Кеплер. Движение планет

ГЛАВА 5 Писатель

Каким был бы мир для наблюдателя на Луне? Благодаря воображению Кеплера его научные труды всегда отличались определенной художественностью, но в конце концов ученый занялся исключительно литературой, приправляя свои произведения толикой науки. Так появился первый образец научной фантастики. Герой книги Дуракот – не кто иной, как сам Кеплер. В этой книге ученый мягко подводит мир к идеям гелиоцентризма.

С самого детства Кеплер любил анаграммы и парадоксы и был покорен латынью. Всю свою жизнь он писал стихи, возможно, не имевшие большой литературной ценности, но всегда с соблюдением размера и рифм. Ему принадлежит элегия по случаю смерти Тихо Браге, а также Funera domestica duo luctuosissima («Две скорбные семейные смерти») в память о покойных первой супруге и сыне. Последнее произведение заканчивается словами:

Проза Кеплера пространна, в ней смешаны математические, религиозные и литературные мотивы, она изобилует красивостями и затейливыми сравнениями. Так, защищая астрологию, репутация которой страдает из-за плохих астрологов, ученый рекомендует нам, выбрасывая колыбель, проверить, не лежит ли в ней ребенок. Автор повышает драматический накал повествования, например, говоря, что когда он получил известие об обвинении матери в колдовстве, то почувствовал, как «его сердце разбилось на мелкие осколки, которые запульсировали во всем теле».

Телескоп ученый описывает следующим образом: «О, мудрейшая труба, самый ценный из всех скипетров! Не король ли, владыка Божий тот, кто держит тебя в своей деснице?» Он говорит: «Эти затмения – глаза астрономов […], эта темнота освещает души смертных […] и восхваляет тень».

Кеплер точен и убедителен, когда доказывает свои заслуги в открытиях, и часто очень суров в суждениях о несогласных с ним, например о розенкрейцерах и каббалистах, которых он называл «безмолвными сверчками». В сочинении «О новой звезде в созвездии Змееносца» он обрушился и на несчастного Джордано Бруно, обвинив его в том, что тот запятнал имя Коперника и репутацию астрономии.

Словом, Кеплер был неравнодушен к литературности, и эта тяга была неотделима от любви к исследованиям. Но все творческие наклонности ученого не стоили бы отдельной главы, если бы он не стал автором первой в мире книги, написанной в жанре научной фантастики.

В этом сочинении, которое носит название Somnium. De astronomia lunari («Сон, или Лунная астрономия»), Кеплер попытался описать, как увидел бы мир селенит, лунный житель. Эта тема была отнюдь не проста даже для астронома, имевшего огромные знания о Вселенной. При этом следует помнить, что слабые глаза ученого давали ему искаженное изображение, однако в его разуме каждое небесное тело находило свое место на звездной карте.

Кеплер стремился защитить модель Коперника, доказывая, что селенит может считать, что он находится в центре Вселенной. С другой стороны, в художественном произведении ученый мог позволить себе выражать самые разные гипотезы, не утруждаясь объяснениями.

Это короткое сочинение было опубликовано уже после смерти Кеплера, однако его черновой вариант распространялся еще до того, как произведение было закончено. В финальную версию автор включил такое количество пояснений, что их объем превысил объем основного текста.

Кеплер сам говорит об источниках, которые вдохновили его: к ним относятся труд Плутарха «О лике на лунном диске» и работа Лукиана из Самосаты «Истинное происшествие». Сам Джордано Бруно в работе «О безмерном и неисчислимых» предпринимает путешествие на Луну, чтобы увидеть, как Вселенная выглядит оттуда. Кеплера могло вдохновить и вымышленное путешествие лиценциата Торральбы, упоминаемое в романе Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Однако в любом случае это было оригинальное произведение, имевшее огромную важность в истории физических понятий.

В книге повествуется о том, что Кеплеру снится сон, в котором появляется главный герой – исландец по имени Дуракот. Его мать зовут Фиолксильда, отец умер в возрасте 150 лет, когда Дуракоту было только три, то есть отца он не знал, и мать никогда даже не упоминала о нем:

«Собирая с соблюдением множества ритуалов некоторые травы, мать затем сушила их дома. Она шила мешочки из козлиной шкуры, набивала их травами и носила на продажу капитанам судов в расположенную неподалеку от нашего дома гавань»[1 Здесь и далее перевод Ю. А. Данилова. – Примеч. ред.].

Уже по этому описанию можно сделать вывод, что Фиолксильда была ведьмой.

Молодой Дуракот открыл один из мешочков, и Фиолксильда не нашла для него покупателя. Рассерженная, она продала собственного сына капитану корабля. Этот корабль, подгоняемый ветрами, был вынужден встать на причал на острове Вен, где жил астроном по имени Тихо Браге; он принял у себя мальчика и стал учить его астрономии. Через пять лет Дуракот решил вернуться на родину, в Исландию. Там он встретился с матерью, которая давно раскаялась в своем поступке.

Фиолксильда очень обрадовалась тому, что ее сын узнал астрономию, поскольку она тоже освоила эту науку благодаря демонам, с которыми посетила разные страны. Дуракот захотел отправиться в путешествие, и его мать стала взывать к демону Левании (Левания – это название Луны в романе). Тот рассказал мальчику, как совершить путешествие в Леванию.

Выдержать такую поездку могли не все люди. Лучше всего справлялись с ней сухощавые старушки, так как они привыкли разъезжать по ночам верхом на козле или, сидя на ветхом плаще, преодолевать громадные расстояния. «Ни один германец не пригоден для путешествия в Леванию, но мы не отвергаем крепких телом испанцев». В одном из примечаний Кеплер уточняет:

«Германия славится дородностью и обжорством, а Испания – остроумием, проницательностью ума и темпераментом. Следовательно, если бы германцу и испанцу случилось бы заняться точными науками, к которым принадлежит и астрономия (в особенности излагаемая мной в этой книге лунная астрономия, занимающая несколько необычное положение, поскольку наблюдатель находится как бы на Луне), то испанец оказался бы впереди».

Путешествие в Леванию длится четыре часа, хотя это небесное тело находится в 50 тысячах немецких миль (одна немецкая миля равняется 7,4 километра; так что цифра, которую Кеплер дает округленно, вполне соответствует реальности). Дуракот с помощью демонов переносится в Леванию, и здесь начинается описание небосвода. Оно очень подробное и педантичное, Кеплер рассказывает даже о прецессии Луны.

С Луны видна Вольва (так в романе называется Земля). Вернее, видят Вольву только обитатели одного полушария. Это лунное полушарие носит название Субвольвы. Жители другого полушария, Привольвы, Землю не видят никогда. Субвольва и Привольва разделены огромным кругом, который проходит через полюса Левании. Жители обоих полушарий видят те же неподвижные звезды, что и мы, однако они могут наблюдать более сложные движения планет.

День и ночь здесь длиной с земной месяц, причем жаркий день превращается в холодную ночь, и разница температур сильнее в Привольве. Смены времен года не существует.

Обитатели Субвольвы имеют некоторые привилегии: для них Вольва неизменна на небе, она неподвижна. Так, они с легкостью определяют долготу места. Известно, что на Земле в начале XVII века долготу определить было нельзя, так как не существовало достаточно точных часов, и король Испании даже объявил о премии для того, кто решит эту задачу.

Субвольванцам не нужны часы. Они знают, который час (в рамках их дней длиной в месяц), наблюдая за фазами Вольвы. Этот метод несовершенен, так как это часы с нерегулярным ходом (точно по второму закону Кеплера). Однако селениты могут видеть, как Вольва регулярно делает оборот, так что они научились распознавать ее рельеф.

Субвольванцы говорят, что на Вольве есть две темные части (Евразия и Америка), разделенные ярким поясом (Атлантический океан). Форма пятна с трудом поддается описанию. С восточной стороны оно напоминает человеческий профиль (Африка), наклонившийся, чтобы поцеловать девушку (Европа), одетую в длинные юбки (Черное море и Московия), а она, протянув назад руку (Британия), манит к себе бегущую кошку (Скандинавия), которая готовится прыгнуть. Самая западная часть (Америка) – это колокол (Южная Америка), подвешенный за тонкую веревку (Центральная Америка)… Эти формы рельефа представляют идеальные часы.

Вольва в четыре раза больше Левании, видимой с Земли, а ее поверхность, таким образом, в 16 раз больше. Солнечные затмения на Левании более часты и длительны из-за большого углового размера Вольвы.

Когда заходит Солнце, ночь в Субвольве длится 14 земных дней и ночей, но Вольва освещает почву и защищает ее от холода. А днем, хотя Солнце не заходит 15 или 16 земных дней и ночей, оно меньше земного Солнца и поэтому не обжигает. «Находясь в соединении, оба светила притягивают всю воду в полушарие Субвольвы. Все исчезает под водой, и лишь небольшие островки выступают кое-где над ее поверхностью».

Эта фраза Кеплера имеет огромную важность: он нам говорит, что Солнце и Вольва оказывают гравитационное воздействие на воды Левании! Возможно, ученый имеет в виду приливы и отливы, однако это не что иное, как дифференциальная гравитация. Итак, мы видим, что концепция гравитации витала в воздухе, вот-вот готовая появиться из-под неутомимого пера Кеплера.

Привольва более холодная и сухая, хотя днем воды Субвольвы частично возвращаются в Привольву, немного ее освежая. Затем Кеплер переходит к описанию жизненного уклада обитателей Левании, их привычек и необходимости пребывать в пещерах из-за длинного дня и ночи.

И, естественно, – эту идею Кеплер стремится передать в своем «Сне» – демоны Левании считают само собой разумеющимся, что Левания является центром Вселенной и что другие планеты, кроме Солнца и самой Вольвы, вращаются вокруг нее. Это короткое сочинение заканчивается пробуждением Кеплера ото сна.

Нам мало известно о женщинах, которых ученый встретил в своей жизни. Видимо, он не придавал особого значения любви или же просто стремился защитить свою частную жизнь. В гороскопе, который астроном составил для самого себя, написано:

«1591. Холода принесли новую вспышку чесотки. Когда Венера была в седьмом доме, я помирился с Ортолфусом; когда она вернулась, я представил их друг другу. Когда она вернулась в третий раз, мы вновь поссорились, потому что я страдал от любовной раны. Начало любви: 26 апреля».

В гороскопе есть также запись о 1592 годе, когда Иоганну был 21 год: «Мне предложили познакомиться с девушкой. Встреча прошла в канун Нового года. Я с трудом выдержал, так как меня мучили острые боли в желчном пузыре». Больше о юношеских увлечениях великого ученого ничего не известно.

Нельзя сказать, чтобы он был в восторге от своего первого брака с Барбарой Мюллер, заключенного в 1597 году. Впрочем, нам доподлинно неизвестно, как именно звучала фамилия первой супруги Кеплера – Мюллер или Мюлек. Ее отец, хозяин мельницы в Мюлеке, был очень богат, а сама невеста, хотя ей было всего 23 года, уже дважды овдовела. Будущему свекру была не по душе идея выдать дочь замуж за человека, как он говорил, столь скромного происхождения, под чем мельник подразумевал, что у Кеплера не было за душой ни гроша. Однако друзья ученого, выступавшие в качестве посредников, сумели убедить отца Барбары.

В этот момент сам Кеплер находился в Штутгарте, занимаясь моделью чаши с небесным сводом и пересекающимися орбитами планет. Друзья попросили его незамедлительно приехать, ибо дата свадьбы была уже назначена. Однако ученый вернулся в Грац лишь через три месяца, когда невеста уже отчаялась его увидеть и передумала выходить замуж. Друзья астронома сумели смягчить Барбару и ее отца, и в конце концов 26-летний Кеплер женился. Словом, чаша интересовала ученого гораздо больше, чем собственная свадьба.

«Она была глупа и неприветлива, имела характер, склонный к одиночеству и меланхолии»,

– так писал Иоганн Кеплер о своей первой супруге Барбаре.

Однако богатое приданое сыграло свою роль. Ученый отнюдь не презирал деньги, необходимые хотя бы для того, чтобы заниматься научной деятельностью. Отец Барбары, со своей стороны, никогда не был особенно щедр ни с дочерью, ни с ее мужем-мечтателем. «Ей несправедливо не дают распоряжаться имуществом, и она может рассчитывать лишь на услуги плохонькой служанки», – рассказывал Кеплер Гансу Георгу Герварту фон Гогенбургу, с которым поддерживал длительную переписку.

Барбара была красива, «недалекого ума и плотного сложения», однако добродетельна, честна и скромна. Как рассказывал сам Кеплер, его «брак был более спокойным, нежели счастливым, хотя и не лишенным любви и душевности». Зная крайнюю прямолинейность ученого, можно предположить, что его в общих чертах устраивала семейная жизнь, которая приносила определенную гармонию и не мешала научным занятиям, хотя и счастливой ее не назовешь. По всей видимости, мир в семье Кеплеров был непродолжительным, потому что астроном порой описывал свою семейную жизнь как ад. Словом, проблем у Кеплеров было немало, и вызваны они были несовместимостью характеров, нехваткой денег, болезнями обоих супругов, смертью первых детей и религиозными гонениями, которые семье пришлось пережить. Гороскоп Барбары известил ученого о «грустной и несчастной судьбе». До свадьбы он писал Мёстлину:

«Мне придется потратить большую сумму денег, так как здесь существует обычай справлять пышные свадьбы. И, если Бог даст мне еще сколько-то лет жизни, я окажусь навсегда привязанным к этому месту (…), потому что у моей супруги здесь собственность и друзья, и здесь живет ее обеспеченный отец. Кажется, через несколько лет мне и жалование уже будет не нужно».

Это письмо не похоже на письмо влюбленного. К чести Барбары, она была приятна в общении и вела себя как любящая женщина, хотя они с мужем и не понимали друг друга. Барбару абсолютно не интересовала астрономия, она не вполне представляла, чем занимается супруг, и не понимала его стремления проводить все время за книгами и научными трудами. Сама она читала лишь молитвенник и часто нарушала уединение ученого, призывая его заняться домашними хлопотами. Со временем Кеплер перестал спорить, научился молчать и проявлять терпение.

Пара очень ждала первого ребенка, так как гороскоп предсказывал ему многочисленные успехи в жизни. Но младенец скончался в возрасте двух месяцев. Дочь Кеплеров, как и старший сын, умерла от менингита. Выжили всего двое детей, которые вместе с дочерью Барбары от предыдущего брака, Региной, были первой семьей Кеплера. Барбара стала терять память и умерла в возрасте 37 лет. В тот же год умер и еще один их сын.

То немногое, что мы знаем о Барбаре, взято из записей Кеплера. А вот о его второй жене, Сюзанне Рюттингер (1595- 1635), неизвестно вообще ничего: Кеплер не упоминает о ней, что может быть истолковано как отсутствие интереса или же, напротив, как признак гармонии в семейных отношениях. Сюзанна была сиротой. На момент замужества, в 1613 году, ей было 24 года. Астроном не говорит ни о ее скромности, ни о других добродетелях, однако именно на нее пал выбор Кеплера среди 11 (!) кандидаток в жены.

В браке с Сюзанной у Кеплера родилось семеро детей. Мы не знаем наверняка, был ли ученый хорошим мужем, однако сами за себя говорят некоторые его поступки. Когда Кеплер направился в Ульм в поисках издателя для Рудольфовых таблиц, он оставил Сюзанну с детьми в Регенсбурге и вернулся лишь спустя 10 месяцев. Почти сразу же он уехал в Прагу, где пробыл еще пять месяцев. А затем отправился в Линц. Можно только посочувствовать Сюзанне!

Наконец семья устроилась в Сагане и уже не испытывала денежных затруднений. Именно в этот момент ученый, видимо, находившийся в не совсем адекватном состоянии, внезапно уехал в неизвестном направлении, взяв с собой книги и значительную сумму денег. Через некоторое время он скоропостижно скончался в Регенсбурге. По всей видимости, женщины неспособны были соперничать с двумя настоящими возлюбленными Кеплера, Венерой и Луной.

Якоб Барч, помощник и ближайший соратник астронома, который впоследствии стал мужем его падчерицы Регины, повел себя с вдовой в высшей степени благородно, пытаясь, хоть и без особого успеха, собрать деньги, которые Кеплер должен был получить за издание своих последних трудов. Валленштейн тоже заплатил Сюзанне 250 флоринов, которые был должен Кеплеру, однако потом особо не интересовался судьбой его семьи. В Регенсбурге на могиле ученого собрались Сюзанна, Барч и сын Кеплера Людвиг. Барч помог вдове переехать во Франкфурт, где она и доживала свои дни в нищете, так и не получив всех денег, причитавшихся ее мужу.

Выбор невесты Кеплер подробно передал в своем достаточно несерьезном письме, адресованном некоему неизвестному дворянину. Он приводит холодный и беспристрастный разбор качеств одиннадцати кандидаток.

В действительности ученый не был уверен в своем выборе и потому колебался, прислушивался к друзьям и советчикам, однако в итоге все равно поступил по-своему. Сначала он решил, что, так как уже немолод, в жены стоит взять вдову, может быть, одну из подруг Барбары. Однако у той вдовы, которую ему подыскали, «плохо пахло изо рта», что «могло быть симптомом внутренней болезни». Тогда Кеплер решил обратить внимание на девушек помоложе и даже подумывал, не жениться ли ему на дочери одной из претенденток. Но она показалась ему слишком богатой и слишком молодой. Третья претендентка приняла предложение, но жених вскоре передумал. Четвертая была высокой, хорошо сложенной, с богатым приданым, но появилась пятая невеста, Сюзанна, скромная, бережливая и трудолюбивая. Кеплер, казалось, предпочел ее, но затем решил вернуться к четвертой невесте. Однако та устала от его нерешительности, и ученый получил отказ. Тогда он вновь обратил свой взор на Сюзанну, но падчерица ученого Регина считала, что отчим должен стремиться к большей знатности и богатству, и он начал искать себе такую жену. Однако шестая претендентка показалась ему слишком амбициозной, и Кеплер побоялся больших расходов на свадьбу. Седьмая и восьмая были красивы и знатны. Кеплер, который все не мог решиться, предлагал восьмой кандидатке руку и сердце семь раз. Девятая невеста показалась ему болезненной. Десятая происходила из уважаемой и богатой семьи, но была некрасива, «невелика ростом и толста». Одиннадцатая всем нравилась Кеплеру, но… была слишком молода. В конце концов ученый вернулся к пятой кандидатке, Сюзанне. «Исчерпав все советы друзей, я в последний момент перед отъездом в Регенсбург вернулся к пятой претендентке, дал ей мое слово, и она дала мне свое». В итоге Кеплер, к великому неудовольствию друзей и Регины, связал свою жизнь с Сюзанной, девушкой незнатной и бедной.

Барбара Мюллер, первая жена Кеплера. После ее смерти астроном вступил в брак с Сюзанной Рюттингер.

В предыдущей главе мы оставили Кеплера с семьей в Сагане. Он наконец стал регулярно получать жалованье, финансовые затруднения остались позади, но теперь Кеплер был недоволен бедной культурной средой города. Кроме того, до Сагана тоже добралась Контрреформация, лютеранские школы стали переходить к иезуитам, и семья астронома столкнулась с уже знакомыми проблемами.

У ученого в Сагане была собственная типография, а Валленштейн помогал ему доставать бумагу по сходной цене. Лютеранская церковь по-прежнему не признавала Кеплера, а кроме того, за ним следили и католики. Ученый же стоял на своем, сохраняя верность церкви, которая отвергала его, и не принимал католичества, распахнувшего ему свои объятия. Кеплер свято верил в свободу толкования Библии и надеялся на единение всех христиан. Он воспользовался связями для того, чтобы его ассистент Якоб Барч получил кафедру в университете Страсбурга; там Регина и Якоб поженились. Сам ученый на торжестве не присутствовал, так как Сюзанна должна была разрешиться от бремени.

В июле 1630 года Кеплер без видимой причины отправился в Линц. Предположительно он хотел получить причитающиеся ему деньги, однако вместе с книгами он захватил из дома значительную сумму, как если бы он искал новое место для своих исследований. По пути астроном посетил друзей в Лейпциге и Нюрнберге, а затем заехал в Регенсбург, где побывал на приеме у императора.

Однако астроном предчувствовал близкую смерть: он заметил, что расположение звезд было таким же, как и при его рождении. На первый взгляд, это не сулило ничего ужасного, однако Кеплер был ипохондриком, и его часто посещали мысли о смерти. На этот раз ученый оказался прав: его сразила странная болезнь, и через несколько дней, 15 ноября 1630 года, Кеплер умер. Даже в последние дни жизни он не отрекся от своих религиозных убеждений, несмотря на все усилия католических священников, которые предлагали ему исповедаться на смертном одре. Как они позже рассказали, в забытьи Кеплер указывал пальцем то «на свой лоб, то на небесный свод над собой». Совершенно очевидно, что разум ученого был живее, чем когда бы то ни было: перед лицом смерти он ясно давал понять, что вся его жизнь была полетом разума в высоту, к небесам, туда, где находился мир или где находился Бог, что для Кеплера было едино.

Кеплер скоропостижно умер в Регенсбурге в 1630 году от странной болезни. На иллюстрации изображена комната, в которой он скончался.Там можно увидеть личные вещи исследователя и глобус.

Panispayheri stellati, произведение Якоба Барча, молодого ассистента Кеплера, который женился на его падчерице Регине. После смерти астронома он взял на себя защиту интересов семьи.

Будто для того, чтобы жизнь астронома получила достойное завершение, с ним пришли проститься и друзья-звезды. В день похорон произошел необычайно яркий метеоритный дождь, а на следующий день наблюдалось лунное затмение. Некоторые могли воспринять эти явления как признательность небес тому, кто столько времени уделил их изучению.

Лютеранская церковь простила Кеплера и разрешила похоронить его на лютеранском кладбище в пригороде Регенсбурга. Однако сегодня кладбище разрушено, и где сейчас находятся останки ученого, неизвестно. Эпитафией Кеплеру стала написанная им самим фраза: