Карибское пламя

Глава 3

В проливе Па-де-Кале разыгралась буря. Маленький рыболовный траулер то подбрасывало на громадных волнах вверх, словно щепку, то кидало вниз, в бездну. Сколько беспокойных глаз вглядывались через иллюминаторы в разбушевавшуюся стихию, пытаясь увидеть спасительный берег. Вдруг из дождевой туманной мглы вынырнуло прямо перед носом с левого борта громадное, белое, как привидение, судно.

Рыбаки замерли в благоговейном молчании, любуясь большим белым лайнером, который плыл средь волн словно красавец-лебедь. Никому из них еще не приходилось наблюдать более величественного, поистине королевского зрелища.

— Как быстро идет, — заметил капитан глухим от почтения голосом, — все эти адские волны ему нипочем!

Он пару раз рванул старый паровой свисток, чтобы поприветствовать королеву морей, но никто и не ожидал от нее ответа. Да разве при таком сумасшедшем ветре что-нибудь можно услышать?

На внушительном капитанском мостике "Александрии" капитан Грегори Пэрис Хардинг разглядывал через бинокль маленький выбивавшийся из сил траулер. Увидев белое облачко пара над ним, он не смог сдержать улыбки:

— Они нас приветствуют! — сказал он своему помощнику Джиму Голдсмиту, второму по старшинству человеку на борту. Через мгновение раздался оглушительный рев, который, несомненно, донесся до команды траулера. Все они, не сговариваясь, радостно заорали в ответ.

Два судна, такие непохожие друг на друга, шли своим курсом. Грег сбежал с мостика, чтобы начать обычную проверку. Он делал это каждый день. Повседневные инспекции входили в круг его обязанностей. Настоящий подвиг с его стороны, если учесть громадные размеры судна.

На камбузе царил четко организованный хаос. Там всем заправлял главный кок. Орлиным взором Грег с минуту понаблюдал за работой поваров, стараясь не пропустить ни одной мелочи. В конце концов, эти люди несут главную ответственность за самую важную часть современных круизных путешествий — разнообразное, вкусное питание. Все только высшего качества. В меню в любое время можно отыскать все, что душе угодно. Завтраки, ланчи, чаепития, обеды и, конечно, знаменитый буфет для полуночников.

Сделав глубокий вдох, Грег вошел в зону "боевых действий".

— Месье де ла Тур, могу ли я взглянуть на меню, если вас это не затруднит? — Он распорядился готовить все блюда, указанные в меню, хотя никаких пассажиров на борту не было. Практика остается практикой. Шеф-повар, невысокий крепыш, вертелся волчком, глаза его озорно блестели — он был готов к любой битве.

На борту не было человека, наделенного большей властью, чем капитан судна. Тем более если таким капитаном был Грегори Пэрис Хардинг. В свои тридцать семь он был самым молодым капитаном на кораблях такого класса и размеров и отлично знал, что его назначение на этот пост не прошло бесследно для компании. Он проплавал капитаном более четырех лет на "Афинах", а вообще работал в компании более пятнадцати лет. Тем не менее старшие по возрасту капитаны остались недовольны его стремительным продвижением, они сердились, кипятились и даже угрожали подать в отставку. Дэмон Александер прореагировал на их недовольство весьма просто: если они хотят уйти, то скатертью дорога. Никто не собирается их удерживать насильно. Однако никто не мог упрекнуть Дэмона в непотизме, так как их с Грегом никак не назовешь друзьями. Они, само собой, часто встречались, даже обедали за одним столом во время проводимых компанией мероприятий, но больше ничего. Дэмон назначил его капитаном только потому, что доверял этому человеку. Ему нравились его серьезный деловой подход ко всему, его хладнокровие и рассудительность, и вообще, когда он видел Грега перед собой, ему казалось, что у этого моряка природная хватка командира. Сын почтальона, Грег всегда мечтал о море. Вначале, конечно, родителей потешали серьезные заверения их пятилетнего карапуза о том, что, когда вырастет, он обязательно станет капитаном большого корабля.

Когда какой-нибудь завистливый соперник Хардинга указывал новому владельцу "Александер Лайн" на недостаточное образование его избранника или на отсутствие у него светских манер, тот не обращал на это абсолютно никакого внимания.

Грег отнюдь не был глупцом. Он отдавал себе отчет в том, что старые капитаны не только считают его выскочкой, но еще и видят в нем угрозу для своего благополучия. Поэтому ему нужно вести себя так, чтобы никто не мог придраться. Никому, будь то сам Дэмон Александер или же кто-нибудь из числа пассажиров, во время первого рейса судна он не должен подать ни малейшего повода для критики в его адрес. Он, однако, сумел настоять на кандидатуре Джима как своего старшего помощника и сам занимался подбором младших офицеров. Грег не мог позволить себе никакой промашки. Ведь скольких трудов стоила его нынешняя карьера! Помимо всего прочего, годы, проведенные в море, наложили известные ограничения на его личную жизнь — он так и не решился завести жену, семью.

Есть, конечно, такие женщины, которые способны выносить разлуку со своими мужьями долгие месяцы. Но сколько браков распалось из-за этого! Он это видел собственными глазами, включая и семейную жизнь его помощника Джима.

Холостяцкую жизнь Грега, этого великана под два метра ростом, с густыми волосами цвета спелой пшеницы и янтарными глазами, многие женщины воспринимали как личное оскорбление. И хотя во время плавания в открытом море он всегда хранил целибат (среди офицеров интрижки с пассажирками считались одним из самых страшных грехов), дни, проводимые на суше, не были уж такими безрадостными.

В данный момент, однако, он меньше всего думал о женщинах.

— Теперь машинное отделение, — сказал он Джиму, нажимая кнопку в лифте, который быстро доставил их в нижнюю часть судна.

По неписаным корабельным правилам главный инженер был единственным на борту человеком, который мог разговаривать с капитаном как равный, ибо стоящие перед ним задачи не менее серьезны, чем у капитана. Именно по этой причине Грег пригласил к себе на корабль в качестве главного инженера Джока Макманнона. Этот осторожный шотландец досконально разбирался в судовых механизмах. В машинном отделении всегда царила спокойная, деловая атмосфера.

— Там, наверху, немножко ветрено, не правда ли? — спросил Джок, увидев Грега и Джима.

Он, казалось, вечно жил здесь, в машинном отделении, как моль в шкафу для одежды.

— Есть немного, — согласился с ним Грег. — Не разогнать ли нам всех гномов, приносящих морякам несчастья, и не убедиться ли, на какую скорость способна эта юная леди?

Джок запросто прочитал все между строк.

— Ваш босс нацелился на особое отличие — Голубую ленту, да?

Грег улыбнулся. Босс на самом деле хотел заполучить трансатлантическую Голубую ленту, которая присуждается за самую высокую скороходность пассажирского лайнера. И хотя все это хранилось в глубокой тайне, Дэмон Александер собирался подать заявку и сделать это сразу же после первого экспериментального рейса "Александрии".

— Я просто считал, что вы не прочь немного встряхнуться, чтобы лишний раз убедиться, насколько крепко стоите на ногах, как и полагается каждому моряку. — Грег решил немного поддразнить Джока.

Тот расплылся в широкой улыбке.

— Посмотрим, что можно сделать, — пообещал он. — Отлично, парнишки, — сказал он, поворачиваясь к своим еще неопытным механикам, — снимем все ограничения, что скажете?

В эту минуту Дэмон Александер, сидя в своей саутхемптонской конторе, внимательно изучал лежащую на столе перед ним бумажку. Напротив на стуле ерзал Ральф Орнсгуд, которому явно было не по себе.

В письме к Дэмону содержалась просьба предоставить на "Александрии" апартаменты класса люкс на время первого плавания судна. При обычных обстоятельствах он лично никогда не стал бы возиться с подобными просьбами, но эта была не совсем обычной.

— Вы все проверили? — спросил Дэмон, разглядывая подпись в конце немногословного письма. Какая-то доктор Р.М. Кинг. Кинг. Это имя ему говорило о многом. Скорее всего просто совпадение. Скорее всего.

— Да, все ее претензии вполне обоснованы. Она на самом деле владеет пятью процентами акций, — подтвердил Ральф с кислой физиономией. — Она на самом деле доктор. Доктор экономики, — добавил швед, стараясь оттянуть момент, когда ему придется сообщить боссу и другу то, что он сумел выяснить.

— Как, черт подери, ей удалось заполучить пять процентов акций "Александрии"? — ворчливым тоном спросил Дэмон. Ведь он всегда лично следил за распределением акций. Они тщательно проверяли каждого покупателя, затратили в общей сложности более 25 тысяч человеко-часов только на то, чтобы не допустить перехода в руки одного владельца крупного пакета акций. Дэмон был обо всем поставлен в известность. Особенно об одном держателе… Ральф Орнсгуд нахмурился.

— Мы еще так ничего и не выяснили до конца. Кроме того, что она унаследовала эти акции от своего умершего жениха…

Дэмон уставился на своего главного помощника.

— Ну, а этот жених. На кого он работал?

— Нам сие неизвестно. Он, конечно, вбухал в это все свои деньги. Но их не так уж много — что-то около полумиллиона. Остальное он скорее всего раздобыл где-то в компании, — мрачно продолжал Ральф. — К тому же он в прошлом месяце застрелился.

Дэмон покачал головой.

— Он был молод?

— Двадцать восемь лет.

Дэмон, скривившись, вновь сосредоточил все свое внимание на письме, зажатом в руке. В нем он не нашел и следа вежливых заверений в том, что она с нетерпением ждет первого рейса его судна, никакой гордости за то, что ей выпала честь принимать участие в столь важном событии. Никаких обычных сентиментальных слов, никакого панибратского похлопывания по плечу, что можно, как правило, ожидать от владельца такого крупного пакета.

— Ни черта не понимаю, — тихо сказал он. — Не мог ли Тредстоун заполучить остальные деньги от этой Кинг?

Ральф отрицательно покачал головой. Теперь он явно нервничал.

— Нет, только не от этой докторши. Она живет с матерью в приличном доме, ее жалованье как штатного преподавателя в Оксфордском колледже далеко не мизерное, но тем не менее…

— Она не входит в лигу основателей "Александрии"?

— Нет, — ответил Ральф, не спуская глаз со своих лежащих на коленях слегка дрожащих рук. Это обстоятельство не укрылось от взгляда Дэмона, который очень хорошо знал своего помощника.

— Ральф, — сказал он низким, ворчливым, предостерегающим тоном, — ты что-то от меня скрываешь.

Ральф Орнсгуд, отважно встретив пронзительный взгляд его немигающих глаз, повертел большими пальцами, глубоко вздохнул.

— Эта доктор Кинг… — начал было он, но вдруг осекся.

На долю секунды глаза Дэмона расширились, потом снова сузились. В их глубине вдруг стало вырисовываться нечто загадочное, весьма опасное.

— Не хочешь ли ты сказать, что эта… доктор Кинг… является…

Ральф кивнул.

— Да. Боюсь, что это его дочь.

Дэмон не спеша откинулся на спинку стула. Лицо его побледнело. Ведь он был уверен, что сумел обезопасить себя от этого Кинга. Он вновь принялся разглядывать письмо и после продолжительного, тяжкого для обоих молчания мрачно произнес:

— Пошлите ей зарезервированный билет.

Ральф вздрогнул всем телом.

— Вы считаете, что поступаете разумно?

Дэмон фыркнул.

— Пусть эта Кинг будет рядом со мной, чтобы я мог лично проследить за ней. Разве ты забыл старинную поговорку, Ральф: "Пусть друзья будут к тебе близко, а враги еще ближе".

Ральф кивнул, тяжело вздохнув. Ему все это не нравилось.

Как, впрочем, и самому Дэмону Александеру. По крайней мере, в данный момент.

Джо Кинг сидел за столом у окна своего офиса, откуда открывалась панорама Лондона. Он с такой силой намотал на ладонь телефонный провод, что она у него занемела. Он всегда гордился собственным экономическим могуществом, но сегодня не чувствовал никакого удовлетворения от своей империй бизнеса. Нет, сейчас он никак не мог назвать себя счастливым человеком. О каком счастье вообще может идти речь!

— Вы уверены, что не допущена ошибка? — процедил он сквозь сжатые зубы. Сузив от гнева глаза, он выслушал своего сотрудника, который еще раз подтвердил, что Кейт Тредстоун составил другое завещание, изменив условия заключенного с ним контракта. Что он по собственной инициативе дополнительно скупил акции компании "Александер". Что он перехитрил его. Просто невероятно!

Заворчав, Джо Кинг повесил трубку, даже не попрощавшись с собеседником. Достав сигару, он аккуратно отрезал ее кончик и закурил. Он сидел, мягко покачиваясь взад и вперед в кресле; так было всегда, когда он погружался в глубокие раздумья. Будь проклят этот Тредстоун! Для чего ему понадобилось вовлекать в это дело Рамону? Что известно Александеру? Рамона и Дэмон Александер могли быть заодно, хотя это уму непостижимо. Если Рамона будет продолжать совать нос куда не следует, то может получить по заслугам. Это весьма серьезно. Джо Кинг с сердитым видом посасывал сигару, а глаза его, еще больше сузившись, превратились в две едва заметные щелочки. Подумать только, все было так хорошо, и вот теперь его хитроумно разработанный план мог рухнуть, и из-за кого — из-за его же дочери! Кто бы мог подумать. Женщины, которую он никогда не видел.

Верити Фокс уволилась с работы в больнице 10 декабря и неделю спустя переехала в очень удобный и уютный дом матери в Белгравии. Леди Виннифред Фокс была очень богатой женщиной, все еще скорбящей вдовой вот уже в течение десяти лет. Она принадлежала к сливкам лондонской элиты. Ее дочь ничего не сообщила ей о своем заболевании, решив отложить разговор на более позднее время, когда ее печальный конец станет куда более очевидным.

Все утро на Рождество они ходили по "Харродзу", где приобрели для себя кучу платьев модных дизайнеров. Когда Винни увидала свою дочь спускающейся вниз по лестнице в шелковом наряде цвета устрицы, от неожиданности у нее перехватило дыхание.

— Дорогая, ты просто чудо. Тебе абсолютно ничего не стоит отхватить прекрасного муженька!

Верити рассмеялась.

— Мамочка, кто надоумил тебя, что я отправляюсь в круиз на судне Дэмона только ради того, чтобы обзавестись мужем?

— Послушай, дорогая, почему бы и нет? — с самым невинным видом спросила Винни, взяв дочь под руку. — Почему я только не пригласила сына Селии Фортеск? Ну, да ладно! Давай-ка лучше кутнем. Для начала выпьем шампанского!

Она повела дочь в библиотеку, где Верити бродила по большой комнате, вспоминая об отце. Как любил он сидеть здесь, в окружении любимых книг с привычной трубочкой во рту! Вдруг неожиданно Верити застыла на месте. Бросив короткий взгляд на кофейный столик работы Чиппендейла, она вдруг увидела на нем журнал. На обложке — портрет мужчины. Но не просто мужчины, а великолепного мужчины.

Два года назад во время дежурства ей пришлось делать экстренную операцию по удалению аппендикса. В операционной, когда она бросила первый взгляд на своего пациента, она почувствовала, как сильно забилось у нее сердце. В ней проснулось что-то первозданное, чисто женское, и это произошло только благодаря ему. Это был тот, кого она всегда ждала. Она старательно изучала каждый дюйм его лица, словно от этого зависела вся ее жизнь. Этот весьма краткий момент привел ее в ужас. После операции она передала больного в руки другого лечащего врача, не удосужившись даже поинтересоваться его именем. Она постоянно убеждала себя, что сама выдумала этого человека, что это лишь игра ее воображения. Но факт оставался фактом. Он возбудил в ней поистине животное чувство. Оно охватило ее внезапно, в одно мгновение. Она просто не знала, что же ей делать. Кроме того, логика бросала ей откровенный вызов. Разве достаточно одного взгляда на мужчину, чтобы полюбить его? Любовь для нее всегда означала… дружбу. Взаимное доверие. Верность. Постоянство. Как может возникнуть она с первого взгляда? Лучше, конечно, забыть о нем. Забыть то мгновение, когда это произошло. Но вот теперь снова перед ней то лицо, которое она не желала больше видеть. И вновь ею овладело старое, знакомое чувство. Дрожащими руками она взяла журнал, долго разглядывала фотографию.

— Я купила его, когда ты сообщила мне о своем намерении совершить круиз на судне Дэмона, — объяснила ей мать. — Какая красавица эта "Александрия", не находишь? Как я рада за Дэмона! Джоселин утверждает, что не может дождаться начала путешествия, когда судно выйдет в открытое море.

Но Верити почти не слышала голоса матери. Она все всматривалась в портрет капитана "Александрии". В последний раз она видела его, когда резала скальпелем его мускулистую плоть, стараясь не глядеть на его лицо, на голову, лежащую на зеленоватой больничной простыне… Чувствуя, как ее покидают силы, она перевела глаза на подпись под фотографией. "Капитан Грегори Пэрис Хардинг", — прочитала она. Вот этого человека она любит. Она вновь увидит его. Может, даже удастся с ним поговорить. От одной этой мысли у нее сильнее забилось сердце.

Наконец до ее сознания дошли слова матери. Она почувствовала, как у нее сжалось сердце. Джоселин! Выходит, она тоже будет на борту! От перспективы встречи с ней, пусть краткой, на одно мгновение она вся похолодела от ужаса. Она задрожала всем телом. Долгие годы черные, страшные воспоминания теснились в ее мозгу, и она всеми силами старалась их оттуда выбросить. Ей это удалось, осталось лишь зыбкое впечатление. Джоселин. Кровь. Вопли… и убийство.

Сделав глубокий вдох, она покачала головой. Нет, если на теплоходе будет Джоселин, то она никуда не поедет. Она вновь посмотрела на портрет Грега Хардинга, восхищаясь цветом его глаз, которые ей никогда не приходилось видеть открытыми. Кто мог подумать, что они у него янтарного цвета, такие красивые, полные огня? У нее стало сухо во рту, сердце бешено стучало, вызывая приятное головокружение. Но на сей раз ей нечего особенно опасаться. На сей раз она не позволит никаким вольным мыслям напутать ее. Она еще раз пристально посмотрела в глубокие тигриные глаза капитана, почувствовав, как все ее существо наполняется жизненной энергией Грегори. Будь что будет, но она обязательно должна его увидеть. Ну а если она столкнется там с Джоселин? Ну что же, придется перейти через этот мост, когда она приблизится к нему. Бог ей в помощь!