивая её вперёд, сказал непонятно:

— Шторники — санитары трассы….

Через минуту никакой крыши на прицепе не было. Была бесформенная гармошка, занимавшая около метра впереди, и над головой было синее июньское небо. А я то голову ломал, как это краном можно загрузить наш прицеп….

Буквально через полчаса у нас в кузове лежали несколько десятков листов железа в пачках

Дима укрепил их широкими ремнями со странными пряжками — трещотками, и задвинул крышу на место. Суетливый лысый дядька принес и раздал Диме и дяде Саше Князеву бумаги, и озираясь, сунул каждому по пачке денег

Дима пересчитал деньги, аккуратно убрал в карман, а бумаги положил в чёрную папку. Весело глянул на меня и сказал:

— Ну что, дитя, поехали? — Поехали. Сам дитя! А куда? — В Москву. Денька через три там будем. (Мы живём в небольшом зауральском городке недалеко от Екатеринбурга.) — А дядя Саша с Женей? — А мы с ними прямо в Москве встретимся

— Тогда чего стоим? Поехали же!!! — Пошли, попрощаемся

Мы попрощались с дядей Сашей и с д’Артаньяном — Женей. От него ощутимо пахло сигаретами, но я сделал вид, что ничего не чувствую. Напоследок Женя хлопнул меня по плечу и сказал:

— Шершавой, мышонок! В кабине я спросил у Димы, чего это он мне такое пожелал

— Удачи, значит! — А почему шершавой? — А чтоб из рук не выскользнула! — засмеялся Дима

— Дим, а, Дим! А что такое: Шторники — санитары трассы? — Наш прицеп шторный. Крыша сдвижная, это ты уже видел, а еще и боковые стенки сдвигаются, ну, как занавески. Как шторы. И нас можно грузить сбоку, сверху, и сзади, через ворота. Со всех сторон. И поэтому мы можем взять грузы, которые не могут взять другие прицепы — например, просто тентованные, термосы или холодильники. Поэтому — санитары. Всё подчищаем

— А-а-а-а, ясненько — понятненько

Промелькнула табличка с названием нашего города, перечеркнутая красной полосой

Началась междугородная трасса. Дима что — то включил у себя над головой

Сперва ничего не произошло, а потом (я вздрогнул от неожиданности) из невидимого динамика раздался хриплый голос:

— Ребята, внимательно, на сосновском повороте машинка стоит

Дима взял незамеченный до этого микрофон и ответил:

— Принято, спасибо, у тебя до города чисто. Удачи

— Взаимно. — прохрипел динамик

— Дим, а что ещё за машинка? Сломанная? Дима улыбнулся:

— Нет, это значит, что на повороте на Сосновку стоит патрульная машина ГАИ. Возможно, с радаром

Вот меня и предупредили, чтоб я не попался

— Здорово!!!! Я уставился в окошко и стал смотреть, как мимо бегут сосны и берёзки, мелькают столбики с километрами. Впереди появился указатель с надписью "Сосновка — 300 м" и стрелкой направо

На повороте действительно стояла бело — синяя легковушка с мигалкой на крыше. Толстый милиционер вскинул на нас какой — то прибор, подержал и разочарованно опустил. Дима хмыкнул

Милиционер вдруг резко обернулся и направил свой прибор на встречную легковушку, и тут же радостно замахал полосатым жезлом и побежал через дорогу. Легковушка затормозила и встала на обочине

— Видал? — спросил Дима

— Ага, видал. Хитренький какой. Спрятался в кустах и партизанит

— Точно, как партизан

Лес по бокам дороги закончился, и дорога побежала полем. Стало потряхивать меньше

Асфальт, убегающий под колёса, из почти белого превратился в черный, с яркой белой полосой посередине. Под полом кабины раздался тоненький нарастающий свист, и стрелка на большом приборе быстро начала двигаться по цифрам: 60, 70, 80, 90, и наконец успокоилась на цифре 100

Свист утих

— Что это было? — Турбина на разгоне свистела! — А что за цифры на приборе? — Скорость

— У нас скорость — 100? — Можем и больше, но незачем. И так быстровато

Я вспомнил, как прошлым летом мы ехали на такси в аэропорт. Скорость была еле — еле 80, а старая «Волга» — такси выла и тряслась. А тут скорость совсем не ощущалась, было похоже скорей на полёт. Я вытянул руки в стороны, поймал правой ладонью поток встречного воздуха в опущенном окне, и закрыл глаза. Ощущение полёта стало полным

Солнышко поднялось уже высоко и здорово жарило через стекло и майку. Я покосился на Диму, который, не отрываясь, смотрел на дорогу, и стащил через голову майку

— Что, решил позагорать? Давай — давай. Здесь не простое стекло, а органическое. Пропускает все лучи

Я нащупал рычажок, откинул спинку сиденья, сбросил сандальки, и, опасливо почистив ноги друг об друга, приспособился полулежать, закинув ноги на панель

Солнце приятно грело пятки. Так я провалялся часика два. Промелькнул знак "Пермская область"

Я понял, что хочу есть и ещё — в укромный уголок. Дима как почувствовал. Почти неслышный гул мотора стих, скорость стала падать, и мы остановились у небольшого деревянного домика на обочине с надписью: "Кафе «Кедр». Мотор тихо потарахтел пару минут и смолк совсем. Стало слышно, как шумят от ветерка сосны. Тётка в кафе Диму знала. Поздоровалась, приветливо улыбнулась мне и сказала:

— Дим, тебе — то я помню, что. А сыночку твоему? — То же самое, но вдвое меньше

Я получил тарелку борща, порцию пельменей и блинчики со сгущенным молоком. После обеда я почувствовал себя ужасно потолстевшим. Я еле доплёлся до машины и всю дорогу до вечера бесстыдным образом провалялся на спальнике — это такая специальная кровать позади сидений

Встал я часов в шесть вечера и, не одеваясь, просунулся между водительским окном и Диминым локтем. Дима, не поворачиваясь, растрепал мне волосы. Дорога шла уже по две полосы в каждом направлении. Тут Дима просунул под меня руку, и я охнуть не успел, как оказался у него на коленях, между ним и рулём. С обмиранием я положил руки на руль, и Дима накрыл их своими. Через какое — то время Дима ослабил руки, а потом убрал совсем. Я стал рулить один

Честное слово, это оказалось совсем нетрудно! Огромная машина слушалась каждого шевеления пальцев, как огромный добрый кит. Она ровно бежала между двух белых полос, даже не пытаясь сбиться с курса. Дорога стала чуть уходить вправо, я шевельнул руль, и машина послушно вошла в поворот, потом выровнялась и опять пошла прямо. Минут двадцать я наслаждался, а потом динамик хрипло объявил:

— Молодой человек, у вас километра через два машинка стоит. Будьте внимательны и счастливого пути

Я вопросительно взглянул на Диму, и он кивнул. Я взял микрофон и звонким от волнения голосом сказал:

— Принято, спасибо, удачи

— Давай — давай, малыш. Взаимно. Слезай с папкиных коленок

Я слез с Диминых коленок. Он поёрзал на сидении и сказал:

— Для первого раза хорошо. Даже отлично

Я благодарно потёрся носом об его плечо

Ещё часика три мы ехали, пока совсем не стемнело. Да и как стемнело — стоял июнь, и ночи были как поздние сумерки. Дима начал позёвывать. Через полчасика мы увидели плакат: "Стоянка, кафе 24 часа"

Дима медленно съехал с трассы, заполз на стоянку, и тихо встал в один ряд с такими же, как наша, машинами. Подошел суровый охранник в берете и с автоматом. Записал что — то на бумажке, протянул её Диме и сказал:

— За стоянку оплатите в кафе

Мы пошли в кафе. Там за угловым столиком сидел тот самый охранник. Пока Дима платил за стоянку, я бочком подобрался к охраннику. Пальцем потрогал автомат и спросил:

— Заряжен? — Конечно, заряжен. Если не заряжен, зачем такую тяжесть таскать — улыбнулся охранник, и сразу стало ясно, что он не очень — то суровый. Он отстегнул обойму, передёрнул затвор,(на столик упал длинный красный патрон) и повесил автомат на меня. Я погладил гладкий прохладный металл. Пощелкал курком. Осторожно снял с себя и сказал «Спасибо». Тут вернулся Дима. Глянул на меня, на охранника, и поинтересовался:

— Осваивается? Не рано ему автомат? — Осваивается. Пацаны — народ серьёзный, им ничего не рано — в тон ему ответил охранник

После ужина мы вернулись в машину, Дима заставил меня помыть ноги холодной водой из специальной канистры с краником, и уложил меня спать на верхний спальник — гамак, который откинул прямо от стены(я его раньше и не заметил). Сам улёгся на нижний. Я хотел поболтать перед сном, но глаза слипались, и я не заметил, как уснул