Кавказская Албания - Лезгистан. История и современность

7.1 ХАНСТВА, "ВОЛЬНЫЕ" ОБЩЕСТВА ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА И ВОССОЕДИНЕНИЕ АЛБАНО-ЛЕЗГИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ ПОД РУКОВОДСТВОМ ФЕТ-АЛИ-ХАНА ЛЕЗГИНСКОГО

Во второй половине XVIII в. Лезгистан находился в состоянии экономической разобщенности и политической раздробленности. В результате упорной освободительной борьбы народов Восточного Кавказа в 30-40 годах XVIII в. ненавистное иранское иго было свергнуто. На территории расселения лезгиноязычных народов возник ряд обособленных, небольших по территории, самостоятельных или полунезависимых феодальных государств — ханств [1]. В связи с этим А.Бакиханов пишет, что "со смертью Надир-шаха бывшие до тех пор потомственные правители, зависевшие от шахов, преобразовались в независимых правителей" [3].

В пределах бывшей Албании образовались Карабахское, Шекинское, Гянджинское, Бакинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Кюринское ханства. Наряду с ханствами существовали и более мелкие феодальные владения — Елисуйское, Кут-кашенское, Кабалинское султанства, а также Хаченское меликство. К северу от Еянсуйского султанства находились Джаро-Зелоканские джамааты. Султанства и ме-ликства обычно состояли в вассальной зависимости от владетельных ханов. Так, например, куткашенский и елисуйский султаны были вассалами шекинского хана, а хаченское меликство попало в вассальную зависимость от карабахского хана [1].

К XVI — XVII вв. относится также появление в Лезгистане таких образований, как Табасаранское майсумство, Ахтыпаринское, Гекузпаринское, Алтыпаринское "вольные" общества, Рутульский магал, Цахурское владение [4].

"Вольными" обществами на Восточном Кавказе назывались объединения нескольких сельских общин и отселков в один союз во главе с более крупным и сильным сельдям обществом" [5].

Принцип образования этих союзов был в основном территориальный. Объединялись сельские общества, расположенные близко друг от друга. "Вольные" общества могли объединяться в союзы "вольных" обществ. Это происходило в случае серьезной опасности внешнего нападения.

Границы "вольного" общества и распространения племенного языка не всегда совпадали. "В Гидатлинском "вольном" обществе, — пишет Х.Хашаев, — находились сельские общины, жители которых и по настоящее время говорят на разных языках и диалектах. Так, например, собственно Гидатль состоит из аулов Урада, Мачада, Гинда, Хотода, Тилиб, Тлях и ряда отселков, жители которых говорят на гиндииском диалекте аварского языка; на ахвахском языке говорят жители селений Тлянуб, Цекуб и Ратлуб, которые также входили в состав Гидатлинского общества" [5].

Фактически эти "вольные" общества представляли собой демократические единицы, а некоторые историки и этнографы называли их республиками, а их союзы — федеративными республиками [5].

Генерал Паулуччи в рапорте военному министру Румянцеву в 1812 году называл все "вольные" общества Южного Дагестана "республиканскими обществами лезгинцев" [6]. Он насчитал в Дагестане 12 федеративных республик. Указанный генерал также считал, что Аварское ханство имеет федеративное устройство, поскольку туда входило много разноязычных народов. "Все владение аварское, — пишет он, — составлено из мелких федеративных обществ под покровительством хана аварского, который там имеет собственные поместья, а по мере личных свойств пользуются властью" [7]. Броневой считал также, что и Казикумухское ханство состоит из федеративных обществ [7].

"Доказательством того, — пишет А.Брюханов, — что "вольные общества Дагестана были демократическими республиками, может служить широко представляемое ими право убежища политическим деятелям" [8]. Примером этого является деятельность М.Ярагинского, который от царских властей скрывался сначала в Табасаране, а затем в Аварии.

В 1728 г. И.Гербер также отмечал демократический характер управления сельских общин: "В уездах их есть по старшине, которых сами выбирают, и сами старшины с кадием или духовным все ссоры прекращают. Ежели старшины им не нравятся, то они их опять низвергают…" [9].

Касаясь этих вопросов, Х.Хашаев пишет: "В действительности в основе объединения не всегда лежал принцип федерации. Союзы создавались и конфедеративным способом. Сильное общество диктовало свою волю слабым союзникам. Что же касается независимости "вольных" обществ, то она была относительной. Многие "вольные" общества находились под юрисдикцией ханов и становились независимыми от них только тогда, когда ханская власть ослабевала" [5].

"Внутри сельских общин, — свидетельствует далее Х.Хашаев, — жители уже давно разделились на богатых и бедных. Решающее слово принадлежало богатым. Сохранившиеся еще формы народоправства только вуалировали власть богатых над бедными. При всем этом нельзя отрицать, что "вольные" общества в отдельные периоды выступали как независимые и самостоятельные объединения и боролись против ханских захватов. Но между отдельными сельскими обществами существовали противоречия, так как общества различались по богатству и мощи" [5].

Гянджинским ханством управлял сильный и богатый феодал Шахверди-хан, а впоследствии — его потомок Джавад-хан. Бакинским правителем был Мирза-Мухаммед, сын Дергахкули хана. В Шемахе утвердился Мухаммед-Али. В Дербенте правил Мухаммед-Хасан-бек, сын Имамкули-бека. Таким образом, территория Ширвана распалась на мелкие, постоянно враждующие между собой удельные владения.

Считается, что основателем рода шекин-ских правителей был сын христианского проповедника — удин (лезгин) Кару, принявший впоследствии мусульманство и названный Джандаром или Алишаном [11]. После него шекинский престол занял его сын Гутул, которого сменил его же сын Шакки. Затем власть переходит к некоему Хасану, уступившему Дервиш-Мухаммеду. Это был отважный человек, который всю жизнь боролся против иранского владычества. После его казни персами наместником Шеки назначен Хусейн-джан [11]. Этот персидский ставленник и его родственники в течение многих десятилетий управляли Шекинским ханством. Когда род их истощился власть в Шеки перешла к Хусейну, которого называли Мелик-Хусейн-Шакки.

В начале XVIII века управление Шекин-ской областью поручается выходцу из рода Дервиш-Мухаммеда Челеби, человеку предприимчивому, смелому и энергичному. Челеби породнился с мацарским тухумом Кази-Кумуха Мухаммед-ханом, женив своего сына Агакиши на дочери последнего. После паломничества в Мекку Челеби получил титул Хаджи, его стали называть Хаджи -Челеби.

Усиление Шекинского ханства беспокоило грузинских правителей, а также владетелей соседних ханств. В 1752 г. объединенные сила, решили захватить Гянджу. Узнав об этих пла нах, Хаджи-Челеби двинул под Гянджу свои войска и нанес поражение объединенным селам во главе с грузинским царем Таймура-зом Ираклия близ города Шемхора [11] После этого Хаджи-Челеби присоединил своим владениям Гянджу, Казахскую и Борчалинскую области, затем направился в Шемаху. Овладеть этим городом не с помешал кубинский хан Гусейн-Али.

После смерти Хаджи-Челеби ханом стал его сын Агакиши. Последний был убит тестем Мухаммед-ханом, управлявшим некоторое время Шеки. Вскоре Мухаммед-хана отстранили от власти, ханом Шеки стал брат Хаджи-Челеби Абдулкадыр. Эти дворцовые перевороты сказывались на престиже ханства и на материальном положении населения — оно заметно ухудшилось.

Сильным было и Карабахское ханство. Во время Албансккого государства население Карабаха составлял в основном лезгин язычный народ — удины, которые в то время были, как и армяне, христианами. Находясь в территориальной близости от Армении, испытывая ее большое влияние, а иного подчиняясь армянской церкви, население Карабаха постепенно теряло свой язык и переходило на армянский язык.

С XII века в этой области оседают кочевые тюрко-туркменские племена, которые раньше не имели национального самоназвания в исторической литературе именовались то кавказскими татарами, то кавказскими тюрками [11].

В XVIII в. выдвинулся Панах-Али. Вначале он служил у Надир-шаха, но вскоре сбежал в Карабах и начал совершать набеги на владения соседних феодалов. Избегая кары шаха, он в течение двух лет скрывался у джарских цахуров [11].

После смерти Надир-шаха Панах-Али вновь вернулся в Карабах, и ему удалось установить там свою власть. Чтобы укрепить ее и получить поддержку от джарских лезгин (цахурцев), Панах-Али женился на дочери знатного цахурца. В 1748 году Панах-Али построил крепость Баят и переселил туда всю карабахскую знать [11].

Соседним Шекинскому и Шемахинскому ханствам не угодно было иметь рядом сильнее Карабахское владение. Поэтому они объединились и напали на крепость Баят. Панах-Али удалось выдержать натиск недовольных соседей. А когда шекинцы и ширванцы вернулись на исходные позиции, Панах-Али построил вторую мощную крепость неподалеку от Агдама. В 1750 году он соорудил еще одну крепость и назвал ее Панахабадом [11].

Во время иранского нашествия Зенд-хан пленил Панах-Али и держал его в плену до самой смерти. Карабахским ханством стал управлять сын Панах-Али Ибрагим-Халил, который породнился с визирем грузинского царя Ираклия. При Ибрагим-Халиле Карабахское ханство укрепилось еще больше.

Родословное кубинских ханов восходит к эмирам из известного в X — XVI вв. лезгинского города Мацар (Маза — в арабском описании) [10]. Согласно недавно опубликованным историческим сочинениям [10]: "Тарих Дагестан", "История Маза", "История переселения эмира Чупана Мазинского в Башлы", "История Тледока", "История Амиркаландара, сына султана Хайдара", "История Каракайтага", в начале XV века чайтак был покорен эмиром города Мацар из нынешнего Ахтынского района и он положил начало лезгинскую родословную кайтакских уцмиев (подробно см. в главе IX).

"Род кайтакского уцмия (после 1642 г.) газделился, — пишет Бакиханов, — на две линии. Старшая из них имела свое пребывание в Маджлисе, а младшая в Енги-Кенте. Из этих двух линий старшие и способнейшие в роде поочередно получали достоинство уцмия. Примерно в это время между ними произошел раздор, Енги-Кентская линия напала на Маджлис и истребила всю старшую, исключая малолетнего Гусейн-хана, которого спас один из его приближенных по имени Айде-бек и увез к шамхалу. Гусейн-хан по достижению совершеннолетия уехал в Персию, гостил некоторое время в сальян-ском Рудбаре, у тамошного казия и женился на его дочери. От нее у него родилась дочь, ставшая родоначальницей рудбарских и сальянских султанов… Через свою жену [вторую ] Гусейн-хан сделался известным не только всем важным лицам Исфахана, но и самому шаху, который, испытав его храбрость и оценив большие способности при его знатном роде, назначил его кубинским и сальянским ханом [3 ].

Первым ханом Кубы, как сказано выше, был Гусейн-хан. Его сменил сын Ахмед, погибший в борьбе за кайтагский престол. Затем ханом Кубы стал Султан-Ахмед, который принял смерть от руки собственного тестя, примкнувшего к восстанию под руководством Хаджи-Давуда Мюшкюрского [11]. Во время ханства Хаджи-Давуда в Ширване он управлял и Кубой. (Схема родословной Кубинских ханов приводится на следующей странице).

После предательского смещения Хаджи-Давуда, ханом Кубы стал сын Султан-Ахмеда Хусейн-Али. Последний в 1735 году перенес ханскую резиденцию из Худата в Кубу. Вскоре он присоединил к своему ханству правобережье реки Самур с землями Яргун и Шабран [11].

В 1756 году Хусейн-Али-хан направил свое войско во главе с сыном Фет-Али в Сальян и отвоевал эту местность вместе в небольшим Рудбарским владением. Спустя два года Хусейн-Али-хан умер и власть перешла в руки Фет-Али-хана.

Тем временем взбунтовались жители Дербента, недовольные правлением братьев Мухаммед-Хусейн и Тахир-бек. Фет-Али-хан воспользовался удобным моментом и с помощью горожан подчинил Дербент своей власти.

Чтобы подчинить себе Бакинское ханство, Фет-Али-хая выдал свою сестру Хадижу-бике за бакинского хана Мухаммеда, отказав в этом кайтагскому уцмию Амир-Хамзе, брату своей жены Тути-бике. Перед свадьбой было заключено соглашение о том, что отныне Бакинское ханство будет подчиняться Фет-Али-хану.

После Бакинского ханства наступила очередь Шемахинского, которое было сильным а богатым владением. В Новой Шемахе (Ас-ху) управлял бывший сборщик налогов На-гир-шаха Мухаммед-Али, а в Старой Шемахе — местный феодал Мухаммед-Саид-хан. Между этими правителями шла острая меж-дусобная война. В этой борьбе победили Мухаммед-Сайд и его брат Агаси [11].

В 1767 году Фет-Али-хан совершил поход аа Шемаху и занял расположенную неподалеку от города крепость Мюнджи. Увидев огромное войско кубинцев, которое состояло в основном из лезгин, многие шемахинцы-лезгины перешли на сторону Фет-Али-хана. То этой причине местные феодалы вынуждены были признать власть кубинского хана. 9а это продолжалось недолго. Шемахинские нладетели постоянно уклонялись от налогов, установленных Фет-Али-ханом, в связи с см в 1768 году Фет-Али-хан вновь осадил Шемаху, при этом шекинский хан выступил на стороне кубинского. Взяв в плен Мухаммед-Сайда и Агаси, первого Фет-Али-хан велел заточить в темницу, а второго Гусейн-хан ослепил. Территорию Шемахинского ханства разделили между Кубой и Шеки [11].

Вскоре под власть Фет-Али-хана перешли Джавадское и Муганское владения. Чтобы удержать власть над завоеванными территориями, которые всячески стремились к самостоятельности, Фет-Али-хану нужен был могущественный покровитель. И он, как и многие другие владетели Восточного Кавказа, обратил взоры на Россию. Фет-Али-хан "позволял русским купцам свободно торговать на подвластных территориях, пропускал русских купцов беспошлинно на юг и обратно" [11].

Временем крепли оппозиционные силы. Возникла коалиция шекинцев и грузин, опасавшихся большого усиления Кубинского ханства. В 1774 году объединенные силы напали на Шемаху. Завязалась упорная схватка, в которой с обеих сторон погибли тысячи человек, в основном представители лезгиноязычных народов. Фет-Али-хан одержал победу. Летом того же года кайтагский уцмий Амир-Хамза со своими союзниками напал на Кубу. Битва между Фет-Али-ханом и Амир-Хамзой состоялась на обширном поле Гавдушан близ лезгинского селения Манкулихюр. В этом кровопролитном сражении победили Амир-Хамза с союзниками, а Фет-Али-хан укрылся в Сальяне.

Амир-Хамза разорил Кубу и осадил Дербент, где находилась его сестра Тути-бике — жена Фет-Али-хана. Тути-бике осталась верна мужу и не поддалась уговорам брата сдать город без боя. Пока Тути-бике оборонялась, Фет-Али-хан собрал новые отряды из лезгин, поспешил на помощь жене. Амир-Хамзе ничего не оставалось, кроме как удалиться в свои владения [11].

После этих событий Фет-Али-хан направил в Петербург посла Мирза-бека с просьбой о помощи и выражением согласия войти в подданство России, которая решила помочь Фет-Али-хану.

В 1775 году, по велению императрицы Екатерины II, в пределы нынешнего Дагестана прибыл генерал-майор Медем с русским отрядом с целью поддержать Фет-Али-хана Кубинского и наказать уцмия за пленение академика Гмелина [12]. Захват Кюры описывается так: "Фет-Али-хан превосходно воспользовался помощью: он успел уменьшить значение уцмия, разбитого русскими войсками около сел. Башлы, и в то время, когда генерал Медем занял Дербент, он двинулся в Кюру, разбил Магомед-хана Казику-мухского и заставил его уйти в Кази-Кумух. А чтобы обеспечить на будущее время за собою владение Кюрой, он воспользовался ссорою Магомед-хана со старшим сыном его Ших-Марданом. Причиной этой ссоры были следующие обстоятельства [12]: "От первой жены у Магомед-хана было два сына, Ших-Мардан и Аслан-Гусейн, а от второй жены — сын Сурхай и другие. Сурхай еще ребенком в запальчивости убил Аслан-Гусейна, за что Ших-Мардан питал к нему кровную вражду. Поскольку Сурхай был любимым сыном Магомед-хана, то он, не видя возможности отомстить ему по обычаю за смерть брата, уехал из Кази-Кумуха и обратился к помощи Фет-Али-хана. Фет-Али-хан, отделив от Дербента всю северную часть Кюры до Кабира и от Кубы весь Гюнейский магал, отдал их в управление Ших-Мардану на ханских правах. Вскоре Ших-Мардан успел присоединить Курахский магал и образовать особое Кюринское владение" [12].

"В 1784 году, — пишет Аббас-Кули-Ага Бакиханов, Фет-Али-хан овладел Ардаби-лем и шахсеванские ханы покорились ему. Тогда-то окончательно утвердилась власть и влияние Фет-Али-хана в восточной части Кавказа. Ему давно уже были преданы Гасан-хан Муганский, Мир-Мустафа-хан, сын Карахана, содержавшийся некоторое время в Кубе и возведенный им в достоинство талышского хана, и Гидайат-хан, утвердившийся с его помощью в Гиляне. Шамхал, уцмий и хан Казикумухский находился под его влиянием. Аварский хан и мехтулинский владетель принуждены были поддерживать с ним мирные отношения. Масум и казий табасаранские зависели от него. Все казии и почетные лица вольных дагестанских обществ объявили ему преданность. Сверх наследственного своего удела Кубы, Сальяна и Дербенда он полностью овладел Ширваном. Несовершеннолетний его племянник хан бакинский находился под его опекой. Только Ибрагим-хан Карабагский, надеясь на сильные укрепления, не хотел подчиняться его влиянию, за что Фет-Али-хан совершенно опустошил всю южную часть его ханства… Фет-Али-хан — замечательный человек в истории Кавказа, возвысился благодаря своим благоразумию, щедрости и предприимчивому характеру. По достижении власти в нем обнаружились качества умного и деятельного правителя и особенный дар привязывать к себе всех окружающих, усыплять врагов и выпутываться из самых затруднительных обстоятельств".

Таким образом, Фет-Али-хану удалось объединить все ханства и вольные общества лезгиноязычных народов и восстановить государственность в пределах Кавказской Албании.

После смерти Фет-Али-хана наследником стал сын его Ахмед-хан, при которех центробежные силы усилились.

В 1789 году умер и Магомед-хан Казикумухский. На место его был избран ханом сын Сурхай, несмотря на то, что он был чанка т.е. мать его не происходила из ханской фамилии.

Ших-Мардан-бек, управлявший Кюррою, умер незадолго до смерти Фет-Али-хана. У него остались пять сыновей: Таир-бек, Омар бек, Аслан-бек, Гасан-ага и Фет-Али-хана. Двое старших были чанки, и потому управление владением должно было перейти к Аслан-беку, но Сурхай-хан, воспользовавшись смертью Фет-Али-хана, овладел Кюрою присоединил ее к Кази-Кумуху. Аслан-бек, не имея средств возвратить ханство, поехал сначала в Персию, а потом в Турцию — искать помощи и защиты. Но, не найдя ее, жил некоторое время в Мингрелии и Тифлисе, а по прибытии русских войск в Закавказье в 1802 году возвратился и жил у уцмия Рустем-хана и его преемника Ати-хана [12]. Вот как описсывается в "Кавказском вестнике" проникновение Сурхай-хана в Лезгистан: "Завладев Кюрою Сурхай-хан обратил свое внимание на общества долины Самура, до сих пор упорно сохранявшие свою независимость от соседних ханов. Скоро ему представился удобный случай вмешаться в их дела. Селения Ялахъ, Кака и Луткун, входившие в обществ: Рутульское, притесняемые поборами жителей главного селения — Рутула, обратились к Сурхай-хану с просьбою о защите. Он принял их сначала под свое покровительство, потом присоединил к своему ханству и, наконец, поселил в Каке своих братьев Шуаиб-бека и Иса-бека [12]. С этого времени им присоединены к Кази-Кумуху несколько селений, находящихся в Ихрекском ущелье, и агульскх селение Боркихан, которое он отдал в управление брату своему Сеид-беку" [12]. Так, притесняя друг друга, а затем обращаясь к дальним отпрыскам мазинских эмиров, многие лезгинские селения попали под власть Кази-Кумухских ханов.

Одним из старых султанств являлось Ца-хурское. Цахуры занимают территорию в верховьях Самура, западнее рутульцев, а также сопредельные территории нынешнего Северного Азербайджана. О Цахуре сообщает знаменитый турецкий географ и путешественник XVII века Эвлия Челеби в своей Книге путешествий" ("Сийахат-наме"): Мы прибыли в село Захур. В этой местности имеется до 150 селений. Местность подчиняется эмиру Юсиф-беку, она несколько раз переходила в руки Ирана" [13].

Хронологическая таблица цахурских правителей, согласно неполным данным фирманов, выглядит следующим образом [14]:

1. Ади Куркулу-бек — 1562, 1593 [15].

2. Али Султан Цахурский — 1607, 1616 [15].

3. Мамедхан-бек Цахурский — 1632, 1635 [15].

4. Халил-бек, сын Мамед-хана Цахурского — 1642 [14].

5. Эмир Юсуф-бек [13].

6. Али-Султан-Цахурский — 1695, 1701 [15].

7. Ахмед-хан Цахурский — 1747 [15].

"Список этот, — пишет А.Шихсаидов, — неполный. Нет возможности установить начало и конец правления того или иного правителя. Поэтому указывается лишь год, под которым встречается в фирмане имя правителя. Неизвестно, был ли какой-либо правитель между Ади Куркулу-беком (1562) и Али Султаном Цахурским (1607, 1616) между Али Султаном Цахурским II (1695,1701) и Ахмед-ханом Цахурским" [14].

И далее: "Невозможно также установить, была ли власть цахурского правителя наследованной. Только в одном случае встречаемся с фактом наследственной власти: Мамедхана Цахурского сменяет его сын Халил-бек Цахурский. В остальных случаях родственные связи правителей не отмечаются, что затрудняет возможность делать какие-либо выводы. Устанавливается также, что Ади Куркулу-бек правил сравнительно долгое время, более тридцати лет" [14].

В XVI — XVII веках Цахур совместно с Элису входит в Ширван в качестве улька [16].

Фирманы зафиксировали зависимость Цахурского султанства от иранских правителей. Иранский шах Тахмаси I (1524-1576) в фирмане от 1562 г. сообщает о "Захурском владетеле Ади Куркул-беке": "Сей владетель сотоит в числе преданнейших нам слуг" [14]. Шах Аббас (1587-1629) фирманом от 1616 на имя Али Султана Цахурского повелевает ему при прибытии "в ту сторону ширванскогго беглербека Юсуф-хана продолжать службу нашему двору с подобающим усердием". Шах Сефи (1629-1642) дважды (1632,1642) предлагает цахурским владетелям совершить набег на Грузию и Кахетию. Шах Аббас II (1642-1669) жалует Халил-беку "Цахур в тиуль как отцу его" [14].

Как известно, с 1514 по 1639 гг. шла почти беспрерывная война между Ираном и Турцией. Упомянутые фирманы позволяют предположить, что Цахурское владение также попало под власть турок. Али Султан Цахурский получает фирман от турецкого султана, которым султан жалует Али Султану Цахурскому "в наследственное владение" деревни Мешебаши, Ках, Зернэ, Кум, Лэкэти, Алагез [15].

Судя по фирманам, персидское государство выступает верховным владетелем всех подвластных земель. Земли и селения отдаются в правление местным владетелям. Владетель Цахурского султанства по отношению к персидскому шаху выступает в качестве вассала.

О рутульском обществе-ханстве также имеются интересные сведения. О нем в 1597 году Шамхал сообщает русскому царю Федору Иоановичу как о своих союзниках наряду с такими областями, как Табасаран, Кази-Кумух и т.д. [14]. Еще в 1873 году со-словно-поземельная комиссия сообщала о наличии родословной таблицы рутульских беков, начинающейся с Казибека. Согласно этой родословной, рутульские беки живут в сел. Рутул с 1574 г. [17,18].

Достоверность этого сообщения в части, относящейся к Казибеку и времени его правления, "находит подтверждение в более надежном источнике — фирмане персидского шаха на имя рутульского правителя Газибека и "рутульских общин" в 1583 г. [19].

Имя этого бека упоминается еще несколько раз: в 1588 г. турецкий султан Мурад III направляет Газибеку грамоту о пожаловании ему ханства. Лет через десять уже персидский шах Аббас предлагает Газибеку оказать помощь цахурскому правителю Махмедбеку. В 1606 г. шах Аббас жалует Газибеку селение Нудгуши. И, наконец, в 1626 г. турецкий султан Мурад IV указывает Ибрагим-хану рутульскому помочь турецким войскам, а в 1635 г. пожаловал ему селения Надим и Лойткам [14].

"По всей вероятности, — пишет А.Шихсаидов, — власти рутульских беков подчинялись такие населенные пункты, как Шиназ, Кана, Амсар, Уна, которые впоследствии вошли в состав Рутульского магала" [14].

В XVI — XVII вв. Табасаран неоднократно упоминается в источниках, относящихся к этому времени: сообщается о героическом сопротивлении жителей Табасарана персидским завоевателям, о "табасаранском князе" и т.д. Как о самостоятельном владетеле о нем сообщает турецкий путешественник XVII веке Эвлия Челеби.

Сведения о феодальных правителях Табасарана крайне отрывочны, поэтому пока еще нет никакой возможности составить хронологию этих правителей. О трех из них имеем относительно точные данные, а именно [14]:

1. Князь Кадит, Зихраров сын — 1593 [14].

2. Ак-Мавсум-хан Табасаранский — между 1587 и 1626гг.

3. Хусен-хан Мавсум — 1630-1631 гг. [14].

Что касается термина "кади", то в достоверных источниках он появляется только в начале XVII века, но сообщаемые здесь сведения дают основание отнести появление этого термина к более раннему времени [14].

А.Шихсаидов считает, что "установить наличие наследственной власти майсума в Табасаране до XVI века включительно невозможно, но наличие такой власти в XVII веке не подлежит сомнению" [14].

Далее А.Шихсаидов пишет: "Очевидно, к XVII веку относится разделение власти майсума и кадия, вернее, возвеличение кадия и превращение его в самостоятельного правителя. Это видно, например, из показаний которые дал в 1870 году юнкер Мустафа-бег Карчагский сословно-поземельной комиссии: "Между беками из майсумовского рода разгорелась междоусобная война, в котором принял участие и народ, во время этой войны майсумы вынуждены были оставить Хучни и переселиться в Джерах, но межде собия между беками продолжались до тот когда все почти беки были перебиты и остался один малолетний потомок майсума. Этим случаем воспользовались кадии табасаранские и подчинили своему влиянию северных Табасаран. По надписям на могилах в Джерахе видно, что они перешли туда около 300 лет тому назад" [20].

Таким образом, с освобождением из-под власти Ирана в истории Восточного Кавказа открывается период независимых и полунезависимых ханств. "Между ними постоянно шли войны за сферу влияния и расширение подвластных территорий. Военная мощь определяла судьбу ханства. Только наличие боеспособной армии обеспечивало хану возможность отстоять свою независимость в борьбе с многочисленными врагами. Maлочисленность же войск приводила к потере независимости ханств, их захвату более сильными соседями" [21].

7.2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОИ ХАНСТВ ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА

В условиях роста производительных сил Лезгистана в XVIII веке происходили соответствующие изменения и в его общественно-политическом строе. Как и в предыдущий период, в более развитых в экономическом отношении районах страны продолжалось развитие феодальных отношений.

Во второй половине XVIII в. феодальные отношения и раздробленность страны в еще большей степени, чем раньше, сковывали развитие производительных сил Лезгистана. Экономическая разобщенность ханств, господство натурального хозяйства, все еще низкий уровень разделения труда, огромная продуктовая рента в пользу феодалов — все это препятствовало развитию товарного производства и переходу к его более высоким формам.

При общем застое производительных сил Лезгистана положение сельского хозяйства продолжало оставаться тяжелым. Для обработки почвы использовались примитивные орудия. Оросительная система была разрешена. Площадь поливных и обрабатываемых земель значительно сократилась. Намног: уменьшилось поголовье скота. Урожайность оставалась крайне низкой. Крестьянское хозяйство было разорено.

В ханствах Лезгистана основными видами занятий населения по-прежнему являлись земледелие и скотоводство. Почти во вceх ханствах Лезгистана население занималось такими важными отраслями, как садоводство, огородничество и пчеловодство, а в Дербентском, Кубинском — и возделыванием марены, шафрана. Шеки и Ширван продолжали оставаться основными поставщиками шелка.

В ханствах дальнейшее развитие получили формы феодальной земельной собственности, существовавшие испокон веков. Некоторые формы феодального землевладения (мюльн, вакф и др.) оставались такими же, какими они были в XVI — XVII вв..

Все земли считались собственностью ханов. Значительная часть угодий находилась непосредственно в руках феодалов на правах условного владения — тиюля. Тиюль, как и прежде, предоставлялся феодалам за несение службы. При пожаловании тиюля хан выдавал особую грамоту.

Ханы были неограниченными правителями в своих ханствах, распоряжались даже крестьянами, которые находились в личной зависимости от них. Так, например, фирман Фет-Али-хана Кубинского, изданный 5 декабря 1774 г., гласил: "Высокий указ последовал… мелику Хаджи-беку; мы соблаговолили пожаловать ему селения Садан, Кушчи, Чирак, Ухах и Чалган, дабы они, пребывая под его правлением, служили бы ему и все, что им надлежит уплачивать из десятины… и целиком, вносили бы они упомянутому… Крестьяне и жители упомянутых селений должны считать означенное высокочтимое лицо своим тиюльдаром, обязаны не уклоняться от его речей и достойных внимания советов" [22].

Как видно из фирмана, тиюльдару были пожалованы не только право взимания ренты и других сборов с селений, но и самые селения. При этом крестьяне ставились в полную зависимость от тиюльдара и обязывались отправлять ему службу.

Служилая знать в ханствах всячески добивалась передачи тиюлей по наследству, хотя это и не признавалось законом. Однако на деле наследственная передача тиюлей нередко закреплялась самими указами ханов. В этом отношении весьма характерны фирманы кубинских ханов. Например, указом Фет-Али-хана Кубинского, изданным в 1761 г., сельская община (джамаат) Дедели (родины Давуд-бека) со всем населением после смерти тиюльдара Муртуза Али-бека переданы его сыну [1].

В отличие от тиюльдаров владельцы мюльков не обязаны были нести службу хану, но в большинстве случаев должны были часть полученных доходов сдавать в виде налога в ханскую казну. Лишь немногие мюлькадары не платили этого налога.

Мюльк являлся распространенной формой феодальной земельной собственности в ханствах. Решениями шариатского суда, а иногда указаниями ханов и другими документами оформлялись многочисленные факты купли — продажи мюльков. В XVIII в. крестьянские мюльки широко скупались беками, торговцами и ростовщиками [1].

В XVIII веке имел место также насильственный захват земель джамаатов чиновниками и знатными людьми, сборщиками налогов, ростовщиками, купцами. В результате размер общинных угодий, а также земель, составляющих собственность отдельных крестьян, все более сокращался.

В ханствах имелось много вакуфов, находившихся в собственности мечетей, монастырей и других религиозных организаций.

Крестьяне находились в полной зависимости от феодалов. В указах кубинских ханов за 1772, 1775, 1790 гг. часто приводятся факты передачи многих крестьянских семей в личную собственность феодалов. В одном из фирманов говорится о "пожаловании и даровании целиком и полностью" жителей всего селения, в другом — красноречивый факт — предписание регистрировать в "тетради рабской покорности" людей, отдаваемых в личную зависимость [1].

Каждое ханство производило для себя в различных количествах почти все продукты земледелия и скотоводства, что свидетельствовало о господстве натурального хозяйства. Местные феодалы — ханы, султаны, медики, беки, — заботясь только о собственной независимости, были заинтересованы в сохранении феодальной раздробленности и всячески препятствовали объединению страны и созданию централизованной власти.

Феодальная раздробленность и междоусобицы, многочисленные таможенные пошлины, наличие в каждом ханстве своих монетных систем, мер длины, веса и т.д. отрицательно сказывались на состоянии ремесла и торговли, как и в целом — на экономике ханств. Сбор налогов и пошлин часто сдавался ханами в откуп. Откупщики взимали с населения в два — три раза больше той суммы, которая уплачивалась в ханскую казну. При сборе налогов применяли насилие и вымогательство.

Из-за частых разбойничьих набегов феодалов крестьяне, ремесленники и торговцы жили в постоянной тревоге. "Постоянные войны и разбои поставили жителей в необходимость держать себя почти всегда вооруженными. Даже крестьяне ведут соху, сеют, жнут, имея кинжал на боку и поблизости оружие'' [23].

В руках ханов сосредоточивались огромные земельные площади, большое движимое и недвижимое имущество. "Помню, — писал личный секретарь карабахского хана Мирза Джамал, — как-то однажды, при подсчете оказалось, что у хана столько скота и плугов, сколько у всего населения Карабаха, вместе взятого, и даже на две пары больше, чем у него…" [24].

Расходы ханов на содержание двора, чиновничьего аппарата, войска и на другие нужды требовали огромных поступлений, главная тяжесть которых ложилась на плечи крестьян. Крестьяне натурой платили от 1/10 до 1/3 урожая, кроме того, отбывали натуральные повинности. Многочисленные подати, сборы и повинности поглощали большую часть дохода крестьян.

Крайне тяжелым оказалось положение многочисленных малоземельных и безземельных крестьян, арендовавших земли дивана и феодалов. Условия аренды были кабальными. Вносимая землевладельцу доля урожая колебалась от 1/2 до 3/5, а временами доходила до 2/3 [1].

Ханы, беки, султаны, наибы наживали огромные состояния за счет подчиненных народов.

Доведенные до отчаяния крестьяне нередко убивали феодалов, поджигали их усадьбы. Временами крестьяне организовывали вооруженные отряды и вели длительную борьбу против землевладельцев и ханской власти. С объединением лезгинских земель под руководством Фет-Али-хана значительное развитие получило сельское хозяйство и ремесленное производство.

7.3. НАУКА И КУЛЬТУРА ЛЕЗГИСТАНА

В условиях господства натурального хозяйства большую роль в экономической жизни Лезгистана играло ремесло. В городах и селениях находилось множество ремесленных мастерских, которые изготовляли орудия труда, оружие, ткани, кожевенные изделия, предметы домашнего обихода.

Одним из распространенных видов ремесла в Ширванском ханстве было производство медной утвари и оружия. Центром этой отрасли ремесла в числе других являлось селение Логич. Оружейники Логича изготовляли кинжалы, шашки и кремневые ружья [1].

В городах Лезгистана отмечалось засилье владельцев мастерских, которые сосредоточивали в своих руках значительное количество торговых заведений. Часть жителей Шуши, Нухи, Кубы и других городов не была свободна от денежных и натуральных повинностей в пользу беков.

Наибольшее развитие в Лезгистане в XVIII в. получила художественная обработка шерсти, камня, дерева, кости, глины и всевозможных металлов.

Резьба по камню и дереву была распространена почти повсеместно. Тем не менее выделялся ряд центров камнерезного искусства: Баку, Гянжа, Дербент [25].

В селениях Испик, Мюгюч и др. изготовлялись оригинальные по своим художественным особенностям тарелки, кувшины и другие предметы поливной подглазурной керамики, украшенные ангобной росписью и лепными узорами. Полива в изделиях конца XVIII в. отличалась насыщенностью и разнообразием по цвету.

Почти во всех районах Лезгистана было распространено богатое по орнаменту и многообразное по цветовому решению узорное вязание.

В XVIII веке в Лезгистане значительное развития достигло златошвейное искусство. Золотое шитье применялось чаще всего для украшения различных сумочек, подушек, игольниц, женских головных уборов, женской одежды особых видов, джураб и других изделий. Предметами, расшитыми золоте пользовалось в основном состоятельное с словие.

Оригинальностью форм, расцветок и высокими художественными достоинствами отличались ковры, сумахи, паласы, а также переметные сумы, вьючные мешки и др.

В XVIII в. в связи с дальнейшим упрочением ислама в Лезгистане по сравнению с предыдущим периодом намного увеличивается число мусульманских школ-мектебов и медресе. Уже в это время не было ни одно селения без примечетской школы. В резиденциях феодальных владетелей и центрах союзов сельских общин существовало даже по несколько мусульманских школ. Примечетские школы, для открытия которых не требовалось никаких разрешений, содержались в основном за счет средств родителей учащихся или из пожертвований верующих — закята. В этих школах обучали арабской грамоте, заучивали тексты Корана. Лишь незначительная часть учеников путем упорных трудов и лишений, переходя от одного учителя к другому, изучала восточные языки (арабский, турецкий, персидский), богословие, мусульманское право, философию, историю, географию, астрономию и другие науки. Эти люди — алимы — пользовались большим уважением.

В XVIII в. в Лезгистане была окончательно завершена основанная на арабской графике аджамская система письма для лезгинского языка.

Из исторических трудов XVIII века до нас дошла "Хроника войн Джара в XVIII столетии" [21]. Рукопись кратко излагает события, прошедшие в горной части Джар Лезгистана в период войны с Надир-шахом.

Рис. 7.1. Женские пояса: серебро, чернь, филифань, позолота, цветное стекло.

Рис. 7.3. Некоторые образцы орнаментов на керамических блюдцах.

XVIII век характерен для Лезгистана появлением плеяды выдающихся деятелей науки и культуры: это Исмаил Шиназский (один из крупных астрономов Восточного Кавказа), Али ибн Садык Дагестани (шема-хинец, преподавал в Дамаске, умер в 1784 году), Али ибн Ибрагим Дагестани (из Лезгистана переехал в Медину и там умер; его сочинения: "Мухиммат ал-маариф", "Далил аз-Заирин ва Анис ал-манасик", "Акс ал-ма-талиб", "Машари ал-Бирр ва ал-ихсан фи манакиб Али Усман"), Али Акбар ибн Мус-тафа (шемахинец, автор сочинения "Ал-мавруд фи ал-Масаил ал-Мантикийа маа ал-адживибат ал-шафийа"), Халис Мехмед Эфенди Ширвани (совершенствовал знания в Стамбуле, жил в Дар-уш Шафаке; его сочинения: "Талхису-нахв", "Мизан ал-Изхан фи ал-Мантик", "Илм Калм", "Усул Ака-ид"), Ибрагим Эфенди (в 1748 году переехал в Турцию, преподавал в медресе Фатих, занимал должности кадия в Алеппо, Сирии и Мекке), Рахман Кули-Ага из Ахтов, Мухаммед Эмин из Ерси, Сайд Хачмасский, Омар из Худата (был главой шариатского суда в Турции, главой меджлиса), Али Магомед из Дербента (преподаватель астрономии), Режеб из Ихрека, Эмин Ялцугский, Лезги Ахмед, Сайд Кочхюрский, Ахцех Абдулхаликъ (Закир), Ахцех Магарам, Ашук Шаида, Ахцех Мирзе Али, Бакри Эфенди из Мишлеша, Молла Курбан из Кюры и др.

Творчество каждого из названных ученых и поэтов заслуживает специального изучения и пропаганды, однако моя задача другая, да и работа такая — задача специалистов. Поэтому отмечаю лишь отдельны; моменты творчества некоторых из них.

Одним из известных поэтов XVIII века был Режеб из Ихрека. В народе бытует множество преданий о нем. Режеб представлен как заступник обездоленных, не боявшийся говорить правду о деспотах, о жестоких феодальных отношениях. Родной аул поэта Ихрек входил в Елисуйское ханство. Отношения неравенства и эксплуатации доводили народ до вооруженны-выступлений [26].

Сохранившиеся стихотворения Режеба разнообразны по тематике. В стихах-раздумьях поэт разоблачает тогдашнюю действительность, в которой одним принадлежит все, другие же бедствуют:

Есть люди без гроша на руках,Естъ люди, утопающие в деньгах [27].

К стихам-раздумьям примыкают эпиграммы, в которых поэт создает сатирические образы ханов и беков, стихи-поучения, отражающие многовековую народную мораль. В стихотворении "Не служи" Режеб говорит: "Если ты верен отчизне, врагу не служи, будь близок к народу. Ради собственного желудка ты и хану не служи" [27].

Многие стихи Режеба посвящены любви, в них воспевается возвышенная и неразделенная любовь. С добрыми чувствами поэт творит о бесправной и униженной шариатом женщине. Причину бесправия горянки Режеб видит в феодальной действительности. Особенно остро выражается это в таких стихax, как "Севдигюм", "Не обменяю", "Мне", "Богатство бедняка" и др. А стихотворение "Две родинки" — образец философского проникновения в жизнь [27].

Современник Режеба — поэт Эмин, сын полулкерима (1698-1777). Родился он в селе Ялцуг бывшего Самурского округа. Эмин был образованным человеком, познавшим премудрости восточных наук. Об этом он говорит в одном из своих стихотворений: "Кто стремится к знаниям, тот подстигает науку; природа каждого наделяет чем-нибудь, и я немного пристрастился учению, мне ведомы фонетика и вюрфология" [27].

Эмин в своих стихотворениях, как и его современник Режеб, выражал недовольство: существующими порядками, когда "одни живут за счет других". Мотивами гениального неустройства пронизано стихотворение "Скорбное сердце", в котором поэт говорит:

Одних нужда гнетет, других — изобилия груз,Одни немощны, другие обрюзгли от жира.Одни процветают, другие разоряются.Печальное сердце мое не знало радости, как быть?

В стихотворениях "Юноша", "Телли", "Будть подальше" Эмин воспевает чистую, возвышенную любовь, отвергающую житейский расчет, клеймит тех, кто препятствует влюбленным. Яркими поэтическими образами, внутренней рифмой, придающей произведению певучесть и особую выразительтность, выделяется стихотворение "Дилбер" [27]:

Из мыслей соткал я образ твой,Видя лик твой, Эмин сам не свой,Тоскуя по тебе, иссох я душой,И опять молюсь на тебя я, Дилбер.

К XVIII в. относится творчество и Лезги Ахмеда. Из его богатого творческого наследия до нас дошло несколько стихотворений — это в основном поэтическое состязание с известным поэтом XVIII в. Хесте Касумом [28]. В творчестве Лезги Ахмеда, как и в поэзии Режеба и Эмина, ведущими являются темы любви и социального неравенства. В стихотворении "Поссорились" поэт недвусмысленно заявляет, что причиной его разрыва с возлюбленной стала бедность: "Мне кажется, появился богатый жених. А мой карман пуст, в руках нет ничего" [29]. Лезги Ахмед в своих произведениях выражает мысли тех, кто гнет спину на богачей. "В стихотворении "Дружище", обращаясь к другу, поэт гневно предупреждает: властители будут в ответе перед народом:

Ханская власть — не вечное вознаграждение,Пусть не думают, что обойдутся без смуты…Возмездие будет гостем, дружище.

Поэт призывает своих соотечественников быть подальше от ханов, которым и "правдивое слово кажется наветом".

Наиболее яркой поэтической фигурой конца XVIII — начала XIX века является поэт Сайд из Кочхюра (1767-1812 гг.). Он жил в эпоху, когда в Кюринской долине господствовал казикумухский хан Сурхай II, в годы правления которого усиливается феодальный гнет и народ подвергается жестокой эксплуатации [12].

Дорогой ценой оплачены былые иллюзии. Гнев, тоска, возмущение, отчаяние и горе, многократно усиленные тем, что хан надругался над молодостью его и талантом, звучат в его песнях. Боль поруганной души выливается у Сайда в песню о бедах и ранах родины.

ЗЛОДЕЙ О камень огненный, тебеЧто надо от людей? Злодей!Твой почерк — не в одной судьбе –Как черный знак скорбей,злодей. В крови твоей тонет вилаят,Тебя клянет и стар и млад.Ты в мире никаких усладНе знал среди бичей, злодей. От дюжины, Сурхай, ты женДа будешь смертью разделен.Пусть бросит по миру сквозь стонСудьба твоих детей, злодей.И пусть огонь небесный в прахСотрет твой терем на кострах.Услышь меня, о мой Аллах!Проклятье! Сгинь скорей, злодей! Вокруг исчезли соловьи,Вороны каркают твои.В твоей предательской кровиНет совести лучей, злодей. Ты, наподобие осла,Не отличишь добро от зла.Просить, чтоб жалость снизошла,Не буду, хоть убей, злодей!Перевод А.Кардаша.

Ашуг обрушивает проклятия на экономическую основу всевластия пустоголового ублюдка-палача "Лакская папаха святым колом торчит на черном пути". Кочхю: родина ашуга, подпала под власть лакскогг хана Сурхая. И Сайд удручен разорени, обнищанием родного края.

Н.Гребнев, переводя его стихотворен; подменяет понятие "страны" понятием "сад".

Давно не слышно в саду (стране) соловья,Давно в саду (стране) черно от воронья.Песен не слышно за шумом их вранья,Поругано все то, что было свято. Пусть грянет гром, пусть превратится в прахВсе, что в твоих домах и закромах.Да будет страх в твоих пустых глазахИ все твое добро огнем объято. И пусть тебе все десять жен твоихРодят детей увечных и больных,И пусть на всей земле среди живыхНе будет друга у тебя и брата [30,31].

Творчество Сайда проникнуто ненавистью к ханам и бекам, любовью к простым людям. Это определило любовь к нему народа.

О ЛЮДИ! Добро творите — жизни сутьСокрыта в этом, знайте люди!Стезя добра — вернейший путь,Лишь по нему ступайте, люди. Невежество откиньте вы,И взором мир окиньте вы.В врага копье да киньте вы,Дух силой окрыляйте, люди! Цените разума вы глас.Поймите стих мой — он для вас.Для родины свободы часВсем миром приближайте, люди! Сайда сердце, как очаг,Горит, чтоб дух ваш не зачах.Вам лозы в моих стихахДарую — принимайте, люди!

Перевод А. Кардаша.

Смелые по своему социальному звучанию, реалистические стихи поэта приводили в бешенство ханов. Навязанный народу завоевателями правитель Сурхай-хан решит расправиться с сочинителем "дерзких песен". Он пригласил его на вечеринку в "семейном кругу", попросил Сайда "усладить" его и приближенных "сладостными песнями". Хан, отметив, что Сайд — мастер петь, нo дерзко смотрит на всех, а здесь присутствуют и ханские жены" (в народе говорят, что одна из них благосклонно относилась к Саиду, и они тайком обменялись благодарными взглядами, что стало известно Сурхай-хану), приказал своим нукерам-извергам выколоть глаза Саиду…

В это же время ищет убежища от ханской "милости" в родном Ихреке и слепой Режеб. "О причинах этих злодеяний, — пишет Ф.Вагабова, — много версий в преданиях. Не станем задумываться, которая из них ближе к истине. А истина сама по себе ясна: кавказские феодалы оказались не более изобретательны, чем другие деспоты средневековья, когда вставал вопрос, как избавиться от силы, противостоящей их благоденствию. Ашуги разделяли участь лучших представителей человечества, жертв мрачной тиражи" [30].

Лезги Ахмед откликается на злодеяние против Сайда Кочхюрского:

Ах, злосчастный, как нес ты эту весть,Кровь бросилась в голову, язык покрылся волдырями;О жестокий хан, хвастаешь силой своей:Какую беду, какую обиду ашуг тебе причинил? Что сердце отца истает, знаю я,Что грудь свою истерзает мать, знаю я,Что косы растерзает любимая, знаю я,Бога забыл ты, злодей. Услышав, горные индейки онемели,На алван-цветке родинка зачернела,Зеленая трава бурьяном засохла.К Ахмеду жестокая зима пришла среди лета [30].

(Подстрочный перевод Ф.Вагабовой).

"Отклик Лезги Ахмеда оценивает ослепление Сайда не только как семейное, личное горе. Нет. Злая весть потрясла горы — онемели птицы, почернели безупречно яркие цветы, засохла трава. А это уже аллегория общенародной скорби. История лезгин стишком обильно насыщена кровью, чтобы одним лишь преступлением можно было потрясти горы" [29].

Расправа хана облекла Сайда венцом народного страдальца, сделала его особо популярным не только в среде своего народа. На основе этой трагедии тюркские ашуги СЛОЖИЛИ дастан "Саиди вэ Саадат" [29 ].

Учиненную над поэтом расправу народ и его певцы, а раньше всех сам Сайд, верно оценили как акт социального насилия, произвол хана-чужака, предавшего лезгинскую землю огню и мечу.

"Территорию расселения лезгинской группы народностей, — пишет Ф.Вагабова, — составляли владения табасаранских майсума и кадия, кубинских, дербентских, казикумухских ханов, елисуйских султанов, а также союзов сельских обществ. В ряде случаев владетельными хозяевами лезгинских земель оказывались инонациональные феодалы, покровители и захватчики, угрожавшие национальной независимости… Идея антифеодального протеста сливалась в сознании горцев с антиколониальными устремлениями" [30].

М.Гаджиев отмечает [32], что лезгинские тексты песен Сайда несут в себе имя и другого не знавшего предела своим злодействам деспота — пришедшего позже к власти и управлявшего Аварией Нуцал-хана Кюра-Казикумухского (1836 г.). Народная лезгинская традиция знает его как Мурсал-хана [30,32]. Последователь отличался небольшим великодушием, чем Сурхай-хан. "Одинаково ненавистные эти две исторические личности, — пишет Ф.Вагабова, — слились в представлении лезгин в одну грозную фигуру бесчестного и разнузданного феодала. Замена имени, произведенная народом уже после смерти и автора песни, и его кровного врага, лишь переадресовала песню и заставила служить ее многим поколениям лезгин. Образ врага народа, созданный методом фольклора, — отталкивающе безобразный, писанный только черными красками — стал обобщающим образом тирана"[30].

Крупнейшим ученым и поэтом своего времени был Мирза Али ал-Ахты (1771-1858 гг.). Получив образование сначала в Ахтах, а затем в Аракане, он быстро добился признания в ученом мире. Из возглавляемого им учебного заведения вышло много талантливых ученых и поэтов, одним из которых был Гасан Алкадари, который отмечал, что Мирза Али "был истинным ученым и искусным поэтом, у которого много стихотворений на арабском, персидском и тюркском языках" [33].

На смерть Мирзы Али Гасан Алкадари сложил элегию, в которой говорится о горечи утраты:

А сердце мое болит от рыданий о нем,Скончался чтимый ахтынский мой шейх,Мой духовный отец, человек прекрасных качеств.О горе! Как жаль бесподобного воспитателя.

Перевод А.Гасанова.

Мирза Али имел богатую библиотеку, которая, к сожалению, не сохранилась. Под руководством коммунистов Дагестана местные власти уничтожили ее: часть книг сожгли, часть, собрав в мешки, выбросили в реку [34]. Из сохранившегося в частных библиотеках встречаются касыды, элегии, стихотворения, отражающие реальную действительность. Об этом свидетельствуют его стихи "Как быть", "Выходит из дворца", "Ничтожество" и другие [27]. В первом из названных произведений Мирза Али говорит о том, что людей надо ценить по уму и поступкам, призывает к заботе о благе народа [27].

Когда человек может людям приносить noльзу,Но не делает этого, как тут быть?Хоть с виду напоминает он луну,Но не излучает свет, как тут быть?

Как обычно, завистливые и посредственные поэты не могли простить Мирзе Али активную и плодотворную деятельность в науке и на поэтической стезе. Так, один из ортодоксальнных мусульманских поэтов Рухун Али, обращаясь к Мирзе Али, с издевкой писал [27]:

Эй, муж науки, послушай-ка, слушай,Тебе на пользу слова мои:Ты ушел с пути истины,как же будет работать кровь твоя?!Мирза Али ему ответил:Эй, ленивый раб, дающий советы,Лживы мысли твои.Познай науки, твои мозги покрыты пеленой мракаВедь не видел ты ни одного ученого человека!