Кидалы

3

Рой Диллон жил в гостинице «Гровенор-Карлтон». Название намекало на роскошь, которой на самом деле и не пахло. Никаких ста номеров и ста ванн, которыми будто бы славилась гостиница, здесь не было. В «Гровенор-Карлтон» было восемьдесят номеров и тридцать пять ванных комнат, включая общие ванные на этажах и два туалета в вестибюле, где не стояло ни одной ванны. Это было четырехэтажное здание с фасадом из белого песчаника и небольшим вестибюлем, пол которого был выложен мозаикой. Здесь работали пенсионеры, которые рады были служить за мизерное жалованье и бесплатное жилье. Негр-посыльный, у которого на голове красовалась старая фуражка проводника, был и швейцаром, и лифтером, и на подхвате. Так что сервис оставлял желать лучшего. Но, как однажды заметил владелец гостиницы, большой любитель поболтать, если кто-то чертовски спешит, то может мотать отсюда в один из отелей Беверли-Хиллз, где, без сомнения, снимет отличный номерок за полсотни долларов в день, тогда как в «Гровенор-Карлтон» эти деньги платили за месяц.

В целом эта гостиница ничем не отличалась от подобных ей «семейных» и «деловых» отелей, которые вытянулись вдоль Седьмой Западной, или Санта-Моники, или вдоль любой другой магистрали Западного Лос-Анджелеса; они вполне устраивали супругов-пенсионеров и служащих, которым нужно было местечко поближе к работе. Большинство постояльцев были мужчины – чиновники, белые воротнички и тому подобные типы, – поскольку у хозяина были предубеждения относительно незамужних дам.

– Я так скажу, мистер Диллон, – сказал он во время их первой встречи. – Если я сдаю комнату женщине, это значит, что комната должна быть с ванной. Я настаиваю на этом, потому что иначе она засядет в общем душе и будет целыми днями мыть голову, стирать свое белье, одежду и все, что только можно. Так вот, комната с ванной стоит минимум семнадцать долларов в неделю и почти восемьдесят в месяц, а это всего лишь плата за место, где ты спишь. И много ли таких цыпочек зарабатывает в месяц столько, чтобы платить за такой номер, есть в ресторанах, покупать наряды и всю эту липкую гадость для лица, которым их наделил Господь, и… скажите, мистер Диллон, вы чтите Господа Бога нашего?

Рой энергично кивнул; он ни разу не перебил хозяина. Люди – его бизнес, знать их – его задача. А узнать их можно было, только внимательно выслушав.

– Я тоже. Я и моя жена-покойница, черт ее возьми – упокой Господь ее душу; мы одновременно с ней пришли к вере. Это было тридцать семь лет назад, в Техасе, в Уичита-Фоллз, где у меня был мой первый отель. Именно там я начал понимать, что к чему у этих цыпочек. У них нет денег на гостиницу, и заработать их они могут одним-единственным способом. Продавая сами понимаете что – больше у них ничего и нет. Поначалу они занимаются этим, чтобы просто свести концы с концами. Однако очень быстро входят во вкус и круглые сутки не вылезают из постели, что, черт возьми, вполне их устраивает. А разве много от них требуется? Только раздвинь ножки – и деньги потекут рекой; какое им дело до того, что гостиница приобретет дурную славу?

Я вам вот что скажу, мистер Диллон. У меня было много гостиниц в этой чудесной стране, и одно я знаю точно: шлюхи и отель – вещи несовместимые. Это против Божьего закона и против людского закона. Конечно, вы скажете, что полиция слишком занята ловлей настоящих преступников и ей дела нет до шлюх, но с этого, как говорится, все и начинается, и я тут никого не защищаю. А я о том, что нужно чуть больше предосторожности. Если не пускать цыпочек, потом не будет и шлюшек, и репутация у вашей гостиницы будет такая же чистенькая, как у моей, и никаких полицейских, которые вьются вокруг да около. Если, к примеру, сюда зайдет коп, то мне сразу все ясно – это новичок, и я ему говорю: вы заходите сюда, после того как справитесь обо мне у начальства. И он никогда не возвращается, мистер Диллон, потому что ему, будь он неладен, становится ясно: здесь гостиница, а не какой-нибудь бордель.

– Рад это слышать, мистер Симмс, – искренне ответил Рой. – Я всегда очень тщательно выбираю место, где жить.

– И правильно. Так и надо, – ответил Симмс. – Ну а теперь давайте-ка посмотрим, что у нас имеется. Вы хотите двухкомнатный номер, – скажем, гостиная, спальня и ванная комната. На самом деле такие номера тут не очень популярны. Поэтому мы поделили их пополам – один номер с ванной и один без. Впрочем…

Он открыл дверь и ввел будущего жильца в просторную спальню: высокие потолки говорили о том, что построена она была еще до войны. В ней была дверь, которая открывалась в соседнюю комнату, почти точную копию спальни, только без ванной. Когда-то это был двухкомнатный номер, и Симмс уверил Роя, что его легко можно восстановить.

– Уберем отсюда всю спальную мебель, поставим стол, кушетку, мягкие кресла, в общем, все, что захотите. Мебель у нас отменная, можете сами посмотреть.

Диллон сказал, что хотел бы на нее взглянуть, и Симмс проводил его в подвал на склад. Конечно, за свою жизнь он видел мебель и получше, но и эта оказалась вполне приличной и удобной, к тому же он не ожидал, да и не хотел ничего экстраординарного. Ему нужно было выдерживать определенный стиль. Стиль молодого человека, живущего не в роскоши, но в достатке и вполне этим довольного.

Рой поинтересовался платой за номер. Симмс начал издалека, указав на два фактора: необходимость привлечения высококлассной клиентуры (а на меньшее он, Господь свидетель, не согласен), а также необходимость получения дохода, что нынче для богобоязненного человека жуть как тяжело.

– Некоторые деревенские дурни, которых мы тут селим, вернее, которые пытаются сюда пролезть, готовы скандалить из-за каждой перегоревшей лампочки. Им невозможно угодить, понимаете? Есть такие проныры – чем больше имеют, тем больше хочется. Но так дела и делаются, или, как говорили у нас в Уичита-Фоллз, если не можешь поставить столб, не рой яму. Скажем, сто двадцать пять в месяц, мистер Диллон.

– Вполне разумно, – улыбнулся Рой. – Согласен.

– Прошу прощения, мистер Диллон. Я бы, конечно, хотел немного снизить для вас цену. Для хорошего постояльца грех не сделать такого исключения. Если вы точно останетесь здесь минимум на три месяца, я бы…

– Мистер Симмс, – сказал Рой.

– …сделал вам скидку. Я смотрю, что…

– Мистер Симмс, – сказал Диллон твердо, – я снимаю номер на год. Предоплата за первый и последний месяц. И сто двадцать пять меня устраивает.

– Устраивает? – недоверчиво переспросил хозяин. – Вы снимаете номер на год за сто двадцать пять и…

– Да. Я не люблю переезжать. Я сам зарабатываю деньги и даю зарабатывать другим.

Симмс поперхнулся и застыл в изумлении. Его живот выпятился, лицо и лысина покраснели от удовольствия. Он считал себя опытным и умным знатоком человеческой природы. Он с первого взгляда мог отличить деревенщину от джентльмена, и в Рое Диллоне безошибочно распознал последнего.

– А у вас есть мозги, – глубокомысленно кивнул он. – Знаете, обманывать людей там, где живешь, – это не приносит удачи. Ради чего, позвольте спросить? Ради того, чтобы на несколько долларов обсчитать людей, которых будешь видеть каждый день и которые после этого вряд ли к тебе хорошо отнесутся?

– Вы совершенно правы, – тепло сказал Диллон.

Симмс ответил, что он и не сомневается в том, что прав. Положим, кто-то наводит справки о каком-нибудь постояльце из деревенских – что о нем можно сказать, кроме того, что он тут проживал. Тем более если ты христианин и обычно отзываешься о людях либо хорошо, либо никак. Но если тебя спрашивают о джентльмене, тут уж можно все рассказать. Он не просто снимал номер, он тут жил, и у него был такой-то характер и столько-то денег, и он въехал в номер на целый год… Диллон кивал и улыбался, подбадривая собеседника. «Гровенор-Карлтон» был шестым отелем, в котором он побывал со дня приезда из Чикаго. Везде предлагали примерно одинаковые номера и примерно по одной цене, а иногда даже дешевле. В гостиницах Лос-Анджелеса хронический избыток подобных номеров. Но по непонятным причинам Рой отказывался. Комнаты выглядели не так, как ему хотелось. Он их не чувствовал. Только «Гровенор-Карлтон» и Симмс подошли ему по всем статьям.

– …И еще, – продолжал тем временем Симмс. – Это ваш дом, понимаете? Когда поселяешься на такой срок, это все равно как снять дом или квартиру. Это ваша крепость, как говорит закон, и если вы захотите привести гостя, я имею в виду даму, то у вас есть полное на то право.

– Спасибо, что сказали, – серьезно кивнул Рой. – Сейчас у меня никого нет, но обычно я быстро обзавожусь друзьями.

– Конечно. Такой приличный молодой человек, как вы, просто обязан иметь много подруг, и могу поспорить, они тоже – высший сорт! Не такие, как всякие там кошелки, которые только пройдут по коридору и уже успеют бросить тень на отель.

– Ни в коем случае, – уверил его Диллон. – Я очень осторожен в выборе знакомств, мистер Симмс. Особенно среди дам.

Он действительно был осторожен. За четыре года жизни в гостинице у него была лишь одна подруга, разведенная женщина лет тридцати, и все в ней – внешность, одежда, поведение – полностью устроило бы даже придирчивого мистера Симмса. Единственное, что он мог поставить ей в вину, так это редкость ее визитов. Потому что Мойра Лангтри тоже была придирчива. Диллон часто ее ограничивал из тактических соображений, но, будь ее воля, она и на милю бы не подошла к «Гровенор-Карлтон». В конце концов, она жила в своей собственной квартире со спальней, двумя ванными комнатами и баром. Если он действительно хочет ее видеть, в чем она уже начинает сомневаться, почему он сам к ней не приходит?

– Почему ты не можешь? – спрашивала Мойра, когда он сидел в постели, разговаривая с ней по телефону. – Тебе идти столько же, сколько и мне.

– Но ты ведь гораздо моложе. Такая молодая женщина, как ты, может позволить себе побаловать старика.

– Лестью ты ничего не добьешься, мистер. – Ей было приятно. – Я на пять лет старше и постоянно это ощущаю.

Диллон усмехнулся. На пять лет старше? Да минимум на десять!

– По правде говоря, я неважно себя чувствую, – объяснил он. – Нет, не заразился. Просто вчера ночью я споткнулся в темноте о кресло, и теперь у меня синяк во весь живот.

– Ну… тогда я, пожалуй, приду…

– Ты умница. Я бы затаил дыхание, если бы не задыхался.

– Ну-ка дай послушать.

– Пых-пых, – сказал он.

– Бедняжечка, – ответила она. – Мойра уже в пути, уже идет.

Вероятно, когда он позвонил, она была уже готова к выходу, потому что меньше чем через час оказалась у Роя. А может быть, ему только так показалось. Ему пришлось встать, чтобы открыть дверь, и, вернувшись в постель, он почувствовал странную усталость и головокружение. Он прикрыл глаза, а когда открыл их – буквально сразу, как ему показалось, – она уже была в комнате. Покачиваясь, горделиво переступая в туфлях на тоненьких каблучках, в комнату вошла хорошо сложенная, крепкая женщина с черными блестящими волосами и сверкающими темными глазами.

На секунду она замерла у порога, самоуверенная и одновременно робкая. Она походила на один из тех манекенов, которые навязчиво зазывают прохожих в магазин. Потом завела руку за спину, нащупала ключи и мягко закрыла дверь.

Рой перестал размышлять, сколько ей лет.

Ей было уже много.

Ей было еще мало.

Она оценила его молчаливое одобрение и слегка качнула плечами, чтобы с них сползла горностаевая накидка. Потом, слегка покачивая бедрами, медленно прошла по комнате, выставив вперед маленький подбородок и упругую грудь под облегающей белой блузкой.

Она остановилась, упершись коленями в его кровать; он посмотрел вверх и увидел только кончик носа, выступавший над очертаниями ее грудей.

Подняв палец, он ткнул сперва в одну, потом в другую.

– Не прячьтесь, – сказал он. – А ну, выходите, где вы там?

Она грациозно опустилась на колени, и ее глаза впились в его лицо.

– Подлец, – сказала она бесцветно, и блуза задвигалась в такт словам. – Я тебя ненавижу.

– Близняшки-непоседы, – сказал он. – Может, им пора в постельку?

– Знаешь, что я сейчас сделаю? Я тебя задушу.

Он сказал:

– Смерть, где твое жало? – И на некоторое время лишился способности говорить. После невероятно нежного, сладко пахнущего небытия ему было позволено сделать глоток воздуха. И он прошептал: – Ты так хорошо пахнешь, Мойра. Как сука в борделе.

– Милый, ты так красиво выражаешься!

– А может быть, ты пахнешь и не хорошо…

– Да. Ты только что сам сказал…

– Может, так пахнет твоя одежда.

– Нет, я! Хочешь, докажу?

Он хотел, и она доказала.