Карты, золото, меч

Глава 5

Что может быть хуже разъярённого орка? Два разъяренных орка.

Людская народная мудрость

Пока Ивейн осматривал дом, Гилберт снова не мог оторваться от картин, висящих в прихожей этого, c позволения сказать, «ИМЕНИЯ». Пробыли они здесь не больше получаса, но старик уже успел поделиться своим мнением по каждому из полотен, скромно похвалился собственными успехами в рисовании и даже пообещал подарить Ивейну морской этюд. Конечно, если на то выдастся свободная минутка. Ткнув пальцем в рисунок, на котором было изображено нечто напоминающее большую кляксу с лишней парой глаз, Гилберт с восторгом воскликнул:

— Нет, ну вы только взгляните! Какая экспрессия, какой полет мысли! Хотя, на мой взгляд, переизбыток теплых оттенков — быть может, когда-то это было в моде, но сейчас выглядит весьма пошловато.

— Откуда такая любовь к живописи? — пробурчал Ивейн, осматривая груду грязных тряпок в недрах пыльного шкафа. На проверку они оказались рубахой и штанами — несло от одёжек как от сточной канавы и, судя по всему, носили их ещё не так давно, так как грязь хоть и подсохла, но была достаточно свежая. Да уж, его покойный дядя явно не был чистюлей.

— Между прочим, — снисходительно произнес Гилберт, переходя к следующей картине, — в юности, когда я ещё учился на алхимика, мне довелось пару лет подрабатывать изготовлением красок для одного довольно известного живописца. До одного несчастного случая.

— Случайно опошлил его ваяние тёплыми цветами? — хмыкнул Ивейн, осматривая тесную кладовку.

— Хуже, — вздохнул Гилберт, то ли не заметив сарказма, то ли пропустив его мимо ушей. — Выкинул кусок салфетки, о который, как я думал, он вытирал кисти. А это оказалось портретом одной довольно богатой клиентки — ты бы слышал его крики! Тогда мне казалось, что я оглох на левое ухо до конца жизни. Правда, потом он чуть поостыл и…

Они обыскали… точнее сказать, Ивейн обыскал почти весь первый этаж, но не нашёл ничего, что могло бы помочь в поисках Франца, кроме груд грязной одежды, битой посуды, пустых бутылок и прочего мусора. Тем временем Гилберт, которому, наконец, наскучила живопись, перебрался наверх.

— Эй! Кажется, я кое-что нашёл! — послышался его донельзя довольный голос.

Ивейн осторожно поднялся по сломанной лестнице — ступени стонали так жалобно, что, казалось, вот-вот провалятся — и зашёл в тот самый кабинет, где они не так давно встречались с канцлером. Помимо массивного стола и нескольких стульев, по левую руку располагалось пара тумб, а напротив них висел огромный — практически во всю стену — узорчатый ковёр, около которого стоял Гилберт.

Старик протянул руку — и палас, подняв собой просто облако пыли, упал на пол, открыв их взгляду неприметную дверку. Подёргав за ручку и убедившись, что она заперта, Ивейн, пригнувшись, тщательно осмотрел замок — да уж, денег на него дядя явно пожалел. Впрочем, им же лучше — достав из кармана два стальных прутика с крючками, Ивейн начал осторожно ковыряться в замочной скважине.

— Стесняюсь спросить, где ты выучился подобным трюкам, — спросил Гилберт, наблюдая за Ивейном.

— Лёрненберг, — пропыхтел Ивейн, возясь над дверью. — Перед тобой, между прочим, счастливый выпускник исторического факультета.

— А уроки по взлому проводятся до или после лекций об экономике гномов? — хмыкнул старик.

— Как правило — вместо, — ответил Ивейн и тихо выругался, едва не сломав замок. Всё же, отсутствие практики давало о себе знать. Помнится, он клятвенно обещал отцу и Артуру больше никогда не притрагиваться к отмычкам после того, как его во время учёбы поймали внутри закрытого от учеников кабинета. Нет, не то чтобы он хотел что-то украсть, отнюдь — просто одним глазком взглянуть на ответы к одному экзамену, который принимал особо невзлюбивший его профессор (к слову, неприязнь была взаимной). Однако в силу сложившихся обстоятельств, Ивейн не думал, что отец бы сильно рассердился — так, быть может, малость поворчал.

— А карточные фокусы ты случайно показывать не умеешь?

— Предпочитаю работать с монетами, — промычал Ивейн. — Готово!

Раздался щелчок, дверь бесшумно открылась, и они очутились в небольшой комнате, которая, к удивлению Ивейна, заметно отличалась от прочего дома. Причём в лучшую сторону.

По правую руку находилась одноместная кровать со стоявшим в ногах сундуком, около неё был большой пузатый шкаф, сверху донизу забитый всякой всячиной, а у дальней стены стоял длинный стол, который занимали различные склянки, весы, вытянутые сосуды, перегонные кубы и множество других алхимических штучек, большинство из которых Ивейн видел впервые и лишь смутно догадывался об их предназначении.

Казалось, сейчас они находились в единственной во всем «ИМЕНИИ» обитаемой комнате. Кровать была аккуратно застелена разноцветным — из-за множества заплаток — но при этом чистым одеялом, на шкафу отсутствовал слой пыли толщиной с палец, да и алхимическими прибамбасами — которые, конечно же, сразу завладели вниманием Гилберта — явно пользовались не так давно.

— Оказывается, твой дядя увлекался не только живописью, — хмыкнул старик, вертя в руках круглый пузырёк. — Думаю, мы бы с ним нашли общий язык.

— Теперь это вряд ли возможно, — заметил Ивейн, осматриваясь вокруг.

Сняв со стены один из светильников, Ивейн зажёг его и принялся тщательно исследовать комнату. В сундуке лежали лишь запасное бельё, пара грязных плащей, горсть игральных костей со стаканом и потрёпанная колода карт; на слегка покосившихся полках помимо прочей рухляди стояло несколько книг, но то была лишь художественная макулатура разной степени паршивости. Тем не менее, Ивейн взял в руки томик с нарисованным на обложке гномом в окружении толпы эльфиек (косо отпечатанные буквы гласили: «Победитель всех. Сокрушитель становится Императором. Том I, часть 9) и перелистнул несколько страниц.

Он уже поставил сей шедевральный опус обратно, как вдруг из томика на пол выпал клочок бумаги — судя по всему, небрежно вырванный из какой-то книги. «Beladddona, bishteh, brominarii, botu urari» — прочитал Ивейн незнакомые ему слова, причём последние два были обведены карандашом.

— Бессмыслица какая-то, — хмыкнул Ивейн и протянул Гилберту свою находку.

— Отнюдь, — заметил старик и почесал бороду. — Это названия нескольких ядов. При этом, если мне не отшибает память, достаточно сильных. Помню, у нас целый семестр был посвящён синтезу ядовитых веществ и однажды один мой сокурсник перепутал склянки и чуть не…

— Интересно, кого дядюшка собирался травить, — перебил его Ивейн, покуда Гилберт не увёл его в дебри своих многочисленных воспоминаний. — Не думаю, что в этой дыре даже крысы водятся.

— Кто знает, кто знает. У нас в Академии как-то пытались травить крыс, так они лишь выросли до размеров небольшой собаки… Хм, смотри — тут немного виден фрагмент библиотечного штампа. Видишь, в углу.

Старик показал пальцем на синеватые выцветшие буквы, расположенные по кругу. Они гласили «Библиотека города Рас…» и дальше надпись обрывалась.

— Ладно, стоит проверить. Может быть, библиотекарь помнит Вильгельма, — предложил Ивейн, спрятав обрывок в карман. — Если этот клочок бумаги вообще принадлежал ему. Всё равно пока у нас больше нет никаких зацепок.

Напоследок они еще раз осмотрели комнату, правда, так и не найдя ничего заслуживающего внимания, а после покинули «ИМЕНИЕ» и двинулись вниз по улице, наслаждаясь свежим воздухом и пешей прогулкой.

— Кстати, канцлер говорил, что вам от дяди достался ещё часовой магазинчик, — напомнил Гилберт. — Можно заглянуть туда.

Точно — Ивейн и позабыл о том, что теперь он и Артур стали счастливыми обладателями не только монстра под названием «ИМЕНИЕ», но и какой-то лавчонки — правда, он даже боялся представить себе, чем она может оказаться на деле. Но Гилберт подал дельную мысль — и как оказалось, им всё равно было по пути — так что, расспросив прохожих и немного поплутав по городу, Ивейн и Гилберт, наконец, вышли на узкую улочку, где между пекарней и ювелиром теснилось небольшое аккуратное строеньице с медной вывеской, изображающей ручные часы с маленьким ножками, одетыми в забавные башмаки. И вот, зайдя вовнутрь, они очутились в тесненьком помещеньице. Н-да, вряд ли лавка пользовалась успехом — все полки были практически пусты, пол под ногами скорее напоминал землю, а вместо посетителей под потолком жужжало лишь пара мух. Однако, всё же, магазин был открыт — значит, кто-то здесь да есть.

— Странно, — произнес Гилберт, оглядевшись вокруг. — А где все?

— Сейчас выясним, — ответил Ивейн и повысил голос. — Эй, кто-нибудь?

Послышалось глухое ворчание, а следом из-за невысокого прилавка показался гном с длинной — почти до пояса — густой бородой смоляного цвета. Волосы его были взхломачены, а на круглом заспанном лице покоился толстый немного сплющенный нос. Ростом он едва бы достал старику до пояса — но вот в плечах был шире их обоих вместе взятых. Ивейн и Гилберт смотрели на гнома, тот в ответ буравил их сердитым взглядом, мухи продолжали выписывать па в воздухе — и в лавке на несколько минут повисла неловкая тишина, которую нарушал лишь стрёкот букашек.

— Эм, добрый день, — наконец, нарушил молчание Ивейн. — Вы здесь работаете?

Гном произнёс несколько слов, переводя взгляд с Ивейна на Гилберта и постукивая короткими пальцами по потёртому прилавку.

— Что он сказал? — шепнул Ивейн.

— А я почём знаю? — сказал старик. — Я не разговариваю на гномьем. Точнее, я пытался его выучить, но…

— Вы нас понимаете? — Ивейн снова обратился к гному.

В ответ тот лишь лениво зевнул и мотнул головой.

— Ты живёшь в человеческом городе и не говоришь на людском? — хмыкнул Гилберт. — Тогда понятно, почему здесь нет покупателей, — он наклонил голову к Ивейну. — У твоего дяди, конечно, был неплохой художественный вкус, но вот работников он подбирал никудышных.

Видимо, последние слова он произнёс слишком громко, так как взглядом гнома можно было расколоть булыжник. Сплюнув на пол, он что-то буркнул, нахмурился и ткнул пальцем в дверь.

— Послушайте, нам нужно ваша помощь. Меня зовут… — начал было Ивейн.

Откашлявшись, нелюдь разразился гневной тирадой, изредка дубася массивным кулаком по жалобно скрипящему прилавку. Ивейн не понимал ни слова из того, что пытался донести до него гном, но представитель малого народа явно был рассержен или, по меньшей мере, чем-то крайне недоволен.

— Слушайте, это касается моего покойного двоюродного дяди Вильгельма — Ивейн попытался хоть на миг прервать пылкий монолог гнома. — Он вроде как был владельцем этой лавки. Вы работали вместе с ним?

Гном вдруг замолчал и уставился на Ивейна. Перепрыгнув через прилавок, он подошёл к Ивейну вплотную и набрал воздуха в грудь — вот теперь можно было поклясться на чём угодно, что девять из десяти слов представителя малого народа явно не стоит произносить вслух в приличном обществе. Пока Ивейн хлопал глазами, не совсем понимая, что ему делать, Гилберт, настороженно наблюдая за гномом, дёрнул его за рукав и шепнул:

— Знаешь что? Не думаю, что мы добьёмся от этого чудака чего-то дельного. Да и не нравится он мне — ты ж смотри, у него взгляд как у цепной собаки, чуть ли не пена изо рта хлыщет. Предлагаю оставить в покое эту идею и пойти в библиотеку — вернуться мы всегда успеем.

Наскоро попрощавшись с гномом — который бухтел даже тогда, когда они захлопнули перед его носом дверь — Ивейн и Гилберт, спросив дорогу у проходящего мимо стражника, на удивление любезно и подробно объяснившего им путь до городской библиотеки, направились в центр города. Через несколько минут Гилберт оглянулся и ткнул Ивейна в бок локтем.

— Эй, смотри — тот чудик идёт за нами.

Ивейн оглянулся — и действительно, полумуж, которого они встретили в лавке его дяди… точнее сказать, уже в его лавке, решительным шагом следовал прямо за ними. Он не пытался догнать Ивейна и Гилберта, но и не отставал, распихивая локтями всех, кто попадался ему на пути. Некоторые, оборачиваясь в его сторону, открывали, было, рот, чтобы проводить гнома крепким словом — но быстро успокаивались, видя на его поясе огромную секиру чуть ли не с него ростом.

— Интересно, что он от нас хочет? — спросил Ивейн.

— А ты спроси, — хмыкнул Гилберт и поправил шляпу. — Знаешь что? Предлагаю не обращать на него внимания, может, ему просто с нами по пути и скоро он отстанет.

Но вопреки предположению старика гном проследовал за ними весь путь до библиотеки, которая оказалось слегка мрачным, но аккуратным высоким зданием из бурого камня. Над массивными дверьми с железными ручками в виде двух колец висела медная дощечка с изображенной на ней книгой и двумя скрестившимися перьями, а окна были украшены разноцветной мозаикой. В последний раз оглянувшись на гнома, который как раз показался из-за угла, Ивейн и Гилберт поспешно нырнули вовнутрь.

Они очутились в большом просторном зале, уставленном шкафами с самыми разнообразными книгами, от небольших томиков до толстющих талмудов; некоторые стеллажи были совсем небольшие — Ивейн мог бы достать до верхней полки, привстав на цыпочки — но встречались и истинные гиганты, чьи вершины терялись где-то под потолком; возле таких стояли длиннющие лесенки и стремянки, залезть на которые, думается, то ещё испытание. Послышался громкий топот — и Ивейн лишь тяжело вздохнул, а Гилберт издал протяжный стон, когда пред их глазами вновь появился тот надоедливый гном; но не успели они спросить, что ему нужно, как послышался зычный голос:

— Вам помочь, господа?

— Да, я ищу библиотекаря, — ответил Ивейн и повернулся. — Мне нужно узнать… — конец фразы застрял у него в горле.

Ведь перед ним в расшитом бархатном кафтане поверх ярко-белой накрахмаленной рубашке с закатанными рукавами, черных аккуратных штанах до щиколотки и щегольских башмаках из кожи с загнутыми носами стоял светло-серый орк. Массивный лоб, широченные плечи, приплюснутый нос, на котором сидели круглые очки в тонкой оправе — словом, типичный представитель своего народа. Голова его была аккуратно выбрита по бокам, а оставшиеся волосы цвета первого снега стянуты в пучок на затылке.

Несмотря на то, что орк был почти на полголовы ниже Ивейна, в плечах он был несоразмерно шире, и тонкая ткань рубашки обтягивала его мышцы как вторая кожа, а каждый кулак мог легко сравниться с неплохой тыквой. Пауза слегка затянулась, когда орк поправил очки и произнес

— Он перед вами. Так что вы хотели? Не хочу показаться грубым, но у меня ещё много дел.

— Эээ… Меня зовут Ивейн. Вот, — прервал уже ставшее немного невежливым молчание Ивейн, достал из кармана клочок бумаги и протянул его библиотекарю. — Скажите, это из вашей библиотеки?

Орк взял клочок бумаги и внимательно его осмотрел, а после, подняв глаза и поджав губы, процедил:

— Порча библиотечного имущества — весьма и весьма скверное дело, юноша. При этом, к слову, караемое штрафом.

— Нет-нет, это сделал не я, — поспешил сказать Ивейн. — Этот клочок я нашёл в доме моего дяди. Он недавно умер, а я… В общем, подскажите, вы можете что-нибудь рассказать о хозяине книги?

Судя по недовольному виду орка, он вряд ли ему поверил, но Ивейн не терял надежды вразумить его:

— Вряд ли бы я стал портить книгу, чтобы потом прийти сюда и сдать сам себя, — пожал он плечами.

— Признаю — в ваших словах есть зерно истины, — немного подумав, кивнул головой орк и чуть расслабился. — К сожалению, не могу сходу сказать что-то про владельца книги, но это не проблема — проследуйте за мной и я просмотрю записи. Ох, извините меня за мои манеры, я совершенно забыл представиться. Моё имя — Громхак. Прошу.

Громхак повёл всех троих — гном, хоть и хранивший молчание, следовал за Ивейном по пятам словно хвост — к ладно сделанном секретеру, стоявшему неподалёку от входа. Усевшись за него, орк открыл толстую книгу, послюнявил палец и начал аккуратно листать пожелтевшие страницы.

— А разве вам сначала не нужно узнать, из какой именно книги выдрана эта страница? — поинтересовался Ивейн.

Громхак оторвался от записей и с нисхождением посмотрел на Ивейна поверх очков.

— Юноша, я работаю библиотекарем в Распутье уже почти семь лет. Я, как истинный профессионал своего дела, помню наизусть всю мою коллекцию. Клочок, который вы показали, самым наглым и мерзким способом вырван из книги «Ядовитая флора провинции Заман», под авторством одного известного исследователя. Интересный факт…

Пока Громхак копался в своей записной книге, Ивейн обратил внимание на несколько тонких деревянных рамок, висящих на стене прямо за спиной орка. В одну из них был вдет лист, на котором Ивейн прочитал: «За вклад в развитие культуры города Распутья, почётному члену общества О.Р.К.А Громхаку Асонта’Деча», а чуть ниже красовалась чья-то кривая подпись печатными буквами. Перехватив взгляд Ивейна, Громхак небрежно произнёс:

— Между прочим, эту письменную благодарность мне вручил сам министр культуры и образования Скордской Республики во время своего прошлого визита в Распутье.

— О.Р.К.А.? — с любопытством спросил Гилберт, выглядывая из-за плеча Ивейна.

— Озабоченные Развитием Культуры и Абразования.

— Абразования? — протянул Ивейн. — Но разве…

— Да, в название закралась небольшая ошибка, — с лёгким раздражением перебил его орк, видимо, привыкший к подобным вопросам. — Министр, скажем так, слегка неграмотен. Однако это не мешает ему заниматься развитием этой области уже много лет, — орк постучал пальцем по странице и добавил. — А вот, кстати говоря, и имя того негодяя, посмевшего испортить довольно редкий экземпляр.

Громхак повернул книгу к Ивейну и показал ему предпоследнюю строчку, выполненную аккуратным, слегка клонившимся влево почерком. Она гласила: «В. Крысло — «Ядовитая флора провинции Заман», 1 шт., вернуть не позже чем через две недели», а чуть ниже стояла дата, подпись и адрес. Бинго! Вот они и нашли знакомого дяди — теперь нужно навестить этого В. Крысло и как следует расспросить его. Кто знает, быть может, они с Вильгельмом были близкими друзьями и тот что-то да слышал про Франца.

Не успел Ивейн отблагодарить Громхака, как двери библиотеки грохнули — и, оглянувшись, он увидел две фигуры в длинных черных плаща; судя по всему, люди; лица незнакомцев скрывали шарфы, а в руках каждый сжимал по мечу. Ивейн почувствовал, как по спине его проползла капля пота, а в желудок упал кусочек льда — отчего-то он сомневался, что эти двое вдруг просто шли мимо и надумали взять себе книгу-другую, чтобы скоротать вечерок. Увидел нежданных гостей и орк — сняв очки и спрятав их за пазухой, он вышел из-за стола и поднял руки:

— Господа! Прошу вас немедля выйти на улицу — в библиотеку запрещён вход с напитками, животными и оружием. Кто-то может пораниться или того хуже — попортить книги.

Услыхав его последние слова, Ивейн подумал, что, скорее всего, сейчас попортят его самого — и словно услышав его мысли, один из незнакомцев шагнул прямо к нему и поднял клинок.

— Не суйся, орк, — произнёс он осипшим голосом — И вы двое стойте там, где стояли — вас это не касается. Нам нужен только парень.

Однако у стоявшего рядом с Ивейном гнома явно было другое мнение на этот счёт — тяжело вздохнув, он отодвинул того в сторону, снял с пояса секиру и неторопливым почти прогулочным шагом двинулся прямо навстречу бандитам. Признаться, на несколько мгновений это привело их в замешательство — но вот один из них, шагнув нелюдю навстречу, замахнулся и…

Ивейн никогда и представить не мог, как можно столь быстро орудовать таким огромным топором — думается, это стало сюрпризом и для нападавших. Даже вдвоём они лишь каким-то чудом избегали яростных ударов атакующего их гнома — при том не сколько отбивая их, сколько уворачиваясь — но вот один из них, выждав момент, пнул гнома под колено, а второй, сунув руку за пазуху, бросил ему в лицо горсть какого-то порошка; вмиг ослепнув, нежданный защитник Ивейна принялся широкими взмахами очерчивать воздух вокруг себя, но головорезы уже неслись прямо на свою жертву.

Не придумав ничего лучше, он толкнул в первого негодяя передвижную лестницу на колёсиках, стоявшую подле ближайшего шкафа — с диким грохотом тот рухнул на пол, но вот второй едва не лишил Ивейна жизни. Лишь в последний момент он успел увернуться — и лезвие меча слегка пощекотало ему волосы, разрубив несколько книг под горестный стон Громхака. Бандит занёс меч для второго удара — но тут ему в затылок прилетел увесистый томик. Зашипев от боли, он оглянулся — но только для того, чтобы словить лбом солидную «Жизнь и быт коренных лесных эльфов». Отдав Ивейну салют, Гилберт ухватил с ближайшей полки ещё два снаряда — но тут в потасовку, к счастью, вмешался хозяин библиотеки, видимо, не выдержав столь бесцеремонного отношения к своему детищу.

Одним прыжком преодолев расстояние до убийцы, он мощным ударом отправил того в воздух — громкий вопль, краткий миг полёта и негодяй, врезавшись в пузатый стеллаж, вместе с ним рухнул на пол. Его друг уже успел очухаться и подобрать меч; но едва он подобрался к орку со спины, чтобы нанести коварный удар, как Ивейн поставил ему подножку — налетев на Громхака, бандит вместе с орком кубарем полетел в сторону, по пути врезавшись в высоченную лесенку. Медленно покачнувшись, она начала падать — и через миг одно из окон с громким звоном осыпалось разноцветным дождём.

Гном уже успел протереть глаза и теперь направлялся на помощь Громхаку, который, оглядевшись, издал настолько угрожающий рык, что даже Ивейну стало не по себе — а уж незадачливые убийцы и подавно поняли, что дело явно выходит из-под контроля. Один из них достал из-за пояса небольшой пузырёк с ярко-красной жидкостью и бросил в ближайший шкаф — склянка разбилась, а книги вспыхнули, точно сухой хворост.

Зал тут же наполнил едкий вонючий дым, из-за которого у Ивейна заслезились глаза и запершило в горле — пытаясь откашляться, сквозь едкую пелену он увидел, как оба бандита выскочили из библиотеки на улицу. Вслед за ними ринулся и Громхак — но уже через несколько мгновений вернулся назад, сжимая в руках бочку с водой.

Кое-как погасив пламя и оглядев учинённый вокруг хаос, в который превратилась некогда тихая и чистая библиотека, Громхак перевёл взгляд на Ивейна. Тот уже было подумал, не последовать ли ему примеру тех незнакомцев — уж очень недобро поблёскивали глаза орка — но тут библиотекарь сделал глубокий вдох, выдох, и, пригладив волосы, подошёл к лежащему на полу шкафу. Без особых усилий придав ему вертикальное положение, он принялся аккуратно расставлять упавшие книги по своим местам.

— Судя по всему, они приходили по вашу душу юноша, — буркнул он, с обречённым видом разглядывая то, что осталось от толстого сборника людских стихотворений.

— Похоже на то и… слушайте, извините за всё это, — Ивейн обвел рукой разгромленный зал. — Мы не хотели громить вашу библиотеку. И, конечно же, огромное спасибо за помощь.

— Вам не за что просить прощения, так как вашей вины тут нет, — пробормотал орк и цокнул языком, кинув взгляд на разбитое окно. — Не вы ворвались сюда, размахивая мечами, словно пьяные гремлины. Ну, действительно — не буду же я смотреть, как вас режут на куски, попутно разрушая мою обитель знаний.

Тут к ним подошёл Гилберт — взмахнув шляпой, он произнёс:

— Присоединяюсь к благодарностям моего друга. Кажется, мы ещё не знакомы. К вашим услугам, Гилберт. Алхимик, курьер, художник, младший конюший, разносчик писем — нет, это не то же самое, что курьер — помощник дубильщика, зажигатель уличных фонарей…

При упоминании всё новых и новых профессий, освоенных Гилбертом за последний год, лицо Громхака становилось всё озадаченней, и Ивейн решил вмешаться, дабы старик не прикончил и без того расстроенного библиотекаря своей болтовнёй:

— Почему начался пожар? — спросил Ивейн, глядя на то, как орк сортирует книги на две стопки, складывая справа от себя томики, что ещё можно было спасти, и с тяжёлым вздохом отставляя те, что годились теперь разве что на растопку.

— Жидкий Огонь, — объяснил Гилберт. — Опасная штука — капля этой ядрёной смеси и что угодно вспыхнет словно спичка. Хех, помню, один мой приятель получил нехилые ожоги, когда варил это зелье, — поймав осуждающий взгляд орка, старик поспешно добавил. — Конечно, до того, как его запретили.

В этот момент к ним присоединился гном, до того промывавший глаза у бочки, которую принёс Громхак. Казалось, его ничуть не смутили ни нежданная драка, ни вспыхнувший после пожар — он лишь спокойно осмотрел свою секиру, ласково погладил лезвие подушечкой пальца и повесил оружие обратно на пояс, а после церемонно поклонился орку, произнеся несколько слов.

— И я рад знакомству, Кремень, — склонил голову Громхак.

— Ты понимаешь на гномьем? — спросил Гилберт.

Орк в ответ лишь снисходительно усмехнулся, вертя в руках небольшой зеленый томик, чтобы потом воткнуть его на свободное место между «Теориями происхождения Гавани Песков» и «Историей постройки канализации Распутья. Семь лет страданий».

— Уважаемый Гилберт, я, между прочим, бегло говорю на семи актуальных языках, с переводчиком могу поддержать разговор как минимум на пяти и даже не понаслышке знаком с парочкой устаревших диалектов. Гномий я выучил едва ли не раньше людского.

— Устаревших? О, помнится, когда я учился в Академии, у одного профессора был столь забавный говор, что мы поначалу решили… — начал, было, Гилберт, но Кремень перебил старика.

— Что он сказал? — с подозрением спросил Гилберт, когда тот умолк.

— Если убрать все бранные слова, то: «Кому не наплевать, что там у тебя кто вёл, старикан», — смущённо откашлявшись, перевёл Громхак.

— Это я-то старикан? — возмутился Гилберт, с обидой глядя на гнома.

— Ну, конечно, Кремень, быть может, старше тебя по количеству прожитых лет, но если мы будем отходить от человеческих мерок…

Видя, что Гилберт уже набрал дыхания и открыл рот, чтобы с новыми силами продолжить перепалку, Ивейн поспешил встрять в разговор:

— Кремень, что ты пытался мне рассказать в лавке моего… ну, точнее, уже в моей лавке?

Повернувшись к Ивейну, гном затараторил, активно помогая себе жестикуляцией, пока орк переводил его слова:

— «Я несколько месяцев работал на этого паршивца Вильгельма, и за всё это время не увидел от него ни гроша. То, говорит, с собой нет, то, говорит, на той неделе отдам. А потом он и вовсе помер. Так что если ты племянник этого прохвоста, то верни мне его должок и мы разойдёмся в разные стороны. Ты должен мне…».

Немного подумав и позагибав пальцы, гном озвучил сумму — и Ивейн с тоской подумал о том, сколько ещё неприятностей принесёт ему его покойный дядя. Конечно, он бы мог заплатить гному из монет, которые дал ему Джуз, но, во-первых, этого всё равно не хватит, во-вторых же, тогда он останется с пустыми карманами, а у него впереди ещё целая неделя. Почесав затылок, Ивейн попробовал договориться с Кремнем:

— Слушай, сейчас у меня с собой столько нет, но я тут выполняю кое-какую работёнку на одного солидного человека — если всё пройдёт хорошо, через неделю он щедро заплатит и ты получишь от меня сколько положено. Идёт?

О том, что если всё пройдёт плохо (скорее всего, пройдёт плохо, мысленно поправил он сам себя) в лучшем случае его ждёт заключение на острове, кишащим головорезами, а в худшем — он нырнёт к своему дяде, Ивейн благоразумно промолчал, но Кремня его слова, похоже, нисколечко не убедили.

— «А вот не надо мне тут брехать, как гремлин вшивый. Сразу видно, истинный племянничек своего шельмеца дяди. Вильгельм вон тоже кормил меня всякими байками, а потом взял и утоп — от жадности, наверное, чтоб долги не отдавать».

— Слушай, я клянусь, что…

— «Кончай заливать, — перебил его гном. — В общем, так — с этой минуты я ни на шаг от тебя не отойду, пока всё своё до последней монетки не увижу. Тем более, я гляжу, тебе башку снести хотят — а если ж ты помрёшь, кто мне долг вернёт?».

Гилберт издал тихий стон и, если честно, Ивейн полностью разделил его чувства — однако через мгновение подумал, что может быть, искать Франца в компании Кремня будет не так уж и плохо. Особенно, если учесть новые обстоятельства — пускай за ними и будет таскаться брюзжащий гном, но зато он весьма ловко орудует секирой.

Вдруг на полу что-то блеснуло — нагнувшись, Ивейн поднял какую-то чёрную и гладкую печать, напоминающую большую монету. На одной её стороне были высечены шесть цифр, а на другой выгравирован рисунок кинжала, который переплетала лоза, изогнувшаяся буквой «С». Не успел он как следует рассмотреть свою находку, как Гилберт произнёс:

— Мы вроде как хотели навестить владельца книги, а дело уже за полдень.

— Да, ты прав. Сходим к этому Крысло и расспросим его про Вильгельма, — сказал Ивейн, спрятал монету в карман и обратился к орку. — Слушай, Громхак, а ты не подскажешь, как нам сподручней добраться до улицы, где он живёт?

— Разумеется, — ответил орк, безуспешно пытаясь собрать воедино разбитую мозаику. — Даже больше того — я пойду с вами, чтобы лично пообщаться с тем, кто так неаккуратно относится к казённому имуществу. Как я уже говорил, за это полагается штраф, а уж учитывая, — он оглянулся и горько вздохнул, — всё это, каждая монетка сейчас будет на счету. Не сочтите за наглость, господа, но не поможете ли вы мне навести тут порядок? Один я буду возиться до ночи, но вчетвером мы управимся куда быстрей. Конечно, если вы не торопитесь.

Ивейн хоть и торопился, но, конечно же, не мог отказать орку — который, по сути, спас им жизни — да и Гилберт с Кремнем, прекратив, наконец, переругиваться (к слову, как ни удивительно, получалось у них на редкость складно, особенно если учесть, что один из них не понимал второго; правда, тот изрядно облегчал задачу своему оппоненту весьма красноречивыми жестами) засучили рукава и бросились в атаку на царивший вокруг кавардак.