Картонный воин

Глава сорок седьмая

— Очень хорошая передача! — сказал Большой Начальник, уважительно пожимая Иванову руку. — Вы теперь просто звезда!

Иванов скромно потупился.

Чего уж тут скрывать — ему было приятно. Чертовски приятно! Тут вон зрители, чтобы на голубой экран прорваться, чего только не готовы сделать — даже в своих извращенных сексуальных притязаниях к любимой болонке ненавистной тещи публично покаяться, да и то это только на эпизод вытянет. А здесь — целая передача! Как не загордиться!

— Поздравляю, поздравляю...

Иванов радостно кивал.

Но, оставшись один, стал страдать. Стал страдать от несоответствия того, что он видел на экране, и того, что отражалось в зеркале.

В зеркале отражалась круглая, хорошо упитанная, с вялым подбородком, дряблыми щеками и затравленным взглядом физиономия.

Н-да... Оригинал мало напоминал растиражированную на всю страну виртуальную копию.

Иванов проверил, закрыта ли дверь, и на цыпочках вернулся к зеркалу.

Нет, он себе определенно не нравился. Уши были не острые, а круглые, как разросшиеся на пустыре лопухи. И зубы какие-то не такие — слишком ровные и белые. И прическа...

Иванов воровато оглянулся, словно сзади кто-то мог его увидеть. Позади, естественно, никого не было.

Снова повернулся к зеркалу. Быстро растрепал прическу. Облизав пальцы, склеил в “сосульки” несколько прядей. По-собачьи оскалился, постаравшись придать своему взгляду надлежащую злобность. Ухватив пальцами кончики ушей, потянул их что было сил вверх.

Но уши потянулись не кончиками, а потянулись вверх все, напоминая все те же, но сильно деформированные лопухи. Притом еще более оттопыренные и красные лопухи. Да и все остальное...

Героический облик никак не получался.

Жаль...

Иванов вздохнул и, совершенно расстроенный, отошел от зеркала.

Но твердо решил тренироваться, чтобы походить на свой экранный образ. И решил вести себя точно так же, как понравившийся ему телегерой.

Вот прямо с завтрашнего дня...

Случай представился. И как раз назавтра.

— Разрешите? — испросили разрешение у начальства генерал Трофимов и майор Проскурин.

— Нет! Минуту! — испуганно прокричал Иванов, бывший не в образе.

Он метнулся к зеркалу, быстро растрепал немытые три дня волосы и придал своему лицу требуемое выражение — примерно такое, как на телепортрете: выдвинул вперед челюсть, выпучил злобно глаза и открыл рот, чтобы видны были специально для этого случая нечищенные зубы.

— Входите!

Генерал с майором вошли. И недоуменно остановились.

— Что у вас? — скалясь и страшно дергая глазами, прокричал им навстречу Иванов.

Чего это с ним? — удивились генерал с майором. Заболел, что ли?

Но вида не подали, потому что куда более страшные физиономии видели. Например, когда сходились с врагом лоб в лоб в рукопашных схватках.

— Разрешите обратиться?

— Обращайтесь! — проорал Иванов, заглушая сам себя.

Вообще-то он напоминал бьющегося в припадке эпилептика, но со стороны себя не видел. И слава богу, что не видел.

— Мы подготовили план операции, — доложил генерал Трофимов.

— Какой операции? — не понял Иванов, у которого еле-еле хватало сил удерживать на лице нужное выражение.

— По зачистке объекта.

Очередным объектом был Юрий Антонович.

— А... — вспомнил Иванов. — Отлично! Кто его будет чистить?

— Как кто? Вы! — ответил генерал Трофимов. У Иванова мгновенно встала на место челюсть, ушла куда-то злоба, а во взгляде появился животный страх. И волосы стали просто грязными, а зубы нечищенными.

— Как я? Разве я?

— Так точно — вы!

— Но я не согласен!

Хотя согласия Иванова никто не спрашивал. Его кандидатура в этом деле была единственно возможной и замене не подлежала.

— И все равно не согласен!

— Ну хорошо, а как вы согласны? — устало спросил генерал капризного киллера.

— Так, как раньше! Как будто это я, но на самом деле не я, а все пусть думают, что я!..

Что и следовало ожидать! Иванов ни в какую не хотел засвечивать свое участие в этих делах. Правда, на открытый конфликт с заказчиками он не шел, заставляя отдуваться за свои капризы других.

Что те и делали.

— Но почему вы не хотите? Там работы всего ничего. Минут на пять, не больше, — уговаривали генерал с майором раскапризничавшегося киллера.

— Нет, не буду! Не хочу! Не могу! — отнекивался Иванов.

— Но почему? — хором удивились генерал Трофимов и майор Проскурин.

— Потому что... Потому что не хочу рисковать. То есть я хотел сказать — не имею права! Это было что-то новенькое.

— Чем рисковать?

— Собой! — многозначительно сообщил Иванов. — Я должен беречь себя... Для будущих дел. А то, если со мной что случится, вы тут без меня таких дров наломаете!..

Вот наглец! Но очень сообразительный наглец. Так все перевернул.

— В общем идите и подумайте. Не дело генералам... — генерал Трофимов подтянулся, но Иванов имел в виду вовсе даже не генерала Трофимова, — в атаку бегать...

Это, кажется, тоже было из какого-то кино.

— На войне каждый должен заниматься своим делом. Вы — своим. Я — своим.

Чем будут заниматься генерал с майором, было более-менее понятно, а вот что должен делать Иванов?..

— Кто-то должен осуществлять общее руководство, — разъяснил Иванов свои обязанности. — Так сказать, в стратегическом масштабе.

И встал, посуровев и поправив несуществующий ремень на отсутствующем кителе.

— Представьте мне план операции к исходу завтрашних суток. Мы должны использовать наметившийся на нашем участке стратегический перевес.

Какой перевес?.. В какую сторону перевес?..

— Сверим наши часы.

У генерала Трофимова с майором Проскуриным были наградные командирские часы с гравировкой Начальника Управления. У Иванова вообще никаких часов не было.

— Завтра в пять. Все свободны!..