Кэд

Глава 2

За четырнадцать месяцев до поездки в Астонвилль Кэд побывал в Акапулько, элегантном курортном местечке Мексики, где делал для своей газеты красочный репортаж.

В то время он пребывал в зените своей славы. Впереди ожидала блестящая карьера. Доверие редакции было так велико, что Кэд сам выбирал темы для репортажей. Его агент Сэм Венд мгновенно пристраивал фотографии в самые престижные издания, и счет Кэда в банке неуклонно рос. В то время жизнь его была совершенно безоблачной: он был холост, почти богат, здоров, а талант делал его звездой в искусстве фотографии. Удача не обходила Кэда, но у него, как и у всех художников, были свои слабости, с которыми тогда все окружающие считали необходимым мириться. Он был экстравагантен, пил чуть больше, чем принято и обожал красивых женщин. Но он был очень добр, и если мог помочь друзьям деньгами или участием, немедленно бросался на выручку.

Кэд любил шумные компании и, оказываясь иногда в одиночестве, почти страдал. Большую часть жизни он проводил в поездах, самолетах и автомобилях. Весь мир был у его ног. Одним словом, это был обыкновенный человек, наделенный необыкновенным талантом.

В то время он только что закончил репортаж об Индии и сделал замечательные фотографии, рассказывающие о беспросветной нищете низших каст. Эти фотографии так контрастировали с роскошью Акапулько, где он развлекался, снимая толстых туристов, загорающих на пляже. Акапулько был одним из самых модных курортов Мексики и вовсю пользовался привилегией принимать у себя людей, очень толстых, очень богатых и совершенно глухих к боли других.

Кэд остановился в отеле «Хилтон». Он отправил свои снимки Сэму Венду, зная, что после напряженной работы у него, Вала Кэда, как обычно, наступит депрессия.

Устроившись в шезлонге на краю тенистой лужайки отеля со стаканом виски в руке, он задавал себе простой вопрос — что же дальше?

Почти голые американские туристы, хохоча и фыркая, резвились в бассейне, как молодые жеребцы. Кэд мрачно смотрел на них и спрашивал себя, почему самые богатые, как правило, бывают и самыми несимпатичными.

Допив свой стакан, он взял фотоаппарат и направился в сторону пляжа. Вот тогда он и встретил свою судьбу в лице Хуаны Рокка, женщины, которая сделала из него жалкого типа, которого спустя четырнадцать месяцев отколотили дубинками в одном городе, названном Астонвиллем.

Мексиканки созревают очень быстро и, если не следят за собой, мгновенно толстеют, расплываются и делаются неуклюжими и непривлекательными.

Хуана Рокка была семнадцатилетней мексиканкой, что соответствует двадцати шести или двадцати семи годам у американок. Она была выше своих сверстниц. Черные волосы красиво переливались под жарким солнцем, кожа была цвета кофе с молоком, а большие черные глаза, маленький носик и полные чувственные губы, делали ее просто неотразимой. Тело ее было настоящим произведением искусства. Она лежала на песке, полузакрыв глаза, и она была совершенно одна. На ней почти не было одежды: два ярко-желтых лоскутка материи почти не скрывали того, что хотел видеть Кэд. Он подумал тогда, что никогда не видел более совершенного создания. Девушка была так прекрасна, что вначале он смотрел на нее как на восхитительную статую, и только позднее разглядел в ней чувственную женщину.

Тень от Кэда, остановившегося рядом, упала на ее лицо. Она открыла глаза, посмотрела на интересного мужчину с фотоаппаратом и улыбнулась.

Он вернул ей улыбку и спросил:

— Одна?

— Теперь нет, — ответила она с акцентом, который он нашел очаровательным. — Я видела вас вчера вечером. Вы остановились в «Хилтоне», не так ли?

— Да.

Она приподнялась на локте, отряхивая свои длинные волосы:

— Вас ведь зовут Кэд, не правда ли? Вы фотограф?

Он обрадованно засмеялся:

— Откуда вы все это знаете?

— Мне кажется, я все знаю про вас. Я видела ваши фотографии, они восхитительны. Вы, наверное, редко чувствуете себя счастливым…

Он присел возле нее, заинтересованный:

— Почему вы так думаете?

— А разве это неправда?

Их взгляды встретились, и Кэд опустил глаза. Ему показалось, что эта удивительная девушка знает о нем все, и это смущало его.

— Не будем говорить обо мне, — сказал он. — Как вас зовут?

— Хуана Рокка.

— Вы здесь на каникулах?

— Что-то вроде этого.

— А где вы остановились?

— В том же отеле, что и вы. Комната пятьсот семьдесят семь, — сказала она, улыбаясь.

Кэд вздрогнул.

— Фантастика! Ведь у меня комната пятьсот семьдесят десять!

— Знаю. Я поменяла комнату сегодня утром.

В этот момент девушка перестала казаться Кэду восхитительной статуей, он понял, что она живая и теплая.

— В самом деле? — проговорил он немного хрипло. — А почему?

Она отвела взгляд, на ее губах появилась странная улыбка.

— Который час? — спросила она.

— Что? Ах да, без двадцати два.

— Боже мой! — воскликнула Хуана, вскакивая на ноги и подбирая полотенце, служившее ей подстилкой.

— Я не думала, что уже так поздно. Мне нужно идти, иначе он рассердится.

— Кто? Подождите. Да не уходите же так!

Но она уже бежала к отелю. В отличие от других женщин, она бежала легко и сильно, как мужчина, высоко поднимая колени.

Кэд, который остался сидеть на корточках, смотрел ей вслед. Он знал около дюжины женщин, в которых, как ему казалось, раньше был влюблен, но то, что произошло сейчас, было ни на что не похоже. Внезапно и болезненно сжалось сердце. Он почувствовал вдруг полную растерянность. Шутила ли она, когда говорила, что поменяла комнату?

Кэд вернулся в отель. По дороге он остановился, чтобы посмотреть на террасу ресторана, которую очень украшал соломенный навес. Почти все столики были заняты. Официанты-мексиканцы разносили блюда с экзотическими кушаньями и сновали между столиками с четкостью хорошо отлаженных машин. Толстые американки в широкополых шляпах с цветами, одетые в слишком узкие купальные костюмы, развалясь, сидели в креслах. Холеные, толстые старики с огромными, покоящимися на коленях, животами, весело переговаривались друг с другом.

И тут он увидел Хуану. Она сидела за столиком с высоким и стройным мексиканцем. На вид ему было лет шестьдесят. У него было красивое лицо аристократа и седые волосы. Взгляд голубых глаз был холоден и жесток. Он был одет как яхтсмен: брюки из белой фланели, белая шелковая рубашка и черный галстук. Этот костюм выделял его среди обнаженных тел.

Почувствовав резкую тоску, Кэд специально сделал крюк, чтобы пройти мимо их столика. Он даже решил съесть что-нибудь, но понял вдруг, что аппетит куда-то улетучился, и пошел в свой номер.

Войдя в апартаменты, он вдруг заметил, что там есть дверь, которая сообщается с соседней комнатой. Раньше он не обращал на нее внимания. Дверь была заперта с его стороны. Кэд подумал, что с другой стороны она заперта тоже. Если бы Хуана действительно была его соседкой и захотела навестить, сделать это не представляло бы труда.

Он растянулся на кровати, и мысли судорожно замелькали в его мозгу.

Кто этот человек, с которым Хуана сидела в ресторане? Муж? Любовник? А может быть, отец?

Телефонный звонок заставил его подскочить. Он нахмурился, снял трубку и услышал голос телефонистки:

— Вас вызывает мистер Венд из Нью-Йорка. Вы будете разговаривать?

Это было, конечно же, предложение новой работы и, вероятно, далеко от Акапулько. Кэд посмотрел на дверь, соединяющую обе комнаты, подумал о длинных черных волосах, крепкой груди, об улыбке…

— Нет. Скажите ему, что я уехал на восемь дней и не оставил своего адреса.

Это был знаменитый Вал Кэд, и телефонистка заговорщицки намекнула, что он может на нее рассчитывать.

В тот вечер Кэд нанял джип и отправился в ресторан «Ла Гама» рядом с пляжем Элемуар. Там у него была назначена встреча с Рикардо Ореозе, самым знаменитым журналистом Нью-Акапулько. Ореозе брал у него интервью сразу по прибытию в гостиницу, и мужчины почувствовали симпатию друг к другу.

Журналист уже ждал Кэда. Это был маленький мексиканец, сухой и быстрый, неопределенного возраста. Он с большой элегантностью носил белый смокинг, и лицо его всегда лучилось приветливой улыбкой.

Они хорошо поужинали, поболтали на разные темы, и, когда подали кофе, Кэд решил, что настал момент выяснить наконец то, ради чего он приехал в «Ла Гама».

— Меня заинтересовал один мексиканец в «Хилтоне», — небрежно заметил он. — Может быть, вы его знаете? Такой высокий тип лет шестидесяти, седой, с голубыми глазами. Когда я его видел, он был одет в костюм яхтсмена.

— Я знаю, о ком вы говорите, — перебил его Ореозе, поглядывая с любопытством. — Он вас интересует, амиго? В самом деле? Или же его маленькая компаньонка?

Кэд улыбнулся:

— От вас ничего не скроешь. И все же я жду ответа.

— Его зовут Мануэль Барреда. Это судовладелец из Вера-Крус. Очень богат. Больная жена, трое сыновей, занятых в, его деле, дочь замужем за президентом банка в Ватикане.

Кэд был немного ошарашен:

— Так это была его дочь?

Вопрос вызвал у Ореозе приступ смеха, он прямо-таки согнулся пополам.

Кэд терпеливо ждал.

— Простите меня, амиго, — проговорил, наконец, журналист, вытирая глаза. — Нет, это не дочь. Если бы вы хоть раз увидели его дочь, то поняли бы и разницу, и то, почему я смеюсь. Его дочь замечательная женщина, мистер Кэд. Очень респектабельная и очень заметная. Говорят, она носит сетку из нейлона вместо лифчика, а ее зад…

— Оставим в покое ее зад. Я спрашиваю вас о другой девушке.

Ореозе покачал головой.

— Да! Если бы мне каждый раз давали по десять долларов за то, что я отвечаю на этот вопрос, я уже купил бы «мерседес», о котором так мечтаю… Не проходит и часа, чтобы кто-нибудь не спросил меня о ней. Все спрашивают!

— И что же вы отвечаете?

— Ее зовут Хуана Рокка.

— Спасибо. Это мне известно. А что еще?

— В настоящее время она любовница сеньора Барреды. Остальное узнать было очень трудно, но я произвел небольшое расследование. До встречи с Барредой, она танцевала в клубе Сан-Диего в Мехико. Говорят, что у нее с Барредой все хорошо, или, вернее, что Барреда питает к ней большую симпатию. Это большая разница. Это может означать, что Барреда не получил от нее того, что хотел.

— Действительно.

— Я так понимаю, что нет никакой необходимости спрашивать, почему такой блестящий фотограф интересуется малышкой Хуаной.

Кэд допил свой кофе.

— А что, если мы повторим? Мне очень нравится мексиканский кофе.

— Правда? — с довольной усмешкой сказал Ореозе.

Когда им принесли еще две чашки, Кэд продолжал:

— А что здесь делает сеньор Барреда, неужели у него есть время для отдыха?

— Я задавал себе этот же вопрос, — ответил Ореозе. — И я нашел ответ на него. Он должен придти в себя после сердечного приступа. В его отсутствие делами занимаются сыновья.

— Сердечный приступ?

— Да. И очень серьезный. Он чуть не умер.

Кэд задумался. Ореозе предугадал следующий вопрос:

— Вы, без сомнения, хотите спросить, как это такой пожилой человек, перенесший сердечный приступ, проживает в отеле с молодой и красивой особой?

— Да, — сказал Кэд.

— Ответ очень прост, амиго. Красивые женщины толкают мужчин на риск, даже тогда, когда эти мужчины совсем не герои. Но существуют вещи, которые Барреда не может позволить себе в своем городе. А здесь люди привыкли не обращать внимания на чужие развлечения.

Внезапно Кэд почувствовал неловкость. Если Барреда готов рисковать жизнью ради этой любви, то надо быть просто подонком, чтобы вмешиваться в их отношения. Он не должен делать этого, даже если Хуана будет по-прежнему им интересоваться. Этот Барреда, пожалуй, достоин уважения, и Кэд не станет портить ему отдых.

Он пожал плечами:

— Очень хорошо. Я желаю ему успеха… А не прокатиться ли нам на машине?

Ореозе подозвал официанта.

— К сожалению, я не могу, — сказал он. — Мне нужно вернуться в редакцию, мистер Кэд. Но, если хотите, я могу дать вам один совет. Это не в моих правилах, но вы мне симпатичны. Послушайте. В Мексике очень много женщин, есть из кого выбрать. Здесь говорят, что Хуана Рокка очень опасна. Двое тореро уже погибли из-за нее. Вы поступите очень правильно, если поищите в другом месте, мистер Кэд. Будьте очень осторожны, это избавит вас от многих неприятностей. Помните, женская красота часто бывает ловушкой, в которой скрывается отравленная приманка. — Он протянул Кэду руку. — Я восхищаюсь вами, мистер Кэд, и буду рад новой встрече.

Кэд некоторое время смотрел в удаляющуюся спину Ореозе. Больше ему незачем было оставаться здесь, однако, совет журналиста он выслушал не слишком внимательно. Он вышел из ресторана и вернулся в отель. Нужно было позвонить Сэму и узнать, что тот хотел ему предложить. Кэд решил завтра же покинуть Акапулько. Работа поможет ему быстро забыть Хуану Рокка. Нет, он не должен был мешать Барреда. Старик не стал бы рисковать жизнью, если бы не любил эту девушку.

Очутившись в номере, Кэд сразу же попросил соединить себя с Нью-Йорком. В этот час Сэм Венд должен был находиться у себя. После двадцатиминутного ожидания его соединили.

— Мне сказали, что тебя не будет неделю, — недовольно сказал Сэм.

— Не нужно так рычать, — возразил Кэд. — Я переменил решение. Что тебе было нужно, Сэм?

Венд понизил голос:

— У тебя что-то сорвалось? Она тебя бросила?

— Кончай болтать. Я не собираюсь оплачивать твой треп. Чего ты хотел?

— Нужно поснимать корриду. В прошлом месяце на нашем горизонте появился новый тип. Ему некуда девать деньги, и он считает корриду аморальным зрелищем. Он воображает, что сможет уничтожить бой быков фотографиями Кэда. Во всяком случае, он готов заплатить три тысячи долларов, если снимки будут сделаны за границей, и он заплатит, можешь поверить. Но ты понимаешь, какого рода снимки они хотят получить? Распоротые лошадиные животы, истощенный бык, тореадор с порочной физиономией, садисты-туристы… Я говорил с Крилом. Он сказал, что в воскресенье будет обалденная коррида с Диасом. Ты, наверняка, слышал об этом матадоре. Он бесподобен. И это как раз то, что нам нужно. Рожа у него — не дай бог. Согласен?

Была пятница. Предложение устраивало Кэда.

— Отлично, Сэм. Я согласен. Скажи Крилу, чтобы он оставил для меня три хороших места.

— Три?

— Да. Мне, может быть, придется подвигаться.

— Хорошо.

— Скажи ему, что мне нужно будет побеседовать с Диасом до начала представления.

— Вот этого не обещаю. Диас очень популярен, ему плевать на фотографа, даже на такого, как Вал Кэд. Он может не согласиться.

— Пусть Крил подсуетится. Это необходимо.

— Ладно. Ты хочешь, чтобы я забронировал комнату в «Эль Президент»?

Кэд колебался. Его взгляд был устремлен на заветную дверь:

— Нет, я сам займусь этим. Ты получил мои снимки?

— Только что. Ты в самом деле в отличной форме, Вал, я ведь…

Кэд, который слышал все это уже много раз, аккуратно повесил трубку и стал размышлять. То, что предлагал Сэм, было непростым заданием, и поэтому особенно притягательным. Придется действовать очень быстро, а если будет не слишком светло, то и с очень большой диафрагмой. Поле велико, и это вызывало дополнительные трудности, но Кэд, конечно же, преодолеет их.

Он снова снял трубку и спросил, в котором часу завтра самолет на Мехико. Девять пятнадцать? Неплохо. Не было необходимости брать билет заранее. Кэд повесил трубку и снова посмотрел на дверь. За ней было тихо.

Кэд вышел на балкон, чтобы посмотреть на окна номера пятьсот семьдесят семь. Они были темны.

Кэд вернулся в номер. Потом ему пришло в голову, что девушка шутила и вовсе не меняла свой номер. Глупая шутка…

Он начал упаковывать чемодан, злясь на себя за дурацкую надежду, которая все еще не оставляла его сердце. Разве он не решил не думать больше о девушке? Тогда какая ему разница, пошутила она или нет? Кэд собрался было спуститься вниз, чтобы выпить виски, но была уже полночь, и он принял решение отложить это на завтра и лечь спать.

Кэд разделся и, прежде чем отправиться под душ, подошел к двери и приложил к ней ухо. Там по-прежнему была тишина.

— Ну, теперь все, — громко сказал он.

Кэд долго стоял под душем и, когда выключил воду, почувствовал себя совершенно расслабленным и спокойным. Плохое настроение, казалось, было смыто теплыми струйками. Он уже надел пижаму, когда зазвонил телефон.

— Алло? — сказал Кэд, ожидая услышать голос Сэма Венда, который, конечно же, забыл что-то самое важное.

— Алло… Я заметила, что у вас горит свет.

Это была она! Сердце Кэда забилось сильней. Он не знал, что сказать и, наконец, промямлил:

— Ах, да…

— Я вам помешала?

— Нет! Разумеется нет.

— Тем лучше. Я только хотела сказать вам, что дверь с моей стороны не заперта.

Несмотря на охвативший его восторг, Кэд подумал о Барреде.

— Я собрался лечь, — сказал он дрожащим голосом.

— А я уже в постели…

Он повесил трубку, пересек комнату, отодвинул засов, открыл дверь и остановился, чтобы осмотреться. Лампа была чем-то прикрыта, но света оставалось достаточно, чтобы видеть лежащую на кровати Хуану. Она была одета только в свои черные волосы и улыбалась Кэду.

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Им пришлось поторопиться, чтобы успеть на самолет, вылетающий в девять пятнадцать. Они приехали в аэропорт лишь за семь минут до отправления. Кроме них в помещении аэровокзала было только восемь человек: группа американских туристов, обремененных многочисленными фотоаппаратами и огромными сомбреро.

Кэд чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Эта захватывающая авантюра была немного испорчена сознанием вины.

На рассвете, когда они отдыхали после любви, Хуана сказала ему, что тоже поедет в Мехико.

— Кто тебе сказал, что я туда еду? — удивился Кэд.

— Я слышала, как ты разговаривал по телефону. Ты едешь фотографировать корриду, и я еду с тобой.

За эту ночь Кэд слегка охладил свой любовный пыл и теперь вспомнил о Барреде:

— Это невозможно. Ты здесь не одна. Разве тебе безразлично, что почувствует он.

Она подняла стройную ногу и при свете наступающего дня посмотрела на маленькую изящную ступню:

— Ты не находишь, что у меня красивые ноги? Посмотри…

Кэд резко сел на постели:

— Послушай, мы не должны были этого делать. Он болен, и он так сильно тебя любит, что…

— Он стар, и он мне надоел, — сказала Хуана весело. — Я уложила свои вещи. Чемодан находится у швейцара. Я еду с тобой. Это решено!

— Ты не можешь поступить так с близким человеком. До вчерашнего дня ты не думала о том, что он стар. Ты не скучала с ним, ты…

— Да нет, он всегда был очень скучен. Я ни за что не должна была соглашаться ехать сюда с ним. Я возвращаюсь в Мехико. Если не хочешь, чтобы я ехала с тобой, скажи, я доеду и одна.

— Но что он скажет?

— Мы этого не услышим, а значит, это неважно. Он поздно встает, я уже исчезну к тому времени.

Кэд был в замешательстве.

— Ты не должна поступать так, — сказал он. — Оставь хотя бы записку.

— Не стоит. Швейцар ему скажет, этого будет достаточно.

— Нет, это будет несправедливо. Нужно, чтобы вы увиделись и поговорили. Или же напиши записку. Давай, я помогу тебе. Постараемся найти слова, чтобы ему было не слишком больно. Займемся этим немедленно.

— Лучше еще раз займемся любовью. И немедленно, — прошептала она, прижимаясь к Кэду.

Когда он проснулся, было уже восемь часов. Пока они одевались, заказывали носильщика, Кэд не вспоминал о Барреде. Нужно было торопиться. Он вспомнил о его существовании лишь в самолете, когда уже ничего нельзя было сделать, и почувствовал, как портится настроение.

Хуана, сидевшая возле него, была совершенно счастлива. Глядя на нее, улыбающуюся каким-то своим мыслям, Кэд подумал: почему эта необыкновенная девушка так жестока. Она рассталась с Барредой, как с надоевшей блузкой. Это было странно.

— Я знаю один маленький домик, который мы можем снять, — неожиданно сказала она. — Он такой симпатяга, это как раз напротив парка Чупультек. Его можно снять на неделю, на месяц или на год, как нам захочется. Это будет приятней, чем жить в отеле. Я очень хорошо готовлю, вот увидишь. Как тебе эта идея?

На Хуане было короткое белое платье без рукавов, на шее золотое колье, в ушах золотые кольца. Она закрутила свои роскошные волосы в красивый сложный узел. Мысль о том, что эта шикарная женщина будет заниматься кухней и уборкой, заставила Кэда ухмыльнуться.

Хуана нахмурилась:

— Ты не веришь, что я умею готовить?

— Нет, что ты! Совсем наоборот. Просто мне интересно, сколько тебе понадобится прислуги?

— Прислуги? — она сделала очаровательную гримаску. — Я не хочу никакой прислуги. Если в доме кто-то будет, мы не сможем любить друг друга, когда захотим.

Эти слова растрогали Кэда. Все женщины, которых он знал раньше, прежде всего думали о прислуге.

— Очень хорошо, — согласился он.

— Ты увидишь, как все будет замечательно. Мы снимем этот дом. — Она нежно погладила его руку. — Я все это возьму на себя. Дай мне денег. — И раскрыв свою сумочку, взглянула на ее содержимое. — У меня всего шесть песо. Этот старикашка Мануэль был таким скрягой!

— Нужно дать ему телеграмму.

— Еще чего! И не заботься о нем так трогательно, это меня раздражает. Я просила тебя дать мне денег.

Кэд вздохнул. Он вынул бумажник и достал оттуда пять бумажек по тысяче песо.

— В Мехико я получу по чеку, — сказал он. — Это все, что у меня есть сейчас.

— На первое время достаточно. Ты увидишь, я буду ужасно экономной. — Она снова взяла Кэда за руку и посмотрела ему и глаза. — Я тебя очень люблю, — сказала она. — Мы будем счастливы. Я бы хотела заняться с тобой любовью сию же минуту.

— Я тоже, — ответил Кэд, сжимая ее маленькую ладонь. — Но я не уверен, что это понравится остальным пассажирам.

Хуана расхохоталась.

Они прибыли в Мехико чуть позже одиннадцати часов. Адольфо Крил, представитель Венда в Центральной Америке, встретил их в аэропорту. Это был крупный плешивый мужчина расслабленного вида. Он носил панаму с закрученными полями и коричневый костюм сомнительной чистоты, который был ему тесен. Он не выразил никакого восторга, когда Кэд церемонно представил ему Хуану, но поклонился так низко, что Кэд испугался, как бы он не упал.

— Вы достали билеты на корриду? — спросил Кэд в то время, как польщенная Хуана подарила Крилу ослепительную улыбку.

— Разумеется, сеньор. Все сделано, как вы сказали.

— Когда я увижусь с Диасом?

Улыбка Крила погасла. Он грустно покачал головой и принялся рассматривать свою шляпу.

— Увы, сеньор, к несчастью, это невозможно… Сеньор Диас ни с кем не встречается, даже с президентом. Он очень мнительный и верующий человек. Он очень ответственно готовится к выступлению.

— Мне нужно увидеться с ним, — сухо проговорил Кэд. — Я говорил об этом мистеру Венду.

Крил огорченно переступил с ноги на ногу.

— Сеньор, клянусь вам, я сделал все, что было в моих силах. Но сеньор Диас не хочет ничего слушать. Никогда и никому еще не удавалось…

— Диас? — спросила вдруг. Хуана. — Этот идиот с претензиями? Если он тебе действительно так нужен, я могу этим заняться. Ты увидишь, что я кое-что могу сделать для тебя в Мехико. Мы теперь всегда будем вместе. Но сначала — домик. Мы снимем его завтра, а сегодня будем ночевать в «Эль Президенте». Увидимся в конце дня, любовь моя.

— Секунду! — остановил ее Кэд. — Ты в самом деле можешь устроить мне свидание с Диасом?

— Конечно. Я всегда выполняю свои обещания. — Она обняла его за шею и впилась в губы долгим поцелуем. — Я люблю тебя, амиго. Позаботься о моем чемодане.

Когда она удалилась, Кэд посмотрел на Крила, который все еще разглядывал свою шляпу.

— Вам сильно повезло, сеньор, — с завистью проговорил он. — Красивая женщина может сделать невозможное. Будь у меня такая внешность…

— Да, — согласился Кэд, — мне действительно сильно повезло.

В глубине души Кэд был очень скромным человеком, и он не переставал благословлять свою судьбу. Он часто вспоминал свой первый триумф, когда десятилетним мальчишкой получил свою первую премию в тысячу долларов, назначенную за лучшую фотографию на конкурсе.

До встречи с Хуаной жизнь Кэда была довольно однообразной. Он никогда серьезно не болел, и у него всегда была машина, он не страдал из-за нехватки денег, и если расстраивался и чувствовал себя несчастным, то лишь из-за того, что еще не любил по-настоящему.

Поэтому внезапное вторжение в его жизнь Хуаны Рокка удивило Кэда гораздо сильней, нежели это произошло с человеком, уверенным в своей неотразимости.

Сидя в баре отеля «Эль Президенте» с коктейлем в руке, он поглядывал на изумрудную гладь маленького бассейна и мысленно вновь и вновь переживал часы с Хуаной. Он с нетерпением ждал встречи с ней.

Эта девушка была загадкой. Она сказала, что влюбилась в него с первого взгляда, как только увидела в «Хилтоне». Она сразу же узнала о нем все, что могла, и поменяла свой номер, чтобы жить по соседству, как будто не было ничего удивительного в том, что ей сразу же захотелось принадлежать ему. Они были вместе совсем мало, но Кэду казалось, что Хуана знает о нем гораздо больше, чем он о ней.

Конечно, это можно было объяснить тем, что Кэд был довольно известным человеком. Прошлой ночью ему было так хорошо с Хуаной, как никогда не было ни с одной женщиной. Она была нежной и опытной. Кэд не без некоторого содрогания подумал, что, если надоест Хуане, жизнь сделается невыносимой. Ни с одной женщиной у него не было ничего подобного. Раньше Кэд был очень осторожен и старался избегать сильных привязанностей, а теперь, мысли о том, что Хуана будет жить с ним под одной крышей, переполняли его радостью, которая слегка омрачалась воспоминанием о том, как она поступила с Барредой. Но ведь Барреда был стар!

— Да, — успокаивал он себя, — слишком стар. Конечно, имея такое больное сердце, этот человек не мог удовлетворить такую пылкую девушку.

Вспоминая, с какой страстью Хуана отдалась ему впервые, Кэд проникался уверенностью, что она любит его так же сильно, как и он ее, и этой любви хватит им на всю жизнь.

Он допил свой стакан и пошел в ресторан отеля. Там он позавтракал, все время думая о том, что Хуана делает сейчас, и удастся ли ей снять понравившийся ей домик? Потом он заставил себя думать о завтрашней корриде. Крил обещал позвонить, чтобы получить дальнейшие инструкции. Он предоставил в распоряжение Кэда свою машину и был счастлив предложить себя в качестве гида и шофера. Кэд согласился. При съемке он собирался пользоваться тремя аппаратами, и помощь была ему необходима. Крил понравился ему. Этот крупный, неповоротливый мужчина до такой степени старался быть хоть чем-то полезным, что нельзя было не почувствовать к нему симпатии. Крил старался предусмотреть все. Он подумал даже о том, что Хуане будет приятно получить букет цветов, купил и доставил в отель «Эль Президенте».

После завтрака Кэд поднялся в свой номер и растянулся на кровати. Он хорошо поел и теперь почувствовал, как сильно устал. Прошлая ночь была очень утомительной. Потом он незаметно уснул.

Кэд проснулся вечером. Он встал, чувствуя себя в отличной форме, разделся и отправился под душ. Уже выходя из ванной, он услышал телефонный звонок. Это была Хуана. Ее голос был почти не слышен из-за мужского смеха, звука гитары и какой-то странной, отвратительной песни.

— Откуда ты звонишь? — спросил он подозрительно.

— Из кафе. Этот шум может свести с ума. Слушай, амиго, Диас встретится с тобой завтра в половине третьего. Он будет в отеле «Торо». Это тебя устраивает?

— Конечно. Как тебе это удалось?

— Ренадо, менеджер Диаса, мой давний знакомый. Он очень обрадовался, узнав, что знаменитый Кэд хочет сфотографировать одного из его людей. Этот идиот Диас, кстати, тоже доволен.

«Мой давний знакомый…» Что это может означать на самом деле?

— Отлично, — сказал Кэд. — Но что ты делаешь в кафе, дорогая? Почему ты не возвращаешься в отель?

— Мы здесь с Ренадо… Сейчас мы уходим, но я освобожусь только около десяти часов.

— Почему так поздно?

— У меня еще масса дел. С домом все улажено, но я должна встретиться с агентом, который занимается недвижимостью, и дать ему задаток. Это страшный мошенник, и я должна буду поторговаться. Домик — просто игрушка, он тебе понравится. Мы сможем переехать в него завтра после корриды. Хочешь, встретимся в ресторане «Негрум»? Там отлично кормят. Ты был там когда-нибудь?

— Нет.

— Тебе там понравится. Вот что, милый, закажи там столик. А теперь мне нужно идти. Ты меня еще любишь?

— Если бы ты была здесь, не пришлось бы спрашивать меня об этом.

Она счастливо рассмеялась.

— Ты докажешь это вечером. Пока, амиго, — и она повесила трубку.

Чуть позднее позвонил Крил. И когда Кэд рассказал ему об успехах Хуаны, тот не поверил своим ушам.

— Вы, конечно, не знаете этого, сеньор, но Диас — настоящий проходимец. У молодой дамы была гениальная идея — обратиться к Ренадо, хотя его тоже трудно уговорить. Видно, они действительно друзья, если он так быстро сдался.

Слова Крила усилили ревность Кэда. Крил пообещал позвонить завтра в два часа и приехать в отель. После этого он повесил трубку.

Было уже больше десяти, когда появилась Хуана. Она покрыла лицо Кэда поцелуями, но почувствовав, что он слишком уж сильно прижимает ее к себе, слегка отстранилась:

— Не сейчас, амиго. Я очень голодна, но ты вряд ли насытишь меня любовью. Позднее… Сейчас я просто хочу есть.

Она приняла душ и переоделась с быстротой, удивившей Кэда. В десять двадцать они были готовы идти в «Негрум».

Кухня «Негрума», действительно, оказалась превосходной, а Хуана за ужином успела рассказать о домике. Она заплатила за неделю вперед, но они смогут оставаться там, сколько им захочется. Рад ли он, что сможет встретиться с Диасом? Этот тип глуп, как лягушка, но, говорят, прекрасный матадор. Ренадо очень высокого мнения о нем, а Ренадо знает, что говорит. Он соглашается быть менеджером только у выдающихся матадоров.

Когда Хуана остановилась, чтобы перевести дыхание, Кэд, наконец, задал вопрос, который его мучил:

— Крил сказал мне, что Ренадо не очень-то сговорчивый человек. Как тебе удалось уломать его?

Хуана улыбнулась.

— Ты ревнуешь, амиго? Это мне нравится. Мужчина, если он любит, должен быть немного ревнив.

Кэд отодвинул тарелку:

— Я спросил тебя и жду ответа.

— Ты рассердился?

— Пока нет, но это не исключено.

— Ах, обожаю, когда мужчины сердятся. Это говорит об их сильном характере.

— Можешь ты, наконец, сказать, что сделала, чтобы Ренадо переменил решение?

— Конечно. Тут нет никакой тайны.

Она доела торт с кремом и только после этого снизошла до объяснения:

— Мой отец, Томас Рокка, был одним из самых лучших пикадоров нашей страны. Он выступал, когда Ренадо только начал заниматься корридой. Отец нанял его, и, благодаря его популярности, Ренадо разбогател. Он помнит добро, и решил помочь мне.

Кэд успокоился:

— А что сейчас с твоим отцом? Он еще выступает?

— Нет, он слишком стар, чтобы быть пикадором. Сейчас держит магазин столового серебра в Таско. Я не люблю отца: это жестокий человек. Он хотел иметь сына, и когда родилась я, чуть не убил мою мать. Я убежала из дома в пятнадцать лет, и больше не встречалась ни с отцом, ни с матерью. Они так похожи друг на друга, и оба совсем не любили меня.

— Сколько тебе лет? — спросил Кэд, гладя ее пальцы.

— Семнадцать.

— И целых два года ты живешь без помощи родителей?

— Да. Мне нравится быть независимой.

Кэд внимательно посмотрел на Хуану:

— На что ты жила эти два года?

— Ты слишком любопытен, амиго. Мужчины не должны думать о некоторых вещах. У них слишком богатое воображение.

Кэд вздохнул и сделал знак официанту, который тут же принес счет.

— Вернемся в отель, — улыбаясь проговорил Кэд. — Я тебя хочу.

— Я так рада, что встретила тебя, — сказала Хуана с облегчением.

— Я тоже.

Они вышли из ресторана, держась за руки.