Киллер – корона чужого мира

Глава 8

Встреченный на лестничном марше скандалист здорово подпортил мне настроение. Мало того что он шел напролом, выставив своё упитанное брюхо, так ещё и начал высказываться по поводу наших с Катей джинсовых костюмов, а драгоценности так вообще обозвал вульгарщиной. Я бы может стерпела, потому что прекрасно представляю как живут простые люди, но этот толстопуз был одет в дорогой импортный костюм, а не от фабрики «Большевичка». Дальше появился ещё один жирный тип, который всецело поддержал первого скандалиста. Представляете, они начали без всякого зазрения совести обсуждать нас, как вышвырнут за иностранщину из этого оплота коммунизма. Сами носят заграничные шмотки, даже обувь импортная, да и благоухают не отечественным «Шипром», а настоящим французским «Гермесом», только перерожденки почему то мы одни. Ненавижу таких людей, которые считают себя хозяевами чужой жизни.

Пришлось по новой доставать своё инспекторское удостоверение, совать им в рожи, а потом требовать их партбилеты. С ними пришла в первый отдел, в приемной накатала заявление на увольнение этих обнаглевших хмырей, а билеты перечеркнула крест на крест, исключила из рядов КПСС. Наверное это было делать нельзя, но раз я блондинка, значит можно.

Там же узнала насчет ставки своего секретаря, на которую тут же устроила Катю. Конечно не сразу, её для начала проверят в КГБ, так называемое управление «З», и лишь через пару недель официально зачислят. Срок из-за секретности не малый, это не простая контора где пришел и на следующий день устроился, здесь ЦК КПСС, а значит всё серьезно.

Из-за навалившихся проблем чуть не опоздала в родной ОБХСС, там мне обещали настоящее дело. Встретили нас с Катей хорошо (пришлось на Огарево оформлять ей пропуск), девчонки быстро заварили чай, а парни порезали купленный в «Советской» тортик. Николай Николаевич по такому случаю толкнул небольшую речь, поздравил с моим первым делом. Там же мне вручили черную галошу, размера так шестидесятого, с напутствием не сесть с ней в лужу. Если возникнут трудности просили обращаться, опыт у них с взяточниками большой, это только я числюсь на бумаге. Пока подруга рассказывала сослуживцам о концерте в Киргизии, я прошла в свой кабинет, открыла сейф, достала тонкое дело. Сейчас там несколько листков: биография Кубасова, выписка из домовой книги о составе семьи, характеристика по месту работы и справка о доходах за последние несколько лет.

— Разрешите? — услышала из-за закрытой двери.

Доставили моего подследственного, конвойный отрапортовал как положено, даже честь мне отдал. Сказать что было непривычно, это значит промолчать, я если честно офигела. Сами представьте: здоровый лоб стоит перед девчонкой по стойке смирно, да ещё и рапортует, это же настоящий сюрреализм.

— Спасибо сержант, вы свободны, — вовремя вспомнила что отвечать (видела подобное в фильме).

Милиционер ещё раз отдал честь, широко улыбнулся и вышел, у двери остался стоять мой клиент, которого отчего-то потрясывало. Показала рукой на стул, он на негнущихся ногах подошел и сел, судорожно облизнул пересохшие губы.

— Кубасов Вениамин Аронович? — посмотрела на него, — Вам лучше во всем признаться.

Из папки достала чистый лист, потянулась убрать со стола подаренную галошу.

— Не надо, я всё расскажу! — прикрывшись руками всхлипнул Кубасов.

Рассказал он действительно всё, я только успевала записывать, целых четыре листа накатала. Откровенничал Вениамин Аронович в основном про своих начальников, нынешнего и бывшего, да и я о его делишках не особенно спрашивала, меня интересовала крупная рыба. На мелочи наград и званий не получишь, мне конечно не надо, а вот тому кто будет дальше заниматься этим делом пригодится.

— Чувствуете гражданин Кубасов как вам стало легче, сняли груз с души, чистосердечно признались в своих преступлениях. А не сознались бы вы сами, пришлось бы мне вспомнить о галоше, мне её специально подарили для таких сложных случаев, — складывая в папку подписанные признательные листы, попыталась ободрить мошенника.

Похоже что зря старалась, он с ужасом и страхом смотрел на меня, как те бандиты в Киргизии. Скорее всего перенервничал, поэтому нужно время, тогда Кубасов придёт в себя, глядишь чего нового вспомнит.

Через полчаса отчиталась перед шефом, он несколько раз перечитал признательные листы, после чего надолго задумался.

— Трогать этих не будем, но только пока, след явно приведет в МГК, а нам шум до осеннего съезда не нужен. Кубасова отпустим по подписке о невыезде, пообещаем провести свидетелем, так что он наш с потрохами, — принял решение Николай Николаевич.

Я кивнув головой согласилась, зачем раньше времени пугать столичных чиновников, нервировать и расстраивать Гришина. Человек он честный, да и в будущем пригодится, есть на него определённые планы.

Дело Кубасова передатут Смолокурову, опыт у него огромный, да и мне заниматься им некогда, у меня впереди съёмка. Главное то, что допрос проведен на отлично, хапуга во всём признался, не стал идиот запираться.

Ужинали у нас дома, Нина приготовила рыбные котлеты, к ним фруктовый чай и макароны. Сытно, вкусно, но пусто, хочется копченой колбасы, шашлыка и бутылку виски.

— Ещё раз напомни Белкину, чтобы не вздумал мутитить с валютой, как бы кто не просил и не уговаривал, — предупредила Воробьеву.

— Об этом Ольга Викторовна можете не беспокоиться, банковская книжка лежит у меня, как и полученные сертификаты. У нас с Колей к вам огромная просьба, помогите купить квартиру его маме. Мы даже хотели обменять валюту на рубли, но тогда у нас бы ничего не осталось, — расстроенно вздохнула Воробьева.

Действительно, за доллар дают всего шестьдесят копеек, так что вместо сорока тысяч бакинских, Белкин получит не больше двадцати четырех деревянных, грабеж среди белого дня, по другому не скажешь.

— Купите с Колей в «Березке» машину, зарегистрируете на его маму, а она через месяц поменяет её на жилплощадь. За вариантами к Волкову, он в этом деле поможет, а автомобиль пусть пока постоит под присмотром на даче. Всё ясно? — посмотрела на Нину.

Та поняла с лёта, не зря она командует Колькой, тот бы долго стоял как истукан, не зная за что в первую очередь браться. У Воробьевой жизнь прошла не у школьной доски, а по большей части на улице, опыта набралось выше крыши, в основном негативного. Блатной романтики хлебнула по самое не могу, да и нет в ней ничего героического, одна грязь и слёзы. Думаете многих девушек и женщин ждут родные с зоны? Как бы не так, мужей не более одной десятой процента! Помогают передачами, ездят на свидание в основном родители, реже братья и сестры. Хорошо что я об этом вспомнила, нужно Корякиной отправить посылку, да и узнать как продвигается дело. Девчонка в этой жизни осталась одна, некому помочь и защитить, поэтому разная сволочь наглеет. Я конечно попросила за ней присмотреть, но со временем просьбы забываются, моя передача напомнит что о ней не забыли, да и Василисе будет полегче. Всё, решено, завтра после встречи с киношниками еду на почту и в магазин, а потом позвоню Михаилу Антоновичу. Он в Коми проторчал несколько дней, знает многих, в том числе и начальника той самой колонии. Ему будет проще договорится насчет моей передачи, вдруг она Корякиной не полагается. Заодно узнаю насчет её дела, подтвердилось худшее или это всё плод моего больного воображения.

В пельменной Камергерского переулка встретились Трубников и Гущин. Взяли двойные, салат и по сто пятьдесят, которые сразу замахнули. Не прошло и трех дней, как они вернулись из Фрунзе, первый день ушел на различную писанину, второй на доклады.

— Ни хрена ничего не меняется, всё по накатанной схеме, кому нужны эти бумажки? — в сердцах плюнул Степан.

— Думаешь на Западе лучше, там канцелярщины не меньше, всем хочется прикрыть свою задницу, — не согласился Максим.

— Ты случайно не знаешь, когда Ольга придет в себя? — спросил немного волнуясь Чекист.

— Да черт его знает, Умница по этому поводу молчит, слишком мало данных. По её словам для алиби было достаточно обморока, а тут клиническая смерть и кома, — пожал плечами бывший полковник.

— Значит Ангел крутит какую-то комбинацию, у неё так просто ничего не бывает, всё просчитано до мелочей, — предположил Гущин.

— Лиза тоже так считает, дел впереди много, эти же прилетевшие американцы, а Ольга ушла в кому. Чёрт, у меня до сих пор в голове не укладывается, как она могла такое сотворить, я полчаса блевал, потом ещё пару раз у машины, — отодвинув тарелку выдохнул Трубников.

— Это ещё не самое эффектное что мне довелось увидеть, Ангел не человек, как она мыслит мы не знаем. Умница предположила, что Госпожа находится в нескольких мирах: в прошлом, настоящем и будущем. К этому добавь мир душ, на который тоже имеет влияние. В общем всё сложно, да и ну его нахрен, мы просто выполняем задания, — махнул рукой Гущин.

Посидели, помолчали, каждый думал о своем, но так или иначе всё крутилось вокруг Ангела.

— У меня через пару недель командировка в Туманный Альбион, похоже Госпожа постаралась. Так что к этому времени точно очнется, надо же выдать мне инструкции, — предположил Максим.

— Скорее бы, без неё чувствую себя потерянным, что дальше делать неясно, — вздохнул Степан.

— Таже картина, да ещё Настя, она по Ольге с ума сходит, не спит ночами, на службу ходит как приведение. Про личную жизнь можно сразу забыть, ей сейчас не до этого.

— У меня хуже, ты хотя бы видишь свою любимую, а моя Катюша сразу переселилась в больницу, теперь круглосуточно находится с Ольгой. Представляешь, психиатр предположил что у неё может произойти нервный срыв, это когда она очнется и всё вспомнит. Знал бы он кого считает пострадавшей, сам бы слетел с катушек, коновал хренов, — хмыкнул Гущин.

Оба улыбнулись, представляя как врач ставит диагноз Ангелу и что за этим

последует. Ольга как известно человеколюбием не страдала, проблемы решала кардинально, не оглядываясь на чины и звания.

— Ты сейчас Степа куда? я в Партконтроль, Пельше зачем-то вызывает, — спросил друга Максим.

— Встречаюсь с Романом, он из Киргизии добирался окружным путем, послушаю что скажет по операции. Затем еду к Князю, узнаю как там дела, и что говорят в криминальном мире о бойне в Киргизии. Завтра в это же время в «Арагви», обсудим последние новости, что нибудь да появится нового. Анастасии передавай привет, скажи что мы все за Ольгу сильно волнуемся, — пожимая на прощание руку ответил Чекист.

Для Людмилы Георгиевны Зыкиной, этот день не сулил ничего необычного, всё по накатанной, все праздничные выступления одинаковы. Совсем недавно она вернулась из закрытого санатория Нижняя Ореанда, куда простым смертным вход был закрыт. Отдыхала в нем после длительных гастролей, с которыми проехалась по всей стране. Денег тоже заработала прилично, на местах не скупились, платили за концерт по триста рублей, плюс дорогие подарки. На днях позвонили с телевидения, приглашали на небольшое собрание, обсудить запись праздничного выступления в честь дня Великого Октября.

На Шаболовке собрались старые знакомые, только те кому можно исполнять свои песни на голубом экране. На этот раз не было Аиды Ведищевой, Кристалинской, Бродской и Мулермана, их негласно запретил Лапин, которого все артисты боялись. Ждали какую-то новую певичку, она наглым образом опаздывала.

— Кого ждем? — Зыкина тихо спросила Николая Сличенко, с которым не раз встречалась на одной сцене.

Сейчас «главный цыган страны» не сходил в экрана, выступал на всех значимых праздниках, потому что за него просил лично Брежнев (любил генсек душевные романсы).

— Ольгу Лёд, которую по слухам продавили из союзной Киргизии. Она у них оказывается заслуженная и народная, когда только успела, не иначе по чьей-то протекции, — шепнул на ухо Сличенко.

— Эта не та, что поет про теплоход и малину? В «Рабочий полдень» её постоянно крутят, да и по телевизору показали уже два полных концерта, — вспомнила Людмила.

— Она самая, деньги гребет лопатой, на днях из «Мелодии» притащила целый чемодан, говорят столько заплатили за будущую пластинку, — рассказал последние слухи цыган.

— Враньё, там больше чем за выступление не получишь, — не поверила Зыкина.

Беседу прервали вошедшие две девицы, одна из которых и была та самая Лёд. Дальше было что-то несусветное, не успел оратор подробно рассказать о выступлении и гонораре, как эта блондинка встала и отказалась. Её оказывается не волнуют деньги и всенародная слава, здоровье для этой фифы важнее. Представляете какой это был плевок для всех присутствующих, такого хамского отношения они не заслужили. Поднялся справедливый ропот, кто-то вспомнил про чемодан денег, огромные авторские отчисления и прочее. Даже оратор попытался пристыдить блондинку, объяснить ей на пальцах, но той всё было пофигу. Мало того, разозлившись она начала всем угрожать, обещала с некоторыми из присутствующих встретиться чуть позже, подобрать каждому пару уголовных статей. Под конец нагло заявила: «Отсутствие судимости не ваша заслуга, а всего лишь недоработка соответствующих органов!», после чего с подругой удалилась.

На последовавшие возмущенные требования, чиновник лишь развел руками, надавить на Лёд ему нечем, записывается блондинка на своей личной студии, в творческих коллективах не состоит.

— Я сегодня же съезжу на Старую площадь, там найдут как поставить эту выскочку на место, — поднялся со стула Богатиков.

Все его поддержали, никому не понравились эти угрозы, вдруг да получится, а срок за финансовые махинации не малый. После все разошлись, запись через три недели, за это время всё уляжется.

Через пару часов Людмила сидела в кабинете своей близкой подруги, рассказывала Фурцевой о наглой блондинке.

— Представляешь Катенька, она так и заявила, что всех неугодных посадит! Да кто она такая, от популярности у девчонки совсем снесло башню, возомнила себя не пойми кем! — под конец Зыкина чуть ли не крикнула, не смогла сдержать свой взрывной темперамент.

— Пока ты была на гастролях, здесь многое чего произошло, так что слушай: Эта самая Лёд, близкая родственница Арвида Пельше, Брежнева называет дядей Леней, Щелокову звонит напрямую, а в КГБ проходит каким-то секретным экспертом. Девочка с непростым характером, крайне мстительная и злопамятная. Муженька моего бывшего, за минуту выставила из МИДа, Громыко и слова не сказал, со всем согласился. Дальше больше, всё Шведское посольство уволила, блондинке не понравилось как они её там встретили. Мне тоже пару ласковых сказала, хорошо что дальше не пошла, иначе пришлось бы идти на пенсию, и это ещё в самом лучшем случае. Так что послушай моего совета, с Ольгой нужно дружить, тогда по поводу твоих левых выступлений не будет и речи. Думаешь ТАМ не знают, что ты даёшь больше четырнадцати разрешенных концертов за месяц и сколько за это получаешь! Я тебя конечно прикрываю, но если придут ОТТУДА… сама понимаешь, я буду бессильна. Если ты ещё не в курсе, Лёд заместитель Марчина, того самого из столичного ОБХСС, так что отправить за решетку может почти каждого, — разливая по маленьким рюмкам коньяк предупредила Фурцева.

— Девочка действительно опасная, а судя по красоте должна быть очень обеспеченной. Кстати, это правда насчет «Мелодии»? — спросила подругу Людмила.

— Правда. Там были некоторые обстоятельства, из-за этой сучки могли сорваться западные контракты. Спорить с ней бесполезно, я бы даже сказала опасно, так что на будущее учитывай. И ещё, я совсем недавно узнала что Лёд стала инспектором Партконтроля ЦК, со всеми вытекающими последствиями. Теперь представляешь что будет с теми, на кого её натравят? — Фурцева внимательно посмотрела на подругу.

— Да что тут непонятного, она любого неугодного уберет, невзирая на должность и звания. Безгрешных во власти нет, на каждого найдется куча говна, а к ней воз и маленькая тележка. После её конечно пожурят, но что с блондинки взять, к тому-же малолетки, — моментально просчитала заслуженная артистка РСФСР.

— Пока меня не сняли, я тебе Ленинскую пробила, на Октябрьскую получишь, — всплакнула после рюмки Екатерина.

Пришлось Людмиле успокаивать подругу, даже пообещать если что пробиться к Брежневу, на худой конец к Косыгину (он очень ценил её песни, хотя и любил джаз).

Вечер прошел по домашнему, Катерина передала меня из рук в руки Настене, перед этим минут пять пошептавшись. Тоже мне нашли тайну, подруга рассказала как прошел день, не забыла наябедничать о небольшом скандале в ЦК, что расположился на Старой площади. Кстати, когда оттуда вышли, она спросила насчет своего трудоустройства секретарем, зачем и для чего оно ей нужно. Вот же фифа красивая, дальше своего носа ничего не видит, пришлось объяснять на пальцах, разжевывать как первокласснице. Первое, это зарплата, пусть не такая большая как у шахтеров, но всё равно довольно приличная. Второе, это «заказы» из цековского спецраспределителя, которые недоступны простым смертным. Ну и наконец третье, самое на мой взгляд важное: выезд за рубеж станет намного проще, без лишних проверок и различных придирок. Так, о чем это я, а… вечер с Настеной провели по домашнему, смотрели телевизор, пили фруктовый чай, много разговаривали. Она делилась планами на предстоящую свадьбу: где будем отмечать, кого приглашать и какое платье заказывать на бракосочетание у Свешниковой.

— Белое как-то стыдно, я же не девочка в восемнадцать лет, а на другое Максим не соглашается. Может что нибудь посоветуешь? — она хитро на меня посмотрела.

— Конечно белое, с фатой и шлейфом, чтобы обязательно была открыта шея и грудь, для того колье с бриллиантами, — сказала то, что она в тайне хотела от меня услышать.

Конечно для приличия Настена поломается, скажет что это я заставила надеть её белое, хотя она была и против. Совесть после этого у старшей будет чиста, она же не могла огорчить больную сердцем девочку.

Спать легли сегодня рано, сестра довольно серьёзно отнеслась к моему здоровье, постоянно спрашивала о самочувствии. Не поверите, за вечер три раза меряла давление, ещё пару раз температуру. Похоже Климовы её неплохо накрутили, если ночью приходила проверять, считала мой пульс и слушала дыхание.

Утром разбудил чудесный запах выпечки, да не простой, а настоящей мясной (этот божественный аромат ни с чем не спутаю). На завтрак были печеные пирожки с крольчатиной, её как и курицу мне разрешили. С уткой и гусем полный облом, свинину тоже нельзя, как и с жирную баранину (они оказываются очень вредны для моего больного и неокрепшего после остановки сердца). Спорить с этим не стала, всё равно бесполезно, того глядишь и это отберут, посадят на морковь, свеклу и капусту.

— Вечером нас пригласили Антон и София, у них небольшой юбилей, месяц как расписались. Поиграем в лото, покушаем креветок и крабов, ещё раз посмотрим на твоё выступление в Америке, такое знаешь ли не забывается. Мне до сих пор не верится что ты та самая Айс Энжел, всемирно известная певица, — погладила меня по щеке Настя.

— А ещё Нобелевский лауреат и популярная писательница! — дополнила старшую.

В это время явилась Катерина, по счастливому виду сразу понятно, эту ночь провела не одна, а под Степаном. Зависти не было, во первых она трахалась с мужиком, а во вторых, я у киргизов натурально «объелась». Не скажу сколько тогда раз кончила, но явно больше чем в той далекой Британии.

— У нас на девять назначена встреча с артистами и съемочной группой в «Иллюзионе», что на Котельнической набережной. С недавнего времени там директором Зинаида Григорьевна Шатина, баба довольно активная, она и пробила наше собрание в своем кинотеатре. По секрету скажу, что в воскресенье состоится закрытый показ кинокартины «Ангел в Вудстоке», теперь представьте сколько будут стоить у спекулянтов билеты, если они конечно появятся в свободной продаже, а не разойдутся между своими. Жалко «Математику» попросили убрать, от этого фильм покажут урезанным, без последней песни, — немного расстроенно вздохнула я.

Конечно наивно было полагать, что в нашей стране разрешат мат и текст о наркотиках. В той же Федеративной Германии её запретили, хотя там намного всё проще, у них же в отличии от нас демократия. Австрия вначале тоже пошла по пути ограничения, но потом быстро отменила, Фил пообещал отменить концерт, от этого могли начаться беспорядки. Бюргеры испугались погромов, у них же каждый шиллинг на счету, опять же можно неплохо заработать на туристах.

— Настя, можно будет у тебя узнать насчет Василисы Карякиной, помнишь я тебе о ней говорила? — попросила сестру.

Хотела об этом попросить Свешникова, но вдруг его на месте не окажется, а своего шефа напрягать по пустякам не стоит. Лучше пусть помогут с отправкой посылки, позвонят по ВЧ, договорятся с администрацией женской колонии. Отказать те не должны, я что зря выбивала для них у руководства матчасть и новые звания? Один цветной телевизор чего стоит, а проигрыватель, музыкальные инструменты и швейные машинки! С постельным и материей тоже обещали помочь, колония всё таки женская.

— Не волнуйся, после двенадцати можете заезжать, к этому времени всё про неё узнаю. Заодно пообедаем, обсудим что подарить Кочетковым, может ковёр или хрустальную посуду? — предложила старшая.

Пришлось соглашаться, хотя были планы насчет столовой ЦК, там готовят гораздо вкуснее. Про ковер тоже не против, полы у молодоженов сейчас голые, а отопление ещё не включили. Хрусталь пусть дарит Катерина, вазу или какую нибудь салатницу, поставят её Кочетковы в сервант, доставать будут только по большим праздникам. Мне до сих пор непонятно, как эти стекляшки и шерстяные половики стали в стране мерилом богатства? Это же расходный материал, не то что золото и драгоценные камни! Вот гадство, опять меня потянуло на драгоценности, наверное от того, что я долго в наш сейф не заглядывала.