Кладоискатели

Третье действие

В доме Лейви Мозговоера. Та же комната, но обставлена богаче, наряднее. Вся мебель новая, все блестит. С утра не застланная кровать. За письменным столом, в халате Беня Бен, пишет письмо.

Беня (окончил письмо, откинулся на спинку стула, ноги положил на стол на американский манер, читает письмо). «Май дир[55] Сэм! Пишу тебе это письмо из эсайлума[56], из дома, где все сплошь сумасшедшие, не только из дома, но и из города сумасшедших. Все здесь от мала до велика спятили: они ищут клад, тринадцать бочек золота на сэметэри[57], на старом кладбище, и убеждены, что не сегодня-завтра они этот клад найдут! Не спрашивай меня, Сэм, что я делаю среди этих безумцев. Я — олл райт. У меня здесь есть кузина, звать ее Эстер, можно сойти с ума только от одних ее глаз. Айл-бечью[58], что во всей Америке от Нью-Йорка до Флориды не найти таких глаз! Она тут помолвлена с одним джентльменом, круглым идиотом. Но не сомневайся, не будь мое имя Беня Бен, если я через три недели не привезу ее к себе домой в качестве моей законной миссис! Следи внимательно, Сэм, за домом, приготовь комнаты и жди меня с миссис Бен в конце диз монд[59]. Юр френд[60] Беня Бен». (Заклеивает письмо.)

Раздается стук в дверь.

Войдите!

Входит Эстер с подносом, на подносе — чай, молоко, сдоба. Ставит все на стол. Лицо ее светится.

(Вскакивает.) Гау ду ю ду[61], Эстер? (Берет ее за руку, усаживает.) Я только что написал моему компаньону Сэму письмо, написал, чтобы он ждал нас, меня с тобой, не поздней, чем через три недели, бикоз[62] мы вскоре будем готовы к путешествию.

Эстер (смеется). Ты говоришь об этом так, будто знаешь наверняка…

Беня. Шур![63] Я в этом убежден, бикоз я так хочу, а раз я так хочу, так должно быть! Нет того на свете, чего человек при желании не мог бы достичь. Ю эндэрстэнд?[64]

Эстер. Счастливцы, что ли, там у вас? Счастливые люди?.. Гляжу на тебя и удивляюсь: разве мы с тобой не из одной семьи, не в одном городе родились? Почему ты иной, не такой, как все мы?

Беня. Велл![65] Я такой же, но я иначе воспитан. Я вырос на другой почве, нанюхался американского воздуха. Там каждый работает сам и не ждет чудес и волшебных сокровищ…

Эстер. Ты, что же, никак не можешь поверить, что клад когда-нибудь где-нибудь отыщется?..

Беня. Нэвер![66] Никогда! Если где-нибудь и существует клад, то это в Клондайке. Есть у нас такой край. Туда едут добывать золото из земли, так же, как у вас копают песок. Многие туда кинулись. Пришли нищими, а через несколько лет вернулись миллионерами!

Эстер. Ты там был?

Беня. Нет! Я нашел свой «Клондайк» у себя, на своем участке. Ферму в степи я превратил в рай. Я сам, своими руками вспахал землю, рыл колодцы…

Эстер. Знаешь, что говорят про тебя? Что бог тебя осчастливил: ты купил клочок земли, рыл колодец, а вырыл клад…

Беня (смеется). Всюду им мерещатся клады и снятся сокровища. Хочешь знать, что такое клад? Вот — клад. (Показывает ей свои руки. Эстер заглядывает в них.) С этой парой рук, с этими десятью пальцами я, одинокий, нищий, сирота, восемнадцать лет назад приехал в чужую страну, голый и босый, без языка, и вот этими руками сам выбился в люди. Я не дожидался чудес с неба и не искал кладов под землей, бикоз на свете нет чудес, нет чудесных кладов!

Эстер (задумчиво). Нет кладов?..

Беня (энергично). Нет! Это сон. Это нонсенс![67] Блеф, фантазия — ю эндэрстэнд? Я обязан всех тут убедить в этом! Я обязан всем им открыть глаза, и — не будь мое имя Беня Бен, если я этого не добьюсь!

Эстер. Никак не могу себе представить, что с ними тогда будет… (Печально.) А мой отец… Он этого не вынесет!..

Беня (ходит по комнате). Велл! Надо его вылечить. Всех их надо лечить, бикоз они больные люди. Надо им прояснить мозги, вернуть назад к своим бизнесам. Ю эндэрстэнд? (Останавливается против Эстер.) И когда я их всех исцелю, а раньше всех — дядюшку Лейви, он увидит, какую глупость и какую несправедливость совершил, желая выдать тебя замуж за такого нотинг[68], как этот паршивый меняла. И он будет рад, что я прибыл сюда как раз в нужную минуту… (Садится; к Эстер.) Я прибыл как раз вовремя, скажи?

Эстер. Мне страшно и подумать, что было бы, где бы я была сейчас, не явись ты в тот вечер…

Беня. Не смей больше так говорить. Это — нонсенс. Умереть — не фокус, не геройство. Геройство — жить и бороться за жизнь. Жизнь, Эстер, — это борьба, тяжелая борьба! (Берет ее за руки.) Жизнь — это…

Тихо открывается наружная дверь и появляется Башева. Она несет с рынка большую корзину. Увидев, что Беня держит Эстер за руки, она роняет корзину, и на пол валятся все ее покупки, катятся картофелины, репки, луковицы и прочая зелень.

Башева (делает вид, будто ничего не заметила). Вот я вам и принесла, вот оно и лежит. (Наклоняется, собирает рассыпанное.)

Беня (бросается к ней, помогает собирать). Я вам помогу, тетушка!

Башева. Спасибо. Зачем тебе утруждаться? (Собирает.)

Беня. Нэвермайнд![69] Я моложе вас. (Собирает.)

Башева (поднимается с полу. Все собрано. Притворяется, будто только сейчас увидела Эстер). Скажи на милость, ты тоже здесь, Эстерл? Ты принесла Бене чай? Такой бы мне слиток золота с пришествием мессии, как, идя сюда, я подумала: кто же там, дома, догадается подать моему племяннику стакан чаю? Оказывается, родная кровь не чужая… Где, думаете вы, дети, провела я целое утро? Стояла и беседовала с женщинами. Их было много. Бабы любят поболтать. Каждая меня останавливает: «Доброе утро, добрый день… С гостем вас… У вас гость из Америки?! Сын вашей сестры?! Что он делает?.. Как он поживает?.. Правду ли говорят, что он нашел там клад?..»

Беня (смеется). Ну? И что вы на это отвечаете, тетя?

Башева. Представь себе, я знаю, что ответить. Ты думаешь, я в самом деле то, чем твой дядя меня считает? (К Эстер.) Возьми все это, доченька, и отнеси на кухню. Я сейчас тоже приду туда. Скажи Зелде, пусть затопит печь.

Эстер уходит. Башева принимается застилать кровать, вздыхает.

Беня. Вы, может, присели бы на минуту, мы поговорили бы? С тех пор как я здесь, вот уже почти неделя, я еще ни разу толком не говорил с вами.

Башева. О чем же ты хочешь со мной говорить? Опять об этом кладе? Ох уж этот мне клад, — не покарал бы бог мой грешный язык!.. (Продолжает застилать кровать.) Что ты знаешь? Сколько горя на меня тут навалилось! С тех пор как началась эта кутерьма с кладом, не знаю, что и сталось с твоим дядей… Всюду ему мерещатся враги, чудится, что весь мир завидует нашему сватовству…

Беня (смеется). Завидуют сватовству!..

Башева. Тебе этого не понять, не понять! Говорю тебе, я крепче камня! Только взгляну — горе мое горькое! — на этого менялу и теряюсь, не знаю, что делать: то ли молить бога, чтобы дался поскорее этот клад, то ли, упаси бог, наоборот?

Беня. Тетя! Просить бога ни к чему. Скорее покойники встанут из могил, нежели вы найдете на кладбище золото…

Башева. Тише!.. Не говори таких слов! Еще, не дай бог, нагрянет твой дядя и услышит!.. Разве ты можешь себе представить, как он прилип к этому кладу? Человек принес себя в жертву — спроси ради чего?! Ради города! Он, видишь ли, обязан осчастливить весь мир! Ради города он пожертвовал своей дочерью, продал ее меняле. (Озирается, говорит тихо.) Он околдовал его, этот меняла! Кладом околдовал… Эстер была бы уже сосватана, если бы не этот Головешка, дай ему бог долгой жизни, чтоб ему век горя не знать.

Беня. А при чем тут Головешка? Какая он спица в колеснице?

Башева. Еще бы не спица! Садись, я тебе расскажу. (Садится.) Только смотри — никому ни слова.

Беня. Конспирейшн[70], тетушка, вот вам моя рука.

Башева. Даже Эстер не должна об этом знать, слышишь?

Беня. Олл райт!.. Будьте спокойны, тетя!

Башева. Этот Головешка — выкрест и говорит по-еврейски. Поэтому его поставили к нам за городового, чтобы он, значит, присматривал за евреями. Он и присматривает, то есть дерет с живых и с мертвых. С тех пор как началась история с кладом, он кровь из нас сосет, ни дать ни взять — наемщик[71]! Недавно он заявил, что ему надоело ходить в крещеных; сказал твоему дяде по секрету, что хочет вернуться в еврейство и просит помочь за счет клада перебраться в землю обетованную; там, говорит, он примет иудейство и женится. Угадай на ком?

Беня. Велл! На мисс смерти?

Башева. Почему на смерти, глупенький? Почему не на Эстер?

Беня. На какой Эстер?

Башева. На нашей Эстер. Она ему по душе, говорит, он подыхает по ней! Подох бы он прежде, чем подумал о ней.

Беня (разражается смехом). Ну, а что дядюшка? Не схватил его за шиворот и вышвырнул за дверь?

Башева. Упаси и помилуй господи! Ты забываешь, кто такой Головешка? Твой дядя был вынужден подписать с ним бумагу, будто сразу же, как найдут клад… Понимаешь? С одной стороны Идл Торба торопит со свадьбой, берет за глотку. С другой стороны Головешка угрожает: если мы отдадим Эстер за менялу, он тотчас же доложит кому следует, и клад перейдет в казну…

Беня (покатывается со смеху). Тетя! Никаких сил нет выдержать! Книги надо писать про вас! Настоящий театр! Комедия! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!..

Входит Лейви Мозговоер; Башева снова принимается за постель и подушки.

Мозговоер. Я вижу, на твоего племянничка напал смех! Что с ним?

Башева (стелет). У него, не сглазить бы, легко на сердце, вот он и смеется…

Мозговоер. Разве что так… Конечно, если бог помог и ты имеешь собственные поместья в Америке, с лошадьми, домами, огородами, со всяческим добром, можно и посмеяться. Конечно!.. А мне не до смеха!.. Здесь еще никто так не смеялся… Здесь люди роют носом землю! Здесь люди чахнут в заботах о хлебе насущном… С одной стороны — пан, с другой — Головешка, — нет, тут не до смеха! Еще счастье, что бог смилостивился над нами, подал нам кроху надежды, этот клад… (Бене.) Доброе утро, Беня! Спишь по-барски, как настоящий помещик… Видимо, у вас в Америке все привыкли спать до часу дня… Не по нас такая роскошь. Подумать только, что я успел провернуть за сегодняшнее утро! Страсть! (Обмахивается шапкой, засучивает рукава.)

Башева. Кто может сравниться с тобой? Ведь на твоих плечах весь мир!..

Мозговоер. И ты тут как тут! (Башеве.) А чего же ты хотела? Чтобы я оставил город на произвол судьбы? Чтобы я не пошел к Айзику и не закатил ему скандал по поводу его зятя? (Бене.) Есть тут у нас состоятельный человек, Айзик, считается богачом, у него собственный дом, — могу пожелать себе иметь столько денег, сколько у него долгов по этому дому. И вот он раздобыл себе зятя из Литвы. Грамотей, говорят, зять, прекрасный знаток библии! Пописывает, в газеты пописывает… И вот я только что добился у него, то есть у тестя, чтобы зять ничего не писал о кладе. Как только о нем пронюхают, люди ринутся сюда, как за живой водой! Со всех сторон…

Беня хочет что-то сказать, Мозговоер не дает.

Погоди, я еще не кончил. Оттуда мне пришлось бежать к Идлу по делу Авремеле-меламеда.

Беня. А этому чего надо?

Мозговоер. Того же, что всем: долю в кладе, то есть он хочет полторы доли. У него есть свой довод: если бы не он, наследничек Идла не нашел бы червонца на кладбище. Я их еле помирил. Терпеть не могу ссор. Червонцем больше, червонцем меньше — пусть все евреи имеют свою долю. Как в писании сказано: «Всяк во Израиле к части причастен». Ты еще помнишь хоть слово из библии или ни в зуб ногой?

Беня. У нас в Америке…

Мозговоер (перебивает его, к Башеве). У них в Америке!.. Можно подумать, что у них в Америке другое небо и другой владыка небесный… (Бене.) Слышишь, что я тебе скажу? Я не гордец и тем более не хвастун. Пора тебе уже немного знать меня: ручаюсь, — все то, что вы, кажется вам, знаете, мы уже давным-давно знали да позабыли. И вот тебе доказательство: пусть только всевышний сотворит чудо, и мы найдем клад. Увидишь, — половина Америки нагрянет сюда к нам искать клады…

Беня. Дядюшка! Это — мистэйк![72]

Мозговоер. Что? Что? Пустяк?

Беня. Мистэйк — ошибка… У нас в Америке не верят в подобные глупости. У нас есть поговорка: «Гелп юр зелф…»[73]

Мозговоер. А что это означает на нашем, на человеческом языке?

Беня. Это значит: всякий за себя, каждый должен помочь самому себе.

Мозговоер (смеется от души, к Башеве). Что ты скажешь про своего племянничка? Ну и новинка, стоило везти ее аж из Америки! (Бене.) Возьми открой «Поучение отцов», и ты найдешь, что говорили наши древние мудрецы: «Им эйн ани ли — если не я для себя, ми ли — кто для меня?»

Беня. Велл! По-видимому, они это транслэйтэд[74] с английского…

Мозговоер (возмущенно). Что? Наши изречения взяты в вашей Америке? Надо быть наглецом, чтобы говорить такое о нашем священном талмуде!..

Башева (боясь скандала). Он разве сказал что-либо, упаси боже, про талмуд?

Мозговоер (обрушивает свой гнев на жену). Ты ведь не больше, чем глупая женщина, зачем ты вмешиваешься в разговор мужчин? Твое место там, среди горшков!..

Беня (заступается). Дядюшка, почему вы так оскорбляете тетю? Она ведь — леди…

Башева (Бене). Ну и ребенок же ты! Разве дядя хотел сказать этим что-либо дурное? Упаси бог! С самого первого дня после нашей свадьбы я только и слышу от него: «И ты туда же», «Куда суешься — и без тебя обойдутся»… Однако мы из-за этого к раввину за разводом ни разу не ходили… Но, боюсь, от всех этих разговоров завтрак не поспеет. Надо пойти глянуть, что делается на кухне у Зелды… (Идет на кухню.)

Башева ушла.

Мозговоер. Тетенька твоя, ты уж не взыщи, хоть и безобидная женщина, но тут у нее малость не хватает. (Показывает пальцем на лоб.) Все женщины таковы: волос долог, ум короток. Такими их бог создал, непоправимое дело…

Беня. У меня к вам дело, дядюшка. Очень серьезный разговор…

Мозговоер. В самом деле? И у меня к тебе… Садись, потолкуем. (Оба садятся, один против другого.)

Беня. Велл! Говорите вы первый, вы — старше.

Мозговоер. Скажи-ка мне, Беня, ты веришь в сны?..

Беня. В сны?.. (Ошеломлен. Хочет что-то сказать, но Мозговоер перебивает его.)

Мозговоер. Сам я, можешь не сомневаться, никогда в сны не верил. Не верю я в эти глупости, в бабью болтовню, — колдовство, ворожбу, сглаз… Я верю только в то, что вижу собственными глазами, могу пощупать рукой. Есть на свете глупцы, к примеру, которые пугаются, когда им пересекают дорогу с пустым ведром, или впереди пробегает черная кошка, или встречается поп. Я смеюсь над всеми этими пустяками. Пусть десять пар пустых ведер, сто черных кошек, тысяча попов пересекут мне дорогу десять раз туда и обратно — мне нипочем! Вот такой я человек!

Беня. Велл! Так и должно быть…

Мозговоер. Так должно быть, и так оно есть на самом деле. Но что ты скажешь, дорогой мой удалец, вот о чем? Двадцать один год прошел с тех пор, как мой отец, да будет ему светло в раю, умер; ни разу за все эти годы он не являлся мне во сне. А с некоторых пор, с того самого времени, как у нас объявился клад, да еще за ночь до того, мой отец, мир праху его, стал являться мне каждую ночь… Погоди, я знаю, что ты хочешь возразить. Поверь, я понимаю столько же, сколько ты, а то и немного больше. У нас в талмуде буквально так и сказано: «Нет сна без доли вздора». Но у меня не обычный сон, понимаешь ли; я вижу его, отца моего, вот так, как вижу тебя, слышу его речь, узнаю его голос…

Беня. Чего же он от вас хочет?

Мозговоер. Ничего. Чего ему хотеть? Что мертвый может хотеть? Просто так, беседует со мной, говорит со мной, как я с тобой. Обо всем говорит он со мной, даже о тебе.

Беня. Обо мне?

Мозговоер. А почему бы и нет? Он спрашивает: что тут делает племянник моей жены?

Беня. Что же вы ему отвечаете?

Мозговоер. Я отвечаю: он приехал сюда из Америки почтить могилы предков.

Беня. Что же он на это говорит?

Мозговоер. Он говорит, что это очень хорошо с твоей стороны. У него были, спрашивает он, порядочные родители?

Беня (еле сдерживаясь). Так-таки спросил, этими самыми словами?

Мозговоер. А то что же? Разве я стану выдумывать? Мозговоеры не лгуны, — они никогда не были в Америке… Прошлой ночью он явился ко мне с новостью…

Беня. Кто?

Мозговоер. Как это кто? О ком мы говорим?

Беня. О вашем отце, который на том свете.

Мозговоер. Что же ты спрашиваешь: кто?.. Приходит он ко мне и говорит так: «Зачем это евреи еженощно бродят по кладбищу?..» Я отвечаю: «Мы ищем клад…» А он: «Почему же они копают возле могилы старого раввина?..» Я говорю: «Потому что там был найден червонец». Тут он мне и говорит: «Глупцы! — Слово в слово, как я тебе передаю. — Глупцы! Почему бы им лучше не поискать возле меня?..»

Беня. Что же дальше?

Мозговоер. Американский умник! Чего бы ты еще хотел? Чтобы отец с того света взял меня за руку и подвел прямо к месту, где лежит клад? Я же не твоя тетя, чтобы верить во всякое колдовство… О! Вот и она, — легка на помине. Будь помянут мессия, и он бы, видимо, явился!

Входит Башева, перепуганная.

Башева. Какая-то женщина там пришла, боюсь, уж не сумасшедшая ли, словами сыплет, слово со словом не вяжется, — ни смысла, ни толку.

Мозговоер. Чего же ей от меня нужно?

Башева. Не знать бы мне лиха… Плетет что-то несуразное: «Червонец… клад… наполеон…» Притащилась сюда пешком из маленького местечка… Была на базаре, ее и отослали сюда, к тебе…

Мозговоер. Конечно, Привереда! Вот лиса!.. Впусти эту женщину. Послушаем, чего она хочет?..

Башева ушла.

(Бене.) Вот так, как видишь, — и днем и ночью. С тех пор как объявился клад, здесь бурлит, как в котле. Все лезут в дольщики, отбою нет!.. Такова уж сила золота! (Вздыхает.) А я — один я! — должен все это выдержать, каждого сумасшедшего выслушать!.. Ты думаешь, клад — это легкий хлеб? Думаешь, это так просто — евреям отведать счастья? Боже упаси, у меня и в мыслях нет согрешить перед всевышним. Пошли мне бог столько добра, сколько доброты у нашего бога, но он любит медлить, тянуть: «Клад, — говорит он, — я вам так и быть, деточки, дам. Но раньше, говорит, вы у меня малость натерпитесь, глаза у вас на лоб вылезут!..»

Через внутреннюю дверь входят Башева и Элька.

(Эльке.) Чего вам нужно? Кто вы такая? Откуда вы пришли? Кто вас сюда прислал?

Элька (Башеве). Скажи на милость, так-таки все — в один раз! (Мозговоеру.) Чего мне нужно — вы мне не дадите. Кто я и откуда — вы сейчас узнаете, а прислали меня сюда мои несчастья. Сама я вдова из маленького местечка, недалеко отсюда, величиной оно с горошину, а видом точь-в-точь мои горести. Звать меня Элька, промышляю редким товаром — хлопотами, заботами и египетским мором, про врагов наших будь сказано, еле-еле выколачиваю на кусок хлеба, и то не каждый день, потому что пять роточков хотят жевать, а жевать — это не зевать…

Мозговоер (Башеве). Эта женщина говорит без остановки, как по писаному… (Эльке.) Будьте любезны, женщина, скажите покороче, чего вы хотите, потому что я человек занятой, мне некогда!

Элька. Подумаешь, всем им тут некогда, все занятые люди, еле успевают барыши считать. Выходит, я одна лодыря гоняю, только тем и занята, что слоняюсь без дела, баклуши бью…

Мозговоер. Я же просил вас — покороче. Два-три слова — и без обиняков.

Элька. Два-три слова хотите? И без обиняков? Отдайте мне мое, то, что я потеряла. Я потеряла, а вы нашли. В несчастье одного — счастье другого…

Мозговоер (Бене). Эта женщина говорит притчами.

Элька. Не притчами, а кровью сердца говорю. Потому что этот червонец — мое единственное состояние, единственное, что осталось в наследство от мужа. Он был… Золотых дел мастером был он и покупал… Золотой лом покупал он, переплавлял монеты… Этот червонец я берегла пуще зеницы ока. Но если суждена беда, ее не минешь. В день семнадцатого тамуза я пришла навестить могилы предков. Я бываю тут каждое лето. У меня немало родных и на старом кладбище и на новом кладбище. Раньше всего побывала я на старом кладбище, там лежат отец и мать, а отец и мать — это первым долгом, а уж потом пошла на новое кладбище, к мужу. Муж может и подождать, я его небось дольше ждала…

Мозговоер. Женщина, либо скажите, чего вам нужно, либо убирайтесь отсюда.

Элька. Тише, не кричите, а то бога разбудите…

Башева (видя, что Мозговоер раздражается, успокаивает его). К чему тебе расстраиваться?.. (Эльке.) Скажите мне, милая, чего вы хотите?

Элька. Червонец отдайте! Верните мне червонец моего мужа. Это все мое состояние! Уж как его берегла — как сокровище, как святыню, — думала, старшей дочери будет свадебный подарок, золотой червонец, наполеон… Поди знай, что на кладбище, на могиле отца-матери, я его потеряю…

Беня (Мозговоеру). Слышите? Червонец… На старом кладбище… Наполеон…

Мозговоер. Ну да, у нее разве слово со словом вяжется?

Элька. Вяжется, да еще как вяжется, только бы дали слово сказать… (Бене.) Дай вам бог здоровья, выслушайте меня, я бедная женщина, вдова с пятью детьми, сиротами…

Беня. Олл райт! Садитесь вот сюда и расскажите нам спокойно и коротко, чего вы желаете. (Пододвигает ей стул.) Садитесь.

Элька. Спасибо. Могу и постоять. (Садится на самый край стула.) Пошли вам бог долгой жизни, вы хоть даете слово сказать. Мало того что я так несчастна, меня никто до конца и выслушать не хочет. Это — все мое состояние, все, что муж мне оставил, он был золотых дел мастер и чахоточный, плавил монеты…

Беня. Велл! Это мы уже слышали. Перейдите к делу, сразу к делу.

Элька. К делу так к делу. Я сюда пустилась на могилы предков. И то сказать, единственное удовольствие — выплакаться вволю над святыми могилами. Сначала побывала на старом кладбище, — отец и мать это — первым долгом, досыта наплакалась, пусть они знают, как мается их дочь, попросила кантора прочитать поминальную молитву. А уплатить-то кантору надо? Ведь и у него жена и детки. Вот я и вынула свой узелок. А где женщина хранит узелок? В чулке! (Нагибается, показывает чулок.) В узелке было увязано все мое добро: немного мелочи, пара старых бумажных сигнаций и червонец, золотой наполеон, червонец моего мужа, единственное наследство…

Беня. Дядюшка! Вы слышите?..

Мозговоер (смотрит на Эльку). Слышу, каждое слово слышу!

Беня (Эльке). Олл райт! Что же было дальше?

Элька. Что было? Горе обрушилось на мою голову, горе мне, я его, видно, уронила на землю, именно там, на старом кладбище, потому что на новом кладбище, — там лежит мой муж, — когда хватилась, червонца уже и в помине не было.

Беня. Дядюшка! Вы слышите? Хорошенько слушайте!

Мозговоер. Я-то слушаю! А вот слышишь ли ты?

Беня (Эльке). Ну, дальше, дальше.

Элька. Чем дальше, тем хуже. Пришла я домой чернее тучи, всю свою горечь излила на моих выродков, — они, бедняжки, жрать просят. Жрали бы черви, говорю, врагов моих. А тут услышала, что у вас в городе кипенем кипит, — клад, говорят, объявился. Где? На старом кладбище. Какой-то мальчик, говорят, дурачок, нашел червонец, наполеон… Услышала я про червонец, про наполеон, — боже мой! — да ведь это же мой червонец, то есть червонец моего мужа! Надо бежать, надо лететь! На чем же мне лететь? Верхом на метле? Вот я и пришла пешком.

Беня (вне себя от радости). Дядюшка! Не будь мое имя Беня, если…

Мозговоер (перебивая его). Шшша! Сейчас мы кое-что услышим… (Складывает руки на груди, обращается к Эльке.) Ответьте-ка, женщина, на один вопрос. Только глядите мне прямо в глаза.

Элька (смотрит ему прямо в глаза). Ничего я у вас не украла, и незачем мне смотреть вам прямо в глаза!

Мозговоер. Эти фокусы мы знаем! Мы тоже не лыком шиты, не вчера родились. Не заговаривайте мне зубы, а отвечайте ясно и понятно: со старого кладбища, говорите, вы отправились на новое кладбище, к вашему мужу? Так, кажется, вы сказали? Ну, а над могилой мужа вы совсем не плакали? Нет? Даже слезы не проронили?

Элька. Что значит я не плакала? Что я, каменная? Бессердечная? Или он, упаси бог, не отец моих детей?..

Мозговоер (берется за бороду, закрывает глаза). Постойте-ка. Ну? А поминальную молитву над могилой мужа вы не совершили? Нет? Над мужем можно и не читать поминальной молитвы?

Элька (Башеве и Бене). Смотрите, как этот еврей в меня въелся! Совсем, простите за сравнение, как судебный пристав!..

Мозговоер (Башеве и Бене). Ну? Теперь-то вы уж раскусили, что это за птица? Раньше я тоже думал, что она сумасшедшая. Теперь я вижу, что тут кроется! Это — фокусы, плутовство, афера, чья-то голова тут работала, чтобы впиться в клад!.. (Эльке.) Сжажите-ка, не к Привереде ли вы раньше заходили? Это вас Привереда сюда прислал? Не так ли?

Элька. Не знать бы мне моей нищеты, отец небесный, а вам — вашей глупости, как я не знаю никакой привереды!..

Мозговоер (выходит из себя). Так? Бедняжечка! Вы совсем не знаете Привереду? Так я вам и поверил! Идемте, идемте со мной к Привереде! (Тащит Эльку к двери.)

Башева хочет его удержать.

Башева. Лейви! Бог с тобой! Что ты привязался к Привереде?

Мозговоер (одной рукой отталкивает Башеву, другой тащит Эльку к двери.) Я знаю, откуда тянется веревочка! Выродки! Жулики! Аферисты! Я устрою им такое, что чертям тошно станет!..

Элька. Сгиньте, сны недобрые! Мало мне, что ли, горя. Этого только не хватало!

Лейви Мозговоер и Элька ушли.

Беня (хватаясь за бока, хохочет). Ха-ха-ха-ха-ха!..

Башева (ломает руки). Тебе смешно?

Беня (смеется еще громче). Неслыханно, тетя! Ха-ха-ха! Мертвые в могилах должны покатываться со смеху!.. Ха-ха-ха! Мертвецы со всего кладбища должны воскреснуть и снова умереть от смеха, ха-ха-ха!

Башева. Плакать надо, Беня, плакать, а не смеяться! Плакать! Несчастье обрушилось на нас с этим кладом, жизнь мне стала не в радость!.. Пусть бы наследничек Идла сломал себе ногу прежде, чем нашел этот червонец! Я не знала бы этой напасти! Не видишь разве, что беда, божья кара постигла моего мужа? (Плачет.)

Беня. Велл! Вы правы. Этот клад — несчастье, болезнь, она охватила весь город, всех жителей. Лечить их надо, врачевать, исцелить. Не будь мое имя Беня, если я их не приведу в себя. (Размышляет.) Есть у меня средство!.. Есть у меня план, превосходный план!.. (Пауза.) Все будет олл райт!.. Олл райт!!!

В дверях показывается Головешка. Башева исчезает. Головешка стоит мгновенье у двери, по-солдатски берет под козырек, кланяется Бене. Беня идет ему навстречу.

Головешка. Здравия желаем! Нет вашего дяденьки? Я хотел его видеть. Дело личное!..

Беня (подает ему руку). Хелло! Это вы местный полисмен Головешка? Меня очень радует знакомство. Дядюшка мне много говорил о вас, весьма хвалил!

Головешка. Вот как?

Беня. Йес! Он мне говорил про вас, что вы олл райт. (Приглашает его сесть.) Курите? (Дает ему сигару, подносит огня.)

Головешка. Покорно благодарю. (Закуривает, тянет в себя носом.) Хорошая сигара. Благовоние от нее замечательное. Что стоит в Америке такая сигара?

Беня (показывает ему пальцем). Один.

Головешка. Это значит — сколько же?

Беня. Доллар.

Головешка. Сколько же это будет на наши российские денежки? Больше двух копеек серебром?

Беня. Вы хотели сказать — двух рублей?

Головешка. Га? Два целковых? Дело неслыханное!

Беня. Велл! Это, по-вашему, дорого? У нас в Америке курят сигары по пять долларов и по десять долларов…

Головешка (не может усидеть). Серьезно?

Беня. О йес! Есть и такие, что курят пятидесятидолларовые…

Головешка (вне себя). Гм… Дело расточительное!.. (Пауза.) Скажите-ка, вы ведь приезжий? Гость, значит?..

Беня. Олл райт. Чего же вы хотите?

Головешка. Вы еще не заявились? Вы должны заявиться! Непременно!..

Беня. Что я должен?

Головешка. Заявиться, явиться в полицию… Есть у вас паспорт?.. Черным по белому?..

Беня (широко располагается на стуле, большие пальцы обеих рук в проймах жилета, ноги на столе). Вам-то что с того, — есть у меня паспорт, нет ли?

Головешка. Вот тебе на! (Показывает на свою форму.) Ведь я — полиция!..

Беня. Ай дон кер…[75] Меня это не касается… Вы будьте себе полиция, ай эс — американский ситизен…[76] Не понимаете, что это значит? Это значит, что я американский гражданин…

Головешка. Дело по делам, а суд по форме. Раз вы приехали сюда, к нам, вы должны подчиняться всем российским законам на основании предписания циркуляра его превосходительства господина губернатора…

Беня (издает долгий свист). Фью-и-ить!..

Головешка (оскорбленно). Вы свистите?

А знаете ли вы, что за этот свист я могу выслать вас отсюда в двадцать четыре часа?

Беня. Олл райт! Тогда я дам депешу моему консулу из Юнайтед Стейтс оф Америка[77]. Это вы знаете?

Головешка. Наплевать мне на вашего консула! Здесь Головешка — консул, и губернатор, и городовой, и все на свете, черт меня возьми!..

Беня (издает еще более пронзительный свист). Фью-и-ить!!

Головешка (подскакивает). Что за свинство! Мальчишка я вам, что ли, что вы свистите? (Хватается за шашку.) Я человек в чине! Я служу казне! Дело казенное!..

Беня. Велл! Напрасно горячитесь. Знай вы то, что я знаю про вас, вы говорили бы со мной иначе…

Головешка. Вы про меня? Дело загадочное!

Беня (встает, кладет Головешке руку на плечо). Мистер Головешка! Вы олл райт!

Головешка. В чем дело? Я вас не понимаю.

Беня. Моя кузина, дочь моего дядюшки, Эстер, ваша. Я вам очень многим помог.

Головешка (потрясен). Вы — мне? Дело подозрительное!

Беня. Сидаун! Садитесь-ка, я вам кое-что расскажу.

Оба садятся. Головешка смотрит на Беню недоверчиво.

Я знаю все; больше, чем вы себе представляете. Моя кузина не любит своего жениха, менялу. Между нами идет файт[78]: дядюшка и тетушка хотят, чтобы она вышла замуж за менялу, а моя кузина и я — не хотим. Моей кузине стало известно, что вы ее любите и готовы ради нее снова стать евреем. Вот она и говорит, что не хочет менялу, а хочет вас.

Головешка (поправляет воротник, глаза сияют). Гм… Из какого источника это вам известно?

Беня. От нее самой. Надо вам знать, сэр, что мы с ней весьма дружны. Моя кузина мне очень дорога. Я всецело на ее стороне. Будь я синглмен[79], не имей я жены, сам бы на ней женился.

Головешка (весьма обрадован). Вы женаты? У вас есть жена?

Беня. И двое детей, в Америке.

Головешка. Неужели? А я вас считал холостым… Дело симпатичное!.. (Пододвигается к Бене.) Вы так молодо выглядите, просто чудо! Скажите же мне, душечка, что она говорила вам обо мне?.. Со мной вы можете быть откровенны.

Беня (протягивает руку). Гив ми юр хенд![80]

Головешка (подает ему руку). В чем дело?

Беня. Дайте честное слово, что вы со мной заодно, и через три дня Эстер — ваша.

Головешка. Мамочка! Голубчик! (Протягивает ему обе руки.) Век вас не забуду! До гробовой доски!..

Беня. Олл райт! Главное, вы должны меня слушаться и делать все, что я вам скажу.

Головешка. Например?

Беня (встает, говорит словно сам с собой). У меня есть план, хороший план… Его надо хорошенько обдумать… Нужно сделать так, чтобы меняла сам отказался от этого брака… Нет! Необходимо, чтобы дядюшка отослал меняле брачный контракт и меняла вернул брачный контракт дядюшке. Пусть они друг другу дадут развод…

Головешка. Браво!

Беня. Не спешите, это еще не все… Менялу надо женить… (Ударяет себя по лбу.) Олл райт! Есть у меня для него невеста — восторг! (Отпускает Головешке увесистый удар по плечу.) Ой, и невеста же у меня для него!!! (Бегает по комнате и смеется, смотрит в окно.) Вон идет сюда дядюшка. (Подходит к Головешке.) Вы пройдите к дядюшке, поговорите с ним о ваших делах, а я переоденусь и выйду на улицу… Мы с вами погуляем и обдумаем наш план со всех сторон… Ю эндэрстэнд? (Подает ему руку.)

Головешка (трясет его руку). Я с первой же минуты разглядел, что вы молодчина!.. Я с вашим дяденькой переговорю, скажу ему пару слов и буду вас дожидаться на углу… До приятного свидания! (Уходит.)

Беня (сбрасывает с себя халат, быстро переодевается, насвистывая при этом американскую песенку «Янки дудль». Надевает шапчонку на самую макушку, берет тросточку, стучится во внутреннюю дверь.) Тетя! Эстер!

Прибегают сначала Башева, потом Эстер.

Башева. Меня, что ли, зовешь?

Эстер. Ты меня звал?

Беня. Йес! Я вас звал… Хочу сообщить, что я — олл райт! Что вы — олл райт! Все мы — олл райт!

Башева (дочери). Что он говорит?

Эстер (матери). Что он задумал?

Беня. Велл! Вы меня не спрашивайте! Вы должны смотреть и молчать. Если я вечером исчезну на несколько часов — не спрашивайте, где я… Дядюшка не должен знать, что меня нет… Ю эндэрстэнд? Еще день, еще два, и клад мой! Мой! Мой! (Обнимает сначала Эстер, потом Башеву и целует их.)

Башева (всплескивает руками. К дочери, во весь голос). Люди! Он спятил! Не видеть мне слитка золота с пришествием мессии, если он не рехнулся! Он сошел с ума!.. Весь мир сошел с ума!..

Беня весело смеется, бежит к двери, посылает издали Эстер воздушный поцелуй.

Занавес.