Кеворка-небожитель

ПАМЯТЬ ИСЧЕЗНУВШИХ НЕ ДОЛЖНА РАСТВОРИТЬСЯ…

Тем временем обгоревший Раплет коротал время в сторожевой будке рядом с Лабиринтом не в силах сдвинуться с места или хотя бы позвать на помощь. Теперь он часто отключался из-за многочисленных, несовместимых с жизнью повреждений, случившихся во время столкновения с великанами-карибами. В эти минуты отключки он почему-то видел себя усатым бородатым дворником в тихом, замощенном булыжником переулке, где в маленьком дворике зеленела песочница, и дети — такие одинаковые! — врывались в этот резко очерченный квадрат, проявлялись словно под лучом прожектора, и вдруг теряли свою одинаковость, становились все совершенно разными, изменялись в лице, взрослели, старились, исчезали навсегда…

«Так проходит жизнь…» — думал амер в отключке.

Однако ресурс его был далеко еще не исчерпан, и сконцентрированная в нем воля Лабиринта еще брала верх над этими дурацкими мыслями. И тогда Раплет резко, со скрежетом, включался на какое-то время, чтобы перед очередным уходом в небытие вспомнить — кто он есть на самом деле и зачем он здесь сидит.

В одну из таких просветленных минут в него ударили чьи-то мысли. Он не сразу догадался, что это Дзынь по телепатному каналу стучит ему в голову.

«Всем, всем, всем! — надрывался Дзынь. — Я, Таинственный Дзынь наивысшей квалификации, а также мои враги — Деткис со своим страшилой Чим-чин-чимбураем перешли в мир иной… и вечная нам па-а-а-а-мяяять! Кев… с при… сва… лес… высо… шири… дли…»

Эта мысль, оставшаяся от Дзыня, задержалась на какой-то миг в пространстве Олфея, а потом в нем же и растворилась. Напрасно Раплет ждал продолжения сеанса, Дзынь больше не откликнулся. И тогда Раплет понял, что Дзынь — чудо альдебаранской техники высоких и низких температур — ушел и теперь никогда не вернется, поскольку был синтезирован совершенно случайно: приготовили жидкость для выращивания волос на голове Нака, а вместо волос получились магнитные стрелки, грифы диковинных музыкальных инструментов и Таинственный Дзынь коричневого цвета, который умел проходить сквозь стены и наводил на всех дикий страх и ужас, — делал всех бормотухами, исключая одних карков. Карки для Дзыня были слишком примитивными, а он для них — слишком заумным.

— Дзынь, а ты теперь где? — на всякий случай телепатнул Раплет.

«Меня больше тут нету… — донеслось из таинственных глубин космоса. — Был и весь вышел… из-за тебя… почему не выходил так долго на свя…».

Раплет от такого сообщения почернел — выходит, он лично повинен в исчезновении Дзыня: слишком часто бредил в своих отключках, забывая ему телепать! И в этот момент он увидел Витю и Чапу, которые как ни в чем ни бывало, спокойно, не торопясь, не оглядываясь в испуге по сторонам, выходили из Лабиринта, что было в высшей степени немыслимо, от чего можно было и вправду отключиться уже навеки.

Чапа то и дело забегала вперед, кидалась на Витю и радостно лаяла. Постаревший Витя улыбался.

— Анычунэ, голубчики! Куда это вы собрались? — он кое как взбодрился и перегородил им дорогу.

— Ты нам, дяденька Раплет, не мешай, — гордо сказала Чапа. — Мы теперь под охраной Нака — он дал нам важное задание.

Беззвучный гром громыхнул в ушах Раплета — таким способом Нак обычно вызывал его к себе для особого разговора. Раплет покорно поплелся в Лабиринт, а мальчик и собака отправились дальше в свой загадочный путь.

Нак, только что снова ушедший в глубокое погружение, открыл глаза, заслышав громыхающую походку Раплета.

— Я прошляпил и Кеворку, и Дзыня! — повинился Раплет.

— Знаю. Дзынь — теперь пустое место. Кроковек с Ноленсом готовят ему на смену ужас номер два. Я — сторонник обновления. И, кстати, тебе на смену идет сверхамер Карп. Впрочем, у тебя еще остается последний шанс… хотя не знаю-не знаю…

— Вы увидите — я еще многое могу, хозяин! Что я должен сделать для Вас? Я — готов на все.

— Ладно — уговорил. Вычисли центр Кваркеронского леса и ступай туда! Там увидишь поляну, а на поляне — огромное дерево. По моей воле, сегодня оно соберет возле себя всех этих чужаков во главе с Кеворкой. Когда дерево вскрикнет, ты это услышишь, наступит твой черед свести концы с концами. С прикатчиками делай, что хочешь, но Кеворку доставь мне живым. Но знай — не раньше, но и не позже деревянного крика. И смотри, делай, как я сказал, а то что-то много ты стал себе позволять последнее время.

Раплет бросился к выходу. Нак смотрел ему вслед. След амера был интенсивно синий — амер взвинчен до предела, последняя попытка существования.

«Эта История мне надоела, — думал Нак. — Пора с ними со всеми кончать. Еще немного — и никакой Гвадарий не будет стоять бревном у меня на пути. Я стану Единственным и Самым — это ли не предел желаний!»

Он очнулся и вызвал к себе Ноленса и Краковека — вошли две бледные тени.

— В нашей системе произошли незапланированные исчезновения. В спектре живых больше не числятся: Чавота, Деткис, Чимбурай и Дзынь. Сегодня в этом смысле будет очень жаркий день — к ним вот-вот припишутся остальные. Память исчезнувших не должна раствориться в пространстве, когда-нибудь она может нам пригодиться, для чего — мы и сами пока не знаем. Память исчезнувших — переписать и подшить к большой вертушке «что было». На досуге я почитаю и посмеюсь, а если надо — заплачу.

Ноленс и Кроковек молча поклонились и медленно растаяли в дверном проеме. Им это было легко — так невесомы и бесшумны были они.

Нак уставился в мерцающее пространство. Он видел все.

Он видел лесную поляну, где стоял, глубоко задумавшись, Гвадарий Фигософ — снова спокойный и величественный, потому что нашел ускользающую цель жизни.