Картонный воин

Глава тридцать первая

— Ваш приятель нашелся, — сообщил знакомый гражданина Королькова по теннисному клубу радостную весть.

— Какой знакомый? — удивился Папа.

— Тот, кого вы просили найти, — напомнил теннисист, бывший за пределами клуба генералом и заместителем начальника Следственного управления. — Иванов.

Папа напрягся, но вида не подал.

— Где он?

— В России.

— Как в России?! Вы же говорили, что пограничники его не пропустят. Вы же хотели переговорить с их начальством!

— Я переговорил — они обещали, что сделают все от них зависящее. И сделали — провели дополнительный инструктаж, разослали ориентировки... Но он все равно просочился.

— А как же тогда насчет границ, которые на замке? — напомнил Корольков фразу, когда-то произнесенную милицейским начальником.

— Ну, значит, он подобрал к этому замку ключик!

— Каким образом?

— Не знаю. Через пропускные пункты он не проходил, по крайней мере никто на него похожий не проходил.

Иванов был неуловим и был всепроникающ, как радиация. Его не останавливали заборы тюрем и границы государств, его не могли поймать российское МВД, французская полиция и Интерпол. Он проходил сквозь кордоны и облавы, как вода сквозь песок. Он умыл ментов, как, может, никто до него не умывал, но почему-то это не радовало гражданина Королькова по кличке Папа. А наоборот — сильно напрягало.

Иванов был в России, и поэтому чувствовать себя в безопасности он не мог...

— Вы его поймали? — с надеждой спросил Корольков.

— Увы, — развел руками милицейский начальник.

— А почему тогда вы решили, что он вернулся в Россию?

— Потому что он завалил на улице Мичурина трех человек.

— Точно он? — переспросил Папа.

— На орудии преступления были обнаружены его отпечатки пальцев. Кроме того, его опознали свидетели.

— Кого он замочил? — спросил Папа. Генерал назвал фамилию. Незнакомую фамилию.

— Он стрелял там, как ковбой в прериях, — сказал милиционер. — Стоял в рост, как на параде, дырявил потерпевших и ухмылялся.

Да, это было очень похоже на Иванова. Похоже, Иванов вернулся на Родину не для того, чтобы отдыхать.

— Сколько вам нужно денег, чтобы найти его? — поставил вопрос ребром Папа.

— Ну... я не знаю, — замялся милицейский генерал, прикидывая в уме, сколько можно запросить, чтобы не выйти за рамки, но и не продешевить. Но это был тот случай, когда выйти за рамки он не мог, потому что Папа был готов платить больше, чем раньше. Был готов платить любые деньги.

Корольков давно не боялся ментов, не боялся прокуратуры и почти не боялся чекистов. Он стал уважаемым членом общества, купившим себе право на покой. Стоило оно недешево, но в отличие от особняков, “Мерседесов” и телок это был тот товар, за который имело смысл платить. И вот теперь покоя не стало. С Ивановым договориться он не мог. С единственным не мог!

Если он, после того что было, не залег на дно, а рискнул вернуться в Россию, то, значит, ему очень нужно было вернуться. Ну очень!

Зачем?

Вряд ли, чтобы отлежаться и зализать раны — с такими “бабками” зализывать раны можно и где-нибудь на Канарах или Майорке. Он приехал, чтобы убрать бывших своих конкурентов, знавших о партийном золоте. Тех, что ещё по недоразумению остались в живых.

Для чего их убирать теперь, когда он получил доступ к деньгам?

Это как раз просто — чтобы иметь гарантии, что они не проболтаются о происхождении его капиталов. Не стукнут на него в органы. Те три жмура с улицы Мичурина тоже наверняка что-то знали и потому умерли первыми. Но вряд ли последними...

Он рубит хвосты, чтобы не вступать в конфликт с государством, которое может надумать отсудить принадлежавшие партии деньги. Или вернуть силой. С целым государством Иванов не справится, целое государство не зажмуришь. Хотя... Хотя Иванов может...

Откупиться от Иванова было нельзя — он имел денег больше, чем его враги. Напугать — невозможно, он ничего не боялся. Разжалобить — безнадежно, он не знал жалости.

Спастись от Иванова можно было, только упредив Иванова. Только убив его первым.

— Я дам денег столько, сколько нужно, — сказал Папа, видя, что мент менжуется, — сколько нужно для того, чтобы его найти...